Текст книги "Экспроприатор (СИ)"
Автор книги: Александра Лимова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)
Глава 7
«Мне нужно с вами поговорить». – Я еще раз перечитала свое сообщение и отправила на номер, по которому со мной связывался Ерохин.
Ответа не было довольно долго. Я нервничала. Сидела на широкой постели в том же доме на исходе третьего дня и нервничала.
Казаков ко мне не подходил. Вообще делал вид, что меня не существует. Я поселилась на третьем этаже в самой дальней комнате. Почти не выходила из нее. Только чтобы взять немного еды и бутылку воды. У них все три дня шла фееста, с громкой музыкой, с веселым пьянством, с салютами, что превосходили те, которые на день города пускают. Со смехом и шумом почти до рассвета. Уроды.
На ночь, или когда уходила в ванную, смежную с комнатой, подпирала стулом дверь. В принципе, делать это было бессмысленно – меня не существовало для Казакова. Значит и для его людей.
Только вот почему-то не покидало перманентное такое ощущение, что меня пока не трогают.
Телефон в руках оповестил об ответном сообщении. Я открыла его и у меня упало сердце.
«Полина Викторовна, я без лести сообщаю, что я вами очень доволен. Вчера наш общий знакомый проявил к вам, так скажем, глубокий интерес. Вам волноваться не о чем – удовлетворение этого интереса я взял на себя. Из этого я делаю два вывода. Во-первых, вы работаете очень эффективно, советую продолжать в том же духе. Второй мой вывод, а скорее рекомендация: не контактировать со мной в ближайшее время, причина – вчерашнее событие. Через две недели я выберу момент, и мы с вами встретимся. Хотелось бы видеть первые результаты. Успехов».
Змея подколодная. Доволен он. Мне эта мразь руки хотела сломать, а ты доволен. Еще и распинается как. Нет, чтобы проще написать:
«Межекова, ты красава. У этого больного явно к тебе интерес – тебя пробивают, но ты там не очкуй, я тылы прикрыл. И давай не отсвечивай со мной пока, а то тебе трындец если все вскроется. Через две недели я тебя выцеплю, расскажешь чо почем. Гуд лак».
Прекрасно. Лучше не бывает.
Через час мне из-за двери мне сказали собираться. Голос был незнаком. Конечно, не царское это дело самому ходить. И слава богу.
Я села в машину с необычайно тихой Мариной и Русланом. Выглядел он просто ужасно.
– Ты как? – тихо спросила я, когда кортеж тронулся.
– Все нормально. Ты?
Я понимала, о чем он спрашивал. И промолчала. Но ответ он тоже понял. Тяжело вздохнув, бросил соболезнующий взгляд на меня через зеркало заднего вида.
Когда вернулась домой, поехала к маме. Грустная Светка вызывала одно временно желание истерично рассмеяться и с силой ее ударить. Но она была не виновата. Она просто тупая. Я сама ввязалась, меня не заставляли.
Вернувшись в свою съемную квартиру я напилась в дрова. Думала пореветь, но что-то не вышло. Поржала. Надрывно так, с всхлипами и скулежом и вскрыла еще бутылку. Видимо, крыша у меня все-таки уехала.
Рабочий день начался чудесно. С того, что налоговая прислала встречку по Казаковской левой компании. Им нужны были доки. Спасский по телефону сказал, что они с печатями у Казакова и звонить ему. Ага, счаз. Я нервно попросила его самого ему набрать. Мне показалось, что тяжело вздохнувший Спасский пробормотал что-то вроде: «вот и влилась в коллектив», но я не была уверена.
Через час мне набрал Казаков и сказал спуститься, что ждет у входа и ему лень подниматься. Типа тебе надо ты и иди, у царя настроения нет задницей шевелить.
Сука, вот как у него получается одновременно и пугать и злить.
Я торопливо выбежала из кабинета. Вчера был дождь, за ночь температура резко упала и вылетев из дверей и оскользнулась на тонкой корке льда и эпично впечаталась в прохожего несущего внушительное зеркало в массивной раме.
Он его выронил и оно разбилось. Семь лет несчастий, мамочки.
Я рефлекторно отступила, взгляд натолкнулся на черный Порше припаркованный в трех метрах левее, где у капота стоял Казаков и курил, глядя в телефон. Даже глаз не поднял.
Мужик начал орать, что я кривоногая, что он из службы доставки и у него теперь проблемы. Я сначала молча слушала, потому что действительно вина была моя, ждала когда он прервется, чтобы предложить ему деньги. Он назвал такую сумму, что у меня глаза на лоб полезли, потому что это зеркало явно того не стоило, попыталась мирно снизить до приемлемого варианта. Но этот козел перешел на личности, чем вызвал у меня озверение.
Я только открыла рот, гневно глядя ему в глаза, как за его спиной прозвучал ровный, холодный приказ:
– Съебался.
Я застыла, глядя в спокойное лицо Влада, остановившегося в метре от оборачивающегося к нему мужика.
– Ты че так разговариваешь, блять? – с угрозой спросил он. Явно храбрясь. Потому что вот даже мне жутко стало.
– Портак прикрывай, опущенный, когда так базар ведешь. Я бы прописал, но с меня спросить могут. Съебался. Три секунды. – Негромко ответил он, внимательно глядя в лицо мужика и медленно склоняя голову чуть на бок.
– А ты черный, что ли? – голос мужика дрогнул, стал тише, с этими знакомыми неуверенными интонациями, которые были у любого, на которого падал вот этот взгляд Казакова.
– Две секунды. – Негромко произнес Влад.
Мужик хрипло выдохнул и попятился назад, напряженно глядя на Казакова.
Влад смотрел ему вслед, пока тот не скрылся в припаркованной невдалеке грузовой Газели, завел мотор и быстро уехал.
Посмотрела на Казакова. Вид такой, будто ничего и не случилось. Он зевнул и снова стал рыться в телефоне. Я заметила подходящего к нам лысого, несущего наконец бумаги и протягивающего их Владу.
– Этот реально пинч? – задумчиво спросил он, глядя в сторону.
– Да. – Казаков дописал смс и отправил. Бросил телефон в карман и принял документы, быстро пробегаясь по строчкам глазами. – Перстень петушиный набит. Прикинь, как черти хуеют на воле. С таким наездом на нее попер, я думал вообще без разговоров прописать. Ладно на руку посмотрел. Блять, вот так зашкваришься и не поймешь ведь. – На мгновение оторвал взгляд и, посмотрев сторону уехавшей Газели, презрительно сплюнул. – Хуеют в край. Надо маякнуть по районам, что ли… хотя и так дел по горло. Ладно, запихни встречу с Кашей на завтра между Домас-гроуп и Ярмичевым.
– Мы же тогда на Реченский не успеем… – Растерялся Спасский глядя на Влада, чуть нахмурено посмотревшего в экран своего зазвонившего смартфона.
– Сделаешь так, чтобы успели. – Щелчком отбросил сигарету, отклонил звонок и перевел ровный взгляд на Спасского, торопливо роящегося в телефоне. – Руса подтяни, нехуй ныкаться, я больше не злюсь. Пусть дальше батрачит. – Кратко выдохнул оставшийся дым и посмотрел на просто мертвую меня. – Заеду в обед, поговорим. – Я громко сглотнула, принимая протянутые им листы. Он прицокнул языком, закатывая глаза. – Да, я сидел. – Сказано в режиме "солнце светит, вода льется", что просто ударило наотмашь. – Мой бывший бухгалтер тупила часто, чем очень раздражала и однажды я не удержался. Пришлось срок за это отмотать. Не повторяй ее ошибок.
– Он шутит. – Торопливо сказал Спасский глядя на мое перекошенное лицо, наблюдающее за Казаковым уже подошедшего к Порше и садящегося за руль.
Казаков вырулил с парковки и удрученно вздохнувший Спасский пошел к Таурегу невдалеке. У них на каждый день недели своя машина, что ли?..
Я вздрогнула от порыва прохладного ветра, запоздало вспомнив, что выбежала без куртки и на слабых ногах, стараясь не смотреть на разбитое зеркало пошла обратно в здание.
Господи. Еще и урка. Полный набор, блять. Просто полный.
До обеда время текло медленно, и я нервничала все больше, потому что еще медленнее оно течь не могло. Напряжение росло и крепло. И достигло пика, когда Казаков переступил порог. Взглядом поднял Тоню и она торопливо вышла.
Но шок у меня вызвало не это. Совсем другое. Просто шок.
– Ты больной? – хрипло спросила я.
– Психиатр в колонии говорил что нет. А что? Не красивые? – этот ублюдок задумчиво осмотрел букет красных роз, которые положил на край моего стола и развалился в кресле у моего стола распахнув полы пальто и положив щиколотку правой ноги на колено левой, скучающе на меня посмотрел. – Что не так? Я слышал, что подобным образом принято ухаживать за девушками. Мне соврали?
– Пошел на хер отсюда. – Рыкнула я, вжимаясь в кресло и чувствуя как похолодели пальцы.
– Не перегибай. – Он улыбнулся ровно, но так заморозил взглядом, что сердце удар пропустило. Длилось всего секунду и его взгляд снова стал задумчивым. – Межекова, – он прервался, глядя на пришедшую смс и недовольно поморщился, что-то быстро печатая. – Что за дерьмовая позиция всрусь, но не покорюсь? Она была допустима пару дней назад, а не сегодня, когда я пришел сказать, что намерен сделать тебя счастливой. Но рядом с собой. По-другому у тебя не получится, потому что… – Его телефон снова ожил, он отвлекся открывая сообщения с пришедшими фотографиями и быстро их пролистывая. – Тупье. Сейчас, Межекова, обожди. – Он кому-то набрал, и глядя в сторону, негромко, ровно и спокойно начал говорить. Только раздражение снова создавало вокруг него мертвую зону, – я сказал это дерьмо не брать. Да хоть трижды нулевые, эта марка со мной не совместима априори. Еще раз так ступишь – будешь себе работу искать. – Отключил телефон и отложил его на стол, поднимая взгляд на меня и слегка хмурясь. – Что я там говорил? А. Так вот, по-другому у тебя не получится, потому, – его телефон повторно ожил. – Суки, опять сбили, красиво же начинал… – Казаков бросил взгляд на экран и недовольно прищурился. – Господи, я же так еще раз сяду. За убийство. Снова. – Меня просто вжало в кресло от этих слов и последующего быстрого взгляда мне в глаза, когда он поднимал трубку. – Тёма, что у тебя с головой, у нас еще есть шанс? Да то, что ты тупой. Какие нахер шестьдесят третьи, у меня их как говна на конном заводе, их даже уже даги не берут. Я сказал контейнеры с корейцами смотреть. Корейские марки, понимает тупой твой мозг, блять? Дай трубку кому-нибудь адекватному. В смысле?.. Какое еще… нет, блядь, это бесполезно… – Казаков убито прикрыл глаза и протяжно выдохнул. – Где вы? Это в Северном? Через двадцать минут буду, чтобы мозг включили к этому моменту. – Он отключил телефон и поднялся негромко пробормотав. – Хочешь сделать хорошо – выеби это сам. – Бросил взгляд на меня и сказал, – потрепемся вечером. С работы заберу.
И ушел.
"За убийство. Снова".
Не надо нам такого счастья, Казаков. Ой, не надо.
Ерохин падла. О таком предупреждать нужно. Впрочем, он просто обозначил цель, а то, что я так попаду в желании получить доверие, он не мог предположить. Никто не предполагал. Бойтесь своих желаний. Добилась его интереса. Мрази, твари еще и зека, господи… За убийство…
Я хотела сбежать раньше конца рабочего дня, у меня не получилось. Этот козел снова заявился. Ровно в тот момент, когда я, подхватив пальто, уже тянулась к дверной ручке.
– Так и думал. Ты та-а-ак непредсказуема, Межекова. – Фыркнул он, делая шаг и заставляя меня отступить. Перевел насмешливый взгляд за мою спину. – Антонина Васильевна, я уже в офисе. Где рефлекс?
Тоня пискнула и торопливо исправилась.
– Слушай… – когда дверь за ней закрылась, стараясь говорить спокойно, начала я, невольно отступая назад под его ироничным взглядом. – Слушай, давай так, я просто работаю на тебя хорошо?
Его медленный шаг и я продолжила инстинктивно отступать.
– Я буду делать все, что скажешь. – Натолкнулась бедром на угол стола и выронила пальто с сумкой.
Очень мило улыбнулся и согласно покивал. Еще один плавный шаг. У меня пересохло в горле, сердце ускорило ритм, снова осторожно попятилась чуть правее от стола.
– Все, как будешь говорить. Не задаю вопросов, никуда не лезу. Просто молча все выполняю.
Он деланно умилился. И еще шаг. Мое уже откровенно нервозное отступление.
– Я впишу те машины, я буду вписывать все, что ты скажешь. Если что, обращусь к своему начальнику, – мое дыхание и голос сорвались, когда я поняла, все, пиздец – позади стена и отступать мне больше некуда. – Мы сделаем все в идеале, в абсолютном идеале. Влад, давай остановимся на этом. – Я уже не старалась скрыть того напряжения, которое натянуло нервы до предела. – Влад, давай остановимся. Давай.
Он сократил расстояние очень-очень медленным последним шагом. Встал почти вплотную. Взгляд мне в глаза и я торопливо посмотрела в сторону, едва сдерживаясь от того, чтобы прикусить губу.
– Полина. У меня случилась проблема. У тебя просто беда. – Голос негромкий, задумчивый, серьезный. Констатирующий факт. – Понимаешь, тут на днях передо мной стоял человек, искренне веривший, что я причиню ему очень сильную боль и сказавший это делать. Это еще херня, это встречается. А дальше, не поверишь, этот человек не просто так сказал, но и пообещал, что я об этом пожалею. А знаешь, что самое поганое? Там не было ни слова лжи. До конца пойдет, но я заплачу. Однако, руки я убрал не поэтому. Вот далеко не поэтому. Я тогда понял, чт…вот так у меня появилась проблема. А у тебя случилась беда, ибо нехер было так переть. Всю жизнь теперь расплачиваться придется. Со мной. Рядом. Постоянно. Поняла?
Меня мелко начало трясти. Я смотрела в сторону, неотрывно, не моргая, впитывая услышанное и все очень хорошо понимая. Очень хорошо. Довыебывалась. Все, баста, тушите свечи. С трудом сглотнула и перевела на него взгляд.
Его облик. Тот самый. Моя голова инстинктивно попыталась опуститься, но я в тот же миг так же инстинктивно выше дернула подбородок не успев осознать свои животные рефлексы. Все произошло само собой в долю мига. Влад едва слышно хмыкнул, внимательно глядя в мое лицо:
– Девочка-пиздец. – Его губы едва заметно улыбнулись. Слегка. Но так, что стало еще страшнее. – Признаю, тогда в коридоре слегка тебя пережал. Хотя сама виновата. Нехер было… доводить до беды. Отторжение у тебя сойдет, на это нужно время. Только у меня после некоторых событий в жизни сложился непреодолимый комплекс, что нельзя тратить это самое время на ожидание, ты уж извини за это. Так бы я рассчитал все. Но ты мне покоя не даешь. Не могу. Три дня ждал, больше не стану.
"После некоторых событий в жизни…" После тюрьмы. Там, видно, крыша у него и поехала.
– У меня есть шанс все это прекратить? – почти не надеясь на ответ, сорвано выдавила я, панически боясь его, этого совершенно спокойного человека, стоящего почти вплотную и глядящего мне в глаза.
Он кивнул, тьма в его глазах стала непроглядной. Улыбнулся уголком губ, слегка склонился. Меня вжало в стену, но он остановился. У моего виска. И медленно выдохнул, трогая дыханием прядь, упавшую у уха.
– Как? – отчаяние в моем хриплом от напряжения голосе.
Он склонился еще ниже, не касаясь меня ничем, будто знал, что это заставит меня сорваться в абсолютную истерику. Склонился и замер, негромко сказав:
– Разочаруй меня.
Секундная пауза, его теплое дыхание и едва-едва слышный шепот в пояснение сказанному, разбивший меня абсолютным, просто полным пиздецом:
– Умоляй. На коленях.
Мне показалось, что время остановилось. Я просто не могла поверить в то, что услышала.
Что?..
Сердце билось неистово, но в момент замерло и оборвалось. Я не поняла, как схватила его за горло, схватила резко и жестко.
Он отстранился. Его дыхание участилось. Кожа болезненно бледна. В глазах клубился такой мрак, такой обжигающий и темный что это давило физически. Меня снова начало трясти, но уже совсем по другому. Пальцы свело судорогой. Прямо на его шее. Глаза в глаза. Адреналин. В воздухе. В откровенной ненависти и ярости. Он сцепил зубы. До скрежета. С трудом удерживал себя на месте. Удерживал от того, чтобы не свернуть мне голову. Это осознание вгрызалось в меня, било по разуму с такой мощью, что в ушах звенело от бурления крови. В нем. Во мне.
Я, с трудом выдохнув, разжала пальцы. Не потому, что он меня задавил морально. О, далеко не для этого. Для звучной, хлесткой яростной пощечины, где было все. Все что я чувствовала и все что он заставлял чувствовать.
Секунда и крушение мира в преисподнюю.
Глава 8
Он двинулся вперед так резко, что я вообще не успела заметить, что произошло. Не успела поймать момент, когда он правой рукой впился мне в волосы, дернув их вниз, заставляя выше вскинуть голову, а второй сжал подбородок. А в следующий момент так протаранил губы каким-то просто озверевшим поцелуем, что на осознание происходящего у меня вообще не осталось шансов.
Разрывом и пожаром внутри, пуская разряд по напряженным до предела нервам и парадоксально заставляя замереть.
Его губы жесткие, горячие, подавляющие. Множащие огненную волну, накрывающую разум. Язык скользнул и надавил, но успел прежде, чем я со стуком сомкнула зубы. Дернул еще раз за волосы. Злость вспенилась, обдала все внутри сильным ударом, рассеивая дым пожара.
Попыталась отдернуть голову, одновременно с силой упираясь в его плечи. Его движение и я зажата между стеной и ним. Отстранился.
Трясет. Обоих. Дыхание обжигающее. Смешивается.
– Пошел… отошел… на хуй… – мысли в голове разнились, сгорали от сумбура в мелко дрожащем теле. – Отошел… сказала…
– Я сказал тебе способ. Умоляй. – Его голос, низкий, срывающийся, хриплый.
– Слюни подбери!.. – в ненависти посмотрела в его глаза. На его губы. Влажные. Жесткие и горячие.
Не могла отвести взгляд. Тяжесть по венам, горячо и сильно давящая. Заставляющая замереть, когда он начал очень медленно подаваться вперед. Я как парализованная смотрела на его кривящиеся губы, едва сдерживающие оскал. Еще ближе. Дыхание смешалось. Сорванное. Обжигающее. У обоих.
Посмотрела ему в глаза. Зло ревущий мрак, стихийное бедствие хаоса, невыносимый просто непереносимый жар. Ударивший по моему сумасшедшему телу. Заставивший сделать одно движение – с ненавистью податься вперед. Впилась в его губы ненавидящим поцелуем. И внутри все снова вспыхнуло. Укусила. Ему больно. Прорычал. Но не отстранился. Резко обхватил, вжал в себя до боли. Двинулся назад, увлекая за собой.
Язык по языку – мысли в огненный смерч и разум в сметающий тайфун. Только вскипевшая кровь в теле и нервы, звенящие от достигнутого предела. Удар его языком по моему, на мгновение отстранение и прикус моей нижней губы. Не до боли. Не до нее.
Резко повела головой – не разжал бы зубы, то прокусил бы губу. Дыхания не хватало, когда снова подалась вперед, обхватывая его за плечи, вжимаясь сама, пытаясь насытить огонь, полыхающий в голове, в сердце, в венах.
Подхватил под ягодицы. Онемевшие ноги сжали его тело. Руками за шею, плечи, обхват и понимание, что мало. Тому всему, что бушевало внутри этого мало.
Стол. Почти посадил, спихнув все, что мешало. Толкнула его назад, как только ослабил хват. Нет. Не так, это слишком далеко от его тела, а мне мало безумия, ад изнывает внутри.
Отстранился, прерывая давление на моих зудящих, покусанных губах. В глазах яростное возражение и краткий миг замешательства, когда понял, что оттолкнула не для этого.
Дрожащей рукой толкнула его еще назад, не могла отпустить взглядом темные, просто черные глаза. Еще назад. Притянул к себе за талию, прижал. Отступая. Знал. Он видел диван.
Не сел – упал, не расцепляя рук, помогая еще в падении принять положение сидя на себе.
Дичайший огонь под кожей, заставляющий прогнуться в спине и откинуть голову, когда его руки под блузку и мое шипение, когда его горячие губы по шее. Ритм биения сердца ушел за пределы возможного, когда надавил руками, заставляя максимально прижаться к своим бедрам и давая ощутить, что отступать поздно.
По телу волна обжигающего свинца, заставляющая сбито выдохнуть, снова прогнуться, прижаться теснее. Его поцелуй между моих ключиц и нажим ладони на груди и пальцев на пояснице. Травящих хаосом. Горячим. Бескомпромиссным.
Пальцами потянулась к вороту рубашки, за него и под него. Его кожа горячая, пускающая онемение в кончики пальцев. Мало. Мешает ворот. Мало.
Отстранил руки резко, почти грубо. Впился в губы, запуская взрывную волну, краткий рывок за полы своей рубашки. Пуговицы в сторону, легкая волна дурманящего парфюма. И я почти простонала от дикого ощущения, когда скользнула наконец ладонями по его телу без раздирающей ткани.
С моей одеждой еще проще, юбку вверх, блузка задрана и горячий язык по грани кружева. Ввело просто в неистовство. Ударило вниз живота болью, требовательной, сильной и горячей. Сейчас… Если не сейчас…
Пряжка ремня, дерущие в клочья и так подыхающую от жара душу секунды на последнюю борьбу с тканью и дернул рукой за мой подбородок заставляя смотреть себе в глаза, когда я чуть приподнялась, готовясь подписать обоим приговор. Медленно двинулась вниз. Его глаза подернулись поволокой и мой сорванный сдавленный возглас от чувства наполненности, убившего последние крупицы осознания происходящего.
Вжал в себя, убивая поцелуем, запуская остервенелость в мой ритм на нем. Быстрее. Жарче. На пределе выносливости. Накаляя, подстегивая движениями в такт, множа и подкрепляя торжествующе ревущее безумие – ему тоже мало.
Мои стоны почти не осознанные, почти неслышные из-за гула в ушах, стоны, сжигаемые им в рваных поцелуях. Но громче, потому что внутри накатывало. Замедлился, прекратил, надавил руками, вжимая в себя теснее – и я с обрыва в пропасть. Тело бросилось вперед, вжалось лицом в его шею. С хриплым не то всхлипом, не то скулежом от мощи наслаждения запускающего дрожь под кожу, бьющей. Убивающей.
Дал тянущиеся миги на возможность осознания, а потом подстегивающий укус в плечо, напоминающий, что я тут как бы не одна. Напоминающий не мне, а огню внутри, который жадно вспыхнул еще, но тело нас сдавало.
– Слабачка… – Хрипло, с насмешкой.
– Сучня… – Почти неразличимо от сбитого дыхания и отчаяния, что жжет внутри, а я не могу двигаться.
Скинул с себя резко, грубо. Навалился сверху. Удар бедрами, заставивший мое тело выгнуться к нему навстречу, вжаться в него обхватить ногами и руками. На миг пауза. Резко вжал собой в сидение, обжигая горячим частым дыханием шею и еще удар. За ударом.
Вырывая и срывая из меня голос. Теснее. Горячее. Жарче. Еще.
– Нет-нет-нет… – с немеющих губ, безотчетно попыталась уползти, опасаясь, умоляя, приказывая.
Его сорванная усмешка и последний самый сильный удар. Последний. Для обоих. Скрутило еще в момент, когда он отстранялся. Быстро, моментально сжигая мир вокруг и накрывая волной горячего пепла зазвеневшие нервы. Слепящим наслаждением. Бесконтрольной дрожью. Истомой.
Сходило медленно, оставляло ватную слабость. С трудом свела колени и приподнялась на локтях.
Сидел рядом откинувшись на спинку дивана. Рука испачкана, отведена на подлокотнике. Голова тоже откинута, глаза прикрыты, дыхание учащено.
Медленно повернул голову и посмотрел сквозь ресницы. Расслаблено, сыто.
– Межекова ты просто не оставила себе шансов. – Голос еще ниже, чем обычно, с еще больше выраженной хрипотцой, удлиняющей и без того медленный сход истомы.
– Что? – Вяло скривилась, падая назад и прикрывая лицо ладонью. Молодец, Полина. Просто красава. Идиотка.
– Я не умею делать комплименты. – Слабая насмешка в голосе, едва слышный скрип дивана и шелест оправляемой ткани. – Не бревно ты, говорю. Это прямо последний гвоздь. – Звук шагов к двери. – Сутки тебе на плевание от злости, что ты все-таки мне дала, послезавтра заебу. Ой, в смысле заеду. – Да ага, «ой». Ага, да. Звук поворачиваемой дверной ручки. – Спасибо, до свидания.
И дверь за них захлопнулась, заставив меня взвыть и швырнуть в нее туфлю.
* * *
Первое, что я для себя уяснила – этот скот просто потрясающий стратег. За сутки я успокоилась. Явись он раньше я бы его прирезала. В страдашках я предывала, попыталась снять стресс алкоголем и что-нибудь придумать.
Второе – это скот не просто потрясающий стратег, он где-то возле гениев трется. Потому что меня трясло. Меня потряхивало от одной только мысли о том, что произошло. Кровь горячела. При взгляде на диван – сжимала колени, ибо из головы никак не могло выйти то, что сейчас тело покалывает вот не от злости. От голода. Уже. И это стирало все мои умные мысли и попытки накидать план действий. Мне хотелось только одного – сейчас и его. На диван я старалась не смотреть, в общем.
Ну и третье, скучненькое такое и вполне очевидное – он всегда выполняет обещанное.
Дали отопление и в кабинете было жарко. Или не только от этого. Гребанный диван. Выкинуть его нахер отсюда надо. Я распахнула за спиной окно, думая, что же в головах у людей. На улице уже три дня тепло, они отопление дали. И сижу еще у батареи. И он обещал сегодня. Душно. Где хоть малейший ветерок-то?
День приближался к полудню, когда он все-таки заявился, уже заставляя себя ненавидеть за то, что я начинала томиться от ожидания, когда же этот козел соизволит приехать.
– Рефлекс! – громко гаркнул Казаков, пинком распахивая дверь офиса.
Тоня подпрыгнула на стуле и торопливо смылась. Я едва не взвыла от просто непередаваемой смеси довольства и злости при его появлении.
Он мерзко улыбнулся, закрывая за Тоней дверь и повернулся ко мне. Склонил голову, оценивающе глядя на подобравшуюся меня и его улыбка стала еще более мерзкой.
Эка настроение у него какое хорошее. Сразу видно потрахался на днях, снял стресс. Сучня. Ноги инстинктивно скрестились под столом, стремясь сдержать медленно наливающуюся тяжесть в вены.
Он приближался в своей манере, медленно и плавно, но вот прямо разило от него тем, что он едва сдерживается, чтобы не расхохотаться. Торжествующе и издевательски.
Сел полубоком на кресло, положил руку на мой стол. Я в нехорошей задумчивости посмотрела на степлер. Он побарабанил пальцами и потянулся к шее, типа разминая ее и потирая справа.
Свитер, вырез и тонкая недлинная царапина там, где шея переходит в правое плечо. От моего ногтя, когда я запускала руку ему под воротник. По сосудам наваждение, ожидание, томление. Едва не прикусила губу, но еще плотнее сдвинула ноги.
Его краткий взгляд мне в глаза, каткий удовлетворенный блеск. Он успел считать абсолютно все, прежде чем я позорно запоздало сделала невозмутимый вид и отвела глаза твердо глядя в монитор и внутренне собравшись.
– Межекова, несмотря на то, что у нас с тобой тут отношения, – "солнце светит, земля круглая", – ты все равно на меня работаешь, а если будешь халтурить пользуясь своим новым выгодным положением, я наябедничаю Зимину. – Скука в голосе, и нотка одобрения в последующих словах, – он вас тоже там и в хвост и в гриву долбит за проебы. Дорожит криминальной репутацией, тем и очаровал. – Меня перекосило от того, насколько двояким тоном это было сказано. – Так что стосунки-стосунками, а работать все равно придется. – Он скупым жестом бросил на стол передо мной бумаги. – Н-н-на. Докажи мне свою преданность – убей дракона и принеси мне его хер. Сейчас тебе еще банковские выписки на почту скинут, типа меч выдадут. Вечером скажешь этим тупишкам где они не правы и за что именно мы с них стрясываем неустойку. И вот еще, – он подался вперед, одновременно с этим вынув из кармана приталенного полупальто черный бархатный футляр и раскрыл его являя на свет красивые серьги, ставя их передо мной. – Аванс за драконий хер, рыцарь моего сердца. Ну и типа я ухаживаю за тобой. – Он говорил это с таким серьезным видом, что заставлял невольно теряться.
Я смотрела на него волком. Раздражаясь все сильнее
– Что? Я прочитал в интернете, что так делать надо. В интернете врать не могут.
Пикапер просто непревзойденный.
Знает же, что я не приму. "Ты такая непредсказуемая, Межекова". Умирать, так с музыкой, Казаков.
Я скрипнула зубами, зло глядя на коробочку.
– У меня подобные есть. Платиновая херня. Понты одни. – Соврала, таких у меня не было. Я денег зажопила, хотя три месяца подвисала разглядывая что-то подобное на сайте, когда Андрей спрашивал, что мне подарить на день рождения. И как угадал, сучня?
– А. – Казаков деланно печально вздохнул, закрыл футляр и скупым жестом вышвырнул его в окно, за моей спиной, одновременно доставая телефон из кармана и кому-то набирая. – Вано, ознакомься с ювелиркой у Межековой, а то ты выбрал, а у нее такие есть. Деньги на ветер. С тебя высчитаю.
Пока я охреневала, он отключил звонок и посмотрев на меня изобразил недоумение. Вроде, а что такого? Ну есть у тебя такие, значит есть. Зачем еще одни?
Еще и не сам выбирал. Он реально такой дикий, что ли? Или просто "а ну отношения у меня наметились, нехай слуги пятки рвут, мне некогда. Эй, чернь, организуйте дар строптивой боярыне". Резко поднялась и пошла на выход. Только для того, чтобы сказать ему одну фразу. Только для этого. Хотя меня так и пропирало от мысли, что у меня могут быть такие серьги, однако, сам факт, что они от него вызывал желание проблеваться.
– Ты куда? – послушно пошел по сценарию он.
– Подбирать. Иван Сергеевич же выбирал. – Обернулась у двери и мстительно выдала. – Зачем мне человека обижать.
– Подъеб засчитан, – скучающе зевнул Казаков и пошел к кофе машине. – Чего застыла? Иди подбирай. А то человека, – с точностью скопировал мою интонацию и иронично продолжил, – на три месяца без зарплаты чуть не оставила.
Вот по сути, мне похер. Но я уже сама сказала, что…
Вот как у него это получается? Вот как? Я взбрыкнула, он выкинул, а потом мне такой "иди подбирай" и я иду ведь, потому что сама сказала и если сейчас этого не сделаю это будет выглядеть по детски и глупо.
Подъеб засчитан это он явно себе сказал.
Когда я, зло шагая вернулась в офис и едва переступила порог, как меня тут же прижали к стене и впились в губы. Но… мягко, почти нежно. Привкус горечи кофейных зерен, слабый вкус табака, дурманом в вены Секунда на мое охуевание и он отстранился, но только для того чтобы тут же резко и с нажимом провести языком мне по губам, и вызывая такой горячий удар вниз живота, что меня аж в сторону повело.
– Ой, ну ладно тебе, не падай в ноги. – Пожурил он, крепко сжимая мои плечи. – Можешь просто вслух сказать, что я был великолепен. Давай, Межекова, иди драконом занимайся, меч тебе уже наточили и скинули. В шесть вечера с офиса заберу, отвезу тебя на битву. – Усмехнулся, прикусывая губу и горячо глядя мне в глаза, говоря мне совсем другое. Что было бы у него сейчас больше времени, диван бы снова пригодился.
Я скривилась, Казаков довольно улыбнулся и я запоздало заметила, что он держит в руках кофе. Он вытянув руку в сторону над урной, разжал пальцы и почти полная чашка с кофе упала туда со звоном осколков и плеском.
– Готовься, в общем. В шесть жду на парковке. Кофе дрянь.
И вышел.
