Текст книги "Экспроприатор (СИ)"
Автор книги: Александра Лимова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)
«Меня разрешается дергать когда вариантов уже никаких. В остальное время чтобы я не помнил о твоем существовании» – это очень ясно читалось в его глазах. И шло полной несовместимостью с моей задачей.
– Я поняла. – Серьезно произнесла я, отвечая сразу и на то, что было в глазах и на то что он сказал.
– Ручку. – Глядя в документы, сказал он.
Что голос, что взгляд – выполняешь все автоматически, еще прежде чем дойдет до мозга. Я отпустила момент, что очень быстро инстинктивно подчинилась. Даже обдумать еще не успела, а уже протягивала ему ручку. Это, разумеется, в разрез шло с моим устройством мира, с моим характером и прочим, но я была бы полной дурой если бы сейчас дала волю раздражению и протесту, как ответу на его влияние. Нет, у меня есть задача и эмоции идут на хер, потому что эта задача вот-вот войдет в рамки неосуществимого. Я отбрасывала варианты один за другим, глядя как он подписывает документы и у меня оставалось все меньше и меньше времени. Сейчас он подпишет и уйдет, и я хоть пятьсот раз буду хорошо работать, но без контакта с ним самим, мне его доверия не получить, а контактировать с собой он мне запретил. Можно, конечно, доводить ситуации до крайностей чтобы его дергать, только не долго я так проработаю. Прямо поклясться в этом могла – один мой тупой косяк и аривидерчи. Что, блять, делать? Что? Что?
– Это все? – документы ровной стопкой, снова взгляд мне в глаза.
– Нет. – Мозг выдал это, а у меня чуть истерика не случилась, потому что это и вправду было все, но отпускать его мне нельзя, а удержать вообще нечем.
Он выжидательно приподнял бровь. Я стиснула зубы, но не сдержала неровный выдох. Это ужасно. Просто ужасно.
И тут он улыбнулся. Ну как, улыбнулся. Едва заметно повел уголком губ. Выражение глаз поменялось, не абсолютно, конечно, совсем слегка, но оно уже было не настолько безапелляционно контролирующим. Там было эхо насмешки, будто бы он прекрасно видел, что я его боюсь, но старательно давлю это и отчаянно силюсь сообразить, что мне делать и как себя вести, чтобы этого не было заметно.
– И? – его ровный голос. Вот он абсолютно тот же самый, но четкое такое ощущение будто надо мной сейчас откровенно заржали. Громко и очень унизительно. – Что еще?
Я не знаю что еще, но уходить тебе нельзя! Как с тобой обращаться, кошмар ходячий?! – надеюсь, по глазам он читать не умеет.
Умеет.
Блять.
Миллисекунда удивления в темных глазах, а потом такая едкая и така-а-ая унижающая ирония, что меня аж чуть не вывернуло от того, насколько сильно это уязвило.
– Полина Викторовна, что еще вам от меня нужно?
Он спрашивал не о документах. Он прямо говорил о том, что кроме этого вот своего отношения, которое клубилось в его глазах, больше я от него ничего не получу. Это явственно звучало, это унижало так, что все попытки Андрея меня задеть даже в совокупности казались теперь детским лепетом. И там я могла ответить, а здесь не имела права.
– Заявление. – Неожиданно даже для себя выдала я, переводя взгляд на монитор и уговаривая себя успокоиться. – Заявление на выпуск электронно-цифровой подписи. Забыла распечатать.
– Жду.
Заявление он уже подписал. Неужели не заметил? Все же листы просматривал. Не дам ему исправить оплошность. Напряженно смотрела в монитор, открывая документ. Палец замер над вкладкой отправить в печать. Мало времени.
– Забыла сменить картридж. Извините, пожалуйста. – Идея пришла вообще неожиданно. – Вы можете подождать еще минут пятнадцать?
Казаков бросил взгляд на часы и задумчиво ответил:
– Не больше.
Мне хватит.
Я кинула взгляд на Тоню, про существование которой вообще успела забыть. Она сидела тихо, пялясь в ноутбук и казалась какой-то сжатой.
– Тонь, через дорогу торговый комплекс, там отдел есть, будь добра, сходи за картриджем. – Откатилась на кресле к окну, где оставила сумку.
– Так вчера же только…
– Кончился. – Резко прервала ее я, доставая кошелек, и думая, что надо бы ей популярно объяснить, как мы с ней будем работать. Прямо четко по полочкам разложить.
Она достаточно шустро ушла.
Смотреть на Казакова мне не хотелось. Взгляд упал на кофе-машину.
– Кофе? – негромко спросила я.
– Черный, без сахара.
Ни тебе «да, спасибо», ни «буду благодарен». Просто иди и налей.
Я нажала на кнопку, позволив себе краткий миг на то, чтобы оскалиться, потому что он меня не видел. Это вообще странное ощущение – когда ты и боишься и от этого злишься, но сообразить ничего путного не можешь. Как спеца он меня воспринимает ровно. Видно, что для него обыденно работать с профессионалами, этим его не проймешь. Я как-то всегда на этом в основном выезжала. Или на том, что мужикам нравилась и они охотно шли на контакт. Либо одно, либо другое. А тут выеби себе мозг, но найди третий вариант, потому что эти два его не впечатляют. Казаков, да что же с тобой делать-то?..
Кофе налился до половины, я подняла взгляд и у меня сердце сжалось от надежды. Кажется, один из вариантов все же реален. В зеркальной вставке входной двери отражался Казаков. Задумчиво скользящий взглядом по моему телу.
Медленно так, оценивающе. Я повела бедром, вроде как переступая с ноги на ногу и выгодно, но не вызывающе отклянчив задницу.
Есть. Взгляд остановился на ягодицах.
Господи я никогда в жизни не испытывала столько счастья, что мужик рассматривает мою пятую точку. Так, теперь главное не переусердствовать.
Кофе налился, я якобы просто поправила волосы, но когда опускала руку за чашкой быстро и незаметно расстегнула верхнюю пуговицу блузки.
Когда шла к нему, едва сдержала усмешку, заметив, что он скользнул взглядом по груди и задержался чуть дольше допустимого. Есть, сука.
Поставила чашку рядом с его рукой, расслабленно лежащей на краю стола и когда отнимала пальцы от фаянса, как бы нечаянно скользнула ногтем мизинца по тыльной стороне его ладони.
– Ой, извините.
А его пальцы-то почти незаметно, но шевельнулись. Был бы прежней скалой, то мне хоть ломом по нему захреначь, не дернулся бы, потом бы этот лом наверняка оказался у меня в глотке, но не суть. Важно то, что сейчас он отреагировал. Упоение по венам.
Я посмотрела на него и на секунду испытала замешательство – он ни на мгновение не поверил, что я коснулась его случайно. Но ирония уже смешалась с едва ощутимой тенью интереса. По-мужски затягивающего, терпкого, дурманящего.
Я уже села в свое кресло, когда вошла оперативная Тоня. Пока я заменяла картридж, чувствовала, что он смотрит. Добавим огня, Казаков?
– Ох, черт… – специально ткнула на какую-то хрень, пользуясь тем, что когда с нажимом соскальзываешь ногтем, гель-лак громко щелкает по пластику.
Палец к губам, языком по подушечке. Никакой пошлости, просто и правдоподобно. Его фантазия сама добавит этому красок. Повернув голову в профиль посмотрела на него сквозь ресницы.
Усмешка по его губам и… отвел взгляд.
Дальше все быстро, неинтересно, хотя я ждала еще чего-то, хоть одной осечки, чтобы еще что-нибудь выкинуть, но нет. Распечатала, подписал. Встал с кресла. Только потом посмотрел. На губы. В глазах снова блеснула ирония.
– Всего доброго.
Почти уже отвернулся, бросил очень краткий последний взгляд мне в глаза и… я стыдливо сжалась, потому что почувствовала себя абсолютно голой.
– Завтра заеду после обеда, есть вопрос. – Перевел взгляд на чашку и снова усмехнулся.
– Не выпьете? – брякнула я, бесполезно пытаясь собраться, когда он уже отвернулся и шел на выход.
– Не люблю кофе. – Одновременно с поворотом дверной ручки.
Глава 4
– … Так что, это все в отчет вносите и подаете. – Ровно сказал он, чуть прищурено разглядывая только что написанные собой строчки.
О да, он пришел, как и сказал. Я сначала начала вроде как продолжать эти флиртующие замуты, но они остались без внимания абсолютно. Он просто сказал Тоне погулять. Сказал таким тоном, что она пошла на заплетающихся ногах, потом повернулся ко мне, мигом отбив у меня и без того не слишком твердое желание брачные игры устраивать и заморозил для верности взглядом. Сел в кресло и накатал мне список автомобилей, прямо заметно, что брал их от балды, придумывая прямо на ходу, а потом сказал мне внести все это в отчет.
– Но по факту этих машин не было. – Сглотнув и сгоняя нехорошее чувство засевшее промеж лопаток, смотрела на придвинутый ко мне листок с фальшивыми машинами.
– Не было. – Взгляд спокоен, расслаблен.
– А если будет проверка…
– Она будет. – Согласно кивнул он, отвечая на пришедшую ему смс.
– … то возникнут вопросы, почему в отчете есть, а по другим документам их нет.
– Верно.
– Вопросы может задать прокуратура. – Многозначительно глядя на Казакова, отложившего телефон, уточнила я.
– Может, но не задаст. – А его явно веселила моя нервозность. – Так, Полина Викторовна, смотрите как мы будем с вами работать – я вам говорю что писать и вы пишете. Последствия я знаю, возьму их на себя, даю гарантию. Вопросы возникнут, да, согласен, но это мне и нужно. Сделайте то, что я вам сказал.
– Я могу поинтересоваться для чего? – негромко произнесла я.
Для Зимина возникновение любых вопросов после сдачи отчетов было индикатором того, что сделали мы их халтурно и на отъебись и он это воспринимал всегда как личное оскорбление, за что снимал с нас по три шкуры, заставляя впредь усердно стараться и добиваться идеала. К этому он и приучил, к перфекционизму в работе. Здесь же от меня требовали ровно противоположного результата и цель мне была не понятна.
– Пока внимание определенной группы лиц будет поглощено этим вопросом, я решу парочку других. – Казаков со своим давлением и его гребанной иронией в глазах уже не пугали. Они раздражали.
Его где-то учили, что ли, отвечать так, что вопросов только больше становится?
– Полина Викторовна, – вздохнув так, как будто разговаривал с просто непроходимо тупым человеком, он сменил положение, чуть подавшись на стуле к моему столу и давяще глядя в глаза. – На бис: делайте то, что я вам говорю, последствия вас не коснутся. Что непонятного?
Мне показалось, или он едва сдержал «блять» в конце?
У нас контракт, там пункт о компенсации в случае если фирма Казакова понесет потери по вине аутсорсинга. И компенсация серьезная. Он ее вот удвоил на днях. Спецом для этого, что ли? А ему выхлоп какой?.. Нет, это бред, тут логики нет. Господи, я не смогу… Зимин… Что делать-то?..
Он прицокнул языком и снова откинулся на спинку кресла, как будто подведя итог, что я просто безнадежна.
И у меня едва не бомбануло. Во-первых, мне Зимин шею свернет!
Мать твою, Казаков! Ты что, Дамблдор, что ли? Как ты наколдуешь то, что вопросы будут, но последствия нет?! Это было раз. Во-вторых, я занимаюсь бухгалтерией. Я! Не надо мне говорить, как делать мою работу! Мой гуру просто удавил бы тебя за это на месте! В-третьих… а в-третьих я бы от всего этого отказалась и высказала причины вслух, если бы не была связана обязательством с Ерохиным. И согласно этим обязательствам мне нужен был компромат на СТО Казакова. Но как этого добиться, если он мне не будет доверять и соответственно не даст сунуть нос в черную бухгалтерию?..
Глубоко вздохнула, сверля взглядом перечень фальшивых машин, которые мне нужно будет дописать.
Н-да. Пока мне удается собрать компромат только на себя.
Подняла на Казакова взгляд и невольно похолодела от легкой иронии в его глазах и едва заметной полуулыбке, тронувшей губы. Казалось бы, он прекрасно слышал мой внутренний протест, словно бы я действительно проорала его вслух. Меня мимика подвела? Да быть не может. Тогда в чем дело?
– Мне подождать? – негромко спросил он, вопросительно приподняв бровь.
– Чего подождать? – слишком нервозно взяла листы и это не осталось для него незамеченным – его улыбка стала отчетливой. Унизительной.
– Вашей новой попытки соблазнения, Полина Викторовна. Или сегодня вы не будете меня веселить?
Сука.
Как мне с ним обращаться? Вот как? Он вообще не воспринимает меня всерьез, еще и глумится. Сука.
– Ну, так и? – Казаков вопросительно посмотрел на меня, находящуюся в полном замешательстве. Снова прицокнул языком, чуть откинул голову и, глядя на меня сквозь ресницы, немного устало произнес, – Полина Викторовна, давайте с вами откровенно. К чему были эти ваши попытки вызвать у меня эрекцию? Зачем я вам?
– Потому что вы богатый. – Паузу затягивать было нельзя, поэтому я брякнула первое, что пришло мне на ум.
Фейспалм я сделать не успела. Потому что Казаков, закативший глаза, умел удивлять неожиданными выводами:
– То ли это попытка бывалой хищницы взять меня искренностью, то ли осечка женщины имеющей какую-то другую цель, но избравшей такую избитую стратегию для прикрытия основного мотива.
А вот тут мне стало не по себе. Его срочно надо уводить от этого второго вывода. Поэтому я, тщательно пытаясь сделать голос кокетливым, хлопнула ресничками и по-дурацки хихикнув, произнесла:
– Я же девушка, Владислав Игоревич, у меня всегда много мыслей на уме, одни перебиваются другими, формируя множество противоречивых мотивов и так далее…
А в мозгу билась паническая мысль – пожалуйста, поверь, что я дура! Умная, но дура! Типа вроде шарю, по пиздец тупая! Ну, пожалуйста, мать твою!
Долгий испытывающий взгляд мне в глаза. Я чувствовала, как холодеют мои ладони, но продолжала мило улыбаться, думая, что у меня вот-вот сведет челюсть от напряжения.
– М-м. Все же меркантильная сука. Жаль. Был бы второй вариант, я бы сам с охотой упал в твои сети, Межекова. Люблю задачки на логику. Что ж, – у меня аж коленки задрожали от облегчения, что он поверил в то, что я тщательно ему втюхивала. – Сегодня, в семь вечера, Шевченко семьдесят шесть, первый подъезд. Как подъедешь, позвони.
– Зачем? – не поняла я.
– Зачем любовница нужна? – вот снова это. Снова ровный голос, но отчетливое чувство, что над тобой сейчас заржали. – У тебя же цель захомутать богатого мужика. Разумеется, брак и дети тебе со мной не светят, но в любовницы со всем полагающимся вполне подойдешь. Ты же мне искренне ответила, я тебе тоже. Что не так? От меня цацки-бары-рестораны, все как полагается, ничем не обижу. От тебя то же, что полагается от женщин твоего уровня – круглосуточно говорить мне "да", как только мне приспичит. И на все, что мне приспичит. Пойдем по классике – машину тебе надо?
– У меня есть.
– Какая?
– БМВ, эм пятая.
– Новый кузов?
– Да.
– Значит, максимум прошлого года и стоит от семи лямов. – Он смотрел на меня оценивающим взглядом, а у меня на языке так и вертелось язвительное "потянешь такую шлюху, Владислав Игоревич?" – Подарили, верно?
– Да. – Честно ответила я и мне почему-то стало очень смешно. – Тоже богатый мужик. Был.
– Разорился и ты ушла?
В принципе… можно сказать, что душевно разорился и я ушла. Так что я смело кивнула, и, не удержавшись прыснула, хотя ситуация, в общем-то была печальная – меня тут как шлюху позиционируют и общаются со мной соответственно, а я сижу радуюсь. Пиздец. Но правда смешно.
Казаков мой настрой воспринял по своему, вероятно, как довольство, что мне милостиво позволили с ним трахаться за деньги, скучающе зевнул и встал из-за стола, накидывая на плечи куртку и одновременно роясь в телефоне.
– Так, пара моментов, раз уж мы тут откровенно разговариваем. – Не поднимая на меня взгляд произнес он деловым тоном. – Работаешь в прежнем режиме, зарплату плачу. От тебя, как уже сказал, слышу только слово "да" в любое время и на все, что я тебе говорю. В сексе я по настроению, могу и жестко трахнуть, могу и лирический настрой словить со всеми вытекающими. Не люблю резкий парфюм, люблю красивое белье и никаких волос кроме как на голове. А, да, справки о состоянии здоровья привези, может без барьерный метод защиты изберем, таблетки там всякие или что у вас еще там помимо презервативов. Решу в общем.
– Владислав Игоревич. – Окликнула я, когда он уже взялся за ручку двери.
– Что? – повернул голову в профиль, скучающе глядя на кадку с фикусом.
– Я сегодня не приеду, мне же отчеты готовить. – Подавляя истерику, произнесла я и помахала листами. – Вечер посвящу этому, вы же сами сказали работать хорошо.
– Тогда завтра. Заеду к десяти, есть еще одно дело. Или к одиннадцати, тут уж как выведу. В общем, заеду с утра. На всякий случай возьми сменный комплект одежды и все необходимое, скорее всего укатим. Дня на три, не больше.
Дверь за ним закрылась, а я рассмеялась. Смеялась весело так, задорно, наивно полагая, что ситуация и вправду смешная сложилась. Горькая, но такая смешная.
Какая же я наивная была в тот день, в тот час, в ту минуту.
Я думала тогда, что ад у меня начался с момента как Андрей уволил, потом изменил и отобрал все в ожидании когда на коленях приползу, и Света еще…
Нет. Я ошибалась. Ад начался именно в ту секунду, когда я сделала первую единственную ошибку – не восприняла Казакова всерьез. Больше я этого не повторяла никогда, но, тем не менее, основного положения вещей это так и не изменило – ад все же начался.
Глава 5
И снова. Явилось ясно солнце в десять утра. Сказал Тоне погулять и три дня не появляться дома и на работе. Я бы на ее месте вопросы задала, а не так, как она, покивав и не глядя на свою непосредственную и охуевшую начальницу, молча собраться и сбежать.
Казаков стоял посреди офиса, роясь в телефоне.
– Вещи взяла?
Нет.
Даже взгляда не поднял и продолжил:
– Хер с ним. Кофе налей. Через две минуты Спасский приедет. Едем на три дня за город.
Алё! Алё, Казаков! Земля тебя вызывает!
– Межекова, шевелись. Черный без сахара мне. Через полтора часа обыск, нам надо уехать до этого момента.
– Чего? – подавилась я.
– Через полтора… – ему пришла смс и он, усмехнувшись, исправился, – через час обыск. Нет, ты можешь, разумеется, остаться. Передашь от меня операм привет и потусишь с ними тут три дня. Либо со мной за город на шашлыки и свежий воздух.
– Я не сдала еще отчеты… К чему обыск у меня? – совершенно растерянно пролепетала я.
– К тому, что ты на меня работаешь, а значит подобные вопросы звучат отныне очень глупо и я накладываю на них табу. – Влад чуть прищурился отвечая на смс и недовольно искривив губы. – Ты едешь, нет? Шашлыки или допрос? – Казаков усмехнулся на мгновение отрывая взгляд от экрана и бросив его на потрясенную меня. – Межекова, я не люблю тормозов.
– Я…
А сама уже поднялась из-за стола, чувствуя непередаваемое воодушевление избежать неприятностей. И вдарить в ровное лицо Казакова с ноги.
– Кофе мне налей. Серебристый Мерседес у входа, номер три тройки. – Он уже шел к двери, так и не поднимая взгляда от экрана. – Жду десять минут.
Тупые слова о том, что он сам заявлял, что кофе не любят застряли в глотке. Обыск. Падла.
Через семь минут он, не отрывая взгляда от своего телефона, посекундно его оповещающего о входящих сообщениях, пригубил кофе и, поморщившись, выбросил его в приоткрытое окно Мерседеса, за рулем которого находился Спасский, а на заднем сидении сидела я.
– Руслан за Маринкой поехал. – Спасский стал выезжать с парковки.
– На кой? – почему-то это прозвучало как будто "ну нахуя, блять?"
– Она на седьмом месяце, а у нее и без этого как бы с логикой проблемы были. Сейчас она думает, что если Руслан куда и едет, то это непременно в проституточную, типа у него один маршрут, а тут надолго же… вот и вцепилась.
– Почему ты говоришь, что у нее логики нет? Есть. Я бы вообще из-за такой Марины в проституточную жить переехал. Или Марину переехал. Под какое настроение попала бы. Межекова, сделай из сказанного вывод.
– Влад? – негромко произнес Спасский, бросив на него вопросительный взгляд.
– А, забыл сказать. Она теперь моя любовница. При ней можно вести себя естественно.
Вот у любого другого это прозвучало бы абсурдно, обидно. А у него просто как факт. Мол, земля круглая, небо голубое, она моя любовница, при ней можно грубить и говорить гадости.
А ничего так, мне нравится, с ним что угодно, но явно не соскучишься. Вот, например, организовал развлекуху на три дня. От веселья прямо петь хочется. Как волк. На луну.
Я удрученно смотрела в окно, на проплывающий мимо город. Они трепались мало. Влад не прекращая рылся в телефоне, довольно часто курил. Лысый молча вел машину.
Мы были уже близко к выезду из города, когда телефон Спасского. Он поднял трубку и довольно долго молчал, только вот лицо у него становилось все более напряженным.
– Рус, ты вообще как себе это представляешь, ты нормальный, нет? – Негромко поинтересовался он, останавливаясь на красный сигнал светофора. – А Леха или Володя? Слушай… да погоди ты… ой, ладно, скажу! Ага. Должен будешь. – Спасский отключил телефон, бросил его на приборную панель, и, тронувшись на зеленый сигнал, аккуратно произнес, – Влад, только не злись.
– Л-л-лол. – Зевнул Казаков, не отрывая взгляда от экрана.
– Рус с Маринкой короче в прах разругались, и им надо на разных машинах, а Вовчик с Лехой уже уехали и мы еще в городе и… вот. Только не злись.
– Руслан понимает, что рискует остаться вдовцом? Или евнухом. Я еще определяюсь. – Произнес вроде с ленцой так, ровно очень, а прямо вот ощущаешь его просто непередаваемое по силе раздражение.
– Поэтому он через меня попросил.
– Я с ней в одной машине не поеду. Межекова тоже. У нас еще не было интимных отношений, а Марина у нее к этому охоту отобьет и чего мне тогда три дня там делать?
Я в полном ступоре посмотрела в затылок Казакова. Сказано опять в этой манере «солнце светит, дождик льется, мы с три дня с Межековой трахаться будем». Типа все норм, все так и происходит, чему тут удивляться? Глупая, что ли? Элементарных вещей не знаешь?
– Чего? – сипло выдавила я.
Меня проигнорировали. Лысый, тщательно подавляя смех, вел машину, Казаков молча сидел в телефоне, я тихо хренела дальше. И вот прямо в воздухе витало что режим «солнце светит, земля круглая и тут-любая-фраза-ублюдка-Казакова-будет-так-же-естественна» активирован. Навсегда.
Да ага, счаз. Разбежался. Я не дура, я протест в лоб кидать не буду, прекрасно понимаю, кто есть кто, Владислав Игоревич. Я уже поняла, что к вам нужен особо обдуманный подход. Марину не переносите? Да это ж охуенно, Казаков! Красава! Дай пять! И еще с десяток фраз, что у тебя вызывает стойкую аллергию, а то слишком жестко прешь со своими этими «солнце светит, а Межекова-бесприкословная-дура». Межекова тоже вот не пальцем деланная, если что.
Непременно буду общаться с неведанной Мариной, раз она обладает таким чудодейственным веянием на Казакова. Прямо отходить от нее не буду, раз он даже в одной машине с ней ехать не может. Хотя тут тоже рассудить надо. Он дал мне карт-бланш, мол пошли в отношения, правда на позиции моей шлюхи, но пошли. Переть в лоб бесполезно. Хитростью брать? Так просечет. Просек же эти мои фортеля… Зачем только согласился потом Чтобы заставить страдать, наверное. Тупость он наказывает, это прямо у него на лбу написано. Блять, умный мужик это головняк. Вот что мне делать-то? Ну не спать же с ним…
Пока я там в рассуждениях путалась, не заметила, что мы уже выехали из города и теперь тормозили недалеко от припаркованного на обочине внедорожника Ауди. Как только Спасский остановил машину в паре метров от внедорожника, то задняя дверь распахнулась и из салона вышла миловидная темноволосая девушка, зябко кутающаяся в красное пальто на промозглом ветру, гуляющем по загородному шоссе. Она запахнула пальто на внушительном животе и решительно направилась к автомобилю, где сидели мы.
– Только не это. – Сказал Влад и взялся за ручку двери. – Межекова пошли.
Я замешкалась, но подчинилась своему начальнику, идущему чуть впереди от меня. Как будто обмен заложниками, сука. Марина, проходящая мимо нас, угрюмо зыркнула на не обращающего на нее внимания Казакова, все так же увлеченного своим телефоном.
В салоне Ауди приятно пахло. Я снова сидела на заднем сидении и торопливо анализировала сложившуюся ситуацию. Мы проехали пару километров в абсолютной тишине, и на обочине показался экипаж Гаи. Когда до них оставалось метров десять, гаишник махнул полосатой палкой, и Руслан начал сбрасывать скорость. Казаков, что-то печатая в телефоне, открыл окно и махнул рукой. Мерседесс со Спасским и Мариной, подчиняясь, проехал дальше.
– О, Андрейченко. – Зевнул Влад, наконец оторвавшись от телефона ровно в тот момент, когда мы проезжали мимо гаишника и Руслан готов был съехать на обочину. Негромко приказал. – Топи.
– Не останавливаться? – Уточнил Руслан.
– Нет. Засветимся. Через час все будут знать, что нас действительно в городе не было. И Вано набери, его тоже надо засветить. Пусть на двадцать восьмом километре у заправки тормознет, с хвостом туда подъедем.
И Руслав втопил. Меня вжало в сидение и я испуганно посмотрела назад, где гаишники что-то проорав торопливо садились в машину, чтобы выехать следом.
Казаков был спокоен. Руслан тоже. По ходу, ускоренно билось серрдце только у меня одной, неотрывно смотрящей, как экипаж мчит за Ауди, но нагнать у него не получается. Руслан позвонил Спасскому и ровно передал слова Казакова, скучающе глядящего в зеркало заднего вида, на непоспевающую Приору гайцев.
Сука… Да во что я ввязалась?
Влад сказал сбросить скорость Руслану, когда впереди показалась заправка, возле въезда на которую уже был припаркован серебристый Мерседес Спасского.
Руслан подпустил экипаж, но обогнать не давал. Когда все же дал и те пошли на опережение, резко свернул на обочину метрах в пятнадцати от Мерседеса.
– На бричках все ездят. – Бросил Влад, презрительно глядя как Приору заносит от резкого торможения и тащит вперед еще на несколько метров. – Ладно, сейчас, пока машину будут шмонать, я бабла Андрейченко накину и поедем.
Из машины впереди выбежали два гаишника и помчались на Ауди, одновременно, откуда ни возьмись, появился еще экипаж, лихо пересекающий двойную сплошную, и останавливающийся рядом с Приорой. Из машины подкрепления выбежали еще четыре человека.
– Шмонать? – Повторил Руслан внимательно глядя на бегущих людей.
– Разумеется. – Казаков зевнул и усмехнулся. – Знают, что денег возьмут, но выебнутся у них дело святое.
– Влад… я с весом. – Упавшим голосом сказал Руслан.
Я потрясенно замерла, забыв как дышать. С наркотой. Он с наркотой, долбоеб. Машину будут досматривать…
Казаков резко повернул к нему голову и взгляд у него был просто ужасающий. Нечеловечески злой. Отравивший напряженную тишину в салоне. Миллисекунда, за которую он выстрелил рукой и с силой ударил Руслана лицом о руль.
– Где?
– Под сидением. – Сдавленно ответил Руслан, закрывая лицо рукой и склоняясь в сторону двери,
– Не пались, ебанат – Рыкнул Влад, заставив Руслана замереть. – Ты хули впрягся если маркированный? Тупорез, блять… – Дверь с его стороны распахнули и грянул Казаковский резкий и безапелляционный приказ, – руки убрал. Сам выйду.
А вот Руслана выдернули. Со мной сначала замешкались, я почувствовала неловкость, дрожащими пальцами отстегивая ремень, но дернули не так грубо как Руслана.
– Тихо, все свои. – Влад стоял рядом с машиной и, сука, от него разило, просто разило давящим отталкивающим веянием, заставляющим двух гаишников остановиться в полуметре. Просто мертвая зона, а он был ее причиной и эпицентром. В то время как меня прижали к закрытой двери, а Руслана, с окровавленным лицом из-за разбитого носа, к капоту.
Сердце прошибало ребра, адреналин растворял кровь, я загипнотизировано смотрела на Казакова, ровно и спокойно идущего к высокому человеку с очень злым лицом наблюдающего его приближение. Он скривился, подал рукой непонятный знак и мои руки, скрещенные на пояснице отпустили и от Руслана отошли.
Сказали отойти от машины, мы стояли рядом с Русланом в паре метров, рядом с нами один гаишник.
Я, сбито дыша, смотрела, как из припаркованной у заезда на заправку машины выходит Спасский, идет прямо к нам. Ему преградил дорогу один из служителей дорожного порядка, но краткий разговор, кивок лысого в сторону Влада, разговаривающего с человеком, отведшим взгляд в сторону и твердо сжавшего челюсть. От Спасского отошли и он направился к нам.
Подъехал еще экипаж, вышли трое в форме, начали разговаривать с гайцем стоящим возле нас. Лысый остановился рядом, хмуро посмотрел на Руслана, зажимавшего нос, и вытирающего второй рукой с подбородка кровь.
Руслан взглядом указал в сторону стоящего рядом с нами гаишника, и сука, Спасский сказал им отойти. Он. Сказал. Им. Отойти.
У меня было чувство, что я нахожусь на грани истерики, когда те, на миг замолчали, тяжело глядя на спокойного лысого и молча отошли ближе к обочине.
– За что? – Иван Сергеевич снова посмотрел на Руслана, мимоходом глянув на мое напряженное лицо и протянув пачку сигарет, я отрицательно мотнула головой.
– Вань… – негромко прогундосил Руслан. – У меня крэк под сидением.
Спасский на мгновение прикрыл глаза и протяжно выдохнул дым, прикусывая губу и качая головой, напряженно глядя на асфальт.
– Это залет, Рус. Он тебя убьет.
Одновременно с этим, гаишники начали тормозить машины. Понятые. Они набирают понятых. Досмотр будет.
– Твою мать… – Спасский смотрел в ту же сторону, резко повернул голову в сторону Казакова, все так же разговаривающего с гаишником. Они встретились глазами и Ваня едва заметно кивнул в сторону гаишников, объясняющих низкому и плотному мужичку, вышедшему из видавшей виды копейки, для чего он его остановил.
Казаков почти незаметно отрицательно мотнул головой.
Спасский сделал особенно глубокую затяжку и очень тяжело посмотрела на Руслана, глядящего на его машину. Внезапно сбито выдохнувшего, злобно выматерившегося:
– Блядь, Марина, нет…
Я посмотрела в сторону автомобиля Спасского и заметила напряженную девушку, выходящую из него. С внушительным таким сроком. Она не отпускала взглядом лицо Руслана, все еще сжимающего кровоточащий нос.
И началось кино и немцы, потому что я поняла, почему Казакова так раздражала жена Руслана, подошедшая к нам и начавшая что-то лепетать сначала, а потом допытываться, кто из сотрудников разбил лицо Руслану и громко говорить, что это подсудное дело.
– Руслан резко остановился, ударился о руль, Марин. – Напряженно ответил Спасский, глядя как останавливают еще одну машину.
Но она не остановилась. И я мучительно захотела ее ударить, чтобы перестала нести херню, когда тут пиздец начинается.
Подошел гаишник, тот самый, который меня удерживал, поинтересовался у Руслана где документы. Они пошли к машине, но Руслану ее даже коснуться не дали, он просто рукой показал на бардачок, откуда гаишник сам взял документы.
К нам подошли гаишники с понятыми, начали говорить что-то, я почти не вслушивалась, напряженно посмотрев в спину Казакова. Мужик, с которым он в этом момент разговаривал отрицательно и твердо мотнул головой, начал что-то объяснять, кивая в сторону столба с установленными камерами. У меня упало сердце.
