Текст книги "Экспроприатор (СИ)"
Автор книги: Александра Лимова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)
– Ты… Казаков… ты… – потерянно лепетал мужчина, шокированно глядя на его руку.
Канцелярский нож резко в кисть. Звук вспарываемой кожи и чувство тошноты подкатившей к горлу.
– Блядь… да что надо сделать, урод?! – Егоров яростно оскалившись посмотрел на непередаваемо спокойно глядящего на него Влада.
– Наконец-то правильно базарить начал. Кто меня сдал? – ровно спросил он.
– Родионов. – Выдал, будто выплюнул.
– Крыса Родионов дал вам ложную наводку. Машин не было, документы отдаете моим людям, ждут у входа. Тех кого загребли осмотри, хоть волосок упал – вскроюсь. На все про все полчаса.
– Казаков, это нереально сделать. – С ненавистью и почти страхом.
– А ты сделай. Я уже сказал, что будем жить дружно, не хуй было пытаться крепить. Висяк у вас, Егоров. Выполняй. Или мне для стимула полоснуться все-таки?
– Толя! – мужчина поднялся из-за стола махнув рукой Варламову и быстро вышел.
Варламов тыстро покинул кабинет вслед за ним.
– Лицо проще, Межекова. – Задумчиво посоветовал Влад, извлекая из кисти лезвие и зажимая глубокий парез ладонью с ножом. – Я никого в обиду не дам, тем более тебя, не боись. Встань у окна. Хер знает чего от них ждать, учудят еще. Эти самые беспридельные.
Сглотнув, поднялась на ватных ногах и почти прошла мимо него, но ноги вросли в пол.
– Можно… я зажму? – тихо выдавила я, глядя в окно.
Затягивающаяся пауза. Краткий кивок. Села уже справа и ледяными пальцами с силой зажала его кисть.
– Дверь откроется сразу к окну отходишь. Никакой истерики, усекла? – едва слышно, без эмоций.
– Давно. – Голос дрогнул, и я с трудом отвела взгляд от его руки ему в глаза.
Его лицо смягчилось. Глаза потеплели. Тянущиеся секунды. Меня тошнило. Его кровь вытекала между моих пальцев. Он равнодушно смотрел в стол перед собой. Но чувствовалось. Как тогда на обнале. Чувствовалось его напряжение. И это забивало нутро в истерику.
– Ты же понимаешь, что как выйдем я буду Мариной? Как жена Руса. Орать и прочее. – Криво улыбнулась, глядя в разбитый монитор, пытаясь унять учащенное сердцебиение.
– Ага. Я тогда в проституточную поеду. Успокоишься отзвонишь. – Отозвался ровно, как всегда спокойно.
– Возьми меня с собой. – Попытка улыбки, но лицо свела судорога. При повторной попытке все же вышло. – Я там ни разу не была.
– Я тоже. – Поморщившись повел кистью, поднимая ее выше и сгибая руку в локте. – Съездим на экскурсию. Подарю тебе час с мулаткой. Потом расскажешь как.
– Чего рассказывать? С нами пойдешь. Ты ж платишь. – Перевела взгляд в его спокойный профиль.
– Ты такая щедрая, Полин. – Незримый жест, от которого душа сжалась
– Лучше Межекова. – С трудом сглотнула, давая понять взглядом, что… все. Я не хочу перед ним опозориться.
– Мне тоже твое имя не нравится. – Едва заметно кивнул и посмотрел на меня. – Не как тебе до слез, конечно, но…
– И мне твое не нравится. Про Дракулу постоянно думаю. Тоже знатный кровопийца был.
– В принципе, есть вероятность, что меня зовут не так на самом деле. Но имя Стас просто убожеское какое-то, так что… нет. Даже думать не хочу. Фу.
– Что? – сжала сильнее, но кровь не останавливалась.
– Ничего. Что завтра вечером делаешь? – сильнее сгиб в локте.
– В проституточную еду. Поедешь со мной? – Смешок вышел почти истеричным. Откашлялась и ровно продолжила. – И Руса подтянем, мне его жалко, как представлю иной раз как он живет, боже мой. Начальник и в хвост и в гриву, дома мозг имеют. Оплачу ему мулатку.
– И пару кило кокса. У тебя будет самый преданный поклонник. Пока кокс не кончится.
– Он все-таки сидит на дури, да?
– Два года, как оказалось. Дебил. Тяжело в людях разочаровываться да и не люблю эту возню, как кого рокернуть, чтобы провисов не было… Дебил, блять. – Влад мягко усмехнулся, глядя в мое сосредоточенное лицо, которое постоянно пыталось перекоситься.
– Но мулатку я ему все равно оплачу. – Упрямо делая голос ровным сказала я. – Он, в отличие от некоторых, хоть цветы выбирать умеет.
– Его Марина вообще ко многому приучила. Жуткая женщина. Прикинь, он шить умеет, причем хорошо. Я месяца три его стебал. Ну типа, когда уже Руслик себе юбочку сошьет, или сарафанчиком похвалится.
– Мне нравится сидеть в ментовке и обсирать твоего подчиненного. – Абсолютно искренне сказала я, посмотрев в карие смеющиеся глаза.
– Мне тоже. Давай Вано обсудим. – Негромкий ровный голос и успокоение мне под кожу.
– Во-первых, лысая башка, зато борода. Ты ему хоть намекни, что все наоборот должно быть, мне кажется, он сам все же не догадается. И вообще он чем-то на попа похож. Ты его не из церкви на работу взял?
– Нет, но в приходской школе он учился.
– Да ладно?.. – неуверенно прыснула недоверчиво глядя на кивнувшего Казакова.
Он тихо, рассыпчато рассмеялся. Тепло в сузившихся венах. Нож положил на колено, медленно и плавно протянул руку, чтобы убрать выбившуюся прядь мне за ухо. Мезинцем. Все остальные были окровавлены.
Повинуясь инстинкту повела головой, желая тепла его ладони. Отстранил руку сразу – пальцы в крови.
Я замерла, переводя дыхание и отводя взгляд. Мне нужны его прикосновения. Я не могу. Не вывожу. Закрыла глаза – нельзя показывать.
Он сказал без истерик. Положение пиздец, сейчас нельзя быть тупой. Нельзя.
Словно услышал. Снова протянул руку и так легко, поверхностно скользнул мизинцем по скуле. Медленно. Нежно.
Сидим фактически в заложниках, он выдвинул ультиматум. Самый страшный ультиматум который я слышала в своей жизни. На полу его кровь. В руках нож. На моих пальцах, сжимающих порезанную руку его кровь. Я смотрю в пол, там где она уже свернулась. Смотрю специально, чтобы осознавать. Что проблема еще не решена, ибо я все еще ее вижу, а значит вот то страшное, из-за которого он себя порезал с кошмарным, вбуравливающимся в память звуком еще близко. Перевела дыхание, почти с ненавистью загоняя истерику внутрь. Никаких эмоций. Только думать, Поля, только думать сейчас.
Вызывало ли отторжение то, как он поступал?
Да, вызывало.
Мне, как и всякой другой хотелось заорать, что он сраный долбоеб, что нельзя так, что он просто принципиальный психопат.
Но.
Я прекрасно знала почему. Почему кровь. Он идет во всем до конца. Никогда не фальшивит и сейчас не будет. За ним его люди. Они его, они будут стоять за ним, понимая один простой факт – он идет до конца. Поэтому там и стоят.
Ждала ли я красивого и такого тупого выебона дескать со мной моя баба и сейчас я тут вас всех порешу, словесно и фактически?
Ждала. Я ж женского пола.
А он сказал что убьет себя, если игра пойдет не по его правилам и они хлебнут за это.
Какова должна быть сила и интеллект, когда враги боятся, что ты сдохнешь?
Я уважала его. Ненавидела за то, что он не пошел по девичьему сценарию и понимала, что во всем этом самое тупое это – я.
Ну, тупишка такая, которая орет типа как ты мог сейчас себе вены вскрывать из принципа, что ты за человек, ты просто чудовище! Такое вот женское отторжение.
Его разрушало пониманием, что все. Это очень крупные мужские игры
Здесь высокие ставки и профессиональные игроки, знающие, что либо ты рискуешь, либо вообще нехуй тут делать. И он был одним из лучших игроков, если не самым лучшим. Поэтому женщин в этих играх нет. Там играют очень крупно, крайне жестко и по строгим жестоким правилам.
Я понимала.
Что мы сидим в отделе. Что нас в любой момент могут закрыть. И нас – это не только я и он. Что он режет себе вены только для того, чтобы показать он кусать не намерен. Еще очень много крови прольется вслед за его. Только он к этому готов. Он двинул свою ставку, а крыть ее было нечем.
Это ведь так легко угрожать чужому. А ты сделай так, чтобы он ополоумел от страха, боясь того, что ты умрешь. Уважение? Безусловно. Преклонение? Абсолютно! Любовь?
Какая же ты сука, Казаков! Какая же тварь! Бизнес твой и сраные принципы?! Ты же себе вены вскрываешь, что бы не замели, сука! Какая же ты принципиальная сволочь!
Но это его ход и бабские визги тут ни к чему.
Поэтому я молчала. Давилась женскими загонами, не видящими сути и молчала. Разумом видела. Он вскроет себе вены. Он действительно это сделает. Это знают все. Поэтому так торопливо все исправляют. Я тоже это видела.
И дать себе волю не могла.
Здесь вершились судьбы, прямо сейчас. Я сидела рядом с ведущим игроком, с самым серьезным и с самым опасным. Зажимала ему вспоротую вену. И понимала. Поэтому я здесь.
Только сейчас дошло почему там в темном коридоре он так резко отдернул руки. Чтобы я сейчас зажимала его вспоротые вены. Кидала дебильные шутки, на которые он так же дурацки отвечал, когда мы стояли на краю пропасти. Оба в его крови.
Он понял это сразу, я только сейчас.
Ему нужна я, а мне никто другой не нужен. Это он тоже понял сразу и сказал об этом. Господи, сколько моей тупости терпел…
Его вопросительный взгляд выдержу ли если коснется, если поддержит.
Смотрела на его кисть. Кровь уже слабо, сукровицей. Смотрела долгим протяжным взглядом на разводы, темный налет на белой коже. Прикусила губу, подавляя еще один последний протест и медленно кивнула.
Ненавижу.
Потому что люблю и пойду за него до конца. Переебу ему потом. Пощечину, хорошенько так, с оттяжкой, чтобы озверел и дал мне повод сходить за дубинкой. Но потом. А сейчас… сжала пальцы сильнее.
Он кистью мне под подбородок, заставляя поднять голову. Его взгляд спокоен и серьезен. Теплый. Нежный.
– Я люблю тебя. – Едва слышно в тишину. – Ничего не бойся. Никогда.
Это физически больно.
Разъедающей кислотой под кожей, по венам. К сердцу, к душе. Страшно. Потому что умираешь. Умирать всегда страшно. Особенно так: медленно и очень больно. Заслуженно.
Я отвернула лицо. Не могу смотреть ему в глаза.
Сжалась. Сцепила зубы, но слезы все равно потекли. Недостойна, а он об этом не знает.
– Не этого ждал. – Голос переменчивый. Там злость. Удивление. Замешательство. – Ты непредсказуема, девочка-пиздец.
Я потянулась к нему.
Обняла. От этого хуже и больнее. Потому что все-таки положил руку мне на поясницу. Не сразу. Очень поверхностно. Но принял. Пожалуйста, прости… господи, лучше бы молнией переебало раз десять.
– Я тоже тебя люблю.
Сипло. Сильно. С чувством.
Пожалуйста, прости меня. Пожалуйста, прости.
Я знаю, что нет. Знаю, что никогда не простит. Убьет. На месте проломит голову. А я впервые в жизни не буду ничему сопротивляться.
Как Руслан. Сейчас я поняла, как Влад отбирал людей. Вот так. Чтобы самому хотелось сдохнуть от того, что ты так… так не достоин. Что ты знаешь, что тебе пиздец, а все равно подходишь, потому что ты действительно поступил как тварь. Он за тебя до конца. А ты просто животное.
Я исправлю. Клянусь всеми богами, я все исправлю. Если не убьет, а просто отречется то поделом. Но я исправлю, каким бы решение Влада после не было. Я исправлю. И когда спустя сорок минут мы все выходили из отдела в моей голове стучало только одно – я исправлю. И я за это заплачу, какой бы счет он мне не предъявил.
Глава 13
Вечером следующего дня Влад меня несказанно поразил
– О, обалдеть! – Я изобразила восторг, когда Влад садился рядом со мной на заднее сидение машины и передавал мне букет, кивая Спасскому за рулем и разрешая трогать. – Ты сам выбрал! Книжку про отношения дочитал? Напишу автору благодарственное письмо! Только вот не пойму зачем мне детские игрушки… – растерянно смотрела на коробки с игрушками, которые Влад положил между нами.
– Шибко не радуйся, это не тебе. – Казаков улыбнулся, глядя на мое недоуменное лицо.
– А кому? – бесконечно удивленно посмотрела я на шикарный букет у меня на коленях.
– Сестре. Мы к ней на день рождения едем.
Я в потрясении посмотрела на абсолютно невозмутимого Влада, выдыхающего в окно.
– Эта ехидна позвонила и начала надо мной издеваться, мол, чего, Владик, ты по многолетней традиции опять один припрешься, у-ха-ха, лошара. Я ей такой "не-а. Утрись". – Она там чем-то подавилась. – Влад довольно улыбнулся, не переводя на меня взгляда, потянулся за сигаретами. – Ладно откашлялась, а то грустно было бы помереть в свой день рождения. Она хоть и старая, тридцать четыре уже, столько не живут, но жалко что-то, я к ней немного привык. Еще на похороны тратиться потом…и плакать надо в таких случаях, а я не умею. Так что хорошо, что откашлялась.
– По многолетней традиции? Ты никого не приводил? – с трудом сглотнула я
– Это же моя семья. – Пожал плечом, стряхивая пепел в окно.
– И меня поведешь… – помертвела.
– Это же моя семья. – Как для идиотки произнес он. Не повторил. Произнес. Сейчас он имел в виду не родную кровь, в отличие от первого раза.
Пока я пыталась вернуть душу из пяток, то отмечала, что несмотря на его сарказм он был напряжен. Движения без плавности, без резкости, но достаточно быстры. Мало моргает, вгляд все чаще сосредоточен, губы сжаты в перерывах выдоха дыма. Нет, здесь дело было не в том, что он как подросток нервничал, собираясь привести девушку в свой дым. Дело было в чем-то другом.
– Влад? – тревожно позвала я.
– Вано, погуляй пару минут. – Приказ ровный и как всегда спокойный. Краткий выдох дыма в окно, пока Спасский сворачивал к обочине и включив аварийки выходил из машины.
– Влад… – напряженно позвала я, глядя в его ровный профиль, на мгновение прикрывший глаза.
– Полин, короче… По понятиям я живу не потому что отсидел. – Сказал это спокойно глядя в сидение перед собой, но я чувствовала, как воздух в салоне стал тяжким от его напряжения.
– Что? – хрипло переспросила я, безотчетно сжимая букет.
– Отец положенец еще с девяностых. – Влад прикрыл глаза и затянулся. Глубоко и долго. – Положенец это вор в законе… В общем, сама понимаешь, что меня не зона научила так жить и так разговаривать.
Я недоверчиво вглядывалась в его лицо, он снова на мгновение прикрыл глаза и протяжно выдохнул дым в сторону окна не поворачивая лица в ту сторону. Выкинул сигарету и достал еще одну. Щелчок. Затяжка. Карие глаза в подлокотник между пустующими передними сидениями.
Прикусил губу на мгновения, заставив меня едва не вздрогнуть и чуть нахмурился, все так же не глядя на меня.
– Это еще не все. – Тихо произнес он, все так же глядя в подлокотник. – Мама при союзе сначала по политической статье влетела, потом они с папой встретились, и… моя сестра, Эвелинка, родилась на второй маминой ходке. Я на третьей. На зоне.
Я неуверенно прыснула глядя на его лицо. И похолодела, когда он разозлился.
– Я тебя блять сейчас серьезные вещи говорю! – рявкнул он устремляя на меня гневный взгляд. – С меня за тебя спросить могут, блядь! Если ты сейчас проебешься с меня за это спросят!
У меня сердце остановилось. Влад раздраженно сплюнул в окно и зло посмотрел перед собой.
– Эвелинка три месяца как откинулась. Объебалась на грабеже, отец перед всеми положенцами выстег ее нахуй на последней сходке… Смотрящему еще переебал, что красных не вывез, там с коблами еще проблема была, ну одну Эвелинка ебнула в бок заточкой, а та под черным ходила и переебали всем, Мясо тоже не в шутеечки играет…
А на фоне играл Владимирский централ.
Я с трудом сглотнула, чувствуя, как ошибается сердце и слушая этого урку, инструктирующего меня ровным, спокойным и, сука, напряженным голосом. Рассказывающего, как положено входить в хату. На какие вопросы отвечать, на какие нет. Как себя вести. И, блять, как смотреть даже…
Меня опять начало подташнивать. А он продолжал. Тихо и напряженно, глядя в консоль и не моргая.
Сказал, что первое, на чем я могу погореть это сесть у параши. Туда, мол, даже смотреть нельзя. Надо будет отказаться, но вежливо, иначе Влада начнут спрашивать за мое поведение прямо там.
Когда Спасский тактично поинтересовался можно ли ехать, я торопливо компоновала у себя в голове информацию, пока Влад затягивался третьей по счету сигаретой.
Едва сдержала стон, когда тормозили у нового жилого комплекса почти в центре города, и чувствовала, что вот ну нихуяшеньки я не готова.
Мы ехали в лифте и я ощущала, как меня начинает бить мелкая дрожь. Последний этаж, непроницаемое лицо Влада и его кивок в сторону раздвинувшихся дверей.
Я вышла на лестничную площадку, он указал в сторону последней двери прямо по коридору, к которой я направилась на неверных ногах.
Влад остановился перед дверью рядом со мной. Напряженно прикусил губу, а у меня все быстрее и быстрее билось сердце. Я глубоко вдохнула и выдохнула и, сосредоточенно глядя на дверь перед собой, уже была готова зайти как зеки входят в хату. Ну, а хули? Выхода у меня нет.
И сначала я не поняла для чего он закрыл себе рот ладонью. Стиснул сильно. И хрюкнул. Присел на корточки опустив голову и сжимая себе рот уже обеими руками.
Пытался подавить себя, но ему это не помогло. Если опустить момент моего охуевания, пока до меня доходило, положение вещей как же эта сучня меня сейчас наебала, а он пытался остановиться и не ржать, то можно заключить, что мне никогда в жизни еще не приходилось испытывать подобное по силе желание убивать.
– Какая же ты лохушка, Межекова, – прохрюкала эта сучня, вставая на ноги и давясь смехом открыл передо мной дверь, заходя внутрь и затягивая меня за собой.
Я хотела его пнуть, но он уже отошел от вглубь освещенного широкого и длинного коридора с хорошим евроремонтом. В котором витали вкуснейшие запахи еды только что приготовленной еды.
– Бабулька! – Заорал Влад, вставая так, что у меня не было никакой возможности выглянуть из-за его спины. – Бабулька, ковыляй сюда, старая!
Меня заморозило от осознания факта, что я сейчас увижу сестру Казакова.
Но не увидела, ибо эта сучня крайне для этого старалась, когда из дальнего прохода в коридор выбежала тонкая фигура в красивом темно-синем платье и звонко рассмеявшись помчалась прямо на Влада. К_ни_го_ед_._нет
– Привет, бабулька. – Влад встал так, что его сестру мне не было видно, и крепко ее обняв сунул за шиворот платья конверт. – На. С шестидесятилетием.
– Я думала, что ты действительно купишь мне бадик с платочком, как обещал. – Отозвалась она мелодичным голосом в котором звенел смех, попыталась выглянуть из-за его плеча, но Влад ей намеренно мешал и всучил букет. – О, еще и цветы! Что это с тобой? Ты очеловечиваться стал? Дай познакомиться с причиной!
– Точно, про бадик из головы вылетело. – Помог ей вытянуть из-под ворота конверт, но снова встал так, что мы друг друга не могли увидеть. – Вот, сама себе купишь потом.
– О-о-о! Ты как всегда очень мил! Дети, ату крестного! – Полуоборот в сторону коридора, и оттуда, словно бы действительно подчиняясь команде высыпали два малыша лет пяти и с радостным визгом помчались прямо к Владу и его сестре, старательно его отпихивающей и едва не хлестающей букетом. – Да отойди ты с дороги, шкаф, мне срочно надо познакомиться с причиной твоего очеловечивания! – она все-таки отпихнула его, одновременно всучиваяв ему букет и ярко и широко мне улыбнулась. – Привет, я Эвелина и я нормальная!
– Она бессовестно врет. – Фыркнул Влад, присев на корточки и крепко обнимая два маленьких вихря, девочку и мальчика, восторженно на нем повиснувших и заглядывающих в пакет с подарками. – Врет-врет. Сама еще увидишь.
– Полина. – Прыснув представилась я, глядя на тайфун с темными длинными волосами, перехваченными в толстую косу. Глядя на эту удивительно красивую девушку с большими карими глазами и открытой улыбкой, на которую невозможно было не ответить, когда она забирала мой полушубок и шла к вешалке.
– Сова, открывай, медведь пришел! – раздался звонкий девичий голос в ожившем домофоне.
Эвелина хотела нас отправить в зал, знакомиться с родителями, но посмотрев на мое лицо резко повернувшееся к довольно улыбающемуся Владу, раздающему крестникам подарки, рассмеялась и нажимая на кнопку домофона сказала, что вполне ожидаемо еще и то, что я узнала о том, что мы едим к ней буквально в ближайший час и ободряюще коснулась моего локтя. Я растерянно улыбнулась и она снова рассмеялась, открывая входную дверь в которую спустя несколько минут вошел высокий мужчина с девочкой лет трех на руках и миниатюрная девушка за ним.
Я остолбенела от удивления, когда он повернулся ко мне. Все я поняла далеко не сразу. Просто удивленно пялилась на Влада. Еще одного Влада. Весьма ехидно мне усмехнувшегося и опускающего на пол ребенка. Из-за его спины вынырнула светловолосая девушка и сочувствующе мне улыбнулась.
– Привет, я Ника и у меня была такая же реакция, – с соболезнованием сказала она, сочувствующе глядя на остолбеневшую меня и одновременно скидывая шубу с плеч и пихая ее Владу номер два. – Ты только что поучаствовала в любимом шоу близнецов Казаковых. – Она указала рукой в сторону второго Влада, – это вежливый Стас.
– И он такой же очаровашка как и Влад, Полин! – Хохотнула Эвелина, обнимая и целуя в щеку Нику, и оглянувшись доверительно мне сообщила, – так что ничему не удивляйся. Адский дуэт. По отдельности они еще более-менее терпимы, а вместе это просто треш и угар, у них даже наверняка график где-то есть, кто есть кто сегодня. Привет, дылда! – улыбнулась Эвелина, крепко обнимая закатившего глаза Стаса. – Где мой подарочек?
– Хотел тебе скамейку купить и у подъезда поставить, чтобы с подружками-старушками обсуждала, кто наркоман, а кто мадама с низкой социальной ответственностью. – Стас вынул из внутреннего кармана куртки конверт и протянул Эвелине, одновременно крепко пожимая руку брату. – Потом подумал, что опять ворчать будешь, что цвет не такой и вообще все не то, тебе же только повод дай поворчать. Так что держи, голубка дряхлая моя, сама себе выберешь.
– Вот, видишь Полин!.. – деланно возмущенно сказала Эвелина, расцеловавгромко засмеявшуюсю и улыбающуюся малышку и одновременно снимая с нее пуховик. – Это же просто двое…
– Давай, Эвелин, – перебил ее Стас, вешая одежду. – Брякни сейчас свое любимое, что в семье не без урода, а наша сорвала джекпот и у нас их сразу два. – Фыркнул, с иронией глядя на сестру и приобнимая ее дочь и сына, спущенных с рук Владом и направившихся к нему, пока улыбающаяся Ника доставала из пакета коробки с игрушками. – Или как там… два подлеца, одинаковых с лица?
– Да, дабл трабл, еще. – Скучающе проронил Влад, но тут же добро улыбнулся приседая и разводя руки, когда дочь Стаса наконец была высвобождена из плена пуховика и с радостью понеслась к нему.
– Не вываливайте сразу все мои эпичные фразы! – весело возмутилась Эвелина, подталкивая гомонящих детей в коридор.
– Витька опять на работе? – спросила Ника, когда мы пошли вслед за Эвелиной по коридору.
– Я скоро забуду, как он выглядит! – Эвелина хоть и рассмеялась, но как-то натянуто что ли.
– Он тоже. Придет домой, а там бабка какая-то незнакомая. – Негромко рассмеялся Стас, мягко дернув сестру за косу, когда мы заходили в зал.
Дочь Стаса и Ники побежала к приятной русоволосой женщине, расставлявшей тарелки на столе, ломившемся от еды. Женщина присела, крепко обняла внучку и подняла на руки устремив на меня взор глубоких глаз, тепло улыбнулась и представилась тетей Людой, поочередно обнимая сыновей и Нику. Почти сразу в зал вошел еще один человек.
Их отец, крепкий высокий мужчина, с серьезным лицом, доброжелательно мне улыбнувшийся когда Влад меня представил.
Стас, Влад и Эвелина все походили на него. Высоким ростом, цветом глаз и волос. Только Эвелина еще и унаследовала нежную хрупкость черт лица от матери и непонятно, на кого походила больше. Игорь Борисович хмыкнул в усы, чуть задержавшись на мне глазами и кратко посмотрел на Влада, стоящего за моей спиной. Быстрая, едва-едва заметная улыбка и он садится за стол.
Дети сидеть ни в какую не хотели, с шумом и визгом помчались по дому, играя не то в прятки не то в догонялки.
Их отец во главе стола, мать по правую руку. Эвелина рядом с ней было присела, но тут же подскочила и начала раскладывать столовые приборы, не вынутые из коробки на краю стола. Напротив нее на угловом диване примостились Стас и Ника, мы с Владом другой стороны от родителей тоже на диване.
Через минуту я поняла, что я влюблюсь в них. Ибо троллинг у них был делом вообще семейным.
Стас фыркнул и сказал, что Эвелина действительно уже классическая бабуля, потому что наготовила, как на роту солдат, но упустила главное – возле него одна бутылка. Эвелина быстро и колко отпарировала, что-то вроде "детям-мороженое", подхватила виски и поставила около отца.
– А я тебе говорил, что она жадная и со своим алкоголем надо ехать. – С такой знакомой мне ленивой интонацией сказал Стас рассмеявшейся Нике, кивнувшей Эвелине. Я его разглядывала. Странное чувство. Вроде бы и Влад, а вроде бы совсем не он. Вот совсем. Но вроде бы и Влад. Диссонанс бил по восприятию.
– А с возрастом старики вообще скупые становятся. – Усмехнулся Влад, согласно кивнув брату.
– Ой, вот не хнычьте только. – Рассмеялась Эвелина возвращая бутылку Стасу и лукаво посмотрев на меня сказала, – их отличить не сложно, Полин. Этот, – дала щелбан недовольно посмотревшему на нее Стасу, – постоянно болтает. А вот этот вот, – краткий кивок в сторону Влада, – постоянно выделывается. Не спутаешь! – и торопливо убежала за чем-то еще на кухню, успев быстро обнять Стаса и громко чмокнуть его прямо в ухо, отчего он смешно вздрогнул и едва договорил, что с такой старшей сестрой как она, у них просто нет других вариантов снять стресс. Уделала она его знатно, и я рассмеялась вместе с остальными.
– Господи, вы можете хотя бы сделать вид, что мы приличные! – обеспокоенно сказала тетя Люда, переводя взгляд с одобрительно фыркнувшего Стаса на лениво улыбнувшегося Влада, а потом с тревогой посмотрев на меня. – Хотя бы вид! Игорь, ну скажи им!..
– Такая большая, а все в сказки веришь. – Очень серьезно ответил он, прищурено оглядывая стол. – Влад, как давно вы вместе?
– Месяца два вроде… – Ответил Влад, потянувшись за бутылкой вина.
– Она выдержит, Лида. Она с ним вон уже два месяца и даже не седая еще. Где коньяк?
– Я Люда. – С видом "о боже, началось!", ответила она
– Точно, Тамар. – Сказал он и сурово посмотрел на Эвелину уже вернувшуюся и торопливо расставляющую бокалы на столе. – Доча, я не доволен. Где мой коньяк? Ты меня не ждала, что ли?
– Сейчас принесу, пап. – Эвелина мимоходом чмокнула хмурого отца в щеку. – Не надо "не доволен", не надо. Сейчас все исправлю.
– Коньяк мне неси, потом будешь в посудку играть. – Неодобрительно глядя на мельтешащую Эвелину произнес он.
Она улыбнулась, снова умчалась и вернулась быстро, одновременно с несколькими бутылками, но коньяк сразу поставила перед отцом. Краткие беззлобные пикировки пока разливался алкоголь, тетя Люда с обреченным видом посмотревшая на меня пока гремел смех за столом. Поздравления и снова пикировки. Эвелина опять куда-то умчалась. Человек вспышка просто.
– Влад, – позвал Стас, перехватывая сына Эвелины бегущего за его дочерью и подтягивая мальчугану сползшие джинсы. – Когда свадьба?
Дежурно так спросил, как бы между прочим. В таком знакомом мне стиле "небо голубое, солнце светит". Я удивленно на него посмотрела и отпила вина. Ответ Влада заставил меня поперхнуться:
– Не знаю. Летом, наверное. Я еще предложение не сделал.
– Почему затягиваешь, тугодум? Нам Полина понравилась, мы ее хотим к себе. Тугодум. – Меня просто поражает их отец. Говорит абсолютно серьезно и это его "тугодум" прозвучало в первом случае как "ты тупой, я разочарован", а во втором "ты вообще мой сын, тупой?".
– Вы хотя бы немного подождали для приличия, прежде чем раскрывать свой психический статус, Полину вон совсем запугали. – Грустно произнесла тетя Люда.
– Почему тугодум? – Влад улыбнулся маме и перевел взгляд на отца. – Я сейчас предложить не могу, потому что все на нее насядут и она с перепугу согласится.
– Надо, чтобы отказала? – бесконечно удивленно посмотрела на него Ника.
– Надо, чтобы от шока отошла после знакомства с вами. – Усмехнулся Влад, иронично глядя на заржавшую Нику. – Взвесила все и подумала, готова ли взять на себя ответственность первой разбавить наш род нормальными генами.
– Эй! – она подавилась смехом, возмущенно глядя на ухмыльнувшегося Влада.
– Прости, Ник, но ты влилась сразу. – С сочувствие произнес он и кивнул на меня, – посмотри, как адекватный человек должен реагировать, а то где ты еще такое увидишь.
– Влад, а тебе не кажется, что ты сам больше всех стараешься запугать свою невесту? – резонно заметила Ника.
Уже невесту. К концу застолья нас все-таки поженят. А я еще развестись не успела.
– Полина пока стесняется показывать, что чувство страха у нее атрофировано в принципе. – Скучающе ответил он.
– Оно и так понятно, что атрофировано, ведь два месяца с тобой уже. Это прямой показатель. – Хохотнул Стас, чокаясь с ним бокалом, переводя на меня взгляд, ободряюще улыбнулся и пропел, – не надо стесня-я-яться. Отпил и доверительным тоном добавил, – но мы не осудим, если ты от него сбежишь. Мы его хорошо знаем, поэтому за попытку спастись тебя правда никто не осудит.
– Вот чья бы корова мычала, Стас. Тебя же Ника терпит как-то четыре года. – С ленцой парировал Влад.
– Пять лет. – С тоской в голосе поправила его Ника. – Шесть месяцев. И двадцать восемь дней. Влад, налей мне чего покрепче, что-то грустно стало.
– Ты Полине делаешь крайне не мотивирующие намеки на нашу с ней семейную жизнь. Яда тебе, что ли, сыпануть?.. – Влад потянулся с бутылкой и плеснул ей виски.
– Зато правдивые намеки. Вон подтверждение сидит злодейски улыбается. – Бросив косой неодобрительный взгляд на супруга возразила Ника, кивнув на пододвинутый бокал. – Полина, когда он соберется наконец, ты очень хорошо думай, ладно?
– Ник, я полагал, что ты ратуешь за то, чтобы я все-таки женился. – Деланно недовольно приподнял бровь Влад.
– Ну прости! Это все женская солидарность.
– Стас, ты теряешь хватку, – с укором произнес Влад, хмыкнув и глядя на меня, прыснувшую и благодарно кивнувшую Нике. – Теряешь, определенно. Почему в Нике еще живы человеческие ценности?
– Врагу не сдается наш гордый варяг, – произнес Стас. – Но я у цели, она должна вот-вот сдать позиции. Уже начала смешно шутить, тебя вон как красиво уделала пару раз.
– Сейчас Полина расслабится и ты будешь горько плакать, считая у себя новые комплексы неполноценности. Полина, наизготовку. – Влад налил мне в бокал вина.
– Ника, не обессудь, но мне угрожают. – Стас взял протянутую Владом бутылку и налил вина жене. – Мы должны напасть первыми. Давай, Ника, чего ты ржешь, защищай мою честь! Я для чего на тебе женился? Фас, говорю.
– Ника, фу! Отмена задания! – гаркнул Влад, когда Ника только открыла рот.
– Господи… да где же я так нагрешила. – Тетя Люда удрученно покачала головой, с неодобрением глядя на своих в унисон расхохотавшихся сыновей. – Семейка Адамс.
