Текст книги "Кристалсэнд 1010.28 (СИ)"

Автор книги: Александра Лаврухина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц)

Глава 3

24 августа 2017 г., 12:07

Мэйпл-стрит

Утро выдалось на редкость теплым и солнечным; небо было того изумительного голубого цвета, который увидишь только осенью или в самом конце лета. Вчера вечером, кстати, дождь так и не пошел, несмотря на гигантскую грозовую тучу, но в городе и так было мокро и грязно, так что люди радовались хоть кратковременному изменению погоды – именно кратковременному, потому что уже к полудню небо снова затянулось бело-серыми тучами; пару раз налетал довольно холодный ветер. Правда, на вечер синоптики опять обещали солнечную, теплую погоду, но никто им особо не верил.

По улице шел высокий парень в темно-серой куртке, черных джинсах и светло-серой кепке; был он в наушниках, в которых гремел последний альбом одной немецкой рок-группы – Grey Summer Sun, появившейся в середине 90-х (точнее, образовалась группа в 1995 г., но настоящая слава пришла к ним только в 1998 г.) и быстро ставшей популярной не только из-за хорошей музыки и весьма заковыристых текстов, но еще и из-за специфического имиджа вокалиста (по совместительству еще и гитариста и автора музыки и текстов), не боящегося, к примеру, выйти на сцену в костюме кота, собаки, лягушки или даже робота или в клоунском гриме, а однажды он притащил на сцену большую коробку трехдюймовых дискет и кидал их в зал (почти все фанаты недоумевали – что это такое. Группа состояла из четырех человек – вокалиста / гитариста, басиста, клавишницы и ударника, причем первые трое были в коллективе с момента его образования, а вот с ударниками им повезло меньше – сейчас в группе работал уже четвертый по счету (и по странному стечению обстоятельств всех их звали Джорджами). Первые два их альбома были отличным гитарным роком с небольшими вкраплениями электроники, на следующих двух электроники стало намного больше, но ребята по-прежнему радовали слушателей (и критиков) отличными работами, а вот с пятого альбома началось резкое падение – больше никак это не назвать. Музыканты, правда, после четвертого альбома говорили, что хотят снова стать популярными, как в конце девяностых – начале нулевых, и частично им это удалось, но какой ценой... Музыка и тексты стали примитивными, попсовыми, местами даже мерзкими, отталкивающими, но в то же время притягивающими новую аудиторию – малолетних девочек с черными ногтями, любящих плохих мальчиков, кого из себя пытался строить вокалист, которому на тот момент было уже далеко не 20 (к тому же у него давно была жена (уже вторая по счету) и двое детей). Но если пятый альбом еще можно было слушать (по крайней мере, один из синглов действительно радовал слух, хотя клип на него представлял собой обычное безликое видео с группой, печально играющей свою музыку в интерьере какого-то гостиничного номера, причем даже без спецэффектов, которыми изобиловали их клипы на песни с первых четырех альбомов), то шестой был самой настоящей примитивнейшей попсой, хотя мелодии были на редкость прилипчивыми. Седьмой альбом получился очень похожим на шестой, хотя в паре мест ребята и пытались вернуть себе былой задор, но большинство текстов по-прежнему поражали своей примитивностью и даже тупостью. Восьмой, последний на данный момент, был практически таким же, как седьмой, только голос у вокалиста стал более прокуренным, что настораживало, т.к. раньше усиленное курение никак не сказывалось на его голосе – то спокойном, немного мяукающим, то срывающимся на дикий скрим, которому могли бы позавидовать вокалисты многих металл-групп с экстремальным вокалом, – который, можно сказать, является одной из визитных карточек группы.

Парень спокойно шел по улице и хмурился, слушая новое творение вышеописанного немецкого коллектива. Данная группа не принадлежала к числу самых его любимых, но вот к числу однозначно уважаемых относилась, поэтому он был должен прослушать их новый альбом. Конечно, он не ожидал от них никаких откровений, но все-таки был немного расстроен тем, что музыканты продолжили ориентироваться на глупых сопливых школьниц. В конце концов, перед пятым альбомом они ясно дали понять, что поменяют стиль, чтобы вернуть себе былую популярность, причем, похоже, любыми методами. Ну что же, популярность они себе вернули, пусть и не такую скандальную, как раньше...

Наконец, закончилась последняя, четырнадцатая, песня. С ее получением пареньку пришлось немного попотеть: первые 13 треков альбома появились в сети еще за месяц до релиза, а последний – бонусный – был доступен только в одном крупнейшем музыкальном Интернет-магазине, причем только в американском и немецком его подразделениях; дело тут в том, что его банковская карта была просрочена, а новую он не решался завести по причинам довольно щекотливого свойства. Пришлось подождать целую неделю после официального релиза, пока искомый трек выложат в сеть; для такой популярной группы это было слишком много; правда, можно было попросить друзей купить трек за его деньги, но те, у кого была возможность это сделать, отказались – мол, покупай сам, будем мы еще из-за твоих проблем мучиться, заведи себе нормальную карту и купи; а те, кто мог купить безо всякого нытья, либо почему-то исчезли из сети (причем это явно не было связано с релизом или просьбой о покупке, т.к. исчезли они еще до релиза), либо говорили, что пока не могут ничего покупать даже на данные им деньги, т.к. или их карта почему-то не принимается, или закрыт доступ к магазину, и т.д., и т.п. – одна причина веселее другой. Качество той самой композиции, правда, было несколько низковатым для довольно высокого (256 кбит/с; хотя кому как...) битрейта (в том магазине музыка даже в 2017 г. все еще продавалась в собственном кривом и закрытом формате с вышеуказанным битрейтом), но в том музыкальном магазине транскоды или просто сомнительного происхождения треки (например, явно записанные с радио – аж с невырезанными словами ди-джея в середине; правда, тот ляп оперативно исправили и даже извинились) давно стали обычным явлением, к тому же даже в таком качестве песню вполне можно оценить (если, конечно, вы слушаете музыку, а не любуетесь на спектры – любители полюбоваться на них не перевелись и в 2017 г.).

Закончив прослушивание альбома, парень выключил плеер и убрал его в карман; затем, сняв кепку и тряхнув головой, он немного замедлил шаг и стал глазеть по сторонам, рассматривая витрины магазинов, кафе и ресторанов, прохожих, машины – да все вокруг. Несколько раз он в задумчивости останавливался у небольших забегаловок, намереваясь там перекусить, но затем почему-то решал продолжить свою прогулку.

"Эх, хорошо-то как... Все еще тепло, хоть и не так, как утром, но все равно хорошо. Надеюсь, дождя сегодня не будет, а то он задолбал, честное слово. Мммм...а вот альбомчик подкачал. Конечно, это не та мерзость, что они изобразили на шестом альбоме, но все равно не радует. А вот что радует – так это то, что я впервые слушал новый альбом на прогулке. Странно и непривычно, но мне нравится. Надо будет почаще так делать. И гуляешь, и новую музыку слушаешь. Ощущения совсем другие, восприятие меняется".

Паренек задумался и чуть не налетел на высокую толстую мамашу с двумя орущими детьми; к счастью, она была всецело занята ими – громким и противным, как сирена, голосом объясняла им, что будет, если они продолжат так плохо себя вести, – поэтому не заметила, что ее чуть не сбили. Парень только отряхнулся (пришлось отскочить в сторону, отчего он задел плечом не особо чистую стену очередного продуктового магазина), хмыкнул и продолжил свою прогулку. Ветра больше не было; где-то вдалеке небо начало очищаться – показалась пара небольших ярко-голубых прорех в бело-сером облачном покрове. А еще через пару минут сквозь облака начало пробиваться солнце.

"Ну и как можно сидеть дома, когда на улице такое творится? Этот дождь уже всех достал, а сегодня утром погода была просто шикарная! Да и сейчас небо скоро очистится, и будет так же тепло, как и утром, а, возможно, даже теплее. Конечно, чувствуется, что скоро осень, но все же..."

Через минут пять парень понял, что проголодался; по причинам, которые лучше не называть, сегодня он очень плохо позавтракал – две чашки кофе и один-единственный шоколадный пряник, а на улицу вышел далеко не только для того, чтобы послушать новый альбом Grey Summer Sun. Надо было побыстрее купить чего-нибудь поесть; кругом было полно соответствующих заведений, но парень хорошо знал, что ему нужно – небольшое кафе в одном из маленьких двориков, там его и его друзей хорошо знают, и за стандартную цену, за которую можно купить неплохой обед, его угостят по высшему разряду. Но до искомого двора оставалось еще как минимум минут двадцать ходьбы, а есть хотелось все сильнее и сильнее с каждой секундой. В итоге парень не выдержал и все-таки купил два хот-дога в одном из понатыканных везде киосков. Чувство голода немного притупилось, но не отступило до конца – видите ли, парнишка и вчера не очень хорошо поел – вчера в его холодильнике были только маленький кусок сыра (пошел на три бутерброда на завтрак), начатый суп быстрого приготовления (пошел на обед) и остатки замороженной овощной смеси (ужин). На сегодня там не осталось ничего; пришлось буквально вывернуть наизнанку буфет, чтобы найти один-единственный пряник – правда, в весьма хорошем состоянии. Так что после хот-догов решено было купить еще два маленьких пирожка с мясом и запить их стаканом холодного чая. После небольшого перекуса парень решил пойти дальше; денег у него хватило бы не только на отличную трапезу в том самом кафе, но и на кое-какие продукты для дома – их он намеревался купить в расположенном рядом магазинчике (конечно, по специальным ценам – только для него и его друзей, ведь они поддерживали крепкие дружеские отношения с владельцем магазина и часто помогали ему в технических вопросах).

"И почему это я должен сидеть в четырех стенах? Думаю, голод – прекрасная причина для того, чтобы немного прогуляться. Если у нас нет другого выхода, кроме как хорошенько врезать этим мерзавцам, то зачем делать из своей квартиры тюрьму и безвылазно торчать там, дрожа от каждого резкого звука? К тому же у легавых не хватит смелости объявить нам настоящую войну, как утверждал Вик. Поэтому не надо прятаться в своих уютных норках. Если придется дать им бой – отлично, мы готовы. Но вот трусливо сидеть в своих квартирах и делать вид, будто нас нет...нет, это совсем не выход. И я просто не верю, что на нас реально могут начать охоту. Это моментально настолько испортит имидж власти, подорвет доверие к ней, что тогда федералам придется расстреливать вообще всех, в том числе и так называемых "законопослушных граждан". Хотя насчет доверия сильно сказано – в этой стране правительству когда-либо доверяли только умственно отсталые"

А вот и вход в тот самый дворик – точнее, большой красивый двор с деревьями, детской площадкой и даже маленьким мостиком через крохотную речушку, большей частью протекающей под землей, но кое-где выходящей на поверхность; искомое кафе и магазин расположены неподалеку от очередной высотки. Рядом с ним – четыре столика под зонтиками, все свободны. Паренек, улыбнувшись, пошел вперед, уже предвкушая роскошный (для человека его уровня и достатка) обед, вполне способный плавно перетечь в ужин...

...В кафе сейчас было только два посетителя – два школьника-старшеклассника, бурно обсуждавших вчерашнее сражение в какой-то компьютерной игре и параллельно крайне неторопливо поедавших какой-то салат из фасоли, грибов, огурцов, сыра и еще чего-то непонятного, и было это все щедро полито майонезом; разговаривали они довольно громко, к тому же в помещении работал телевизор, так что звуки с улицы были плохо слышны. Одна из работниц кафе – невысокая светловолосая женщина лет 35 – зачем-то решила выйти наружу. В этот момент ребята как раз особенно бурно обсуждали команду противника, а именно – сексуальную ориентацию их командира, а по телевизору началась реклама, уровень громкости которой по старой недоброй традиции зашкаливал. Внезапно снаружи раздался истошный женский крик, с легкостью перекрывший и болтовню школьников, и вой телевизора. Ребята, испуганно переглянувшись, медленно и осторожно подошли к двери, которая была открыта настежь; на крыльце в луже крови валялся человек с простреленной головой, рядом с дверью в полуобмороке полусидела-полулежала та самая работница кафе.

Вдруг словно из-под земли появились четверо работников ICTEC – крайне мрачного вида здоровенные мужики в камуфляже и с внушительного вида пушками; увидев школьников, они настолько красноречиво посмотрели на них, что те чуть не обделались от ужаса и скрылись с места происшествия чуть ли не со скоростью звука. Затем двое полицейских взяли под руки полуживую от страха работницу кафе и осторожно завели ее внутрь заведения и посадили там на первый попавшийся стул, после чего вышли на улицу и направились к своей машине, припаркованной где-то в дальнем углу двора за гаражами, а оставшиеся двое взяли труп и пошли вслед за своими коллегами.

24 августа 2017 г., 15:05

Моррисон-стрит

...Шел уже шестой час игры в одну некогда популярную игру, в названии которой упоминаются одни из самых популярных мифологических животных, которые, впрочем, не играют абсолютно никакой роли в сюжете, целиком и полностью посвященным душевным терзаниям интересных личностей обоих полов и всех социальных групп, рас, профессий и т.д. Проходить игру можно было за разных персонажей, от этого менялись миссии и концовки. Геймер – высокий тощий белобрысый парень – засел за это безобразие только потому, что делать было нечего, а эту игру он в последний раз проходил довольно давно, вот и решил освежить воспоминания, а заодно и убить время. Рядом с монитором стояли почти допитая чашка кофе и блюдце с одиноко лежащим на ним бутербродом с колбасой; к последнему парень делал попытки притронуться вот уже раза три за последний час, но постоянно игровые события отвлекали его, и бутерброду грозила участь быть съеденным не раньше, чем через часа три, а то и четыре.

Погода за окном постепенно улучшалась – голубых прорех в бело-сером облачном покрове становилось все больше, все чаще (правда, на пару минут) выглядывало солнце, ветер совершенно прекратился; словом, природа словно вспомнила, что сейчас на дворе вообще-то лето, а не осень, и решила кое-как наверстать упущенное. Но хоть парня и тянуло на улицу, как минимум до конца этой недели ему следовало безвылазно торчать в четырех стенах – не так давно он и его друзья решили некоторое время посидеть дома, не привлекая к себе никакого внимания – конечно, все из-за последних событий – таинственных убийств, виновниками которых сразу же назвали "террористов" (под это, мягко говоря, нелестное определение, по мнению нынешней власти, попадали все неугодные ей люди, в том числе и оппозиция всех видов – вплоть до тех, кто пару раз написал в блоге или твиттере, что ему не понравилось, что, допустим, президент недавно сказал в своем обращении к нации). Прятался парень в квартире своих родителей; он был студентом и пока еще не определился, как быть с учебой: хоть он и не был "настоящим" оппозиционером, однако имел очень много друзей и просто хороших знакомых в их среде, время от времени ходил на демонстрации и т.д., так что полиция видела его, и, учитывая, мягко говоря, неадекватность нынешней власти, скорее всего, его давно добавили в список "подозрительных лиц"; Интернетом ему не рекомендовалось пользоваться, однако на такое он пойти не мог и все это время только читал сайты, блоги и т.д., ничего не писал и не комментировал, однако видел фрагменты того самого видео с первым боем Фрейзера; поначалу он думал, что это все ложь, монтаж и провокация, но буквально сразу же появилось столько доказательств правдивости данных видеороликов, что скептикам пришлось заткнуться.

Родители паренька были совершенно аполитичными людьми: отец – менеджер в одной строительной фирме, мать – бухгалтер там же, работали они помногу, поздно приходили домой и рано уходили; к тому, что их сын вращается в "плохой" среде, они относились с небольшой настороженностью, но все-таки не запрещали ему общаться с друзьями, хотя были бы рады, если бы он прекратил, так сказать, играть с огнем. Парень очень боялся, как бы полиция не добралась до его семьи – он слышал, что теперь федералы начнут настоящую охоту на абсолютно всех "несогласных", даже на тех, кто всего-навсего написал пару недовольных постов в блоге или комментариев на каком-нибудь сайте, и не будут щадить даже их близких, пусть даже они и являются законопослушными гражданами. До вчерашнего вечера все было в порядке, но в экстренном выпуске новостей (в 23:00) заявили, что, во-первых, таинственные убийства возобновились, во-вторых, удалось уничтожить одну из подозреваемых. Паренек весь внутренне содрогнулся, но не подал виду, а вот его родителям было уже не до новостей – толком не дослушав телеведущего, они выключили телевизор и пошли спать. Парню же было не до сна, раз полиция и ICTEC, судя по всему, начали новую операцию по борьбе с несогласными. Поначалу он пытался себя утешить тем, что, наверное, сначала будут бороться с наиболее активными, но сразу уличил себя в малодушии. Властям действительно наплевать, кто среди "террористов" наиболее активен, а кто – наименее, они будут уничтожать всех, держа в страхе простой народ. Конечно, имиджу власти это более чем повредит, но сейчас такое время, когда никто не полезет на баррикады – ведь совсем недавно закончилась долгая кровопролитная война с таинственными, до сих пор не изученными существами из параллельного мира (точнее, из высших измерений).

Парень закончил прохождение игры за одного из персонажей (полуэльфа-мага, незаконнорожденного сына одного из эльфийских королей, главного любимчика женской части фанатов игры), взял-таки бутерброд и подошел к окну. Погода стала еще лучше – небо почти полностью очистилось, ярко светило солнце; хотелось выйти на улицу и пойти прогуляться либо по одному из многочисленных парков, либо по берегу реки, либо, на худой конец, по одной из центральных улиц, но нет, безопасность превыше всего. Парень неспешно доел бутерброд, пару минут бесцельно побродил по комнате, после чего лег на кровать и быстро заснул. Проснулся он спустя минут двадцать от оглушительного звонка в дверь – по всей видимости, звонили уже не первую минуту. Позабыв обо всякой осторожности, парень на всех парах понесся к двери; он глянул в глазок и увидел стоящую на пороге дочь соседей, Лили, свою ровесницу, с которой он давно дружил и недавно даже пытался приударить за ней, но она вообще не обращала должного внимания на его ухаживания (как, собственно, и на аналогичные попытки со стороны других парней, поэтому некоторые строили предположения, что она лесбиянка, а то и что похуже (а что именно – они по понятным причинам не уточняли, но делали страшные глаза)). Была она высокой, стройной, красивой блондинкой с голубыми глазами, а одета в светло-синюю кофту и темно-синие джинсы. Паренек даже не стал ничего спрашивать и сразу же открыл дверь.

Тут надо сделать небольшое отступление: дверь в его квартиру, как и во все остальные квартиры в этом доме, была утоплена (причем довольно сильно – виной этому был недавний ремонт) в небольшое углубление в стене, так что, стоя внутри, нельзя было видеть всего, что творится с обеих сторон от двери. Но вернемся к нашей истории.

– О, Тим, ты дома! Я боялась, что тебя дома нет! – произнесла Лили, как-то странно при этом дернувшись и бросив быстрый и почти незаметный взгляд куда-то вправо.

– Привет, Лили! Я пока дома сижу...вот, приболел немножко, – сказал парень и пару раз фальшиво кашлянул. Девушка кивнула и, пару раз быстро оглядевшись и сделав маленький шаг назад, сказала:

– Слушай, можно тебя на минутку? Тут у меня одно дело есть...очень важное... В общем, зайди-ка ко мне, я тебе кое-что покажу! – Лили сделала еще несколько шагов назад, дойдя до своей двери (она жила в квартире напротив); остановившись на пороге, она жестом позвала к себе своего друга, но, видя, что он колеблется, сказала:

– Ну пошли скорее! Это очень важно

Тим пару мгновений подумал (что-то в поведении Лили показалось ему неестественным – то ли то, что она словно бы дрожала, то ли эти странные взгляды в сторону, то ли ее странная бледность (правда, до этого девушка целый месяц валялась дома с каким-то непонятным заболеванием, которое сначала приняли за простуду, но в итоге дело оказалось настолько серьезно, что пришлось вызывать айситековских врачей; после этого Лили быстро пошла на поправку, но предпочитала про свою загадочную болезнь никому не говорить)), но все-таки вышел из квартиры на лестничную площадку. Но не успел он подойти к своей подруге, как тотчас же был сражен наповал выстрелом в голову из пистолета – стрелял стоявший справа от входной двери сотрудник ICTEC; другой айситековец стоял слева. Лили, шокированная таким кошмаром (полицейские ее ни о чем подобном не предупреждали – сказали, что просто надо кое о чем поговорить с Тимом), в первые пару секунд стояла, как громом пораженная, затем она пронзительно завизжала (она была чувствительной и не переносила вида крови), но второй айситековец тут же схватил ее и зажал ей рот; отпустил он ее спустя секунд двадцать, и девушка без чувств сползла на пол. Оба полицейских лишь пожали плечами, затем подняли под руки валяющийся на полу труп и пошли прочь, а Лили так и осталась валяться на полу.

24 августа 2017 г., 18:15

Паркер-стрит, кондитерская

Темноволосая девушка в легкой светло-голубой кофточке и черных джинсах нервно разгуливала рядом с кондитерской, постоянно поглядывая на часы. Пару раз она собиралась было куда-то пойти, но сразу же бросала это дело и продолжала мерить шагами улицу. И ее нисколько не заботили то и дело появляющиеся рядом полицейские, то выходящие из переулков, то вылезающие из машин.

Стоял теплый летний вечер. После обеда погода окончательно "распогодилась", небо почти полностью очистилось, иногда дул слабый и в меру прохладный ветерок. Правда, синоптики обещали скорое похолодание с дождями, грозами и местами даже градом.

В городе было спокойно, слишком спокойно, подозрительно спокойно. В полицейских сводках больше не было сообщений о таинственных убийствах, зато в сети с раннего утра появлялись какие-то странные сообщения о "начавшейся ликвидации инакомыслящих".

Пошатавшись туда-сюда еще пару минут, девушка села на приступочку у витрины магазина, достала из кармана смартфон (старенький, но крепкий "китаец" на Андроиде в симпатичном синем корпусе, из-за чего некоторые очень недалекие личности когда-то пару раз обозвали его "решетом", но тут же получили исчерпывающее объяснение – жаль, только в устной форме), быстренько проверила почту (только два письма, да и те из рассылок) и хотела было зайти на один форум, как рядом с нею словно из-под земли появился полицейский – невысокий, тощий, бледный, с маниакально блестящими глазами. Девушка не растерялась – она тут же достала из кармана наушники, переключила приложение в телефоне и даже показала смартфон блюстителю порядка, который лишь скривился, махнул рукой и пошел прочь. Для приличия послушав музыку минут пять, девушка полностью отключила смартфон, убрала его поглубже в карман и, глянув на часы, тяжело вздохнула и направилась к ближнему переулку, ведущему на короткую, узкую и грязную Двадцатую авеню, улицу с весьма плохой репутацией. По дороге попался один полицейский – он не смотрел в сторону девушки, а флегматично жевал булку и с увлечением разглядывал витрину какого-то модного бутика.

В переулке было на удивление мало народу – в основном школьники, бурно (и не стесняясь в выражениях) обсуждавшие ремонт расположенной неподалеку школы (судя по обрывкам разговора, пара старшеклассников якобы помогала что-то красить и вешать всякие доски, плакаты и т.д., а остальные громко ржали и в красках обсуждали произошедшее); рядом со входом в маленький хлебный магазин стояла высокая женщина, одетая в длинный темно-зеленый плащ с таким большим капюшоном, что он почти полностью закрывал лицо; женщина, скрестив, словно от холода, руки на груди, опиралась на стенку рядом с дверью и как будто что-то очень тихо шептала – что-то монотонное и, похоже, не на английском языке. Пожав плечами ("Опять наркоманы...сколько же их развелось после последних "демократическо-либерально-толерантных" реформ..."), девушка пошла дальше и, задумавшись о судьбах отечества, чуть не врезалась в пару японцев (явно мужа с женой), о чем-то щебетавших на своем языке и фотографировавших все подряд, включая ржущих, как кони, школьников. Извинившись ("Кто их знает, может, они меня и не поняли...хотя нет, должны же они знать наш язык...особенно в нынешних условиях"), девушка пошла дальше и вышла на Двадцатую авеню, непривычно чистую, спокойную и тихую – никаких наркоманов и пьяниц, никаких подозрительных личностей, только обычные люди: вон мамочка с коляской, вон парочка пьет газировку из одного стакана, вон две мамаши о чем-то разговаривают, а их дети – два мальчика – бурно обсуждают свои проблемы, вон три школьника обсуждают недавно просмотренный фильм (неподалеку на Паркер-стрит был кинотеатр), вон муж с женой возвращаются из супермаркета с кучей сумок... Откуда-то негромко раздавалась музыка, причем не какое-нибудь атональное нечто в исполнении очередного негра-уголовника, а какая-то довольно приятная попсовая песенка из числа популярных прошедшей зимой: пели двое – женщина (по голосу негритянка) и мужчина (читал рэп), но песня ничуть не была похожа ни на r"n"b, ни на какую-нибудь отрыжку модных клубов – просто веселая и заводная поп-песенка. Нет никаких куч мусора возле урн, все чисто, где надо – подметено. "А, ведь недавно здесь какую-то акцию проводили...вроде что-то с экологией связанное. Поэтому так и чистенько", – вспомнила девушка, по привычке постоянно смотря по сторонам, чтобы не наткнуться на какую-нибудь интересную личность.

Девушка дошла до дома ?7 и снова стала мерить шагами пространство перед ним, затем, вдоволь находившись в течение пяти минут, зашла во двор и села на качели, даже качнулась пару раз, словив при этом негодующие взгляды двух толстых мамаш, жрущих что-то желтое и истекающее жиром и обсуждающих какую-то очередную мыльную оперу, в то время как их дети, две девочки лет четырех-пяти, на всей скорости катались на каруселях. Но когда она собралась встать, чтобы войти в подъезд, в одном из окон на десятом этаже что-то едва заметно двинулось, затем – выстрел, вопль – и девушка с простреленной головой упала возле качелей. Мамаши и их дети пронзительно завизжали и на всей скорости выбежали со двора.

Тем временем с мертвой девушкой начали происходить странные метаморфозы – волосы укорачивались и медленно становились светлее, тело – ниже и мускулистее, ногти на руках сильно укоротились. Этого не заметили мамаши с детьми, тотчас же убравшиеся со двора, но увидели те безбашенные зеваки, небольшая компания малость выпивших парней и девушек, которые стояли у дальнего подъезда и негромко обсуждали, кто какую машину себе купил, куда поехал, кто недавно попался полиции и т.д. Метаморфы в городе были редким явлением, а боеприпасы с метаморфическим действием вообще применялись крайне редко, так что компания, увидев медленно меняющийся труп, в первые секунды просто застыла, а затем все начали хором, очень громко на все лады комментировать происходящее, глупо смеясь. Обсуждение прервало появление трех айситековцев – им даже не пришлось ничего говорить молодежи, т.к. те сразу же все поняли и молнией ускакали в ближайший подъезд. А полицейские, дождавшись окончания метаморфоз, кое-как забросали песочком лужу крови, упаковали труп в два больших черных мешка и понесли к припаркованному неподалеку обычному темно-синему микроавтобусу.

Спустя буквально минуту после того, как полиция уехала, во двор, запыхавшись и чуть заметно прихрамывая, вбежал невысокий тощий паренек; он минут пять бегал по двору, заглядывал в открытые подъезды, окна, машины, и в итоге в изнеможении остановился возле тех самых качелей. Внезапно его взор привлекло странное бурое пятно, часть которого была небрежно забросана песком. В это время та самая подвыпившая компания, осторожно озираясь по сторонам, наконец-то вылезла из подъезда и начала обсуждать полицию. Алекс (это, конечно, был он; ему пришлось хорошо замаскироваться, дело дошло даже до обматывания всякими тряпками, чтобы казаться толще, и ботинок на довольно-таки толстой и высокой подошве, чтобы казаться выше; результат, конечно, был кошмарный, к тому же он делал так по собственному желанию, без одобрения Вика или кого-либо еще из "начальства", однако ни один полицейский не обратил на него внимания) поначалу не слушал их – он одновременно думал, почему Эшли не пришла и откуда здесь взялась целая лужа крови, причем обе мысли предательски переплетались.

"Она ведь метаморф, впросак не попадет. Договаривались же, что после шести...правда, опять пришлось воевать с Ридом...в который раз он изображает из себя клоуна... Но она ведь обещала ждать до семи! Не будет же она себя вести, как гламурная курица".

Внезапно Алекс услышал, как один парень, длинный и бледный, рассказывал только что подошедшей девушке: "...она вон там стояла, где тот чувак сидит, а потом пыщь – и усе. А потом она еще меняться начала! Честно-честно!". Парень пулей сорвался с места, стараясь не переходить на суперскорость, подбежал к компании и, изо всех сил стараясь не терять самообладания, спросил у того самого парня:

– Я, конечно, извиняюсь, но о чем ты только что говорил? Что девушка сидела вон на тех качелях...а потом что произошло?

Сначала Алекса смерили удивленным взглядом, а затем последовал неохотный ответ:

– Выстрелил в нее кто-то. В голову.

– Наверное, из снайперки, – с умным видом выдал негр в типичном рэперском наряде, копаясь в бездонных карманах своих мешковатых штанов.

– Да, а потом она...ну, это...меняться начала...я не знаю, как это называется, – встряла в разговор крашеная блондинка в ярко-красной футболке. – Волосы стали светлые, еще она потолстела...

– Не потолстела, дура! Она просто накачанная! – визгливо заметила другая девушка, тоже блондинка, весьма упитанная, одетая в полупрозрачную синюю кофточку и короткую серую клетчатую юбку.

Дальше последовало второе бурное обсуждение странной метаморфозы трупа, но Алекс их уже не слушал – изо всех сил стараясь не перейти на суперскорость, он понесся к штабу своих друзей. Несмотря на неиспользование сверхспособности, он не замечал ничего вокруг, все словно сливалось в одно мутное пятно неопределенного цвета. В голове стучала только одна мысль: "Они убили Эшли!".