Текст книги "Контракт на молчание (СИ)"

Автор книги: Александра Гейл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Все просто: мы не ладим, – выдавливает кислую улыбку он, но быстро цепляет на лицо привычно серьезное выражение. – Но когда она здесь, у меня меньше работы, и это несомненный плюс.

Я искренне под впечатлением от того, что Боуи с кем-то не ладит, но…

– Я не не сумел с ней поладить, я не пытался, – и отворачивается.

А я все еще под впечатлением, между прочим. Даже когда возвращаюсь в кабинет Эперхарта, мыслями витаю в приемной. Что должно быть такого в этой Эннис, что оттолкнуло Боуи? Я же каким-то образом умудрилась понравиться ему с первого дня знакомства… Однако я замечаю, как наш СЕО бестолково крутится на стуле в ожидании то ли звонка, то ли кофе, то ли еще чего-то и инстинктивно напрягаюсь снова.

– Как вам остров? – включается босс, стоит мне поставить на стол две чашки с крошечными дольками шоколада на блюдцах.

– Изумительное место, – отвечаю я искренне и, подумав, решаюсь спросить. – Одного не пойму: здесь отличный климат, имеется весьма развитая инфраструктура, но место не туристическое. Как так получилось?

Эперхарт хмыкает и разворачивает свое кресло к окну.

– Из-за вот этого красавца, – отвечает он, указывая подбородком вдаль.

Я удивленно моргаю, силясь понять, кого он назвал красавцем, но когда перевожу взгляд со своего без всяких сомнений симпатичного начальника на окно – не о себе же он, в самом деле! – ощутимо вздрагиваю. Он говорит про вулкан.

– Д-действующий? – спрашиваю я, вмиг осипнув.

– Хадсон, а вы побледнели, – подмечает Эперхарт. – Интересное разнообразие. – Я не удерживаюсь от убийственного ответного взгляда и спешно делаю глоток кофе. – В последний раз он извергался в пятидесятых. А остров недостаточно велик, чтобы в случае извержения инфраструктуру не снесло потоком магмы.

– Но «Айслекс»…

– Снесет точно так же, как и все остальное, – пожимает плечами Эперхарт. – Многие считают меня безумцем, но если наш друг проснется теперь, он меня уже не разорит.

– А люди?! – Мой голос взвивается на октаву.

– Спокойнее, мы круглый год следим за температурой вулкана. И у нас есть все средства для экстренной эвакуации людей, включая ежегодные репетиции. Я не жажду заиметь репутацию убийцы, – по-прежнему невозмутимо говорит босс.

– Конечно нет, сэр, – киваю я, поражаясь собственной глупости.

Минуту мы в молчании пьем кофе, после чего я решаюсь на еще один вопрос.

– Мистер Эперхарт, не могли бы вы удовлетворить мое любопытство?

Он усмехается, но смотрит на меня вполне себе благодушно.

– Именно этим я занимаюсь уже минут пятнадцать.

– Как вы узнали, кому следует звонить из списка? – Я стараюсь не придавать значения его шпильке. Видимо, это его манера общения.

– Никак, мисс Хадсон. Повезло. Просто с остальными даже пытаться бесполезно.

Тут я выдыхаю с облегчением, потому что, выходит, не облажалась, когда пыталась сопоставить все факты и вычислить, кто составил нам конкуренцию в глазах Кайеда.

– Итак, восемь тридцать, – неожиданно хлопает в ладоши Эперхарт, и тут оба его телефона взрываются звонками. Не от Кайеда, конечно.

Минут двадцать я сижу в собственном телефоне, бесцельно снимая почту и вообще не особо представляя, чем заняться, пока Эперхарт раздает распоряжения. Потом начинаю с вожделением посматривать на дверь. И тогда босс натурально грозит мне кулаком, не прерывая своего монолога. И он абсолютно прав, потому что еще через десять минут нам перезванивает Кайед с просьбой обсудить некоторые детали с его экспертами.

* * *

– Я хочу, чтобы вы отчетливо понимали, что происходит, – негромко и вкрадчиво начинает Эперхарт, едва повесив трубку, но даже не убрав с нее руки. – Сейчас Кайед будет выбирать между нами и «Имаджин Аксесорис», поймет, что это такой заговор, но все равно постарается дать контракт одному из нас до понедельника. Это означает, что мы с вами, а также юристами, научными работниками и вообще всеми, кто понадобится, останемся здесь, пока не подпишем бумаги. А мы их подпишем.

Он смотрит прямо мне в глаза, не мигая, и я невольно сглатываю ком в горле. Не понимаю, что именно от меня требуется, но облажаться никак нельзя.

– Эксперт вовсе не Кайед. Он едва ли так же хорош в английском, да и мне не по статусу с ним общаться. Говорить будете вы. Помнится, в резюме вы мечтали о синхронных переводах? Ими вы сейчас и займетесь.

– Получается, мне придется переводить для вас арабскую речь? – удивляюсь я.

– Отчего нет? Сообщите, что вы на громкой связи, что у вас тут собственные эксперты, которые будут консультировать. И идите сюда. Лучше, чтобы он не слышал, что я говорю!

Мне приходится обойти стол и найти в письме номер телефона некоего доктора Саджана.

– Готовы? – кривя губы в улыбке, спрашивает Эперхарт. – Это обязано быть интересным.

Щелчок – и я слышу арабское приветствие и спешно:

– Доктор Саджан, ас-саляму алейкум, вас беспокоит Валери Хадсон, «Айслекс»…

На Эперхарта я стараюсь не смотреть, вкратце обрисовываю ситуацию, хотя Кайед уже наверняка ввел всех своих сотрудников в курс дела. А дальше начинаются вопросы, требования каких-то расчетов и точностей, которые я, не спрашивая разрешения Эперхарта, записываю на одном из листков, прихваченных с его стола. Спустя пятнадцать минут подробных объяснений того, что они хотят получить, я начинаю понимать, что происходит: Кайед сравнивает наши возможности с «Имаджин Аксесорис». Они собираются прогнать нас через вычислительный ад за оставшиеся двое суток. Мне не нужно оборачиваться к Эперхарту, я и без того понимаю, что он ужасно зол. У Кайеда было два месяца на то, чтобы заставить «Айслекс» посчитать все и чуточку больше, но он тянул. Я ошиблась: это не менталитет, это что-то личное. Возможно, даже определенная стратегия, как подозревал Боуи.

Стоит мне положить трубку, как Эперхарт хватается за свой телефон и набирает научный центр. Но оттуда новости неутешительные: с легкой руки Сибил почти все переброшены на Гонконг, эксперимент в чистой комнате [помещение, в котором искусственным образом достигается минимальная концентрация пыли воздухе], где с телефонами, мягко говоря, сложновато.

– Но не обязательно же привлекать главных, – предлагаю я, едва злющий босс кладет трубку. – Давайте позвоним Челси.

– Чтобы он по неопытности налажал в расчетах?! И кто такой этот Челси?

– Доктор Челси, он как раз турбулентщик. Проводил мне экскурсию по научному центру. Давайте он рассчитает параметры, а потом я съезжу на лазер и передам эти расчеты его руководителю, раз вы ему не доверяете. Так будет быстрее и меньше отвлечет от Гонконга.

– Черт с вами, звоните, – соглашается Эперхарт, подумав не дольше нескольких секунд.

Я набираю Челси на своем телефоне и включаю громкую связь.

– Валери, – неприкрыто удивляется он в трубку.

Эперхарт издевательски артикулирует мое имя и закатывает глаза. Я краснею как помидор.

– Да. Добрый день. Челси, у меня будет к вам просьба в рамках эмиратского контракта. Есть параметры турбулентности, с какой погрешностью…

– Все не так, – перебивает меня босс. – Челси, это Эперхарт. В данный момент активнейшим образом ведутся переговоры по Эмиратам. Задание первостепенной важности. В рамках работ требуется компенсировать аберрации до седьмого порядка: какими средствами это сделать, есть ли у нас они, а если нет – где проблема и какова стоимость приобретения подходящего оборудования. Если справитесь с заданием за час, будете включены в группу людей, ответственных за “Эмираты”. Контракт на два миллиона долларов. Думаю, мне не нужно пояснять, что это значит.

– Будет сделано, сэр, – говорит Челси и тут же отключается, явно спеша приступить.

Я кладу трубку, все больше удивляясь этому дню и моему невозможному боссу. Мне еще учиться и учиться искусству ведения переговоров.

– К черту вашу вежливость, когда важен результат, Хадсон, – рычит на меня Эперхарт, стоит нажать отбой. – У вас час на то, чтобы найти в научном центре человека, который передаст Гаррисону, что нужно взять трубку.

Идея приходит мне в голову довольно быстро, но с реализацией есть проблемы. Элейн, на которую я надеялась (ведь она нынче «на Гонконге»), осталась рулить в административном здании, а потому у меня одна надежда, и она вовсе не внушает оптимизм: Сибил. Если кто и не расстается с телефоном, то это менеджер проекта.

– Ты с ума сошла, Валери? – едва услышав просьбу, гневно интересуется она. – У нас горят сроки по проекту на полтора миллиона долларов. Нет, я не позволю отвлекать своих экспертов!

И она вешает трубку. Мы с Сибил едва пересекались только в кафе, пару раз буквально, но я с чистой совестью готова утверждать, что уже ее ненавижу. Но Эперхарту я на его же «подружку» не жалуюсь, мало ли как он это воспримет. Спустя пятьдесят минут после звонка Челси я молча покидаю начальственный кабинет и беру гольф-кар. Ох, надеюсь, я правильно помню расположение полигона.

Усевшись за руль гольф-кара, я вдруг понимаю, что понятия не имею, как им управлять. Впрочем, у меня никогда не было проблем со средствами передвижения (велосипеды не в счет), и в скором времени я нахожу способ заставить маленькую машинку «побежать». Немного сноровки, и мне даже нравится. Всяко лучше, чем бежать на каблуках.

Челси выскакивает мне навстречу, прекрасно понимая, насколько я спешу.

– Валери? – удивленно оглядывает он меня. – Я еле узнал тебя.

Неожиданно он расплывается в улыбке, а я смущенно краснею, потому что прекрасно понимаю: в прошлый раз я была в костюме, цвет которого делает меня блеклой и невыразительной, с туго скрученными на затылке волосами и без следа косметики на лице. А сегодня, в платье, мне пришлось подкраситься, потому что в черном, да без косметики, я выгляжу попросту болезненной.

– Можешь сделать одолжение? – прошу я проникновенно, взмахивая ресницами. Эта идея пришла ко мне внезапно, и не очень понятно, как я раньше до такого не додумалась. – Съезди со мной на установку и обсуди расчеты с Гаррисоном. Так будет намного быстрее.

На лице Челси появляется беспомощное выражение, и он, конечно же, кивает. Стоит забраться в гольф-кар, как парень признается:

– Я здесь два года, но еще ни разу в таком не ездил, – хмыкает он. – Сегодня день открытий какой-то. Хотя, ты знаешь, обычно на этих штуках разъезжают менеджеры с горящими глазами. У нас, простых смертных, работа поспокойнее будет.

– Я сама в шоке, что со мной происходит что-то подобное, – признаюсь я искренне и трогаю с места на этот раз так, будто всю жизнь только этим и занималась.

– Эй, полигон в другой стороне!

Я лихо разворачиваюсь, но Челси уже не остановить. Он не перестает надо мной подтрунивать до самого пункта назначения. Однако у него это выходит совсем не обидно, не как у Эперхарта. И мне даже приходят в голову остроумные ответы, чего в присутствии начальника не случается в принципе. Споткнувшись об эту опасную мысль, я немного мрачнею.

– Гаррисон выйдет?

– Оч-чень сомневаюсь. Он не в курсе, что мы здесь.

– Тогда придется идти внутрь, – отвечает Челси, странно покосившись на мою юбку. – Нужно надеть костюмы.

С этим словами он достает из шкафчика два белых нечто, напоминающих скафандры. И мне становится понятен его взгляд на мою юбку: если поверх брюк такое надеть не проблема, то с платьем все не так просто.

– Отвернись, пожалуйста, – говорю я смущенно, и Челси понятливо отворачивается.

Мне приходится подтянуть юбку повыше и натянуть «скафандр» поверх. Это все же лучше, чем раздеваться полностью. Когда я прячу волосы под шапочку почти как у шеф-повара и цепляю маску, замечаю, что Челси мог видеть все манипуляции в темном стекле небольшого оконца. Об этом придется подумать потом.

– Я готова, – отвечаю, с трудом выдавливая улыбку.

– Нам туда, – указывает пальцем на оконце Челси. – Когда окажемся внутри, не садись. Здесь лазерный луч невидимого диапазона, и, если окажешься в нем, рискуешь лишиться глаза.

С этим «радужным» напутствием Челси ступает в тамбур между двумя дверями, и включается сильный поток воздуха, сдувая с парня все пылинки. Распечатки с расчетами он держит так, чтобы на них тоже попадало. Я следую его примеру и только потом захожу в чистую комнату.

Людей внутри не видно из-за нагромождений разного рода железяк, но слышно. И все же без Челси я бы попросту не нашла дорогу. Внутри «труб» идет лазерный луч, на котором тестируется оптика для Гонконга, если верить моему сопровождающему. В некоторых местах он идет открыто для записи данных.

За масками лица распознать непросто, но едва нас заметив, Сибил вскрикивает:

– Невероятно! Валери, я же сказала, что не позволю отвлекать экспертов.

– Да, я помню, но таковы прямые указания мистера Эперхарта, – отвечаю я ей нейтрально. И не извиняюсь. Сдается мне, Сибил умеет работать, но только в ущерб всем остальным. – Доктор Гаррисон, можно попросить вас взглянуть на расчеты для Эмиратов?

– Конечно, мисс Хадсон, все равно в данный момент ребята юстируют другое плечо системы.

Он кидает на Сибил многозначительный взгляд, и та поспешно отворачивается. Чувствую, мне еще не раз аукнется эта выходка, но каков выбор? Пока Гаррисон с Челси обсуждают расчеты, черкая что-то прямо поверх напечатанного, я стою рядом и думаю о том, что этот день какой-то совсем уж сумасшедший. Еще нет и двенадцати, а я уже успела провести первые в своей жизни переговоры с арабами, научиться водить гольф-кар, найти нового приятеля (Челси) и нажить врага в лице Сибил. Насыщенно, ничего не скажешь.

– Спасибо, доктор Гаррисон, – наконец бодро говорит Челси и, получив свою заслуженную похвалу, направляется к выходу.

– Пойдешь со мной к Эперхарту? – предлагаю я, направляясь обратно к гольф-кару. Я всеми силами стараюсь не обращать внимания на образовавшиеся на юбке двусмысленные заломы.

– Я? – если предложением посетить лазер я его удивила, то на этот раз и вовсе лишила дара речи.

– Мне эти расчеты не представить, – пожимаю я плечами. – А если у него возникнут вопросы, будет намного быстрее обсудить все не по телефону.

– Не помню, чтобы к Эперхарту ходил кто-то из наших, кроме Гаррисона.

– Я отвечаю за этот контракт, – пожимаю я плечами. – И я считаю, что это необходимо.

– Ну… ладно.

Карточка Челси не срабатывает в административном здании, лишь подтверждая его слова о том, что ученых у нас не больно привечают. Но я ухитряюсь уболтать охрану позвонить Боуи и заставить пропустить нас обоих. Эперхарт тоже не приходит в восторг от вида Челси, но, ни слова ни говоря, отправляет меня варить всем по чашке кофе.

– Если вдруг в понедельник я не явлюсь на работу, то знай, что меня прикончила Сибил, – сообщаю я Боуи.

– Что там с ней? – Парень даже отрывается от бумаг.

– Взбесилась, что я «отвлекла эксперта».

– Ну да, весь «Айслекс» должен работать на нее одну. Это же Сибил. Не завидую тебе: как перейдешь к менеджерам, такое начнется…

– Что?

Я чудом не опрокидываю чашку. И только тогда понимаю, что, если мы получим контракт от Эмиратов, я действительно перейду к менеджерам. Но я не готова, и вообще там царство Сибил! В кабинет Эперхарта я возвращаюсь мрачнее тучи. Менеджеры, да еще и без Элейн, с которой мы успели практически подружиться, занимают все мои мысли. К счастью, мое участие не требуется, поскольку нынче соло Челси. Они с Эперхартом склонились вдвоем над расчетами и что-то обсуждают. Что-то, моим гуманитарным мозгам недоступное.

– Хадсон, звоним в Дубай! – наконец велит босс.

Остаток дня проходит не менее интенсивно. Приходится наведаться к юристам, финансистам, аналитикам и еще много кому. Я едва нахожу время, чтобы черкнуть Клинту о том, что меня сегодня не ждать – похоронена на работе.

И только в десять вечера, когда мы с Эперхартом нависаем над телефоном, чуть не стукаясь головами, наш крайне нерешительный заказчик подтверждает, что контракт подписан и будет выслан факсом юристам для того, чтобы и наш большой босс поставил на бумаге свою закорючку. В этот момент Эперхарт нажимает кнопку на телефоне, отключая звук, и издает свое победное «да». Отпускает.

– Благодарю, господин Кайед. Детали обговорим в понедельник и вышлем вам подписанную обеими сторонами копию.

– Эперхарт, – вдруг совершенно серьезно говорит Кайед. – Очень надеюсь, что вы действительно так хороши, как о себе думаете.

Тот, впрочем, не отвечает, лишь лаконично прощается. Звонок сброшен, и я впервые понимаю, насколько сильно дрожат у меня колени и не только. Этот день меня не пощадил: волосы растрепались, губы я искусала, съев всю помаду, а о том, чтобы обновить, и речи идти не могло. Ах да, и платье помялось еще с самого утра. Но все это мелочи. Я до последнего не была уверена, что у нас получится, хотя Эперхарт немного расслабился, уже когда Кайед затребовал электронную версию контракта. Но кто мешал сделать то же самое с Сержио и сравнить условия? В общем, отпустило меня только теперь. Внутри поселилось чувство усталого ликования, от которого до полного понимания, впрочем, мне было еще очень далеко.

– Невероятно, – наконец нахожу я в своем измученном мозгу подходящее, пусть и довольно банальное слово.

Повернувшись к Эперхарту, я замечаю, что он смотрит на меня с улыбкой. То ли от темноты, то ли от чего-то еще, но сейчас его глаза темные, почти черные.

– Классное чувство, да? – негромко тянет он.

– Да, – выдыхаю я, зачарованная моментом.

А в следующий момент его губы врезаются в мои в дикой, безумной ласке. Я еще не успеваю сообразить, что происходит, но уже открываюсь ему навстречу и чувствую пьянящее касание языка. А затем меня одолевает мысль о том, как все это неправильно, что нужно это прекратить, но внутри какое-то странное, сладкое чувство, которое обещает что-то совершенно необычное и буквально сбивает с ног своей силой. Мне приходится схватиться за плечи Эперхарта, чтобы удержаться здесь, в этой реальности. И… все заканчивается быстрее, чем я ожидала, и без моего участия. До того, как я успеваю понять, что это вообще было.

– Я… я не… – начинаю я, хоть и не представляю, что следует сказать. Меня до краев заполняет запах потрясающего мужского парфюма – кажется, он теперь проник в каждую мою клеточку. И это нельзя не почувствовать даже с расстояния. Только теперь наваливается ужасающее в своей полноте чувство вины перед женихом.

– Не думайте об этом слишком много, Валери. Просто адреналин.

И так он мне это объясняет? Я, дрожа, опускаюсь на стол, пока он направляется в приемную и зовет Боуи. Боуи, черт возьми, который все это время был за стенкой и мог войти в любой момент. Я едва успеваю выпрямиться и придать лицу нейтральное выражение, как они возвращаются уже вдвоем с бутылкой шампанского в руках. Этот день – для меня во всем слишком.

* * *

Я была уверена, что после поцелуя Эперхарта уже не оклемаюсь, и когда ребята, дожидавшиеся меня в приемной, пригласили отметить событие в баре, чуть не застонала от облегчения. Возвращаться к Клинту не было никаких сил. И совершеннейшей неожиданностью явилось то, что по мере рассказа о прошедшем дне напряжение начало отпускать и появились силы взглянуть на произошедшее с улыбкой. Быть может, Эперхарт прав и это действительно реакция на стресс. Странная, но не необъяснимая. Я же точно так же чувствовала себя грозовой молнией, жаждущей куда-то разрядиться. После поцелуя напряжение трансформировалось во что-то иное, не менее опасное, но ко мне возвратилась способность двигаться. А раз подписание контракта у меня будет всего одно, то и подобной ситуации не повторится. Здорово я придумала, да? Еще бы в это поверить.

– Я… я никогда ничего подобного не видела. Ни в чем таком не участвовала, – говорю я, задыхаясь, заплетающимся от эмоций и алкоголя языком. – И я вообще не представляю, как буду справляться дальше, и, наверное, Сибил сожрет меня с потрохами, но сейчас… это такое потрясающее чувство. Как будто я часть чего-то.

Элейн в этом месте качает головой и улыбается. Поначалу я почувствовала исходившее от нее напряжение: я получила контракт слишком быстро, и пусть это не моя заслуга (объективно почти все указания исходили от Эперхарта, а я по ходу лишь пару дельных мыслей ввернуть успела), но все же у меня имеется контракт. У нее – нет. Но осознав, как я обескуражена таким поворотом, подруга оттаяла.

Боуи участливо гладит меня по плечу и подливает текилы.

– Дыши, – напутствует он, не скрывая улыбки.

– И Эперхарт… нет, он, конечно, со странностями, но я не видела человека, который бы делал свою работу так хорошо. Сначала я думала, что ему все вот это досталось, но…

– А вот тут стоп, – смеется Боуи. – Не идеализируй Рэперхарта. Его отец щелкал лазерные резонаторы как орешки и действительно сколотил отличное состояние, которое оставил своему единственному сыну.

– А что с ним случилось? – Я сглатываю, потому что внезапно осознала, сколько между нами общего.

– С отцом Рэперхарта? – уточняет Боуи. – Его выкинул из бизнеса партнер, и тот не пережил предательство. После этого Рэперхарт сделал все, чтобы пустить по миру недобросовестного ученого. Пользуясь отцовскими наработками и связями, он создал «Айслекс», безжалостно демпингуя цены, подмял под себя всех клиентов бывшей фирмы отца, а потом задумался, что делать дальше… и пошел на расширение. Не очень лестная история.

– Вообще-то лестная. Он любил отца, все объяснимо.

– А если я скажу, что тот партнер пустил себе пулю в висок?

– А он это сделал?

Боуи морщится.

– Нет. Но он оставил его без последних штанов и с закладной на дом. Если так посмотреть, Эперхарт сделал точно то же самое, что и этот тип. Но не просто вышиб из бизнеса, а разорил!

– По другой причине! Цель все решает! – горячусь я.

– Ты неправа!

– Ребят, брейк, мы все слишком пьяные для серьезных философских споров, – машет руками Элейн. – Сойдемся на том, что Рэперхарта не надо идеализировать. От таких людей лучше вообще держаться на расстоянии. Иначе кончишь как Сибил.

– А с Сибил пора кончать? – хмыкает Коннор. – Что-то я пропустил.

– Да ты посмотри: она же вся извелась от того, как охладел к ней босс. Целую неделю наблюдаю, как она ужом вертится, силясь вернуть его внимание. Просто фу. Жалкое зрелище.

Тревожный звоночек появляется и тотчас пропадает в алкогольной дымке, как и многое другое. Например, причины, по которым я набросилась на Боуи, защищая его непосредственного начальника.

– Ты это серьезно? Я только сегодня видел, как они вместе выходили из машины, – восклицает Коннор.

– Ты вообще слышал о женской интуиции? – спрашивает Элейн, тыча себя в грудь.

Коннор, иронично усмехаясь, ставит локоть на стол и упирается ладонью в подбородок. Взгляд направляет именно туда, куда показывает Элейн.

– Еще как слышал и даже повидал.

– Да ты…Какой же ты ужасный!

Элейн обиженно взмахивает рукой и задевает бокал с вином. Пытается поймать, но делает только хуже, и в итоге по ее белой блузке расплывается темно-алое пятно. Коннор предлагает помощь в промакивании ее «интуиции». Раззадоренные алкоголем, мы хохочем просто до упаду. Мне кажется, что я никогда не остановлюсь, но затем поворачиваю голову к окну, около которого мы сидим, и вижу скрипящего зубами Клинта.

Веселье как рукой снимает, и я пулей вылетаю из бара.

– Клинт! – восклицаю я настолько виновато, будто действительно сделала что-то предосудительное. В общем-то, конечно, сделала, но уж точно не сейчас.

– Валери, – как-то странно говорит он. – Я был уверен, что ты на работе. Если ты просто хотела встретиться с друзьями, то могла бы прямо об этом сказать, чтобы я не переживал.

– Я была на работе еще час назад, просто сегодня произошло нечто очень важное для меня, и они позвали это отметить. Мне очень жаль, что я не могу обсудить это с тобой, а если совсем ни с кем не поговорю – просто взорвусь. Понимаешь?

Он как-то устало прикрывает глаза:

– Да-да, твой контракт, я знаю, – и засовывает руки в карманы, словно обороняясь.

– Что это значит? – хмурюсь я.

– Я не могу тебя винить, но неужели ты думаешь, что нужно скрывать вообще все? Неужели думаешь, что я пойду трепать языком? Да с кем? Я вообще на целом острове никого не знаю.

– Клинт, опомнись, – ахаю я. – Неустойка по моему контракту составляет пятьдесят тысяч долларов! Это большие деньги. Ты это знал, ты меня уговаривал…

– Но мы не просто не разговариваем, ты начала скрывать, что встречаешься с друзьями! Разве нельзя сказать даже это?

Удар достигает цели, и мои щеки окрашиваются ярким румянцем. Наверное, мне стоило сообщить Клинту, но ребята позвали меня в бар буквально на час и так поспешно. Ничего предосудительного мы не делали, так зачем писать об этом? Можно подумать, мой любимый человек отчитывался передо мной за каждую встречу со знакомым. Отнюдь. И я никогда не устраивала ему по этому поводу истерики. Я даже не думала, что так делается. Разве это здорово?

Или я не хотела ему писать именно из-за поцелуя Эперхарта, который заставляет меня чувствовать за собой вину?

– Я не врала тебе. Сегодня был подписан контракт, за который я отвечаю, – говорю я и ненавижу себя за этот прогиб. – Это, быть может, самое важное событие за весь мой год на этом острове. Как не отметить? Неужели я должна спросить у тебя разрешения для того, чтобы встретиться с друзьями даже по такому поводу?

– При чем тут разрешение? Ты могла бы просто написать мне. Заканчивается неделя, я все думал, как тебя порадовать в честь выходных. Да и потом, ты сама понимаешь, как здесь порой бывает скучно, просто смс – ничего сложного.

Он застывает, глядя на дверь. Я оборачиваюсь. Боуи с привычной невозмутимостью направляется к нам и протягивает руку моему жениху.

– Привет, ты Клинт, правильно? Валери много о тебе рассказывала. Я Боуи. Работаю с Валери. Присоединяйся.

Тут я не знаю, плакать или целовать Боуи, потому что это я не могу представить Клинту ребят, но сами представиться они вполне способны. Это ничему не противоречит. Придумывая правила трудоустройства, Эперхарт явно не все предусмотрел. Или наоборот. Уточню, как сама разберусь.

Обалдевший от напора личного помощника Эперхарта Клинт пожимает протянутую руку, а я пытаюсь вспомнить, что в действительности рассказывала о своем женихе ребятам. И вовсе не много, потому что все они вроде как одинокие, а таких рассказы о счастливых парочках не особо радуют.

– Ребята, это знаменитый Клинт, – проводив нас до столика, представляет его Боуи и подтягивает у соседнего столика дополнительный стул.

Ребята немного напряженно представляются по кругу. Они явно видели и поняли, что мы поругались.

– Как тебе на острове, Клинт? – спрашивает Элейн после неловкой заминки. Это, наверное, единственная безопасная тема, на которую можно поговорить, потому что все наши контракты включают в себя пункт о молчании. – Мне было так непривычно первое время.

– Очень красиво, но все дни похожи друг на друга, – немного напряженно отвечает он.

Явно расстроился. Я буквально вымучиваю улыбку, осознавая, что вечер безнадежно испорчен.

– Здесь отличные трассы для велоспорта, – подсказывает Коннор. – По выходным мы с Финли гоняем в сторону вулкана.

– Ух, я бы не смогла, вулкан же действующий… – брякаю я невпопад, зарубая на корню разговор.

– Да брось, он извергался в пятидесятых, проспит еще лет сто. Эперхарт не идиот строить свою империю там, где ее снесет раньше, чем он покинет этот бренный мир, – отмахивается Боуи.

– Даже Эперхарт не может предсказать, когда будет извергаться вулкан в следующий раз, – парирует Элейн. – Кстати, я слышала разговор о том, что в следующие выходные пятнадцатилетие компании. Боуи, как думаешь, приглашены будут только сотрудники? Или можно будет привести «плюс один»?

– Да ты что, планируется нечто совершенно грандиозное, – закатывает Боуи глаза. – Приедет телевидение и толпа аниматоров на любой возраст и образ жизни. Приглашено столько, сколько вообще вместит заказанный лайнер.

– И мы будем в открытом океане? Да ты что!

– Не забудьте запастись приличным купальными костюмами, – подмигивает Боуи.

– А можно и неприличными, – неожиданно вставляет Финли. – Ну, девочкам, – поясняет он неловко.

Все начинают смеяться, и только Клинт сидит с приклеенной вежливой улыбкой на губах.

Когда мы ночью лежим без сна в одной кровати, я вдруг говорю то, чего никак от себя не ожидала:

– Сегодня я нарушила условие своего контракта, рассказав о том, что случилось у меня на работе. Мне очень стыдно, что я поддалась этой слабости только потому, что ты заставил меня почувствовать себя виноватой. Не принуждай меня к этому больше.

– Прости.

Клинт переворачивается на бок, сгребая меня в объятия. А я лежу и чувствую натяжение каждого нерва. И не хочу, чтобы он меня обнимал. Ведь все плохо: мы не пробыли на острове и месяца, как между нами случилась эта размолвка. И я целовалась с Эперхартом. Его запах преследует меня до сих пор, будто я сама им пахну даже после того, как сорок минут отскребала себя в душе. Умом понимаю, что никакого запаха нет и быть не может, но я слишком запачкалась сегодня и не могу иначе. И ничего поделать с этим тоже уже не могу. Предательство или просто адреналин, да неважно, Клинту об этом знать нельзя. Это ничего не значит в любом случае, а боль ему я причинять не стану. Хватит и моей.

Глава 4

– Не вижу загара, – подтрунивает надо мной Элейн утром понедельника, пока мы идем к лифтам.

– SPF-50, – отвечаю нараспев.

– Ты из тех, кто гордится аристократической бледностью? Или ненавидишь собственные веснушки? Учти, их и сейчас хватает.

Я закатываю глаза, но свою позицию пояснять отказываюсь. Это все же слишком личное. И я не хочу, чтобы меня жалели из-за смерти мамы опять. Я приехала сюда не за утешающими объятиями. Да и Элейн из тех, кто предпочитает веселиться, а не страдать.

На самом деле выходные оказались вовсе не райскими. И на пляж мы с Клинтом отправились только потому, что нужно было чем-то занять время. Все два дня над нами витало пятничное напряжение. Нет, внешне все было прекрасно, но мы оба чувствовали неправильность происходящего. Клинт писал свой сайт, я сидела на диване, поджав ноги, и читала статьи по тематике «Айслекс» на арабском, совершенствуя терминологию. Разговор с экспертом показал, что я в ней плаваю, а это недопустимо. На самом деле, мне ужасно хотелось вернуть все как было до приезда на остров, когда между нами все было честно и открыто, но контракт оказался той еще ловушкой. Кажется, я начинала жалеть о своем опрометчивом решении задержаться на острове на годик. Я вовсе не хотела терять Клинта из-за недомолвок.

– А ты как провела выходные? – перевожу я тему.

– В субботу присоединилась к ребятам на горных велосипедах и чуть не умерла в воскресенье вместе с доброй третью целлюлита на заднице. В итоге получается, выходные прошли весьма продуктивно.