Текст книги "Обратная сторона измены (СИ)"

Автор книги: Александра Багирова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

Глава 33

– Что с тобой сделали? – шепчу, едва шевеля губами.

На меня смотрит старушка с перекошенным лицом. Безумные глаза и печать боли на лице. Маме ведь за пятьдесят, а выглядит она как восьмидесятилетняя старуха. Но даже не морщины пугают, а искривленный страданиями рот, одна бровь ниже другой, один глаз опущен.

Мама смотрит сквозь меня. Будто не видит. Не сразу понимаю, что ее внимание привлек Денис, который стоит в стороне.

– Ты! – вскрикивает пронзительно. – Еще не помер! – скалится, обнажая два передних черных зуба.

Она начинает дрожать, тыкает в Дениса пальцем и визжит.

– Тише. Катерина, – делаю шаг к женщине. Хочу ее успокоить. Не знаю как.

Я растерялась. Как себя вести? Ведь если она продолжит, нас просто выгонят.

Она не слышит мня. Очень медленно надвигается на Дениса.

Оглядываюсь. Он тоже сбит с толку. Не знает, как реагировать.

– Катерина, мы с вами не знакомы. Вы ошиблись, – Денис говорит мягко.

– Ты душу продал! Зачем ты пришел? Снова меня изводить?! – из глаз льются слезы.

Она подходит к Денису, хватает его за щеку скрюченными пальцами.

– Я привел вашу дочь, – он пытается осторожно убрать ее руку. – Катерина, мы не желаем вам зла.

– Мама, – всхлипываю.

Лишь раз и то случайно я увидела фотографию своей матери. Когда мачеха наводила порядки на антресолях, из альбома выпал маленький снимок очень красивой, улыбающейся женщины. Мне было лет пять, я подняла его и с интересом стала рассматривать.

– Кто это? – поинтересовалась у Галины.

– Твоя гулящая мать, – женщина злобно фыркнула. Забрала у меня из рук снимок и разорвала его на мелкие кусочки.

– Зачем! Не надо! – я плакала от дикой обиды. Мне так хотелось забрать ту фотографию.

Глядя, как маленькие кусочки фото падают на пол, я испытывала первую в жизни дикую боль. Словно мое сердце рвали.

– Я твоя мать! Запомни! – крикнула. – А эта! Эта тебя бросила. Ты ей не нужна. А я тебя воспитываю! – она аж побагровела от злости. Кто я?! – дернула меня за косичку.

Я молчала, продолжая сквозь слезы смотреть на разорванное фото на полу.

– Кто я для тебя?! Быстро сказала! – дернула сильнее.

– Мама, – пискнула испуганно.

– Повторила!

– Мама, – сказала громче, лишь бы скорее убежать к себе.

Я была маленькой, но образ с фотографии навсегда остался в памяти. В особо тяжелые моменты, я всегда представляла улыбающуюся красавицу, мою маму, мысленно делилась с ней тревогами, просила совета. И мне становилось легче.

Сейчас же ее узнать невозможно. Слишком уродливые следы оставила жизнь, но я ни капли не сомневаюсь – это моя мать.

Сейчас же она продолжает шипеть на Дениса. Потом начинает что-то бессвязно бормотать. Ничего не разобрать. Это жутко слышать. Охватывает суеверный ужас.

– Успокойтесь, пожалуйста, – Денис берет ее за руки. Заглядывает в глаза. – К вам пришла ваша дочь. Виктория! Помните ее?

– Дочь… девочка… – старушка замирает. – Победа… она станет победой, – мотает головой. Испуганно оглядывается и только сейчас замечает меня. – Победа и моя погибель… гибель… падение… – рот ее кривится.

– Мама. Ты помнишь меня? – делаю шаг навстречу к ней. – Я так долго тебя искала!

– Зачем ты меня искала, моя погибель? – она скрещивает руки на груди, в безумных глазах явно читается испуг.

– Я дочь твоя! Виктория! – она смотрит так, что хочется сквозь землю провалиться. Что угодно сделать, лишь бы не видеть этого взгляда.

– Победа-погибель, – ставит два указательных пальца так, что образует крест, и направляет его на меня. – Сгинь! – поворачивает голову к Денису. – Зачем ты привел ее? Как ты мог? За что? Неужели тебе мало моих мучений?

– Мы хотим вам помочь, – Денис вновь берет ее за руки. Пытается успокоить. – Катерина, мы не желаем вам зла.

– Мама, что с тобой произошло, ты помнишь? – ее взгляд окунает в ледяную воду, чувствую, как внутри все покрывается льдом и только едкий страх, продолжает распространяться по венам.

– Победа-погибель, – шипит, снова выставляя на меня крест из своих пальцев. Надвигается на меня, безумно вращая глазами, – А тут, – с неожиданной ловкостью и проворством, тыкаем мне в живот пальцем. – Живет дитя порока, – падает на колени, начинает неистово молотить кулаками по полу.

Глава 34

Дальше на крик прибегают санитары, врач. У мамы истерика, и чем больше на нас с Денисом смотрит, тем сильнее выходит наружу ее безумие.

– Надо с врачом поговорить, – хриплю, прислонившись к стене около палаты.

– Поговорим, – Денис притягивает меня к себе, обнимает.

По хаотичным ударам его сердца понимаю, что встреча и его встревожила.

– В этом всем безумии есть доля истины. Я обязана во всем разобраться, – шепчу ему в шею.

– Она приняла меня за отца, – тяжело вздыхает.

– Ты же на него внешне не похож, – хмурюсь.

Эта мысль и меня посетила. Возможно, мать увидела то, что мои влюбленные глаза не замечают. И сходство у отца с сыном гораздо больше, чем я привыкла думать?

Мне претит сама мысль, что Денис хоть что-то мог взять от Ярослава. Но хочу я того или нет, а в нем течет кровь отца.

– Я знаю, что она видела во мне его. Просто знаю, – он гладит меня по спине.

Легкие, успокаивающие движения.

– Значит, они были знакомы… Отец тебе ничего не рассказывал?

– Вскользь упомянул, что знавал ее. Все.

– Тут нечто большее. Если просто знакомы, она бы так не реагировала. Есть нечто грязное в прошлом.

– Боюсь, грязи больше, чем мы предполагаем.

– Надо ее отсюда забирать. Определить в нормальную клинику. Возможно, ей помогут. Тут она пропадает, – всхлипываю.

– Я уже подыскиваю хорошее место для Катерины.

Мы как всегда думаем с Денисом в одном направлении.

Встреча с лечащим врачом оставляет неприятный осадок. Мужик очень скользкий. Сыплет медицинскими терминами, убеждает, что делали для мамы все, что было возможно. Дает понять, что нам лучше оставить ее тут, потому как, надо смириться, что она доживает свои последние дни.

Мать находится тут двадцать пять лет. Когда врач озвучивает эту цифру. Мне дурно становится. Столько лет провести в этих стенах… тут практически любой с ума сойдет.

Попала она сюда из-за вызова соседей. Она крушила съемное жилье, в приступе психоза, соседи вызвали полицию, а те в свою очередь врачей. После обследования ее определили сюда. Так она тут и существует. Никаких надежд на исцеление нет.

Врач говорит заученно, без малейшей запинки. В глаза старается не смотреть, показывает свою занятость.

– Мутный, – говорит Денис, когда мы покидаем кабинет врача.

– О да, – меня аж передергивает, хочется душ принять и смыть с себя липкие ощущения.

Идем по мрачным коридорам лечебницы. Перед глазами перекошенное лицо матери. Мне двадцать восемь. Матери не стало в моей жизни, когда мне было пять месяцев. Значит еще года три она как-то жила, чем-то занималась, прежде чем попасть сюда.

– Простите… – у лестницы нас останавливает пожилая женщина в белом халате.

Вопросительно смотрим на нее с Денисом.

– Вы дочь Катерины, верно?

– Да.

– Я тут работаю тридцать лет. Помню, как ее привезли. Как она днями и ночами напролет плакала. Ее тогда такими сильными препаратами пичкали. Я пыталась сказать, что это ее погубит. Но кто меня слушал, – разводит руки в стороны. – Тогда еще Петр Венедиктович у нас работал. Сейчас уже нет его на свете. К нему мужчина приходил, импозантный, важный такой. Про вашу маму беседа у них была. Я не удержалась, молодая, любопытная была. Подслушивала. Да и жалко было, красивую, несчастную женщину. Столько скорби, столько отчаяния в ее глазах. Но никак не безумие, – поджимает губы. – Не была она больной. Несчастной да. Но не больной. Но в этих стенах, мы все и пациенты, врачи, медперсонал с ума сходим. Место такое…

– О чем этот мужчина говорил с врачом? – облизываю пересохшие губы.

– Просил, чтобы не выпускали. Чтобы «позаботились», препараты просил сильнее. Чтобы она прошлое забыла. Угомонилась и смирилась, что до конца дней тут будет. Деньги дал. Я не видела, но догадалась. Потому что с этого момента, Катерину стали усиленно пичкать такими препаратами… вам лучше не знать. Я пыталась было не давать ей часть препаратов … но меня быстро вычислили. Стали угрожать и отправили работать в другое крыло.

– Вы помните этого мужчину? – Денис достает телефон и начинает что-то там искать.

– Да, он отчетливо в память врезался.

– Если, предположим, сбросить годы, это мог быть он? – поворачивает к ней экран с фотографией своего отца.

Женщина долго рассматривает, щурится.

– Нет… определенно не он. Я уверена.

– А может, – тут уже я достаю свой телефон и нахожу фото отца. – Вот этот мужчина?

– Нет, – мотает головой. – У того были сильно уши оттопырены. Я еще подумала, симпатичный такой, а уши все портят.

Недоуменно переглядываемся с Денисом. Никто лопоухий из знакомых не приходит на ум.

– Вы уверены? – все же уточняю.

– Да. Я бы узнала его.

Все же уверенности нет. Двадцать пять лет могут очень сильно изменить внешность человека.

– А она тогда что-то говорила? Когда была еще в себе?

– Она плакала. Просила ее отпустить. Обещала быть послушной. И постоянно повторяла: «Яр». Просила прийти к ней, спасти, забрать. А потом… после препаратов, она на долгое время вообще замолчала. Ни звука не произносила. Только плакала и смотрела в одну точку.

– Спасибо… – слово дается с большим трудом. Горький ком в горле мешает дышать, говорить.

А когда прощаемся с женщиной, у меня и вовсе ноги подкашиваются. Денис подхватывает меня на руки и несет к машине. Бережно усаживает на заднее сиденье.

– Вик, надо бы в больницу, – взгляд испуганный. – Ты зеленая…

– Не надо… справлюсь, – стараюсь выровнять дыхание.

– Такие потрясения, могут быть опасны для нашего ребенка, – выдает, прижимая мою ледяную руку к губам.

Глава 35

– Что? – растерянно моргаю.

Он застал меня врасплох. Не ожидала. Говорить Денису о своей беременности я точно не собиралась. Не сейчас. Не в данной ситуации. Облизываю пересохшие губы, пытаюсь унять тревогу и лихорадочно соображаю, как поступить.

– У нас будет малыш, – ловит мой взгляд и не отпускает.

– Откуда ты узнал? – спрашиваю хрипло.

– Не знал, догадывался, – в глазах лукавые искорки. – Ты сама мне сейчас все подтвердила. Чувствовал, что ты меняешься. А потом Катерина сказала, а такие люди… – запинается, прикрывает глаза. – Они подобное хорошо ощущают.

Надо же было так попасться. Спалилась. Не сообразила…

Слишком он меня хорошо знает.

– Это не имеет значения. Ничего не меняет, – одергиваю руку и отворачиваюсь.

Нежно обхватывает мою голову ладонями, осторожно поворачивает к себе.

– Это меняет все, Виктория. Поверь мне, – столько решительности в словах, взгляд твердый.

– Нет, – поджимаю губы. – Поехали. Не хочу тут находиться.

Он кивает. Садится за руль арендованной машины.

Звоню няне узнать как там дочь. Женщина успокаивает меня, отчитывается, что у них все отлично, и они сейчас гуляют недалеко от отеля. Дает поговорить с Агатой.

Становится немного легче, но тревожные мысли не уходят. Денис не захочет жить вдали от своего ребенка.

Нет! Он не имеет права меня удерживать! Он не сможет признать малыша. Мы не станем семьей. А значит, я вправе распоряжаться своей жизнью.

Именно к такому выводы прихожу, когда мы подъезжаем к отелю.

Номер пуст. Дочь еще гуляет с няней.

Вновь достаю телефон, собираюсь позвать дочь с няней домой. Не хочу с ним находиться наедине. Не сейчас. Я еще не готова.

– Вик, нам надо поговорить. Пусть гуляют, – кладет ладонь на мою руку с зажатым телефоном.

– Нет, – хриплю.

Мне страшно. Всю дорогу настраивала себя, но нервы на пределе, и образ матери, ее жуткие слова никак не идут из головы.

– Я не оставлю тебя с детьми. И Катерине мы попытаемся помочь.

– Денис, – кашляю. Прочищаю горло. – У тебя беременная жена, сосредоточься на этом. Мы не пропадем. Справимся. Я благодарна тебе за помощь в этой поездке. Но на этом все. Дальше… – делаю глубокий вдох, – Дальше дороги у нас разные.

– Ребенок Ольги не мой, – говорит настолько уверено, что на долю секунды действительно верю.

Хочу в это верить. Но факты – вещь упрямая. Не позволяю себе попасть в ловушку его вранья.

Он не хочет меня расстраивать, хочет сохранить отношения. Но способ выбрал патовый, не позволю себе надеть розовые очки. Они не спасают от боли, лишь усиливают ее.

– Ден, для чего это? Пусть я старалась избегать общения с сестрой, но с ее настойчивостью бороться сложно. Потому я в курсе, как она бегала по клиникам, как тягала тебя, как вы стремились зачать ребенка. Я отлично помню день, когда вы узнали про ее беременность, как ты обжимался с ней в парке, – эти кадры до сих пор подобно серной кислоте разъедают сердце. – Или ты мне сейчас скажешь, что так радовался ее беременности от другого? – из горла вырывается грустный смешок.

– Я тогда не мог вести себя иначе, – чувствую, что в нем сейчас идет внутренняя борьба.

– Ты заблудился в двух соснах. Я знаю, что ты любишь Агату, ко мне не равнодушен, но Ольга… она твоя семья, и явно тоже дорога. Потому я сделаю то, что должна была давно… исчезну с горизонта. Облегчу тебе жизнь. Больше не надо разрываться… Денис, – слова даются тяжело, будто клещами их из себя вырываю.

– Я не отпущу тебя, Виктория. Нет. С Ольгой у меня никогда не было семьи. Ничего вообще не было… В отличие от… – он осекается. Отворачивается.

– Договаривай, Денис! – дергаю его за руку.

– Я все прощу, Вик. Ты будешь всецело моей, обещаю, – резко поворачивается и целует меня.

Не целует даже, пожирает со звериным голодом. Его энергия бьет через край, задыхаюсь от напора, от эмоций, от своей любви, которая взрывается во мне подобно вулкану, затапливая сознание огненной лавой.

В этот миг есть только я и он. Мир замирает. Все становится не важным. Я пью его жадными, голодными глотками. Царапаю ногтями шею, прижимаюсь так, будто хочу срастись. Я падаю в пропасть вместе с ним и наслаждаюсь этим падением.

Последний раз… вот сейчас и все… потом я смогу уйти… но не сейчас… Он мне так нужен… В голове проносятся обрывки мыслей.

– Верь мне, Вика… Никогда тебя не отпущу… – шепчет, накрывая меня собой.

Не верю… но моя потребность в Денисе заглушает все. Я просто наслаждаюсь им, беру все, что он может мне дать на этот момент. Я требовательна и ненасытна, жадная и алчная к его ласкам. А потом срываюсь на нежность, растворяюсь в нем, раскрываю свое сердце, не словами, ласками показываю свою любовь. Знаю, что никогда слова не смогут быть красноречивее. Я признаюсь, ни сказав, ни слова во всем, что у меня на душе. В том, что он всегда был и останется моим единственным мужчиной… Я прощаюсь… умирая от наслаждения и заливаясь горькими слезами.

Глава 36

Денис

Он никогда ее не отпустит. Он знает, насколько жалок, в попытках уцепиться за прошлое, убеждая себя, что его любви хватит на двоих. Веря, что и в ее душе есть искры к нему. А они точно есть, он чувствует, невзирая на все проделки Виктории. Если бы только она… но слишком многие постарались, чтобы лишить его смысла жизни.

Сейчас их близость была спонтанной, эмоции взяли верх, он ощущал свою Викторию сердцем, она открывалась, тянулась к нему. И за эти моменты, он готов на многое закрыть глаза, как впрочем, уже и делает много лет.

А теперь у них будет ребенок. Еще один ребенок от любимой женщины. Колкая и ядовитая мысль промелькнула в мозгу, что это может быть вовсе не его ребенок. Но Денис уничтожил ее в зародыше. Он чувствует, малыш его.

Есть вещи, которые не надо спрашивать, проверять, ты их просто ощущаешь всеми фибрами души. Сейчас он ощутил их ускользающее счастье, пропитанное горечью.

Дверь хлопнула. Пришли Агата с няней. Виктория вскочила с постели, быстро оделась и обежала к дочери. Денис же продолжил смотреть в потолок, терзаемый невеселыми мыслями. Они атакуют всегда. Он привык с ними жить, судорожно искать способы выбраться из паутины, но каждый раз осознавать, что паучьи сети, слишком умело расставлены.

Он уже и не помнит, как это не любить. Всю свою сознательную жизнь, он живет со всепоглощающим чувством к Виктории, она стала его смыслом жизни, едва увидел ее в пять лет. Он отчетливо помнит, как тогда мальчишкой ощутил нечто странное, необъяснимое, словно в этой маленькой девочке заключено все, что ему дорого. Будто он в ее маленьких ладошках, и никогда он больше не сможет дышать без нее.

Но с любовью пришло и чувство беспечности. Все у них складывалось хорошо. Они не расставались, гуляли, делали уроки, обсуждали детсадовские, а затем школьные дела. Они делились всем. Жили в своем мире, и Денису не очень хотелось выглядывать наружу. Родители не были против. Виктория часто приходила к ним домой. Его мать кормила ее вкусными обедами, пекла пирожки и торты. Отец улыбался и интересовался их делами.

Родители Виктории тоже относились к нему неплохо. Правда, он всегда недолюбливал Галину, она казалась ему неискренней, скользкой. Но ведь она не родная мать Виктории. Еще тогда Денис пообещал, что компенсирует возлюбленной все. Он жаждал, чтобы она никогда не испытывала недостатка в любви.

Ничего в те годы не подсказывало о надвигающихся переменах. О том, что они могут расстаться, и он женится на другой. Чуйка не срабатывала. Денис купался в своем счастье и был слеп и глух к черной паутине, которая уже медленно оплетала их.

Едва он поступил в институт, как отец сразу же изъявил желание ввести его в курс дела. Отец был своеобразным, часто напоминал хитрого лиса, был всегда очень скрытным. К Денису он относился хорошо, брал с собой на работу, водил в кафе, они частенько гуляли в парке. А вот к сестре он был гораздо строже, мог вынести мозг за малейшую провинность. Сразу же наказывал, лишал любых привилегий. С матерью на людях он был сама нежность, а вот дома, за закрытыми дверьми, Денис не раз заставал плачущую мать. Именно отношение отца к матери и сестре не давало ему раскрыть сердце отцу.

С сестрой же Денис всегда был дружен. Если ее наказывали, тайком приносил ей сладости, поддерживал и делал все, чтобы она не расстраивалась. Он безумно любил и сестру и мать, а Виктория в его сердце занимала всегда первое место.

Три года Денис подрабатывал в фирме отца. Вникал в его бизнес. Поначалу действительно старался. После занятий в универе бежал в офис к отцу. А потом осознал, что не сможет там. Не надо ему наследство, не нужна компания. Он хочет всего добиться сам. Не зависеть от родителя, не жить по его указке.

О чем он и сказал отцу. Заявил, что больше не будет работать на него. Задумывается о собственном бизнесе. Были идеи, кое-какие накопления, он понимал с чего начинать и в каком направлении развиваться.

Отец воспринял новость спокойно, но посоветовал хорошо подумать. Зачем спешить, впереди еще два года учебы. Для чего начинать с нуля, если он может обеспечить его должностью и отличным окладом. Но Денис был не преклонен. Нечто подсказывало ему, что он обязан выбрать свой путь. Они с Викторией не должны ни от кого зависеть. Скоро они поженятся, и он перевернет весь мир, но добьется успеха, сделает все, чтобы его женщина ни в чем не нуждалась. Независимость их семьи, чтобы никто не указывал, не лез в их дела, он к этому стремился и Виктория его поддерживала.

Она тоже не просила у своего отца помощи. Хотела добиться всего сама. И они шли к своей цели.

Когда они перешли на четвертый курс, Денис сделал предложение любимой. Заказал у ювелира кольцо, сам разработал дизайн, снял маленький уютный ресторанчик, нанял музыкантов, усыпал дорогу лепестками роз. Стал на одно колено и сказал заветные слова.

Он никогда не забудет, какой искренней радостью светились ее глаза, как он кричала от восторга, как обнимала его и не переставала целовать. А потом была волшебная ночь, полная страсти, нежности и взаимных клятв.

Родители восприняли новость на первый взгляд неплохо. Обговаривали дату свадьбы, интересовались, какое они хотят торжество.

Никакого.

Денис и Виктория просто хотели быть вместе. Это их праздник, их личный триумф счастья.

Но если родителям важно устроить банкет, пусть так. После же они уйдут в свою независимую жизнь.

Когда с датой свадьбы все было решено, Денис стал активно работать над созданием своего дела. Виктория устроилась в маленькую фирму по продаже косметики. Ей там очень нравилось, она взахлеб рассказывала, сколько там перспектив, и какой отличный у нее начальник. Денис не учуял подвоха и тогда, он был слишком ослеплен своим счастьем.

А потом в их дверь постучала его болезнь и все резко изменилось.

Он и представить не мог, что родной человек, та, которой он доверял больше чем самому себе, сможет отвернуться от него. Но это было далеко не все, что подобно лавине свалилось на его плечи.