Текст книги "Летний отдых"

Автор книги: Александра Авророва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

– Да, – кивнула Настя, – с долларами непонятно. А ведь мы еще аферистов не проверили, что там у них с руками. Кстати, они могли нанять повара. А себе создать алиби, сидя в кино. Запросто.

– Надо их вечером заманить к себе. Кстати, а где Света?

– Где может быть Света? Познакомилась с кем-то на нудистском пляже. Уверяет, там тьма красавцев. Гулять пошла.

– Лучше бы аферистов охмуряла. Может, хоть что-нибудь бы выяснили.

Света явилась после десяти, и мы, подавив в зародыше ее попытки сказать что-то о тьме красавцев, погнали ее заманивать аферистов. А то что-то по своей инициативе они нас посещать перестали. Видимо, наши относительно них подозрения слишком уж явно стали проявляться в нашей манере с ними общаться. По крайней мере, я не могла удержаться, чтобы не сверлить их пронзительным взором.

Аферисты заманились, хоть и выглядели несколько опешившими.

– С девицами обнимались, – шепнула мне на ухо Света. – Но вы ведь велели их привести.

– Как вам понравился вчерашний фильм? – начала светскую беседу Настя.

– Ничего, – вежливо ответил Володя.

– Чем он закончился? А то мы не досмотрели.

– Чем положено, – быстро вставил Рома. – Злодея убили. Комиссара повысили. Все, что надо.

– А разве… – открыла было рот Света, но тут же его захлопнула.

– Что разве? – поинтересовался Рома, изучая меня с не меньшим тщанием, чем я – его руки. Вообще все трое аферистов, разговаривая с моими подругами, почему-то косились на меня, иной раз даже с риском вывернуть шеи. А вечно молчавший Игорь так вовсе пялился на меня хуже, чем Мой Кошмар на занятиях. Меня это раздражало, тем более, что руки у всех были целы, так что покусала я кого-то другого. Неужели и впрямь наняли повара? Полный бред! К тому же у меня жутко разыгрался аппетит. Еще бы – ведь я не ужинала!

– Давайте пить чай, – предложила я, прервав затянувшуюся паузу. – От этой медвежьей желчи безумно хочется есть.

– От… от чего? – заикаясь, выдавил Володя. Лицо его странно перекосилось.

– От медвежьей желчи.

– Это… термин такой?

Я пожала плечами.

– Оригинальный вопрос. Медвежья желчь есть медвежья желчь.

– И где ты ее взяла? – уважительно спросила Света.

– У Артема.

– А… ты думаешь, у него медвежья?

– А какая?

– Человеческая, – с глубокой убежденностью произнесла Света. – В крайнем случае, мужская.

Ответ меня поразил. Я тут же задумалась о тонком различии между человеческой и мужской желчью, а также о том, сколько надо настрелять мужчин, чтобы набрать такую большую бутыль. Наверное, с десяток? А с другой стороны, смотря какой попадется мужчина. Если желчный…

– Не слушай ее, – вмешалась Настя. – Она просто слазила на гору и задрала медведя. Ты ведь ее знаешь, ей это ничего не стоит. Тебе повезло, тебя не было, а у меня до сих пор мороз по коже, как вспомню его вопли. Все-таки нельзя так, – она обратилась уже ко мне. – Нужна желчь – ну, убей ты его, а мучить-то зачем? Зверь ведь, не человек…

Такого поклепа я вынести не могла.

– Я зверей не трогаю! Я, между прочим, из-за этого даже Кошмара сегодня ночью не убила!

– Он такой зверь? – съехидничала Настя.

– Он не зверь, просто я боялась, что в кустах не он, а кошка. Не стану же я кошку убивать!

Аферисты уже смотрели на меня, не отрываясь и не таясь. Смотрели так, словно хотели насмотреться на всю оставшуюся жизнь. Словно основным их занятием в дальнейшем будет подробнейшее описание моей внешности и за малейшую ошибку они будут подвергнуты смертной казни. Я не выдержала:

– Что вас так удивляет? Я, по-вашему, похожа на человека, который убивает кошек? Внешность, между прочим, бывает обманчива.

– Нет, что ты, – засмущался вежливый Володя. – У тебя очень милая внешность. И ничего такого по ней не видно. Чем мы можем тебе помочь?

Помочь они мне, разумеется, могли. Например, рассказав, они ли меня терроризируют. И если они, то зачем. Однако вряд ли Володя имел в виду именно это.

– В чем помочь?

В голове мелькнула новая мысль: мне предлагают помощь в убийстве кошек, раз моя внешность для этого не подходит. Еще не хватало!

– Света уверяла, что тебе нужна помощь. Что на тебя напали и покалечили. Только я никак не пойму – это был медведь или кошка?

Настя в своем углу застонала от смеха. Я махнула рукой.

– Спасибо, но я уже излечилась. Медвежьей желчью.

– Ты ее пила? – полюбопытствовала Света.

– Нюхала. Таким, как я, достаточно понюхать. А некоторые употребляют иначе.

Аферисты молча переглянулись, почему-то помрачнев, отказались от чая и ушли.

– По-моему, мы их обидели, – предположила я. – А они не виноваты. Руки-то целые.

Света покачала головой.

– А знаете, вчера фильм-то до конца не показывали. Пленка порвалась. А аферисты явно об этом не знают.

– А ты откуда знаешь?

– Знакомый сказал. С нудистского пляжа. – Она оживилась. – Знаете, там просто тьма красавцев. Но я решила спросить у вас разрешения.

– Какого разрешения? – не поняла я.

– Ну, привести его сюда. Он за углом стоит.

– Давно?

– Ну, с тех пор, как мы с ним сюда вернулись.

– Что же ты раньше молчала! – накинулась на нее я. – Человек столько времени там торчит.

– Вы же мне слова не давали сказать! То аферисты у вас, то медведи. Или кошки. А он, бедный, все стоит.

– Или давно ушел. Ну, зови скорее свою тьму красавцев. Он, наверное, устал до смерти.

Тьма Красавцев, как ни странно, терпеливо ждал за углом. Он оказался лет тридцати с небольшим, довольно симпатичный, хотя, конечно, до Объекта ему в этом смысле было далеко. Впрочем, после общения с Объектом даже Света поняла, что внешность – еще не все.

Мы сели пить чай, причем благородная Света, учтя мое тяжелое положение, достала из загашника банку тушенки. Тьма Красавцев рассказал нам, что живет на соседней турбазе и что по профессии он – психоаналитик. Я насторожилась. Нет, я не против психоаналитиков, тем более, что ни разу не имела с ними дела. А вот с психологами приходилось. И почему-то наше общение всегда кончалось плачевно. Ну, в противофазе я с психологами! Совсем недавно, кстати, один психолог уговаривал меня писать с ним совместную диссертацию – на стыке математики и психологии. Я не очень-то представляла, какой между ними возможен стык, и он стал бодро приводить примеры. Примеры меня ошеломили. Там действительно употреблялись математические термины, с этим не поспоришь. Однако значение их не имело ничего общего с реальным. Можно, конечно, летящую в небе птицу назвать интегралом, а съеденного ею червя дифференциалом, но вряд ли кто-нибудь сочтет это новым словом в биологии. Я не понимала, почему с психологией дело должно обстоять иначе. Возмущенный психолог сообщил мне, что уже одно общение с ним, психологом, будет мне необычайно полезно, ибо я переменюсь так, что сама себя не узнаю. Я честно ответила, что отнюдь не это является целью моей жизни, и мы расстались. В дальнейшем от наших общих знакомых я узнала, что представляю собой тип резко выраженного шизоида, помешанного на математике, общение с которым весьма и весьма небезопасно. Я-то лично была уверена, что если и помешалась, то не на математике, но возражать против суждения профессионала не рискнула.

Были и другие случаи, столь же печальные. В данной конкретной ситуации конфликтовать мне не хотелось, и я решила быть тише воды, ниже травы. Даже убедившись, что Тьма Красавцев путает менталитет и ментальность, я не позволила себе встрять. Даже фраза: «Все смешалось в доме Обломовых», произнесенная с непередаваемой важностью, не вывела меня из терпения. В конце концов, каждый имеет право на ошибку. Например, при утверждении темы Настиной диссертации «Роль мнемических способностей при изучении иностранных языков» половина членов кафедры вместо «мнемических» услышала «мимических» и очень заинтересовалась, в связи с чем возникла оживленная дискуссия, причем спорящие долго не могли понять друг друга. И вообще, ест Тьма Красавцев мало, предпочитая тушенке остатки Светиного коньяка, на кровать мою не садится, расческу не трогает – чего еще надо?

Света в своем очаровательном костюмчике, оставляющим открытым живот, выглядела весьма пикантно. Однако Тьма Красавцев сидел хоть и довольно близко к ней, но все же на некотором расстоянии, и это ей явно не нравилось. Видимо, в целях преодоления его застенчивости, а может, и без всякой задней мысли Света вытащила зеркало и приступила к нашему ежевечернему ритуалу. Ритуал возник недавно, но уже успел нам полюбиться. После ненароком высказанного мною мнения о том, что изо всех частей тела загар больше всего требуется животу, ибо темные предметы чисто визуально кажутся меньше, а маленький живот – мечта любой женщины, мы при загорании стали активно выставлять животы и каждый вечер тщательно изучали результаты своих трудов. Обычно мы делали последнее в уединении. Я считала, что и в данном случае предпочтительнее было дождаться ухода Тьмы Красавцев, но Света, по-видимому, рассуждала иначе. С другой стороны, если уж они загорали вместе на нудистском пляже, то чтобы его смутить, живота явно недостаточно. Я оценивающе посмотрела на Тьму Красавцев. Надо же, загорает голым! Интересно, зачем? Ладно, женщина, ей положено иметь свои задвиги, но мужчина…

– Что у тебя с животом? – полюбопытствовал Тьма Красавцев. – Сожгла?

Света доходчиво разъяснила ситуацию. На мгновенье наш гость замер, а потом скептически произнес:

– Оригинально. Но ведь вы ходите в одежде, а в одежде цвета живота никто не видит!

Мне не понравилось это критическое замечание. Ишь ты, хочет лишить нас такого развлечения! Свете, видимо, тоже. Неодобрительно сморщившись, она возразила:

– Ты считаешь, на нас смотрят, только когда мы ходим?

Но Тьма Красавцев ее не слушал. Он воззрился на меня. О боже, опять! Я действую на психологов, как красная тряпка на быка. Ну, чего ему надо?

– Если я правильно понял, эта идея принадлежит Кате?

– Да.

– Я, как психолог, в этом и не сомневался. Ты никогда не консультировалась с психоаналитиками?

– Не приходилось, – кротко ответила я.

– Это заметно. Еще не все люди понимают, как важны для них такие консультации. Ты представляешь собой классический образец маниакально-депрессивного типа. Комплекс неполноценности побуждает тебя к немотивированным поступкам, а отсутствие логического мышления делает их особенно опасными.

Я покосилась на Свету. Интересно, расстроится ли она, если я обижу этого типа? Не в моих правилах расстраивать человека, открывшего ради меня банку тушенки. Не буду я никого обижать. Лучше, наоборот, подыграю. Что бы ему такое выдать?

Решив, что отсутствие логического мышления вполне позволяет мне с маху перевести разговор на другую тему, я бодро начала:

– Я тут вспомнила одну смешную историю. Кажется, я вам не рассказывала. Один мой знакомый (он живет в общежитии) вдруг обнаружил на своем столе такую записку: «Знаете ли вы, что электрическую лампочку можно засунуть в рот, но нельзя вытащить?» Он удивился, но не обратил особого внимания. А была сессия. Ну, учил он, учил до самой ночи, а потом ему надоело. Он и вспомнил про записку. Выкрутили они с парнями электрическую лампочку, и он сунул ее в рот. А вытащить не может. И так, и этак пробует – ни в какую. Они, естественно, перепугались, поехали в травмпункт. Там врач сдвинул ему челюсть, вытащил лампочку, а челюсть снова вправил. Выходят они на улицу, транспорт уже не ходит, идти пешком далеко. Помыкались и поймали грузовик. Шофер у них и спрашивает: «Что с вами такое?» Они объяснили. Ну, он возмутился, мол, не врите. Взял лампочку и сунул для примера в рот. И на том же грузовике они отправились назад в травмпункт.

Эту горестную повесть поведал мне один студент. Студенты – мастера разговорного жанра. Особенно в сессию, когда ничего не выучили. Но данная история мне приглянулась, хоть и вызывала некоторые сомнения.

Девчонки хихикали. Тьма Красавцев, прихлопнув последнюю порцию коньяка, внушительно заявил:

– В этом рассказе, как на ладони, видны все твои комплексы. Желая отвлечь мое внимание от своей душевной болезни, ты не смогла выдумать ничего правдоподобного.

– Я вовсе не выдумывала, – возразила я. Действительно, если кто это и выдумал, то не я.

– Смешно! Ты что, и впрямь считаешь, что лампочку можно засунуть в рот, но нельзя вытащить?

– Разумеется.

Тьма Красавцев захохотал.

– Не та у меня специальность, чтобы меня можно было провести. Была бы здесь лампочка, я бы сразу вывел тебя на чистую воду.

Я ткнула пальцем в потолок.

– А это что?

Лампочка светила весьма тускло, но в данном случае ее световые качества существенными не представлялись. Тьма Красавцев, встав на стул, схватил ее и тут же вскрикнул. Настя молча протянула ему полотенце, выключила свет и открыла дверь, чтобы хоть что-то было видно. Наш гость вывернул лампочку и с недоумением повертел ее в руке.

– Горячая…

В том же безмолвии Настя вышла на порог и стала размахивать лампочкой, словно подавая кому-то сигналы. Мы с любопытством наблюдали за ее действиями. Я раздумывала, через сколько минут она услышит сообщение о своем психическом нездоровье и каким будет диагноз. Однако диагноза не последовало. Осторожно тронув стекло лампочки пальцем, Настя удовлетворенно кивнула и показала на бутылку с холодной водой. Воду мы держим для мытья фруктов. Видя, что Тьма Красавцев не понял, что к чему, она лично полила лампочку водой – то ли в целях окончательного остужения, то ли в гигиенических. Хотя я лично не стала бы слишком заботиться о гигиене человека, который любит загорать на нудистском пляже. Вряд ли он из особо брезгливых. Тьма Красавцев раскрыл рот и сунул туда лампочку. Потом дернул ее. Потом еще раз. И еще. Она не вылезала, удивительно плотно застряв во рту. Он замычал – не помогло. Затряс головой – не помогло. Дернул себя за волосы – все с тем же результатом.

Мы застыли, пораженные. Честное слово, я не ожидала такого эффекта!

– Все ты! – накинулась на меня Света. – Из-за тебя я останусь одна! Ты скоро изведешь всех мужчин на свете!

– Всех не сумею, – попыталась оправдаться я.

– Оставишь только импотентов! Небось их не трогаешь! Аферистов этих! С их Эльвирами! А остальных! Остальных! – Света чуть не плакала. – Объекта скинула в яму! Кошмара убила булыжником! Американского миллионера искусала! У Артема выпила желчь! А теперь еще и этому заткнула рот! Он ведь задохнется!

Я не стала возражать, хотя, на мой взгляд, в Светин перечень вкрались некоторые преувеличения. Стоит ли спорить с человеком, когда он в таком состоянии? Точнее, она. Я просто предложила:

– Надо сдвинуть ему челюсть.

Тьма Красавцев застонал и энергично замотал головой.

– Он не хочет, – перевела Света.

– А что хочет? Жить с лампочкой во рту? Пожалуйста, мне не жалко. То есть жалко, конечно, потому что новой лампочки нам администрация не выдаст, но ради тебя могу пожить и в темноте. Если ты хочешь навсегда отдать эту лампочку ему.

Тьма Красавцев опять застонал и замотал головой.

– Он не хочет жить с лампочкой во рту, – снова перевела Света.

– Ну, знаешь ли! – возмутилась я. – Чтобы у него вынули лампочку, не хочет. Жить с лампочкой во рту тоже не хочет. Остается только его умертвить.

Тьма Красавцев замотал головой с такой силой, что ударился о стену, и домик задрожал.

– Он не хочет! – упорствовала Света. – Надо что-то делать! Главное, чтобы он не раскусил эту лампочку. От осколков можно умереть.

В разговор вмешалась Настя.

– Если дать ему в челюсть, лампочка может выскочить. А может и разбиться. Заранее неизвестно.

Тьма Красавцев словно поперхнулся и стал издавать такие звуки, что даже у меня дрогнуло сердце – почти так же скрежещет мой любимый попугайчик, когда очень сердится. Света нежно прижалась головой к груди своего выведенного из строя кавалера, но тот возмущенно ее оттолкнул. Ничуть не обиженная, она ласково произнесла:

– Мы отведем тебя к врачу. Хочешь?

Все-таки Света – гений! Она всегда знает, что нужно мужчине. Он хотел. Даже очень. О чем и известил энергичными кивками.

– К врачу? – с сомнением протянула Настя. – К гинекологу?

По-моему, Тьма Красавцев попытался пнуть ее ногой. Хорошо, у Насти быстрая реакция. А чем она виновата? Что поделаешь, если наш лагерный врач – гинеколог? И вообще, где его ночью найдешь? Днем понятно – в столовой. А ночью? Не в медпункте же…

Видимо, та же мысль волновала и Свету.

– Вы знаете, где живет наш врач?

– Не знаю. Я его встречала только в столовой. Может, заглянуть туда? – подобострастно предложила я, пытаясь вновь заслужить Светино расположение. Все-таки я и впрямь сбила ей все планы. Какой-то рок подсунул ей именно психолога!

– Вот и загляни. Тебе не привыкать!

Совершенно забыв о том, что дала обещание не ходить никуда одна, да и вообще забыв обо всем, кроме проклятой лампочки, я побежала к столовой. Окно кухни светилось, правда, совсем неярко. Я сунулась туда и постучала. Занавеска отдернулась, и высунулась черная физиономия. Мое появление явно не вызвало восторга, ибо физиономия попыталась тут же всунуться обратно.

– Врач здесь? – поспешно выкрикнула я.

– Завтра, – мрачно ответили мне.

– Надо срочно, – настаивала я.

– Сейчас невозможно. Только завтра.

Окно захлопнулось. Я обернулась и увидела Настю. Она сказала:

– Мы с ума сошли. Ведь на тебя же могли напасть. Ну, что?

– Видимо, гинеколог лежит в стельку пьяный. Может только завтра.

– До завтра Света совсем нас изведет. Надо сегодня, – возразила Настя.

Я и сама понимала, что надо, однако не в силах была больше ничего предпринять. Выход, как всегда, нашла Света.

– Мы поведем его на турбазу. У вас там есть врач?

Тьма Красавцев поспешно кивнул. В кромешной темноте побрели мы вперед. Боже, опять идти через висячий мост! Дернул же меня черт рассказать эту дурацкую историю… Мысль о мосте вытеснила из моей головы все остальные. Я шла, думая лишь о нем и почти не обращая внимания на то, как идущая впереди и поддерживающая Тьму Красавцев Света ругает меня на все лады. Тем более я испугалась, услышав Светин крик. Тихий короткий крик, а за ним – душераздирающий стон. Такой стон, будто ее долго пытали и вот сделали секундную передышку перед новыми пытками. Или… да нет, я просто и представить себе не могла, что должно случиться, чтобы Света издала такой стон! Нечеловеческий! Жуткий!

Мы с Настей оцепенели.

– Они хотели… не ее, а меня, – с трудом пролепетала я.

Настя молча кивнула. Мы не знали, что делать, куда бежать. Спасаться самим или спасать Свету? Но, судя по стону, Свету уже ничто не спасет. Тем не менее бросить ее мы не могли.

– Эй! – раздался откуда-то снизу знакомый голос. – Дайте-ка руку!

Из-под земли показалась грязная рука. Мы смотрели на нее, как смотрели бы на летающую тарелку. Вряд ли тарелка потрясла бы нас больше. Особенно меня. Что я, тарелок не видала?

– Легче самой вылезти, чем вас дождаться, – заявила Света, выбираясь из ямы на поверхность. – И как я забыла про эту яму! А вы тоже хороши.

– Ты цела? – бросились мы к ней, радостно ощупывая ее конечности. Все четыре были на месте.

– Конечно. Яма неглубокая. Я к ней уже привыкла.

– А чего стонала? – выразила претензию Настя.

– Я не стонала. Он, наверное. Он не привык. Дай руку!

И она ловко вытянула из ямы Тьму Красавцев.

– Ты! – крикнул он, ткнув в меня пальцем. – Ты ответишь!

Во рту у него уже не было лампочки. Падение в яму помогло. А жаль! То, как он дальше выражался, порядочной девушке слушать не пристало. Но я не спорила. Во-первых, не очень-то я разбираюсь в подобных словах, а во-вторых, пусть Света видит, как я раскаиваюсь.

Однако реакция Светы оказалась не той, какой я ожидала.

– Ты! – рявкнула она на Тьму Красавцев. – Помолчал бы! Сожрал нашу лампочку, а теперь орешь на мою подругу! Импотент! Да пошел ты…

И он пошел. Так что мне вовсе не пришлось перебираться через мост. А лампочку он совсем не сожрал. Света достала ее из ямы. Совершенно целую, только грязную. Без лампочки жить как-то грустно. Темно, по крайней мере.

Утром мы втроем отправились загорать на обычный пляж.

– Не хочу больше на нудистский, – заявила Света. – С одной стороны аферисты, с другой этот тип. Вертеп какой-то! И вообще, кругом одни бабы. Парней раз-два, и обчелся. И не у всех фигуры в порядке.

Возвращаясь к себе мимо домика аферистов, мы застали их, в гневе пинающих собственный порог. Такое поведение меня удивило. Тут же я вспомнила сообщение Светы о том, что фильм в день последнего на меня нападения не показали до конца. А аферисты притворились, что его досмотрели. Может, они вымещают на ни в чем не повинном пороге то, что предназначалось мне? Я, правда, тоже ни в чем не повинна. Тем более логично! Мы с порогом в одинаковом положении. Тот, кто бьет собственный неповинный порог, вполне способен побить неповинную меня. Только вот зачем?

– Найти бы эту свинью! – возмущенно орал Рома. – Уж я ей задам!

Я с трудом удержалась от того, чтобы сказать: «Я здесь». Пусть лучше страдает порог!

– Что случилось? – смело вопросила Настя.

– Какая-то свинья испортила нам замок, – нервно сообщил Рома. – Не открыть никак. Что-то в скважине застряло.

Замки, выдаваемые нам администрацией лагеря, были таковы, что застрять в их скважине вполне могла средних размеров ящерица. Человек, регулярно поднимающий этот замок и вешающий его на дверь, к концу смены просто обязан был превратиться в атлета-тяжеловеса.

– Добрый день, – поздоровался Володя. Я только сейчас заметила, что он копошится около двери. – Теперь я понимаю, почему вы ездите сюда с собственным замком. В ваш ничего не засунешь.

– Мы берем его не поэтому, – возразила Настя. – Просто боимся ограблений. Здесь все замки типовые, и ключ один и тот же.

– Замок от воровства не поможет. Очень легко влезть в окно.

– Я не дура, – с презрением ответила Настя. – Я специально выбрала домик, где на окне решетка. Так что никто не влезет.

Неожиданно Володя издал радостный вопль:

– Вытащил! Ура! Десять минут возился.

Я смотрела во все глаза, ибо у меня в голове тут же возникла мысль, что это стодолларовая банкнота. Кто-то перепутал домики и вместо нашего пихнул сюда. Но нет, вроде обычная бумажка. Только исписанная.

«Мальчик шел по лугу и встретил Иисуса Христа, – вслух прочел Володя, причем голос его выражал все большее и большее потрясение. – Была хорошая погода.

– Здравствуй, мальчик, – сказал Иисус Христос.

– Здравствуй, Иисус Христос, – сказал мальчик.

– Как ты живешь?

– Да нормально. А ты как?

– Тоже ничего. Ну, иди.

И они пошли каждый в свою сторону. Перепиши это письмо тридцать три раза и раздай своим друзьям и знакомым. Если ты это сделаешь, то будет тебе счастье. А не сделаешь, так не будет».

Кровь застыла у меня в жилах. Я боялась повернуть голову к подругам, чтобы не выдать себя неосторожным взглядом. Я не сомневалась в том, чьих это рук дело.

Разъярился даже всегда тихий Игорь.

– Это подсудное дело! – зашипел он. – Да за такое письмо…

– А что, – удивилась я, – разве у нас не свобода религиозной пропаганды?

– В специально отведенных местах, – пояснил Володя.

– Да, – кивнула Настя, – ваша замочная скважина – вряд ли специально отведенное место. Хотя кто знает…

– Я найду гада, – уверенно заявил Рома. – По почерку. Почерк вроде женский. За такие шуточки можно схлопотать.

Тут, к счастью, я обнаружила, что настало время обеда. Это давало полное право быстро удалиться. Бросив подстилки в свой домик, мы помчались в столовую.

Первой не выдержала Света.

– Я не думала, что они такие тупые, – виновато сказала она, нехотя ковыряя вилкой макароны. – Из скважины торчал кончик письма. Возьми себе да вытащи. А они, видимо, не посмотрели и сразу сунули туда ключ. И пропихнули письмо в глубину.

– Зачем? – задала я свой коронный вопрос.

Света с недоумением повернулась ко мне.

– Ты же сама предложила. Только почему-то потом забыла. А они меня так разозлили… еще кино это дурацкое… врут ведь! Я и решила проверить.

– Вот и проверила. Теперь они будут пытаться взять образцы наших почерков. Так им и надо! Мы уж не попадемся ни на какую удочку. Только ты будь внимательней, ничего не пиши.

Настю волновало другое.

– Что там за потрясающий диалог? Ну, между Христом и мальчиком. В жизни такого не слышала. Откуда ты это выкопала?

– Сама придумала, – призналась Света. – Вы ж сказали, что должна быть какая-то середина. А я не знала, какая. Разве плохо?

– Хорошо, – согласилась я. – Мне это напомнило один эпизод. Когда я еще училась в школе, к нам приезжал гипнотизер. Выступать. Вызвал он на сцену одного парня и загипнотизировал. И говорит: «Идете вы по улице, а вам навстречу – ваш любимый певец». Парень обрадовался, говорит:

– Здравствуй, Адриано Челентано!

Гипнотизер за Челентано отвечает:

– Здравствуй! Как твои дела?

А тот махнул рукой и уныло так протянул:

– Ой, Адриано, и не спрашивай!

Очень похоже на твою встречу с Христом.

– Не мою, – возразила Света, – а мальчика. Как вы думаете, они перепишут письмо тридцать три раза?

– По шее нам надают тридцать три раза, если догадаются. Ладно, черт не выдаст, свинья не съест.

Вернувшись после обеда домой, я тут же плюхнулась на кровать. Жизнь какая-то пошла тяжелая… Проблема за проблемой. Не отдохнуть ни на миг. И ночью опять не выспалась. Слава богу, сейчас полвторого, до половины пятого вполне могу вздремнуть. Только перед этим съем пять горошинок «Скитлз».

Пакетиком «Скитлз» меня угостили подруги, решив слегка скрасить мою многотрудную жизнь. По пакетику они купили и себе, только они свои давно съели и ежедневно вынуждены были покупать другие сласти, а я подошла к вопросу соответственно своему материальному положению и позволяла себе съедать только по пять штук после обеда. Пять штук разных сортов, причем я вечно экспериментировала, поедая их то поочередно, то группами в различных сочетаниях, а о результатах сообщала девчонкам. У них уже явно сложилось впечатление, что мой пакетик, в отличие от других сластей, бесконечен и безгранично разнообразен.

– Где мои «Скитлз»? – громко возопила я. – Кто украл?

Пакетика не было на месте.

– Больно надо, – возмутилась Настя.

– Надо! Сама говорила, что я допекла тебя своими комментариями. Вот ты его и выкинула, чтобы я не могла больше о нем рассказывать.

Я, разумеется, шутила. Еда – это святое, и заподозрить своих подруг в халатном к ней отношении представлялось мне безумием. Однако пакетик исчез!

Мы обыскали все – безрезультатно.

– А знаете, – задумчиво заметила Света, – Катины юбки висели совсем не так. Вот тут, сверху, висела мятая, я еще подумала, что придется мне ее погладить. А теперь ее не видно. Ты ее не передвигала?

– Нет. Я кинула подстилку и побежала на обед. Сейчас посмотрим!

Я сунула голову под кровать. Испорченные босоножки лежали аккуратной стопкой. А ведь я их запихивала, не глядя. Не сами же они сложились!

Настя схватилась за сердце.

– Ограбили! Срочно проверяем вещи.

И она кинулась разгребать свою дорожную сумку. Я тоже вытащила рюкзак. Странная мысль зашевелилась у меня в голове. Отбросив одежду, я быстро вытащила свои носки – те, в которых хранила деньги. В одном сберегался рублевый вклад, а в другом – неожиданно появившийся у меня валютный. Рублевый, слава богу, был в порядке, зато валютный… на него наросли проценты… страшные проценты… сто пятьдесят!

– Сто пятьдесят процентов, – мрачно известила подруг я. – Это уже слишком.

– Процентов – чего? – не поняла Света. – У меня все цело.

– И у меня, – подтвердила Настя.

– А мне подбросили еще триста долларов. Теперь их в носке пятьсот! Господи! – у меня перехватило дыхание. – За триста долларов… они что, собираются устраивать подряд три покушения? Я этого не переживу!

– Ничего, – попыталась успокоить меня Настя, – может, покушения будут такие же, как доллары. В смысле, все три в одном флаконе.

Я оживилась:

– Ты имеешь в виду, нападут сразу на нас троих? Это утешает.

Настя снова схватилась за сердце.

– Я имела в виду совсем не это… боже… что делать?

– А больше ничего не пропало? – поинтересовалась Света. – Только «Скитлз»?

– Еще листы, – призналась я. – С заметками о сизисе.

– Вот! – подскочила на кровати Настя. – Я так и знала! Ты все-таки занималась сизисом! Из-за него-то все и случилось! Ты сама виновата.

– Да уж, – хмыкнула я. – Я ж не чем-нибудь практическим занимаюсь и даже не физикой, а абстрактной математикой. Думаешь, международная мафия охотится за моими результатами о построении нормального базиса для кольца целых расширения без высшего ветвления многомерного локального поля?

На миг Настя оторопела, сраженная наповал названием моей темы, но быстро нашлась:

– Однако кто-то их похитил!

– И неплохо заплатил, – вставила Света. – На работе тебе вовек столько за них не дадут.

Я вздохнула.

– Боюсь, это была плата за «Скитлз». А, прочитав мои заметки, решат, что должна платить я, и заберут все доллары обратно. Скорей бы!

Шутки шутками, а нынешняя ситуация не из приятных. Бандиты спокойно забрались в наш домик. Ну и ну!

– Может, это сделал кто-то из легальных гостей? – робко предположила я. – Мы ведь за ними не следили.

– Тьма Красавцев, – выдвинула идею Настя. – Специально отвлек нас этой лампочкой, и, пока мы бегали, все устроил.

Света сморщилась.

– Придумала! Тогда он в сговоре с Катей. Это она рассказала про лампочку.

– Он мог заранее подготовить что-нибудь другое, а потом переключиться на лампочку. Раз уж так кстати пришлось.

– Тогда и раньше был он? – оживилась я. – Зачем?

– У тебя уже мания по поводу «зачем», – хмыкнула Настя. – Откуда я знаю? Я выдала идею. У вас есть другая?

Мы помолчали. У меня идей не было. Я сидела, словно обухом пришибленная.

– Ладно, даю другую идею, – смилостивилась Настя. – Это Артем. Заговорил нам зубы своей медвежьей желчью, а сам…

– Ерунда, – возразила я. – Он был сразу после ужина, а деньги подкинули позже.

– А ты почем знаешь? Ты что, проверяла? Ты б могла и год ничего не заметить, если бы этот дурак не стянул конфет. Правда, – ее голос стал елейным, – возможно, ты каждый час заглядывала в свои заметки о сизисе? Тогда прошу прощения.

– Не заглядывала, – проворчала я. – Наверное, это все-таки аферисты. Мстят за Светино письмо.

– Хороша месть, – заметила Настя. – Всем бы так мстили. Деньгами.

Света поднялась с места.

– Все это ерунда. К нам кто-то влез. Какой-то американец. Наверное, Катя покусала все-таки не его, а его подручного. Иначе бы он ее точно бросил!

– Глупости! – взвилась Настя. – Наш домик неприступен. Замок у меня личный, а окно с решеткой. Уж об этом-то я позаботилась!

Она и впрямь всегда уделяла большое внимание вопросу безопасности нашего имущества. Света молча принялась рассматривать замок.

– А если шпилькой? – с любопытством спросила она.

– Только напильником, – отрезала Настя. – Замок хороший.