Текст книги "Тот самый гость (СИ)"

Автор книги: Александра Астафьева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

9. В предвкушении праздника

– Ты в следующий раз менее заметно проникай в его хоромы палатные, – встречает меня Жанна как-то утром. – Не бойся, я – никому.

Плутовка жестом руки «застегивает» рот на замок и лукаво подмигивает. Как ни старалась, но той ночью Голубкина застукала меня, выходящей из палаты Олега.

– Это, не то, что ты думаешь, – начинаю оправдываться, однако передумываю и ловлю на слове ту, которая «ни-ни». – Спасибо, что никому не расскажешь.

– Все давно все видят, Вера.

– Ну и отлично, значит, не придется обращаться к офтальмологу.

– Ты так светишься, и Гуров твой…

Игнорировать мой сарказм Жанка умеет.

– С чего ты решила, что он мой?

– Ой, да, – машет рукой, – как будто ты не знаешь, что он лет пять как холостяк. А то и больше.

Вот это новости. Я, как всегда, выпадаю из общего эфира.

– Нет, не знаю. А ну-ка?

Самой интересно, какую небылицу на этот раз придумает Голубкина.

– Женат был наш Олежка на одной модели. Высокой такой, белобрысой.

– И че? – интересуюсь, наигранно зевая.

– И че? Развелись.

– А зачем женились?

– Да кто их там знает? Чтоб развестись, наверное, – пожимает плечами и хохочет.

Жанка – выдумщица, каких поискать. В одном только права. Олег действительно был женат. Тему прошлого мы затронули не так давно на очередном нашем незапланированном «свидании». Вот только жена никакая не модель. Она была из числа его коллег. Вместе учились, вместе работали, но жили по разным углам. Частые командировки, большой объем работы, всеобщая усталость, возможно, были и другие причины, я не вдавалась в подробности. Отношения не выдержали прочности, поэтому после двухлетнего брака, не имея ни детей, ни общего нажитого имущества, решили разойтись. В итоге сохранили частичку теплых приятельских взаимоотношений.

– Мужика этого надо брать за… это самое… – завершает Голубкина со мной диалог, сжимая в воздухе кулаки.

Ну-ну.

Смешная такая, когда серьезная. Знаю, что она и многие другие коллеги желают мне счастья, и всячески помогают в его осуществлении.

Сегодня, завтра и последующие несколько дней приближают нас к Новому году. Прошло достаточно времени со дня поступления Гурова, а я до сих пор ношусь с ним как с маленьким ребёнком, несмотря на то что Олег в состоянии потихоньку перемещаться самостоятельно. Он нарочно делает вид, что нога его болит и просит отвезти на пару этажей выше в кабинет ЛФК. Разве я могу ему отказать?

Нет.

Счастливая и довольная я еду в электричке после каждого рабочего дня, улыбаюсь при воспоминании об Олеге, глядя в отражение окна. Как после процедур, где нет камер слежения или лишних глаз в белых медицинских халатах, мы целовались украдкой. На застекленной отапливаемой веранде дышали свежим воздухом по его просьбе, а на деле, он пригласил меня на танец – своеобразный танец на кресле. Аккуратно усадил на свои колени, и не обращая внимания на мой протест, прокатился со мной на этой штуке. Мы кружились, будто в танце, он крепко обнимал меня и веселил. Едва сдерживая смех, провели пятнадцатиминутное свидание на балконе. Затем был киносеанс и просмотр фильма для пациентов в холле на этаже отделения. Кроме нас, никого и все места пустые. Бери хоть последние – для поцелуев. Не то, чтобы могли себе позволить, но хорошего понемногу. Пять минут с ним, и я вновь на посту.

И цветы. Они повсюду. Почти каждую мою смену доставляют букеты из магазина флористики на углу, и каждый раз в карточке я читаю поразительно интересное о себе, например, как: «Тебе известно, что твои губы в форме сердечка? Когда я целую их, то касаюсь твоего настоящего сердца…» Или: «Твоя кожа такая же нежная и бархатистая, как эти цветы». «Сумасшедшая любовь проходит быстро, любовь двух сумасшедших – никогда!» – звучит последнее его послание.

Похоже, он позаимствовал эту цитату. Кажется, я слышала ее раньше. В прочем, это неважно, а важно то, что чувствует сам Гуров.

Ловлю себя на мысли, что спустя несколько дней наступит Новый год. Последние два года я не отмечала этот праздник, не стремилась создать подходящую его атмосферу, не дарила и не получала подарки. Чувствовала ли я волшебство? Нет, ведь не хотела. А сегодня вечером после работы я покупаю настоящую ёлку, которая пахнет новогодним праздником из детства, которая стоит, украшенная, со сложенными под ней подарками, словно там им всегда было место. Парочка огромных красных носков, и искусственный камин в углу комнаты обозначен имитацией снега с ниточкой разноцветной гирлянды. Эх, кажется, все готово: и настроение, и елка, и даже новое шелковое платье висит на вешалке в шкафу. Все на месте, кроме одного гостя. И в этом году он обязательно будет. Тот самый, которого я жду.

***

– Мой хороший, что случилось? Ты хочешь погулять? Давай, вечером. Я приду с работы, и мы обязательно поиграем в твой любимый мячик.

С самого утра собака не находит себе места. Мелькает какая-то тревожность в ее глазах, которая постепенно передаётся мне. Но я не хочу думать о грустном, и Снежку не позволяю унывать, поглаживая его шерстку.

Спустя пятнадцать минут я еду по знакомому пути на работу, где, наверняка, меня заждались не только коллеги, но и Олег. Как я смогла вытерпеть два выходных дня без него, не понимаю. А ведь так хотелось бросить все, сорваться и умчаться в палату номер пять. Зайти, ощутить неловкость, а позже осмыслить важное: меня ждут, по мне скучают, во мне нуждаются.

Я поднимаюсь с присущей легкостью в груди на этаж хирургии. Все как всегда. Без изменений. Однако, на посту кое-чего не хватает – цветов, тех белых, желтых, розовых. Да любых, вкусно пахнущих. Ну Гуров просто разбаловал меня, и я воспринимаю этот знак внимания как должное. Ничего страшного. Не сегодня, так завтра.

Однако на пятиминутке при новости о вчерашней выписке Гурова мне становится не по себе. Дальше звук голосов плывёт, сердце моё прыгает в груди. Проговаривают рекомендации для следующих пациентов, готовящихся на выписку. Грудь сдавливает неприятными ощущениями, вызывающих… Разочарование или обиду? Пока не разберу. Явно только одно: Олег выписался, уехал домой, не попрощавшись. А как же Снежок? Погоди, Вера, не паникуй. Дай ему восстановиться, и тогда мужчина объявится. По крайней мере, я на это надеюсь.

– Че кислая такая? Из-за Гурова?

Жанка ловит меня возле сестринской. Я не обращаю внимания, стараюсь не подавать виду, что меня волнуют ее подколки.

И все же… Если Голубкина произнесёт хоть одно слово, я её…

– Да, ладно, Вер. Он и так здесь продлевал себе больничный из-за тебя.

– То есть продлевал? – скрещиваю руки на груди.

Опять я чего-то не знаю?

– Лукин его неделю назад хотел выписать, да тот сразу жалобами посыпал, – она посмеивается, – то нога болит, то рука немеет.

– Да глупости все это! Он на самом деле ещё слаб, какого черта его выписали? – мне не смешно.

– А чего ты на меня тон повышаешь? Я его лично не выписывала, – сразу же обижается коллега.

Я громко выдыхаю, проводя ладонью по лицу.

– Прости.

– Нормально все. Не бери в голову.

– В котором часу он покинул больницу? – стараюсь вести себя более сдержанно.

– Чуть ли не с самого утра. Пять минут, и Гурова твоего след простыл.

Странно.

– Как будто бежал. Я думала, хоть спасибо скажет на прощанье, – сдвинув брови бормочет медсестра.

Мне-то он вообще ничего не сказал. Последний раз мы виделись два дня назад, тогда он обещал после выписки назначить настоящее свидание. Видимо, не судьба.

Я присаживаюсь на кушетку, что стоит в коридоре для пациентов, пока ведём разговор с Голубкиной.

– Ну, Верка, ты чего? Прям темнее тучи. Не звонил?

Отрицательно мотаю головой.

– Вот же, зараза. Все мужики одинаковые. – Жанна присаживается рядом и принимается гладить меня по плечу. – Не расстраивайся, позвонит он. Ты-то его уже должна знать.

В том-то и дело, что я мало его знаю, и не могу быть уверенной в том, что он позвонит. Но есть Снежок, прелестный пес, который нас все еще соединяет.

Прогуливаясь с собакой в нашем любимом парке этим же вечером, я не выдерживаю и набираю номер телефона Олега, который хранился в его истории болезни. Какова моя досада, когда в трубке я слышу: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети». От безысходности становится не по себе, ведь жить как прежде уже не могу и забыть таинственного пациента тоже. И что с собакой делать? Ни словом не обмолвился, что он оставит её у меня на длительное время.

Злюсь на Гурова, тут же успокаивая себя разного рода предположениями. Ему нужно несколько дней, чтобы адаптироваться после болезни. Возможно, у него накопилась куча работы за время больничного. У Олега постоянное он-лайн общение с клиентами, бесконечные командировки и еще много чего может быть. А что, если…? Я ахаю.

Что, если с ним что-нибудь случилось, и он оказался в беде? Более того тот ненормальный, по вине которого Олег получил телесные повреждения, мог продолжить свою охоту на ни в чем не повинного человека.

Теперь я переживаю, нервничаю так, что кусаю зубами губы – дурная привычка с детства. Звучит все та же информация, когда повторно набираю его номер. Недоступен.

– Оскар!

Свист и оклик собаки женским голосом раздаётся неподалеку, отвлекая меня от мыслей об Олеге.

Что? Я поворачиваю голову, откуда раздается крик.

– Оскар!

Образ миниатюрной девушки в зимнем спортивном костюме кремового цвета продолжает настойчиво звать собаку, игнорируя мое присутствие в безлюдном парке. В мою сторону она и не смотрит, слишком сосредоточена на Снежке, предвкушая его реакцию на свое появление. Онемев не только от холода, но и увиденного, я внутренне погибаю. Снежок, который замер при виде нее, опомнился и теперь мчится в сторону незнакомки со всех лап. Тут же валит её с ног, облизывает лицо, громко лает, крутится, виляя хвостом. Девушка смеется, пытается встать и отряхнуться, но собака вновь бросается в ее объятия, сопровождая картинку радостным лаем. Сомнений не остается, Оскар, он же Снежок, встретил свою настоящую долгожданную хозяйку.

10. Загаданные желания

Картина встречи собаки с этой девушкой разрывает моё сердце на куски.

– Снежок! – зову его к себе отчаянно.

Сейчас пес занят столь долгожданным приветствием и вряд ли обратит внимание на мой жалобный клич.

– Снежок, ко мне! – пробую ещё раз, вставая со скамейки.

Наконец, меня замечают оба: и девушка, и пёс перестают быть увлеченными друг другом.

– Иди ко мне, мой хороший, – подзываю Снежка, протянув вперёд руки. Когда он реагирует и подбегает ко мне, виляя хвостом, я говорю ему ласковым тоном, какой он молодец.

С полминуты он облизывает мои руки и трётся об них мордочкой, как будто благодарит напоследок. Да, так и есть.

– Здравствуйте. Вы, должно быть, Вера?

Занятая собакой, я не стараюсь замечать, как незнакомка подходит, становясь на близком от меня расстоянии.

– Да, это я. А вы?

Взглянув на неё, отмечаю нежные черты лица привлекательной молоденькой девушки, но не узнаю в ней ту, о которой рассказывал Олег. В жизни она совершенно иная. Не такая, как на фото.

– Меня зовут Лора, – протягивает руку для пожатия. Я отвечаю взаимностью.

Она мнется, словно не решается продолжить свою речь. Но все же…

– Собака принадлежит мне, и я здесь, чтобы забрать ее, как вы понимаете.

Стоит полагать, она пришла не просто, чтобы повидаться. Какое-то мгновение мы молча смотрим друг на друга: она ждёт моей реакции, я – не знаю, что сказать. Дурацкое оцепенение часто одолевает в ненужный момент.

– Олег вам поручил забрать Снежка? – заставляю себя прервать паузу. Это не единственный вопрос, который меня интересует.

– Оскара, – исправляет она.

Никакой он не Оскар, – хочется закричать мне. Он – Снежок. Не могу, не чувствую себя среди них третьей лишней. Как бы там ни было, я спасла его и… Так привыкла к четвероногому другу, что сейчас происходит ужасное в моей жизни – судьба вновь отбирает дорогое сердцу.

– На самом деле, забрать собаку – моё решение, – продолжает Лора. – Олег здесь ни при чем.

– Вы знаете, где он?

Хватит ходить вокруг да около. Уж ей, думаю, известно о нем все.

– Не знаю, – растерянно пожимает плечами. – Он не сказал мне, когда звонил в последний раз.

– И когда же он звонил?

– Сегодня утром.

– Но рассказал, у кого находится собака, – печальные делаю выводы.

– Он говорил о вас, но о том, чтобы забрать Оскара, не обмолвился ни словом, если вы об этом. На Олега покушались. Идет расследование, но не так, как бы ему хотелось. Поэтому он самостоятельно занялся этим делом.

– Господи, куда же он с больными конечностями…

– Его никогда ничего не останавливало.

– Зачем же скрывается? Почему не позвонит?

– В данный момент телефон его недоступен, и находится он ни в этом городе. Уверена, что Олегу сейчас это необходимо. Вы, главное, не волнуйтесь.

Не волнуйтесь. Как можно по щелчку пальцев не волноваться, когда понятия не имеешь, где находится небезразличный тебе человек, и что с ним происходит?

Пустота внутри заполняет все моё нутро. Она не знает, где Олег. Был и словно сквозь землю провалился.

– Вы разве не его близкий друг? – теплится надежда, что я могу узнать что-нибудь еще.

– Нет, мы хорошие приятели и не больше.

Тяжесть на душе сменяется незначительной легкостью от произнесенного ею слова «приятели», но не более того. Она до сих пор ничем не может помочь.

– Олег говорил, что вы подарили ему эту собаку, – возвращаюсь к незаконченной теме, которая разламывает мое сердце надвое.

– Все верно. Оскар в последнее время проживал у него, но все права на собаку принадлежат мне. Я искренне благодарю вас, за то, что не прошли мимо, приютили этого прекрасного пса. Если бы не вы, боюсь думать, что с ним могло произойти.

У меня подкашиваются ноги, дыхание рваное, и сердце мечется в груди. Снежок не твой, Вера, как ты не можешь этого понять.

– Что я могу для вас сделать в ответ?

– Ничего. Пожалуйста, – нелепо звучит из моих уст.

– Мы подавали объявление. За находку собаки полагалось вознаграждение.

Она лезет в карман, очевидно за деньгами.

– Нет, я ничего не возьму. Не нужно. Я подобрала собаку не ради денег, – выставляю руку вперед, демонстрируя свой решительный отказ.

Девушка мягка в своём тоне, но насторожена в данной ситуации, ожидает дальнейшей моей реакции. Я не сдаюсь и не отпускаю Снежка, наклонившись, придерживаю его за ошейник, словно он может убежать.

– Как знаете, но я все равно вам очень благодарна. Оскар? – зовет она его.

Собака сидит, не шелохнётся.

– Ему будет лучше, если он вернётся туда, где вырос, – настаивает Лора.

– Да, конечно… – звучу слабо и по-дурацки.

– Идём, Оскар, – мягко подзывает к себе, тем самым отбирает собаку.

Пальцами держу крепче за кожаный ободок, и, кажется, Снежок не собирается идти, а, значит, выбирает меня.

– Оскар?

Не отпускаю.

– Ко мне!

Держу крепче.

– Вера?

Нет. Не хочу. Не отдам, хоть понимаю, что должна вернуть то, что мне не принадлежит. «Он не твой», – убежденно шепчет внутренний голос. – «Отпусти его».

– Вам нужно отпустить его. Понимаю, тяжело, но через пару дней выставка и соревнования псов, на которых Оскар будет представлен впервые. Это событие является важным для нас.

Я не сдаюсь. Лора звучит взволнованно, будто извиняется за все происходящее, но иначе поступить не может. Ей необходимо забрать собаку.

– Пожалуйста, Вера, – продолжает она умолять.

Для этого приходится собрать волю в кулак, чтобы разжать хватку пальцев на ошейнике и подтолкнуть собаку в сторону девушки. Я выпрямляюсь, но Снежок продолжает находиться рядом со мной. Тем временем, в руках Лоры виднеется поводок с карабином.

– Иди, Снежок, к своей хозяйке. Иди, милый. Так будет лучше, – прошу его, а самой не хочется, чтобы он уходил. Уверена, собака чувствует моё вранье и пятится назад, когда девушка пытается пристегнуть поводок к ошейнику.

– Оскар! – зовёт его громче, натягивая поводок на себя.

– Снежок, иди! Ну, же! – кричу, всхлипывая, прикрываю рот рукой.

Он лает пару раз, как будто на прощание или… Не знаю.

Я ничего не вижу. Слезы заволакивают видимость пеленой. Только виляющий собачий хвост рядом с исчезающей из виду девушкой в белом ещё долго будет мелькать в воспоминании.

Вот и конец. Все исчезло. Сначала Олег, незаметный уход которого сводит с ума, теперь Снежок, которого отобрали. И, главное, надежда, которая испарилась в один миг.

– Мама!

Уже не сдерживаю слез, не скрываю дрожащий голос в трубке, когда набираю ее. Знаю, поймет только она, утешит только мама.

– Господи, Вера, доченька, что случилось? – женский голос встревожен. Я беру себя в руки, зная, что нервничать ей нельзя, а мне необходимо поплакать на чьем-то плече.

– Ничего, ничего, – отвечаю ей, заодно успокаиваю себя, выравнивая дыхание. – Можно я приеду к тебе?

– Конечно, моя хорошая. Еще спрашиваешь. Приезжай.

***

– Уже тридцать первое, девочки. Где собираетесь отмечать Новый год? А главное с кем?

Ира, Жанна, Оля в привычной рабочей атмосфере собираются в сестринской для обсуждения дел насущных. При виде меня замолкают. По расписанию сегодня выходной, но я пришла на работу, желая с кем-нибудь замениться, чтобы не сидеть дома и не плакать по ночам в подушку.

– Привет, – говорю им и слышу тоже самое в ответ.

Больше никаких обсуждений, только знак вопроса на их лицах. Жанка первая прерывает неловкую паузу, пока я накидываю на себя халат.

– Вер, у тебя заслуженный отгул, ты что здесь делаешь?

– Благодарю за беспокойство, но охото поработать. Одна из вас смело может ехать домой и встречать Новый год с семьёй. Так что, тяните жребий.

Одариваю их натянутой улыбкой, стараясь не показывать печаль, и выхожу за дверь. Внутри все клокочет, ещё не зажило, да и не заживет уже, наверное.

Олег. Снежок.

Я благодарна судьбе за те прекрасные мгновения, когда мы были вместе. Образы постепенно исчезают, испаряются, просачиваются сквозь пальцы, когда, закрыв глаза, я представляю их рядом. Сейчас так сильно хочется быть с ними, в этот день и час, а не прозябать на работе в одиночку. Чтобы не говорил Гуров, а волшебства не существует.

В пятой палате на данный момент никого не разместили. Она пустует. Лишний раз убеждаюсь в этом, когда вхожу в неё и закрываю за собой дверь.

Вот и все. Еще какое-то время назад пациент Гуров и его настойчивый ко мне интерес сделали свое дело. Я влюбилась. Поселила в своём сердце зерно нового для себя чувства, приютила собаку, сама того не зная, которая также являлась частью его. Растворяясь в Олеге, я принимала от него то прекрасное, чем он мог делиться. Эта кровать, стол, тумбочка, холодильник и другая мебель оставляют напоминания о нем. Обычные же вещи, а хранят в себе так много информации об одном человеке. Эту палату занимали многие до него. Однако лишь один пациент затронул струны моей души, и имя ему Олег Гуров.

Прохожу дальше в палату, воспоминания напрашиваются сами по себе.

А может Вера тебе все это почудилось? Собака не возьмись откуда и её хозяин – пациент? Или приснился чудесный сон, в котором так искусно увлек тебя Гуров, что ты совсем позабыла о Глебе. Как я могла? Я и вправду не вспоминала о нем с тех пор, как Олег вошел в мою жизнь. Безусловно, за это мне нет прощения. Но прошлое, как говорил все тот же Гуров, нужно отпускать.

Присев на краешек аккуратно заправленной с чистым бельём кровати, я провожу по ней ладонью от чего возникает какое-то странное чувство. В голове сразу же появляется картинка одного из вечерних моих обходов.

«– Когда ты в последний раз загадывала желание? – интересуется Олег, вдохновленный нашей с ним беседой, сидя на больничной кровати.

– Даже и не помню. Не особо этим увлекалась.

– Почему? Ты не веришь в чудеса?

Я пожимаю плечами, честно говоря, на этот случай у меня один ответ:

– Оно никогда не сбывается, зачем его загадывать?

Мужчина изучает меня слегка нахмуренным взглядом.

– Может быть, для твоего желания не пришло время?

– Ты хочешь, чтобы я вовсе разочаровалась в волшебстве?

– Пока не попробуешь – не узнаешь. Дай своему несбывшемуся желанию ещё один шанс.

– Ладно, уговорил, – мило улыбаюсь, отчего Олег потихоньку расслабляется. – Что нужно делать?

Он лезет в тумбочку за небольшим блокнотом. Вырывает из него два листка, один из которых протягивает мне наряду с ручкой.

– Просто напиши свое желание на клочке бумаги и…

Мужчина крутит головой по сторонам в поисках какого-то предмета. Затем встаёт с кровати и подходит к столу, находящемуся в другом конце палаты.

– Вот, – берет с него в руки маленькую неприметную вазу белого цвета, предназначенную для хранения в ней искусственных цветов. – Ты положишь сюда записку с желанием, в то время как я помещу свою.

– И что же дальше? – не совсем понимаю, что Олег затеял.

– До наступления Нового года мы их достанем и прочтем. Ты мою, а я – твою.

– Неужели ты намерен исполнить мое желание?

– По крайней мере, я буду знать о нем…»

Мои глаза фокусируются на вазе, о которой шла речь. Не думаю, что после выписки Гурова и уборки палаты, здесь кто-либо находился и тем более обращал внимание на крохотный сосуд. Подталкиваемая неведомой силой, я подхожу к столу, беру вещь в свои руки. На первый взгляд может показаться, что она пуста. Но это не так. Нашарив двумя пальцами клочок бумаги, я достаю записку. Одну. И она от Олега: «Я желаю, чтобы, желания, загаданные тобой, всегда сбывались».