Текст книги "Тот самый гость (СИ)"

Автор книги: Александра Астафьева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

6. Отпустить себя

Денек сегодня выдается по-настоящему зимним, и это радует. Пользуясь моментом, я гуляю со Снежком в нашем с ним излюбленном месте – парке, где установлена огромная, пышная елка, наряженная в различные модные украшения и гирлянды. Здесь замечательно: днем детишки водят хороводы, вечером – прогуливающиеся парочки фотографируются, наслаждаясь обществом друг друга. И снег… В этом году его столько много, что, кажется, наиграться им и налюбоваться чудом природы хватит всем. Всякий раз мое внимание привлекает неподалеку расположенный каток, где вечером, а иногда и поздней ночью, красиво катается на коньках девушка. Не знаю, настоящая ли она фигуристка или любительница, но вырисовывает круги и линии профессионально и умело. Каждый раз засматриваюсь, погружаясь в ее талантливое исполнение танца.

– Снежок, лови! – бросаю собаке небольшой шарик, слепленный из снега. Пес послушно повторяет траекторию полета снежка, быстро перебирая лапами по ослепительно-белым крупицам. Когда он настигает приземлившийся ком, продолжает игру, катая шарик носом и подбивая лапкой. Я стою и наблюдаю за его ребячеством, пока снежинки медленно кружатся, напоминая о жизни: она есть и продолжается, пусть даже в таком, казалось бы, обыкновенном счастье.

Не перестаю благодарить судьбу за встречу с этим чудесным мохнатым четвероногим другом. На данный момент он для меня все. Раньше я хотела быстрее убежать с работы домой, чтобы побыть в одиночестве, скрыться от всех и забыть бесконечные больничные будни. Теперь же лечу к нему на крыльях домой, к своему Снежку. Знаю, что поступаю и продолжаю поступать не лучшим образом, скрывая находку. Возможно, собаку оплакивают, думая, что она погибла, когда на самом деле жива, только находится далеко от дома. Успокаивает одно: Снежок прибился ко мне, постоянно рядом, ни разу не укусил, не облаял, не убежал, и гуляю я с ним всегда без поводка, доверяя его выбору. А если он не помнит своего настоящего хозяина? Или не хочет к нему возвращаться? Все может быть.

В последнее время я иду на работу с ощущением легкости и окрыления. Думаю, здесь не стоит долго объяснять, почему. Причина всему Олег Викторович. Тот самый Олег Викторович, которого несколько дней назад я старалась избегать, на которого по-детски сердилась и … Противостоять его обаянию, доброте, порядочности оказалось невозможным. И все это не после подаренного им букета, принесенного курьером из местного цветочного магазина. Я и раньше получала цветы, пусть в последний раз это была давно. На день медика, кажется. Здесь совсем другой случай и повод совершенно иной. Я ничего особенного для Гурова не делаю, всего лишь помогаю ему, как и остальным своим пациентам, вернуться к нормальной полноценной жизни. Он влияет на меня по-особенному, я это чувствую. Заставляет улыбаться и желать видеть его чаще обычного. Я все равно ничего не знаю о нем, да и не должна ничего знать, кроме эпикриза и методики лечения, но каждый раз, думая о том, что он может мне нравиться, я вздыхаю. Больно. Будет больно, когда мы распрощаемся. Лучше в день его выписки не быть на работе и не попадаться на глаза. Нелегко будет сказать «до свидания, Олег Викторович, всего вам хорошего», так же как попрощаться со Снежком. Как бы там ни было, мои счастливые дни в их обществе сочтены.

Пока пес резвиться в сугробах снега, я отвлечена воспоминаниями о вчерашнем времяпрепровождении в компании одного пациента. Сижу на скамейке в скверике, и улыбка на моих губах не сходит вот уже полчаса прогулки.

«– У вас, должно быть, амнезия, Олег Викторович. Вы забыли принять таблетки, – заходя к нему в палату, я замечаю, что лекарства, выданные в обеденное время, лежат не тронутыми.

– Вы же медик, Вера Николаевна, должны знать определение этого термина.

– Тогда, как вас заставить их вовремя выпить?

– Навещайте меня чаще.

– Чаще уже некуда, простите.

– Ваше ежеминутное присутствие будет напоминать мне о вас, как об одной прекрасной медсестре этой больницы, и заодно о таблетках… – Он тихонько посмеивается.

– Я же говорю, у вас амнезия, – поддерживаю его смех.

– Наоборот, – Гуров перестает смеяться и становится серьезным. – Я всегда буду помнить.

– Что именно?

– Вас, ваши глаза, ваши губы, вашу улыбку, волосы и цветочный аромат, который, всякий раз, когда вы находитесь вблизи меня, я ловлю своим обонянием. А ещё никогда не забуду вашу доброту.

– Я не особенно добра с вами, если вы заметили.

– Просто отпустите себя и почувствуете иное.

– Мое… мое дело выдать вам пилюли и проконтролировать, чтобы вы их приняли вовремя.

– Не о пилюлях речь, вы же знаете».

***

– Вера, ну что? – спрашивает с поста Ира, которая прилипла ко мне, словно банный лист c просьбой сходить в ночное заведение после работы.

– Ир, нет, нет и нет, – говорю ей, погруженная в медицинские записи.

Так, вот это бы не забыть, – напоминаю себе, копошась в многочисленных бумажках. Сейчас «идём» с Гуровым на физиопроцедуры, и я вновь выступаю в роли сопровождающей. Смерилась с этим. Привыкла к своеобразному общению с ним, на выходных даже скучаю. Ну вот опять я о нем. Не прилипнуть бы сильно, иначе скучать придётся дольше обычного.

– … обещает быть интересной, – коллега не собирается сдаваться. – У меня как раз два билета.

– Жанке предложи или Оле, – даю понять, что никуда не иду.

– Ты же знаешь, что первой в ночь, вторая – уехала на два дня к родным. А вечеринка сегодня.

– Сходи с парнем.

– У меня его нет, – цокает она языком.

– Значит, найди, – продолжаю перебирать папки в поисках необходимых мне записей.

Иванова не выдерживает моего игнора и забирает папки из моих рук.

– Вера! Попробуй, найди за полдня. Это нереально, – произносит обиженно.

– Хорошего, да, – почему-то смотрю на Олега Викторовича, который, сидя в кресле, ждёт меня к отправке с ним на этаж выше.

На мгновение представляю нас как пару, прогуливающуюся по улочкам сказочного зимнего города, или сидящую за столиком в тихом спокойном заведении, пробующих на вкус горячий шоколад с пряниками. Музыка слишком тихая, едва доносится до нашего слуха, в кафе не много посетителей, а он держит меня за руку, слегка поглаживая пальцем ладонь. Я прячу от смущения глаза, но мне нравится, как щекотно он прикасается ко мне.

– Вера Николаевна, зря вы отказываетесь, – шевелятся его губы и доносится голос, рассеивая в реальности приятную картинку.

– А? – я теряюсь под его гипнозом.

– Сходите и развейтесь, в конце концов. Ирина Валерьевна дело говорит.

– Спасибо за совет, – улыбаюсь ему, а Ирке говорю, что разговор о ночных походах закрыт.

Когда мы оказываемся на нужном для нас этаже, а затем в кабинете, я жду окончания сеанса физиотерапии в отдельном помещении для медсестер. Общаюсь и пью чай с девочками из этого отделения. Они делятся своими рассказами обо всем и ни о чем, а я машинально киваю головой, будто их слушаю, когда сама погружена в мысли о человеке, который находится за стенкой. Чем чаще я провожу время в его компании, тем больше я хочу знать его, знать о нем, и о том, что же случилось.

Спустя пару дней Олегу Викторовичу разрешат наступать на поврежденную ногу и делать соответствующие упражнения для её восстановления. То же самое касается кисти руки. Правда, она не полностью восстановится, когда его выпишут. Придется длительное время ходить с фиксирующим бандажом, но ничего… Чуть позже и рука придёт в норму.

– Вы чем-то обеспокоены? – спрашивает меня Гуров по возвращении в палату после процедур.

– Просто устала и все, – нагло вру ему, но что поделать.

Мужчина осторожно встаёт с кресла и самостоятельно садится на кровать.

– Так есть же повод, сходить с подругой в ночной клуб. Куда вас там зовут?

– Она мне не подруга.

– Тогда пусть станет ею. Быть настолько прекрасной и заботливой, и в то же время одинокой… Это не про вас, Вера Николаевна.

– А если не получается? Если не могу?

– Не можете что?

– Не могу отпустить себя, как вы бы того хотели.

Его глаза пристально меня изучают. Ждут, что, возможно, я продолжу или поделюсь с ним тем, что хранится в моей душе. Но я не успеваю. Айфон Гурова, который покоится на тумбочке неподалеку, издаёт мелодию. Глаза тут же находят предмет, из которого доносится приятный симфонический рингтон. Он расходится вибрациями в воздухе и током отдается по моему телу, потому что на экране телефона высвечивается фотография контакта. Мое внимание не столько привлекает образ девушки брюнетки, сколько изображение собаки, слишком напоминающую Снежка. Зрение успевает зафиксировать имя абонента – Лора, чей звонок действует на меня критически.

– Вера, – Гуров впервые обращается ко мне по имени, – подайте, пожалуйста, если вам не трудно.

– Нет. Конечно же, нетрудно, – не отрывая взгляда от экрана, я беру в руку вибрирующий телефон и передаю Олегу Викторовичу, который больше не смотрит на меня и теперь полностью сконцентрирован на некой Лоре.

– Да, Лора, – отвечает он на звонок, пока перебираю ногами к выходу из помещения, где минуту назад собиралась задержаться, чтобы…

Идиотка наивная. У него есть Лора, а я лечащая медсестра, которую завтра он забудет.

Я дёргаю ручку двери и следующие слова, которые произносит Гуров своей собеседнице, лишний раз перечеркивают мою последнюю надежду:

– Нет, пес ещё не нашелся.

7. Туда, где все началось

Вот уже целых два часа я нахожусь в шумном баре – месте, в котором не помню, когда была в последний раз. Еще в студенческие годы, наверное. Ирке все же удалось поймать меня на крючок и приволочь после рабочего дня в ночное заведение. Я вообще не поклонница подобной шумихи, пьяных рож и танцев. Могу показаться скучной, но меня не тянет на развлечения. Я человек, который с некоторого времени предпочитает отдыхать по-другому. Обожаю лежать в тишине, укрывшись пледом, на мягком диванчике с книгой интересного женского романа в руках.

Тогда, какого черта я здесь делаю? Чтоб я сама понимала. Наверное, готова поделиться своими переживаниями хоть с Ирой, пусть она не тот человек, которому можно доверять, а больше и некому было…

– Как тебе здесь? – громче обычного произносит она, когда мы сидим за столиком. Неподалеку от нас танцует молодёжь, и громко звучит музыка.

В ответ пожимаю плечами, попивая из трубочки коктейль. Безалкогольный, конечно же.

– Вроде нормально.

– Давай, Германова, не кисни. Пей и пойдём танцевать, зачем тогда приперлись сюда?

– Я не умею танцевать, – отвечаю ей. Она смотрит на меня как на привидение.

– Здрасьте, не умеет она. Придумала тоже.

– Я серьезно. Движения не выходят такими пластичными как у них, – указываю подбородком в сторону танцующих.

– Да просто оторвись и забей на мнение окружающих.

– Пока посижу, а ты если хочешь, иди, – предлагаю ей. Вижу, как блестят глаза коллеги от эмоций. Девчонка хочет веселиться, а я ей мешаю.

Но вдруг Иванова начинает разговор о нем.

– То, что между тобой и Гуровым искрит с первого дня его поступления – это очевидно, – нескрываемо говорит она.

– Это так заметно? – мне становится неловко от ее слов, хоть ничего постыдного в моем общении с Олегом нет.

– Ха! Заметно. Даже слепой почувствует на расстоянии ваше с ним притяжение, – она изображает руками метающие в воздухе молнии. Я посмеиваюсь, опустив взгляд в свой напиток, и Иванова, чуть приглушив свои эмоции, продолжает:

– Если честно, Вер, открой глаза и смотри на окружающий мир ярче.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду того же Гурова.

Я ничего не говорю, уткнулась взглядом в стакан с каким-то соком перед собой.

– Мы все хотим видеть тебя другой.

– Другой? Слишком паршиво выгляжу?

– Нет, ты замечательно выглядишь. Немного уставшей, и…

– Несчастной, – заканчиваю вместо нее.

Ира кивает в ответ головой.

– Подавленной. Угнетенной… Да много еще аналогичных слов, – продолжает она перечень прилагательных, придавая и без того бледности моему образу.

– А вдруг у меня не получится? – перебиваю ее.

– А ты пробовала?

– Мне ничего о нем неизвестно.

– Ты и не пыталась узнать.

Допустим, разве я должна интересоваться мужчиной за его спиной, когда он в состоянии сам рассказать о себе?

– Жанка с Олькой узнали лишь малое: Олег Гуров занимается разводом породистых собак. Он как-то общался на эту тему по «скайпу» со своим коллегой, пока кто-то из девочек находился в его палате.

Вот как. Получается, все видят и знают кроме меня.

– М-м-м! – вдруг восклицает она, делая глоток своего напитка. – Приезжала еще какая-то девушка. Ты, кстати, могла ее видеть. Миловидная такая брюнетка. Мы подумали, что она его, ну ты понимаешь, девушка. Но она не задержалась надолго в палате. Поэтому, подобную версию мы сразу отсекли.

В моем сердце неприятно щелкает. Лора.

– Нет, не видела такую, – сухо произношу я.

– Ах, точно, ты была на выходном, – машет рукой. Не замечая моей реакции, Ира продолжает щебетать. – Я думаю, нужно скорее что-то делать с полыхающим между вами огнем.

– Огнем?

– Да. Где вы, там вечно срабатывает пожарная сигнализация.

– Просто совпадение.

Шутница. Мы обе смеемся, когда она вспоминает о недавней проверке сигнализации в больнице. Как сейчас помню неприятный гул в ушах.

– На твоем месте я бы попытала удачу. Всем нашим девчонкам нравится Гуров, но смотрит он только на тебя.

– Вот не задача. Ему просто доставляет удовольствие допекать меня, – прячу ухмылку, приподнимая стакан с напитком.

– Я бы от такого настойчивого внимания не отказалась, – говорит Ира и вертит головой по сторонам в поисках того самого внимания.

А вот и первые громкие аккорды поп-музыки. Иванова дергает плечами в такт.

– Ладно. Ты как хочешь, а я на танцпол, – не выдерживает младшая медсестра и решительно встает из-за столика. Виляя бедрами в узких темных джинсах, она присоединяется к танцующим.

Музыка, конечно, ужасная, и звучит так громко, что завтра с утра мои перепонки не скажут мне «спасибо».

Чего я ожидала, согласившись на ее предложение? Терпи Вера, раз пришла.

Точнее, в который раз сбежала от Гурова. Прибыла сюда, чтобы отвлечься, сменить обстановку, отсрочить неизбежное и… Да, Господи, много причин на то, чтобы оправдывать себя. Порадуюсь хоть за Иванову. А девчонка, кажется, нашла себе спутника на вечер. Какой-то тип танцует с ней, прижав ее к своей груди и придерживая одной рукой за талию. Нечто шепчет на ухо, отчего Ирка балдеет и, смеясь, откидывает светловолосую голову ему на плечо. Если они только познакомились, то она достаточно раскованно себя ведёт, пока я тут запиваю свою горечь кислым соком.

Нужно что-то решать. Собака не моя, Гуров тоже не мой. Последнее и не рассматривается. Все, что знаю о нем, это имя и фамилию – данные из истории болезни. Он ничего не знает обо мне. По сути, мы друг для друга незнакомцы. Но сегодня кое-что изменилось. Появилась информация о некой Лоре и собаке, которая похожа на потерявшегося Снежка.

Не исключено, что речь идёт о самом Снежке, либо не о нем. А я раздула. Или наоборот: Снежок и есть та самая пропавшая собака, и Гуров как-то связан с ней. А вдруг он и есть настоящий ее хозяин?

Моё сердце в который раз трепетно бьётся при мысли об этом. И представление о том, кто такая Лора, мне также не даёт покоя. В любом случае, я поступаю неправильно, скрывая факт о найденной собаке.

– Привет, познакомимся? – веет от незнакомца, с которым танцевала Иванова. Молодой человек садится рядом на диван, а напротив располагаются раскрасневшаяся Ира. Ребятам весело, мне не очень. И, кажется, я набралась смелости и решительности для одного незавершенного дела. Для чего я здесь? Когда Олег там, в больнице, и Снежок дома спит, лежа на коврике.

– Я Игорь, а тебя как звать? – настаивает мужчина рядом.

Почему он решил, что я хочу с ним знакомиться? Тем более танцевала с ним Ира, а не я.

– Прости, но я уже ухожу, – беру свою сумочку и отодвигаюсь от незнакомца, готовая встать с места.

– Вер, ты чего? – Ирка смотрит на меня своими огромными глазами. – Останься, Игорь не кусается.

– Да я вообще милый котик, – говорит мужчина, закидывая руку на диван позади меня. Я вскакиваю с места. Музыка поутихла и можно спокойно пообщаться без криков, но сейчас царит пауза за нашим столиком, а Иванова продолжает сверлить меня недовольным взглядом.

– Извини, Ира, но мне пора. Хорошего вам вечера.

Не особо уделяю своим вниманием мужчину, лишь одариваю горькой улыбкой Иванову и мчусь к выходу из помещения. Надеюсь, она не обиделась, что я ее бросила. Ведь, с другой стороны, сама хотела с кем-нибудь познакомиться, вот и повод отличный, ну а я – третий лишний.

Тёплый пуховик уже на мне, осталось только шарф обмотать вокруг шеи да шапку на голову натянуть, и выйти навстречу волшебным кружащимся на ветру снежинкам.

Я чувствую, как они прикасаются к моему лицу и тут же таят, превращаясь в капельки, питающие мою кожу новой энергией и надеждой.

– Адрес? – спрашивает таксист, когда сажусь в машину, неподалеку ожидающую клиентов.

Достаточно названия одной больницы, как водитель не медлит и за полчаса одолевает заснеженный путь туда, где все началось.

8. Оскар

– Вера?

При виде меня Гуров снимает очки и щурится, всматриваясь в образ, неожиданно появившийся в его палате посреди ночи. Он не спит, несмотря на позднее время. На его коленях находится ноутбук. Видимо, что-то читает или пишет. Не разберу. Сейчас передо мной одно лишь вытянутое от удивления лицо и немой вопрос: что я здесь делаю. Не могу продолжать спокойно мыслить и что-либо говорить. Горло сковал страх, сердце колотится активно, отчего голос мой звучит искаженно.

– Я должна кое в чем признаться…

Черт. Я только из улицы, стою перед ним в куртке, шапке, зимних ботинках, которые оставляют на полу мокрые следы. Так нельзя. Я начинаю ходить по комнате, расстегивать пуховик и снимать шапку.

– Вера, – зовёт меня Гуров.

Продолжаю копошиться с вещами.

– Вера…

Ну вот, наконец-то, после снятия с себя верхней одежды, я намерена освободиться от груза, который несу на протяжении всего дня.

– Вера, можешь сказать, что случилось? – его голос отрезвляет, и я смотрю на мужчину широко открытыми глазами. Тот момент, когда еще не «ты», но уже и не «вы».

– Только ничего плохого не подумай, – вытягиваю руку вперед, растопырив пальцы. Он невольно хмурится под моим сумасшедшим взглядом, не совсем понимая, что я хочу от него. Затем расслабляется и, закрыв крышку ноутбука, откладывает вещь на тумбочку и садится на край кровати.

– Разве я могу думать о тебе плохо? – говорит он спокойным уверенным тоном, не подозревая о том, что собираюсь ему сказать.

– Я нашла собаку, – проговариваю быстро, чтобы не передумать и не дать ему воспользоваться паузой. – Лабрадор. Белый. М-мальчик.

Гуров молчит и, кажется, не дышит, только внимательно смотрит на меня.

– Такой как на фотографии у тебя в телефоне. Ой, то есть, не в телефоне, а на заставке контакта, который тебе сегодня звонил, – смотрю на Гурова, ожидая реакции от него.

– Продолжай, – всего-то просит он.

– Я назвала его Снежком, он прибился ко мне, и я не хотела бросать его одного на улице, потому что было холодно, а он совсем голодный и …

– Ты уверена?

– Что?

– Что это та же самая собака, что и на фотографии?

– У него ошейник тонкий, коричневый. С кулоном в виде «косточки», – отвечаю, осмеливаясь сесть рядом с Олегом на кровати.

Гуров лезет за телефоном, что лежит на тумбочке. Проводит пальцем по разблокировке экрана и нажимает на иконку с папкой фотографий. Передо мной открывается множество картинок с собакой, похожей на Снежка.

– Этот кулон? – он увеличивает одно из изображений, где отчетливо виднеется знакомый ремешок с болтающимся значком собачьей символики – косточки.

Нам обоим становится легче. Мне – от того, что я призналась, а Олегу, скорее, от возможности забрать свою собаку и, выписавшись из больницы, уехать туда, откуда прибыл.

– Прости, что до сих пор не обратилась в нужные инстанции о находке животного, и вот так оповещаю об этом тебе.

– Слава Богу, – облегченно произносит Гуров, проводя рукой по своему лицу и поворачиваясь ко мне. Улыбка не сходит с его лица. – Слава Богу, он у тебя. Понимаешь?

– Не совсем, – меня словно ударяют обухом по голове. Он не злится?

– Пес найден! Он у тебя! – мужчина в радостном восклицании кладет руки на мои плечи и легонько их встряхивает.

– Да, – как завороженная поддаюсь его мимолетным объятиям.

– Главное, что все это время Оскар находился в твоих надежных руках. Не только надежных, но и заботливых, уж я-то знаю, – говорит искренне, не убирая руки с плеч.

– Оскар?

– Да.

– Красивое имя. Этот пес такой очаровашка и милашка. С ним все в порядке, он у меня дома, – продолжаю под его настойчивым взглядом говорить, лишь бы заполнить паузу и расстояние между нами.

– Снежок ему тоже идет. Когда встречусь с ним вновь, буду звать его именно так. Спасибо тебе.

Я мало соображаю, когда чувствую подушечку его пальца на своей щеке.

– У тебя здесь капелька от снежинки, – говорит он, пока я млею под этим прикосновением.

Смахнув её, словно слезу с моей щеки, Гуров продолжает с любопытством рассматривать меня на непростительно близком расстоянии.

– То есть, ты не злишься на меня за то, что…? – я становлюсь уверенней под его лучистым и теплым взглядом. – Прости, сбежала сегодня как последняя трусиха.

– Хватит извиняться, ты ничего плохого не сделала, как сама думаешь. Наоборот, приютила собаку, которая потерялась по воле случая. Не очень приятного случая.

– Расскажешь мне? – осмеливаюсь заглянуть в его глаза, а не избегаю, как раньше.

Олег ерзает на кровати, берет мои руки в тепло своих рук. Когда начинает говорить, картинка произошедшего как будто оживает в моем сознании.

– Оскар или Снежок, как тебе угодно, нуждался в осмотре ветеринара, и в тот день мы ехали в частную клинику, где работает Лора – девушка, которая изображена с собакой на фотографии. Она давно разводит породистых собак, и Снежок является одним из ее щенков, подаренных мне в качестве оказанной ей услуги. Точнее юридической услуги. Как ты поняла, в большей степени я адвокат по защите прав животных.

Нет, не поняла. Откуда же? И девчонки, тоже мне, шерлоки холмсы. Сыщики из них никакие. Но я не перебиваю его, жду дальнейшего рассказа, переваривая всю информацию.

– Лора работает и живет далеко за городом. Ехать не хотелось, однако собака проживает у меня, но принадлежит все еще ей. Оскар готовился к своим первым соревнованиям, и в этом ему помогала никто иной как Лора. Поэтому осмотр нельзя было откладывать. Машину, что следила за мной, я заприметил еще на выезде из дома. Незнакомая Ауди темно-синего цвета преследовала меня всю дорогу, иногда скрываясь позади, порой обгоняла, проезжая мимо. Обычно я не обращаю внимания на сторонние автомобили, но эта всячески мелькала перед глазами. Нужно всегда быть на чеку, но тогда я не принимал всерьез ситуацию. Главной целью было доехать до ветеринара, и затем вернуться домой, где меня ожидало много нерешенных дел и вопросов. Думаю, стоит понимать, что доброжелателей у меня мало, а врагов – достаточно.

Возможно, раз он адвокат: одним угодил, вторым – нет.

– Здесь ходили слухи, что сбили тебя нарочно. Та странная машина была причастна к произошедшему?

Меня много что интересует, но не спешу заваливать его кучей вопросов.

Олег крепче сжимает кисти моих рук.

– Он пытался сбить не меня.

– А кого? – сглатываю слюну, поскольку сушит горло от догадки.

– Когда оставалось пару километров до здания, в котором работает Лора, мой двигатель заглох. Выйдя из автомобиля, чтобы оценить обстановку, я отвлекся на проблеме под капотом. Оскар также выскочил из машины. Именно в это время злополучный Ауди ехал по пути, и я крикнул собаке не выбегать на дорогу. Машина зачем-то остановилась неподалеку от нас, а затем, когда Снежок не послушался меня и приблизился к ней с лаем, ее водитель резко надавил на педаль газа.

Я ахаю, прикрывая рот ладонью. Ужас сковывает меня, неприятная дрожь одолевает мгновенно, когда я представляю описанную Гуровым картину. Снежок, мой любимый Снежок, едва не попал под машину какого-то ненормального… Но это было не все.

– Собака успела отскочить, видимо, задело ее немного, а вот меня… Он тормозил, но его занесло, когда я кинулся вслед за псом. Остановив машину и выйдя из нее, неизвестная мне личность, ударила кулаком в лицо, как будто завершала какое-то свое спланированное дело. Вскоре темно-синий Ауди скрылся.

– Ты знаешь за что?

– Могу догадываться. Есть у меня один обидчик, в чьем деле давно участвовал, защищая своего клиента. Тот еще живодер.

– Месть?

– Не исключено. Полиция каждый день убеждает в оперативности своей работы.

– Кто вызвал «скорую»? – спрашиваю его, поскольку помню, что никаких сведений о об этом, как и о причинах телесных повреждений, указано не было.

– Некая семейная пара, ехавшая по дороге спустя минут двадцать, а может и больше. Я уже щедро отблагодарил их. Оскар найден. Осталось узнать, чьих это рук дело.

– И что же с собакой произошло дальше? – затаив дыхание, я хочу знать, куда подевался пес.

– Оскар не находил места возле меня. Скулил, не зная, как помочь. Оттаскивал с дороги, вцепившись зубами за ворот пальто. Облизнув несколько раз, он убежал в сторону частного сектора жилых домов. Я звал его, пытался встать, но боли были адскими. Рухнув на землю, мое тело отказывалось чувствовать силы.

Самоотверженный мой Снежок потерялся сам, когда нуждался в спасении своего хозяина.

– У тебя самый замечательный пес, Олег, – говорю ему, вставая с кровати. Пройдя несколько шагов по комнате, останавливаюсь и вытираю набежавшие на глаза слезы.

– И я благодарен судьбе, что он нашел тебя. Ту, которая спасет меня.

Гуров встает на обе ноги и пытается сделать ко мне шаг. У него получается. В данный момент он не только идет на поправку, но и уверенно шагает ко мне.

– Все, что происходит с нами, Вера, – не случайность, – его голос рядом тихий, пальцы прикасаются к волосам, чтобы откинуть локоны с моего лица, а после дотронуться скул и задержать мгновение. – Ты в это веришь?

Кивок головой означает мое согласие. Задумчивое, безмолвное, настоящее мое согласие.

– Я тоже.

Можно забыть о том, что больница не место для свиданий и, вряд ли мы в состоянии пресечь черту пациент-медсестра, как совсем недавно я считала. Мы давно все это пересекли и перечеркнули.

– Отлично выглядишь, все-таки согласилась пойти на вечеринку? – сексуальный его голос немного приводит меня в чувства, а вот пульс продолжает скакать как у зайца.

– Да, я… – Пора было и мне начинать говорить. Но отвлекаюсь, когда замечаю по страдальческому выражению лица мужчины, что стоять ему не так-то просто.

– Присядь, Олег, тебе еще рано опираться на больную ногу.

– Не обращай внимания. В самый раз, Лукин разрешил. Хочу стоять с тобой, а то все лежа, – смеется, – надоело. Тебе понравилось в клубе?

– Нет, – мотаю головой.

– А танцевать?

– Нет. Я не танцевала.

– Еще не вечер, – произносит он, кладя руки на мою талию, и я позволяю этому мужчине обнимать себя таким образом.

Он сбивает меня с толку или наоборот хочет расслабить. Не понимаю его, потому что дрожу как осиновый лист в кольце его рук. Гуров высокий, крепкий, он окружает меня стеной своих мышц и укутывает теплотой взгляда.

– Все позади, Вера. Выдохни, ты напряжена.

Я делаю, как он просит: громко выдыхаю, но беспокойство не исчезает полностью.

– Расскажи мне, по какой причине ты здесь? Ты ведь не на работу пришла? – задает вопрос томным голосом.

– Нет, – повторяю снова, держась за его плечи. – Нет.

– Значит, сейчас я не твой пациент.

Не вопрос, а констатация факта.

– Н-нет.

Похоже, это слово чаще всех использую в своем лексиконе последние несколько минут.

– Я очень рад, – говорит Гуров.

Поднимая взгляд, встречаюсь с весельем в голубизне его глаз. Его лицо настолько близко, что мы обмениваемся дыханием.

– Прости, что не подготовился к приему такого гостя как ты, но кажется, – смотрит в сторону стола, на котором стоит термос, – чаем смогу угостить.

Все его слова вызывают улыбку на моем лице и… Вообще-то, я смеюсь. И он тоже. Негромко. Ночь все же на дворе, да и мне бы не хотелось, чтоб кто-то узнал из работников о моем нахождении здесь.

– Хотя, знаешь что?

– Что?

– К черту чай, – шепчет губами, приближаясь окончательно к цели.

В следующее мгновение, когда не в состоянии сказать «нет», а убежать тем более не получается, да и вряд ли захочется; когда все застывает вокруг и существуем только мы, невозможно отрицать безумное притяжение. Наклонившись к лицу, Олег ловит мои губы своими, и бережно держит их в плену. Мягкий, нежный, открытый, настоящий… Гуров, такой как есть, каким всегда был с первой минуты нашей встречи. Он не спешит, но становится смелее, не позволяет лишнего. И только, когда я перемещаю руки с его плеч на скулы, покрытые легкой щетиной, мы сливаемся в настоящем поцелуе. В том самом, котором я так нуждаюсь, который расслабляет, даёт надежду и наделяет уверенностью в искренности происходящего. Он дарит приятный вкус волшебства и, наконец-то, ощущение какого-то праздника.

В глазах сверкают софиты счастья и блаженства, в душе взрываются фейерверки, а в сердце зарождается новое и неизведанное.

– О чем думаешь, Вера? – спрашивает он меня спустя мгновение.

– А ты? – мне также интересно, когда продолжаем стоять, не имея желания отпускать друг друга.

– О нас. Я думаю о нас.

Олег улыбается и крадет с моих губ еще один короткий, но самый нежный, поцелуй.

– А я думаю о тебе, – в моем взгляде плещется нескрываемое беспокойство.

– Со мной будет все в порядке, – уверяет мужчина, проводя руками по моим волосам.

Хочу надеяться и верить, что это так. Однако мне мешает успокоиться мысль о недоброжелателе, который все еще на свободе. Олега до сих может поджидать опасность.