Текст книги "Гипершторм"

Автор книги: Александр Зорич

Соавторы: Сергей Челяев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

Кажется, это была самоделка. Но исключительно продвинутая самоделка, свидетельствующая об очень высоком технологическом уровне мастерских клана «Уроборос». Впрочем, кто бы в нем сомневался, после Большого Генератора и самого факта сооружения технокрепости Трех Башен?

«Только бы дотянуться до того края стола!» – с тоской подумал Штурман.

Но рисковать нельзя. В памяти Юла еще было свежо явление смертоносного телескопического щупа.

«Здесь нужно действовать наверняка… Уж очень высоки ставки!»

И Штурман сделал наилучшее, что мог в этой ситуации.

Он развязно уселся на край стола, поближе к своей заветной цели.

Док никак не отреагировал на своевольный поступок пленника. Как видно, не нашел в нем ничего криминального.

– Мне показалось, что, употребляя эту вашу энергию, – начал Юл непринужденно, – твои собратья если и движутся, то лишь в собственном воображении. У людей тоже есть такие штуки, с которыми можно даже летать над миром, не сходя при этом с места.

– Очень интересно, – проскрипел робот. – Я всегда считал, что между нами много общего, несмотря на вашу отсталую жидкостно-белковую структуру.

– Ага. Именно поэтому вы и давите из нас соки, – кивнул Штурман. – Их ты добавляешь в эту свою энергию, верно? А что? Это ведь тоже, по сути, технические масла, только предназначенные для внутренней смазки человеческого тела. А ты, кажется, придумал, как смазывать ими и стальные механизмы тоже?

– Результаты моих научных изысканий, как правило, превосходят все ожидания, – подтвердил кибернетический умник.

– И пока это так, ты правишь своими собратьями-наркоманами, – констатировал Штурман и, не сдержавшись, вздохнул.

Господи, как же все одинаково устроено в этом мире, будь то люди из плоти и крови или железные машины. Повсюду царит обман!

– Если есть коллектив, должен быть и тот, кто им правит, – ответил робот с обезоруживающей прямотой.

– А если я тебе предложу эликсир получше? Который, будучи смешанным с техническими маслами, произведет на твоих подопечных такой эффект, какого тебе еще не удавалось добиться никогда ранее?

Это был решающий момент в их беседе.

От того, что решит сейчас эта кибернетическая жестянка, насколько алчность и расчет соседствуют в его странной, обуреваемой совсем человеческими страстями железной душе, сейчас зависели жизни спутников Штурмана и его самого.

А еще эти судьбы зависели от капсулы с концентратом сока пирене…

Все-таки интуиция – великая вещь!

А если нет, если ответ жестянки будет отрицательным – что ж, тогда стоит рискнуть. До плазмомета на краешке стола всего лишь один бросок натренированного тела. И если оружие окажется заряженным…

– Зачем ты хочешь сделать нам хорошо? Намерен этим спасти себя? – металлическим тоном произнес робот.

– Для начала – прожить еще немного, – честно признался Юл. – А потом видно будет. У тебя, надеюсь, есть химические анализаторы?

С этими словами он вынул капсулу и поставил ее перед роботом.

Док протянул манипулятор и осторожно взял сосуд. После чего поднял к своим пчелиным глазищам и некоторое время внимательно рассматривал на свету содержимое сосуда.

– Какой должен быть итоговый эффект? – спросил он. – В чем, как говорят жидкие, фишка?

«„Фишка!“ Вот ведь продвинутый гад! И где только набрался словечек? Тусил, что ли, по ночным клубам?..»

– У вас – в точности не знаю, я же не механический, – пожал плечами Штурман. – Но хочу тебя заверить: нам, жидким, вставляет нереально. Размягчает мозги в кисель. Все прочие проблемы сразу отходят не то что на второй, на десятый план!

– Чувство забвения? – с энтузиазмом мигнул лампочками робот. – Вам, жидким, оно может понадобиться в самом скором времени.

– Вряд ли, – с наглой усмешкой заверил его Штурман. – Даже если тебе не понравится такая энергия, надеюсь, ты не думаешь, что это – мой единственный рецепт?

– Зато это твой единственный образец, – осторожно провел острым ногтем по капсуле Док. – А все прочие ты, разумеется, держишь здесь?

Он постучал себя пальцем по выпуклому модулю системы управления.

– Хорошо, что ты все прекрасно понимаешь, – утвердительно произнес Штурман. – Очень скоро ловить людей тебе станет незачем – добавки к твоим маслам приедятся вашему брату-механоиду. И они обратятся к своему светилу Доку с резонным вопросом: где новая энергия, Док? Почему старая энергия перестала вставлять, как раньше? И вот тогда я пригожусь тебе, Док. Крепко пригожусь. Если, конечно, ты не хочешь, чтобы твои собратья однажды выбрали себе нового Дока. Через порталы ведь ежедневно проходит уйма башковитого народу, жидкого и не очень… А сейчас в этой системе что-то всерьез разладилось, через нее прошел гипершторм. Соответственно, случайного народу к вам будет являться все больше. Я вот, к примеру, вовсе не собирался на ваш Казантип, а пришлось. И вот мы здесь беседуем.

– Превратности судьбы! – констатировал робот и тут же поймал на себе очередной пристальный взгляд сталкера. – А твои спутники, они тоже все… великие химики?

– Увы, химиков среди них нет, – покачал головой Штурман. – Но сохранность их жизни и их… жидкостей – непременное условие нашего с тобой контракта. Стоит тебе забрать для… выжимания… любого из них, и наша договоренность о взаимопомощи автоматически теряет силу.

– Вовсе нет. Я могу выжимать их по очереди, не торопясь и прямо на твоих глазах, – холодно произнес Док. – А если ты и тогда не сломаешься, зажму в железных тисках твои органы дубликации.

– Не выйдет, – ответил Штурман. Он знал: когда собеседник начинает тебе угрожать, он проявляет неуверенность в себе, дает слабину.

Наемный труд всегда выгодней рабского, история это убедительно продемонстрировала на всяких там древних греках и римлянах. А этот Док действительно нуждается в услугах знатного химика Юла, который очень точно расшифровал нынешнюю ситуацию с роботом и его «энергией». Наркотиком, на котором зиждется власть Дока над этой психически нестойкой дорожно-ремонтной машинерией…

– У меня ледяное сердце и железные яйца, – доверительно признался Юл. – Кроме того, я очень тонкая и впечатлительная натура. Нервное перенапряжение при виде мучений моих напарников сломает мою нервную систему, Док. Я попросту сойду с ума, а в этом случае, увы, уже не смогу быть тебе полезным. Однажды у меня такое уже было, и предохранитель, который с тех пор стоит в моей башке, – одноразовый, уверяю тебя. Второго такого короткого замыкания мне просто не пережить.

Робот некоторое время молчал, придирчиво разглядывая сталкера. Точно надеялся отыскать в Юле потайные замки или секретную дверцу, которую он сумел бы отворить своим острым стальным ногтем.

– Ты производишь впечатление сильного и расчетливого, жидкий, – наконец заметил он. – Не похоже, чтобы ты был таким чувствительным, как о том рассказываешь.

– Что поделаешь, впечатлительность – свойство жестоких натур, – философски констатировал Штурман. – Я вычитал эту мысль в одной паршивой книжонке.

И чтобы окончательно закрепить плоды своей тактической и моральной победы над механоидом, в чем Штурман уже не сомневался, он выложил последний аргумент, чтобы красиво подвести черту под их соглашением.

– Единственное, что ты можешь, – это реально снять мою голову с плеч.

– Да, – согласился робот. – У вас, жидких, это, кажется, называется «сорвиголова»?

– Именно, – осклабился Штурман, который не видел смысла спорить. – Но я не твердый, как вы. В моем мозгу при таком раскладе ты не сможешь прочесть ни черта. И в этом наше принципиальное отличие!

Робот молча смотрел на Штурмана, никак не выражая своего отношения к странной особенности людей – их блоки памяти умирают вместе с ними.

– Когда ты сможешь сделать анализы моей энергии?

– Через десять минут по вашему жидкостному времени, – последовал лаконичный ответ.

Робот тем временем уже ловко вскрыл капсулу и залил в тигель для анализа половину содержимого, оставив контрольный образец для сверки и уточнения деталей. В его движениях чувствовались повадки истинного профессионала, и быть бы ему известным в Пятизонье фармацевтом, если бы не киберпреступные наклонности, помноженные на киберсамоуверенность.

– А ваше время – оно что, твердое? – не удержался от вопроса Штурман.

– Вы, жидкие, смертны, – констатировал робот и указал пальцем на тошнотворные мумии, развешанные по стенам. – Перед нами же – бесконечность. Но вам этого не понять. Никогда.

Он склонился над тиглем и принялся ловко вертеть тонкими пальцами своего манипулятора ручки допотопного прибора.

«Поэтому вы и льете галлюциногенные добавки в смазочные масла… чтобы с утра и до вечера понимать эту свою долбаную „бесконечность“», – подумал Штурман с презрением.

Он отвернулся, терпеливо ожидая результатов анализа.

А на самом деле Штурман внимательно рассматривал ручной плазмомет, лежавший сейчас на противоположном краю стола.

Вещь, наверняка конфискованную у беглеца из Тройки. Вещь, которой тот почему-то так и не успел воспользоваться. О последнем прискорбном обстоятельстве свидетельствовала тоненькая ниточка индикатора уровня заряда на казеннике плазмомета. Заряд был, и еще какой! Но это, увы, не спасло владельца оружия от мучительной гибели.

На лбу Штурмана выступили мелкие бисеринки пота. Нужно, нужно в конце концов уже решаться!

Но в тот самый миг, за мгновение до прыжка через стол, когда решение, казалось, было уже принято окончательно и бесповоротно, он почувствовал на себе мертвящий пристальный взгляд.

Юл медленно, нарочито медленно повернул голову. И встретился глазами с пустыми, ничего не выражающими глазами механоида.

Глава 9

Некто по имени Никак

– Я вижу твое намерение овладеть чужим оружием. И мне оно неприятно, – проговорил робот. – Поэтому спешу тебя заверить: с твоей стороны это лишь напрасная трата калорий. Оружие, которое тебя заинтересовало, неисправно. Убедись в этом сам.

Последовала очередная демонстрация преимуществ конечностей телескопического типа, и Док цепко обхватил пальцами манипуляторов рукоять плазмомета. Затем направил его прямо в голову сталкера и нажал спуск.

Штурману доводилось – и не раз – смотреть смерти в лицо.

Но еще ни разу в него не стреляли из плазмомета в упор!

«Будь проклят этот Док… Будь прокляты эти механоиды!»

Сердце Юла позорно громыхнуло в груди и тут же ухнуло куда-то вниз, в бездну. Однако прошла секунда, другая…

А плазмомет так и оставался мертв в паучьих лапах злоумышляющего робота!

Да, с плазмометом что-то было не так. Штурман отчетливо видел светящийся индикатор, показывавший минимум семидесятипроцентный уровень заряда. И тем не менее плазмомет не стрелял. Может быть, устройство все-таки полностью исправно, но стоит на блокировке?

– Я тоже первым делом подумал о предохранителе, – словно бы вторя мыслям Юла, сообщил проницательный механоид. – Но он не предусмотрен конструкцией этого образца!

И робот спокойно, без всякой опаски… протянул оружие Штурману!

Несмотря на свой богатый жизненный опыт, сталкер-универсал Юл Клевцов впервые наконец-то увидел так близко ручной плазмомет модели СИМ-5. Свежая разработка для правительственных служащих, работающих в Пятизонье. По уверениям всех знакомых сталкеров – полностью отсутствует на черном рынке. То есть вещь не просто редкая, а редчайшая.

Да, все-таки это был российский СИМ-5, а не самопал мастеров Тройки. Но в Тройке его подвергли столь глубокому и всестороннему тюнингу, что опознать его можно было только по клейму на защитной скобе спуска.

Увесистый такой, несмотря на свои скромные размеры, со старомодным переключателем-«барашком», более всего напоминавшим переключатель стрельбы с одиночной на автоматическую у достославного АК-74.

«Если ты сейчас активируешь его, ты спасен», – лихорадочно твердил себе в эти мгновения Штурман, задумчиво вертя в руках строптивый плазмомет.

Это была попытка выиграть время и, конечно, подсознательное желание подольше оставаться с таким грозным оружием в руках человека, уже давно привыкшего ощущать в левой импульсный карабин, а на правой – жестко зафиксированный армган.

«Но даже если случится чудо и ты пристрелишь этого металлического изверга, вряд ли тебе удастся прорваться через ангар и тем более – отодвинуть бетонные плиты, преграждающие выход из их тюремного подземелья. Значит, ситуацию нужно развивать дальше, работать над ней, и тогда откроются новые варианты и пути спасения для всех».

Между тем Док уже проанализировал состав концентрата пирене – как же это у него фантастически быстро получается! – и теперь смешивал составные части (сами вещества он брал из емкостей переносной химлаборатории), безошибочно отмеряя дозы и уверенно выдерживая последовательность реакций.

Штурман уже собрался вернуть плазмомет на стол, хотя и гораздо ближе к себе, чем прежде. И вдруг ощутил легкое покалывание в области сердца. Точно кто-то ввел ему в грудину тонкие китайские иголки и теперь осторожно нащупывал нервные центры и точки будущей терапии.

Это было новым ощущением для Юла, всерьез считавшего себя человеком, у которого нет сердца. Помимо этого счастливого обстоятельства у него имелся еще целый ряд достоинств такого же рода: отсутствие печенки, селезенки и обеих почек. Просто об их наличии в своем теле счастливый человек Юл Клевцов подозревал исключительно теоретически, ведь они еще никогда не давали о себе знать всерьез!

Исключение составлял разве что желудок, который у всякого уважающего себя мужчины является, как известно, последним бастионом на пути к сердцу.

Но поскольку Юл был человеком бессердечным, он справедливо считал именно желудок той частью своего организма, которая отвечала за нежные чувства, душевные привязанности и даже ностальгию.

Однако теперь сердце дало о себе знать настолько остро, что Юл отложил плазмомет и прикрыл глаза, концентрируясь на собственных ощущениях. Прошло секунд пятнадцать, и лишь потом неприятные ощущения плавно улеглись. Так что у сталкера немедленно возникло острое желание вновь взять в руки плазмомет и проверить связь этих двух обстоятельств – оружия и порождаемой им боли в груди.

Сказано – сделано. В следующую минуту Штурман вновь сжимал в руках рифленую рукоять и ложе короткого, широкого ствола.

– Можешь оставить его себе, – не поднимая плоской головы, сказал Док, целиком поглощенный процессом синтеза концентрата будущей «энергии» небывалой прежде силы прихода. – Вы, жидкие, даже будучи взрослыми, подобны своим маленьким дублям – не можете жить без игрушек.

Наконец опытный образец эликсира был готов, и теперь робот медленно поворачивал голову на триста шестьдесят градусов, внимательно оглядывая свое переносное лабораторное хозяйство в поисках какого-то редкого реактива.

– Какие-то проблемы? – с трудом выдавил из себя Штурман, которому теперь казалось, что вся его левая половина груди горит, будто ее неустанно долбят невидимыми раскаленными клювами бешеные петухи!

– Проблемы будут у тебя, если твое органическое вещество в сочетании с техническими маслами окажется пустышкой, неспособной вставить даже банкомату, – бесстрастно пообещал робот. – В данный момент я размышляю над выбором одного из ингибиторов.

Чтобы не утратить способность трезво соображать, Юл вновь отложил плазмомет, теперь уже почти прижав его к бедру. Но зазор между оружием и телом все же оставил, и потому боль стала понемногу утихать.

– Ингибиторов? – переспросил он удивленным тоном, прикидываясь дурачком.

Неужели этот изувер догадался о том, какими последствиями грозит употребление стальными утробами его алчущих кайфа собратьев коктейля «Пирене по-казантипски»?

– Разумеется, – проскрипел робот. – Необходимо на шестнадцать процентов смягчить конечный результат щелочным композитом. Твой концентрат оказался излишне токсичен. Там есть определенные жирные кислоты, состав которых я пока не сумел с точностью идентифицировать. Это ведь жидкость растительного происхождения? На Казантипе растений такой системы нет.

– Еще бы, – кивнул Штурман, к которому уже вернулось более-менее комфортное состояние организма, а значит, и способность соображать. – Это очень дорогое средство, земляной лотос с архипелага Гулаг, абсолютный эксклюзив.

– Гм, – совсем по-человечьи хмыкнул Док. – Никогда не слыхал о таком архипелаге, Никак.

– Как ты меня назвал? – озадаченно пробормотал Штурман.

– Ты сам так назвался, – ответил робот, деловито вытряхивая в опытный котел с четырьмя отводными кранами и вентилями какой-то тяжелый, плотно слежавшийся порошок ядовито-оранжевого цвета. – Никто по имени Никак Шурфокопатель КШК-98 передал мне эту информацию о тебе. Он, часом, ничего не напутал? За ним такое водится. У него мотор всегда бежит впереди колес, торопыга нелогичный.

«Странно, что-то я ничего не слышал, хотя вроде бы никуда не отлучался из этой кухни дьявола», – подумал Штурман.

А впрочем, у механоидов существуют разные системы обмена информацией! Например, радио… Ведь его собственный радиоимплантат сейчас выключен. Был бы включен – он, скорее всего, перехватил бы разговор механоидов. Расшифровать, возможно, и не смог бы, но сам факт радиообмена был бы замечен.

«Включить его, что ли? Нет, поберегу энергию пока».

– Ты не ошибся, – подтвердил Штурман. – Я и есть Никак. А полное имя – Никак Никакиевич Никакой.

– В самом деле? – без тени удивления осведомился робот. – Вам, жидким, при создании дают очень странные и вдобавок избыточно длинные имена!

– У нас в деревне такая традиция. Двадцать четыре двора – и все Никакие, – осклабился Штурман, никогда не упускавший случая позабавиться.

– Мне больше по душе аббревиатуры, – безразличным тоном заметил Док. – Ну что же, пора испробовать наше варево!

Но не успел Штурман и рта раскрыть, как в двери бокса сунулся ковшом взволнованный, если только это можно сказать о бездушном стальном механоиде, Шустрый, он же Шурфокопатель Казантипский КШК-98.

Док без лишних церемоний сунул ему в ковш опытный котел и бесцеремонно уселся туда сам, с легкостью подтянув свои шасси на почти метровую высоту.

Штурману места подле себя он не предложил, да Юл, откровенно сказать, и не стремился к такой чести.

– Оставь свою игрушку здесь, – велел Док, указывая на плазмомет.

«Вот иезуит!»

– Мои собратья – народ нервный, а сейчас вдобавок ко всему пребывают в недовозбужденном состоянии, – пояснил робот. – У вас это называется абстинентный синдром. Могут произойти нежелательные эксцессы. Например, тебе оторвут голову. А это, как мы с тобой уговорились, пока преждевременно.

Сообщество автодорожных механоидов-наркоманов встретило появление Дока с котлом в обнимку восторженным ревом двигателей и гудением клаксонов.

На Штурмана большинство не обратило внимания. Лишь один здоровенный гусеничный погрузчик Т-301 угрожающе замахнулся на чужака жутковатым приспособлением, похожим на стальную руку с подвижными «пальцами» от указательного до безымянного, изогнутыми и заостренными, как лапа грифа.

На производстве такие клешни называются прозаично – Захват Промышленный. Его используют для перемещения грузов, для уборки индустриального мусора и отходов. А также – для перемещения каменных валунов и прочих объектов нестандартной формы. При желании Т-301 вполне мог перерезать Юла пополам своими изогнутыми зубьями.

Тем временем из механоидов, алчущих кайфа, немедленно выстроилась очередь для дегустации новой «энергии». Как выяснилось, тут была своя негласная иерархия.

Новоиспеченный Штурманов недруг Т-301, не обращая внимания на регламент и гневные клаксоны собратьев по автодорожному цеху, неторопливо направился к пункту раздачи «энергии», находящейся под патронажем Шурфокопателя Казантипского. На особо нетерпеливых, а также на недовольных и просто медлительных, он то и дело угрожающе замахивался Захватом Промышленным…

Механоиды тем временем один за другим заправлялись новой «энергией». К великому счастью для Юла и всех его товарищей, томившихся в заточении, новая «энергетическая» подпитка оказалась вполне на высоте.

В скором времени все автогрейдеры, подобно стальным крокодилам, растянулись на раскрошенном бетонном настиле, отключив масляные насосы и свернув шланги. Грейдеры погрузили в грунт уже изрядно затупившиеся лезвия передних отвалов и задние рыхлители, после чего с блаженством рухнули в свои дымные лязгающие грезы. Дым наркотических выхлопов стоял над лежбищем механоидов, как над затухающими углями, обильно присыпанными сырой палой листвой.

То тут, то там сладко вздыхали двигатели бульдозеров, басовито гудели дремлющие тягачи, и экскаваторы сомнамбулически покачивали ковшами.

С молчаливого согласия Дока Юл немного побродил среди лежбища кайфующих механоидов. Он нисколько не верил, что синтезированный роботом концентрат пирене всерьез сможет нанести сколько-нибудь существенный вред двигателям или ходовой части. Слишком мизерна его доза в общем объеме зелья. Да еще и в сочетании с другими «пищевыми» добавками вроде легких загустителей.

Сейчас Юла беспокоило другое. Нужно было разобраться с делами сердечными. Поэтому он, непринужденно прогуливаясь, в конце концов укрылся за кабиной млеющего от неги Шурфокопателя Казантипского и пошарил у себя на груди, под бронежилетом. Пальцы сталкера тут же нащупали маленькую металлическую фигурку.

Да это же Уроборос, последняя память о Патрике! Но почему он теплый, а скорее даже горячий?

Юл непроизвольно сжал Уробороса в руке, и в следующее мгновение свет померк в его глазах – померк на одно вязкое бесконечное мгновение.

Это моментально активизировался один из имплантатов, отвечавших за контроль над внешними тактильными воздействиями на организм своего носителя. К слову, его способность вовремя подать сигнал тревоги уже не раз спасала Штурману жизнь…

Активация прошла успешно, и родной, мягкий голос Пенни – это она в свое время решительно настояла, ласточка, чтобы речевые команды подавались Юлу именно ее тембром! – произнес в микромембране слухового имплантата, вмонтированного прямо в височную кость:

– Тактильный контакт с внешним источником достигнут. Цепь разомкнута. Необходимо задействовать активатор. Цепь разомкнута. Необходимо задействовать активатор. Цепь разомкнута.

Затем статуэтка Уробороса начала нагреваться, и одновременно что-то вновь принялось покалывать Юла в сердце.

«Ну надо же – вот так номер!»

– Активатор в цепи. Цепь разомкнута. Отсутствует внешний источник. Цепь разомкнута. Отсутствует внешний источник. Цепь разомкну…

Юл резко заблокировал имплантат внешнего контроля и медленно вытер пот со лба. Теперь все, кажется, встало на свои места.

«Внешний источник – плазмомет змеепоклонника, – догадался ошарашенный Юл. – Когда я его взял в руки, немедленно возник тактильный контакт. И он сразу, сам нашел второе звено своей цепи. Выходит, так?»

Штурман легонько сжал Уроборосу приплюснутую пасть. Ничего не произошло – активатор бездействовал.

– А ты, оказывается, зверушка непростая, – восхищенно прошептал сталкер. – Находишься, стало быть, в постоянной связи с продукцией печально известной фирмы «Красавчик Перси и K°»… Кто бы мог подумать.

Кабина шурфокопателя медленно повернулась к нему, за лобовым стеклом на миг вспыхнул свет. После чего механоид вновь заскрипел дугой поворотного механизма и, отвернувшись от сталкера, блаженно вздохнул движком, выпустив при этом из выхлопной трубы пару дымных клубов фантастического ядовито-зеленого цвета.

«Значит, робот Док уже интересуется, куда запропастился его „компаньон“…»

Разумеется, было бы крайне неразумно беспокоить Дока именно сейчас. Тем более что у Юла уже зрел вариант собственного спасения – как всегда авантюрный, но, увы, пока что единственный. И в этом плане убийце шестерых сталкеров «Уробороса» была отведена важная функция.

Одному из покойников-змеепоклонников также предстояло сыграть свою роль.

Планы такого рода Штурман классифицировал в реестре арсенала личных тактических наработок как «ловля на живца без подстраховки». Оставалось убедить механоида возвратиться в его лабораторный бокс по возможности без сопровождающих телохранителей.

Шустрый не в счет – Юл уже знал, как можно заморочить процессор этому хоть и самодовольному, но, в сущности, трусливому и угодливому механоиду-жополизу.

– Ну, как дурь? Штырит? – Штурман подошел к Доку, который с отсутствующим видом восседал на раме Шустрого, точно горный орел на вершине Ай-Петри.

– Хороший рецепт, – сухо отозвался робот. – К тому же эффект воздействия твоего концентрата может продлиться гораздо дольше, чем я предполагал. Для жидкого ты весьма эффективен, Никак!

Будь Док живым человеком, а не бездушной жестянкой, на этом месте Штурман скорее всего зевнул бы – настолько все это было предсказуемо. А так он лишь угодливо улыбнулся. Мол, все для вас, господа механоиды!

– Я вижу, ты соскучился по своим соплеменникам, Никак? Неудивительно! Ведь они сейчас остро нуждаются в питании и влаге!

«Ага… Пошел гуманизм… Значит, сегодня давить нас в „энергетические“ коктейли скорее всего не будут!» – радостно смекнул Штурман. Однако специально для робота состроил унылую физиономию и скучающим голосом пробормотал:

– Удивительно, как это некоторые не могут видеть дальше собственного носа. При всем их незаурядном уме, огромном опыте и умении грамотно организовать любой производственный процесс…

Мнительность – свойство не только великих натур, но и механоидов.

– У тебя есть для меня новая информация? – сразу насторожился Док.

– Есть, – кивнул Штурман. – Но сначала ответь. Зачем ты убиваешь людей?

– До сегодняшнего дня не было твоего растительного концентрата, – логично ответил Док. – Его роль выполняли жидкие.

– Тогда вот еще что: как ты думаешь, Док, что я и мои люди делаем в Казантипе?

– Вы преследовали своих врагов. Но теперь их существование подошло к концу. Потому что я убил их. Можешь считать это моральной компенсацией за ваше пленение. Если хочешь, забери их тела, они уже сухие, и мне нет от них никакого прока.

– Мне тоже наплевать на этих мертвяков… Делай с ними, что хочешь, – сказал Юл. – Но одного из них ты все же должен отдать мне. Потому что внутри этого покойника кое-что имеется.

Док размышлял всего шестнадцать секунд, и это был его личный рекорд сообразительности. После чего вопросительно произнес:

– Имплантаты? Тебе нужны имплантаты покойника?

– Именно! – потряс указательным перстом Штурман. – Большая часть их не представляет для тебя никакой ценности, это банальные маломощные радиоустройства.

В этом месте Штурман взял паузу по системе Станиславского: грубовато, топорно, но именно такие приемы и работают лучше всего, когда имеешь дело со свинцовыми мозгами.

– Но один из имплантатов – это мой концентрат в квадрате. Или даже в пятой степени, – без запинки продолжил свое вдохновенное вранье Штурман. – С его помощью можно создать такой вариант «энергии», что тебя больше ничего не будет беспокоить.

Робот повернул голову и посмотрел на Юла в упор. Казалось, он решается на что-то, и Штурман немедленно состроил самодовольную физиономию профессионального нахала.

– Зачем ты помогаешь мне? – спросил Док своим гнусным скрипучим голосом.

– Я не хочу, чтобы ты убивал моих сородичей, – не задумываясь, ответил Юл. И в этих его простых, бесхитростных словах было столько искренности, что робот поверил.

– Хорошо. КШК-98 отвезет нас в лабораторию. Там ты покажешь мне шестого, у которого есть то, что мне нужно.

– Позволь мне самому отдать распоряжение КШК-98, – делано замялся Юл. – Когда он в первый раз говорил со мною, то держал себя слишком… высокомерно. Мне бы очень хотелось немного сбить с него спесь. Разумеется, – поспешно прибавил он, – я буду отдавать ему распоряжение только от твоего имени.

– Понимаю, – согласился робот. – Примитивные устройства склонны плохо осознавать свое место в иерархии.

Штурман кивнул в знак признательности, спрыгнул с платформы и обошел шурфокопателя с другой стороны, втайне радуясь его исполинским размерам.

– Док отдает тебе свои команды. Он отдает их через меня, потому что мы теперь компаньоны, – важно заявил он широченному ребристому колесу.

Лобовое стекло кабины медленно осветилось, постепенно увеличивая накал, что красноречиво свидетельствовало о старте умственной деятельности механоида-экскаватора.

– Я видеть, – наконец возник в динамиках тихий металлический голос. – С Доком дружить, дольше жить.

Весь его корпус, включая острые массивные буры и ковш, сотрясла легкая вибрация. Должно быть, так механоид смеялся.

– Засунь свои глупые прибаутки себе в выхлоп, КШК-98, и слушай меня, – как можно тверже проговорил Штурман. – Через тридцать минут по жидкостному времени ты должен собрать и привезти в бокс к Доку всех моих людей. Док будет самолично проверять их жидкости и брать у них анализы для «энергии». Он велел тебе не потерять по пути ни одного из жидких, иначе пеняй на себя.

Если бы сейчас Вырин или хотя бы Семенов услышали, что Штурман несет насчет анализов, они просто обмочились бы со страха. Но Юлу было сейчас не до них: на кону стояло их спасение и бегство из этой негостеприимной локации.

– Погрузишь их в тот же самый бак, на котором вы привезли нас сюда с этим Мяяя-аааа… как там бишь его?

– Я понял, – поспешно мигнул фарами механоид. – Можно отправляться за жидкими?

– Разумеется, нет! – Штурман даже фыркнул от негодования. – А нас кто обратно отвезет, по-твоему, старая калоша?

Шурфокопатель почтительно молчал.

– Сейчас доставишь нас обратно в бокс, а потом – сделаешь, что велел Док. Ты все понял? Никаких подробностей: просто сделаешь то, что он велел. Сейчас нам нужно как можно скорее добраться до бокса. Это его главное задание. Больше ни о чем не думай и не переспрашивай его об этом тысячу раз. Док очень зол, ты понял?

Вместо того чтобы опять мигнуть фарами, шурфокопатель замер, лишь его ковш по-прежнему мелко вибрировал. И Юл с замиранием сердца сообразил: в эту минуту Шустрый как раз справляется у шефа насчет подтверждения якобы отданных приказов по их собственным, сугубо механоидским, каналам связи.

Это был самый сомнительный пункт сталкерского плана, но только обманом Юл мог выручить свою группу из каменного мешка. А уж если и доведется погибать, так хотя бы всем заодно!

К его огромному удивлению, механоид деловито взревел двигателем и стал медленно разворачиваться. Вскоре Юл уже восседал в ковше резво катящего Шустрого рядом с роботом и силился проникнуть в его железные мысли.

Док не подавал никаких признаков осведомленности об уловке сталкера. И Штурман понял: сработало. Механоид, как ему и было велено, уточнил у шефа только главную задачу – доставлять ли жидких в бокс.

Док, естественно, подтвердил ее. И теперь Юла и его группу отделяли от спасения каких-то полчаса.