Текст книги "Гипершторм"

Автор книги: Александр Зорич

Соавторы: Сергей Челяев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Ошиблась Кира только в размерах, утверждая, что ползучий фаворит Свирепого Мака величиной с вагон. Или, может, женщина-сталтех имела в виду моновагон поезда японской подземки, хвостовая часть которого находится еще в одном городе, а головной отсек – уже в другом?

Второй ее просчет оказался гораздо существеннее и теперь грозил Штурману гибельными последствиями.

На территории воинской части Юл так и не смог обнаружить ничего похожего на капонир ПТО в районе «всяких там гаражей и разных прочих автомастерских». А располагались там тоже капитально обвалованные капониры, только вот вовсе не ПТО. Маленькие, каждый на одну транспортно-пусковую машину.

Единственным, что дарило хоть какую-то перспективу, был алюминиевый ангар продсклада, проеденный насквозь сонными лозами автонов и не развалившийся до сего дня разве что радением святого Тетерева.

Что находится за продскладом, Штурман еще не успел проверить. И, стало быть, мог надеяться, что заветный капонир – там.

Между тем ярость Огнетела нужно было постоянно подпитывать. А то махнет еще на него хвостом и уползет обратно в берлогу, свой любимый ванадий из руды выцеживать…

Так что пришлось Штурману вернуться и обстрелять врага, целясь в имплантатированные зрительные органы.

Затем – бежать к бывшему продскладу.

Огнетел устремился за ним.

Конечно, механоид был преимущественно полым внутри, не считая «Сердца зверя» и той загадочной темной зоны, которую не могли просканировать имплантаты Штурмана. Но даже с воздухом в брюхе монстр был чрезвычайно тяжелым. Он запросто развалил по кирпичику оказавшееся на его пути приземистое здание – по виду бывшую баню или санчасть.

Юл нырнул в полутьму продсклада.

Пробежал ангар насквозь.

Где-то далеко за спиной раздался душераздирающий скрежет – Огнетел, разрывая алюминий, протискивался следом.

На ходу Штурман плазмометом выпарил часть дальней стены – ровно столько, чтобы пробраться в лаз на корточках.

И вот там, на тылах продсклада, наконец-то обнаружилось искомое: капонир! Капонирище!

Несомненно это был главный ракетный ПТО – пункт технического обслуживания!

Правая створка массивных железных ворот капонира была обглодана коррозией настолько, что Штурман без труда просочился внутрь.

В капонире было темно. Он задействовал имплантаты.

И первым, что он увидел, было…

…Драгоценное ракетное топливо!

Так что хоть в главном Кира – хвала Светлым Энергиям! – не ошиблась.

Длинные колбасы топливной смеси, вывалившиеся из разрушенных скоргами металлических корпусов, спутать нельзя было ни с чем. Некоторые из них неаппетитно свисали одним концом со специальных козел, на которых некогда проводилось обслуживание ракет.

Другие – целиком валялись на земляном полу, немного сплющенные собственным весом.

Будет на чем жарить супостата!

Также, что было очень важно, капонир имел достаточные габариты, чтобы в него целиком – и с запасом – вошел Огнетел. И при этом, как прикинул Штурман, еще оставалось достаточно места, чтобы обойти механоида по-над стеной хоть слева, хоть справа.

Что ж, за дело!

Штурман извлек все десять воспламенителей на основе пероксида бария. Вообще-то изначально ему удалось собрать по вещмешкам товарищей одиннадцать штук, но суеверный Юл одиннадцатый выбросил.

Воспламенители имели вид обычных осветительных фальшфейеров. Но теперь они были снабжены радиовзрывателями, которые скорги Киры за несколько часов сочинили из всякого подходящего техномусора. По этой причине двух одинаковых изделий среди них не было, и аккуратный Штурман взирал на техноуродцев в своих руках с некоторым скепсисом.

Ракетное топливо достаточно пластично. Воспламенители входили в него на длину ладони с легким, приятным усилием.

Снаружи остались торчать только радиовзрыватели.

Покончив с этим, Штурман занялся поисками временного убежища.

Оно сыскалось в дальнем конце капонира, как он и надеялся. Идеально!

Глубокий окоп, укрепленный железобетоном и стянутый поверху тремя двутавровыми балками. Вероятно, изначально – смотровая яма для автотехники. Либо остатки какого-то нестандартного испытательного стенда.

Сюда, поближе к этому «червеубежищу», сталкер и должен был подманить всю злобную колонию механоидов. Чтобы Огнетел целиком втянулся в капонир, чтобы все тысячи существ колонии оказались среди огромных колбас ракетного топлива.

Ждать Огнетела долго не пришлось.

Разворотив все внутренности продсклада, он проломил наконец его заднюю стену и высунул свое рыло прямо напротив капонира ПТО.

Штурман, само собой, открыл огонь.

– Сюда, сучий потрох, давай сюда, – приговаривал он.

Очень скоро механоид разобрался, что тревожащие его вспышки выстрелов возникают в прорехах проржавленных ворот капонира.

Большая нора могла таить в себе и большого противника.

Поэтому Огнетел, рывком преодолев расстояние до капонира, замер перед воротами и предусмотрительно выдвинул четырехметровые зрительные трубы имплантатов.

Он внимательно оглядел все внутренности капонира, насколько позволили углы обзора.

Сейчас Штурман легко мог расстрелять зрительные трубы Огнетела, но боялся спугнуть тварь. Надо было придерживаться первоначального плана.

Поэтому сталкер просто затаился на дне смотровой ямы, ведя наблюдение за Огнетелом при помощи одного гибкого световода. Со времен своего изобретения в конце двадцатого века световод оставался одним из самых доступных, надежных и неприметных средств для наблюдения из-за угла.

Огнетел, сочтя, что большого опасного зверя внутри берлоги нет, методично сломал обе створки ворот.

Осторожно втянулся внутрь на полкорпуса.

Вновь остановился, вторично изучая и анализируя ситуацию.

«До чего же осторожная тварь, ну!»

Хуже всего было то, что Огнетел не только остановился на полдороге, но и, подозрительно поводя из стороны в сторону зрительными органами, принялся рассматривать ракетное топливо.

Когда его окуляр чуть не уперся прямо в радиовзрыватель, Юл понял, что пора рискнуть.

Иначе – кто знает проклятую тварь? Решит еще схарчить топливо! Там же, небось, в составе алюминиевая пудра присутствует. Механоиду какой-никакой хлеб.

«Ну, была не была!»

Штурман показался из своего окопа и хлестнул механоида плазмой по зрительной трубе.

В его планы вовсе не входило ослепить монстра. Он хотел только хорошенько его раздразнить. Однако выстрел оказался настолько удачным, что телескопическая штанга лопнула и упала на пол.

Механоид вздрогнул всем телом, обнаружив, что широта его взглядов на дерзкого сталкера уменьшилась ровно вдвое и вот-вот грозит превратиться в точку зрения.

Он поспешно втянул оставшийся телескопический орган. Одновременно с этим автоматика вытолкнула из глазной ниши остатки сломанной мачты и занялась установкой запасного окуляра.

В то же время раздразненный Огнетел двинулся в глубь капонира, открыв огонь из лазерных пушек.

Штурман только того и ждал.

Он дал команду имплантатам, и те всадили в кровь мощную порцию адреналина.

Приняв в грудь, защищенную скорговой броней, два вражеских энергозаряда, Юл хладнокровно, с убийственной точностью подрезал крепление левого бортового лазера Огнетела. Так что пушка, лишившись опоры, безвольно повисла вниз дулом.

Второй заряд угодил в бронекозырек над гнездом ремонтируемого зрительного имплантата. Но тот выдержал, отразив плазму в штабель замшелых, позеленевших от сырости досок.

Оттуда сразу повалил дым, густой и удушливый.

Но нет дыма без огня. А значит, в любой миг могло прежде времени загореться ракетное топливо!

А теперь – бежать! И Штурман, покинув свое укрытие, стремглав бросился к выходу.

При этом требовалось удовлетворить противоречивым условиям.

С одной стороны – разминуться с Огнетелом. С другой – не зацепиться за страховидные крепления силовых кабелей и отопительных труб, которые торчали из стены капонира скрюченными ржавыми пальцами.

Огнетел между тем разъярился не на шутку.

Головная часть его корпуса взметнулась вверх, да еще и раздулась, точно капюшон очковой кобры!

Бам-м! – механоид с ужасной силой ударил в потолочное бетонное перекрытие капонира, раскрошив разом две плиты!

Куски бетона рухнули вниз, разрубая колбасы ракетного топлива.

Штурман в тот миг уже преодолевал последнюю четверть дистанции, отделяющей его от спасительного выхода, на ходу косясь то на крюки креплений справа от себя, то на стеллажи слева. Те были завалены пустыми ящиками ЗИП и почерневшими от плесени брезентовыми чехлами – что было не важно – и, что важно, отделяли Штурмана от разноцветной лоскутной плоти механоида.

Увы, эта плоть обладала собственными сенсорами. Тепла, движения, а может, и всего вместе.

Потому что Огнетел вдруг с ужасающей плавностью движений как-то перекрутился весь и… нанес удар в потолок почти в той же точке, где еще пять секунд назад находился его хвост!

Так что обломки очередных плит едва не размозжили убегающему Штурману голову!

«Дерьмо!!!»

В самом деле, дерьмо. Еще миг – и Огнетел мог рвануть прочь из капонира.

И тогда – все труды насмарку.

Бегущему во все лопатки Штурману ничего не оставалось, кроме как выплюнуть с имплантата кодовую комбинацию подрыва радиовзрывателей.

Все воспламенители сработали одновременно.

Огнетел замер, парализованный на мгновение ужасом.

Кира дала этой огромной колонии механоидов название за их сходство с морской пиросомой. А вовсе не за то, что любимец Свирепого Мака имел какое-либо прямое отношение к огню.

Огня Огнетел как раз боялся.

Но в первый миг он отреагировал только на те два очага пламени, которые видел перед собой.

А поскольку механоид, отреагировав на бег Штурмана вдоль его тела, теперь был развернут головной частью к выходу, то он наиболее явственно увидел перед собой возгорание тех топливных шашек, которые лежали ближе всего к воротам.

Стена пламени сразу же отсекла Огнетела от убегающего сталкера.

Стена пламени напугала его насмерть.

И это заставило Огнетела рвануться всем телом не к спасительному выходу, а в самый дальний угол капонира – туда, где находилась бетонированная смотровая яма.

При этом он с такой силой ударил в стену над смотровой ямой, что на него разом рухнул десяток бетонных плит с потолка – уже расшатанного предыдущими ударами.

На все это ушло полторы секунды.

В начале третьей секунды горение всех шашек ракетного топлива вышло на штатный режим.

Огнетела поджаривал жар десяти одновременно стартующих ракет «Искандер».

Как Штурман ни старался, уйти с оси газодинамического удара ему удалось лишь отчасти.

Напор пламени толкнул его в спину с силой джипа, мчащегося по автобану.

Удар оторвал Штурмана от земли и швырнул вперед.

Лопнуло по всей спине крепчайшее фуллереновое волокно.

Скорги, составлявшие арматуру его бронекостюма, встретили огонь капельной завесой ферментов, что позволило спасти Штурмана от сплошных ожогов за счет формирования теплоизолирующей газовой подушки.

Штурман, ставший игрушкой ударной волны, разминулся в одном сантиметре с алюминиевым ангаром продсклада. В противном случае его голова вышла бы из задницы вполне нефигурально.

Каким-то чудом успев сгруппироваться, он ударился о землю только напротив дальнего конца продсклада.

При этом Штурману посчастливилось не только остаться в сознании, но даже не сломать себе ни одной кости! Более того: его пальцы по-прежнему сжимали плазмомет!

Зная, насколько сильным и совершенным порождением некросферы является Огнетел, Штурман не спешил расслабляться.

Он тут же, пригнувшись, отбежал в сторону, подальше от ревущих огненных хвостов, под разными углами бьющих из капонира ПТО.

У сооружения, к слову, после первых же секунд работы этого адского гриля полностью обрушились все потолочные плиты, обсыпанные поверху двумя метрами земли – на то и капонир.

Вход был основательно завален. Гиперзвуковым струям огня приходилось находить себе самые неожиданные лазейки. Пламя било не только из бесформенного нагромождения бетонных обломков, но ударило и прямо из-под земли на полпути между капониром и продскладом!

Припекало даже на расстоянии за сотню метров от эпицентра этого роскошного огненного фестиваля – настолько избыточно роскошного, что от буйства форм и оттенков огня стошнило бы и пироманьяка.

К пламени вдруг прибавились ревущие вихри густого рубиново-красного дыма!

«А вот это, похоже, испаряется сам Огнетел», – резюмировал Штурман.

Стало еще жарче. Он был вынужден отступать все дальше и дальше.

Только в районе казарм, спрятавшись за кирпичной стеной, он почувствовал себя в относительной безопасности.

Самое удивительное, что все то время, пока горело ракетное топливо, Огнетел продолжал цепляться за существование.

Дым кроваво-красного цвета, который видел Штурман, действительно принадлежал организмам колонии под названием Огнетел.

Организмам, которые, полностью превратившись в пар, обеспечили относительно сносное охлаждение некоторым важнейшим частям конструкции механоида. Такой метод охлаждения в космической технике называется абляционным.

Но не всем органам Огнетела помогла эта жертвенная абляция. Огнетел остался без лазеров, без крупных оптических устройств, почти без энергии. Его лоскутная кожа спеклась в единое целое, и не приходилось надеяться на то, что механоид-колония когда-либо сможет разобраться на сотни отдельных организмов без посторонней помощи.

Однако о его гибели говорить было рано.

Когда огромная груда раскаленного, плавящегося строймусора, в которую превратился капонир, шевельнулась, и из клубов дыма появилось многометровое обожженное нечто, Штурман даже не удивился.

Он был готов.

Без раздумий перевел плазмомет в положение бесперебойной стрельбы, чего не позволял себе на протяжении всей схватки с Огнетелом. Хотя соблазн был так велик!

Штурман открыл шквальный огонь, безжалостно разнося в клочья всю хвостовую часть синтетического монстра.

Со стрельбой одиночными зарядами это не шло ни в какое сравнение! Да и ремонтные боты-скаты явно не дожили до этой торжественной минуты, так что бороться с новыми повреждениями было больше некому.

Непрерывный поток сверкающей плазмы разорвал хвост Огнетела на куски. Штурман повел стволом ниже – и огненный нож вспорол брюхо опаленному механоиду, точно то была мороженая сардина, а не бронированный углепластиком гигант.

Когда-то Юлу довелось заглянуть в салон сгоревшего самолета, у которого при посадке оторвало хвост. Зрелище было похожим: здоровенная обугленная труба, из которой валил маслянистый дым и летели куски все еще пылающего тряпья.

По всей видимости, теперь у механоида были разрушены какие-то важные органы принятия решений. Возможно, от перегрева погибла основная часть мозговых организмов-симбиотов.

Головная часть Огнетела, окруженная десятком странных обугленных отростков, монотонно моталась из стороны в сторону, словно монстра разбил паралич нижней части корпуса.

Так продолжалось больше минуты.

Штурман терпеливо ждал конца этой затянувшейся агонии, готовый при необходимости вновь пустить в дело плазмомет.

Наконец механоид тяжело завалился набок и испустил трубный рев отчаяния.

– Тссс, тише, – приставил палец к губам Штурман. – Тетю Киру разбудишь.

Определив расположение «Сердца зверя», он несколько раз выстрелил в него из армгана. Сталкер целился в самый центр этого могучего аккумулятора, болезненно пульсирующего под разорванной обшивкой брюшного отсека механоида.

Там что-то громко булькнуло, лопнуло, и Юл едва успел увернуться от мощной струи едкой пузырящейся жидкости, ударившей из расколотого «Сердца».

Огнетел страшно изогнулся в предсмертной муке и издал яростный скрежет.

– Слушай сюда, товарищ Огнетел. «Солдат должен стойко и мужественно переносить все тяготы и лишения воинской службы», – прочитал Юл строку из устава гарнизонной и караульной службы, запавшую ему в фотографическую область памяти еще на КПП.

Но механоид не внял увещеваниям сталкера. Он замер и окончательно затих.

Дым больше не валил из развороченной хвостовой части, лишь тускло светились капли раскаленных докрасна металлов.

Юл опустил плазмомет, переставил его на предохранитель, присел на корточки и осторожно заглянул внутрь.

Это было ошибкой.

Удар в грудь, пусть и защищенную остатками скорговой брони, был так силен, что Юл покатился кубарем.

Сигарообразное тело, покинувшее ту самую темную зону Огнетела, которую не могли прощупать имплантаты, яростно рвалось к Штурману, обильно источая шипящую кислоту.

К счастью для сталкера, существо зацепилось за острый обломок «Сердца зверя», и это задержало его.

– Прямо из кожи лезет, сучок, – прохрипел сталкер и закашлялся, глотнув горького дыма своей пока еще преждевременной победы.

Шатаясь, он поднялся, переводя плазмомет на одиночный огонь.

Вскинул оружие. Быстро прицелился и начал посылать шары плазмы один за другим в беснующуюся пасть новоявленного исчадия ада. А оно бесновалось и тщетно рвалось к нему из чрева механоида с яростным, животным визгом, скрежеща зубами и копая угольную землю под собой короткими когтистыми лапами.

Когда все было кончено, и монстр-вкладыш превратился в уголь, Юл медленно обошел корпус поверженного врага и остановился возле «Сердца зверя». Ему пришлось прикрыть нос ладонью, так силен был отвратительный запах.

Штурман задумчиво смотрел, как остывают останки самой страшной твари, с которой ему когда-либо приходилось иметь дело.

Он стоял и размышлял о том, что именно следует спросить у Слепого Тараса, за разговор с которым он заплатил эту немаленькую цену.

Только бы тот не отвертелся от разговора! Потому что от этих энергосущностей всего можно ожидать.

Он простоял рядом с поверженным монстром долго, вдыхая горечь дымящейся земли и горячих паров тлеющего Огнетела, когда за его спиной раздалось вежливое покашливание.

– Браво, молодой человек! Клянусь, это был впечатляющий поединок! Он напомнил мне лучшие сцены из древних эпосов с участием патентованных героев вроде Гильгамеша или, допустим, Геракла…

Юл в замешательстве поднял голову и обернулся. «Кто это тут такой образованный?»

У стены казармы стоял маленький, тщедушного вида человечек. Он был неподвижен, руки его свободно свисали вдоль тела, а его одежда – пиджак, брюки и рубашонка с расстегнутым воротом – очень мало подходила для опасных прогулок по локациям Пятизонья. В руках незнакомец держал серую фетровую шляпу.

Но даже не эта ретрошляпа привлекла внимание Штурмана в первую очередь.

У незнакомца было очень бледное, невыразительное лицо, на котором весьма отчетливо могли бы выделяться глаза. Но глаза человечка были плотно закрыты, и насупленные веки, похоже, сроду не поднимались над ними – такими тяжелыми складками кожи набрякли они на его лице.

Эта существенная деталь в точности совпадала со скупым словесным портретом, данным ему Кирой. Поэтому Штурман опустил плазмомет.

– Вы Слепой Тарас, да? Кира говорила мне о вас… Вы должны ее знать, – чтобы описать Киру и ее формы, он был вынужден нарисовать в воздухе восьмерку. – Она такая… ну… в общем, женщина трудной судьбы.

Человечек помолчал немного. Потом печально вздохнул и кротко проговорил, едва шевеля губами:

– Что за вздор вы городите, молодой человек! Какой еще Слепой Тарас, в самом-то деле!

Юл от неожиданности тут же инстинктивно вскинул плазмомет, и человечек обиженно замахнулся на него сухонькой ручкой, похожей на птичью лапку.

Со стороны, наверное, эта картина должна была казаться одновременно и абсурдной, и уморительной: тощий маленький доходяга замахнулся на вооруженного до зубов верзилу в закопченном комбезе, уцелевшей на груди кирасе скорговой брони и пехотном шлеме класса защиты «А». И тем не менее это выглядело именно так!

– Кто же вы тогда? – нахмурил брови Юл.

– Как, разве я не назвал себя? Виноват, виноват, совсем запамятовал, простите великодушно старика, – рассыпался в учтивых извинениях щуплый незнакомец. – Позвольте представиться. Я – Мак.

– Мак? – огорошенно глядя на собеседника, машинально повторил Штурман. – Который Свирепый?

– Разве я похож на свирепого?

– Ну… Гхм… Скорее нет, чем да. Но если вы Мак, значит… это ваше животное я только что… гхм… того, – Юл покраснел, как набедокуривший школьник.

Но Свирепый Мак лишь состроил загадочную мину.

Глава 13

Слепой Тарас

Они сидели в пещере с высокими сводами, боковой ход из которой былыми стараниями в техносе почившего Огнетела уходил далеко в глубь холма и затем – вниз.

Юл сразу отметил существенное достоинство колонии механоидов по сравнению с реальным живым червем, змеей или другой ползучей тварью и втайне им наслаждался.

Живое существо всегда оставляет продукты жизнедеятельности. И от этих самых продуктов в его логове зачастую не пройти, не проехать и не продохнуть.

А тут – чистота. Считай, стерильно! Если не обращать внимания на въевшиеся в стены подземной галереи и идентифицируемые имплантатами как малоприятные псевдозапахи следовые количества всяких очевидно токсичных соединений. Вроде пентаоксида ванадия или теллурида висмута.

От его собеседника не укрылись мысли сталкера.

– Я в некотором роде курирую здешнюю локацию, – пояснил Свирепый Мак. – Поэтому у всех объектов биотехноса, обладающих относительно широкой свободой воли, сходные технические параметры. Например, это касается специфических приборов, аккумулирующих их энергию…

– Курируете – означает наводите порядок? – уточнил Штурман.

– В некотором роде. Самое трудное в таких случаях – запустить процессы техноэволюции. А уж дальше обо всем позаботятся скорги… Ведь бедняга Пиросом по сути – всего-то колония скоргов, по моему недосмотру вымахавшая до таких размеров…

– Даже так? Просто колония скоргов? Я, признаться, был уверен, что – колония симбиотов, – возразил Штурман.

– Симбиоты, примитивы, механоиды – всего лишь слова, молодой человек. Слова, которые каждый демиург наполняет собственным смыслом, – собеседник улыбнулся Юлу своей застенчивой стариковской улыбочкой. После чего покосился на сталкера и лукаво подмигнул. – А признайтесь, Юл, здорово я вас разыграл?

Юл пожал плечами. Еще полчаса назад он уже приготовился держать ответ перед мифическим Маком, которого сталтех Кира иначе как Свирепым и не называла. А теперь, оказывается, никакого Мака нет?

– Почему же нет? – разоткровенничался Слепой Тарас. – Очень даже есть. Свирепым Маком меня называют те, кто не сумели найти со мной общий язык… Или с кем не нашел его я, – чуточку поразмыслив, добавил он. – Например, скверная девчонка Кира… Я ей уже сто раз говорил: «Не доведут тебя твои гулянки до добра!» А она мне все твердит: «Я женщина свободная, с кем хочу, с тем и сплю!»

Юл пристыженно опустил глаза. Вот бы сменить тему разговора на какую-нибудь нейтральную!

– Так что, вы действительно не держите на меня зла? Ведь я убил вашего… любимца? – не унимался Штурман.

– Ты убил его в честном поединке. Он был сильнее, но ты оказался хитрей и проворней. Его смерть – всего лишь эпизод в драме местной техножизни. Я люблю смотреть эту драму, вне зависимости от того, какие актеры берут верх.

– Это очень сложно для меня, а я – парень простой. Главное – знайте, я не хотел разозлить вас! Я всего лишь хотел показать, что достоин разговора! – запальчиво выкрикнул Штурман.

– Ты показал мне это. И теперь я говорю с тобой.

– Я не знаю, кто скрывается за Узлом. Если на то пошло, я вообще не очень-то понимаю, что такое этот Узел. Но если раньше гиперпорталы были сравнительно безопасны, то сейчас вообще невозможно знать, куда тебя выбросит в следующий раз. Если только вообще не застрянешь где-нибудь между конечными точками. Посреди небытия… Это хуже русской рулетки! – воскликнул Юл.

– Если нет стабильности – ищи стабилизатор, – резонно ответил Слепой Тарас. – В Узле же, к слову сказать, как раз именно этим и занимаются… Но пока они его сделают, тебе и твоим друзьям будет необходим ваш собственный, локальный стабилизатор!

– Со мной еще шесть человек, – напомнил Штурман.

– Это мелочи, – Слепой Тарас засмеялся, обнажая мелкие, но не по-стариковски белые зубы. – Но, пожалуй, и впрямь пора вспомнить о твоих спутниках. Пока они, на Кириных-то харчах, не начали давать радиоактивное молоко.

– Хорошо бы! – обрадовался Юл и сделал попытку подняться. – Потому что, если Вырин в обличье коровы отдастся Семенову в обличье быка… В общем… перед Семеновым мне будет стыдно! Ведь я же все-таки их командир!

– Просто возьми мою руку и ничего не бойся.

Штурман осторожно коснулся ладони старичка.

Пальцы Слепого Тараса были холодны, несмотря на огромную энергию, которой лучился весь облик этой удивительной сущности.

– Я не вмещаю в себя и сотой части энергии, о которой ты сейчас думаешь, – с иронией заявил Слепой Тарас, не иначе как вновь пробавлявшийся телепатией. – Просто позволяю ей свободно течь сквозь меня. Знаешь, как приятно купаться в этих потоках? Словно окунаешься в океан света и гармонии, представить которую не способно ни одно земное существо из плоти и крови!

– Ну… Для меня это очень экзотический опыт, – смутился Штурман. – Однажды в детстве я случайно наткнулся в лесу на шаровую молнию… Она выплыла из-за дерева прямо перед моим носом. Качалась в воздухе и изучала меня – так мне, во всяком случае, показалось. А потом несколько раз коснулась вот здесь.

Он указал на свои колени.

– До сих пор помню, что я тогда почувствовал. Должен сказать, ощущения не из приятных. А если это будет не простой сгусток электричества, а целые…

– Шаровые молнии – не простые сгустки электрической энергии, – перебил его Слепой Тарас. – Это вполне разумные и самодостаточные энергосущности. Чем-то сродни мне самому. Но мы, кажется, отвлеклись. Знаешь, почему меня называют Слепым такие, как твоя Кира?

Штурман лишь невразумительно хмыкнул по поводу «его Киры» и покачал головой.

– Потому что я закрываю глаза на большинство проблем, которые кажутся им неразрешимыми, – ответил Слепой Тарас. – Советую тебе сейчас тоже последовать моему примеру. Роговицы и хрусталики – штучный товар, знаешь ли, и отпускаются нам лишь единожды, при рождении.

Стремительный поток воздуха ударил Штурману в лицо, и он поспешно закрыл глаза. Еще возникло настойчивое желание защитить лицо свободной рукой в металлизированной перчатке, но не стоило выпускать из-под контроля плазмомет. Юл уже успел почти сродниться с этим чрезвычайно полезным предметом и не хотел бы сейчас лишиться его из-за какого-то там глупого инстинкта самосохранения…

Спустя мгновение Юл и Слепой Тарас оказались у Кириного шатра.

Ощущения, которые Юл испытал в первые мгновения после такого импровизированного гиперперехода, были сродни детскому ужасу от знакомства с шаровой молнией. И Юл, конечно, не подал бы виду, если бы не… приступ тошноты.

– Поздно хлюздить, сынок, – похохатывая, сказал Слепой Тарас, когда желудок Юла в четвертый раз вывернуло наизнанку. – Все позади. Мы на месте!

И, обращаясь уже к женщине-сталтеху, Слепой Тарас прокричал:

– Хозяйка! Ты где там прячешься?! Я тебе жениха привел!

При слове «жених» Юла вывернуло в пятый раз…

Увы, как ни кричал Слепой Тарас, никто так и не вышел им навстречу.

Кирин шатер пустовал.

Штурман в замешательстве оглядывал подворье, гадая, куда могла запропаститься его нежданная любовница.

Он бросил хлопотливый взгляд на загон, дабы убедиться, что все его бедолашные спутники целы и невредимы – но так и не понял причину странного и, судя по картинному беспорядку на ложе их страсти, поспешного бегства Киры…

Положение сталкеров в загоне Киры стало еще более бедственным, с налетом анекдотичного. Похоже, она честно пыталась к возвращению Штурмана снять фантомы с Семенова, Вырина, Мизгиря и других. Увы, результаты оказались диаметрально противоположными задуманным…

Великолепная башка зубробизона, украшавшая плечи «варяга», теперь сплошь покрылась проплешинами, половина которых еще и дымилась, вызывая у оскотиневшего Семенова понятное беспокойство.

Мизгирь еще более удлинил рога и теперь все более яростно поддевал ими ветви автонов, будто пробуя свою тюрьму на прочность.

Вырин, все еще пребывавший в обличье разбитной сексуальной коровки, перестал отираться подле «варяга» и теперь задумчиво лежал на спине в центре загона, мечтательно почесывая вымя копытом. На морде коровки отражались немудрящие размышления о низменных скотских материях…

Все прочие новообращенные животные либо дремали, привалившись к стенам загона, либо делали то же самое, растянувшись на земле.

В дальнем углу курилась паром свежая навозная куча – красноречивое свидетельство того, что спутники Юла даже в таком ужасном состоянии все же не утратили главного признака сталкера – аппетита.

– Тэкс-тэкс, – пробормотал Слепой Тарас, сосредоточенно прищелкивая пальцами. – Наша Кира хотела сама исправить деяния рук своих… Но, видать, не справилась, двоечница несчастная… Посмотрим, что тут можно сделать.

Слепой Тарас велел открыть загон.

Штурман с огромным удовольствием сбил навесной замок, который, впрочем, был явно излишним – животные и не помышляли о бегстве.

Войдя внутрь, Слепой Тарас остановился посреди площадки и поманил к себе пальцем зубробизона Семенова.

Зубробизон с минуту тупо разглядывал странного пришельца своими мутными черными глазищами, однако потом подошел и послушно опустился на колени, не иначе как под воздействием харизмы Слепого Тараса.

Тот провел ладонью над кудлатой головой Семенова, описал растопыренными пальцами дугу и неожиданно собрал их в горсть, как бы стягивая что-то невидимое с макушки «варяга».

В ту же минуту загон сотряс громоподобный утробный рев.

«Варяг» тяжело рухнул ничком. Рядом с ним сверкнула ослепительная белая вспышка, и… фантом исчез. Будто и не было его никогда!

На земле, среди грязи, облагороженной множественными отпечатками копыт, остался лежать хорошо сложенный и психически полноценный мужчина со всклокоченной, стоявшей дыбом бородой цвета вороньего крыла.

«Варяг» оставался в бесчувственном состоянии, пока Слепой Тарас снимал фантомы с его товарищей…

На этот раз старичок не стал подходить к каждому из злополучных спутников Юла. Техномаг лишь пошарил рукой в воздухе, зацепив пальцами что-то невидимое и откровенно вредоносное, и тянул, тянул. Словно дирижер перед оркестром! А злополучные оркестранты-парнокопытные поочередно падали наземь. В то время как их фантомы – исчезали. Растворялись без следа! Это ли не чудо?

Осмотрев напоследок каждого сталкера, Слепой Тарас успокоил Юла.

– Свежий воздух и покой в течение двух часов – вот и все, в чем сейчас нуждаются твои спутники… Разумеется, впоследствии им может понадобиться курс психологической реабилитации – память о фантоме некоторое время еще будет присутствовать в их искалеченных сознаниях… Возможно, они будут мычать по ночам, предпочитать стейку салат и находить отдохновение в прогулках по лугу… Между тем нам с тобой нужно поговорить о другом. Ты отправил к праотцам моего осатаневшего любимца. И теперь я твой должник. А это значит, я готов отблагодарить тебя своими предсказаниями!