Текст книги "Зеркальный принц (СИ)"

Автор книги: Александр Зиборов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

– Айда за мной, я проведу тебя! – оживился мальчишка и показал рукой налево в сторону ближайшего переулка: – Это туда!

Против ожидания Азвана идти оказалось не очень далеко. Оказавшись в виду зелёных ворот, он вручил проводнику заслуженную им медную монету. Теперь юноша знал, где находился и легко отыскал свой постоялый двор. Там попросил хозяина принести ему обед в комнату.

Скоро были доставлены два горшочка, один с бобовым супом, а другой с жареным мясом, обильно приправленным луком, чесноком, травами и какими-то овощами. Принёс блюдо с горячей лепёшкой, а на ней лежали две более тонкие лепёшки, в которые было завёрнуто мясо с листьями шпината. Позже принц получил чай со сладостями.

После обильной трапезы Азван отдохнул. Немного полежал, прикинул план предстоящих действий. Лежа на постели съел персик, взятый с блюда, полного фруктами. Затем принялся по ягодке объедать янтарную гроздь винограда, глядя в окно на легкие перистые облачка.

Незаметно для себя задремал…

Проснулся, когда уже лучи солнца, близящегося к крышам домов, осветили его лицо.

Поднялся. Размялся. Посмотрел на блюдо с фруктами: съесть что-либо или нет? Не захотелось.

Собрался. Видя его приготовления, содержатель постоялого двора Сантал предупредил гостя:

– Советую, вернуться до полных сумерек. И не берите с собой много денег и ценные вещи. Бывает, что у нас шалят не очень добрые люди. Вернётесь без ничего. Хорошо, если в целости.

Азван поблагодарил его, скрывая внутреннюю усмешку: пусть только кто попробует подойти к нему с подобными намерениями. Напомнил себе, что следует помнить о таких злодеях, дать им отпор, но так, чтобы случайно не выдать свои необычные способности. Прикинул варианты на подобные случаи, дабы быть готовым ко всему.

С такими настроениями вышел с постоялого двора. Теперь он уже оглядывался по сторонам, запоминая ориентиры, дабы потом не заблудиться.

Жара спадала, горожан на улицах было больше, чем днём, когда многие прятались от пекла. А вот на базаре, наоборот, людей становилось всё меньше и меньше: пустели торговые ряды, убирались товары и закрывались лавки. Покупатели уходили.

Северянин мимоходом купил арахис, варенный в мёде. Его продавец уложил в кулёк из пальмового листа, предварительно продемонстрировав его чистоту. От аромата и вида лакомства у юноши потекли слюнки. Поедая вкуснейшие орешки, Азван направился в центральную часть города. Скоро оказался у внешней ограды, покрытой различной растительностью. Увидел много мелких жёлто-белых с золотистыми вкраплениями цветков, которые источали тончайший насыщенный аромат: тёплый, слегка сладковатый с привкусом мускуса и каких-то неведомых северянину фруктов.

Двинулся вдоль живой изгороди, за которой находился сад. Порой между ними далеко в глубине удавалось увидеть золотые купола башен дворца Анидака.

Незаметно кустарник ограждения изменился, цветки на нём стали зелёноватыми и пахли они уже совсем иначе, как бы изысканно, нежно и немного даже знойно, с пьянящими нотками. Невольно вспомнился ясмин, который уже встречался Азвану в Шадлаше. Здесь же его кусты были иными, вдвое-втрое выше с обилием цветков. Они образовывали большой и почти непроницаемый забор.

Через пару сотен шагов растительность и благоухание изменились. Теперь уже явственно ощущались холодноватый свежий запах молодого лимона и ещё что-то иное. Цветы приобрели лиловатую окраску.

И так было далее. Неуловимо менялась зелень ограды, цветы, но всюду она шла почти сплошной стеной и за ней разглядеть что-либо было сложно.

Незаметно начались сумерки и в них, предварительно оглядевшись по сторонам и убедившись, что никого поблизости нет, Азван стал невидимым. Почти сразу же взлетел вверх и уже с высоты принялся рассматривать владения колдуна.

В центре сада высилась громада красивейшего дворца с шестью башнями, всё ещё освещаемыми солнечными лучами из-за горизонта. Здание по всему периметру окружали цветущие розы. Их ряды имелись по обеим сторонам дорожек. Юноша обратил внимание на то, что деревья в саду немного отличались друг от друга. Не только тем, что были совсем разными, но и находились они как бы в разной стадии времени – одни стояли просто зелёными, но большинство имели цветы и зреющие или совсем зрелые плоды – яблоки, груши, персики, сливы, абрикосы, вишни, гранаты, лимоны и многие другие. Не было лишь безлистных и сухих деревьев.

Подумал, что это результат умелого волшебства хозяина дворца.

Решил отправиться к нему, но почувствовал начало защитной магии. Остановился, принялся вчувствоваться в пространство. Облетел его по кругу и сверху. Выяснил, что дворец с садом целиком укрыты невидимым куполом и его нарушение становится тут же известным внутри. Тогда должны приниматься какие-то меры. Какие именно?..

Азван попытался медленно проникнуть сквозь установленную Анидаком защиту, но уже в самом начале ощутил силу неведомой ему магии, она стала обволакивать его, начиная делать беспомощным. Азван едва вырвался наружу, использовав ряд заклинаний о снятии чужих чар.

После этого решил не рисковать. Попытался издали наугад нащупать сознание колдуна, но все его попытки оказались тщетными. Он словно бы шарил руками в совершенно тёмной комнаты, отыскивая там то, чего в ней не было.

Наружу через главный вход владений Анидака вышел крепкий мужчины с короткой бородой в простой одежде. Он шёл, немного кособоко.

Северянин обратился к его сознанию и узнал, что это был задержавшийся на службе садовник Агрен. Помехой ему стали заигрывания наложниц колдуна, которые в его отсутствие становились весьма игривыми и смелыми.

Юноша вздохнул: оказывается, Анидака во дворце не было. Потому он и не сумел проникнуть в его сознание. А когда колдун вернётся?..

Садовник этого не знал. Тот вообще никогда никому не сообщал о начале своих частых отлучек и о возвращении.

Получив нужные ему сведения из памяти Агрена, Азван почувствовал лёгкие угрызения совести, что обошёлся столь бесцеремонно с порядочным человеком. Тут же понял, как сможет «расплатиться» с ним за это: садовник страдал болями в позвоночнике, ведь ему приходилось работать, часто наклоняясь слишком низко и тем самым открывая спину холодному воздуху. Потому он испытывая при движениях боли в ней. В том числе и по этой причине Агрен отвергал заигрывания красавиц, ему было просто не до того…

Принц тут же нашёл нужное заклинание лечебной магии и излечил садовника. Лишь после этого почувствовал себя удовлетворённым.

Теперь нужно было ждать возвращения Анидака.

По дороге в свою комнату на постоялом дворе Азван задумался: а так ли ему нужен колдун? Конечно, Анидак владеет немалой магией, способен вызывать дожди, чудесным образом влияет на растительность и, наверное, ещё многое чего может. Но он пришёл в Занзизар только из желания научиться вызывать дожди, дабы затем обратить их против царя скорпионов с его ордами. А они, как юноша убедился при отражении атаки на оазис Вивейн, очень даже уязвимы против молний с громами. Наверное, их окажется вполне достаточным. И Шуштед уже не сможет его полонить с помощью зачарованных сетей или пут, он легко от них освободится…

Азван понемногу стал склоняться к тому, что можно вернуться в оазис Вивейн, не дожидаясь колдуна, пообщаться с Венцестом, а затем отправиться на юг во владения скорпионов. Пусть теперь они попробуют его остановить!..

Поразмышляв, всё же решил на некоторое время задержаться в Занзизаре, нужно дать время Венцесту для набора нужного количества энергии.

Обратил внимание на практически всю тёмную и совершенно безлюдную улицу внизу под собой. Прикинул направление, по которому ему следует идти, и приземлился между высоченным забором и толстым чинаром в три обхвата. Там снял с себя мерцание, сделался видимым и далее уже пошёл по земле, временами обезвесив своё тело, лишь изображая ходьбу, ибо поверхность изобиловала кочками, ямками и различным мусором.

Свернул в почти такую же тёмную улочку, немного прошёл и внезапно увидел впереди перед собой четыре силуэта. У всех в руках имелись длинные ножи, а один держал ещё и небольшую дубинку, которую он демонстративно покручивал, ясно намекая на желание пустить её в ход. Несомненно, это были грабители.

Мгновенно юноша создал себе невидимую магическую защиту от любого вида оружия. В его голове быстро пронеслись мысли о последующих действиях. Он был способен отбиться от всех четверых, применив магическую защиту себя и действуя только саблей. Мог сжечь огненной стеной, осыпать огненными шарами, молниями с громами. А мог просто улететь, оставив в дураках злодеев, или стать невидимым, а затем тихо уйти или совершенно бесшумно улететь. Мог применить заклинание, обездвижить всю четвёрку, превратив в живые статуи, и спокойно прошагать мимо. Но ему не хотелось демонстрировать свои магические способности, а в следующее мгновение юноша понял, как ему следует поступить…

Азван рассмеялся, поднял руку на уровень плеча, тем самым сконцентрировав внимание всех разбойников на себе, а затем чуть повернул голову назад и сделал подзывающий жест…

Злодеи глянули за его плечо и увидели в нескольких шагах позади него грозную фигуру вооружённого воина, из-за спины которого вышел второй, а следом ещё и третий. Словно по какой-то причине они шли друг за другом, держась цепочкой. Пусть гадают, по какой причине? А теперь они выстроились в ряд.

Все три грозные обликом воина подошли и встали рядом с северянином. Это были не настоящие люди, а лишь их призрачные подобия. Зато очень натуральные внешне. Каждый заметно выше своего создателя, в коротких плащах, застёгнутых у горла, оставляя видимыми спереди металлические латы. Левая рука каждого лежала на ножнах немалых размеров мечей, оставляя рукоятку свободной для правой руки, которая могла в любой момент их выхватить для схватки. Лица у всех были решительны, суровы, грозны и отбивали желание затеять с ними ссору.

Азван обратился к разбойникам с насмешкой в голосе:

– Вы сами уберётесь с нашего пути или нам с братьями погнать вас пинками? Думаю, даже оружие нам не понадобится. А ну, вон!

Разбойники попятились, развернулись и бросились наутёк, несомненно, изумлённые тем, что они так ошиблись: думали ограбить одинокого путника, а нарвались на группу вооружённых вояк?..

Когда они скрылись с его глаз, Азван удалил созданные им образы, словно растворив их в воздухе, и далее пошёл один.

Пройдя эту улицу и свернув на соседнюю, он встретил вооружённый патруль. Был остановлен и подвергнут допросу. Юноша отвечал, сохраняя на лице уважительное выражение, а ему хотелось смеяться: «Где вы, о бдительные стражи, были, когда мне пришлось иметь дело с разбойниками?..»

Расспросом всё и ограничилось. Стражники отпустили его, и до постоялого двора он добрался уже без помех.

Следующие дни Азван провёл в Занзибаре с неожиданно появившейся у него мыслью, что он скоро покинет город, возможно, и навсегда. Тот останется лишь в его воспоминаниях, как сон. Будет казаться несуществующим.

Теперь он глядел на всё вокруг с иным интересом. Словно другими глазами наблюдал за различными людьми, за их работой и жизнью. Бродил по различным кварталам Занзибара – богатым и не очень. Одни улицы оказывались подметены и чисты, а на других имелось немало грязи. Где-то по обочинам текли чистые ручейки, иные же оказались мутными, а на каких-то улицах их вообще не имелось.

Особенно нравились Азвану базары, где было ему наиболее интересно. Хотя нередко доставляла неудобства давка, настырные попрошайки, а то и воры.

Против последних у него имелось заклинание, потому он своевременно замечал любые посягательства на его кошелёк. Тут же пресекал их, не поднимая шума. Сам же юноша был без надобности, потому они сразу же скрывались с грозных глаз молодого северянина.

Принц понял, что жизнь здесь в своей основе мало чем отличалась от той, что вели жители его родного Азграда. Теми же были заботы, желания, страсти. Схожими оказались проблемы и беды. Да, тут было больше фруктов, овощей, яств, но куда меньше молока, масла и мяса, чем в Руссении. Имелись лепёшки и шербет, но юноша с тоской вспоминал ржаной хлеб и квас, а ещё – квашеную капусту, пироги и баню. Подумал, что дома, вполне вероятно, станет так же вспоминать местные лепёшки и тот же шербет. Почему-то в жизни всегда так – хочется того, чего нет.

Лакомился на базаре пирожками, испечёнными на раскалённых жаркими углями стенках земляной печи. Скромное содержание в них мяса даже не замечалось из-за обилия в начинке лука и сала. Долго вспоминал сценку, когда молодой парень разломил только что купленный пирожок и тут же недовольно скорчил лицо:

– А где мясо? Один лук!

– Как один лук, много лука?! – тут же парировал румянолицый продавец.

Окружающие прыснули от смеха. Улыбнулся и Азван. А вот парень промолчал и удалился, весьма недовольный, но поедая на ходу пирожок. Видимо, решил его съесть, раз уже было заплачено, не выбрасывать же! И обилие лука – много лука! – ему не мешало.

Юноша же купил пяток горячих пирожков, прошёл с ними к чайной, возле которой имелись помосты с коврами. Нашёл на одной тахте свободное место и заказал себе чай со сладостями. Ему тут же принесли всё это на небольшом подносе.

Обратил внимание на то, что особенно много людей у самого большого помоста, немало из них не сидели, а стояли. Причину он понял, когда разглядел на тахте средних лет мужчину с чёрной бородой, в руке он держал сетар. Рядом с ним находился подросток. Увидев его, Азван сразу узнал парнишку – это его он увидел у костра среди караванщиков с макушки высокой пальмы, на которой остановился на ночь. И сразу же понял, что мужчина с сетаром – бывший седобородый слепец Гафиз, которого он тогда исцелил. Удивился, насколько молодо бывший слепец выглядел. Прежде он играть на сетаре уже не мог из-за своей немощности, потому только рассказывал истории тихим старческим голосом. Теперь же владел инструментом в полную силу и с высочайшим искусством.

Вот в его умелых руках зазвучал сетар и Гафиз запел полнозвучным голосом, заставив всех внимать дивным словесным узорам рифмосплетённых строк:

– На розах блистанье росы новогодней прекрасно,

Любимая – лучшее творенье господне – прекрасна.

Жалеть ли минувшее, бранить ли его мудрецу?

Забудем вчерашнее! Ведь наше Сегодня – прекрасно…

Последовала небольшая пауза, лишь мелодично подавал звуки сетар, извлекаемые сильными руками музыканта. ЗатемГафиз снова запел:

– Мы источник веселья – и скорби рудник.

Мы вместилище скверны – и чистый родник.

Человек, словно в зеркале мир – многолик.

Он ничтожен – и он же безмерно велик!..

Снова была сделана пауза, после неё певец продолжил:

– Чтоб мудро жизнь прожить, знать надобно немало

Два главных правила запомни для начала:

Ты лучше голодай, чем что попало есть

И лучше будь один, чем вместе с кем попало…

Так Гафиз и пел дальше, делая музыкальные перерывы между четверостишиями:

– И старые, и юные умрут,

Чредой уйдут, побыв недолго тут.

Нам этот мир дается не навеки,

Уйдем и мы, и те, кто вслед придут…

И вот такое:

– Непостоянно все, что в мире есть,

К тому ж изъянов в том, что есть, не счесть.

Считай же сущим все, чего не видишь,

И призрачным все то, что видишь здесь.

Азван съел все пирожки, выпил весь чай, но задерживался, слушая певца. В конце концов решил прослушать ещё одно выступление:

– От безбожья до бога – мгновенье одно.

От нуля до итога – мгновенье одно.

Береги драгоценное это мгновенье:

Жизнь – ни мало ни много – мгновенье одно!

После этого тихо встал, а его место на тахте тут же было занято другим слушателем. Но сразу уйти он не смог, ибо услышал новые стихи, которые он слушал уже в отдалении и стоя, усилив свой слух с помощью заклинания:

– Я пришел к мудрецу и спросил у него:

"Что такое любовь? Он сказал "Ничего"

Но, я знаю, написано множество книг:

Вечность пишут одни, а другие – что миг...

То опалит огнем, то расплавит как снег,

Что такое любовь? "Это всё человек!"

И тогда я взглянул ему прямо в лицо,

Как тебя мне понять? "Ничего или все?"

Он сказал улыбнувшись: "Ты сам дал ответ!:

"Ничего или все!", – середины здесь нет!"

После этого повернулся и пошёл скорым шагом, вспоминая о прелестной Миляне, которая пребывает фактически в заключении в несокрушимом кристалле. Нужно идти к Змияду и вызволить её!..

Глава 16

Глава 16. «Книга мёртвых»

В последующие дни время от времени Азван выходил к ограде, за которой находился сад и дворец Анидака. Бросал внутрь свой магический посыл, который извещал его, что колдуна дома нет.

А раз уж он оказывался здесь, то Азван пользовался этим, дышал живительными ароматами цветущего кустарника, получая от этого немалое удовольствие, затем уходил.

Временами он практиковался в употреблении того или иного заклинания, которое не столь давно отзеркалил из памяти Шушлега.

В один из дней, который, возможно, мог оказаться последним из тех, что он провёл в Занзибаре, Азван оказался в бедном, но чистом квартале. У одного из домиков собралась толпа в пару десятков человек. Он уловил мысли, что там продавалось имущество какого-то недавно умершего старика. Родственников он не имел, денег у него оказалось мало, их не хватало даже на скромные похороны. Потому и вынесли его пожитки на продажу, дабы их мог купить любой желающий. Вырученные средства должны были пойти на погребение бедняка.

Азван был погружён в мысли заклинания обездвиживания, которым воспользовался против него Бародур в Азграде. Тогда он оказался не только парализованным волшебством, но и вынужден был подчиняться колдуну. Получалось, что заклинание не было односложным, а как бы составным. Юноша усиленно раздумывал над этим, пытаясь постичь сложную составную магическую формулу, но вдруг со стороны ощутил магическую эманацию. Принял её за направленную на него атаку, тут же выставил защиту. Чуть позже осознал, что природа той магии другая. Она исходила из-за спин собравшихся людей.

Приблизился к ним и понял, что эманацию источают свитки, оказавшиеся в скарбе покойного. Как раз их намеревался приобрести одутловатый толстяк в феске и просторных зелёных шароварах. Предложил сколько-то медных дирамов.

Азван выждал момент и огласил свою цену:

– Даю за все эти свитки серебряный дирам.

Все с удивлением посмотрели на молодого северянина, неожиданно включившегося в торг. Толстяк онемел, сглотнул слюну и гнусавым голосом выкрикнул:

– Серебряный и медный дирамы!

– Два серебряных дирама, – продолжил юноша.

Толстяк добавил медяк свыше, на что прозвучало:

– Три серебряных дирама.

Так и шло: толстяк повышал сумму на медный дирам, а Азван каждый раз прибавлял к оглашённой цене серебряный дирам.

А когда торг по его мнению слишком затянулся, он решительно произнёс:

– Даю за все свитки золотой дирам.

Присутствующие ахнули. Толстяк онемел, его лицо побагровело. Злыми глазами он посмотрел на соперника, отвернулся, выругался про себя, плюнул себе под ноги, повернулся и почти убежал, тряся немалым задом, напоминающий бараний курдюк.

Азван добавил к золотому дираму ещё и один медный за большой платок покойного, в который ему уложили все купленные свитки и с уважением передали новому владельцу.

По пути на постоялый двор Азван ощущал холодящую эманацию свитков, собственником коих он только что стал. С подобной он ещё не сталкивался и она сильно не нравилась ему, даже внутри у него родилась немалая опаска.

Уже в своей комнате юноша принялся разбирать свитки. Начал с самого крупного, который к тому же излучал наибольшую магию. И здесь юношу постигло сильнейшее разочарование: оказалось, что рукопись написана на языке, совершенно ему неведомом. Ни одно слово не являлось знакомым.

Принялся просматривать другие свитки, но и они были на том же самом непонятном языке.

Некоторое время он пробыл в недоумении.

Немного походил по комнате, посмотрел в окно на совершенно чистое небо, лазурь которого была окрашена жёлто-золотыми лучами солнца.

В задумчивости ощипал половину виноградной грозди, отрывая по одной сочные сладкие ягоды.

Обтёр руки и снова занялся свитками, внимательно осматривая каждый. Они были старыми, но не древними, имели хорошую сохранность. Лишь на нескольких мыши оставили следы своих острых зубов, одна страница была немного с краю надорвана, а на другой остались следы сока каких-то ягод или фруктов. Несомненно, по небрежности владельца.

Ничего другого Азван не узнал. Решил отвлечься на какое-то время от покупки, пройтись по городу, надеясь, что во время прогулки ему в голову придут какие-нибудь умные мысли. Он давно знал, что порой такое срабатывает.

Оставил свитки в комнате, снова сложив и завернув их в платок, а сам отправился в прогулку по городу, раздумывая над возникшей проблемой.

Долго, очень долго размышлял над ней, постепенно в нём крепла мысль: если кто-то знал этот язык и воспользовался им, то и кто-то другой должен был его знать. Следовало найти таких людей!..

Когда окончательно пришёл к такому убеждению, то заметил, что находится недалеко от того дома, где жил неизвестный ему старец, который написал эти свитки… Или использовал какие-то более древние рукописи, переписав их. Но он мог их и купить. Наверное, язык был ему ведом. Или он столкнулся с точно такой же проблемой, как и Азван: свитки имел, прочитать их не мог, но почему-то хранил. Если это так, то почему? Как узнать правду.

Сам дом оказался закрытым, попасть в него Азван не смог. Тогда он принялся опрашивать соседей, вручая сначала медный дирам для поощрения охоты разговаривать, а потом и добавляя монету-две. Выяснил, что старец жил одиноко, его редко кто видел. Выходил разве что за покупками, иногда выносил мусор. Но случалось сие не часто, не каждую неделю. Иногда к нему кто-то приходил. За многие годы гостей видели с десяток раз. Каждый раз другие. Лишь один являлся трижды или четырежды.

Против своего правила не вторгаться в мысли собеседника, на сей раз юноша сделал это. Рослый и мускулистый маслобой отвечал не слишком охотно, несмотря на две полученных медных монеты. Почему он ведёт себя так, Азван понял, проникнув в его мысль: маслобою собеседник казался подозрительным, потому он сдерживал себя. Помнил пословицу: «Чем язык скупее на слова, тем твоя целее голова». При этом он подавлял дурноту, испытывая боли в желудке. Это было следствием неумеренного потребления им почти каждодневно пилава – жирного риса с мясом, который он очень любил.

Из его памяти Азван извлёк облик того мужчины, который приходил к старцу чаще прочих. К своему удивлению он увидел того одутловатого толстяка, который пытался приобрести свитки, но имел при себе недостаточно наличности. Странно, зачем они ему были нужны?..

Перед расставанием с маслобоем Азван заклинанием вернул ему прежнее здоровье, вручил ещё одну монету и сказал:

– Меньше ешьте пилав, если хотите быть здоровым. Фрукты куда полезнее.

Повернулся и ушёл, оставив маслобоя с раскрытым от удивления ртом.

Отправился на базар и в писчей лавке приобрёл несколько листков бумаги, чернила и калам – заострённую палочку для письма из папируса.

В своей комнате на постоялом дворе на одном листе старательно скопировал два слова, находившихся в самом начале большого свитка. Следующую фразу он переписал с большими промежутками между словами и переставив их местами, дабы читающие не могли понять смысла, а только сообщили значение слов по отдельности. Уже после, ежели сыщется знающий неведомый язык, которым написаны свитки, юноша решит, нужно ли показывать ему свитки?..

Направился к владельцу постоялого двора Санталу и спросил: имеются ли здесь люди, знающие другие языки? Тот ответил своим вопросом на вопрос:

– А зачем? Вы хотите куда-то отправиться? Куда?

Азван сообщил Санталу, что уезжать пока не собирается, но хочет прочитать попавший ему свиток, язык которого ему неведом.

Хозяин призадумался и сказал, что один из караван-баши уже нанял толмача для посещения дальних краёв. Он оказался у себя, отдыхал в одной из комнат постоялого двора.

Азван отправился к нему, показал свой листок, но толмач оказался неграмотным. Лишь сокрушённо развёл руками: ничем помочь не могу, вот если бы вы говорили на этом зыке, то...

Затем припомнил грамотного знакомца, знающего почти десяток разных языков. Указал, где его найти.

Пришлось идти в город, в квартал москальщиков. Дома толмача не оказалось, пришлось его ждать. Когда он вернулся с базара с покупками, то за пару медных монет глянул на листок. Долго разглядывал, морщил лоб, шевелил губами, а затем развел руками:

– Понять не могу. Лишь одно, вроде бы, где-то я слышал.

Толмач указал на второе слово в заглавии списка. По его мнению оно означало нечто безжизненное, неживое, смерть.

– Нехорошее слово. Но я могу и ошибаться.

Азван добавил ещё один медяк к двум предыдущим, поблагодарил толмача и ушёл весьма разочарованным.

Когда он вернулся в гостиницу, то Сантал тут же, заметив постояльца, свёл юношу с ещё одним толмачом. Тот ничем помочь северянину не смог, но в разговоре с ним юноша узнал, что он пришёл сюда вместе с другим своим коллегой в надежде быть нанятым купцами, но после недолгого разговора те отдали предпочтение его сопернику. Азван поспешил к нему с листком бумаги, но и от него получил отрицательный ответ.

Наскоро перекусив, юноша отправился в город. Долго искал знатоков языков дальних стран. В конце концов один из мужчин посоветовал ему обратиться к каллиграфу на базаре. Принц поспешил к тому.

Каллиграф оказался человеком весьма почтенного возраста с крупным умным лицом и натруженными глазами, возле коих образовались морщины. Долгое корпение над буквами не прошло даром.

Каллиграф внимательно осмотрел написанное на листке, затем признался, что прочесть не в состоянии. Но сообщил, что очень и очень давно копировал документ с очень схожим текстом. Такой понадобился делегации, прибывшей в Занзизар из далёкой восточной страны. Сказал, заказчик документа заявил, похоже, хвастаясь, что его народ живёт очень высоко в горах, выше всех. Над ними только небо.

– А как называется эта страна?

– Не помню, давно это было.

– Как давно?

– Очень давно. С того дня новорожденные уже стали взрослыми и сами уже имеют детей.

Уходил Азван в большой грусти, размышляя: что теперь ему делать, отправиться на поиски той страны, находящейся неизвестно где?..

Заснул далеко не сразу. Несколько раз просыпался, испытывая жажду, пил воду.

Из какого-то сумрачного лилового тумана к нему вышел старец с благообразным лицом, долгой белой бородой и острым колпаком на голове. На старце был надет халат с изображением множества звёзд.

Он приблизился к Азвану, долго смотрел на него ясными глазами, проникая во все извивы мысли северянина. Затем протянул вперёд руку, раскрыл ладонь и на ней юноша увидел золотую монету. Он сразу же понял, что это та самая монета, которой он заплатил за магические свитки. Старец проникновенно сказал:

– Возвращаю вам свой долг. И вы верните мне то, что взяли.

– Я даже не прочитал ваши свитки и не знаю, что в них написано, – с горечью произнёс Азван.

– Лучше бы этого вы никогда не читали.

– А почему?

– Они не для живых. Верните свитки мне.

– Как вернуть.

– В пламени огня.

– Я верну их вам, – пообещал юноша. – Эх, так хочется прочитать то, что в них написано.

– Это вы легко сделаете, если захотите, но лучше не читайте…

– Как, как мне их прочитать?

– Прочитаете, если захотите. Для вас это легко, очень легко…

С последними словами старец расплылся в воздухе и исчез.

Азван проснулся в сильнейших чувствах. Вспоминал старца, разговор с ним.

Поднялся. Его взгляд остановился на свитках, лежащих на низком столике возле подноса с фруктами.

Взял один, другой. Слова были совершенно непонятны ему. Вздохнул:

– Как мне прочитать вас? Старец сказал, что для меня это легко, но предостерёг от чтения. Не сказав, а почему? Что в них такого опасного? Он сказал, что они не для живых!.. Эх, если бы кто-то вас прочитал, тогда бы я всё понял с помощью своего заклинания!

Тут же остановился, поражённый мыслью: а какая разница между словами сказанными и написанными? В сущности же они очень схожи, особой разницы нет. Тоже самое заклинание можно слегка изменить, и тогда оно должно сработать и для понимания написанных слов…

Сразу же проверил свою догадку. Прочитал заклинание, слегка изменив его. Взял самый большой свиток, развернул его и таинственные письмена стали ему понятными. Радостно вскрикнул и впился глазами к текст.

Сверху прочёл: «Книга мёртвых». Замер совершенно потрясённый. В прошлом он не раз слышал от своих магов-наставников про неё. Никто не знал, где она хранится. Да и вообще имелись сомнения в её существовании. Шли предостережения от желания искать «Книгу мёртвых» и читать её, ибо знания, заключённые в ней, могут принести большую беду. По преданиям, если могущественный маг возьмёт «Книг у мёртвых» в руки и воспользуется ею, то земля задрожит, небо содрогнётся и боги затрепещут…

Всем этим Азван пренебрег и принялся читать свиток. Каждое слово в нём впечатывалось в его память и оставалось, словно на поверхности несокрушимого алмаза. Он запоминал всё с первого раза.

Прочитал весь свиток весьма быстро…

И был потрясён всем тем, что узнал из неё. Новые знания ошеломили его.

«Книга мёртвых» была не только о мёртвых, о посмертном существовании, но и о жизни в самом широком смысле этого слова. В том числе, и о преодолении смерти, воскрешении мёртвых, оживлении бездушного, безжизненного. И о воплощении мысли в материальные тела, а также – о управлении ими.

Сразу же принялся за чтение других свитков: там были различные другие сведения о магии, приводились различные заклинания. Их юноша тоже запоминал крепко-накрепко, зная, что теперь не забудет никогда.

Переполненный сильнейшими чувствами, Азван покинул постоялый двор и через городские ворота вообще ушёл из Занзизара. Оказавшись один среди сыпучих барханов, он воспользовался новым заклинанием и сделал себя по-настоящему невидимым, а не мерцающим. Поднялся в воздух и полетел с такой скоростью, что словно бы затвердевший воздух срывал с него одежды, резал глаза, не позволяя смотреть вперёд.

Азван окутал себя защитным полем иной природы, о которой узнал из свитков, расположив его не вблизи своего тела, а на некотором отдалении от него. Теперь воздух не причинял ему никаких неприятных ощущений. Он смог достичь небывалой для себя скорости и несся некоторое время, пока ему это не надоело.

Внизу под ним находилась совершенно безлюдная пустыня, это показала магическая сеть, брошенная на всё пространство от горизонта до горизонта. Ни одного человека там не находилось, только животные и птицы.