Текст книги "Там, где наши сердца"

Автор книги: Александр Закладной

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

– Это что, групповой секс? – спросил я, удивляясь, как незнакомо звучит мой голос.

– Расслабься, – мягко сказала Тэла. Она тоже говорила мне «Расслабься», как и та малолетняя проститутка на моем дне рождении. Одним этим словом она поставила себя на один уровень с той шлюхой. На меня накатились злость и разочарование.

– Нет, конечно. Какой групповой секс? – выдохнула она. – Не будь ханжой, ребята отдыхают. Ты как будто не от мира сего, Денис. Сейчас все разойдутся. Каждый со своим партнером.

Меня больно резануло слово «партнер». Стараясь не смотреть на нее, я, сбиваясь, выдавил:

– А я… Как я?.. Что мне делать?

– А ты – со мной, Денис. Со мной.

Она сказала это так легко, словно предлагала мне выпить чаю. Меня прошиб холодный пот, и я совсем не мог собраться с мыслями.

– Что значит «с тобой»? Мы тоже куда-то идем?

– Не бойся, – шепотом произнесла она. – Я знаю, что ты еще никогда…

– Это тебе Андрей сказал? – зло воскликнул я, оглядываясь по сторонам. – Почему же он такой…?

– Не волнуйся, – сказала Тэла, положив мне руку на плечо. Я совсем растерялся.

– Ты имеешь в виду секс? А разве это можно сделать здесь? – пробормотал я, обведя взглядом грязные стены. Такого в моей жизни еще никогда не было.

– Мы пойдем в парк. Здесь же парк, ты разве не заметил?

– Какой, к черту, парк? – выругался я. – Вы что, психи все? Куда подевался Андрей?

Тэла усмехнулась, пожав плечами.

Мне нужно было сосредоточиться. Если я все правильно понял, то эта девушка хочет заняться со мной сексом. Со мной, с Денисом Аксеновым! Да разве такое возможно? Не может быть, что все произошло так сразу – это, наверное, какая-то шутка… Или все-таки нет?

– А любовь? Как же любовь? – почти с мольбой спросил я.

– Денис, – сказала она, – ну что ты такой глупый? При чем тут любовь? Если хочешь, выйдем, поговорим.

Мы вышли наружу. Маша присела на корточки, а я остался стоять.

– Ты не знал, зачем мы здесь собираемся? Тьфу, я неправильно выразилась – ты еще подумаешь, что мы приходим сюда трахаться. Нет, здесь ребята репетируют, а сегодня просто репетиции нет, и мы решили просто попить пива.

– Просто попить пива? – угрюмо переспросил я. – Интересное у вас получается «пиво». Нет, Андрей мне ничего не говорил. Откуда я знал, что у вас здесь притон?

Маша пьяно фыркнула.

– Чего ты смеешься? – заорал я, чувствуя себя полным идиотом. Она убрала руку с моего плеча и задумчиво произнесла:

– Знаешь, в первый раз вижу такого парня, как ты. Рада, что мы познакомились.

Я смотрел на нее и думал, какой я на самом деле оторванный от реальности человек. Всего десять минут назад я вполне серьезно считал, что Тэла – девушка моей мечты, которую так долго ждал. А она оказалась обычной шлюхой.

– Ты против секса? – неожиданно спросила она.

– Я считаю, что секс без любви… – начал я и вдруг подумал, что это звучит смешно. И замолк.

– Я с тобой согласна. Полностью согласна. Но и ты согласись, разве нужно отказываться от секса, если нет любви?

– Нужно, – упрямо сказал я. – Нужно.

Маша устало покачала головой и вздохнула:

– Ты пока просто не понимаешь этого. Секс – это не страшно. Секс – это ерунда. Ты наслаждаешься мной, а я наслаждаюсь тобой. Вот и все. Ну, а если человек вообще никогда в жизни не влюблялся? Он должен умереть девственником?

– Если не влюблялся, то ему можно только посочувствовать.

– Денис, ты хороший парень, – зевнула она, – но совершенно не ориентируешься в жизни. У тебя есть девушка? Хотя… можно не спрашивать – если есть, ты сюда бы не пришел, ведь так?

– Так. У меня и не было никогда девушки, не везло. И я еще никогда ни с кем не спал! – закричал я.

Маша кашлянула.

– Да знаю я это. Знаю и завидую той девушке, которой ты достанешься. Но мы живем в совершенно другом мире, очень сложном и жестоком, и если ты не изменишься, можешь сломаться.

– Не сломаюсь! – почти выкрикнул я. – Надеюсь, я встречу ту девушку, которая будет понимать меня. Я в этом уверен, понимаешь, а?

– Я буду рада за тебя, Денис. Но научись не смешивать… Впрочем, ты меня не поймешь. И вообще, живи сегодняшним днем.

– Зачем?

Тэла, улыбаясь, рассматривала меня как диковинную зверушку.

– А как ты вообще, Денис, представляешь себе… – спросила она, смеясь уголками губ, – ну, свой первый раз с девушкой?

– Не знаю, – краснея, ответил я. – Наверное, дома, в уютной обстановке, с романтической музыкой…

– Свечи забыл, – вроде бы серьезно сказала она.

– Можно и свечи, – согласился я. – Но ведь главное – с кем, а не где…

Маша, прищурив глаза, сказала:

– Неужели такие, как ты, еще остались? Первый раз встречаю парня, который меня не хочет. Который верит в любовь и все такое прочее. Я очень-очень рада, что Щорс познакомил нас.

И приблизив свое лицо к моему, она прошептала:

– Хватит слов, масик. Я тебя хочу.

Ее руки обвили мою шею, губы прижались к губам, и я потерял голову…

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
12 июля 1999 года, понедельник
РАССКАЗЫВАЕТ КИРИЛЛ МАРЦЕВ (ОМАР)

День начался со скандала, устроенного моим отцом. Ему вдруг понадобился специальный научный журнал, про который он полгода не вспоминал. Безрезультатно обыскав все полки, отец обвинил в пропаже мать. Мать сначала оправдывалась, а затем тоже вскипела, и они ушли на работу, не разговаривая друг с другом.

Я залез под душ и вдруг вспомнил, что давал такой журнал Андрею, которому он был нужен для института, месяца три назад.

Щорс взял трубку сразу, словно ждал моего звонка:

– Привет.

– Здорово. Слушай, мне срочно нужен журнал, который я тебе давал.

Андрей сразу понял, о чем речь. Немного подумав, он произнес:

– Нет его у меня. Я, помню, хотел тебе отдать, взял его, но по пути к кому-то зашел, то ли к Бару, то ли к Глайзеру. У кого-то из них оставил.

Я разозлился, но ругаться не стал. Что толку с дурака?

Глайзер тоже был дома. На мой вопрос про журнал он долго не отвечал, вспоминая, но в конце концов обрадовал меня:

– Да, зеленый такой?

– Зеленый. Можешь занести его сейчас?

– Не, не могу, занят. Лучше ты заходи.

Я подумал.

– Хорошо. Через полчаса буду.

Когда я пришел к нему, то застал его на лестничной площадке. Он мазал свою кожаную куртку каким-то гуталином, провоняв им весь подъезд.

– Да вроде не сезон еще, – сказал я.

– Не сезон, – кивнул Макс. – Заходи пока, сейчас я закончу.

Я был только рад избавиться от этого запаха.

– А журнал где?

– Я не знаю, еще не искал. Где-то в тумбочках.

Зевая, я прошел в комнату и сел на диван. Возле дивана стоял небольшой шкаф и пара тумбочек к нему. Одна из них была приоткрыта, виднелись какие-то старые газеты, рисунки, и я быстренько пересмотрел их, надеясь найти журнал. В самом низу, под кипой газет, моя рука наткнулась на что-то твердое. Я приподнял пожелтевший лист «Московского комсомольца» и увидел автомат Калашникова. А рядом – несколько лимонок.

– Омар! – закричал вошедший Глайзер. – Какого черта ты сюда залез? Кто тебя просил?

– Журнал искал, – ответил я. – Откуда «калаш»?

– Какое тебе дело? Забудь про него.

– И лимонки, – добавил я, – откуда это? Да не бойся, ты же знаешь, что никто об этом больше не узнает.

– Мне хватит того, что и ты узнал, – прошипел Максим. – Это не шутки.

Он посмотрел на меня и вздохнул, затем открыл шкаф.

– Смотри.

Я заглянул и увидел под грудой одежды еще несколько автоматов. От удивления даже сказать было нечего.

– Отец помогает своим братьям, – тихо сказал Глайзер и резко захлопнул дверцу шкафа.

Я не стал спрашивать каким, догадался.

– Ты не удивляйся, что они почти на виду – к вечеру их уже не будет. Больше одного дня у нас ничего не лежит.

Желая успокоить Глайзера и спустить все на тормозах, я примирительно сказал:

– Успокойся. Я ничего не видел и ничего не знаю.

– «Не знаю», – передразнил меня Макс. – Чего ты такой потерянный?

– Ты сам потерянный, – зло сказал я. – Ты какой-то придурок – полная хата оружия, в шкафах, в тумбочках, при том, что твой отец спит и видит, как стать депутатом. Вы бы еще в унитаз пулемет спрятали!

– А ты ори погромче, – процедил Глайзер. – Чтобы все услышали. И отца моего не трожь.

– Да пошел ты! – вскипев, бросил я. – Я ухожу.

– Иди.

За моей спиной хлопнула дверь. Я пожал плечами и закурил, раздумывая, вернуться ли к Максу, ведь журнал я так и не взял, но возвращаться не хотелось. Обойдется батя как-нибудь без журнала.

А Глайзер – дурак. Террорист-уродец.

На улице я сразу столкнулся с одним из моих бывших дружков, Богданом. Он совсем сдал, худой, костлявый, не идет, а тащится. Наверное, снова к барыге. Еще чуть-чуть – и сдохнет. Мне его совершенно не жаль – у каждого должна быть своя голова на плечах, я попробовал и бросил, а он втянулся, болван. К тому же меня злило одно воспоминание, связанное с ним и Катей.

– Омар, здорово! – просипел он, пытаясь меня обнять. – Сто лет не виделись! Слышь, одолжи гривен десять, завтра отдам.

– Ни копейки нет, – бросил я, отстранившись. – Я спешу.

– Ну одолжи, – просительно сказал Богдан. – Не кому-нибудь же дашь, а мне. Что, старому другу не одолжишь?

– Нет, – произнес я. – Мне надо идти.

Богдан остался на месте, глядя мне вслед.

Я взглянул на часы – вечером должна была приехать Катя.

Мне непременно нужно ее сегодня увидеть. Уехала он больше недели назад, и почти сразу же я виделся со Стасом, своим бывшим одноклассником, который рассказал мне такое, что я всю неделю не нахожу себе места.

Мы случайно встретились на улице и так как видели друг друга очень давно, решили отметить нашу неожиданную встречу в ближайшем летнем баре. Заказав две бутылки холодного пива и банку соленых орешков, мы сели за дальним столиком. «Твори добро», – шепелявил певец Шура из приемника. Стас зевал.

– Где ты пропал? – поинтересовался я, наливая пиво в бокал и следя, чтобы пена не полилась через край.

– Так, – неопределенно сказал Стас. – Много было всего.

– Ну рассказывай. Где сейчас обитаешь?

– Работаю, – усмехнулся он. – Сторожем на стройке. Сутки через двое. Хотя это даже не стройка – бывший магазин, который расширяют и переделывают. Каждый день вечеринки устраиваю. По ночам-то я один работаю; кореша мои приходят, подруги. Ну, сам понимаешь, два этажа, и все в нашем распоряжении.

Я понимающе кивнул.

– Месяца два назад, правда, чуть не уволили, – продолжил он, – из-за Бельмуда, кстати.

– Да? – заинтересованно спросил я. – Он, что, знает, где ты работаешь?

– Сам как-то рассказал, – объяснил Стас. – Но зато потом долго жалел. Работа мне просто нравится – ни черта не делаешь, гуляешь, и еще деньги платят. А Леша вместе с Андреем напились, перебили там все окна, устроили одну вещь, со «Сникерсами»…

– А, – сказал я, вспомнив историю, которую рассказывал на рыбалке Щорс. – Это когда они «Сникерсами» в машины кидали?

– Да-да, – закивал Стас. – Слышал уже?

– Слышал. Еще что нового?

Стас задумался, затем произнес:

– К одной компании недавно примкнул. Я теперь с неформалами общаюсь – с рокерами, с панками, хиппи.

Я загоготал, покрутив пальцем у виска.

– Подожди, – спокойно сказал Стас. – Сейчас дослушаешь – сам захочешь. Мне, думаешь, в тягу с ними общаться? Дело в другом – там куча подруг, помешанных на сексе. Образ жизни такой – пиво, секс, рок, «трава».

Я снова засмеялся:

– И как успехи?

Стас довольно улыбнулся.

– Замечательно. Приходи как-нибудь, сам увидишь. Щорс тоже иногда приходит.

– Куда же без Щорса, – пробормотал я. – Не знаю, может, и я подойду.

– Подходи, – сказал Стас, вновь пополнив бокал и промычав: – Совсем забыл. Хотел же тебе про твою подругу бывшую рассказать. Как она опустилась сейчас – не представляешь…

– Как это «опустилась»? – недоуменно спросил я.

– Ну, блин, с быками постоянно ходит, шлюха шлюхой…

– Ты что? Хорош базарить! – заорал я. – Катя? Волкова?

– Угу. Девочка-»раскладушка», такая же, как и те неформалки-нимфоманки. Я с ней и сам пару раз… Дело прошлое, но, видно, зря ты с ней раньше встречался.

Стас не обращал внимания на мое лицо и, глядя на девушку-бармена, продолжал говорить:

– Нет, на самом деле трудно поверить. Вроде тихая была такая, а теперь спит со всеми. Знаешь, какое у нее теперь прозвище?

Больше я не смог сдерживаться и, схватив бокал с пивом, плеснул ему в лицо.

– Заткнись!

– Что с тобой?! – он вскочил. – Крыша поехала?

Я схватил его за рубашку и затряс:

– Что ты несешь, придурок?

– Правду говорю, Омар, правду говорю! – выкрикнул Стас.

Я толкнул его обратно на стул и, почти ничего не соображая от злости, выбежал из бара. Это была явная глупость – стоило остаться и расспросить подробнее. С тех пор он исчез и на звонки не отвечает.

Скорее всего, это ложь, но какую цель преследовал Стас, рассказав мне об этом, я не знал. И это мне хотелось узнать больше всего.

Пару часов в ожидании возвращения Кати я провел на пляже с Глебом и Ильей. Вернулся, когда солнце уже стало садиться, и сразу же позвонил ей.

– Слушаю.

Она уже была дома.

– Катя, – сказал я, еле сдерживаясь, чтобы не накричать на нее. – Надо срочно встретиться.

– Что случилось? – недовольно спросила Катя. – Я устала, давай завтра.

Я решил сразу поставить все точки над «i».

– Что у тебя было со Стасом?

– С каким Стасом?

– С Рыжовым, моим другом. Он все рассказал. Ты спала с ним?

Молчание.

– Отвечай! – злобно закричал я. – Правда или нет?

– Конечно, нет, – холодно сказала она. – И если ты не перестанешь орать, я положу трубку.

Я перевел дыхание.

– Через пятнадцать минут я буду у тебя.

– Хорошо.

Быстро спустившись во двор, я вышел к дороге и остановил «шестерку». Спустя пять минут Катя открыла мне дверь.

– Заходи.

Я прошел в ее комнату и сел на диван. Она выжидательно смотрела на меня, и я начал рассказывать.

Катя побагровела.

– Неужели ты ему поверил? – зло сказала она, и мне стало легче дышать.

– Я не поверил. Но почему он так сказал?

Катя взяла у меня сигарету и закурила.

– Когда мы с тобой расстались, Кирилл, ко мне начал подъезжать он. Короче, мы чуть не начали встречаться. Но потом я, слава богу, одумалась и отказала ему. Он разозлился и с тех пор рассказывает про меня такие вещи. Те, кто знал меня, конечно, не поверили, но некоторые…

Меня залила краска стыда и гнева.

– Падло, – выдохнул я и сжал зубы с такой силой, что послышался хруст. – Подонок. Я его сегодня же найду.

– Не надо, Кирилл, – сухо произнесла Катя. – Его можно понять, а вот тебя… Знаешь что, иди лучше домой.

– Как это? – удивился я, но глядя на ее застывшее лицо, испугался, догадавшись, что она очень на меня обиделась.

И я стал извиняться перед ней. Не знаю, что со мной случилось, но я был готов даже встать перед Катей на колени. Она не смотрела на меня, никак не реагировала, и мне показалось, что Катя плачет.

Я продолжал извиняться, но от этого было мало толку. Видимо, поверив Стасу, я действительно смертельно ее обидел.

– Уходи, – повторила она, указав на дверь. – И больше не приходи.

И тогда я, переборов свою гордость, впервые в жизни встал перед девушкой на колени. Сделав это, я пробормотал:

– Прости меня, Катюша. Ты ведь знаешь, как я люблю тебя. Все что хочешь я для тебя сделаю. Прости меня.

Катя вздохнула, и по этому вздоху я понял, что прощен.

– Ты любишь меня, Кирилл?

– Очень, – просто сказал я, и она все поняла.

Я снова опустил голову, а Катя вдруг рассмеялась – громко и весело.

– Как жаль, что я уезжаю на месяц, – словно про себя, сказала она, отсмеявшись. – Наконец-то это произошло.

– Что произошло?

– Ничего, – произнесла она, взъерошив мои волосы, – Все нормально. Просто замечательно.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
17 июля 1999 года, суббота
РАССКАЗЫВАЕТ АНДРЕЙ ШОРОХОВ (ЩОРС)

Где-то далеко среди звезд затеряна прекрасная планета, которая называется Вайкунтхалока. У всех жителей этой планеты по четыре руки, и правит ими Господь Кришна, Верховная Личность Бога. Во всяком случае, так было написано в книге, которую дал Шольцу бритый налысо парень в оранжевом одеянии. Они случайно столкнулись на улице, и когда Денис с тоской понял, что оранжевый парень начнет сейчас талдычить про царство божие, то довольно невежливо буркнул:

– Отстань, я неверующий.

А потом заметил в руках у парня стопку книг с красочными обложками и невольно заинтересовался. На верхней из них был нарисован красивый луг, возле которого плескались в пруду лебеди. А на полянке сидел обнаженный до торса человек, скрестив по-турецки ноги.

Оранжевый парень, улыбнувшись, сказал Денису:

– Я представляю Международное общество сознания Кришны.

Несмотря на скептицизм Дениса, они проговорили больше двадцати минут, и в конце концов он ушел домой с двумя книгами. Одна называлась «Легкое путешествие на другие планеты», а другая – «Шримад-Бхагаватам: Третья песнь. Том второй». Парень хотел дать Денису еще и другие тома, с Первой и Второй Песнями, но он взял только этот, потому что ему понравилась обложка – вставший на задние лапы бык с дубинкой в лапе сражается с человеком.

Все это Денис рассказал мне на следующее утро, когда я зашел к нему. После вечеринки у неформалов я его еще не видел и теперь очень хотел обо всем расспросить. Но он сразу пресек мои разговоры, дав понять, что не хочет об этом говорить. Я настаивать не стал – зачем лезть в душу? – но немного расстроился. А ведь Тэла, кстати, сделала гораздо больше того, о чем я ее просил, и даже провела с ним ночь. Впрочем, это неудивительно – Тэла всегда была сексуально озабоченной. Теперь она говорит, что о таком парне, как Шольц, мечтают многие девушки. Во всяком случае, о такой нежности и заботливости.

Равнодушно пролистав красочные кришнаитские книги, которые сразу сунул мне Денис, я бросил:

– И что теперь? Побреешься наголо и будешь петь на улицах безумные песни?

А сам вдруг вспомнил историю, рассказанную Стасом. Я пока не знал, верить ему или нет, но до правды докопаться хотелось. Неужели Катя теперь такая?

Денис улыбнулся.

– А вообще, – зевнул я, – можно к ним поехать. Ты говоришь, у них храм на Сухом лимане? Полчаса езды. Все равно совершенно нечего делать.

И снова взяв в руки книги, добавил:

– О! У этого типа на картинке четыре руки. Он что, чернобылец?

– Сам ты чернобылец! – воскликнул Шольц. – Это и есть Кришна. А бык с дубинкой – злой демон Хиранъякша.

– Конечно, – сказал я, усмехнувшись уголками губ. – Он самый. Хирнаякша. Как это мне сразу в голову не пришло?

Денис поднял глаза на меня и, поняв, что я шучу, недовольно убрал книги в тумбочку.

Но меня уже было не остановить.

– Слушай, – сказал я, – ты сегодня свободен? Свободен. Я сегодня свободен? Свободен. Собирайся, и поедем.

– Куда?

– Ну, к этим твоим кришнаитам.

– Прямо сейчас, что ли? – растерянно спросил он. – Ты же не хотел…

– А сейчас захотел, – оборвал его я. – Давай быстрей, пока у меня настроение не поменялось.

Денис послушно пошел одеваться. Вот это, пожалуй, одна из самых ярких черт моего характера – абсолютная спонтанность принятия решений. Еще полчаса назад мне не было до кришнаитов никакого дела, а теперь я чувствовал, что если не увижу их храм, то все лето пойдет насмарку.

Храм мы нашли только через три часа, затейливо проплутав по поселку. За забором высился большой двухэтажный дом, окрашенный в розовый цвет. Солнце садилось за горизонт.

– Похоже, здесь, – прошептал я.

– Почему ты так думаешь? – еще тише спросил Денис.

Я кивком головы показал на раскрытое окно на втором этаже. Из него выглядывала лысая голова с маленьким холмиком волос, оставленным на затылке и заплетенным в косичку.

– Вот оно, – произнес я таким серьезным тоном, что Денис сказал шепотом:

– Что «оно»?

Выдержав паузу, я, усмехнувшись, бросил:

– Твое будущее.

Денис засмеялся.

– Не думаю, – сказал он. – Кстати, Андрей, ты это… не поддавайся им, если что. Вдруг они нас попытаются завлечь в свои, в свою… – Денис запнулся, не зная, как продолжить.

Я с усмешкой наблюдал за ним. Было заметно, что говорить слово «секта» ему не хотелось, но с другой стороны, он не считал, что кришнаизм является полноправной религией, такой же, как, например, христианство или буддизм.

– В свою лысую банду, – закончил за него я, разом решив затруднение. – Ну да. Мы же христиане типа.

Зеленая калитка с небольшой надписью ISCKON возле звонка была приоткрыта, и я тихонько толкнул ее, пробормотав:

– Ну, с Богом.

В нос сразу же ударил пряный запах восточных благовоний.

Следом за мной, втянув голову в плечи, вошел Денис.

– И куда теперь? – мрачно спросил он, боясь признаться самому себе, что ему страшно. – Темно здесь.

– Вечер уже, – пожал я плечами и, заметив стоявшую в палисаднике девушку в индийской одежде, подошел к ней.

Девушка в сари, прищурившись, взглянула на меня, и я увидел, что ее левая ноздря проколота маленькой золотой сережкой.

– Извините, – как можно добродушнее произнес я. – Не подскажите, куда нам теперь идти? Мы раньше здесь не были никогда…

Девушка улыбнулась и полуутвердительно спросила:

– В первый раз?

Мы кивнули.

– Идем, – сказала девушка, поманив нас за собой. – Здесь у нас раздевалка. Вы должны снять ботинки, потому что там мы ходим босиком.

– Да? – хмуро сказал Денис.

– Да, – коснувшись его рукой, бросила девушка. – Сегодня очень большой праздник, вы знаете?

– Нет, – с усмешкой ответил я. – Какой?

– Гаура Пурама. Явление Господа Шри Чайтанйи. Вы очень удачно пришли. Когда разденетесь, поднимитесь по этой лестнице на второй этаж. – По-прежнему улыбаясь, девушка вышла.

– Странно, – сказал Денис. – Что еще за Шричантанья? Они ведь в Кришну верят, да?

– Нашел у кого спросить! – воскликнул я, пожав плечами. – Поднимемся – все объяснят. А девочка клевая, да?

– Ничего клевого, – насупившись, произнес он.

– Ну да, – решил подтрунить я. – Была бы здесь твоя Тэла…

Шольц внезапно остановился и прошипел сквозь зубы:

– Никогда больше при мне не вспоминай про Тэлу. Понятно?

Глядя на его перекошенное злостью лицо, я пораженно умолк – такого Шольца мне еще видеть не приходилось.

– Извини, Денис, – искренне сказал я и приобнял его. – Ну дурак я, дурак, – ты что, не знаешь?

Шольц успокоился, а возле него неожиданно появилась старая беззубая бабка, косая на один глаз и оттого кажущаяся очень страшной. Денис вздрогнул и, видимо, подумав, что она хочет проклясть нас, вжался в стену. Но бабка сказала ему дребезжащим голосом:

– Харе Кришна!

И не дождавшись ответа, спросила:

– Вы что, в первый раз?

– Да, в первый, – промямлил Денис.

Мне стало смешно.

– Поздновато вы пришли, – покачала головой она. – Началось-то в три часа еще.

У нее был приятный крестьянский говор – он гораздо уместнее слышался бы в обычной православной церкви, чем тут, в храме индусских богов.

– Я вас проведу. – Старушка, когда мы, сняв ботинки, остались в одних носках, повела нас по винтовой лестнице. Над лестницей висели красивые картины, на которых была изображена в разных позах черноволосая индийская девушка.

– Красивая девчонка, – сказал я Денису, показав на портрет.

Старушка замотала головой:

– Это не девушка. Это Господь Кришна.

Я смутился.

– Вам сюда, – произнесла она, остановившись перед стеклянной дверью, из-за которой громко доносились заунывные песнопения.

– Скажите, пожалуйста, – осмелев, спросил у нее Денис, – кто такой Шричантанья? Получается, у кришнаитов два бога?

– Нет, – слегка улыбнулась она. – Господь Шри Чайтанйа – это одно из воплощений Господа Кришны.

– А-а, – протянул я. – Реинкарнация, да? Переселение душ.

– Да, – согласилась старушка, открывая дверь. – Заходите. Встаньте пока в углу, осмотритесь.

Перед нами замелькали индийские одежды и лысые головы. Стараясь сохранить самообладание, мы протиснулись сквозь ряд людей и остановились в дальнем углу. Никто не обращал на нас внимания – все либо танцевали под индийскую музыку, либо глядели на танцующих, и даже Денис немного успокоился. Мы попали в довольно просторное помещение, возле стены которого находился большой и красивый алтарь. С алтаря смотрели две улыбающиеся четырехрукие статуэтки.

В центре зала танцевали мужчины и женщины, наряженные по-индийски. Танец был очень прост – два шага вперед, два назад, но музыка была до того веселой, что мне тоже захотелось пуститься в пляс.

Возле меня встали три кришнаита в белых одеждах, которые отбивали такт на деревянных барабанах, висящих у них на плечах.

– Смотри, – наклонившись к приятелю, прошептал я. – Картину на стене видишь?

Шольц проследил за моим взглядом и увидел висящую под потолком красочную картину, на которой была изображена толпа каких-то людей, а между ними – две белые овцы.

– Вижу.

– Про нас картина, – ухмыльнулся я.

Он недоуменно взглянул на меня:

– Почему?

– Неужели не понял? – бросил я, снова ухмыльнувшись. – Куча безмозглых людей, а в центре – два барана. Это мы с тобой.

Шольц не успел ничего ответить, потому что все люди вокруг внезапно стали падать на четвереньки и кланяться алтарю, стуча об пол лысыми головами.

– Опускайся на пол, – быстро шепнул я ему. – В чужой монастырь со своим уставом не ходят.

Денис не раздумывая сразу же упал на корточки и стал нелепо кланяться двум статуэткам. А когда поднял голову, то увидел, что я и не думал опускаться.

– Ну что? – весело ухмыльнулся я. – Уверовал уже в Кришну?

Услышав этот возглас, некоторые кришнаиты посмотрели на меня таким пронизывающим взглядом, что я стушевался и тоже бухнулся на колени.

Люди вокруг, кланяясь, бормотали какие-то молитвы, в которых постоянно повторялось слово «джай», а в моей голове отчего-то всплыла песня Александра Розенбаума «Гоп-стоп». Я добросовестно кланялся четырехруким статуэткам, напевая эту песню, и краем глаза заметил панический страх на лице Дениса.

– Ты чего? – испуганно воскликнул он, в ужасе заламывая руки. – Не поддавайся им, не поддавайся!

Я с удивлением взглянул на него и, еле сдерживая смех, сказал:

– Уши прочисть!

Денис подвинулся ко мне поближе и, услышав мою песенку, с облегчением вздохнул.

Спустя мгновение молитва закончилась. Продолжая сидеть на корточках, люди приготовились слушать рослого кришнаита в очках, вышедшего в центр зала.

– Интересно, кто это? – спросил Шольц, посмотрев на картину с изображенным на ней человекоподобным существом с головой слона.

– Это господь Ганэш, – тихо ответил кто-то за его спиной.

– Господь Ганэш, – зачарованно повторил Денис.

– Слонэнятко цэ, – скрывая улыбку, сказал я по-украински. – Из того мультфильма, помнишь? Про Петрика Пяточкина, который считал слонят.

Рослый и, по-видимому, самый главный здесь кришнаит в центре зала, прокашлявшись, стал рассказывать нам о том, что Шри Чайтанйа родился в этот самый день более пятисот лет тому назад и именно поэтому все присутствующие здесь должны быть безумно счастливы.

Денис с открытым ртом слушал оратора, а я, скучая, поглядывал по сторонам. В отличие от распространенного мнения, что кришнаиты – это исключительно молодые парни, последователи этого учения оказались довольно разношерстными. На ковре сидели и молоденькие девушки, облаченные в сари, и пожилые женщины, и несколько стариков явно профессорского типа – причем один из них тоже обритый, – и самые настоящие индусы со своими женами и детьми, и даже такие люди, глядя на которых проще было поверить в то, что они только-только освободились из мест лишения свободы, чем о их симпатиях к Кришне.

Мне хотелось зевать, и чем больше я старался этого не делать, тем больше хотелось. Зевота распирала меня изнутри. В конечном итоге, чтобы подавить ее, я уставился на вещавщего кришнаита и попытался сосредоточиться на его словах.

– …Когда Господь был еще грудным младенцем и его называли Нимай, он не переставая плакал. Но стоило ему слышать возгласы «Харибол», как он сразу замолкал. Поэтому в доме его родителей постоянно были слышны возгласы «Харибол», которые предвещали его великую судьбу.

Говорят также, что когда он подрос, то начал шалить, и один раз, когда он стал кидать репейники в волосы купающимся девушкам, даже брахманы не выдержали и пришли жаловаться к его отцу. И когда тот, рассердившись, взял палку, чтобы наказать своего непокорного отпрыска, то Нимай в страхе убежал от него и спрятался в доме. Представляете? – На лице кришнаита появилась улыбка. – Господь, Верховная Личность Бога, вечный благодетель всей Вселенной, убегал от своего отца и боялся его палки!

Прихожане послушно рассмеялись.

Минут через двадцать, когда лекция закончилась, снова начались танцы. Возле нас образовалось пустое место, и мы увидели то, чего не замечали раньше: еще один, маленький алтарь, прикрепленный к стене, а на нем, осыпанная цветочными лепестками, бронзовая статуэтка сидящего Свами Прабхупады, основателя движения «Харе Кришна». Я недавно где-то читал про него и знал, что Прабхупада долгое время был обычным человеком, получил европейское образование, занимался бизнесом. Потом к нему пришло озарение, он покинул жену и пятерых детей и начал проповедовать свое учение по всему миру. Кришнаиты очень почитали Свами Прабхупаду.

Видимо, заподозрив нас в покусительстве на их святыню, к алтарю Прабхупады подошли два широкоплечих кришнаита, оттеснив Шольца в сторону.

Один из них, поклонившись статуэтке и поставив там свечку, речитативом прочитал молитву, глядя отчего-то не на алтарь, а на Дениса: «Нама ом вишну-падайа кришна-прештхайа бху-тале шримате бхактиведанта-свамин ити наминэ».

– Это Свами Прабхупада? – желая показать, что и он кое-что знает, спросил Денис. – Основатель?

Кришнаиты посмотрели на него бесцветными глазами.

– Да, – они бесстрастно кивнули. – Это Шри Шримад Бхактиведанта Свами Прабхупада.

– Понятно. – Шольц, совсем осмелев, поинтересовался: – Вот вы сейчас читали молитву – она была на каком языке? На индийском?

– На санскрите.

– А что означает?

Кришнаит вздохнул и, глядя куда-то в потолок, начал терпеливо объяснять:

– Я выражаю почтение Бхактиведанте Свами Прабхупаде, который нашел себе прибежище у лотосных стоп Господа Кришны и поэтому очень Ему дорог.

Мы с Денисом, не сговариваясь, одновременно зажмурили глаза и попытались представить себе индийского мудреца Прабхупаду, бывшего бизнесмена, который сидит сейчас возле ног Кришны на далекой планете Вайкунтхалоке, где в озерах плавают прекрасные лебеди, а у всех жителей по четыре руки.

Через час мой интерес к кришнаитам полностью остыл. Танцы и пляски все не прекращались, и это мне ужасно наскучило. Шольцу тоже. Спустившись в раздевалку, мы попытались найти в огромной куче сложенной здесь обуви свои ботинки, но входная дверь распахнулась и в ней появился хмурый кришнаит.

– В-вы уже ух-уходите? – спросил он, подняв брови.

– Да, – весело ответил я. – Большое спасибо. Нам очень понравилось.

Кришнаит пожал нам руки и, уже уходя, спросил:

– Вы вкушали «прассад»?

– Нет, – необдуманно сказал Шольц. – Что это такое?

На лице кришнаита появилось выражение безграничного ужаса.