Текст книги "Правою - греби, левою - табань!"

Автор книги: Александр Моралевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

Глава 31. Разговор с графом

«А вообще есть большая разница между тем, как ты рассказываешь о каких-то вещах, и тем, как ты о них думаешь. И, кроме того, всё это больше зависит от того, что чувствуешь». Туве Янссон. Мемуары Муми-папы

А ещё надо понимать, что говорить неприятные, пусть и правдивые вещи, очень трудно.

Граф вытер салфеткой губы, положил её на стол, и это послужило сигналом окончания ужина. Все отодвинули приборы и начали вставать из-за стола.

Я собралась было идти с детьми в Детскую башню, но граф остановил меня, попросив зайти к нему в кабинет.

Когда вслед за хозяином я вошла в помещение, то подумала, что мы пришли в библиотеку. Стоящие вдоль стен шкафы и полки были плотно заставлены книгами и свитками. Однако массивный рабочий стол с богатым писчим набором, выполненным из поделочных и полудрагоценных камней, резное удобное кресло и похожие на него, но менее богато украшенные и менее удобные стулья вдоль стены намекали, что я ошиблась. Это рабочий кабинет.

– Мадемуазель Мария, расскажите, как вы попали в мой замок? – жестом пригласив меня присесть на стул для посетителей, попросил граф.

Ничего не скрывая, я рассказала ему сначала историю Машеньки Вежинской, а потом описала и свою встречу с месье Дюбуа.

– То есть у вас нет опыта работы с детьми и рекомендательных писем?

Вот что ему сказать? У меня есть диплом без троек об окончании педагогического колледжа и трудовая книжка, в которой сделана запись о том, что я работаю учителем начальных классов. Но всё это осталось в моём мире, а здесь у меня имеется только браслет, подтверждающий мою личность.

– Нет, Ваше Сиятельство, ни писем, ни опыта, – понуро ответила я.

– Но хотя бы ро́сский вы знаете? – раздражённо продолжал задавать мне вопросы хозяин.

– Ро́сский, франкский и германский. А также отлично знаю и могу учить математике и природоведению, – расхваливала я себя.

Очень не хотелось быть уволенной, не отработав даже месяца. Да и полученный задаток мне нечем возвращать. Тут даже почку не продашь, чтобы кредит вернуть…

– Учителей математики и естествознания я нанял в Тулоне. Авдотья рассказала, что вы выжили всех учителей, ранее выписанных мною из Парижа, и мне пришлось срочно решать этот вопрос, – все с тем же раздражением сказал граф.

У меня от такой наглой клеветы пропал дар речи. Я только глазами хлопала и пыталась вдохнуть воздух.

– Я?! Я выжила учителей? – от обиды на глаза навернулись слёзы. – Да когда я приехала в Замок, здесь уже и след их простыл. Только месье Моро занимался с Гильомом.

– Но Авдотья… – начал было граф, но посмотрев на меня внимательно, дёрнул шнурок, висевший рядом с рабочим столом.

В комнате повисла напряжённая тишина. Я, пытаясь успокоиться, старалась незаметно делать дыхательные упражнения, а хозяин кабинета, не обращая на меня внимания, смотрел в окно.

Через несколько тяжких минут ожидания в дверь коротко постучали, и в кабинет вошёл шевалье Моро, держа в руках папку с бумагами и потрёпанный гроссбух.

– Вызывали, Ваша Светлость? – с лёгким поклоном спросил он графа.

– Проходите, Арман. Хорошо, что вы с документами. Я хотел уточнить даты отъезда из замка учителей и узнать, когда приехала мадемуазель.

– Конечно, Ваше Сиятельство, – ответил управляющий и зашелестел, перелистывая страницы учётной книги. – Вот, посмотрите: первым уехал учитель грамматики и словесности. Он получил расчет в третий день первой декады месяца нивоз. Учитель естествознания сбежал из замка, бросив вещи и не получив причитающуюся ему выплату, в конце того же месяца. Дольше всех продержался учитель математики. Он уехал за декаду перед приездом мадемуазель Марии – на шестой день последней декады плювиоз. Соответственно, баронесса заехала в Драгиньян в седьмой день первой декады месяца вантоз.

– То есть они не встречались?

– Нет, Ваше Сиятельство, – ещё раз подтвердил свои слова шевалье.

Я не стала пытаться обиженным взглядом, словами: «Ну я же говорила!» или горделиво вздёрнутым подбородком демонстрировать свою правоту. Просто до хруста в позвоночнике выпрямила и без того прямую спину.

– Баронесса, – граф привстал со своего места, слегка наклонил голову, изображая поклон, – примите мои извинения. Я незаслуженно обвинил вас, поверив клевете обиженной женщины.

Скопировав движение хозяина, я, склонив голову, молча приняла извинения. Что дальше?

– Я могу вернуться к своим обязанностям? – привстала было я со своего неудобного стула.

Наверное, специально такие поставили в кабинете, чтобы посетители особо не рассиживались и не отвлекали графа от великих дел.

– Нет. – Краткий и резкий ответ заставил меня плюхнуться на место. – Я верю, что вы умеете хорошо ладить с детьми, знаете ро́сский и изучали те науки, что назвали. Но я не могу допустить к своим детям человека, не имеющего рекомендаций.

Ну да, пусть лучше их Авдотья воспитывает, – обиженно подумала я. – Она много чему «хорошему» научит. Недаром же Гильом смутился, когда зашёл разговор о том, что учителей из замка выжили. Инес, должно быть, тоже в травле участие принимала активное.

И так мне гадко на душе стало. Жалко детей. Мать, любившая их, умерла. Отец эгоистичный сухарь. Плюс нянька – властолюбивая интриганка и завистница.

Но что мне делать? Спорить, доказывая, что я достойна быть рядом с графскими отпрысками? Истерить и плакать? Боюсь, такое поведение только утвердит хозяина во мнении, что гнать меня надо из замка поганой метлой.

На память пришли слова бабули:

– Маруська, смотри на дела. Слова – ничто. Наговорить можно сто вёрст и всё лесом – только слушай. Поступки – вот истинное лицо человека. К примеру, хочешь понять мужика притворись глухой, но смотри во все глаза.

– Ваше Сиятельство, – обратилась я к графу. – Я понимаю, что любое доверие надо заслужить. Вы слышали мой рассказ и знаете, что мне некуда идти. У меня нет родных и близких во Франкском королевстве, как нет и достаточной суммы для возвращения в Ро́ссию. Предлагаю вам проверить меня делом.

Мужчины переглянулись.

– Как это? – на лице графа появился интерес.

Но мои следующие слова были обращены не к нему:

– Месье Моро, вы еще не отказались от идеи постройки таверны у дороги? – управляющий отрицательно покачал головой. – А управляющего уже нашли? – ещё одно отрицание. – Не побоитесь доверить мне столь ответственное дело?

– Если Его Сиятельство не будет возражать, то я с радостью приму вас на эту должность, мадемуазель Мария. Тем более что это ваша задумка, – с улыбкой ответил мне шевалье.

И мы уже вдвоём уставились на графа.

– Вы уверены? – удивлённо переспросил хозяин.

Я решительно кивнула. Костьми лягу, но докажу, чего я стою.

– Будь по-вашему, – согласился Его Светлость. – Но вам необходимо освободить комнату в детской башне. Туда вернётся Авдотья…

– Нет! – хором заорали мы с управляющим, забыв о субординации и приличиях.

– Простите, Ваша Светлость, – переглянувшись с шевалье, взяла я слово, – выслушайте меня, – граф кивнул. Кажется, мы его заинтриговали. А я, наступив на собственный принцип не наушничать, принялась излагать факты. – Я расскажу вам о своих наблюдениях, а вы сами сделаете вывод. Во-первых, насколько я знаю, Инес сосватана за ро́сского князя, а это значит, что языком она должна владеть в совершенстве – ей придётся управлять хозяйством мужа, общаться с соседями, родственниками и друзьями. Девочка хорошо говорит, но в её речи встречаются слова, которые считаются простонародными и в высшем обществе могут вызвать насмешки – как и произношение, которое виконтесса невольно переняла от няньки. Та же проблема, только в большем масштабе, и у Авелин.

Сказав это, я посмотрела на графа. Тот хоть и хмурился, но кивнул мне:

– Продолжайте, мадемуазель.

– Во-вторых, – тут я слегка замялась, но сказав «А», надо и «Б» говорить. – В интригах против сбежавших учителей принимали участие дети. Это я узнала по их случайным оговоркам. Взрослому человеку, знакомому с самого рождения, легко влиять на неокрепшие умы и души. Вопрос в том, что такой человек прививать будет. В целом виконт честный, смелый, благородный молодой человек, но он ещё мальчик и склонен к шалостям и авантюре. Какую игру предложат – в ту и играет.

Ещё одна пауза и взгляд на графа. Губы поджал, взглядом можно воду замораживать.

– Что-то ещё?

– Да, последнее. Детям для всестороннего развития необходимы подвижные игры. И если Гильом ежедневно занимается фехтованием с капитаном и физически развит, то девочкам этого не хватает. Авдотья не любит двигаться и заставляет девочек сидеть рядом с ней. Виконтессам нужна молодая подвижная нянька. Я пригласила горничную Абель помогать нам, на что она с радостью согласилась. Девушка из большой семьи, имеет навыки обращения с младшими детьми, знает много игр, характер у неё весёлый и лёгкий. В замке её знают, поэтому дополнительных рекомендаций не потребуется. Теперь всё.

Да-да… не удержалась от шпильки насчёт рекомендаций, но очень хотелось показать графу, что я не безмолвная скотинка, а имею достоинство и гордость.

– Я вас услышал, мадемуазель, – кивнул хозяин. – Пока ступайте, а мне надо подумать. – Когда я уже открыла дверь и готова была переступить через порог, услышала: – А вещи всё же соберите и будьте готовы к переезду.

Глава 32. Дела женские

«Если ты способен выдумать что-то, ты можешь и сделать это». Уолт Дисней

Ну а кто бы ещё над моими задумками голову и руки ломал?

Выйдя в коридор, я привалилась к стене, жадно глотая воздух открытым ртом. Словно из глубины выплыла и смогла не утонуть.

Проклятый Эймери! В моей речи, обращённой к графу, было ещё и «в-четвёртых», но я не смогла произнести ни слова о духе-хранителе замка и Долины. Мысли разбегались пугаными тараканами, не желая становиться связными и логическими выводами, звуки застревали в горле. Противный старикашка явно наложил заклинание немоты на озвучивание своего присутствия в замке.

Хорошо, что граф не поинтересовался, почему дети встречали его в столь экзотических нарядах. Сослаться на привидение я бы не смогла, а как ещё можно объяснить, так сразу и не придумаешь.

Отдышавшись, я медленно побрела к выходу. Сейчас больше всего меня волновало, как объяснить детям, за что меня отстранили от службы гувернанткой. Думается, пока для них понятие рекомендации абстрактно, главное, нравится ли им человек и как он к ним относится. Мне кажется, нам вместе было и интересно, и комфортно.

Не уезжаю же я из замка, в конце-то концов! – успокаивала себя, шагая в сторону Детской башни. – Мы будем видеться, общаться… наверное. Граф должен понимать, что детям необходима языковая практика. И пусть отец у моих… – вздохнула, – уже не моих воспитанников сухарь и эгоист, но не дурак же.

В башне было тихо. Куда все делись? Поднялась на второй этаж и услышала из классной комнаты монотонное бу-бу-бу. Кто-то из новых учителей, выказывая рвение к службе, проводит первый урок для Гильома и Инес? Хорошо, а где Авелин? Девочка нашлась в своей комнате. Два ребёнка, человечий и кошачий, сладко спали на мягком диване.

– Умаялась и уснула, – прошептала мне Абель, укрывая виконтессу легким пледом. – Я не стала её будить, чтобы переодеть ко сну. Отдохнёт часик, пойдём гулять на улицу.

Хороший план, кивнула я девушке и пошла в свою… нет, уже не в мою комнату.

Открыв двери, я едва сдержалась, чтобы не высказать одному духу-маразматику всё, что о нём думаю, в том варианте великого и могучего, каким на стенах и заборах пишут.

Вся гора разнообразного текстиля, что мы разгребали полтора дня в драконьем доме, была свалена в центре комнаты. Вишенкой на торте поверх всего лежал слегка помятый плетёный сундук с моими запасами ткани, а на нём сумка с вывернутой подкладкой.

Была бы у Эймери шея – придушила бы паразита!

С нарастающим раздражением я принялась разгребать ненавистную кучу тряпья, чтобы выбрать для себя нужное. Но, поймав мелькнувшую в голове мысль, бросила назад только что сложенное полотенце и присела на стоящий у стены стул. А с чего это я такая нервная? Не в моей натуре горячность и агрессия с полпинка. Даже ПМС всегда спокойно переносила.

И тут я схватилась за голову. Как же я об этом не подумала?! Мне надо подготовиться к месячным. Читала же в интернете, как до двадцатого века бедные женщины выкручивались в эти дни. Даже бабуля, родившаяся чуть ли не в середине прошлого века, рассказывала, сколько ваты, марли и старых простыней извела, спасаясь от «протечек». Мамочка дорогая, здесь же не двадцать первый век, где прокладки можно купить на каждом углу. Это средневековье… или чуть позже, но всё равно, до доступного разнообразия котексов, олвейзов и им подобных средств пока ещё как до городу Парижу пёхом.

Осознав сей факт, я приуныла. Порадовалась приключению? Теперь прими и обратную сторону местной реальности. Но, с другой стороны, живут же как-то в этом мире женщины. Буду жить и я, а что придётся выкручиваться – так мне не впервой.

После этих мыслей я уже по-другому посмотрела на гору тряпья, подброшенного мне Эймери. Прости, старик!

С удвоенной энергией вернувшись к разбору завала, я думала: как это у книжных попаданок всё просто и гладко получалось? И проблема месячных их не волновала, и в туалет они, кажется, тоже не ходили. Только в эпилоге – бац! – и трое детей тамошнему Правителю, герцогу или архимагу-некроманту нарожала. Без токсикоза и послеродовой депрессии.

О токсикозе знаю от коллеги-англичанки, которая ушла в декрет перед летними каникулами. Едва осознав счастливое положение, она принялась делиться со мной впечатлениями от своих ощущений: как часто и от чего тошнит, сколько раз днём и ночью в туалет бегает, как беспокойный наследник стучит пятками. От этих бесконечных подробностей порой казалось, что это я беременна и токсикоз у меня, а не у англичанки. Но терпеливо выслушивала, ибо беременным отказывать нельзя.

О послеродовой депрессии узнала в учительской из обсуждений очередного ток-шоу, показанного центральным каналом ТВ, в котором смаковали подробности случая с обезумевшей юной мамашей, шагнувшей вместе с новорождённым с крыши. Женская часть нашего педколлектива чуть было насмерть не перессорилась, дискутируя, существует ли подобное явление в природе или это придурь инфантильного поколения. Подумала тогда: как же скучны сценарии передач на фоне дебатов в нашей учительской и как хорошо, что у меня нет телевизора. А ещё запомнились слова старенькой уборщицы:

– Корову бы ей, али две… Не до глупостев было бы.

Вот и мне сейчас не до пустых страданий. Прокладки готовить надо и спецбельём озаботиться, чтобы эти дни не стали неприятными неожиданностями.

К приходу экономки мадам Пэти в сопровождении двух дюжих лакеев я, помимо саквояжей и помятого плетёного сундука, целостность которого при транспортировке меня тревожила, увязала объёмный узел с простынями, наволочками, полотенцами и ещё какими-то кусками ткани, признанными мною годными для личных нужд. Помня, сколько денег я потратила на отрезы для платьев и белья, решила воспользоваться щедростью духа-хранителя, мысленно ещё раз извинившись перед Эймери за свою злость на него.

Вот же как вышло, – фыркнула я понимая, что ситуация с горой тряпья не изменилась, изменилось лишь моё отношение к произошедшему. И от мысли «придушу козла!» я лёгкой ласточкой перелетела в фазу «спасибо, дедушка!». Точно ПМС.

– Пойдёмте со мной, мадемуазель Мария. Вы не возражаете, если я вам предложу для проживания ту же комнату, в которой вы останавливались в день приезда? – предложила экономка.

Я не возражала. Жаль, что не увиделась с детьми, но тут уж ничего не поделаешь.

Весь вечер развлекалась тем, что кроила и шила, благо что ничего сложного в моей задумке не было. Пояс, немного напоминающий пояс для чулок, но без резинок (где ж их взять?) с застёжками, а с двумя широкими полосками спереди и сзади. На концах полосок пришила крупные плоские пуговицы, а на плотно простёганные многоразовые прокладки с двух сторон закрепила петли.

Думаю, со стиркой проблем не будет. Если есть артефакты, очищающие одежду прямо в шкафу, а воду после купания в ванной, то и с моими придумками справятся. Да и сама я, как оказалось, какой-никакой маг. Центрифугу в лохани устроить смогу без особого труда.

Складывая швейные принадлежности, подумала о том, что рукодельничала я куда ловчее, чем раньше. Тонкие пальчики почти не глядя вдевали нитку в иголку, стежки делали ровные, аккуратные. Похоже, Машенька умелой девушкой была, наверное, не одно платье, от кузин доставшееся, на себя перешила.

Вспомнив о той, в чьём теле живу, улыбнулась тепло. Царства небесного тебе, лапушка, – мысленно пожелала душе моей полной тезки.

– Мадемуазель Мария, да что же вы сами-то глаза портите и пальчики колете? – удивилась горничная, пришедшая помочь мне приготовиться ко сну. – В замке швеи есть. Отнесли бы им – всё мигом бы и сшили.

А вот это мысль хорошая! Мне же одежда нужна для работы. Хорошо бы джинсы, чтобы по стройке лазать, но штаны на девушке вряд ли одобрят. А вот юбку-брюки, с глубокими бантовыми складками, скрывающими штанины, я себе закажу. И платье ещё одно надо, и белья у меня мало, думала я, засыпая. И снова на новом месте.

Приснись, жених, невесте!

Глава 33. О делах и данном слове

«Чтобы выполнить обещание, надо иметь не столько хорошую память, сколько совесть».

Не снилось мне ничего ни в ту ночь, ни в последующие.

Возвращаясь в выделенную мне комнату, я едва не засыпала в ванной, смывая с себя пот и пыль. Пыль от проходящей рядом со строительством дороги, пот от жаркого солнца, что палило совершенно не по-весеннему, и от моей бешеной активности.

По утрам, до завтрака, мы с месье Моро проводили планёрку, на которой подводились итоги прошедшего дня и сверяли планы на день текущий. Затем быстрый завтрак на кухне у мадам Полли.

Несмотря на то, что меня приглашали к общему столу, я от этой привилегии отказалась почти сразу. Каждый раз переодеваться, потом почти час делать вид, что ешь, хоть и насытилась за первые десять минут, молча разглядывать сотрапезников…

Ой, нет! Времени на такое у меня нет.

Сразу после утренних гигиенических процедур одевалась в рабочую одежду, благо что волшебные артефакты, висящие в шкафу, приводили её в должный порядок. Надевая чистую, благоухающую тонким травяным ароматом блузку, я мгновенно настраивалась на деловой лад. А удобная юбка-брюки, пусть с боем – у нас такое не носят! – но сшитая мне местными портнихами, включала то самое боевое настроение, с которым я её отстаивала для своего гардероба.

После завтрака, приветствуя на ходу слуг, конюхов и охранников, я неслась через двор, через уже открытые к тому времени ворота, по мосту, по мощёной дорожке и утоптанной тропинке на строительную площадку.

Как ни странно, граф мою идею с придорожной таверной принял. Он сам много путешествовал и знал, как ценны удобства не только для пассажиров дилижансов, но и для обладателей личных карет. Поэтому, выслушав мою пламенную презентацию и просмотрев корявые – ну не бухгалтер я! – расчёты, хозяин Долины согласился на строительство.

– Мадемуазель, вам хватит тысячи экю для постройки таверны? – граф задал вопрос, поставивший меня в тупик.

Кажется, экю это больше франка, размышляла я. Но насколько больше и хватит ли, я не могла сказать.

– Ваша Светлость, я не строитель. Даже смутного представления о стоимости материалов и оплаты рабочих не имею. Всего лишь чётко вижу конечную цель, но точного маршрута её достижения у меня, увы, нет, – покаялась я.

– Ну хоть что-то есть… – проворчал граф и посмотрел на управляющего. – Арман, а вы как считаете? Хватит ли нам тысячи экю на задумку мадемуазель Марии?

Спасибо, что не назвал мой проект капризом, – мысленно поблагодарила я хозяина; на самом же деле даже бровью не повела. – Ах, мамочка дорогая, у меня же теперь есть брови! – с удовольствием вспомнила я, но одёрнув себя, стала внимательно слушать.

– Должно хватить, если принять во внимание, что в замке остались доски от закупленных для постройки корабля, есть своя каменоломня, глиняный и песчаный карьер. Известь, необходимую для кладки, мы тоже производим сами. Поэтому деньги нужны только на оплату труда работников и на заказ черепицы, – вслух размышлял шевалье.

– Не только! – вставила я свои «пять копеек» в распределение бюджета. – Нам нужно будет закупить посуду, мебель и ткани для…

Граф поморщился:

– Увольте, мадемуазель, от этих дамских подробностей. Когда сможете начать строительство?

– Так уже… – переглянулись мы с управляющим.

Уже была сделана разметка и началась очистка территории от зарослей кустарника, что привольно разросся на придорожной пустоши.

Места, по моей задумке, нужно немало.

– На перспективу, месье Моро! – отстаивала я своё мнение. – Когда таверна станет популярной и некуда будет поставить ещё одну карету или посадить гостей, метаться будет поздно. Лишнее пространство в нашем случае лишним не будет.

И ещё я отстояла линию зарослей вдоль кромки обрыва. Удивлённое непонимание шевалье развеяла страшненькой перспективой получения нашей таверной статуса «плохое место». Благо в прошлой жизни интернет просветил, как любят самоубийцы публичные места. А у нас здесь обрыв бездонный с бурной речкой внизу. Чем не лафа для идиотов? Подошёл к краю, проорал что-то невнятное, привлекая внимание, и решительный шаг вперёд. Вот оно нам надо?

– Мало того, между этих милых кустиков я ещё хочу вырастить что-то колюче-шипастое. Во-первых, это отличное укрепление почвы от выветривания и обвалов, во-вторых, техника безопасности. Одно дело, когда чокнутый самоубийца подойдет к краю и беспрепятственно сиганёт вниз, и совершенно другое, когда для его безумного плана нужно будет продраться сквозь непролазные заросли. Поцарапается несколько раз, глядишь, и одумается с жизнью прощаться. А красоту мы при помощи обрезки наведём. Метровый зелёный заборчик. Может быть, даже цветущий.

– Не перестаю удивляться вашей разумности, мадемуазель Мария, – покачал головой управляющий. – И признаю вашу правоту.

Легкомысленно отмахнулась от похвалы, терзаемая куда более насущными проблемами:

– Это всё мелочи, уважаемый шевалье, – морщила я лоб. – Меня волнует вопрос, где мы необходимое количество воды для всех нужд таверны возьмём. Не из замка же возить и не из реки качать. Людей и лошадей поить, чистоту наводить, посуду мыть, туалеты опять же…

Месье Моро сдержанно улыбнулся:

– Вот как раз это, мадемуазель, мелочи. Пригласим мага-водника, он найдет подземный поток и выведет его на поверхность. Выход зафиксирует артефактом в бассейн или колодец, и будет воды столько, сколько захотите.

Ну да, ну да… Всё время забываю о том, что мир магический. И я тоже маг, но никакой воды не чувствую. Должно быть, я воздухом управляю. Вихри-то легко получались.

– Даже предположить не могла, что в горах есть водные потоки, – пробормотала первое пришедшее на ум оправдание. – В Ро́ссии я жила на равнине.

– Понимаю, – кивнул управляющий.

Мне очень нравился этот дядька. Не как мужчина, но как человек и управленец. Не было случая, чтоб он на кого-то кричал – даже когда бестолковый работник накосячил с замерами и часть дорогущих досок обрезали короче необходимого, выслушал объяснения бригадира, кивнул и спокойно сказал:

– Стоимость досок вычту из общей оплаты. Если вы по какой-то причине терпите этого разгильдяя, значит, совместно опекаете его. Недосмотрели? Отвечайте.

И ведь не поспоришь.

Обедала я в целях экономии времени на стройплощадке вместе с работниками. Ну как с работниками – обед привозил Жан, приятель Гильома, на той самой повозке, которую тащил плюшевый ослик по кличке Леон. Еду строителям готовили на замковой кухне для слуг, а мне мадам Полли передавала отдельную корзинку со своей стряпнёй.

Добрая женщина отправляла столько еды, что я спокойно делила свой обед на троих. На себя, Жана и невесть откуда приблудившегося пёсика, бегавшего за мной хвостиком. Мои телохранители, смеялась я, угощая их вкусняшками с господской кухни.

– Мадемуазель Мария, можно я Бриса* себе заберу? – попросил Жан на третий день знакомства с пёсиком.

– Ты уже и имя ему придумал? – порадовалась я за собачку. – Конечно, бери, если родители не будут против.

Все же животному лучше иметь одного хозяина, чем путаться под ногами у всех. Строители, видя моё расположение к щенку, часто трепали его по голове и вылавливали косточки из своих похлебок. Но вдруг попадётся подлый человек и обидит?

– Ну что вы, мадемуазель, – возмутился Жан. – Моя мама считает, что в каждом существе живет бог. Вера у неё такая – она лигурийка. Поэтому никогда не обидит даже комара. Она пауков в доме на метлу собирает и выносит во двор, в траву. А от мух, чтобы в дом не залетали и не доводили до греха, на всех подоконниках специальную траву высаживает.

Я вспомнила: мне же Гильом рассказывал о матери приятеля, а я ещё в гости хотела напроситься, чтобы познакомиться. Теперь-то точно зайду. Нам в таверну такая травка тоже нужна, чтобы мухи не посягали на еду клиентов.

*Брис – пёстрый (французский).

Через неделю после начала работы на стройке я втянулась в ритм и уже не уставала так, как в первые дни. Поняв, что больше не засыпаю по вечерам в ванной, попросилась на аудиенцию к графу.

– Ваше Сиятельство, позвольте по вечерам общаться с детьми на ро́сском. В течение часа могу читать им книги, рассказывать сказки или истории. Да и Авелин уже пора начинать учиться читать. Если вы мне не доверяете, можете контролировать. Вы же говорите на ро́сском? – последний вопрос я задала на родном языке.

– Понимаю хорошо, говорю с сильным акцентом, – ответил граф. – Но я не понимаю вашего рвения, баронесса. Зачем вам это?

– Я обещала, – просто ответила я. Но увидев непонимание хозяина, объяснила: – На второй день моего пребывания в замке Инес спросила, уйду ли я… как мама, как отец, как ушли учителя. Я пообещала, что не брошу их. Буду учить, при нужде лечить и читать на ночь сказки. И так уже неделю не выполняю обещанного.

При словах о том, что детей все оставили, граф невольно дёрнулся, но тут же взял себя в руки. В буквальном смысле слова. Сжал лежавшие на столе руки в замо́к так, что костяшки побелели. Понимаю, неприятно осознавать, что дети именно так восприняли его морскую прогулку протяжённостью в полгода. Но из песни слов не выкинешь.

Я терпеливо ждала, когда хозяин соизволит озвучить решение. Наконец он отвёл взгляд от своих рук и произнёс, не глядя на меня:

– Да. Вы можете читать перед сном детям ро́сские сказки. И я буду при этом присутствовать.

Присев в почтительном книксене, я направилась было к двери, когда услышала:

– Баронесса, я благодарен вам за всё.

«При наличии энтузиазма вы можете достичь всего. Энтузиазм – это блеск ваших глаз, стремительность походки, крепость рукопожатия, непреодолимый прилив энергии и воли для претворения в жизнь ваших идей. Энтузиазм – краеугольный камень всего прогресса! Только с ним возможен успех. Без него у вас есть только возможности». Генри Форд

Правда, опыт знающих людей подсказывает, что беспричинный энтузиазм чаще всего заканчивается плачевно.

Часа нам не хватило ни в первый раз, ни в последующие наши вечерние посиделки.

Было видно, что дети, как и я, соскучились. А ещё у нас была общая тайна – сидевшая до поры в старых башмаках нечисть.

То Гильом, то Инес ненароком, но с самым загадочным видом, выставляли вперёд ногу и пристально смотрели сначала на обувь, а потом на меня. Без лишних слов было понятно, что их мучает один вопрос: «Ну когда же мы будем выпускать наших друзей на волю?».

Авелин же – простая душа, в шпионов играть ещё не умела и спрашивала напрямую:

– Как дедушка Жюль поживает? А Ланс с Рулом обо мне помят?

Чтобы не объясняться с графом, пришлось на ходу сочинять и рассказывать сказку о милых гномах, которые помогают добрым людям.

– Странно, – потёр подбородок граф. – Сказка росская, а имена у гномов франкские.

– Обычно сказки не имеют границ, и такие гномы-помощники живут, наверное, везде. А имена… это чтобы слушатели проще запомнили. Вряд ли Дормидонт, Феофаний и Аполлинарий были бы лучше, – объяснила я.

Мы сидели в уютной гостиной Детской башни. Авелин, уставшая за день, уже дремала у меня на коленях, а у неё в руках, в свою очередь, удобно устроился месье Любомур.

– Мадемуазель Мария, а вы можете рассказать, чем сейчас занимаетесь? – с искренним интересом спросил Гильом.

И я с удовольствием принялась рассказывать о том, как продвигается строительство, о том, что Жан обзавёлся питомцем, и о различных ситуациях, которые я старалась обыграть как забавные анекдоты.

Мы так заболтались, не отслеживая времени, что когда графский брегет отбил очередной час, все очень удивились.

– Баронесса, вам пора, – первым поднялся из кресла хозяин замка и подал мне руку.

– Мы обязательно продолжим завтра, – пообещала я детям, целуя их на прощание и передавая на попечение Вивьен.

Граф, познакомившись и пообщавшись с девушкой, легко согласился на её перевод из горничных в няньки к Инес и Авелин. Да и сами девочки быстро сошлись со смешливой, подвижной и отзывчивой служанкой, знавшей массу игр, детских песенок и считалок, умеющей не только свернуть куклу из носового платка, но и совершенно безболезненно расчесать волосы.

Спускаясь по лестнице, я с благодарностью приняла помощь графа, подавшего мне руку. Отчего именно в этот момент накрыло воспоминание о спуске по другой лестнице и о другой руке, я не знаю. Все дни с той минуты, как услышала ответ Эймери, что он передал моё письмо адресату, я старалась не думать об Иване.

А вот сейчас «накрыло». Неужели права была бабушка и стоило мне поберечь своё сердечко от холодных серых глаз «торгового представителя»? Эх, Ваня-Ваня…

Задумавшись, я пропустила то, что мне говорил граф.

– Простите, Ваша Светлость, погрузилась в завтрашние планы и не услышала вашего вопроса… – честно призналась я.

– Я спросил, вы уже составили список всего необходимого для таверны? Стройка близится к окончанию, пора думать о посуде, скатертях и прочем. Сколько чего нужно купить? В следующей декаде месье Моро собирается в Тулон. Можете поручить ему…

Поездка в Тулон?! Мамочка дорогая, это не может быть случайностью! Я только что подумала о НЁМ, и вот она, моя возможность. Писать, напрашиваясь и напоминая о себе, не собираюсь. Другое дело – нечаянная встреча… Может же быть такое? Шли-шли и – хлоп! – встретились на улице. Не такой уж большой город этот Тулон.

– Ваша Светлость, а можно я тоже поеду? Шевалье прекрасный хозяйственник, но, знаете, у женщин другой взгляд на создание уюта, – мгновенно сориентировалась я. – Иной раз может на глаза такое попасться, что в список не внесёшь. Обещаю за пределы бюджета не выходить.