355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Александр Якубович » Последний жрец богини Лу (СИ) » Текст книги (страница 9)
Последний жрец богини Лу (СИ)
  • Текст добавлен: 6 марта 2021, 14:00

Текст книги "Последний жрец богини Лу (СИ)"


Автор книги: Александр Якубович



сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

Были, конечно, в баронстве и те, ко либо не умел грамотно вести хозяйство, либо по каким-то причинам не мог выплатить оброк и подати в полной мере. Тут уже вступала в дело управа, а если решение было слишком сложным – мытарская контора, в которой я работал.

Закрепощать людей Тиббот, как я понял, не любил.

В прямом пользовании земель у него было немного, в основном, деятельность хозяина была сосредоточена на торговле и переработке сырья: на холмах вокруг Трейла стояло несколько больших мельниц, а городские мастера частенько были загружены баронскими заказами на выделку и производство в счет оброка. Так что халявная рабочая сила для Тиббота была, зачастую, вредна.

По этой причине мытари часто давали отсрочки платежей, если, например, неуплата оброка была связана с падежом скота, урожай побило градом или сожгло во время засухи. Если же долги хозяйства росли слишком сильно, и выплатить их даже в десятилетний период уже не представлялось возможным, то имущество должников спускалось с молотка, а сами крестьяне или мастеровые становились крепостными. Таких должников Тиббот сгонял в отдельные группы, которые занимались самым примитивным, но надежным производством. В основном, это была лесозаготовка и строительство. Изредка возвращал людей к земле, если проходил очередной передел полей между поселениями, из-за чего появлялась проплешина. Крайней мерой была продажа крепостных в соседние баронства и графства.

Как я понял из записей, что попадались мне на глаза, живой товар был крайне выгодным делом. За здорового мужика можно было выручить половину «короля», за молодую девицу – три золотых. Если это был мастер-кузнец, кожевенник или столяр, то цена колебалась от семи до двенадцати монет, в зависимости от возраста и мастерства холопа. Ценились и крепостные бабки-повитухи, которые помогали при родах. За какую-нибудь древнюю старуху, которая уже еле шевелится, могли дать пару золотых.

Дети, не вошедшие еще в трудовой возраст, шли на сдачу, а младше восьми лет – вообще не имели цены и были закреплены за своими родителями, а если оказывались сиротами – за старостами или мастерами своих старых крепостных поселений.

Размышляя о том, как Тиббот додумался до такой сложной системы, я пришел к выводу, что в этом была заслуга не только одного лишь Амера – просто назрела необходимость.

В отличие от большинства аристократов Клерии, которые получили свои личные или наследуемые титулы за воинскую службу, предок Амера, первый барон Тиббот, изначально был купцом. По рассказам моих коллег, тогда еще безродный, но достаточно состоятельный и ушлый Тиббот взялся за королевский подряд. Задача была – организовать добычу железной руды и выплавку слитков на пустынных южных землях королевства. Тогда как раз отгремела междоусобная война, которая развалила Клерийскую Империю, и новоявленное Королевство Клерия, объявившее себя наследником прежнего государства, осталось без поставок металла с восточных шахт, которые оказались на территории Паринии и Ламии.

Доступ к Восточному Хребту, впрочем, у Клерии остался, так что будущий барон Тиббот, первый в своем роду, взялся за королевское задание, по выполнению которого ему и был пожалован наследуемый титул.

Так что на этих землях не было многовековой культуры закрепощения и рабского труда: шахтеры были из вольных крестьян и мастеров, которые отправились в авантюрный поход с купцом Тибботом в поисках лучшей доли: страна все еще лежала в руинах после гражданской войны, а металл был остро необходим всем. Их потомки сейчас проживали в Живобаре и Никке – у подножья Восточного Хребта. Именно с караваном купцов-металлургов из Никки мы и добрались с Лу и Илием из Сидора в Трейл.

Рабство было более распространено на севере – чем ближе к морю, тем охотнее аристократы вгоняли крестьян в долговые ямы, после чего отрывали от земли и сохи и продавали на морские производства. Кто-то попадал на верфи, кто-то – обслуживать причалы. Всех крепких мужчин загоняли гребцами на корабли и галеры, а тех, кто не мог держать ритм и при этом не имел профессии – покупали в команды матросами. Некоторые становились бурлаками и протаскивали морские и речные суда по рекам, вглубь страны, либо же занимались сплавлением леса по тем же рекам, ближе к судостроительным предприятиям короны.

Имея четкое представление о финансово-хозяйственной системе баронства, я понимал, что сейчас у нас был «высокий сезон». Скоро все без исключения мытари вот-вот отправятся с дружинниками на сбор налогов, а что не охватят мытари – сами привезут головы городов и поселений.

Кстати, шахтерские города Живобар и Никка были чуть ли не изолированными полисами: отчитывались они перед бароном только за себя, а головы у них были, в отличие от других городов, выборным, как в Бреннской Республике. Это было традиционное послабление в контроле, вместе с прочими льготами, которые купец Тиббот, после того, как он стал бароном Тибботом, пообещал свободным шахтерам в обмен на их вассальную присягу. Тогда же было оговорено, что первым покупателем железа, которому шахтеры будут предлагать свою продукцию, всегда должен быть барон. В обмен Тиббот обещал справедливые закупочные цены и военную поддержку поселений. Торговля металлом занимала важное место в баронской бухгалтерии, так что старые уговоры между купцом Тибботом и предками шахтеров были до сих пор в силе и блюлись обеими сторонами.

Из размышлений меня выдернул Онг, требуя моего участия. Работу над первым отчетом я чуть пристопорил, а на справедливый вопрос Михиуса, с чего это я переключился на отчетность других лет, ответил, что подряжали меня провести проверку и упорядочить дела за последние пять лет. И что с частично сделанной работой я на поклон к мудрому Амеру Тибботу не пойду, ибо опасаюсь за плотность прилегания головы к туловищу.

Тут я, конечно, слукавил: Тиббот не будет рубить мне голову, тем более, насколько я смог выудить из обрывков разговоров управа и мэра, барон внимательно следил через своих чиновников за моей деятельностью и пока был доволен основательным подходом. Шутка ли, разгрести эти бумаги так, как это делал я, ранее считалось и вовсе невозможным.

Весь день старался ощутить ментальные прикосновения Лу. Не знаю, помнила ли она о своем указании мне думать о ней сегодня почаще, но свою часть этого уговора я выполнял по мере моих небольших счетоводческих сил. Конечно, всякие такие образы богини, нет-нет, да и рождаемые ожившей фантазией, сбивали меня с нужного делового настроя, но не слишком мешали, лишь сильнее привлекая мое внимание. В итоге я вошел в какое-то странное состояние, когда мысль о Лу и ее образ постоянно держались на границе моего сознания, но до первого серьезного раздражителя.

Вот, Онг уронил несколько табличек и я, погруженный в состояние легкого транса, вздрогнул. Мираж, которым ощущались мысли о богине, тут же развеялся, и мне пришлось приложить некоторые усилия, чтобы вновь сконцентрироваться на нужных мыслях и при этом продолжить письменную работу.

По возвращении домой меня встретила только Ринта, хотя я ожидал увидеть внизу и Лу. Умывшись и с хитрым видом умыкнув пирожок с капустой, который бесхозно, практически дерзко лежал на столе за прилавком, я отправился наверх.

Тихонько приоткрыв дверь, я застал Лу за неким подобием медитации.

Девушка сидела прямо на полу, поджав под себя ноги, как это делали в Японии моего родного мира. Руки на коленях, глаза закрыты, спина прямая.

– Мог бы и мне прихватить, – богиня приоткрыла один глаз и осуждающе посмотрела на пирожок в моей руке.

– Ты еще не ела? – Спросил я.

– Когда? Ты разве не почувствовал, что я весь день была с тобой?

Я аж перестал жевать. Пребывая в полной уверенности, что образ богини в моей голове – лишь плод моего воображения, я позволял мыслям уйти немного в сторону, но не слишком далеко. Тут же, оказывается, все это время богиня была в моей голове.

– Не читала я твои мысли, не бойся.

– Ты что, мысли мои читаешь?

– Антон, у тебя все на лице написано, – она одарила меня весьма саркастичным взглядом, и я в очередной раз вспомнил, что передо мной не двадцатилетняя девушка, а пятисотлетнее божество.

Я сделал вид, что ничего такого, все под контролем, и уселся напротив богини, скрестив ноги по-турецки.

– Тебе может за пирожком сходить? – Запоздало спросил я, за что получил еще одну дозу саркастических взглядов.

– Сиди уже, скоро ужин. Лучше постарайся окончательно опустить свои барьеры. Я еле-еле через них пробралась сегодня, – ответила Лу.

Я вздрогнул. Опустить барьеры? Пусть богиня раскаялась за свою атаку и вернула меня из овощного состояния, но я настолько привык держать ментальную оборону за последние недели, что сама мысль убрать ее казалась чем-то неправильным. Будто бы мне предложили раздеться и пробежаться голышом через площадь, полную людей.

Лу смотрела на меня внимательно и ободряюще. Она чувствовала мои сомнения, а даже если и нет – догадаться было несложно. Богиня мягко коснулась моей ладони и сказала:

– Ты же знаешь, я больше никогда тебе не наврежу. Честно.

В ответ только мое молчание. После раздумий я неуверенно кивнул и закрыл глаза. Предстояло много работы.

Я нырнул в свой разум и удивился, насколько ярким стал мой чердак. Если раньше я ощущал его как большое ничто, максимум – как пустую сферу с плато по центру, на котором разместилось мое «Я», то теперь это было весьма интересное место, переливающееся красками эмоций и воспоминаний.

Сконцентрировавшись на внешнем рубеже обороны, который я построил специально для боя с богиней и который сам собой восстановился во сне после моего ментального исцеления, я заставил себя его опустить.

Об уничтожении я даже не помышлял. Сейчас мое дело – открыть ворота, а не снести стены.

Как только внешний барьер, который будто скорлупой, закрывал всю полусферу, исчез, я ощутил присутствие Лу.

Сначала богиня была похожа на бело-желтого светлячка, который через несколько мгновений оформился в призрачную фигуру Лу. Примерно точно так же ощущал себя и я, если хотел сконцентрировать свою личность в одной точке. Так же я был одновременно каждой точкой внутреннего пространства сферы.

Как только Лу оформилась окончательно, приняв знакомую мне форму, я испугался. Стены стали подниматься, а я распылил себя по всему пространству чертога разума – запутывая следы, петляя своим истинным «Я» среди эмоций и воспоминаний. Чем дольше я ощущал присутствие богини внутри своего сознания, тем больший животный ужас меня охватывал. Еще были слишком свежи воспоминания о том, как злобное божество крушило и ломало все, до чего могло тут дотянуться.

Окончательно впав в панику, я резко восстановил купол внешней обороны и вышвырнул Лу из своей головы.

Мой порыв богиня ощутила, как удар в живот, который сбивает дыхание. Лу закашлялась, заваливаясь в сторону, я же понял, что за время нашего пребывания в ментальном пространстве чертогов, я вспотел от ужаса и сейчас тяжело дышал, как будто бы пробежал кросс.

– Да… – Только и сказала Лу, глядя на меня снизу вверх. Она все еще сидела согнувшись, пытаясь прийти в себя. – А ты серьезно готовился к последней драке, Антон.

Я только пожал плечами, мол, чего ты от меня ожидала? Что я просто подниму лапки и сдамся без боя?

– Так не пойдет, так мы ни к чему не придем.

Я молча ждал, что еще скажет богиня и Лу призадумалась.

– Антон, понимаешь, обучение мага-менталиста – это тонкий процесс. Каждый, кто впервые входит в собственные чертоги, делает это самостоятельно и познает себя сам, в одиночестве. Ты же оказался в чертогах по моей вине и сразу попал в бойню, которую я тебе устроила. Если обычный маг осознает себя и рано или поздно приходит к концепции концентрации энергии в каком-то одном образе, то ты наоборот, распылил свое сознание. Смотри, – при этих словах девушка положила ладони на мое лицо и прижалась своим лбом к моему.

Я ощутил, как меня засасывает в чертоги Лу, в ее разум. Сначала я не мог ничего понять, а потом увидел внутренний образ богини. От фигуры исходило легкое свечение, а глаза пылали фиолетовым. Прекрасная, выше, чем в реальном мире, одетая только в легкое, едва прикрывающее наготу голубое платье, обнажающее при этом бледные плечи, Лу стояла среди белой пустоты, держа в руках свой короткий меч.

– Сейчас я придала своему конструкту форму моего меча, – губы богини не двигались, но я отчетливо слышал ее голос, – он сейчас является проводником моих сил и способностей.

Она коротко взмахнула клинком и мы оказались в том моменте, когда Лу напала на меня. Я стоял в углу комнаты, рядом с богиней, все еще облаченной в платье, и смотрел на замершую во времени сцену.

Обезображенное яростью лицо Лу, сидящей на своей кровати, я, скрючившийся в агонии и лежащий на полу, у ее ног. Вдруг сцена пришла в движение и я отчетливо видел, как я встал на колени и из последних сил ударил Лу по лицу. Как отлетело к стене ошеломленное такой дерзостью божество. В следующий момент мои глаза полыхнули фиолетовым огнем, а из горла вырвался животный рык:

– УБИРАЙСЯ! ИЗ! МОЕЙ! ГОЛОВЫ!

В этот момент я одним ударом отбил атаку богини и вернул ее сознание в лежащее сломанной куклой тело.

Морок развеялся, моя, по-настоящему моя богиня вдов и утешения, смотрела на свой меч.

– Я создала эту иллюзию из своих воспоминаний, с помощью концентрации сил в форме меча, – пояснила Лу. – Без него я бы не смогла контролировать магию.

Я не заметил, как мы снова оказались в белоснежных чертогах разума Лу. Она подошла вплотную и положила руку на мою небритую щеку. Сейчас я мог смотреть ей прямо в глаза, а не как в реальности, сверху вниз.

– Антон, мне очень жаль, что я так с тобой поступила, но нам нужно все исправить. Моя атака изменила твой путь. Вместо осознания и концентрации ты стал дробить себя, в попытках спрятаться от моего гнева. Стал возводить огромные ментальные стены вместо того, чтобы бороться с врагом напрямую. Я раньше никогда такого не видела и это неправильно.

Она убрала ладонь и я почувствовал, как у меня отобрали что-то важное.

– Но ведь ты же смогла пройти эти барьеры в первый раз, когда исцелила меня. – Не нужно говорить, достаточно просто громко думать, понял я.

– Вчера ты не боялся смерти. Вчера ты даже не был в полной мере человеком, Антон, лишь его тенью. Поэтому ты и пустил меня. Тебе было безразлично, в своих мыслях ты уже умер и ждал только последнего сражения, поэтому и не сопротивлялся, когда я не проявила агрессии. А теперь ты живой, ты снова чувствуешь и помнишь. И поэтому теперь ты меня боишься.

В словах Лу был резон. Я на самом деле боялся и обожал ее теперь в равной степени. Обожал, ну, очевидно, она же богиня и я почувствовал силу ее утешения и исцеления души. Боялся почти по тем же причинам. Иногда мне казалось, что само нахождение рядом с Лу отравляло мое сознание и даже кровь, и я все больше и больше ощущал себя неразумным мальчишкой, который влюбляется в самую красивую девочку класса. Я не мог ничего с этим поделать, но при этом перед глазами нет-нет, вместо образа прекрасной богини вспыхивали воспоминания о злобном монстре, который в своей гордыне вырвал из меня все человеческое и дорогое.

Именно в балансировании между этими двумя образами и прошли последние сутки: с одной стороны – прекрасная Лу, а с другой – злобное божество, которое вырвет с корнями мою душу из бренного тела.

– На сегодня хватит. Тебе надо будет подумать, сможешь ли ты мне опять верить. Тогда я смогу научить тебя пользоваться твоими силами.

– А если не смогу? – прямо подумал я.

Богиня пожала плечами. Меч из ее рук пропал, а одета она была уже совершенно обычно, как я привык видеть ее в реальности. Я чувствовал, что время аудиенции подходит к концу. Но я и понимал, что этот разговор мы ведем в чертогах разума, потому что тут было невозможно солгать. Умолчать – да, но не солгать.

– Рано или поздно твои силы, хоть они и заемные, прорвутся наружу. И ты кого-нибудь убьешь, – прямо сказала богиня.

Я увидел, что она не приукрашивает. Мелькнувшая череда образов показала, что такое атака паникующего менталиста. К этому зрелищу лучше бы всего подошел какой-нибудь бодрый саундтрек. Что-нибудь из категории грайндкора или треш-метала. Короче, зрелище, во всех смыслах, неприятное.

– Я буду стараться, – кивнул я в ответ и видение растворилось.

Лу отпустила мое лицо и встала, разминая чуть затекшие ноги.

– Как вы вообще живете-то?

– В смысле? – Переспросил я богиню.

– В человеческих телах. Они такие хрупкие, до невозможности. И все теперь болит.

Я только хмыкнул. Ужин прошел нормально, вернулся из очередного своего забега по городу Илий. Старик сильно изменился за то время, что мы с ним не общались. С одной стороны он, вроде как, постарел, видимо ситуация давила ему на мозг и Илий много нервничал. С другой же, Илий отъелся, привел в порядок волосы и где-то раздобыл пару обновок. Уверен, вещи брал за полцены, зная прижимистого жреца.

Сейчас передо мной стоял пожилой, но опрятный мужчина. От грязно-земляного цвета лица, которое сопровождало Илия все первые недели нашего похода в Сердон с последующей жизнью в городе, теперь не осталось и следа. Старик был умыт, относительно бодр. Волосы аккуратно собраны в тонкий седой хвост, борода – подстрижена и причесана. Так что сейчас он больше напоминал главу большого и счастливого крестьянского семейства, чем полуголодного алкаша из подворотни.

Вещи Илий купил неплохие. Крепкая рубаха, добротные штаны и сапоги. Подпоясан жрец был красным крестьянским поясом, который часто носили здешние мужики. Пояс был из ткани, в ладонь шириной, по канту расшит простыми рунами на здоровье и долголетие. Такие вещи делали девушки и жены для своих мужчин, которые потом несли на алтарь Матери – благословить на брак или просто дать сил супругу. Говорят, частенько Геора все же благословляла такие дары и обладателей подобных поясов обходили стороной серьезные болезни и травмы. Все зависело только от искренности и рвения мастерицы.

От Илия узнали, что через две недели в городе начнется большая ярмарка, приуроченная к концу сезона и полному сбору урожая. К тому моменту все налоги будут собраны, подати уплачены, а поля – убраны, так что в Трейл начнут стекаться люди и купцы со всех сторон. Также ожидается нашествие артистов, и прочего авантюрного люда, то есть в столице баронства будет жарко.

Угля в топку подбрасывает и то, что Амер объявил о смотрах в дружину – дело нечастое. Пополнение выбиралось, в лучшем случае, раз в три-четыре года. На смену старым и уже одряхлевшим солдатам набирали молодых и крепких ребят, которые решили изменить делу отцов и попытать счастья в дружине барона.

Место дружинника было выгодным во всех смыслах. Работа непыльная, жалование постоянное. Могли послать в родную деревню или село нести службу – городская дружина и стража набиралась из местных, либо из контрактников, которые целенаправленно прибывали из других мест и шли в городскую стражу. При этом служба барону была делом достаточно почетным, а то, что придется учиться владеть оружием и рисковать время от времени жизнь во время охоты на разбойников и во время защиты баронских караванов – так жизнь простого крестьянина или мастерового тоже наполнена ежедневными рисками. Просто меняешь шило на мыло.

Смотр в дружину обещал горожанам еще одну потеху: на поле за городом построят небольшой полигон, на котором и будут показывать свою силу, ловкость и прочие умения кандидаты, а уже действующие дружинники, на потеху опекаемым ими горожанам и приезжим, устроят пару потешных бугуртов.

Подумав о бугурте, я сначала тихо хрюкнул, а потом вспомнил, что это кроме подожженных в интернете седалищ еще и аналог рыцарского турнира, когда бойцы в полном облачении, но с затупленным оружием, дерутся стенка на стенку.

Видел я пару записей, веселье это такое, на ценителя, особенно, если участвовать. Полсотни мужиков машут мечами и пытаются дать тебе в морду щитом, а ты делаешь тоже самое. Но, как я и говорил ранее, в этом мире не так много развлечений, а одно из основных – бить друг другу рожи. Возможно, при королевском дворе публика более утонченная и понятная моему сознанию, может, люди там ценят вечное, прекрасное, в театр ходят. Тут же, в пограничье, у подножья непроходимого горного хребта, дела с развлечениями обстояли плохо.

Перед сном много ворочался. Завтра был выходной, и весь день мы планировали с Лу провести вместе. Когда обсуждали планы, я прямо видел, как у Илия отлегло: он все еще был напряжен и не до конца понимал глубину нашего с богиней примирения.

С богиней договорились на то, что утром я займусь по хозяйству – по воскресеньям Ринте надо было помочь больше обычного, очень уж пер клиент, после чего баня и можно заняться медитациями. Сегодня же я ей рассказал о своих визитах в святилище к Мудрому Софу, что сразу же сняло висящий в воздухе вопрос, почему я постоянно приходил домой так поздно.

Мои действия Лу одобрила. Она была уверена, что я сумел вызвать интерес одного из Семи, а это всегда хорошо. Если надо мной будет висеть распростертая длань покровительства Софа, нам же лучше. Конечно, Лу не забыла поддеть меня на тему того, что можно было бы помолиться и Купцу, нам нужны деньги на храм, чем поставила меня в тупое положение. Все же знания о финансовых операциях у меня были не в пример полнее и яснее, чем знания по вышмату и физике. С другой стороны, Купец брал жертвы не знаниями, а деньгами, так что тут счет был один-один.

В тот момент, когда я уже подумал, что вышел из этого спора достойно, Лу добила меня тем, что я мог бы иногда молиться и ей – самой реалистичной и осязаемой для меня богине из всего малого и большого круга Пантеона.

– Э-э-э, – Ринта мыла посуду на кухне, так что мы могли говорить о наших делах не таясь – так ты же это. Человек сейчас, не?

– Да, и дарю я покой и исцелила тебя своими человеческими силами, – съязвила Лу.

На самом деле этот вопрос требовал некоторого осмысления.

С одной стороны Лу была до безобразия человеком. Ела, пила, спала, потела и уставала – о чем постоянно недовольно бубнела сама себе, думая, что мы с Илием этого не замечаем. С другой же, силу ее утешения испытал я на собственной шкуре. И даже если списать меня со счетов, то стоит помнить, что Лу помогла горюющей Зоре, которая после вознесения богине молитв смогла выбраться из той черной ямы, в которую ее завела жизнь. Свидетельством тому была как сама похорошевшая перед самым нашим отъездом из Сердона Зора, так и светившийся от счастья, будто «короля» нашел, кузнец Ирвинг.

Прокрутив все это в голове еще раз, я отвернулся к стене и попытался ровнее дышать. Слышал где-то, что концентрация на собственном дыхании позволяет быстрее уснуть. Ага, как бы не так. Ни в одном глазу.

Для порядка решил чем-нибудь себя занять. Сначала перебирал в уме управские дела, но быстро понял, что нечего там думать – в плане работы остались нюансы, а по недостачам я уже приблизительно понимал, на какие категории обращать внимание, что значительно облегчало работу.

Так что я быстро переключился на наши ментальные с Лу тренировки.

Скорлупа ментальной защиты нехотя сдвинулась в сторону, обнажая мой разум, будто бы я был простым человеком. Стараясь удерживать это состояние, я потянулся к Лу, мысленно обращаясь к богине. Лу не ответила. Либо я что-то делал не так, либо она уже спала. Не став себя огорчать, решил исходить из второго и продолжил работу с ошибочно возведенными стенами.

В создание ментального конструкта, через который бы я смог пропускать заемную силу, пока углубляться не стал, слишком рано. А вот научиться быстро опускать стены и при этом тянуться к Лу – точно стоило.

Вот за таким занятием, поднимая-опуская воображаемую скорлупу ментальной обороны и взывая к спящей богине, я наконец-то провалился в глубокий, здоровый сон без сновидений.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю