Текст книги "Последний жрец богини Лу (СИ)"
Автор книги: Александр Якубович
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)
Глава 8. Барон Амер Тиббот
Дела шли своим чередом. Я работал в управе, возвращался домой и после ужина мы допоздна занимались с Лу в ее комнате. Не забывал заглядывать и на огонек к Мудрому Софу, подкидывая любопытному божеству очередные задачи, формулы или даже теории, которые мне удавалось выудить из моей многострадальной памяти.
Особых продвижений в обучении сначала не было, я все так же шугался, когда видел Лу в своих чертогах разума, и вопрос просто состоял в том, как быстро я сорвусь. К моей гордости, без паники с каждым днем я мог продержаться все дольше и дольше.
Мы вообще много времени проводили с моей богиней. Как-то раз она даже встретила меня после работы в управе и мы вместе зашли к Софу, в полтона по пути обсуждая основные моменты построения ментальных конструктов и управления пространством собственного разума.
Мой стиль общения с Мудрецом, стоит сказать, впечатлил Лу, хотя она мне и напомнила потом, что боги непостоянны и если я в какой-то момент надоем Софу, то мое фривольное сидение у алтаря и лекторский тон над дощечками могут быть жестоко наказаны. Думать о том, что со мной может сделать божество-покровитель разума и знаний, если даже забытая богиня второго круга изуродовала мое сознание, как бог моего мира – черепаху, мне не хотелось, так что предупреждение Лу я принял к сведению.
Это было спокойное и приятное время, очень похожее на обычную жизнь, которую я оставил в другом мире. Да, у меня не было семьи в обычном понимании этого смысла, но ее мне заменяла Лу, Илий и бойкая Ринта, которая как строгая мать, сначала загружала меня каждое утро работой, а потом кормила на убой. Ну, хоть не крестила на пороге, когда я уходил в управу, и то хорошо.
Не знаю, что повлияло благотворно, но прорыв случился в тот же вечер после нашей совместной прогулки. Это был первый раз, когда я не вышвырнул Лу из собственного разума и позволил ей там оставаться столько, сколько ей хотелось.
Богиня чувствовала мое внутреннее напряжение, так что гостеприимством моего чердака не злоупотребляла, но по свету в ее фиолетовых глазах я почувствовал, что я большой молодец и она очень рада. Возможно, я шел на поправку.
Вместе с этим мне начали сниться кошмары, в которых Лу или другие боги гоняли светляк моего «Я» по всей сфере, разрушая ее до основания. Был там кроме моей богини и Жнец, и Мудрец, и даже отметилась богиня Бард. Такие ночи случились всего пару раз, но все было настолько плохо, что меня будил Илий, приходила Лу, садилась на край постели и легкими поглаживаниями пыталась изгнать пришедший во снах ужас.
Довольно быстро я опять засыпал, уже без сновидений, и что делали дальше мои спутники и о чем говорили – был не в курсе. При свете же дня свои ночные слабости я предпочитал не обсуждать, делая вид, что ничего не произошло.
За неделю до фестиваля меня вызвал к себе Михиус.
Войдя в кабинет, я увидел классическую картину, от вида которой хотелось сказать «Здрасти! Может я позже зайду?» и слиться в неизвестном направлении.
В помещении, кроме Михиуса, меня ждало еще двое. Там был и пузатый мэр, который заправлял городским хозяйством, и еще один господин благородной наружности. Вот в последнем персонаже я опознал своего непосредственного работодателя – барона Амера Тиббота.
Барон Тиббот был высоким, крепким мужчиной лет пятидесяти на вид. Одет был в крепкую и с виду очень качественную и дорогую одежду. Высокие сапоги из выделанной кожи, под стать им штаны. Красивая, кремового цвета тонкая рубашка с широкими рукавами, на спине – короткий жилет в тон штанам. Шею и грудь барона украшала тонкая золотая цепь с подвешенным на нее жетоном – символ баронской власти на этих землях. Барон носил небольшую бороду и усы, видимо, не любил тратить время на ежедневное бритье. Все молодые аристократы, по рассказам Илия, брились. Некоторые еще и выбривали виски, оставляя только собранные в хвост волосы с самой головы, однако Тиббот же просто перехватывал свои темные, местами уже поседевшие кудри черной лентой.
Длинные волосы вообще были отличительной особенностью статуса в этом мире, потому что требовали постоянного мытья и ухода. Такой возможностью обладали, в основном, аристократы.
Я, кстати говоря, тоже поддался местной моде, чтобы не слишком выделяться из толпы.
В родном мире я обычно брился под троечку. Ну а что, удобно, практично, голова быстро сохнет, тут так ходили крестьяне и я их всецело поддерживал. Однако с непонимающими взглядами я начал сталкиваться еще в управе Сердона: короткостриженый образованный человек вызывал у людей чувство внутреннего несоответствия уровня «ожидание-реальность». Так что за месяцы, проведенные в Трейле, я сначала отпустил волосы, дав им вырасти под теплым летним солнцем с поддержкой свежих овощей и фруктов, после чего смастерил типичный писарский хвост, собираемый на макушке и перехватываемый несколько раз тесьмой. Получалась такая небольшая гулька, которая не мешала в работе, но при этом показывала принадлежность человека к местной интеллигенции. Длиннее плеч отпускать волосы человеку, без меча на поясе, не допускалось.
Некоторые мытари шли дальше и выбривали волосы на лбу по линии ушей, чтобы точно ничего не мешало выводить буквы и руны на пергаменте. Я подумал, что это будет чересчур и ограничился просто отращиванием волос и прической.
Тиббот же носил свободный воинский хвост, который при военном походе заплетался в походную косу. Высокородные люди часто вплетали в нее серебряную нить. Аристократы герцогского и графского звания могли добавить к серебряным нитям золотые, а так же серебряные кольца с искусной чеканкой для фиксации. Король, наследники престола и особо приближенные вплетали в косы только золото, а перехватывали их золотыми кольцами с драгоценными камнями. Так что голова короля во время войны на самом деле стоила очень дорого.
Оценив диспозицию сил противника, я быстро поклонился – сначала барону, долго и глубоко, а потом мэру и управу. Последнее было необязательно, так как сейчас и они находились в подчиненном положении, но мелькнувшее в их глазах одобрение я заметил. Ну а что, мне не сложно, а чиновникам радость. Пока поклоны не стоили мне ровным счетом ничего ни в моральном, ни в финансовом плане, я был готов гнуть спину. Только жить не мешайте.
Мое отношение к начальству не ускользнуло от Амера Тиббота. Он хмыкнул, сделав какие-то свои выводы касательно моей личности и после обязательных представлений со стороны мэра, мы перешли к сути разговора.
– Молодой человек, Антон, правильно? – Барон сделал ударение на первое «А», но я был не настолько отчаянно туп, чтобы его поправлять. Хоть горшком назови, сейчас мне надо было извернуться и получить свободный доступ к Барону, так что я весь аж подобрался. – Как продвигаются дела с отчетностью? Мы платим вам жалование уже три месяца, а книги все нет.
Глаза барона на секунду блеснули, от чего управ буквально вжался в стену, после чего он продолжил:
– Голова Сердона, который так вас рекомендовал, сказал, что с его пятилетними отчетами вы справились за три недели.
– Ваше Благородие, – я отвесил еще один короткий поклон, – позвольте объяснить.
– Слушаю.
– Ваше Благородие, объем записей Сердона был в разы меньше, чем записей вашего хозяйства. Кроме этого, тогда я работал в паре с собственным писарем, которая, к сожалению, не смогла вовремя принять приглашение к работе, последовавшее от господина Михиуса во время моего найма. По независящим от нее причинам, не сочтите за неуважение к работе в вашей управе. Так что трудился я один, но трудился старательно.
Изменив версию событий относительно реальности, я прикрыл как и свою задницу, так и задницу Михиуса, за что получил один короткий благодарный кивок от управа. Потому что если барон спросит, почему моего писаря не наняли на работу сейчас – ведь вся управа знала, что «сестра» вернулась несколько недель назад и все с ней хорошо, что могло дойти и до баронских ушей – мы бы с Михиусом встряли. Мне бы пришлось говорить, что я опасался переигрывать старые договоры, а Михиусу бы, в свою очередь, пришлось бы рассказать, как все было на самом деле. Моя «гладкая» версия же устраивала все стороны, делая только Лу крайней. Но ее в этой комнате не было, так что прокатит. Главное не проговориться дома. В последний раз, когда я что-то провернул за спиной Лу, она чуть не отправила меня к Жнецу.
Тиббот молчал, своим видом показывая, что он ждет продолжения.
– Касательно дел, и результатов. Ваше Благородие, отчетность за последний год почти готова, как и отчетность за предыдущий перед ним. Еще три амбарные книги уже сшиты и заполняются, я думал полностью закончить через два месяца и продемонстрировать результаты Вашему Благородию.
– И какие результаты за последний год? – Прямо спросил барон.
– Я бы предпочел сообщить вам эту информацию в более подходящей обстановке и когда под рукой у меня будет книга, – я не придумал ничего лучше, чем вылупиться на барона и смотреть, не моргая. Даже «Ваше Благородие» забыл добавить.
От такой наглости мэр чуть не схватился за сердце, а управ вжал голову в плечи. Мое дерзкое поведение они списали на отсутствие опыта общения с аристократами. Плюс, эти мужчины лично видели, как, еще тогда молодой и бойкий, Амер двадцать лет назад развешивал на стенах и частоколах проворовавшихся мытарей, нечистых на руку дружинников и прочую чиновничью братию. Тут это было аналогом штатных проверок и реструктуризации персонала. И чиновники помнили, а барон всем видом показывал, что может реструктуризацию и оптимизацию провернуть еще раз в любой момент. Тем и жили.
Я продолжал лупиться на барона Тиббота и даже дернул в сторону глазами. Если бы мы были с ним одного социального статуса, это можно было бы расценить только двумя способами: или «пойдем, выйдем, поговорим наедине без этих в кабинете» или «погнали выпьем». Бухать с бароном я пока не планировал, как и отправляться в петлю или на плаху, так что очень надеялся, что до этого крепкого и практичного мужчины дойдет, что таким самоубийственным способом я прошу о приватной аудиенции.
Сначала Тиббот нахмурился, недовольный дерзким счетоводом, после чего его лицо вернулось к изначальному, чуть расслабленному и одновременно скучающе-повелительному виду. На такую рожу мог быть способен только потомственный аристократ. Дальше пошли дежурные и ничего не значащие расспросы.
Ушел я не солоно хлебавши. Чего я ожидал? Что барон со старта выкупит мой коварный план и задорно подмигнет, мол «понял-принял»?
После высочайшей аудиенции работа не клеилась, так что я позволил Онгу самому ковыряться в записях второго года, а сам сел разбирать почти готовую книгу. Рано или поздно барон вызовет меня на ковер, и надо было проработать линию своих действий. То, что во время разговора в помещении будут посторонние в лице мэра и Михиуса, я уже смирился.
Помогло только то, что моего сознания через незримую ментальную и физическую связь, установленную Матерью, меня коснулась Лу. Я уже почти привычно опустил стены, запуская богиню к себе «в гости». Говорить на таком расстоянии мы пока не научились, для этого мне надо было выпасть в чертоги разума самому и принимать гостью «лично», что было бы крайне неудобно, но само присутствие Лу меня чуть успокоило.
Девушка почувствовала мою тревогу, так что после работы вновь встретила меня на пороге управы.
По дороге к святилищу, куда я уже буквально протоптал собственную тропу, я поделился с Лу своими опасениями.
Ничего путного посоветовать моя богиня не смогла, только обнадежила, что в любом случае я просто делаю свою работу, а что уже предпримет барон, нас не касается.
Мне бы хотелось согласиться с Лу, но я был уверен, что если Амер Тиббот развернет бурную деятельность по отлову участников серой схемы попила-отката причитающегося ему оброка, глава преступной группы захочет выяснить, кто барона на это надоумил. А тут я такой стою красивый, в полный рост, гений-счетовод, который даже кинжала с собой не носит.
Лу почувствовала мои сомнения, так что просто взяла меня под руку и так мы и прошли остаток пути, обсуждая ничего не значащие вещи, типа новой партии пирожков Ринты, которая удалась лучше, чем предыдущие.
К святилищу я подошел уже спокойным, так что молитва Софу прошла без особых проблем.
Мой запас фундаментальных базовых знаний по физике, геометрии и математике почти иссяк, а раскрывать божеству что-то более серьезное, типа ядерной физики, мне не хотелось. С одной стороны это казалось иррациональным: Соф был всеведущ и должен был знать такие базовые вещи. С другой стороны какие-то сомнения в глубине души не давали мне открыться богу мудрости целиком и до конца.
Дома, после сытного и вкусного ужина – Ринта, кажется, стала готовить еще лучше после того, как мы поселились у нее, хотя куда уж лучше, я не знаю – мы с Лу и Илием налили себе по кружке пива и все трое поднялись в нашу со стариком комнату. Сегодня по плану была ревизия финансов и обсуждение дальнейших действий, когда срок моей службы барону истечет, и нас больше ничего не будет держать в Трейле.
Желание отправиться в путь я понимал. В сытом и спокойном городе для Лу не было занятий по ее божественному профилю. Илий, конечно, нес в массы знание о богине вдов и сирот через многочисленных знакомых и собутыльников, которыми он успел обрасти за месяцы жизни в Трейле, но постоянно Лу молилась только Зора. По словам девушки, она это чувствовала каждый вечер или утро.
Для возвращения божественных сил многочисленные молитвы были для Лу обязательным условием, наравне с собственным храмом и жрецом, так что нам предстояло вновь отправиться в путь, как тем пилигримам. По пути у нас были шансы встретить множество новых лиц, на тех же постоялых дворах и в деревнях, где горюющие вдовы и несчастные сироты не были редкостью.
Я от этого плана был не в восторге, но признал правоту богини. Старик же просто соглашался со всем, что предлагала Лу, заняв очень удобную позицию «подневольного человека». Впрочем, он был жрецом Лу, пока та не лишилась своего последнего храма, так что в какой-то степени он и вправду был человеком подневольным.
– А что, кстати, со старым храмом? Где он вообще? – Вдруг я понял, что никогда не рассматривал вопрос о выкупе и восстановлении старого святилища моей богини. Ну а что, в моем мире, вон, большевики делали из церквей конюшни и амбары, а после развала Советов их обратно превратили в церкви. И всем норм.
Лу только горестно покачала головой.
– Это тут, в Клерии, у побережья, но ничего не выйдет Антон. Они разрушили алтарь и осквернили храм, сделав из него амбар. Я не могу туда вернуться в качестве бога.
Ясно, придется строить новый.
Ну что, как там говорят? Мужчина в своей жизни должен построить дом, посадить дерево и вырастить сына? Или вырастить дерево и заделать сына? Неважно, короче, мой список дел был крайне похож: построить храм, найти жреца и воскресить богиню.
Я только хмыкнул своим мыслям. Прям список дел сверхчеловека. Попадали ли в списки сверхлюдей бухгалтера из Москвы, я задумываться не стал.
Ревизия финансов показала, что у нас скопилось почти 550 серебряных Кло с учетом того, что осталось от сердонского заработка. При переводе на золото получалось, у нас было 18 золотых и 19 серебряных Кло в остатке.
Сумма по местным меркам весьма внушительная. За 20 золотых можно было купить хорошего скакового коня, а смирная спокойная кобылка для неспешных путешествий обойдется в 10–12 золотых монет. Годовой доход целого хозяйства, подлежащее налогообложению, редко превышал 7–8 золотых, а если распродать все под ноль, не оставив материала на посев весной и припасов на зиму – 10–11 золотых монет. Так что за четыре месяца, что я тут пробыл, я уже заработал больше, чем крестьянская семья или деревенский мастер-кузнец зарабатывают за целый год. Если бы со мной работала Лу, я бы смог вытащить из баронского кармана еще на четыре с половиной золотых кло больше, о чем я демонстративно поубивался перед своими товарищами.
Лу чуть было не обиделась, сразу приняв мои стенания на свой счет, да причем так резко отреагировала, что я даже ощутил давление почти забытого ошейника, но очень быстро по моей довольной роже поняла, что я банально ерничаю.
Итак, у нас было девять десятых боевого коня и полная неопределенность впереди. Куда идти было непонятно и пока мы рассматривали маршрут движения в сторону королевского тракта, который пересекал всю Клерию с запада на восток недалеко от морского побережья. От дороги до большой воды было, в самых узких местах, не более полутора десятка лиг. Выйти на королевский тракт мы должны были где-то в районе морского города Пите – столицы Клерии – так что выбор потом стоял за нами: двинуться на запад, в сторону Гоногского Королевства, пересекая большую часть страны, либо же свернуть в столицу и там уже решить, куда двигаться дальше.
Справедливо заметив, что строить планы – только насмешить богов, и эту фразу из моего мира спутники оценили – я объявил об окончании совещания нашей банды.
Большие гуляния были все ближе, и столица баронства преобразилась. Улицы заполонили путешественники, купцы и просто зеваки, а на всех постоялых дворах и в кабаках яблоку было негде упасть. Весь город и прилегающие территории готовились к славной попойке. Празднование должно было начаться в местное воскресенье – здесь просто седьмой день или день Калиты – и продлиться всю неделю. Так что я спешно заканчивал дела по первой амбарной книге, доведя ее почти до идеала. Линию разговора я тоже выбрал, так что был почти уверен, что смогу извернуться и, не вызвав к себе ненужного внимания со стороны того же Михиуса, правильно донести информацию до барона. Обманывать аристократа и покрывать преступников у меня даже мысли не было.
Онг куда-то вышел, видимо найти чего перекусить на обед, так что я остался в архиве один. В этот момент в комнату заглянул один из дружинников Амера Тиббота. Судя по нашивкам на его кожаной броне, нес службу мужчина непосредственно в баронском замке.
– Барон вызывает. С книгой. В замок пропустят, – коротко бросил мне мужчина после того, как взглядом убедился, что я один, и сразу же скрылся за дверью.
Меня пробил холодный пот, а потом дошло, что своим наглым поведением я все же получил аудиенцию, которую хотел.
С другой стороны, это все осложняло. Если раньше я был уверен в том, что просто расскажу барону все как есть, но прикинусь дурачком, то личное общение с Амером Тибботом втягивало меня в трясину местных разборок по самую маковку. Только писчий хвостик будет торчать, за который меня и можно будет попробовать вытянуть.
В благородство Тиббота я особо не верил, так что шансы стать разменной монетой или то, что барон банально забьет на мою судьбу, были намного выше нуля. Я подхватил книгу, над которой прямо сейчас и сидел, бросил на ее место отчетность за следующий год, чтобы Онг ничего не заподозрил, и, спрятав результат своих трудов в складках рубашки, выскользнул из здания управы, как жиром смазанный. Легко, незаметно и бесшумно.
Управа находилась прямо возле стен внутреннего города, так что до ворот было рукой подать. Стараясь слишком сильно не озираться, будто что-то украл или прячу, я проскочил охрану, которая только мазнула по мне взглядом – будто меня тут и не было, хотя обычно всех, кто не жил и работал на территории верхнего города, останавливали на пару слов. Как пограничники моего мира, поинтересоваться целью визита и все такое. В замок я проскользнул все также незаметно, все же барон занимался обучением своих людей и все, кто должен был встретиться мне на пути, были заранее предупреждены.
По пути я снял ментальные барьеры и потянулся мыслями к богине. Лу отозвалась почти сразу же, будто ждала, и проскользнула в мои чертоги разума. Найдя укромный уголок, где меня не заметят хотя бы пару минут, я закрыл глаза, сделал несколько глубоких вдохов и пошел следом за богиней – внутрь себя.
Когда Лу была «в гостях», выглядела она точно так же, как и в реальности. Это в своих чертогах она была величавой богиней, а в моем разуме меня встречала моя спутница и по совместительству поработительница, в такой форме, как я ее знаю.
– Что такое? – Лу немного беспокоилась. Она уже почувствовала мою тревогу, но пока не разобралась по обрывкам последних воспоминаний, что именно произошло. Краткосрочная память вообще фрагментарна.
– Барон вызвал к себе.
– Все будет хорошо.
– Я очень постараюсь, но Лу…
– Да, мы с Илием соберем вещи.
– Постарайся оставаться со мной.
– Ты поймал меня прямо на улице, мне надо уйти и вернуться в дом, – сейчас Лу стояла у какой-нибудь стены истуканом, прямо как я. – Опусти барьеры.
Перед уходом Лу коснулась моей руки и по душе прокатилась волна покоя. Знала же, что мне нужна доза.
О наркотической зависимости к божественной магии Лу времени рассуждать у меня не было. Я отлип от стены ниши, в которую забился, прячась от чужих глаз, и проследовал к главному зданию замка, которое раньше видел только с другой стороны стен.
На входе меня встретили баронские дружинники с такими же нашивками, как недавний гонец в управе, так что я просто покорно пошел за одним из усатых мужиков, который стал моим провожатым.
Кабинет барона не блистал роскошью, хотя был обставлен с определенным вкусом. Конечно, в старых вещах еще торчали уши купеческой кичливости далеких предков Амера Тиббота, но в относительно новых элементах мебели, которые покупались скорее при жизни деда и отца нынешнего барона, чувствовалось уже аристократическое достоинство. Солидную часть кабинета занимал большой рабочий стол из неизвестного мне темного дерева. Столешница была затянута бархатистым сукном, чтобы на нем не скользили бумаги, а мой цепкий глаз-алмаз зацепился за пару застарелых чернильных пятен прямо напротив рабочего места. За этим столом реально работали, а не просто принимали гостей и подданных.
Сам барон сейчас сидел за бумагами на своем месте и только поднял на меня глаза, проверить, кто явился. Когда он убедился, что пришел нужный ему человек, барон, не отрываясь от дел, просто тыкнул мне пером на свободный стул на другой, ближайшей ко мне стороне стола.
Посидели. Помолчали.
Барон разбирался с бумагами, не обращая на меня никакого внимания. Я же сидел на не слишком удобном стуле, теребил амбарную книгу и рассматривал кабинет.
В какой-то момент Тиббот оторвался от письма, видимо, дошел до точки, к которой сможет потом легко вернуться. Я тоже предпочитал доходить до определенных моментов в своей деятельности, не бросая документы посреди предложения, так что очень хорошо понимал эту привычку Амера.
Никаких приветствий, «Ваше Благородие» и поклонов. Это была чисто деловая встреча. Барон четко понимал, на какой отчаянный по нынешним меркам шаг я пошел, когда сыграл в управе грубого дурачка и пялился на него во все глаза. Так что я просто протянул хозяину этих земель готовый отчет за последний хозяйственный год, сложил руки на коленях и стал ждать, пока Тиббот ознакомится с основными цифрами.
– Марк! Дверь закрой и никого не пускай, я занят. Понял? – Барон крикнул своего дружинника, который нес вахту в коридоре.
– Понял, Ваше Благородие.
Дверь захлопнулась, и мы остались одни.
– Семь сотен золотых только за тот год? – Прямо спросил Амер, блеснув глазами.
– Да, Ваше Благородие.
– И ты уверен, что не ошибся?
– Именно, Ваше Благородие. Похожая ситуация была и в Сердоне, но там это были, скорее ошибки писарей.
– А тут?
Я замолчал и задумался. Поторговаться, а потом вывалить на барона все, как я вижу или прикинуться шлангом и тихо слиться из этой истории, отправившись в долгое путешествие с Илием и Лу?
– Ваше Благородие, мне необходимы гарантии.
Я почувствовал, как внутри меня шевельнулось недовольство, исходящее от Лу. Богиня быстро вернулась домой и уже как десять минут была снова со мной, внимательно наблюдая за происходящим изнутри моего разума. Я ее понимал, но в ответ лишь отправил Лу образы безопасности, храма и ее собственный, такой, какой я видел богиню в ее собственных чертогах. Лу утихла, оставшись в роли стороннего наблюдателя, а по мне прокатилась очередная волна покоя, усмиряя сильно бьющееся в тревоге сердце.
Тиббот повел бровью, требуя пояснений.
– Ваше Благородие, в обмен на всю информацию и помощь с моей стороны по данному вопросу, я прошу Вас обеспечить мне и моим товарищам, с которыми я сейчас живу и путешествую, безопасность и Ваше покровительство, – выдал я как на духу.
– Если Вы, конечно, будете столь великодушны и по достоинству оцените мои качества, – добавил я.
Тиббот задумался.
– Это не похоже на вассальную присягу, которая дает мою защиту, Антон. – Намекнул на мою дерзость барон.
– Обстоятельства не позволяют мне дать вам присягу, Ваше Благородие. Я уже связан другими обязательствами. Поэтому я прошу о вашем снисхождении и покровительстве счетоводу, который опасается за свою жизнь, – ответил я прямо.
По поводу других обязательств даже лгать не пришлось – я был связан с Лу и любые клятвы и вассальные присяги меркли перед моим долгом богине.
Наличие других клятв частично оправдывало меня в глазах барона, так что он просто согласно кивнул, принимая мои объяснения.
– А если я прикажу затащить тебя в подвал и узнать все с помощью тисков и железа?
Такой вариант я почему-то не рассматривал. Проведя столько времени, разбираясь с хозяйством барона, я как-то привык о нем думать, как о деловом человеке, а не средневековом феодале, коим он являлся в том числе. Упоминать, что за мной сразу же придет моя богиня-менталист с мечом наперевес, я не стал, хотя и подумал.
Барон же продолжал размышлять над моей просьбой. В итоге он сдался и просто махнул на меня рукой.
– Сегодня переберетесь в замок, поселю с прислугой.
Я склонился в благодарном полупоклоне, исполнить который, сидя на стуле, было задачей, мягко говоря, нетривиальной, но я справился.
– А теперь рассказывай.
Я поведал барону, все, что знал о проводимых махинациях с его оброком. Упомянул, что отчетность по налогам реальными деньгами сходится до последнего кло, а вот в натуральном оброке происходит всякое-разное.
– Так это получается, что у меня воруют припасы и товары? – Сделал простой и очевидный вывод барон.
По виду Амера Тиббота было видно, что результатами он был немного разочарован, и жалел о потраченном на меня времени.
– И да, и нет, Ваше Благородие, – я перехватил инициативу. – Дело в документах и как воруют. По сути, тягает не кто-то один и даже не группа ваших подданных, а создана целая сеть сбыта мимо вашей казны.
– Поясни.
– Все дело в отчетности и закупочных ценах. Недостачу, которую я выявил в ваших отчетах, невозможно обнаружить без купеческих грамот и чеков, которыми сопровождается любая крупная сделка по продаже оброка. И вот по этим чекам, если соотнести цифры, и начинается странное.
Я попросил жестом разрешения подойти на сторону барона и он только махнул рукой, мол, делай, что хочешь. Я склонился над амбарной книгой рядом с аристократом и стал листать страницы отчета.
– Когда все спутано и бессистемно, заметить пропажу практически невозможно, особенно, на такие суммы. Простите меня, Ваше Благородие, но в вашем архиве, бардак. Хотя, я думаю, так повсюду.
Барон согласно кивнул. Систематизация записей по такому количеству позиций, когда используются, в основном, массивные навощенные дощечки, было делом непростым.
– Смотрите тут, – тыкнул я пальцем в одну из выделенных строк. – Продажа зерна столичному купцу. Официально внесенная в табличку цена – пять серебра и три кло за мешок. Таких сделок было четыре, все на одинаковое количество мешков, по тридцать штук. Во всех чеках, которые выписал купец для управы, фигурирует стоимость в пять серебра и три кло за мешок. Операций купли-продажи было проведено четыре, в амбарной книге они все идут по одной цене, но один из чеков, последний, был на пять серебра и пятнадцать кло за мешок. В итоге кто-то положил в свой карман 12 серебряных монет.
Барон внимательно слушал.
Но ты показываешь недоимок почти на семь сотен золотых.
Я согласно кивнул.
– Да, если смотреть на отдельную операцию, то кажется, что это просто ошибка. Ну что такое десятка на фоне вашего оборота за весь год? Пара кувшинов вина. Но такое происходит во всем, что касается натурального оброка. Тут пара медных кло, тут на усыхание яблок списали одну телегу из полусотни, что пригнали на амбары крестьяне, там завысили стоимость работ мастера, что отрабатывал барщину, а разницу изъяли.
До Тиббота стал доходить масштаб бедствия.
– Эта сеть запустила свои когти во все, что касается натурального хозяйства. Если налоги собираются монетой – все хорошо, все идеально. Потому что проверить легко. Но как только появляется посредник и какая-нибудь договорная операция, нет-нет, где-то потеряется. В итоге вы теряете почти шесть сотых вашего валового продукта.
– Валового продукта?
– У вас воруют примерно одну семнадцатую того, что зарабатывает все баронство. Это почти половина королевской десятины, которую вы платите сами.
– Каждый год? Что по другим записям.
– Каждый год, Ваше Благородие. Цифры немного разнятся, потому что урожаи разные, как и возможность украсть есть не всегда. Очень многие операции чистые. Но воруют каждый год, и, я думаю, уже давно.
– В один день такое не провернуть. Это строилось десятилетиями, – согласился Амер.
– Именно поэтому я и попросил вашей защиты, Ваше Благородие, – я легонько, с чувством собственного достоинства, поклонился.
Барон крепко задумался.
– Ты говоришь, что из денег не воруют. Если я переведу все на монету и перестану брать продуктами?
– Вы сами знаете, что это парализует все хозяйство баронства. Слишком многое перерабатывается вашими крепостными, плюс заказы на мастеров Трейла и других умельцев тоже относятся к натуральному оброку, Ваше Благородие, – возразил я.
Ситуация выглядела крайне и крайне печально. Чтобы уничтожить это многоголовую гидру, надо было найти одновременно всех основных участников схемы внутри административной вертикали баронства, которую Амер с таким тщанием выстраивал всю свою жизнь. И только потом надо начинать рубить головы. Масштаб же проблемы был таким, что в кражах мог быть замешан кто угодно или вообще, все сразу: от мытарей до главы дружины барона. Полностью верить Тиббот мог только самому себе, потому что именно его обносили ушлые подданные, ну и на три четверти мне – потому что я все это вскрыл.
Сын барона сейчас был на учебе в Пите, прожигая отцовские денежки на девиц и вино, я уверен, что именно так протекает учеба в этом мире. Других наследников у барона не было. Так что при самом мрачном раскладе, если крутить тумблер с надписью «паранойя» в крайнее правое положение до отметки «максимум», это вообще могла быть одна большая подстава.
