Текст книги "Смерть Созданиям Сумрака: Расцвет (СИ)"
Автор книги: Александр Вольт
Соавторы: Ричард Рубин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)
Даже лучше, чем секс?
Ну ты че.
Ох, прости. Совсем забыл. В СССР секса нет, а есть любовь.
Очень хорошо, что это вспомнил. Вовремя. Потому что именно с любовью Катерина смотрела на участок стены, прикрытый полотнищем. В прошлой жизни кусок этот наверняка служил занавеской, но сейчас его приспособили под некое подобие ширмы. Щелкнул выключатель, и из ламп на штативах по периметру полился свет. И уж сейчас энергию никто не берег. Свет был желтый, яркий, как от прожектора.
Катерина раздвинула ширму, и мы с Софой наконец увидели этот арт-объект.
На стене красовалась мозаика… или фреска. Я не разбираюсь в этом ни хрена, поэтому точнее сказать не могу. Не наскальная живопись – это точно.
Два человека, стоящие плечом к плечу. Женщина и мужчина. Она поджарая, светловолосая и голубоглазая… если, конечно, краски не выцвели. Отставив правую руку, женщина согнула ее в локте. Левую держала перед грудью. Большой и указательный палец сложены в кольцо, словно говоря «все окей». И действительно было окей – в получившемся кольце светился яркий синий огонек. То ли у художника мастерство такое в светотени, цветопередаче и прочих мудреных штуках, то ли магия остаточная была какая-то. Но я готов был хату поставить на то, что огонек этот мерцал.
Возле женщины стоял мужик. Мускулистый. Крепко сложен. Коричневые волосы слегка вьются. Костюм на нем странный, похож на наши экспериментальные экзоскелеты, только еще более удобный. Правда, лица я так и не увидел. По нему будто бы кувалдой со всего размаху приложились.
На этом, кстати, неведомый вандал не остановился. Снизу под мозаикой обнаружилась подпись, которой тоже досталось. Ее пытались отколупать, сцарапать чем-то острым и даже частично преуспели. Но кое-что все же можно разобрать… только присмотреться чуть-чуть.
Давайте, мои новые глаза. Проявите себя. Зря я, что ль, в детстве чернику килограммами жрал.
Допустим, жрал ты заменитель черники, идентичный натуральному, по цене девяносто копеек за кило, и потом… какое отношение твои странные вкусовые пристрастия из детства имеют к апгрейду?
Я прищурился.
…вазовский.
19... год
Стефан Ламберт и Эльза Рокоссовская
Рокоссовская? Знакомая фамилия. я определенно ее слышал. Звучная такая, пафосная, потому и запомнилось хорошо. А где запомнилось, не знаю. Хоть режьте – не могу вспомнить. Может, у Софки спросить? Она ж тут вроде шарит за семейные… древа? Деревья?
Я повернулся к ней, открыл рот… и осекся.
София стояла как вкопанная. Во все глаза она смотрела на изображение женщины. Губы ее, тонкие, без единой кровинки, повторяли одно слово. Слово, которое знакомо любому жителю нашего такого большого и такого маленького земного шара.
Мама
По щеке у Софы поползла прозрачная дорожка. Так, надо бы немножко фокус сбить, не то сейчас начнется сцена. А я сцен не люблю. Всегда теряюсь, сам начинаю нервничать и не знаю, как действовать.
Старым дедовским способом. На пол прыгай и под стол, чтоб взрывной волной не накрыло.
– Что она показывает? – спросил я.
– Заклинание, – отозвалась Софа тихо. Голос у нее был сдавленный и чуть дрожащий, – сильное очень.
Она выставила правую руку перед собой и выпрямилась. Точно сымитировала позу на картине. Между ее пальцами тоже зажегся шарик. Бело-синий и холодный.
– Представь, что этот шарик – это стрела.
– Так, – сказал я.
– А это, – Софа кивнула на руку перед собой, – мой лук. Такое заклинание не всякий применить отважится – оно много сил из мага выпивает, и если не рассчитать, сам понимаешь…
Я понимал, конечно. Неспроста же человечество придумало ироничный вопрос “а не много ли ты на себя берешь?”. Риск – это дело благородное, но не самое умное. Это если смотреть с точки зрения прагматики. Очень скучной точки зрения.
– В умелых руках оно горы может свернуть. Не свернуть, конечно, а п-пробить. Я лично троих знала, кто его использовал.
Тут в голосе Софы появилась злость, которой я прежде не слышал. В мирное время, по крайней мере.
– Выучить выучили, а применять так и не научились, – в сердцах выплюнула она, – обоих и схоронила. Третьей была моя бабушка, но она ни разу не показывала, как с ним управляться. Силы, мол, не те уже. А вот мама могла. Она… она была настолько сильной, что для нее это Плетение было обычным делом. Одним из множества вариантов.
Софа умолкла и склонила голову. Шарик тоже потух и растаял в воздухе, оставив после себя свежий след и запах озона. Как после хорошей грозы.
Судя по сырости у Софы под носом, следует как минимум ожидать выпадения осадков.
Я поморщился. Ни к чему портить такой личный момент.
Двое с фрески смотрели на нас равнодушно. Я чувствовал, как с каждой секундой нарастает неловкость. Надо бы сказать что-нибудь – утешить, поддержать по-дружески. Но что я скажу? Что сожалею насчет ее матери? Она ж прекрасно поймет, что ни черта я не сожалею, раз только узнал о ее существовании. Ничего хорошего не получится, фальшак один наигранный.
Выручила меня Катерина.
– Пророчество гласит, что однажды на наши земли снова ступят эти двое, – она указала рукой на мозаику, – и своей объединенной силой повернут все вспять. Назад, к былым дням. Когда солнце было желто-оранжевым, луна белой, а небо – голубым. Когда люди не боялись ночи и когда… не было упырей.
Оконцовку фразы она произнесла так тихо, что даже с моим слухом пришлось читать по губам.
Рациональная часть меня сказала бы, что это бред, детские сказочки, которыми пичкают детей и легковерных дурачков. Что никаких пророчеств не существует и не может существовать. Что Нострадамус, самый известный из пророков, на самом деле был врач, а стихи сочинял просто по кайфу. А та слепая бабка из Болгарии вообще никакими дарами не обладала – ее на информснабжении держало местное КГБ, вот и все прозрение.
Но сейчас рациональная часть меня молчала. Силилась что-то сказать, но когда я переводил взгляд с фрески на Софу и обратно, она замолкала как сигнал с буржуазной радиостанции под глушилкой. Даже самый придирчивый театральный худрук не сказал бы, что Софа лжет. Таких умелых актрис не бывает.
Не говоря уже о том, что ты птица не такого высокого полета, чтоб ради тебя схематозы проворачивать.
– ВИКТОР, ПОДНИМИТЕ РУКУ И НАСТАВЬТЕ НА ИЗОБРАЖЕНИЕ.
Все еще пребывая в мыслях, я подчинился.. Зеленые лучи пробежались по фреске сверху вниз.
– ХМ. ИНТЕРЕСНО.
Признаюсь честно, такой задумчивости в электронном бубнеже БАСКО я раньше не слыхал. До этого тон у него был один. Едкий и противный, с оттенком собственного превосходства. А тут хоть на человека похож стал.
– Что? – отозвался я.
– ПРОТОТИП «У.Д.А.Р.» (УБИЙСТВЕННЫЙ ДРОБИТЕЛЬ АДСКИХ РЫЛ)…
Я прыснул со смеху.
– Что, блядь?
– ВЫРАЖАЯСЬ СЛОВАМИ СОВЕТСКОГО ПОЭТА-ДИССИДЕНТА ИОСИФА БРОДСКОГО “Я НЕ БЛЯДЬ, А КРАНОВЩИЦА”. ВАШ ОТЕЦ ОБЛАДАЛ НЕДЮЖИННЫМ ЧУВСТВОМ ЮМОРА И СКЛОННОСТЬЮ К СОСТАВЛЕНИЮ АББРЕВИАТУР. ТЕПЕРЬ К ДЕЛУ. ПРОТОТИП «У.Д.А.Р.». БЫЛ СОЗДАН В КАЧЕСТВЕ ЭКСПЕРИМЕНТА ДЛЯ БОРЬБЫ С ПОРОЖДЕНИЯМИ НОЧИ. ПЕРВЫЙ ОПЫТНЫЙ ОБРАЗЕЦ БЫЛ ВЫПУЩЕН НЕЗАДОЛГО ДО ИСЧЕЗНОВЕНИЯ ВАШЕГО ОТЦА. ОДНАКО ДОКУМЕНТАЛЬНЫХ СВИДЕТЕЛЬСТВ ЕГО ИСПЫТАНИЙ НЕ СОХРАНИЛОСЬ.
– Так вот же они, свидетельства эти. – ткнул я пальцем в стену. – Тот, кто художества на стенку выложил, их и запечатлел.
– ВИКТОР, ОТ УРОВНЯ ВАШЕЙ СМЕКАЛКИ МОЙ ПУЛЬС ПОВЫШАЕТСЯ. А ВЕДЬ У МЕНЯ ДАЖЕ НЕТ СЕРДЦА.
– Спасибо.
– НЕ ЗА ЧТО. ПОДЫТОЖУ, СТОИТ ПРЕДПОЛОЖИТЬ, ЧТО ИСПЫТАНИЯ ПРОШЛИ УСПЕШНО. РАЗ КТО-ТО СЧЕЛ ИХ ДОСТОЙНЫМИ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ИЗОБРАЖЕНИЯ,
– Эта хреновина всегда так много и заумно разговаривает? – поинтересовалась Катерина задумчиво.
– Да, – одновременно ответили мы с Софой.
– ЕСЛИ ВАС НЕ УСТРАИВАЕТ МОЯ МАНЕРА РЕЧИ, ОСМЕЛЮСЬ ПРЕДЛОЖИТЬ ДВА ВОЗМОЖНЫХ ВЫХОДА, – занудел БАСКО, – ВЫ МОЖЕТЕ НАПРАВИТЬ ЖАЛОБУ ПРОИЗВОДИТЕЛЮ ПО АДРЕСУ, УКАЗАННОМУ НА ЦЕНТРАЛЬНОМ КОРПУСЕ. ИЛИ ЖЕ ОБРАТИТЬСЯ ЗА УСЛУГАМИ ДРУГОГО АССИСТЕНТА, ЕСЛИ, КОНЕЧНО, СМОЖЕТЕ ЕГО ОТЫСКАТЬ. Я ПОДОЖДУ.
Дамы и господа, друзья и соседи, люди добрые, посмотрите – у нас тут обиженка нарисовалась. Раньше во дворе говорили, что на таких как он, воду возят. Но на БАСКО где сядешь, там и вокзал. Поэтому я вообще решил на него внимания не обращать.
– Что это за парочка?
Катерина неодобрительно покосилась на меня.
– Это вам не парочка.. Опытные, волевые, смекалистые. Безжалостные к упырям и милосердные к народу. Старшие говорили, что воинов, подобных им, наш мир еще не видывал и вряд ли когда-нибудь увидит.
Ну конечно. Типичное брюзжание на тему “раньше было лучше”. Тема извечная, на самом деле, потому что рано или поздно любой приходит в точку, из которой трава в прошлом кажется зеленее, ситро в автомате слаще, а зарплата больше.
А при Вожде у меня х…кхм… кол стоял!
– Что с ними стало? – взволнованно спросила Софа.
А ты бы не волновался, если б про судьбу матери спрашивал?
Я вздохнул. На душе сделалось горько и мерзко. За всей этой фантастической кутерьмой с упырями я совсем забыл, что по сути, маму-то покинул. Она у меня, конечно, дама пробивная, но все равно. Сначала муж неведомо где пропал, а потом еще и сын с работы не вернулся. Готов поставить хату на то, что когда она заявила куда надо после моей пропажи, через некоторое время в квартиру пожаловал неприметный мужичок в штатском. И настоятельно порекомендовал поменьше возмущаться.
Маман у меня пробивная, это да. Но и благоразумная. Некоторых мужичков в штатском стоит послушать.
А я пока стоял перед фреской, смотрел в светлые глаза неведомой магички и тоже слушал. Катькину болтовню.
– Никто не знает, – отвечала она тем временем. Воины исчезли, а куда – можно только гадать. Одни говорят, что их убили, а тела замуровали в стену из заговоренного кирпича. Другие – что воины исчезли во время очищающего обряда, кто-то из послушников ошибся в чтении заклятия. Наконец, некоторые считают, что они и по сей день бьются с Вождем в главной палате его скорбной обители.
Ох ты ж как живописно-то. И драматично. Как будто Катя былину рассказывает или русскую народную сказку. Ту самую, где баба-яга с Кощеем раз на раз бились тридцать лет и три года.
Фактами этот рассказ подкреплялся, кстати, точно так же, как и сказки. То есть никак. Однако Софа принимала их на веру. Я это понимал по ее взгляду. Столько надежды в нем было. Надежды и страха.
– Они что, поперлись к нему в Столицу? – воскликнула моя спутница.
Парочка юных сектантов вздрогнула и шарахнулась в стороны. Один натолкнулся на тяжелый конторский ящик и уронил с него кипу пожелтевших бумаг. Ввысь взметнулись клубы серой пыли, и мне отчаянно захотелось чихнуть. Лучше бы они с таким усердием не коридоры вылизывали, а комнаты, в которых важные вещи хранятся. А то здесь разве что мусор из помойного ведра ровным слоем рассыпать осталось.
– Не поперлись! – Катерина подняла указательный палец. – Они прорубились сквозь полчища тварей и пришли прямо к стенам замка, после чего все, кто шел следом – потеряли их из виду. Это подорвало боевой дух. Кто-то сразу бежал, потеряв волю, кого-то убили, некоторых схватили в плен, и эта участь была хуже смерти. Так или иначе, в тот день и час отряд Ламбертов перестал существовать. Нашлись, конечно, те, кто пожелал подхватить упавшее знамя, но одного желания мало. Сил им не хватило, а потому охранка уничтожила все ячейки.
Она склонила голову.
– Но веру сломить им не под силу. Весть о том, что рано или поздно Ламберт вернется, чтобы довершить начатое, передавалась из уст в уста. И когда мы наткнулись на это место, то и сами утратили последние сомнения. А потом появились вы. Те, кого отметила судьба. Те, о ком говорило пророчество.
Почему меня так передергивало от этого слова – тяжело сказать. Но каждый раз, как я его слышал, аж морду скручивало.
– Это, конечно, все крайне занимательно, – сказал я. Отчаянно надеялся, что не выгляжу сейчас последним скептиком. – но ты что-то говорила про записи. Что там? Тетради, дневники?
Катерина указала на дверь.
– Идемте, это рядом.
Она быстрым шагом вышла в коридор. Я было последовал за ней, но остановился. Софа все так же неотрывно глядела на фреску. Как будто хотела, чтоб каждая капелька краски, каждая щербинка на камне навсегда остались в памяти.
Я ее понимал. Конечно, понимал. Это место пробудило в ней такую тоску, которой она при мне раньше выхода не давала. Может, только в глухой ночи, когда я храпел воронкой кверху, и позволяла дать волю чувствам, но в остальное время застегивалась на все пуговицы. А сейчас пуговицы вырвали с мясом.
Но она сама говорила мне, что мешкать мы не можем.
– Софа, – мягко сказал я и потянул ее за рукав.
Она, конечно, пошла за мной. Но несколько раз бросила взгляд на фреску через плечо.
Обидно, что телефона при себе нет. Я бы ей на память хоть всю галерею снимками забил. Не жалко было бы.
Таинственное хранилище всей накопленной мудрости нашлось буквально в соседней комнате. Катерина деловито открыла дверь и щелкнула выключателем. Под потолком зажглась одинокая лампочка без абажура.
А откуда тут вообще электричество, не желаешь полюбопытствовать?
Ну не сами же они его провели. Наверняка выезжают на том, что оставили прежние хозяева этого места.
Кабинет оказался на самом деле совмещенным со спальней – у стены притулились кровать и массивная тумба. Кроме них, мебели в комнате было не очень и много. Я почему-то ожидал еще один завал бумажный, но ошибся. Строгий письменный стол, кресло… и здоровенный, металлический сундук. С кодовым замком. Из интерьера комнаты он выделялся как студент из Уганды в Новосибирском политехе.
У меня даже руки зачесались. Потрясающий агрегат.
– Не пробовали его вскрыть? – сразу спросил я.
– Нет. Не решились трогать столь важную вещь. С реликвиями обращаться нужно бережно.
А по вашему архиву ребятки, так и не скажешь. Там сам черт открытый перелом обоих ног заработать способен. Аж копыта отвалятся.
– Мы можем осмотреться?
Катя слегка замялась.
– Да, конечно.
Я прошелся по комнате. Сразу же очень пожалел, что при себе нет пылесоса или хотя бы влажной тряпки. Интересно, а у БАСКО нет соответствующего режима? Он же вроде как многофункциональный, вдруг и с бытовыми штуками помочь способен. Иначе я себе даже с моим проапгрейженными организмом астму наживу.
– Эй, БАСКО! – шепнул я.
– СЛУШАЮ ВАС.
– Не мог бы ты здесь прибрать, что ли? Пылищи столько, что матерную поэму написать можно.
– И КАК Я, ПО-ВАШЕМУ, ЭТО ОСУЩЕСТВЛЮ? ПРИЗРАЧНЫЙ ВЕНИК ИЗ МОЛЕКУЛ КИСЛОРОДА СОТВОРЮ?
Кажется, опять обидки пошли. Наверняка он считает ниже своего достоинства заниматься мелочами вроде поддержания чистоты. Вот и видна сразу разница в менталитете на таких примерах. Тому, кто привык в труде жить, убраться не западло.
У него вообще менталитета нет. Только единички да нолики.
– Ну сделал же как-то ту штуку, глушилку, – развел я руками, – которая для медитации.
На несколько секунд БАСКО примолк, а потом сообщил.
– ХМ. ЕСЛИ ЖЕЛАЕТЕ, ВИКТОР, Я МОГУ ОТКЛЮЧИТЬ ВАМ ЗРИТЕЛЬНЫЙ ЦЕНТР НА ВРЕМЯ, И ВЫ СО СТОПРОЦЕНТНОЙ ВЕРОЯТНОСТЬЮ ПЕРЕСТАНЕТЕ ОБРАЩАТЬ ВНИМАНИЕ НА НЕДОСТАТОЧНЫЙ УРОВЕНЬ ЧИСТОТЫ В ПОМЕЩЕНИИ.
А я ведь знал, чувствовал, что ничего другого от этого мудилы и ждать не стоит.
– Спасибо, воздержусь, – проворчал я и продолжил рассматривать помещение.
Тем более, что пара любопытных штук даже помимо сундука в кабинете нашлась. На стенах висели деревянные доски, к которым на кнопки были прикреплены вырезки из газет:
«СКОТОВОДЧЕСКИЙ УЖАС. ДИРИЖАБЛЬ УПАЛ В СТАДО КОРОВ»
«АП, И В ОБРУЧ ГОРЯЩИЙ ЛЕТЯТ. ПОЖАР НА ЗАВОДЕ ИСКУСТВЕННЫХ КОШЕК»
«ОБСИДИАНОВОЕ ЧУДО: УЧЕНЫЕ СОЗДАЛИ ЧЕРНЫЙ ТОЛЧОК СМЕРТИ»
«ШИШКИ-ТЕЛЕПАТЫ ИЛИ ГОЛОС ОВОЩЕЙ? ОКРУГ Н. СТРАДАЕТ ОТ ПОВЫСИВШЕГОСЯ ПРОЦЕНТА СУМАСШЕДШИХ НА ЛЕСОПОВАЛЕ И ПОЛЯХ».
– Ну и бредятина. Видела? – обратился я к Софе, – Такой отборной “желтухи” даже в самых копеечных сортирных листках не печатают. Во времена-то были!
– Никакая это не желтуха, – возразила Катя, – а все правда. До последней буковки.
Вот тут я уже своего недоверия скрыть не сумел.
– Да ладно заливать-то!
Катя нахмурила густые брови.
– Что заливать? При себе у меня только фляжка походная. Она старая, но крепкая вроде, не протекает. Не понимаю тебя.
– Я тоже не понимаю иногда, – призналась Софа, – он со странностями парень, но это ничего.
Я скривился. Ну вас обеих к черту, тоже мне, барышни-крестьянки неразумные.
– Ладно, проехали.
– Куда? – встревожилась Катерина.
– Мы на месте вроде стоим, Витя, ты чего? – добавила Софа.
Честное слово, мне уже не молоко за мои физические и мысленные усилия должны давать, а целый продуктовый заказ. Чтоб я стресс заедал и тоску.
– Раз. – Катерина загнула палец. – Дирижабль действительно падал – я это знаю, потому что отец моей подруги ездил туда завалы разбирать – своими силами местные не справлялись. Потом после этого и пришел указ вообще на дирижаблях больше не летать. Столько людей без работы осталось!
Вот опять аргумент в пользу прогресса. Нынче у нас безработица меньше одного процента, так что бюро по трудоустройству не расформировывают только потому, что и в них тоже кто-то рабоать должен.
– Ладно, в это поверю, но… кому, нахрен, нужны искусственные кошки?
– А что в них плохого? Абсолютно такие же, как и обычные, только поить-кормить не надо и соплями не обвесишься, аллергии никакой.
– Бред, – снова повторил я
А вампиры не бред? Обновление организма, которое тебе провели – не бред? Плетение Софии – не бред?
Да все это бред. Вполне возможно, что я просто башку себе раскроил и теперь лежу там в Сашкиной лаборатории, истекаю кровью и предсмертное видение смотрю. Очень затяжное. Может, сейчас на самом деле прошло секунд пятнадцать.
Нет. Не буду себя в гроб загонять раньше времени. Тут и так дохрена желающих это сделать.
На столе обнаружилась пухлая книжка. Я взял ее, бегло перелистал и почувствовал… что-то странное. Вроде бы французы это называют “дежа вю”. Почерк очень напоминал отцовский. Я давно его не видел, конечно, но под ребрами аж засвербило. Папкин это почерк. Округлый такой, очень… основательный. Дневник был странный; хаотичный, все вразнобой. Без литра пива не разберешься. На одной странице могли соседствовать рецепт курицы в духовке и какая-нибудь квантовая формула.
Ну так папа-то наверняка разбирался в своих записях. А для чужого прочтения они и не предназначены. Невежливо чужие дневники читать, знаешь ли.
Я не то чтобы устыдился, но читать больше не стал. Все равно не разберу сейчас ничего толком. Тем более, меня ждет…
Сундук стоял, молчаливый и блестящий. Он, черт возьми, смотрел на меня. Подмигивал бликами от лампочки на крышке. Словно говорил “Ну-ка, Витек, давай силами померяемся”.
– Ладно, померяемся, уговорил. – сказал я и направился к сундуку. Присел возле него на корточки и потянулся к кодовому замку. – Что же ты прячешь, чумадан?
Как только мои руки коснулись холодного металла, в ушах раздался пронзительный писк. Я поморщился и попытался сосредоточиться, но монотонное “иииииииии” не давало собрать мысли в кучу. Вот щас бы не помешала глушилка от БАСКО. И с чего это вдруг нахлынуло так? Даже перед глазами все плывет…
Наверное, последствия той самой недавней операции по внедрению МОЩИ в мой организм.
Картинка обрела четкость, а вместо писка появился голос Софы.
– Как ты это сделал?
– Что «сделал»? – озадаченно спросил я.
– Вскрыл замок.
Я с недоумением уставился на сундук. Присмотрелся к цифрам в замке и узнал их сразу, потому что видел много, много раз.
Дата моего рождения.
Глава 17
“А ларчик просто открывался” – всплыло в голове выражение из далекого прошлого. Крылов Иван Андреич, русский баснописец и завсегдатай школьной программы для младших классов. Интересно, а про наши с Софкой нынешние похождения тоже можно книжку сложить? Пророчество вон придумали же. А это тоже в своем роде произведение.
Хотя я по книжкам не очень. У нас при заводе действует с недавних пор кружок книгочеев, но желающих там заниматься негусто. Четыре человека за несколько месяцев всего набралось, да и те девки: Сашка из чертежного, младший повар Настюха, Юлька-библиотекарь и еще одна краля, из Риги командированная. Имя такое звучное, на М…
Не такое, впрочем, звучное, как у Софкиной матери. Которая на пару с моим батей оставили нам тут привет из прошлого. И подсказывает мне чуйка, что разгадывать всю суть этого послания нам долго придется. Не день и не два. Поэтому не буду в долгий ящик откладывать. Уже успел понять, что тут в ящик и сыграть можно, если клювом щелкать и мышей не ловить. Летучих, хех.
Я откинул тяжелую крышку сундука и уставился на его содержимое во все глаза. На первый взгляд оно разочаровало. На второй и третий – тоже. Батя все-таки был большой оригинал, мне с ним в этом плане чертовски повезло. Такой огромный короб, а содержимого пшик. В недрах сундука на тряпице лежали два предмета. Довольно мелких, поэтому рассмотреть их в подробностях было сложно – света тусклой лампочки под потолком не хватало.
Что ж, придется нарушить вечный покой этих вещей. Надеюсь, никто не обидится. Все-таки они по праву мои. Я засучил рукава и запустил руки в черный зев сундука. Нашарил тряпицу и вытянул ее наружу.
– Что там? – поинтересовалась Софа и заглянула мне через плечо.
– Щас узнаем, – пояснил я и направился к кровати.
Пыли в комнате столько, что можно целую матерную поэму десятипальцевым методом написать, но сейчас меня это не волновало. На кортах важные вещички исследовать не будешь, тут точность нужна. Я не то чтобы очень хорош в таких делах – тяжелым инструментом орудовать сподручнее, но общие принципы знаю.
Устроившись поудобнее, я внимательно рассмотрел то, что достал из сундука. Изнутри любопытство аж распирало; и что ж там такого, что прятать понадобилось аж под кодовый замок? Секреты мироздания? Рецепт вечного счастья? Ключ к долголетию коммунизма? Или, наконец, переписанная у коллеги эротика? Это, между прочим, не шутка. Лично знаю нескольких товарищей на заводе. Они когда в заграничные командировки катаются, попадают в зону свободного интернета – не везде может дотянуться великий советский файрволл. А так как среди них все люди предприимчивые, они этой свободой на всю катушку пользуются. И в итоге надувает нам через этот канал связи… всякого-разного. Спецслужбисты должны бы по идее таких ребят щемить, но они ж тоже люди, любят запрещенный контент.
Про контент я не просто так подумал. Одним из предметов оказалась флэшка. Вполне обычная, в серебристом корпусе. Спереди у нее значилась потертая надпись “256 гб”. Паршиво, подумал я. Слишком большой объем, такие накопители из строя выходят быстро. Разве что мне очень повезет…
Стоп, Витя. Нечего забегать вперед. Тебе очень повезет, если ты вообще сможешь эту штуку воспроизвести. Все ж как ни крути, а для здешнего мира эти технологии почти инопланетные.
Так, а БАСКУНЧАК мне на что? Пусть отрабатывает свой виртуальный хлеб, а не сидит дармоедом!
– Слышь, БАСКО… – начал я.
Маленький экранчик на запястье тотчас же засветился мягким зеленоватым сиянием.
– ОДНИМ ИЗ ВОЗМОЖНЫХ ВАРИАНТОВ ОТВЕТА НА ВАШЕ ОБРАЩЕНИЕ, ВИКТОР, В МОЕЙ БАЗЕ ЗНАЧИТСЯ “В ПОЛЕ ССЫШЬ”. НЕСКОЛЬКО ВУЛЬГАРНО, НО СЕЙЧАС Я СКЛОНЕН К НЕМУ ПРИБЕГНУТЬ.
– Не ворчи и не словоблудствуй мне тут, – осадил я его, – лучше ответь, знакома ли тебе такая штука?
Черт знает, каким образом БАСКО воспринимает мир вокруг. Но раз как-то воспринимает, то у него точно есть камеры там всякие, датчики. Или он по-тихому имплант ввернул мне в мозг, пока я спал. На всякий случай я повертел флэшку перед экранчиком. Софа все так же нависала над моим плечом, как товарищ майор над неблагонадежным элементом. Вот настырная деваха, конечно. Никакого понятия о личных границах! Хотя, признаться честно, я бы может, и не прочь тоже их нарушить, только при других обстоятельствах.
Остальные тоже на нас пырились во все глаза. Во главе с Катериной. Но после того, как я открыл сундук, держаться они стали на почтительном отдалении. Толклись в дверях, как очередь в поликлинику, которой “мне только спросить”. Но зато взглядами спину мне буквально жгло.
БАСКО не отвечал долго, секунд тридцать, и я уж было успел подумать, что электронный болван на свои обязанности положил болт. Но тут экранчик несколько раз мигнул, как при перезагрузке. По нему медленно поползли строчки текста. Я невольно улыбнулся. Ну чисто “Звездные Войны”. Новая, мать ее, надежда.
– ВЫ ДЕРЖИТЕ В РУКАХ МОДИФИЦИРОВАННЫЙ ФЛЭШ-НАКОПИТЕЛЬ, ВИКТОР. МОДЕЛЬ “СП-УЛЬТРА”. ПРОИЗВОДИТЕЛЬ – ЛЕНИНГРАДСКИЙ ЗАВОД ПОЛУПРОВОДНИКОВЫХ УСТРОЙСТВ, ЛЕНИНГРАДСКАЯ ОБЛАСТЬ, ГОРОД ВЫБОРГ. ТИП ФЛЭШ-ПАМЯТИ – TLC. ОБЪЕМ – ДЕВЯТНАДЦАТЬ ЦЕЛЫХ, ПЯТЬДЕСЯТ ТРИ СОТЫХ ТЕРАБАЙТА. ИЗ НИХ СВОБОДНЫХ ДЕВЯТЬСОТ ШЕСТЬДЕСЯТ ГИГАБАЙТ.
– Погоди, – не понял я, – какие девятнадцать терабайт. Здесь же на ней написано “двести пятьдесят шесть гигов”, не?
– ПОД ЗАБОРОМ ТОЖЕ НАПИСАНО, А ПОД НЕКОТОРЫМИ ЕЩЕ И НАКАКАНО.
Вот повезло-то. Дамы и господа, у нас тут сатирик настоящий, юморист! Скорее дайте ему народного артиста Советского Союза и в первое отделение поставьте, сразу после исполнения гимна. Это будет фурор, чесслово.
– …ПО ЭТОЙ ПРИЧИНЕ Я И УПОМЯНУЛ, ЧТО НАКОПИТЕЛЬ МОДИФИЦИРОВАННЫЙ, – продолжал занудствовать БАСКО, – НАЗВАТЬ ТОЧНУЮ ДАТУ ИЗГОТОВЛЕНИЯ НЕ ПРЕДСТАВЛЯЕТСЯ ВОЗМОЖНЫМ, ХОТЯ, ЕСЛИ ПОТРЕБУЕТСЯ, Я МОГУ ОПРЕДЕЛИТЬ ВОЗМОЖНЫЙ ДИАПАЗОН.
Я это предположение отмел сразу. Его и так уже в сторону от нужной инфы повело.
– Не требуется, – рубанул я, – ты вот что лучше скажи. Мы можем посмотреть, что там внутри?
– МОЖЕМ, РАЗУМЕЕТСЯ, – отозвался БАСКО, – ОДНАКО Я БЫ НЕ СОВЕТОВАЛ ЭТОГО ДЕЛАТЬ. ДЛЯ ОЗНАКОМЛЕНИЯ С ВНУТРЕННИМ УСТРОЙСТВОМ НЕИЗБЕЖНО ПРИДЕТСЯ НАРУШИТЬ ЦЕЛОСТНОСТЬ КОРПУСА.
Я сжал зубы. К голове прилила кровь, тихим “тук-тук-тук” она отдавалась в висках. Издеваться он вздумал, что ли? Если так, то выбрал для этого совсем не то время!
– Вот честно, – сказал я самым спокойным тоном, на который в эту минуту был способен, – от всего сердца моего говорю тебе, что на внутреннее устройство этой херни я срать хотел. Меня интересует то, что там записано. Можно ли это увидеть?
– Я ЗАФИКСИРОВАЛ ПОВЫШЕНИЕ АРТЕРИАЛЬНОГО ДАВЛЕНИЯ НА ПЯТНАДЦАТЬ ПУНКТОВ, – констатировал БАСКО, – И В СВЯЗИ С ЭТИМ ХОТЕЛ БЫ ЕЩЕ РАЗ АКЦЕНТИРОВАТЬ ВАШЕ ВНИМАНИЕ, ВИКТОР, НА ТОМ, КАК ВАЖНО КОРРЕКТНО ФОРМУЛИРОВАТЬ ЗАПРОСЫ.
Сейчас я очень жалел, что у этого ублюдка нет собственного тела, а значит, и пинка ему не отвесишь. Софа со мной оказалась солидарна – сначала у самого затылка повеяло холодком, аж волоски зашевелились. А следом в экранчик на запястье уперлась, но очень острая сосулька. Почти ледяная спица.
– Еще немного, дружок, и эта штука окажется у тебя внутри, – пообещала моя спутница.
И тут же создала контраст – взвизгнула мне прямо в ухо.
– А ну отвечай на вопрос как следует, без болтовни!
От ее вопля я порядком оглох. Наверняка даже индикатор с левой стороны теперь окрасился желтым, если не оранжевым. Зато убеждение подействовало. БАСКО снова замолчал, а потом согласился.
– ВАШИ ПЕРЕДАТЧИКИ ОСНАЩЕНЫ НЕОБХОДИМЫМИ ИНТЕРФЕЙСАМИ, ВИКТОР И СОФИЯ. НУЖНЫЕ ВХОДЫ РАСПОЛОЖЕНЫ В НИЖНЕЙ ЧАСТИ УСТРОЙСТВА. И НЕЗАЧЕМ ТАК ОРАТЬ, Я И В ПЕРВЫЙ РАЗ ПРЕКРАСНО СЛЫШАЛ.
Я снова почувствовал, как губы растягиваются в улыбке. Кролика из мульта про Винни-Пуха этот черт сымитировал довольно точно. В нашем мире такие технологии тоже развиваются, но до такого мастерства им далековато пока. Если довезем БАСКО до Союза, то как минимум актеры озвучки без работы останутся.
По миру пойдут, фьюить-ха.
Или же он так всем плешь проклюет, что люди с ним работать зарекутся и отключат нахрен от греха подальше.
Я повертел флэшку в руках, а потом еще раз осмотрел передатчик. Вход на нем действительно обнаружился, но только расположен был отвратительно – под самым неудобным углом.
– ПРЕДУПРЕЖДАЮ ВАС, ПРОЦЕДУРА МОЖЕТ БЫТЬ ДОВОЛЬНО БОЛЕЗНЕННОЙ, – сообщил БАСКО, – НИЧЕГО НЕ ПОДЕЛАЕШЬ – ИЗДЕРЖКИ КОНСТРУКЦИИ.
– Ничего, – отмахнулся я, – потерплю. Все ж не рохля какой. Вытерпел же я мощнейшую накачку в бункере…
Среди подростков, что все еще стояли в дверях, началось оживление. Я бы даже сказал, ажиотаж. Теперь они пальцами тыкали исключительно в меня. Софа отчего-то насупилась и, взяв из моих рук тряпицу с медальоном, отошла к книжным шкафам. Неужто обиделась на то, что я больще внимания привлек? И перед кем? Перед этими сопляками?
Блин. Женщины создания сложные, конечно.
Про издержки конструкции БАСКО не солгал. Уже через две минуты мне захотелось вырвать руки тому, кто проектировал передатчик, а потом вставить их обратно. Может, после этого они наконец встали бы правильно, е-мое. В попытках воткнуть эту несчастную флэшку я даже кожу себе на запястье порезал. Прекрасная работа, Витек. Щас попробует машина человеческой кровушки и сама вампиром станет. Представляешь, какой ад тогда начнется? Здесь-то ничего, потому что достижений науки и техники раз-два и обчелся, а в родном Союзе?
Нашествие мясорубок! Восстание стиралок! Утюги на марше! Холодильники несут могильный холод!
И все из-за меня.
За семь с лихуем минут только один раз мне удалось правильно попасть. Я обрадовался так, как будто в Спортлото новенькую “Победу” выиграл. Наконец-то мучения закончены! Слава тебе, Г… кхм, товарищ Гагарин!
– ОЧЕНЬ ЖАЛЬ ПРЕРЫВАТЬ ВАШЕ ТОРЖЕСТВО, ВИКТОР, – заговорил БАСКО, и, клянусь, в его компьютерном говорке было полно злорадства, – НО УСТРОЙСТВО НЕ РАСПОЗНАНО.
– Как “не распознано”? – схватился я за голову.
Да как, как. Жопой об косяк. Наверняка просто из строя вышла, и все. Не год и не два ведь тут пролежала. Столько мучений и все впустую.
– ВЫ ВСТАВИЛИ НАКОПИТЕЛЬ НЕ ТОЙ СТОРОНОЙ, ПЕРЕВЕРНИТЕ ЕГО И ПОВТОРИТЕ ПОПЫТКУ.
На это моих сил, что физических, что душевных, уже не хватало. Я хоть обновленный, а все ж человек. Уже близок был тот порог, за которым останется только сорвать этот гребаный передатчик и о стенку его жваркнуть. Но пока мы еще не перешагнули за этот рубеж…
– Софа, подь сюда!
Она недовольно покосилась на меня и убрала в карман какую-то безделушку из отцовского сундука. Подошла, руки в боки, глаза метают пусть не молнии, но искры.
– Так, Витя, только собачонок соседских подзывают, – заявила моя спутница, – мы с тобой хоть и не разлей вода в последнее время, а все же не забывайся. Уважение к чужой личности иметь надо.
– Ладно-ладно, – проворчал я, – будет тебе и уважение и ублажение и какао с чаем. Мне щас расшаркиваться некогда – видишь, мучается человек.
И продемонстрировал ей руку. С флэшкой.
– Вот эту штуку, – сказал я, – надо впихнуть в передатчик. Но вход так по-идиотски расположен, что я никак приноровиться не могу. Поможешь?
