Текст книги "Неблагодарная работа"

Автор книги: Александр Владимиров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

– Андрюшенька, – прошептала она, – не хотела говорить, но теперь должна. Я беременна.

Золотарев чуть от такой новости не упал, в прямом смысле слова. Пошатнулся, но на ногах устоял. Если подумать, решил Андрей, то этого он ждал столько лет. Сначала с первой своей супругой там в его прошлом. Когда же попал сюда, вообще не надеялся на что-то. Эпоха другая, да и нравы. Вот только ошибался. Люди они во все времена одинаковые. Так же любят, ненавидят, страдают и переживают.

– Если парень родится, – молвил Золотарев, – назовем Силантием, если девочка…

– Елизавета, – перебила его Марта.

Андрей вдруг вздрогнул. Елизаветой так звали дочь Петра Алексеевича, в той истории, где царевич Алексей погиб, а Марту у Бориса Шереметева увел не он, а князь Александр Данилович Меншиков. Вполне возможно, что инициативу по имени дочери царевны проявила, как и сейчас девушка, а Петр просто согласился. Имя Елизавета ничего такого уж сверхъестественного не несло, а толковалось просто, как «Почитающая бога». Андрей обнял жену и поцеловал в губы.

На следующее утро. Он, Алексей, обер-офицер и пара солдат из Белозерского полка выехали в сторону Шлотсбурга.

VII

В акватории Невы было холодно. Карета с царевичем Алексеем и Андреем остановилась около только что возведенного домика государя. Кучер помог выбраться. Обер-офицер спешился с лошади и, не дожидаясь их, поторопился в хоромы, построенные из соснового леса по типу шведскому деревянного дома.

Тут же на улицу выскочил Петр, он даже застигнуть кафтан не успел. Подскочил к сыну, оглядел его, чай, поди, полгода не видел, присел и обнял. Затем встал, подошел к солдатам в фиолетовых мундирах.

– Хороши! Твои? – молвил он, обращаясь к Золотареву, подразумевая фразой, что служивые из воздушного флоту.

– Ваши! – ответил Андрей.

– Знаю, что мои, я спрашиваю летчики?

– Они самые.

– Хороши, ой хороши. Что умеют?

– Почти все, – ответил Андрей, при этом он не лукавил. За последнее время они с полковником обучили солдат своих не только маршировать строем, и проводить различные действа потребные во время боя, но и научили летать. Опробовали и обстрел мишеней с воздуха. Только-только к этому приступили, но уже были некоторые результаты. А всего-то нужно подняться на воздушном шаре, дождаться подходящего ветра, что дул в сторону правобережья (там уже были обслуга, что ждала приземления андлара). Когда подходящий момент наступал, шар отпускали в свободное плавание. Вот тогда то и нужно было с неба запускать в лодки, что специально были приспособлены для этого, камни. Во время баталии предполагалось использовать гранаты. Сию стратегию сам государь придумал.

– Вот и замечательно, – сказал Петр. Затем немного подумал и спросил, – Мою мысль в дело пустил?

– Конечно государь.

– Молодец. Петр вновь присел, посмотрел на сынишку и сказал:

– Учен, стал, посмотрю. Учитель мне письма об успехах твоих писал. Ну, расскажи, что ни будь! Алексей процитировал наизусть псалтырь.

– Ну, этому тебя и так научить смогли бы. Ты что-нибудь дельное поведай батюшке.

Царевич покосился на Андрея, тот подмигнул. И тогда мальчишка процитировал отрывок из Макиавелли.

– Сие что? – поинтересовался Петр.

– Макиавелли «Государь».

– Какой я тебе государь! – вспыхнул монарх. – Я тебе отец!

– Книга так папенька называется.

– Ах, вон оно что, – молвил Петр, достал трубку и закурил, – Умен. Умнее меня стал. Но довольно. Я вас сюда, не для того, чтобы вы знаниями бахвалился, вызвал. Город я здесь заложить хочу. А ну, залезайте в карету.

Андрей и Алексей выполнили просьбу монарха. Петр подошел к другой, там уже были Меншиков, Шереметев, забрался во внутрь. В третье были Зотов и Кирилл Нарышкин, полковник Рен. Монарх высунулся в окно и прокричал кучеру:

– Ну, поехали.

На «Заячий остров», что по-шведски звучало как «Луст Эйланд», переправились на карбасах. Вступили на твердую почву, если так можно было назвать почти болотную землю, одновременно. Государь рванул первым, почти до середины острова, пробираясь через низкорослый кустарник, дошел. Остановился, подождал, пока до него свита доберется и лишь только после этого, громко, словно хотел, чтобы его даже в Стокгольме услышали, произнес:

– Здесь будет новая столица России! Отсюда мы будем ходить на парусных кораблях в Западную Европу. Отсюда мы нанесем решающий удар по шведскому королевству.

Поднял руку вверх, и тут же к нему подбежал семеновец с лопатой. Монарх взял ее. Вырыл крест и продолжил:

– Здесь мы заложим собор в честь Петра и Павла. И здесь будет крепость Петропавловская! А сам же город отныне именовать – Санкт – Петербург. Город Шанц отныне не существует, а крепость Ниен приказываю срыть!

Вечером все собрались в домике государя за большим столом. Петр неожиданно решил устроить праздничный банкет, в честь закладки нового города. Именно здесь монарх торжественно объявил о назначении полковника Рен – комендантом. Меншиков насупился, эстонец удивился с чего бы то ему это делать, как-никак генерал-губернатор завоеванных Петром Алексеевичем городов и земель. Вот и сейчас государь гневно глянул на того, словно вспоминая слова Андрея, что сей деятель российский – вор. Фаворит скукожился, проглотил грибочек солененький, не жуя.

– А тебе Александр Данилович, – молвил царь, – повелеваю надзирать на новоначинающимся городом. Меншиков кивнул, потянулся к графинчику с анисовым вином.

– Чай, авось, и место для своего дворца отвел? – поинтересовался у фаворита Петр. Князь вдруг замер, взглянул на государя и выдавил из себя:

– А, как же Мин Херц.

– Спешишь, спешишь Алексашка! Ой, спешишь! – сказал монарх, – Сейчас надобно место для гостиного двора, пристани, присутственных мест, адмиралтейства, государева дворца да саду отвести, а уж затем для знатных особ. Причем для тебя в последнюю очередь.

Царь сдвинул со стола посуду в сторону, освобождая таким способом пространство для карты. Позвал обер-офицера, что сейчас стоял в стороне, да повелел оную принести. Тот скрылся за дверями и вскоре вернулся. Положил бумагу на стол. Государь по углам поставил кубки, чтобы карта не свернулась.

– Что сидим, – проговорил Петр, – а ну подходим ближе. – Пока свита стала приближаться ближе, он взглянул на Меншикова, – а ну, кажи, что за место для своего дома избрал. Александр Данилович ткнул жирным пальцем в точку на карте.

– Тут государь, – вымолвил он.

– Экий ты прохвост, – хохотнул Петр, – ну, раз тебе сие нравится, так токовому и быть. Сейчас же господа будем землю делить.

Андрею смотреть на все это было не интересно, но любопытно. И, скорее всего оное было вызвано скорее поведением знати, чем выбором мест для усадеб. Стоит, пожалуй, упомянуть, что когда еще, будучи школьником, Андрес побывал во втором городе Российской федерации. Архитектура его тогда поразила, а вот климат, увы, нет. В городе даже в двадцати градусный мороз, можно было замерзнуть. И иногда казалось, что термометр врет аж на десять градусов, причем в минусовую сторону.

А толпа у стола собралась отменная. Кроме государя с фаворитом, тут были: фельдмаршал Шереметев, комендант Рен, генерал-майор фон Верден, Никита Зотов, князь Нарышкин да еще множество таких, чьих имен так Андрей и не узнал. Золотарев вдруг посмотрел на Алексея, что сейчас сидел рядом с ним. Тот неожиданно сжал свои маленькие кулачки и прошептал:

– Они больше о себе думают, чем о государстве.

Под «они» мальчишка, решил эстонец, скорее всего, подразумевал свиту, чем отца с его приятелем. Когда же весь этот беспредел закончился, Петр посмотрел на вернувшихся, на свои места собутыльников и молвил:

– Все это хорошо, да вот есть два препятствия. Ты Борис Петрович, – сказал он, обращаясь к фельдмаршалу, – должен взять крепость Копорье, а ты генерал-майор фон Верден – Ямы. В противном случае, все ваши дворцы будут принадлежать Карлу XII.

Вскоре крепости капитулировали перед русскими войсками. Государь даже съездил туда, чтобы посмотреть, что они из себя представляют. И уже там, после того как Ямы переименовал в Ямбург, до него дошли сведения, что Крониорт из Лифляндии движется в сторону Петербурга с двенадцати тысячной армией.

Золотарев об этом узнал уже в Шлиссельбурге, в конце июля тысяча семьсот третьего года, куда они с царевичем вернулись через три дня после основания Петербурга.

Алексею Петровичу гонец доложил, что его отец выступил на опережение, с гвардией и четырьмя драгунскими полками. Баталия произошла у реки Сестры, где Крониорт был разбит, и вынужден был бежать с уцелевшими солдатами до Выборга.

Между тем к Ямбургу подступил нарвский комендант генерал-майор Горн. Да вот только зазря он это сотворил. Окрыленные победами войска фельдмаршала Шереметева, заставили полководца под прикрытием артиллерии бежать к Нарве.

Так же до Шлиссельбургского гарнизона доходили сведения о закладке на Олонецкой верфи, в присутствии самого государя, цельных шесть фрегатов. А уже в конце августа Петр вернулся в Петербург на новопостроенном фрегате «Штандарт». Именно в те дни, над построенными бастионами Петропавловской крепости взвился кайзер-флаг.

В сентябре тысяча семьсот третьего года в Санкт-Петербург пришел первый голландский торговый корабль. На радостях Петр пригласил шкипера и матросов на постой в дом Меншикова. В честь сего важнейшего события он одарил шкипера пятистам червонцами, а каждому матросу приказал выдать триста ефимок. Кроме того, монарх распорядился, второму шкиперу, что приведет сюда корабль – выделить триста червонцев.

Голландец только руками разводил, да восхищался щедростью русского царя. Но больше всего его удивило то, что Петр приказал раскупить все товары.

Первого октября русский монарх заключил договор с Августом, обязавшись усилить его саксонцев двенадцати тысячной армией. Посулив ему при этом триста тысяч рублей. В тот же день из Петербурга уехал обер-коммисар князь Дмитрий Голицын.

Когда же лет покрыл Балтийское море, Петр Алексеевич съездил на остров Котлин, что лежал в Финском заливе, где и повелел построить крепость.

Глава 8 – И снова Нарва

I

Девятнадцатого марта тысяча семьсот четвертого года, Петр Алексеевич после посещения Олонца прибыл в Петербург. До этого пришлось ему все больше делами, связанными с южными границами России приходилось. Султан Ахмет III, через послов своих жаловался государю на построенные крепости: Троицка, Каменного Затона и Таганрога. Считая, сей факт вопиющим нарушением договора. К тому же монарх московский из-за Волги под Азов перевел калмыков, отдавая им тем самым выгодные земли для кочевья.

И все это приходилось делать в Москве, а вот в Петербурге дела совершенно иные. К началу мая, привезена была на Котлин батарея, и началось активное строительство укреплений, для коих целей из новой столицы часть каторжан перевели. А уже по окончанию строительства государь повелел фельдмаршалу Шереметеву идти с псковским корпусом под Карелу.

А между тем шведы в Дерпте умножали войско. Взяли под свой контроль Чудское озеро, да вот только смелости русских не рассчитал. Высланная туда часть пехоты, под командованием генерал-майора фон Вердена, заблокировала выход эскадры. Посадив своих солдат на простые лодки, у города Кастерека генерал-майор атаковал флот. В ходе сей операции фрегаты были полонены, а вице-адмирал Лошер адмиралтейский корабль взорвал вместе со всем экипажем.

Двадцатого мая Петр пожаловал Романа Брюса обер-комендантом Санкт-Петербургской крепости и с генералом князем Репниным, с полками гвардии и с Ингермандским отправился было под Карелу, но у Шлиссельбурга, где решил посетить сына узнал, что вице-адмирал де Пруа с флотом пришел к устью Наровы – и атаковал окольничего Петра Апраксина, с намерением ввезти в нарву провиант, куда сухим путем от Ревеля шел генерал-майор Шлиппенбах.

Тут уж Андрей Золотарев не выдержал и сам напросился в действующую армию.

– Ну, куда, куда, – молвил Петр, – мне тебя пристраивать. Понимаю, что земля это твоя родная, но ничего поделать не смогу. Вот если только весь полк Белозерский с собой взять. Твои огольцы готовы?

– Да государь!

– Вот и ладненько. Тогда выступайте и запомните, что к концу мая должны быть под Нарвой. Вот только царевича с собой не бери. Мал он еще, в таких баталиях участвовать. Да и наследника у меня другого нет, коему я дела свои мог бы передать. А ты его, я погляжу, уму-разуму научил. Я теперь уверен, что-то, что должно произойти, теперь вряд ли случится.

Переночевал в крепости, и уже на следующее утро выступил с войсками в сторону Нарвы.

Тридцатого числа русские войска собрались под крепостью. Явившийся к Петру Андрей, тут же был назначен в адъютанты к фельдмаршалу-лейтенанту, шестидесяти летнему шотландцу, Огильвию, коему была поручена осада цитадели. Между тем Шереметев осаждал Дерпт.

Государь все это время метался между Нарвой – Петербургом и Дерптом. В последний прибыл не довольный. Осада уж больно долго тянулась

– Кончай сим безобразием Борис Петрович, – проговорил Петр, сидя на кушетке в палатке Шереметева. – Я, конечно, понимаю, что полководец ты опытный, но промедление смерти подобно. Нужно заканчивать со всем эти и брать город. Вот мой новый план.

Двенадцатого июня, в присутствии монарха, солдаты прорубили палисад, взяли равелин, где, завладев пятью огнестрельными орудиями, развернув оные в сторону города, после жестокой перестрелки вошли в город.

– Вот так бы давно нужно было поступать, – сказал Петр, и на следующий день вернулся к Нарве.

Вместе с государем из-под Дерпта были доставлены под вражескую крепость около ста сорока пушек.

Собрав всех у себя в шатре. Петр предложил сделать пролом с Ивангородской стороны в бастионе «Виктория». Плюс ко всему, несколько воздушных шаров, при удачном ветре (Андлары по две штуки располагались с западной и восточной стороны, один с северной), должны были начать бомбардировку с воздуха.

Тридцатого июля началась бомбардировка крепости. А уже через восемь дней в образовавшийся в бастионе «Виктория» пролом хлынули русские войска. С другой стороны после обстрела обрушился бастион «Гонор», засыпав тем самым ров.

На предложение сдать крепость, а Петр делал это два раза, Горн отвечал категорическим отказом.

– Вот ответ коменданта, – молвил государь, протягивая фельдмаршалу-лейтенанту послание от Горна. – Зачитай его перед солдатами. Да сообщи, что начинается приступ!

Восьмого августа приступные лестницы тайно принесены в апроши. Все гренадеры посланы туда с повелением при начале приступа метать гранаты на бастионы.

В ров с лестницами по повелению монарха, посланы солдаты бывшие в бегах и заслужившие казнь. Их функция была ставить те к разрушенному бастиону.

После сигнала, солдаты под началом генерал-поручика Шенбека, генерал-майора Чемберса и адъютанта Золотарева полезли со всех сторон на стены.

Андрею просто повезло. Несколько камней пролетело почти рядом с ним, а затем в полутора метрах раздался взрыв, и обрушилась стена. Да вот только страх куда-то подевался. Казалось, что адреналин переполнял его. Еще немного и вот он уже на стене. Рядом его солдаты, такие же злые до победы, как и он. Вот уже и шведы дрогнули и бегут в сторону старого города, где скрылся комендант. А тот уже бьет в барабаны, Андрей это нутром чувствует. Да вот только наших этим стуком не напугать, ты хоть кулаками в него бей. Как сумасшедшие лезут на стену. И тут же шпагами, да багинетами колют шведских барабанщиков.

Впервые Андрей увидел, как рухнула дисциплина в войсках Петра. Начинался грабеж, и солдаты стали бить всех, кто попадался им на встречу. Андрей увидел государя, тот метался между служивыми, и даже заколол шпагой двух ослушников. Затем вскочил на коня и ускакал, куда-то в центр города.

Петр криками пытался остановить их. Бесполезно. Только после того, как выставил на улицах караулы, ужас, охвативший город, стал сходить на – нет. Особенно у церквей и лучших домов. И лишь только потом у ратуши отыскал коменданта Горна. Соскочил с коня, и с размаху дал тому пощечину

– Не ты ли всему этому виной? – гневно сказал Петр. – Не имея никакой надежды на помощь, не мог ты давно уже выставить белого флага? – показал шпагу, обагренную кровью, – смотри, это кровь не шведская, а русская. Я своих заколол, чтобы удержать бешенство, до которого ты довел моих солдат, своим упрямством.

Шестнадцатого числа сдался Иван-город. В захваченных городах, удалось восстановить порядок. Шведам разрешено было покинуть крепость без знамен и барабанов.

II

А уже семнадцатого августа, Петр вызвал к себе Андрея Золотарева.

– Я тут подумал, – без всякой церемонии начал государь, так по-простому. – Нарве нужен новый комендант. Лучшей кандидатуры я не вижу. Андрей хотел, было возразить, но монарх не дал этого сделать.

– Во-первых, – начал он, – я знаю, что Шлиссельбургом руководил ты, а не мой сын. Мал он еще до этого. А во-вторых, ты эстляндец, из этих краев, а это значит, тебе проще будет найти с ними общий язык. А чтобы никто не говорил, что государь московский назначил комендантом простолюдина – вот держи. И Петр протянул Андрею бумагу с титулом.

– Отныне ты граф Золотарев, – улыбнулся царь. – Комендант Нарвы! «Ну, вот приехали», – пронеслось в голове эстонца.

То, что ему предстоит такая почетная миссия, он бы ни когда в жизни не догадался. А как все начиналось, простой бизнесмен, потом бац и в прошлом. За царем убирать приходилось (ну, тут Андрей слукавил), затем таможенником, учителем при царевиче, и вот теперь – комендант Нарвы. Золотарев вдруг задумался, то ли ему на колени упасть и запричитать «За, что царь-батюшка. Не достоин я!», то ли просто поблагодарить, а там будь что будет.

Для себя выбрал второе. Не собирается он ни перед кем на колени падать. Особенно сейчас, когда Андрей видел, к чему привела – осада. Тут нечему удивляться, когда русские в будущем будут называться оккупантами. Сейчас нужно отношение к ним менять, а не потом, когда что-то делать будет поздно. Поэтому он проговорил:

– Служу отечеству!

Тут же увидел удивленный взгляд царя. Тот, наверное, такого никогда от своих подчиненных не слышал.

– Хорош! – проговорил Петр, – Ой, хорош! Тебя хоть золотарем назначай, хоть комендантом ты всегда доволен, – тут монарх вдруг почесал свой лоб и молвил, – Для солидности тебе и чин военный посолиднее нужен. Как на счет – майор?

Майор, так майор, решил Андрей. Тем более само название так и смахивает на привычное для его слуха – мэр. Не зная, как приступить, он вновь отчеканил:

– Служу отечеству! Государь московский вновь улыбнулся.

– Ступай, принимай сие беспокойное хозяйство. – Молвил он, – Только не забывай, что еще сына моего – учит уму-разуму обязан. Зело больше не вижу я кандидатур ему в учителя. Велю, чтобы тебе Белозерский полк из Шлиссельбурга на постоянное место службы сюда перевели.

«То, что царевича Петр повелел по-прежнему опекать, не очень хорошо, – думал между тем Золотарев, – не будет ли он мешать, мне во время наведения порядка в городе. С другой стороны будет у меня надежный полк, что формировался в Ладоге под моим контролем».

Царевич за последнее время со многими в том полку сдружился. Даже приблизил к себе мальчишку по фамилии – Онегин. Сначала казалось, что пропал тот, но потом выяснилось, что нет. Прибился к солдатам Преображенского, а затем, когда из Ладоги в Шлиссельбург Белозерский полк перевели, к белозерцам.

– Вот и хорошо, – продолжал между тем царь, – теперь ступай. Приступай к службе! Сам же скорее к Меншикову.

III

Теперь жизнь Андрея кардинально изменилась. С утра он выбирался из домика, в котором жил когда-то комендант города, и в окружении свиты (та сразу же появилась, стоило Петру Алексеевичу сообщить об его назначении), направлялся осматривать восстановительные работы. Увы, но во время штурма крепость очень сильно пострадала. Кроме пробоин в стене цитадели, обнаружилось с несколько десятков домов. Затем принимал у себя горожан с жалобами и просьбами. Больше всего его поразил молодой паренек, что пришел просить его об организации погребение погибших в результате резни местных жителей.

– Ступай к командиру Белозерского полка, – проговорил Золотарев, протягивая грамоту, – отдашь сей документ, и тот выделит тебе служивых.

После полудня, эстонец вновь посещал стройку. Делал замечания, вносил коррективы. Иногда смотря на то, как восстанавливается крепость, сожалел, что не учился в свое время на архитектора. Но, как говориться: «Знать бы, где упасть, так соломку постелил». Фраза как будто про него. Это только в фантастических романах – главный герой и царь, и бог. Знает почти все, владеет почти всем. Он и пулемет способен разобрать с закрытыми глазами, и войска в течение нескольких месяцев организовать так, что голова от успехов просто закружится. Сейчас вспоминая те моменты, когда он жил в Москве несколько месяцев, Андрей поражался ее убогости. Маленькие кривые улочки, деревянные домики с огородами да палисадами, и ничего такого, что было ему знакомо по телевизионным программа, что смотрел дома. «Большая деревня» по сравнению с ней архитектура европейских городов казалась гениальна. Вот только сейчас в эту эпоху, все было по-другому. Россия, а Золотарев так называл Московское государство, было оплотом чистоты. Теперь будучи комендантом, он в разговорах с иноземными купцами, которые, не смотря на бушующую в этих краях войну, все так же стремились по своим торговым делам в Нарву. От них Андрею стало известна, что той чистоты (которая будет царить в будущем) на данный момент в Европе нет. Континент все еще прибывал в том запустевшем виде, в котором он находился в средневековье. Тут невольно задумаешься, а не принес ли Балтийский ветер все эту грязь, через прорубленное Петром Великим окно?

На четвертый день пребывания в качестве коменданта, к нему явился государь. Отсчитал Андрея за то, что тот совсем его забросил.

– Так и не явился испить со мной медовухи, – проворчал Петр, – зазнался, авось?

– Дела государь, – проговорил эстонец.

– Знаю, что дела. Вот поэтому и не тревожил тебя все это время. Смотрю и наблюдаю, как ты пытаешься наладить тут мирную жизнь. И знаешь, – вдруг монарх замолчал, как хороший артист взял паузу, а потом на одном дыхании выговорил, – горжусь. А сейчас пришел попрощаться с тобой. Мне выступать нужно. Зело много дел трудных еще впереди.

Обнял Золотарева так по-дружески. Затем запихнул руку за пазуху и извлек трубку.

– Дарю! – проговорил государь.

Андрей отказываться от подарка Петра не стал, хотя желал бы лучше увидеть вместо трубки сейчас именной приказ на новый чин, а то заявления насчет майора были пока только на словах.

– Знаю, знаю, – проговорил царь, словно читая мысли эстонца, – тебе сейчас не этого вот нужно. Погоди, прибуду в Санкт-Петербург, пришлю я патент тебе.

Андрей улыбнулся. Ну, пути государя неисповедимы. Мог ведь и тут сию скромную бумажку написать. А так вот пришлось провожать монарха до самых ворот крепости. Там вновь Петр, по-братски обнял его.

– Ну, бывай. – Проговорил царь, – да смотри, держи у меня город. Так чтобы не один ворог не смог на его территорию вступить.

Вскочив на коня, в окружении свиты двадцать первого августа покинул государь московский город Нарву.

Числа десятого сентября, дверь в кабинет коменданта скрипнула. Андрей оторвал взгляд от чертежей крепости и посмотрел на вошедшего человека. На пороге стоял Юрий Квятковский. Темно-зеленый кафтан, белый вьющийся парик, в правой руке трость, в левой треуголка, на поясе шпага.

– Ну, старый друг, – проговорил начальник Преображенского приказа, – не ожидал?

– Не ожидал, – признался Андрей. – Какими судьбами?

– А, я брат по твою душу, – усмехнулся полковник, так что по спине Золотарева букашки пробежали, – да не боись, – проговорил тот, – государь прислал.

Квятковский кинул треуголку на стол. Плюхнулся в кресло, что стояло рядом, и вытащил из кисета трубку.

– Петр вот тебе патент прислал, – молвил он, закуривая, – по глупее ни кого не нашлось, вот мне и пришлось ехать, – съязвил он. Затем запустил руку за пазуху и достал бумагу.

– Это надо бы обмыть, – добавил полковник и подмигнул.

Андрей хлопнул себя по лбу. Выругался, чем вызвал улыбку у Квятковского. Встал и направился к двери.

– Тебе бы адъютанта толкового, – посоветовал Юрий, – а то, к тебе не я могу зайти, а кто хочешь.

Золотарев возражать не стал. Насчет адъютанта полковник был прав. Иногда казалось, что за всеми делами просто не уследишь. У него даже кандидатура на примете была. Тот самый паренек, что приходил насчет организации помощи в похоронах местных жителей. Он то ли чухонец, то ли эстляндец, проще говоря, для Андрея тот являлся земляком. Звали его Юстас Лемме. А насчет того, что кто-то вот так вот ворвется в кабинет, да еще со злым умыслом нонсенс. Террористов сейчас еще нет, а у жителей города, он с трудом начал завоевывать доверие. Те прознали, что Андрей эстляндец, так относится, стали спокойнее. Кто знает, а кого Петр в следующий раз комендантом назначит. Вдруг хуже будет?

– Да и бегать за водкой, – между тем продолжал Квятковский, – самому не пришлось бы.

Андрей понимающе кивнул и выглянул в соседнее помещение. Там никого. Пришлось пройтись до дверей. Два караульных, оба дрыхнут.

– Кажется, не отучить мне вас от сего безобразия, – проворчал эстонец, посмотрел на дремлющих, да как гаркнул, – Подъем! Оба вскочили одновременно. Глаза стали тереть.

– На посту спите, – заругался комендант.

– Ни, как нет, – начал оправдываться один, но тут же получил от своего товарища рукой в бок.

«А второй то смышленый», – подумал Андрей, и тут же решил, что тот далеко пойдет.

– Как звать? – продолжал между тем эстонец.

– Игнат Иванов.

– Монахов, – последним назвался, тот, что рукой саданул товарища в бок.

Только сейчас в нем, Андрей признал того самого монаха, что попал к нему на службу еще в Архангельском городке.

– Сбегай-ка дружище в трактир, – проговорил ласково комендант, и тут же приметил, как заблестели глаза у Монахова. – Да принеси мне штоф водки.

Проговорил и вернулся в кабинет. Полковник теперь стоял у окна и смотрел на улицу.

– Ну? – спросил он, оборачиваясь.

– Сейчас принесут.

– Надеюсь, сообразят и закуску прихватить?

– Солдат смышленый…

– Может и смышленый, да вот только на посту спят. Не хорошо!

Эка как заговорил, пронеслось в голове Андрея. Вспомнился первый день, когда он попал в прошлое. Что-то тогда ни о какой дисциплине и никто и не думал. Как спали стрельцы после ночных гуляний с местными бабами, так и спали.

– Понятно дело не хорошо, – согласился комендант, – но вы полковник дайте мне срок, будет тут железная дисциплина.

– Поверю тебе на слово, – согласился Квятковский, – я вот зачем приехал, – начал, было, он, но тут дверь отворилась. Пришлось замолчать. На пороге стоял Монахов. В руках солдат держал плетеную корзину.

– Так вот я, по какому делу приехал, – проговорил через полчаса Квятковский, когда бутылка была уже почти опустошена. Причем большую часть этой горячительной жидкости выпил – полковник. И не смотря на это, все еще был трезв. – царевич должен на днях из Шлиссельбурга прибыть. – Тут Юрий подмигнул, – и не один.

У Андрея сразу же стало на душе легко. Словно соловьи запели. Явно с царевичем должна была приехать Марта. А он, он…

– У меня же ничего не готово! – воскликнул он, – что же ты полковник раньше молчал?

– Думал, посидим, по душам поговорим.

«Вот и поговорили. – подумал эстонец, – только время зря потратили. Сказал бы раньше Юрий, что царевич с моей супругой приезжают. Подготовить бы комнаты успел. Особенно свою. Уж больно у меня она запущенна. Прав полковник, без адъютанта, как без рук».

Что-что, а про комнату, в которой жил комендант, стоит поговорить особо. Не то, чтобы она пылью заросла, уборку одна молодая чухонка наводила. Да вот только не везде. К столу Андрей ей строго настрого подходить запретил. А тот был завален документами, книгами, что эстонцу удалось найти в крепости. Предыдущий комендант, как предположил Золотарев был человеком образованным. Особенно Андрею понравилась книга Макиавелли «Государь». В прошлой своей жизни, он бы мимо прошел, сейчас же когда выпадало свободное время, а его было не так и много, осилил полностью. Подумывал, царевичу как-нибудь подпихнуть. Пусть почитает, глядишь, ума-разума наберется.

– Что же ты полковник молчал, – вновь проговорил Золотарев.

– А что я, – вздохнул Квятковский и развел руки в стороны. – если на то пошло, к приезду супруги ты должен быть готов всегда.

Должен. Согласился Андрей, конечно должен. Давно нужно было отыскать в крепости плотников, что смогли бы сколотить какую-никакую полку. Или думал, что теперь один жить будет?

– Кстати, как ребенка назовешь? – поинтересовался полковник, и эстонец понял, что от зоркого глаза начальника Преображенского приказа, не ускользнула беременность его супруги. Вроде юбки этой эпохи должны скрывать, али глаз у Квятковского наметанный. Если последнее, то не удивительно, что Петр назначил того начальником тайного приказа.

– Силантием, – изрек Андрей, задумался, на секунду и тут же добавил, – если парнишка родиться.

– А если дочь?

Над этим Золотарев никогда в последнее время не задумывался. Помнил, что супруга беременна, помнил, что скучает сейчас в Шлиссельбурге, но о том, что родить она может вместо долгожданного сына дочь, ни разу не подумал.

– А если дочь? – повторил свой вопрос полковник.

– Если дочь… – промямлил Андрей, но Юрий его перебил:

– Понимаю. Не задумывался. Эстонец кивнул.

– Ладно, граф, – молвил Квятковский, – давай выпьем за ребенка.

Он поднял кубок, сделал глоток, тот самый, который оказался решающим. Тут же уронил голову на крышку стола и захрапел.

– Приехали, – поднимаясь из-за стола, проговорил Андрей.

Подошел к дверям. Выглянул в коридор и увидел стоявшего на боевом посту солдата. Тот явно не желал наступать второй раз на грабли. Монахов посмотрел на выглянувшего коменданта.

– Отыщи мне поручика Белозерского полка, – приказал эстонец.

В таком звании сейчас в нем числился бывший денщик князя Ельчанинова – Егор.

IV

Картеж с царевичем, женой коменданта прибыли в Нарву, через несколько дней после того, как полковник Квятковский осмотрел крепость, и, убедившись, что все в порядке уехал в Санкт-Петербург.

Между тем с дежурившего в небе андлара, сообщили о приближающемся отряде из десяти всадников, что сопровождали карету.

Золотарев, выслушав донесение, вызвал к себе нового адъютанта. Распорядился, чтобы тот приготовил комнаты, а сам вышел на крыльцо комендантского дома. Пока прибудет экипаж, решил выкурить трубку, за одно взглянул на здание. Вздохнул тяжело, и прошептал: