Текст книги "Тысячелетия, погребенные пустыней"

Автор книги: Александр Виноградов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

Глава восьмая
По руслам древних каналов

Под крылом самолета бесконечно, до самого горизонта, тянутся пески. Отсюда, с высоты, барханы кажутся мелкой рябью на поверхности гигантского песчаного моря. Впереди видны крутые изгибы небольшого древнего протока. Берега его то совершенно теряются в песке, то вновь отчетливо выступают на голом затакыренном острове. Недалеко от русла развалины древней крепости. Квадратные башни по углам и в середине стен, две башни перед входом: большая крепость имела мощную оборону.

Но что это там, внизу?

Рядом с руслом тянется тонкая темная ниточка. В сторону пустыни от нее отходят короткие паутинки. А недалеко от крепости – большой прямоугольник: что-то похожее на огромные грядки. Все это перекрыто движущимися песками, и лишь по отдельным кусочкам, составляющим нечто вроде пунктирного контура, можно проследить все изображение. С земли, пожалуй, и половины этого не заметишь.

Как водится, ничего таинственного в этом нет, все это дело рук человеческих. С самолета видны остатки магистрального канала с ответвлениями, следы полей.

^{Под крылом самолета гигантское море песка}

Мы уже говорили, что история населения Хорезма – это история борьбы за воду. Если нет воды, то солнце – злейший враг человека. Сохнет земля, покрывается глубокими трещинами. Ветер приносит песок. Пустыня цепко хватается за каждый клочек сожженной земли, теснит человека. Бедная пустынная растительность привлекает лишь кочующие отары овец.

Но вот появляется вода, и солнце из врага становится верным союзником. Удобренная драгоценным аму-дарьинским илом земля здесь необычайно плодородна. Проходит несколько лет, и эта щедрая земля расцветает. Зеленеют поля, цветут плодовые деревья, а стройные тополя рядами выстраиваются вдоль дорог и каналов.

Но вода сама не приходит, А чтобы вырыть магистральные каналы, требуется колоссальный труд. Но это еще не все. По каналам и арыкам идет аму-дарьинская вода, и часть того огромного количества ила и песка, которое она несет, осаждается постепенно на их дне. Если не ухаживать за ними, не чистить и не углублять их периодически, то они заполнятся осадками так же, как и древние аму-дарьинские дельты.

История древней хорезмийской ирригации уже давно стала и сейчас еще остается одной из основных научных тем коллектива археологов-хорезмийцев.

В составе Хорезмской экспедиции вот уже более десяти лет работает специальный отряд – археолого-топографический. Руководит им сотрудник экспедиции Б. В. Андрианов. Пожалуй, это один из самых подвижных, самых беспокойных отрядов. Он почти никогда не задерживается надолго на одном месте, почти никогда не производит раскопок. Зато им открыты в самых разных районах Хорезма многие десятки новых археологических памятников.

Археолог в настоящее время не может обходиться без карты. Речь идет не об обычной мелкомасштабной карте, а о специальной, археологической. Составление археологической карты дело очень сложное и трудоемкое: такие карты существуют пока только для отдельных районов Советского Союза. Карта подводит итог многолетних археологических работ – разведок и раскопок. Только тогда она может быть достаточно полной для данного этапа исследований. Одновременно она является основой для дальнейших исследований территории.

Археологические карты бывают нескольких типов и преследуют при этом разные цели. Главная из них – это обзорная карта, на которую нанесены все археологические памятники всех времен.

Сплошное археологическое исследование территории древнего Хорезма и сопредельных областей и, в конечном итоге, составление полной археологической карты – одна из главных задач Хорезмской археолого-этнографической экспедиции. Немалую роль в этом играет археолого-топографический отряд. Часто он действует самостоятельно, иногда совместно с другими археологами-разведчиками под руководством С. П. Толстова.

Пунктуально, километр за километром, короткими переходами отряд прочесывает пустыню. Его не задержат ни массивы песков и бездорожье, ни непогода. Там, где не может пройти машина, археолог идет пешком. Десятки приключений, опасных и смешных эпизодов, интересных открытий записаны в дневниках отряда.

В последние годы основной целью отряда стало исследование памятников древней ирригации. Основным результатом этих исследований будут детальнейшие карты древней ирригации по каждому из периодов хорезмийской истории, подготавливаемые сейчас к изданию под руководством С. П. Толстова и Б. В. Андрианова.

Огромные пространства обрабатывавшихся в древности земель и степень сохранности древних гидроирригационных сооружений делали практически невозможным использование при их изучении традиционных методов археологической разведки.

В Хорезмской экспедиции была выработана и успешно применена новая методика. Главный ее принцип – сочетание широких авиаразведок и аэрофотосъемки– с детальными наземными исследованиями.

…Еще несколько дней назад звено этих маленьких машин – тупоносых бипланов АН-2 работало на опылении в одном из каракалпакских колхозов. Сегодня группа людей что-то монтирует над прорезанным в днище самолета люком. Через несколько часов самолет поднимается с Нукусского аэродрома и берет курс на восток. Быстро кончается полоса обрабатываемых земель. Под крылом пустыня.

Маленькому самолету не нужна специальная посадочная площадка, и он приземляется на такыре рядом с палаточным городком археологов. Над нижним люком укреплена большая аэрофотосъемочная камера, в которую сотрудник экспедиции инженер-геодезист Н. И. Игонин закладывает рулон широкой фотопленки. Рано утром самолет поднимается в воздух. На небольшой высоте, по заранее намеченным ориентирам, самолет «отутюжит» большой кусок пустыни. Вечером работа начнется снова.

^{Такыр рядом с платочным городком археологов – отличная посадочная площадка}

Аэрофотосъемка – очень ответственное дело. Но нет более кропотливой работы, чем работа с аэрофотоснимками. После проявления пленки с нее печатаются тысячи снимков. Н. И. Игонин неделями просиживает над большой чертежной доской, сравнивая отпечатки, «подгоняя» их один к другому – по линиям каналов, массивам песчаных гряд. Получаются большие планшеты – фотосхемы. Конечно, склеить весь отснятый материал невозможно; выбираются отдельные, наиболее интересные участки, важность которых для дальнейшей работы либо известна заранее, либо выясняется в процессе просмотра отпечатков. Неспециалист найдет мало интересного на сотнях на первый взгляд похожих друг на друга снимков. Специалисту они могут рассказать очень многое. Процесс изучения полученных аэрофотосъемкой снимков называется дешифрированием.

Чтобы фотосхемы были более выразительными, чтобы на снимках все интересующие археологов объекты проявились с максимальной четкостью, выбирается наиболее благоприятное для съемок время. Так, при дешифровке аэрофотоснимков выяснено, что памятники, не выраженные или очень слабо выраженные в рельефе с сильно разрушенными наземными конструкциями, лучше всего снимать весной или осенью. В это время разрушенные до основания стены городищ и крепостей, линии каналов, курганы демаскируют себя либо растительным покровом (после кратковременных дождей пустынная растительность буйно зеленеет), либо цветом.

С другой стороны, установлено, что лучшее время для съемок в течение дня – это, во-первых, утро, с 7 до 10 и, во-вторых, вечер, с 5 до 8 часов. В эти часы лучи солнца падают на землю под небольшим углом, и при косом освещении планировка древних памятников, даже в том случае, если их сооружения поднимаются над поверхностью всего на несколько сантиметров, хорошо заметна.

Археолог может пройти через могильник с несколькими десятками курганных погребений или через первобытное поселение с остатками домов-полуземлянок, не заметив ничего, кроме разрозненных черепков глиняной посуды. Помощь авиаразведок и аэрофотосъемки в таких случаях особенно важна.

Не приходится говорить, какую огромную помощь оказывает аэрофотосъемка при изучении древней ирригации. Ведь памятники ее почти совсем незаметны с земли. Даже огромные некогда береговые валы мощных магистральных каналов часто почти совсем не прослеживаются в рельефе. А русла их видны на такыре прерывистой, отличающейся лишь по цвету поверхности полосой. О древних же полях и говорить не приходится: на местности следы их может обнаружить только опытный, наметанный глаз.

«Путеводной звездой» для начальника археолого-топографического отряда Б. В. Андрианова служат большие планшеты с аэрофотоснимками – фотосхемы. Фотосхема – это своеобразная географическая карта, настолько подробная, что на ней видна каждая песчаная гряда, каждый островок такыра. Она помогает разведчикам двигаться в море песков, не теряя тонкой ниточки древнего канала и его ответвлений. Один за другим появляются на схеме значки с порядковым номером – «точки»: здесь археологи остановились, осмотрели и зафиксировали в дневниках, на чертежах и пленке остатки канала, собрали керамику и другие находки. Если расшифровать их, а ключ к расшифровке в дневниках, на чертежах и фотопленке, то возникает история древнего комплекса оросительных сооружений. Вместе с другими археологическими памятниками района работ эти материалы расскажут, когда были вырыты здесь каналы и устроены поля, долго ли они существовали, каков был характер земледелия и каков уровень ирригационной техники.

^{Эти древние каналы и следы полей не легко обнаружить с земли}

Особую выразительность и силу приобрели эти материалы, суммированные для всей территории Хорезма, для всего Приаралья. Они рассказали историю постепенного совершенствования приемов и методов ирригационного, поливного земледелия, историю, заполненную драматическими эпизодами борьбы за воду и со стихией воды. Периоды успешной борьбы людей с силами природы сменялись долгими годами разрух и запустения и новыми поисками и находками хорезмийских ирригаторов, ощупью познававших законы природы, учившихся управлять стихией, ставить ее на службу человеку.

Сейчас Хорезм можно считать не только огромным заповедником с сотнями замечательных памятников древней культуры, но и своеобразным музеем по истории ирригационной техники.

Мы уже рассказывали в разных местах книги и о самых древних искусственно орошаемых участках, и о грандиозной ирригации античного и средневекового времени.

Возникшее в эпоху бронзы в наиболее древних частях Акча-Дарьинсжой дельты земледелие основывалось первоначально на использовании увлажненных низменных участков. Затем люди научились регулировать, задерживать избыточные паводковые воды в отмирающих протоках дельты. В дальнейшем, в бронзовом веке, появляются простейшие ирригационные сооружения уже нескольких типов. Земледельцы этого времени уже не только использовали дамбированные и искусственно заглубленные отмирающие протоки, но и научились сооружать небольшие арыки, для которых дамбированные русла играли роль магистральных каналов.

О каналах и орошаемых полях амирабадского времени довольно подробно рассказано в первой главе. Крупный магистральный канал с ответвлениями в нижней части и оросительная система площадью в 200 га уже являются предвестниками мощных ирригационных систем античного Хорезма.

Построенные руками рабов древнейшие античные каналы поражают огромными размерами. Ширина их (между береговыми валами) в архаический период достигает 40 м. Каналы тянутся вдоль древнего русла, поэтому имеют ответвления только с одной стороны. Любопытно, что большинство ответвлений отходит от канала под прямым углом.

Огромные размеры, и в частности очень большая ширина магистральных каналов свидетельствовали не только о силе рабовладельческого государства, но и о невысоком еще уровне научных знаний и практики строительства ирригационных сооружений. Каналы архаического типа – очень широкие и неглубокие – мало экономичны, так как значительное количество воды не доходит до полей, а либо испаряется, либо уходит (фильтруется) в почву. Поэтому в дальнейшем наблюдается постепенный переход к более узким и глубоким каналам.

Уже каналы кангюйские и кушанские имеют ширину от 6–8 до 18–20 м, а огромные – шириной около 10 и высотой до 4 м – валы указывают на их значительно большую, по сравнению с архаическими, глубину. Идут они уже не вдоль русла и рядом с ним, а прорезают такырную толщу на пространстве между двумя руслами. Естественно, ответвления, отходящие теперь обычно под острым углом, имеются не с одной, а с обеих сторон. Каналы времен расцвета хорезмийской античности ведут начало уже не от протоков дельты, а непосредственно от Аму-Дарьи; они были более надежными, так как не зависели от затухающих и часто меняющих свое течение протоков.

Античный период в истории Хорезма – это время, когда искусственно орошаемые земли занимали максимальную площадь. Даже в средние века, в период нового расцвета ирригационного земледелия (XII–XIV вв.), площадь орошаемых земель едва достигала 2/3 античной. Однако сооружения этого времени более совершенны: закончился переход к экономичным, узким и глубоким каналам, а оросительные системы с многочисленными ответвлениями получили вид ветвистых деревьев. Наиболее важным нововведением этого периода было употребление чигиря – водоподъемного сооружения в виде колеса с привязанными к нему сосудами. Появление его в Хорезме археологи относят к IX–X вв.; в это время в археологическом материале начинают встречаться в большом количестве обломки чигирных горшков – специально изготовлявшихся керамических сосудов, необходимых для устройства чигирей.

Другим важным усовершенствованием в земледельческом хозяйстве явилось употребление удобрений. Искусственно удобрять землю в Хорезме начали, по-видимому, еще в начале афригидского периода, в V–VI вв.; с IX–X вв. это нововведение получило уже более широкое распространение. Удобрение было довольно своеобразным – остатки старых сырцовых построек, содержавшие много селитры. Не исключено, что в связи с этим археологи недосчитаются многих памятников античного времени.

О более высоком уровне развития культуры земледелия в эпоху средневековья свидетельствует более широкий, чем в античное время, набор возделываемых сельскохозяйственных культур. В это время, по данным археологических раскопок, земледельцы выращивали не только зерновые культуры – просо, пшеницу и ячмень, но и абрикосы, персики, виноград, сливы, груши, дыни, арбузы, тыквы, огурцы, морковь, бобы и маш, хлопок и кунжут.

Детальное изучение памятников древней хорезмийской ирригации позволило разрешить еще один важный вопрос. Ученых уже давно заинтересовали причины, по которым пришли в запустение и были захвачены пустыней огромные пространства некогда цветущих земель. По подсчетам С. П. Толстова и Б. В. Андрианова, в период расцвета хорезмийской античности в Приаралье (в низовьях Аму-Дарьи и Сыр-Дарьи) площадь, занятая под ирригацию, занимала 3,5–3,8 млн. га, то есть в четыре раза больше, чем сейчас [15]15
  При этом, однако, следует учитывать, что в то время охваченные ирригационными сооружениями земли использовались для земледелия во много раз менее интенсивно, чем сейчас. Размеры обрабатываемых участков были сравнительно небольшими и перемежались огромными необрабатываемыми землями. В античное время использовалось лишь 10 % пригодных для орошения земель, в то время как сейчас на территории Каракалпакии их обрабатывается 30–40 %, в южном Хорезме – 50–60 %.


[Закрыть]. В средние века, в XII–XIV вв., на тех же территориях ирригацией было охвачено уже только 2,4 млн. га. В пределах культурных оазисов площадь орошения по размерам приближалась к современной.

Захваченные пустыней районы – их называют землями древнего орошения – занимают, как видно из приведенных цифр, несколько сот тыс. га.

Существенным изменением («усыханием») климата равнин Средней Азии, изменением течения рек, наступлением песков, засолонением почв – этими и многими другими причинами пытались объяснить запустение обширных территорий в различных странах Передней и Средней Азии. Однако еще в первых обобщающих работах по истории Хорезма С. П. Толстов показал ошибочность этой точки зрения. «Причины, – писал он, – коренятся в процессах социальной истории. Переход от античного к феодальному строю и сопровождающие его варварские завоевания с последующими феодальными усобицами и нашествием кочевников – вот гениально указанное Марксом и сейчас документально доказанное решение этой проблемы. А то, что разрушено человеком, им же может быть и воссоздано. И ярким свидетельством этого является история Хорезма наших дней».

Исследования, проведенные Хорезмской экспедицией под руководством С. П. Толстова в последние годы, дали еще много новых материалов для подтверждения этой точки зрения.

Но самое главное, она подтверждается практикой народнохозяйственного строительства.

Уже давно, в процессе изучения земель древнего орошения возник вопрос: а нельзя ли эти обширные, некогда цветущие, а теперь пустынные районы возродить к жизни? Нельзя ли их включить в обширную программу ирригационного строительства для обводнения земель засушливых районов?

Для того чтобы представить масштабы, о которых идет речь, необходимо привести еще несколько цифр.

Площади земель древнего орошения:

1. В низовьях Сыр-Дарьи (левобережная часть Кзыл-Ординской области Казахской ССР и Кара-Калпакская АССР) – 2,5–2,8 млн. га.

2. В низовьях Аму-Дарьи: в Кара-Калпакской АССР – 800 тыс. га, в Присарыкамышской дельте (Ташаузская обл. Туркменской ССР) свыше 1 млн. га. Общая площадь земель древнего орошения в Приаралье – почти 5 млн. га.

Как видите, цифры довольно внушительные. А ведь кроме этих площадей археологами выявлены огромные, пригодные для поливного земледелия массивы земель древнего орошения в Прикаспии и некоторых других ныне засушливых районах [16]16
  Площадь «земель древнего орошения» на территории всей Средней Азии достигает 6–8 млн. га; по СССР же – 9-10 млн. га.


[Закрыть].

^{Схематическая карта земель древнего орошения в низовьях Аму-Дарьи и Сыр-Дарьи}

Археологи, исследуя совместно с географами земли древнего орошения Приаралья, пришли к выводу, что освоение этих земель, происходящее сейчас еще очень медленно и в незначительных масштабах, может быть резко ускорено. Расчеты показали, что необходимый подъем воды (всего лишь на 2–3 м) может быть обеспечен имеющимися и проектируемыми гидросооружениями.

Имеется возможность превратить нижнее междуречье Аму– и Сыр-Дарьи из района экстенсивного отгонного скотоводства в район интенсивного поливного земледелия и стойлового скотоводства. Новые миллионы гектар плодороднейших земель могут быть за сравнительно короткий срок введены в народное хозяйство страны.

Летом 1962 года на заседании Президиума АН СССР с докладом об итогах многолетних исследований земель древнего орошения, с предложениями об их новом освоении выступил начальник Хорезмской экспедиции член-корреспондент АН СССР, профессор С. П. Толстов. Вниманию виднейших советских ученых были предложены многочисленные карты, схемы, фотографии и расчеты, отображающие работы археологов и географов в Приаральских дельтах. Подводя итоги обсуждению доклада, Президиум АН СССР в своем решении отмечал, что работы Хорезмской экспедиции «позволяют внести коррективы в сторону увеличения проектируемых в настоящее время к первоочередному освоению под ирригацию площадей за счет земель древнего орошения.

Собранные археологами материалы глубоко заинтересовали специалистов, занимающихся проблемами ирригации Средней Азии. Они были использованы и используются сейчас при проектировании и сооружении ирригационных систем в низовьях Аму-Дарьи, на нижней и средней Сыр-Дарье, на Зеравшане, вдоль Южно-Туркменского канала.

Недалек тот день, когда на просторах теперешней пустыни вместо песка и редкой колючей травы появятся поля и сады.

Заключение

Раскопки в Хорезме продолжаются и сейчас. Еще многие десятки памятников древней культуры ждут своих исследователей. А сколько их – древних стоянок, поселений, могильников – будет найдено археологами!

Однако теперь палаточные городки археологов-хорезмийцев все чаще и чаще можно видеть на далеких восточных окраинах Хорезма, на древних дельтовых протоках Сыр-Дарьи. Сюда, в мир древностей, оставленных соседями хорезмийцев, степными скотоводческими племенами, археологи пришли не случайно.

Десятки лет работают на просторах Средней Азии крупные, хорошо оснащенные археологические экспедиции. Добытые ими материалы позволили изучить общественный строй, хозяйство и культуру древнейших земледельческих народов Средней Азии – согдийцев, бактрийцев, хорезмийцев, парфян и других. Одним из главных научных выводов, сделанных в результате этих многолетних исследований, был вывод о том, что древние земледельческие народы Средней Азии, как и большинство других народов, прошли в своем общественном развитии через очень длительный период рабовладельческого строя.

Однако земледельческие центры с их высокой цивилизацией были лишь островками в обширном море окружающего их мира степных скотоводческих племен. Широкие просторы казахстанских степей, большая часть огромных среднеазиатских пустынь, горные районы Памира, Алтая, Ферганы были заняты населением, особенности хозяйства которого, быт я культура, общественный строй долгое время были лишь предметом ожесточенных споров, больших научных дискуссий. Для решительных суждений по этим вопросам исследователям не хватало материала; его можно было получить лишь благодаря широко проведенным раскопкам памятников, оставленных населением степей.

Нельзя сказать, что культура степных племен не исследовалась совершенно. Нет, советские археологи особенно за послевоенные годы добились в этом больших успехов. Однако полученный ими материал количественно во много раз уступал материалам, имевшимся в распоряжении исследователей, изучающих культуру древних земледельческих центров. Это были преимущественно погребальные памятники – курганы; к тому же исследования затронули в основном лишь далекие, периферийные районы, в то время как о ближайших соседях земледельцев известно было очень немногое.

Два мира – мир земледельцев и мир скотоводов – находились в очень тесных и сложных взаимоотношениях. Степняки торговали с жителями земледельческих оазисов, часто и воевали с ними. Земледельцы с их древними традициями в обработке земли, в строительном деле и архитектуре, в изготовлении керамики и других ремеслах, оказывали, естественно, большое влияние на культуру своих степных соседей. В свою очередь в культуре древнеземледельческих народов нашли отражение многие элементы, свойственные населению степей. Вспомним в связи с этим, об огромных государственных объединениях, возникавших в Средней Азии (и захватывавших часто и соседние страны) в результате возвышения и завоевательных походов той или иной из племенных групп населения степей. Несмотря на недолговечность таких государств, вызванные ими культурные взаимовлияния часто бывали очень существенными.

Мы уже видели, что в истории народов Средней Азии степные скотоводческие племена играли очень важную роль; без обстоятельного знания их хозяйства и культуры эта история не могла быть полной. Более того, многие элементы культуры земледельцев нельзя было понять и правильно объяснить, не зная культуры их степных соседей. Для исследователей истории Хорезма необходимость изучения сыр-дарьинских племен была особенно острой: ведь древние хорезмийцы, как сообщают об этом античные историки, принадлежали к той же сако-массагетской (скифской) группе племен, что и население нижней Сыр-Дарьи.

^{Раскопки тагискенских мавзолеев во множестве дали керамику различных типов}

Уже первые разведывательные маршруты по древним сырдарьинским дельтам показали такое обилие интереснейших археологических памятников, что район этот по праву получил в экспедиции название «нового Хорезма». От времен каменного века до позднего средневековья – таков хронологический диапазон новых открытий. Внимание археологов привлекли прежде всего памятники среднеазиатских скифов – саков. Именно здесь, в низовьях Сыр-Дарьи, на некогда полноводных дельтовых протоках ее – Инкар-Дарье, Куван-Дарье и Жаны-Дарье, – был центр расселения многочисленных и сильных сакских племен, центр Среднеазиатской Скифии.

В последние годы археологи работали здесь большими отрядами с широким применением техники; раскопки велись одновременно в нескольких местах. Материалы раскопок дали возможность сопоставить археологические памятники отдельных районов этой территории с определенными, упоминаемыми древними авторами сакскими племенами. Поэтому сейчас мы можем говорить о тохарах, расселившихся некогда по Куван-Дарье, апасиаках, населявших район Жана-Дарьи, о сакараваках, живших по Инкар-Дарье, аугасиях, чьи памятники расположены теперь в нижнем междуречье Куван-Дарьи и современной Сыр-Дарьи.

Археологи обследовали и провели раскопки на многих сакских поселениях и городищах. Несколько лет подряд работали хорезмийцы на огромном тохарском городище Алтын-Асар. Позднее раскопки были перенесены на городище Чирик-Рабат – столицу союза апасиакских племен, а затем на Бабиш-Муллу – апасиакский крупный город, центр большой сельскохозяйственной округи.

Особый интерес вызвали погребальные постройки саков. Разного времени, разных размеров и конструкции, разных племен – небольшие курганы рядовых воинов и величественные мавзолеи племенных вождей – они позволили исследователям узнать не только о погребальном обряде, представлениях о загробной жизни, религии, но вместе с материалами раскопанных поселений дали возможность судить об общественном строе, образе жизни и культуре сыр-дарьинских племен.

Огромный, шестидесятиметровый в диаметре царский курган на городище Чирик-Рабат был первым из большой серии раскопанных экспедицией монументальных погребальных сооружений. Последними были уникальные по архитектуре мавзолей могильника Тагискен.

Грабители повсюду опередили археологов. Это и не удивительно: ведь в погребениях, особенно богатых и знатных людей, лежало множество драгоценных вещей, в том числе и золотых. Неограбленное погребение – большая редкость, и археологи смирились с этим. Но и ограбленные погребальные постройки по количеству и характеру находимых в них вещей бывают разными. В огромной погребальной камере Чирик-Рабатского кургана археологи нашли лишь большой железный меч, позволивший, кстати, определить время погребения – V–IV вв. до н. э. В погребениях Тагискенского могильника было обнаружено множество первоклассных находок: прекрасно выделанная, богато орнаментированная керамика, изделия из железа, бронзы и золота (оружие и украшения), многие из которых без преувеличения можно назвать шедеврами древнего прикладного искусства.

^{Так выглядит с воздуха один из раскопанных мавзолеев Тагискена}

Тагискенский могильник очень большой; значительная часть его погребальных построек – это сравнительно небольшие сакские курганы VI–V вв. до н. э. Совершенно иного характера более ранние сооружения (IX–VIII вв. до н. э.). Это уже не курганы, а монументальные мавзолеи, сделанные из крупного сырцового кирпича, дерева и камыша. Во время раскопок этих мавзолеев были найдены сотни разнообразных предметов различного назначения. Но наиболее интересной оказалась архитектура и конструкция построек. Реконструкция, сделанная по материалам раскопок одной из них, показала, что это было крупное, круглое в плане сооружение с конической крышей, поддерживаемой сложной системой мощных кирпичных колонн и деревянных столбов. Колонны располагались по кругу; внутри колоннами же выделялась погребальная камера, куда клали тело умершего. Снаружи постройка была обнесена квадратной кирпичной стеной. Анализ всей конструкции показал, что деревянные столбы, в три ряда идущие по кругу, образованному колоннами, совершенно излишни конструктивно; судя по всему, они лишь имитировали круглые столбовые жилые дома тагискенцев. В целом постройки эти оказались очень оригинальными; более или менее близкие аналогии им были найдены лишь среди жилых и культовых сооружений народов Судана и Эфиопии. Несколько мавзолеев Тагискена имеют сходную конструкцию, остальные, несколько более поздние, являются упрощенными вариантами ранних.

Мавзолеи Тагискена, мы уже говорили об этом, вместе с некоторыми другими погребальными постройками сырдарьинских племен помогли разгадать тайну Кой-Крылган-калы, в частности загадку большого огня на верхней площадке центрального здания. Тагискенские мавзолеи погибли в огне; таким был погребальный обряд у сакараваков, которым, как полагает С. П. Толстов, принадлежали эти сооружения. Огонь был настолько сильным, что края многих кирпичей оказались ошлакованными, а керамическая посуда, положенная вместе с умершим в камеру, деформировалась. Когда рухнуло перекрытие, над окруженным стеной слоем пожарища возвышались лишь мощные кирпичные колонны; на них ставилось новое перекрытие, и в таком виде мавзолей продолжал существовать.

Добытый в низовьях Сыр-Дарьи разнообразный археологический материал в совершенно новом свете показал культуру присырдарьинских саков. Теперь трудно называть их варварами и невозможно кочевниками. Это были не только скотоводы, но и земледельцы, усвоившие и развившие в условиях обводненной дельты своеобразные формы ирригационного земледелия. Полукочевое скотоводство, сочетавшееся с земледелием и прочной оседлостью определенной части населения, не противоречило, в случае необходимости, большой подвижности всего населения.

Крупные центры с мощными оборонительными сооружениями, построенными из сырцового кирпича с соблюдением основных правил древневосточной фортификации, величественные погребальные постройки, ирригация, развитие многих ремесел – все это является показателем не только высокого уровня культуры, но и существования классового рабовладельческого общества. Однако для общественного строя присырдарьинских саков еще очень долго было характерно сохранение многих существенных черт родоплеменной организации. Об этом говорят и многие архаические черты в их культуре, и сообщения античных писателей, называвших каждое из сакских племен его племенным названием.

Многое в образе жизни и культуре саков – среднеазиатских скифов – остается еще невыясненным: ведь археологами только приоткрыта еще одна из тайн истории.

Исследования на Сыр-Дарье продолжаются.