Текст книги "Хрущевская «Оттепель» 1953-1964 гг"
Автор книги: Александр Пыжиков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 39 страниц)
Однако покупательная способность граждан постепенно падала, особенно негативно обмен денег сказался на рыночных ценах на продукты питания.[832]832
Геллер М. Некрич А. Утопия у власти. М., 1995. Т. 2. С. 130–131.
[Закрыть] Значительную часть вырученных реформой средств государство направляло развивающимся странам социалистического лагеря. Среди рабочих Московского завода углекислоты в связи с последними экономическими событиями распространялись следующие высказывания: «Наше правительство раздает подарки, кормит других, а сейчас самим есть нечего».[833]833
Неизвестная Россия. ХХ век. М., 1993. С. 50.
[Закрыть]
И все же нельзя не отметить, что в 50-е годы уровень жизни населения в целом повысился. Существенное значение в бюджете семей имели выплаты и льготы из общественных фондов потребления – бесплатное медицинское обслуживание, бесплатное обучение, различные виды пенсий и пособий. Эти выплаты в 1960 году составили 27,3 миллиарда рублей, т. е. были почти в 6 раз больше, чем в 1940 году.[834]834
Народное хозяйство СССР в 1970 году. М., 1971. С. 537.
[Закрыть] Таким образом в послесталинское десятилетие правительство стремилось улучшить жизненный уровень трудящихся, пенсионеров, колхозников.
Массовое недовольство граждан скорее вызывала ощутимая социальная несправедливость, те особые привилегии, которые имели работники партийного и государственного аппарата. Известный писатель К. И. Чуковский в дневниковых записях так рассказывал о кремлевской больнице: «Работники ЦК и другие вельможи построили для себя рай, на народ – наплевать. Народ на больничных койках, на голодном пайке, в грязи, без нужных лекарств, во власти грубых нянь, затурканных сестер, а для чинуш и их жен сверхпитание, сверхлечение, сверхучтивость, величайший комфорт».[835]835
Чуковский К. И. Дневник (1938–1969). М., 1994. С. 371.
[Закрыть] Льготы для власть имущих порождали в обществе самую негативную реакцию. Руководство страны пользовалось привилегиями и во времена Сталина, но тогда сведения об этом редко доходили до широких слоев населения.
Информация о социальной несправедливости быстро распространялась в советском социуме, порождая радикальные оппозиционные настроения. Наличие последних говорит о смене «образа власти» в сознании масс. Хрущев явно не обладал тем необходимым для послесталинского руководителя комплексом харизматических черт, в которых нуждалось централизованное под единым началом общество. Для большинства он ассоциировался, скорее, с типичным аппаратным работником, нежели лидером сверхдержавы, какой являлся СССР в 50-е годы. Неосознанный «поиск вождя» часто принимал форму критики бюрократизма, поскольку именно бюрократизм, по мнению народа, препятствовал «порядку». Весьма типичны антибюрократические настроения, выраженные в листовке за подписью «безработные», распространенной в поселке завода им. Войкова (г. Керчь). Основное требование – прекратить бюрократический произвол, когда «чтобы получить работу, нужны деньги, но если нет денег, приходиться ходить и клянчить два-три месяца какой-либо хоть работы или унижаться перед остатками пережитков капитализма (начальством)».[836]836
РГАНИ. Ф. 4. Оп. 16. Д. 554. Л. 122.
[Закрыть] В случае же сохранения такого положения вещей, «безработные» предсказывали новую революцию в стране. Для общества, воспитанного на идеалах гражданской войны, революция ассоциировалась с понятием справедливости.
Критика реалий советской жизни прозвучала в выступлениях коммунистов на партийных собраниях, посвященных обсуждению письма ЦК КПСС об усилении идеологической работы (декабрь 1956 г.). Так, на партсобрании бригады строительства Куйбышевской ГЭС бригадир Политов, поддержанный рядом коммунистов, заявил, что «у нас в стране хорошо живет и много получает тот, кто не работает, а только подписывает бумажки, а тот, кто действительно работает, получает мало».[837]837
РГАНИ. Ф. 89. П. 6. Д. 5. Л. 2.
[Закрыть] На другом партсобрании прозвучало следующее высказывание: «В плакате, где говорится о безработице и нищете в капиталистических странах и об улучшении жизни в нашей стране, надо поменять местами заголовки». Рабочий завода «Ленводпуть» Федоров заметил: «В последнее время появилось много различных писем ЦК КПСС, а прожиточный минимум трудящихся остается низким. Цены на товары растут, а заработная плата понижается. Может быть, кто-то делает это специально. И у нас может получиться, как в Венгрии».[838]838
Там же. Л. 3.
[Закрыть] О социальной неоднородности советского общества говорил конструктор Киселев (Ярославский автозавод). Его точка зрения была признана антипартийной и антисоветской, а сам Киселев исключен из рядов КПСС.
Однако запретить людям выражать свое мнение по поводу насущных жизненных проблем власть, отказавшаяся от крайних форм террора, была уже не в силах. Особенно отчетливо смена настроений советского общества проявлялась во время обсуждения крупных событий внутренней жизни страны, каким, например, стало осуждение «антипартийной группы». С собственной политической оценкой этого события выступили рабочие завода «Азовсталь», выразившие несогласие с решениями июньского I957 года пленума ЦК. Трудящиеся потребовали «в целях выявления истинной правды… дать возможность Маленкову, Кагановичу, Молотову и Шепилову выступить по радио и на рабочих собраниях… и считать разоблачение культа личности т. Сталина неправильным и вредным».[839]839
РГАНИ. Ф. 89. П. 6. Д. 4. Л. 3–4.
[Закрыть] Однако это своего рода инакомыслие было вызвано не тоской по казарменному социализму, а все тем же недовольством материальными условиями, стремлением заставить руководство «прекратить растранжиривание народного добра, уделить больше внимания развитию легкой и пищевой промышленности»,[840]840
РГАНИ. Ф. 5. Оп. 30. Д. 71. Л. 2.
[Закрыть] что в силу российских особенностей всегда казалось гораздо легче сделать при наличии сильной руки.
Несколько другой характер и другие масштабы носила предпринятая председателем республиканского совета профсоюзов Эстонии Иллиссоном попытка освободить профсоюзы от излишней партийной опеки. С 1957 по 1959 годы он «под видом расширения профсоюзных прав «проводил политически вредную линию на присвоение профсоюзными комитетами несвойственных им функций утверждения хозяйственных кадров, входящих в номенклатуру партийных и вышестоящих хозяйственных органов, что на практике приводило к противопоставлению профсоюзных организаций партийным и хозяйственным органам».[841]841
РГАНИ. Ф. 5. Оп. 31. Д. 79. Л. 43.
[Закрыть] Это заключалось в том, что профсоюзные комитеты ряда предприятий стали обсуждать и принимать решения о назначении и освобождении своих директоров иногда прямо против мнения партийных органов. Такая политика была опасна для «верхов» и тем, что влекла за собой оживление «отсталых настроений» и «демагогических элементов».[842]842
РГАНИ. Ф. 5. Оп. 31. Д. 123. Л. 180.
[Закрыть] Скорее всего стремление Иллиссона избавиться от партийной опеки, диктовалось в том числе и национально-освободительными идеями, широко распространенными в Эстонии.
В политические тона окрашивались подчас и организационно-практические инициативы, что наглядно продемонстрировали рабочие Одесского завода «Автогенмаш». На профсоюзном собрании, прошедшем в конце 1956 года, они, считая, что «всюду там, где руководят коммунисты, ничего не получается», выступили против избрания инженера на должность председателя завкома только лишь потому, что он член партии.[843]843
РГАНИ. Ф. 5. Оп. 30. Д. 71. Л. 2.
[Закрыть] Коммунистическая партия все больше и больше олицетворяла собой торжествующую бюрократию, которая прикрывала идеологическими лозунгами и прожектами свое стремление безраздельно господствовать в стране.
Правительство стремилось всеми доступными мерами сохранить сложившуюся систему управления общественной вертикалью. Несмотря на эти усилия, за годы реформ существенно изменилось отношение «народ – власть». Применительно к 1953 году можно говорить о биполярной системе, где между харизматическим «вождем» и обществом существовала прослойка чиновников, обладавших ограниченными и порой пересекающимися функциями. При Сталине чувство личного страха все же сдерживало в известной мере руководящие кадры от окончательного разложения. После ХХ съезда партии управление окончательно перешло в руки партийных структур с упорядоченными властными институтами. Между всеми учреждениями установилась известная субординация. Партийная вертикаль приводила в действие соответствующие хозяйственные, военные, образовательные, культурные и карательные органы, не позволяя никому из них обособиться.
Постепенно в общественном сознании сформировался образ «партийной машины», подчинявшей себе не только отдельную личность, но зачастую и здравый смысл. Осью, скрепляющей эту систему, был аппарат областного комитета партии, возглавляемый «хозяином области» – секретарем, который одновременно возглавлял выборную инстанцию, комитет и его бюро, и был начальником над партийными функционерами. Он входил, как правило, в ЦК, заседал в Верховном Совете и представлял область в Совете Министров, в Госплане или ином руководящем органе. В то же время он распоряжался в местном совнархозе, контролировал работу всех областных инстанций и нес полную ответственность перед центром за все, что происходило во вверенной ему области.
Четкость создавшейся системы позволяла сохранить монолитность общества и управления. Однако даже власть первого секретаря ЦК нельзя считать личной. Она являлась лишь выражением власти партийной. Н. С. Хрущев был обязан каждое свое решение проводить через коллективные инстанции: Президиум и (или) пленум ЦК, учитывая при этом возможную их позицию. Н. С. Хрущев ни разу за всю свою политическую карьеру не пытался обратиться непосредственно к народу. Народом для него, с точки зрения политической, естественно, являлись партийные функционеры достаточно высокого ранга, чтобы быть отобранными на съезд или войти в Центральный Комитет.
Хрущев не стал харизматическим лидером не только потому, что «…был слишком похож на простака с улицы… чтобы люди могли поверить в его способность олицетворять высшую правду», как полагал, например, известный исследователь А. Ахиезер. Скорее причина коренится в самом обществе, которое в 50—60-е годы претерпевало ряд масштабных, прежде всего мировоззренческих, изменений, связанных с завершающим этапом индустриальной модернизации страны.
Следует заметить также, что архитектор партийного строительства Н. С. Хрущев был слишком самобытен, слишком непредсказуем, слишком угловат, чтобы полностью раствориться в предложенной ему роли. Как справедливо было отмечено, он ощущал себя иной раз народным вождем в архаичном значении этого слова, защитником трудящихся от бюрократии, носителем высших социалистических ценностей.[844]844
Лейбович О. Л. Реформы 1953–1964 гг. в контексте отечественной модернизации. Дисс. д. и. н. Пермь. 1995. С. 222.
[Закрыть] В этой своей двойственности он был равно неприемлем и партийными иерархами, не знающими, что им принесет завтра, ни рядовыми гражданами, видевшими в Хрущеве олицетворение бюрократии.
Новации Н. С. Хрущева осуществлялись без изменения основ самого политико-экономического режима, что в значительной степени снизило эффективность предпринятой модернизации советского общества, в том числе и экономики. Несмотря на то что в отдельных аспектах быт советских граждан действительно улучшился – сотни тысяч семей получили квартиры, повысилось пенсионное обеспечение, – проблема жизненного уровня советских людей продолжала стоять очень остро. В середине 50-х годов спрос на товары широкого потребления в лучшем случае удовлетворялся на 40–50 %.[845]845
Мерцалов В. С. Политика крутого подъема сельского хозяйства в СССР // Конференция Института по изучению СССР. Мюнхен. 1955. С. 14.
[Закрыть] По данным зарубежных исследовательских центров, в 1956 году количество лиц, получавших заработную плату ниже прожиточного уровня, составляло 8 млн. человек.[846]846
Там же. С. 172.
[Закрыть]
Одним из последствий политики Н. С. Хрущева стало развертывание в стране движения трудящихся за свои социально-экономические и гражданские права. Собственно использование в данном контексте термина «движение» применительно к выступлениям в рабочей среде в 50 – начале 60-х годов весьма условно. Скорее, то были локальные вспышки недовольства, что не умаляет их значения как протеста против внутренней политики КПСС.
Весь хрущевский период, с точки зрения роста оппозиционности настроений масс, исследователи[847]847
Давыдов С. Г. Инакомыслие в СССР в 50 – первой половине 60-х годов. Дисс. к. и. н. М., 1996. С. 180.
[Закрыть] условно делят на два этапа. В первый период, с 1953 до конца 50-х годов, практически не наблюдается забастовок. Известны лишь стачка на Московском шарикоподшипниковом заводе в 1956году и в г. Николаеве в 1957 году. Общее настроение характеризовалось относительной лояльностью к существовавшему порядку, что можно объяснить ожиданием от смены руководства перемен к лучшему, поворота советской экономической системы в сторону обеспечения нормальных жизненных условий а кроме того, – известной привычкой, выработанной сталинским временем. Вместе с тем, как форма отстаивания своих прав, присутствует массовое пассивное сопротивление, как это было на Украине в 1955–1956 годах. Здесь угольная промышленность регулярно не выполняла план добычи, и власти пошли в конце концов на ряд уступок рабочим.[848]848
Х конференция Института по изучению СССР. Мюнхен. 1958. С. 175.
[Закрыть]
Значительные изменения в массовом сознании произошли в начале 60-х годов. Носителями специфических черт политического сознания в конце 50 – начале 60-х годов являлись реабилитированные. В результате политической «оттепели» многие тысячи людей возвратились «на волю», где их ждали не только свобода, но и столкновения с обыденными житейскими проблемами. Вчерашние заключенные выдвигали требования возврата им квартир и вещей, отобранных при аресте. Особенность сложившейся ситуации заключалась в том, что имущество репрессированных часто «наследовалось» работниками органов госбезопасности, проводившими следствие. Реабилитированные и члены их семей настойчиво добивались решения этих вопросов в ЦК КПСС, требуя восстановления своих имущественных прав. Затягивание рассмотрения предъявляемых претензий провоцировало резкую критику работы КГБ и МВД, что находило понимание и поддержку среди окружающих, возбуждая нежелательные, с точки зрения властей, настроения.
Вера в возможность найти правду – одна из самых устойчивых черт массового сознания советских людей в 50-е годы. Многие из реабилитированных стремились через печать привлечь к себе и своим проблемам внимание высшего партийного руководства. В январе 1957 года в «Литературную газету» обратился с письмом Геринштейн Б. Д., выражавший несогласие с постановлением правительства от 8 сентября 1955 года «О лицах, реабилитированных судебными органами». По его мнению, оно недостаточно компенсировало потерпевшим причиненный репрессиями ущерб. Для исправления создавшегося положения он требовал увеличить суммы единовременного денежного пособия, пенсии, немедленно предоставить квартиры.[849]849
РГАНИ. Ф. 4. Оп. 16. Д. 187. Л. 131.
[Закрыть]
Экономические проблемы находили свое отражение и в программных документах отдельных «диссидентских» групп. Их появление в 50-е годы означало, что в сознании общества произошли существенные перемены. Однако, что крайне важно, диссидентство 50-х годов еще не являлось антисоветским, оно лишь преследовало цель вернуться к ленинским нормам в партийной жизни. Поскольку эти же задачи, по крайней мере официально, ставила перед собой и власть, то инакомыслие не выходило за рамки спонтанных протестов.
Задачу решить насущные социальные потребности народа ставила перед собой «Ленинская Коммунистическая партия Советского Союза». В распространенном в 1961 году документе этой организации, изданном в виде газеты «Центральные сообщения органа ЦК Ленинской Коммунистической партии Советского Союза», провозглашалось, что целью ЛКПСС является построение коммунистического общества, «основанного на производительном труде».[850]850
РГАНИ. Ф. 5. Оп. 30. Д. 351. Л. 15.
[Закрыть]
В числе мер, способных превратить СССР в государство социализма с «человеческим лицом», планировалось осуществить программу широкого социального обеспечения трудящихся. В области сельского хозяйства, к примеру, должна была произойти ликвидация колхозов и наделение приусадебными участками крестьян. Основной хозяйственной единицей планировалось сделать совхозы, «как отвечавшие требованиям жизни в аграрном секторе хозяйства». Вызывает, по меньшей мере, удивление стремление авторов программы к двум прямо противоположным экономическим мероприятиям: возрождению личных хозяйств и тотальному господству совхозного земледелия. Очевидно, здесь одновременно проявилось стремление к повышению жизненного уровня крестьян и тяга к господству исключительно социалистического способа производства.
Любопытные формы критики политической и хозяйственной деятельности КПСС были обнаружены в трех документах при аресте бывшего работника финотдела совнархоза Латвийской ССР П. М. Спициной (1960 г.). Подвергнув анализу политическую и хозяйственную деятельность партийного руководства, авторы текстов Днепров, Иванов и Чичищев пришли к выводу, что «наша действительность – не социализм, а госкапитализм» и «задача нашего народа – восстановить марксистско-ленинскую теорию и построить социализм».[851]851
РГАНИ. Ф. 5. Оп. 30. Д. 320. Л. 46.
[Закрыть] Подобные взгляды, в полном смысле слова, нельзя назвать ни антиправительственными, ни антисоветскими. Их появление в конце 50-х годов скорее говорит о политизации массового сознания после ХХ съезда партии.
Выработка чисто теоретических положений сочеталась с попытками агитации рабочих и колхозников через листовки. В марте I960 года в Актюбинской области в районе станции Кандагач неизвестными были разбросаны сотни листовок, которые от имени НТС призывали колхозников саботировать решения декабрьского пленума ЦК КПСС, не продавать животных, требовать самоуправления колхозов, беспартийного руководства.[852]852
Там же. Л. 9.
[Закрыть] Однако ни теоретические документы, ни листовки не делали их авторов и распространителей ближе к народу. Как правило, все ограничивалось одноразовыми актами анонимного публичного протеста.
Принципиально важно, что изменение отношений между советскими людьми и властью, защиту гражданами своих прав и достоинства от произвола нельзя объяснить лишь общим усилением недовольства экономической обстановкой в стране. При жизни Сталина материальные условия были ни сколько не лучше. Основы, как представляется, заложили самые первые мероприятия «коллективного руководства». Ликвидация внесудебных органов, исчезновение из газет наиболее угрожающих высказываний в адрес «космополитов» и «врагов народа», а также развернувшаяся в печати кампания осуждения нарушений законности и признание со стороны власти ошибок прежнего правления не могли не произвести в массовом сознании масштабных мировоззренческих и идеологических изменений.
Конкретным выражением этого стали тысячи писем с жалобами на действия местного руководства, направляемые в редакции центральных газет. Люди настойчиво требовали соблюдения своих конституционных прав, что являлось несомненным новшеством в мировоззрении. Не случайно к середине 50-х годов наиболее частыми стали выступления против действий милиции, которая еще несколько лет назад, в период правления Сталина, вызывала наибольшие опасения граждан. Так, в январе 1956 года в Клайпеде возникли беспорядки, вызванные избиениями в милиции задержанных. Массовые волнения, сопровождавшиеся угрозами в адрес работников правоохранительных органов, произошли в октябре того же года в г. Славянске Сталинской области.[853]853
РГАНИ. Ф. 5. Оп. 31. Д. 57. Л. 75.
[Закрыть] Примечательно, что большинство задержанных за активное участие в этих событиях – рабочие.[854]854
РГАНИ. Ф. 5. Оп. 31. Д. 59. Л. 62.
[Закрыть]
Интересен вопрос не только о социальной, но, что не менее важно, возрастной среде, в которой формировались антиправительственные, можно сказать «раннедиссидентские», настроения. Отдельного рассмотрения заслуживает проблема взаимоотношения власти и молодежи. Частичная либерализация внутренней жизни в Советском Союзе при Хрущеве Н. С., известная под названием «оттепели», вызвала серьезные сдвиги в сознании советской молодежи, пробудила ее к активной самостоятельной социальной жизни, создала условия для развития многих политических, культурных, духовно-нравственных феноменов.
Самое непосредственное влияние на умонастроения молодого поколения оказал XX съезд партии, ставший поистине эпохальным событием послевоенной отечественной истории. Реакция на съезд, точнее на «секретную» речь Хрущева Н. С. на нем была далеко не однозначной. Для одних, в сказанном на партийном форуме не прозвучало ничего необычного. «XX съезд не произвел во мне никакого переворота. Ничего особенно нового я для себя не открыл, если не считать, конечно, статистики. Единственное, что меня удивляло: почему об этом вдруг сказали».[855]855
Поликовская Л. Мы предчувствуем…Предтеча… М.: Звенья, 1997. С. 78.
[Закрыть] Так воспринял хрущевское разоблачение «культа личности» московский старшеклассник Владимир Вишняков, уже почерпнувший из циркулирующей среди взрослых информации кое-какие сведения о лагерях, тюрьмах, массовых репрессиях, казнях невинно осужденных людей. Но таких молодых людей было сравнительно немного. Для других, составлявших абсолютное большинство, сказанное партийным лидером явилось подлинным потрясением. XX съезд расценивался ими как «очень крупное событие», которое «сильно задело»,[856]856
Там же. С. 213.
[Закрыть] «вырвало сердцевину мировоззрения».[857]857
Осипов В. Площадь Маяковского // Грани. Франкфур-на-Майне, 1971.№ 70. С. 70.
[Закрыть] Диссидент В. Осипов описывал впечатление, произведенное на него XX съездом, следующим образом: «Доклад Хрущева был нам прочитан на закрытом комсомольском собрании в Коммунистической аудитории МГУ на Моховой. На стенах висели четыре портрета: Маркс, Энгельс, Ленин, Сталин. Конечно, я был потрясен этим докладом. Все сразу приобрело знак «минус».[858]858
Поликовская Л. Указ. соч. С. 171.
[Закрыть]
XX съезд оказал непосредственное влияние на формирование будущих лидеров диссидентского движения. В марте 1956 года состоялось первое выступление молодого ученого Ю. Орлова – создателя Московской хельсинкской группы. На партийном собрании Института физики АН СССР, посвященном обсуждению решений XX съезда, он открыто говорил об общем упадке чести и морали и о необходимости демократических преобразований в стране.
Говоря о 1956 годе, его с полным правом можно назвать отправной точкой расцвета молодежных инициатив. Возбужденная переменами и воодушевленная представившейся возможностью более свободно выражать свое «Я», молодежь начала активно, без оглядки, воплощать в жизнь свои задумки и реализовывать потребность в неформальном общении, создавая кружки самообразования и разного рода семинары. В большей или меньшей степени все они оказывались политизированными. Таков был дух эпохи.
В начале 1956 года в Казанском финансово-экономическом институте группой студентов без ведома вузовского начальства было создано «Общество по изучению вопросов экономики и культуры». 29 ноября того же года избранный старостой «Общества…» студент Катаев на курсовом комсомольском собрании открыто пригласил всех желающих принять участие в обсуждении докладов на темы «Является ли культ личности продуктом социалистического общества» и «Является ли мужчина движущей силой общества». Доклады, сделанные коммунистом Гаджиевым, содержали в себе выдержки из речи Тито в Пуле и коментарии радиопередач Би-Би-Си и «Голоса Америки».[859]859
Там же, л. 153.
[Закрыть]
Уже на следующий день Казанский горком КПСС совместно с горкомом ВЛКСМ образовал комиссию для рассмотрения вопроса о состоянии политико-воспитательной работы в финансово-экономическом институте, а вскоре всех, имевших причастность к созданию самодеятельного студенческого объединения исключили из комсомола и отчислили из вуза.[860]860
Там же.
[Закрыть]
Новым в настроениях учащейся молодежи было и то, что она уже не сносила покорно гонения и репрессии за смелость иметь собственные суждения. В 1956 году в ЦК ВЛКСМ поступило коллективное письмо от студентов Таганрогского радиотехнического института, возмущавшихся исключением из вуза своих товарищей за чересчур наглые, по мнению начальства, вопросы, заданные на семинаре по изучению материалов XX съезда. Студентов интересовало: как понимать термин «экспорт революции», какова точка зрения Троцкого Л. Д. на мировую революцию, какую позицию занимали по этой проблеме большевики в 1917–1918 годах.[861]861
ЦХДМО. Ф. 1. Оп. 32. Д. 803. Л. 91–95.
[Закрыть]
Дальнейшая радикализация сознания молодежи связана с событиями в Польше и Венгрии. Даже у вполне лояльно настроенных по отношению к власти представителей молодого поколения подавление вооруженным путем венгерской «революции», сразу же вслед за XX съездом, оставило неприятный осадок в душе. И. Волгин вспоминал: «У меня было двойственное ощущение. С одной стороны, как ни странно, искренне сочувствие к восставшим. Я желал им победы. При отсутствии какой-либо альтернативной информации, я инстинктивно ощущал: наши танки в Будапеште – это зло, во всем этом присутствует какая-то чудовищная ложь. Но, с другой стороны, я вовсе не хотел, чтобы социалистический лагерь был ослаблен или, не приведи Господи, вообще развалился. Я понимал, что повстанцы сражаются за справедливое дело, за свободу, но сам факт вооруженной борьбы не одобрял».[862]862
Поликовская Л. Указ. соч. С. 37–38.
[Закрыть] Что же было говорить о молодежи инакомыслящей. Думается, что здесь уместно привести патетическое воспоминание о тех временах В. Буковского Он писал: «После того, как краснозвездные танки – мечта и гордость нашего детства – давили на улицах Будапешта наших сверстников, кровавый туман застилал нам глаза. После того, как весь мир предал нас, мы никому не верили. Мы хотели погибнуть, плечом к плечу с теми, кому доверяли безоглядно…».[863]863
Буковский В. И возвращается ветер… Нью-Иорк. 1979. С. 103.
[Закрыть]
Часть молодежи рассматривала венгерские события как образец для подражания, руководство к действию. В 1957 году ЦК ВЛКСМ сообщил в ЦК КПСС, что в период венгерских событий вся группа семинара литературных переводчиков Литературного института им. Горького в ответ на объяснения происходящего в официальном ключе вскочила с мест с криками: «В Венгрии произошла революция. Нам тоже нужна такая революция, как в Венгрии».[864]864
РГАСПИ. Ф. 1. Оп. 46. Д. 199. Л. 5.
[Закрыть]
Подавление оппозиционного движения в Венгрии стало побудительным мотивом для создания нелегальных политических групп и кружков. На это указываю даты возникновения подпольных молодежных организаций и личные признания их участников. Хотя начало вызревание идеи политической оппозиции режиму естественно относиться к более раннему периоду. Так, еще в 1953 году после смерти Сталина и ликвидации Берии, будущий основатель и лидер известной московской молодежной группы Л. Н. Краснопевцев совместно со своим товарищем Л. Ренделем написали несколько работ, в которых рассуждали о путях развития социализма.[865]865
Рождественский С. Д. Материалы к истории самодеятельных политический объединений в СССР после 1945 года // Память. М., 1981. № 5. С. 232.
[Закрыть]
Был и еще один фактор, определивший развитие сознания думающей молодежи в направлении конфронтации с властью. «Революционный романтизм» молодых далеко не всегда довольствовался отведенным для него руслом, выплескиваясь за строго очерченные границы советской демократии. В ответ на это, по точному замечанию В. Осипова «чиновники, для которых политический строй никогда не был предметом поклонения, немедленно записали нас в разряд врагов… Увы, в самом начале вы отшвырнули нас, единственных, кто беззаветно защитил бы систему, ту часть поколения, которая могла бы укрепить государство. Функционеры этого не пожелали и отбросили всех идейных».[866]866
Осипов В. Площадь Маяковского // Грани. – Франкфурт-на-Майне, 1971. № 70. С. 111.
[Закрыть] После чего «идейные» пошли своим путем, сделав попытку по-новому взглянуть на социалистические ценности.
В сущности, молодые «нелегалы» следовали в направлении провозглашенного руководством КПСС возвращения к «истокам», но пошли в своих искания гораздо дальше, чем это допускалось «сверху», занявшись ревизией творческого наследия В. И. Ленина и обратившись к другим течениям в социал-демократии. С юношеским энтузиазмом молодые «революционеры» одинаково жадно осваивали как большевизм, так меньшевизм и троцкизм. В качестве элемента политического конструктора, из которого молодежь надеялась сложить справедливое общество, присутствовал также «титоизм». Рядом организаций он рассматривался в качестве наиболее правильного воплощения на практике идеи социализма.
В ходе переосмысления пройденного исторического пути и переоценки нормативных ценностей молодежью, обладавшей способностью к теоретическому мышлению, были созданы оригинальные концепции и программные разработки. Так, студент Уральского педагогического института Г. Е. Федосеев написал труд под названием «Классовый социализм», в котором выдвинул тезис о том, что советская интеллигенция является не прослойкой общества, а господствующим классом.[867]867
Прищепа А. И. Инакомыслие на Урале. – Сургут. 1998. – С. 107.
[Закрыть]
Создававшиеся молодежью подпольные политические организации строились по единому образцу, заимствованному из арсенала российских революционеров. Единой была и цель леворадикальной молодежи, заключавшаяся в перестройке советского общества в духе демократического социализма.
Марксистская заданность мировоззрения, свойственный возрасту маскимализм предопределили методы и средства достижения поставленной задачи. Практически во всех «программах» разработанных молодыми диссидентами содержался тезис о вооруженном восстании. Необходимость его мало кто оспаривал. Ленинградская организация «Социал – прогрессивный союз» предельно четко формулировала цель своей деятельности: «свержение коммунистической диктатуры и создание многопартийной системы в условиях парламентской демократии».[868]868
Гидони А. Солнце идет с Запада. – Торонто, 1980. – С. 25.
[Закрыть]
Из решительных намерений, однако, не последовало адекватных им действий. Главной формой оппозиции стали выработка компанией друзей определенной политической «платформы», (существовало великое множество таких документов), распространение «антисоветских» листовок и немногочисленные попытки наладить кустарными способами выпуск собственных газет, после чего группа, как правило, ликвидировалась. Так, в мае 1958 года органами госбезопасности были задержаны молодые граждане Укуров Г. С., Пирогов Ю. А., Поленов В. С., разбрасывавшие листовки в Краснопресненском районе Москвы.[869]869
ГАРФ. Ф. 9401. Оп 2. Д. 498. Л. 115.
[Закрыть] Пиком практической деятельности кружка Л. Н. Краснопевцева был выпуск листовки, призывавшей вести борьбу за обновление в духе XX съезда, за создание рабочих советов, открытым выступлениям на партсобраниях, требованием суда над виновниками преступлений 1937–1953 годов.[870]870
Рождественский С. Д. Указ. соч. – С. 237.
[Закрыть]
Материалы для изготовления прокламаций, иногда их тираж достигал нескольких сотен экземпляров,[871]871
РГАНИ. Ф. 89. Оп. 6. Д. 7. Л. 4.
[Закрыть] брались из газет стран народной демократии, передач западных радиостанций, самиздата. В ход шли и личные впечатления, и наблюдения подпольщиков.
С деятельностью молодежных политических неформальных организаций второй половины 50-х годов связаны первые ростки правозащитной идеологии. Из хода судебного процесса над членами ленинградского «Общества сумасшедших на свободе» Р. Пименова и Б. Вайля известно, что подсудимые признали себя виновными только в антиправительственной деятельности, но не в антисоветской, заявив, что правительство как исполнительный орган нарушает Конституцию, а они выступают за ее неукоснительное соблюдение.
Вторая половина 50-х годов стала временем бурного развития студенческого самиздата, посредством которого молодежь реализовывала потребность в свободном выражении своих взглядов и отстаивала собственные культурные пристрастия и интересы. Позитивное влияние на выход самиздата на качественно новый уровень оказали «технический прогресс», переход от ручек к пишущим машинкам, и традиции вузовской стенной печати.
За довольно короткое время значительно выросло число газет выпускавшихся силами учащихся различных курсов и групп.[872]872
ЦАОДМ. Ф. 478. Оп. 3. Д. 215. Л. 109.
[Закрыть] Среди нелегальных студенческих газет и журналов, выходивших в 1955–1957 годах можно назвать «Фиговый листок» – нелегальное издание Вильнюсского университета, «Голубой бутон» – самиздатовский орган Ленинградского универститета, «Культура» – стенную газета Ленинградского технологического института, «Свежие голоса» – рукописный журнал студентов Ленинградского института железнодорожного транспорта, «Колокол» – стенная газета МГУ.[873]873
Павлов М. Сопротивление молодежи коммунистическому режиму. // Молодежь Советского Союза. – Мюнхен, 1959. – С. 100.
[Закрыть]