Текст книги "Дело о Короле оборотней (СИ)"
Автор книги: Александр Петровский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)
Я был удивлён, увидев дома экономку – старушка уже две недели бастовала, требуя, чтобы я ей заплатил за последние месяцы, и отказывалась принимать мои необеспеченные чеки. А тут дом прибран, она трудится, как пчёлка, мне улыбается, и взяла чек, ни словом не возразив. Так что на нашей как бы пресс-конференции я даже смог выставить на стол лимонад, охлаждённый в колодце.
Мы коротко рассказали об охоте на тигра, потом ответили на вопросы. Спрашивали только городские, провинциал записывал, но молчал. Заговорил он только когда его коллеги иссякли. Сперва коротко расспросил о похищении губернаторского сынка. Я подтвердил, что перехватил похитителя с мальцом на территории Вервольфа, и передал мальца нашим пограничникам. Ещё сказал, что семья губернатора заплатила мне меньше, чем ничего. Потом он спросил, не помогал ли мне кто-нибудь из оборотней. Я ответил, что мне действительно помогли, но кто именно – не скажу. Тома, когда он перевёл взгляд на неё, сказала, что она тогда служила в пограничной страже, и о служебных делах говорить не собирается. И тут он нас ошарашил.
– Тамара, вы ведь прямой потомок королевы по женской линии, – улыбаясь, произнёс он. – У вас это называется дочь королевы, верно?
Я почувствовал, как Тома вздрогнула. Она ничего не ответила, кивнула молча. Городские газетчики лихорадочно записывали, провинциалу записывать не требовалось – он знал заранее.
– Это даёт вам какие-нибудь дополнительные права? – спросил один из городских.
– Нет, – ответила Тома. – Наоборот. Это дополнительно ограничивает меня в выборе партнёров. По законам республики я не вправе иметь детей с оборотнем, который прямой потомок короля по мужской линии, сыном короля по-нашему.
– А почему так?
– Без комментариев.
– А вы, Станислав, не имеете оборотней в роду? – снова заговорил провинциал.
– Это же Приграничье! – воскликнул другой городской газетчик. – Здесь почти у всех в предках найдётся оборотень! У меня дед по матери – оборотень-полукровка. И что с того? У Стаса – наверняка тоже.
– У меня полукровка – прадед, – нехотя подтвердил я. – И что с того?
– Да ничего, в общем-то, – пожал плечами провинциал. – Насколько я понял, Тамара будет жить у вас, и не как сестра.
– Это не ваше дело!
– Простите, Станислав, но вы с Тамарой вовсе не скрываете взаимной симпатии.
Я посмотрел на Тому. Она улыбнулась мне, не разжимая губ, и кивнула.
– Да, не скрываем. Да, мы намерены некоторое время жить вместе. Но я всё равно считаю, что это не ваше дело.
– Я тоже считаю, что наши отношения касаются только нас, – поддержала меня Тома. – Но и скрывать что-либо нам незачем. Он не женат, я не замужем. Я не вижу никого, кому был бы нанесён ущерб нашим совместным проживанием. Скажите мне, пожалуйста, если бы я не была оборотнем, вас бы точно так же интересовало бы, намерены ли мы заниматься сексом?
– Я не могу говорить за коллег из городских газет, а от себя скажу – нет. Половая жизнь Станислава меня совершенно не интересует.
– Значит, интересует моя? – я почувствовал, как Тома напряглась.
– В каком-то смысле. Дело в том, что я никогда не слышал, чтобы такие, как вы, Тамара, вступали в интимные отношения с людьми нашей расы, теми, кого вы называете эльфами.
– Что за чушь? – неимоверно удивился я. – Даже в нашем городишке такие есть. Та же старая Нелли хотя бы, её тут все знают, она была почтальоном. Теперь уже на пенсии, конечно. У неё четверо детей-полукровок.
– И Яков, – добавил один из наших газетчиков. – Отец констебля Бобика, Стас о нём рассказывал, и у него ещё дочь-красавица, правда, она перекидываться не умеет. И этот, как его…
– Вы меня неправильно поняли, – остановил его провинциал. – Я говорю не о любых чистокровных оборотнях, их в Приграничье действительно немало и многие счастливо замужем или женаты на людях. Речь о так называемых дочерях королевы. Таких, как Тамара. Раньше они избегали близких отношений с людьми. Тамара, вы что-нибудь скажете на эту тему, или тоже «без комментариев»?
– Скажу, – вздохнула Тома. – Я не такая, как мои королевские родственники. Я достаточно прослужила в пограничной страже, чтобы понять – эльфы тоже люди. И если мне понравился эльф, я не собираюсь заламывать руки и орать «О, горе, я извращенка, меня тянет к эльфу, что же делать?». И не забывайте, что по нашу сторону границы тоже немало и эльфов, и полукровок. То, что я дочь королевы, ничего для меня не меняет. Я ответила на ваш вопрос?
– Да, спасибо. Хотелось бы узнать ещё вот что. Ходят слухи, что у вас здорово оживились монархисты. Якобы хотят восстановить королевскую власть. Вы на чьей стороне?
– Поступая на службу в пограничную стражу, я дала присягу. В ней я обязуюсь, помимо прочего, защищать конституцию. А по конституции Вервольф – республика. В моей стране присягу не нарушают. Поэтому я не поддерживаю монархистов, и если понадобится, буду сражаться с ними до последней капли крови.
– Даже если трон предложат вам?
– Предложат или нет, я на стороне республики. Так требует присяга. На этом давайте интервью и закончим. Я устала, Стас, думаю, тоже. Не забывайте, мы только-только вернулись с охоты на тигра.
Газетчики не возражали – они и так набрали достаточно материала, теперь им нужно сделать из него статьи, причём городские должны успеть до вёрстки дневного выпуска. Стоило им уйти, экономка сразу же накрыла нам превосходный завтрак. Тома попросила сырого мяса и получила огромный кусок, а жареное отдала мне. Пока мы ели, экономка рассказала, что я здорово задолжал не только ей, но и мяснику, бакалейщику и кому-то ещё, я не расслышал. Но они почему-то продолжали продавать в долг. Мне её трескотня надоела, и я попросил её пойти куда-нибудь в другое место.
– Тома, так ты, значит, что-то вроде принцессы? – спросил я, когда мы остались наедине.
– В Вервольфе нет такого титула, – отмахнулась она. – Да и если бы был, в республике он ничего не стоит.
– А что там за дела с монархистами?
– Там всё очень плохо. Ты знаешь, что почти всё Приграничье когда-то было территорией Вервольфа?
– Что-то такое слышал. Но это же было очень давно.
– Да, давно. Но есть люди с очень хорошей памятью. Империя тогда здорово нам наваляла. Они мечтают о реванше.
– А я слышал, что наваляли нам.
– Там обе стороны друг другу наваляли. Кровь текла рекой. И вот у нас кому-то захотелось повторить.
– А почему именно сейчас?
– Ты сам видел, как ваши кавалеристы готовы воевать с Вервольфом. Никогда раньше Империя не была такой слабой. Реваншистам кажется, что захват Приграничья будет лёгкой прогулкой. Президент считает иначе.
– Я о монархистах спросил, а ты рассказываешь о воинственных реваншистах. Или это одни и те же люди?
– Нет, люди разные. Воевать хочет армия. Военным нужна слава, почести и всё с этим связанное. В мирное время с этим туго. А народ, в большинстве, войны не хочет. Боятся. Понятно, что есть мирные пехотинцы и воинственные портные по купальникам, но в целом вот так. Президент делает то, чего хотят избиратели. А избиратели хотят торговли с Империей, туристов-эльфов на наших курортах, транзита через вашу территорию наших импортных и экспортных товаров и прочих плюшек мирного времени. Я же пограничник, вижу, сколько товаров идёт через границу в обе стороны.
– А ты за кого?
– Говорила же – я на стороне республики. Пограничная стража – не обыватели, но и не армия. Где-то между.
– А монархисты на чьей стороне?
– На своей. Но им нужна поддержка армии. Иначе новый король попадёт на плаху куда быстрее, чем взбирался на трон.
– Я вижу, Томочка, ты полностью в курсе дела по монархистам.
– Конечно. Я же дочь королевы, принцесса, как говорят эльфы. Мне постоянно предлагают или сесть на трон, или поддержать какого-нибудь принца-претендента. Обещают назначить командиром всей пограничной стражи, будто это моя девичья мечта, ради исполнения которой можно пойти на всё. Понимаешь, Стас, помимо прочего, у монархистов нет признанного лидера. То есть, нет короля, которого поддержит хотя бы большинство принцев. Желающих стать королём слишком много, а это всё равно, что их нет совсем.
– А если такой появится, ему потребуется поддержка армии? И ради этой поддержки он затеет войну с Империей? А без войны – никак?
– Отчего же? Если претендент на трон популярен в народе, он может выиграть президентские выборы, властью главы республики объявить референдум о смене системы государственного управления, и когда народ проголосует за монархию, спокойно сядет на трон. И армия останется в казармах.
– Погоди, что такое референдум?
– Это когда у народа что-то спрашивают. Те же выборы, только выбираются не люди, а решения.
– А, понял. Всеобщий опрос.
– В Империи такие бывают?
– Не знаю. Мы тут на отшибе, до нас не все новости из Центра доходят. А в городе опросы иногда проводят. Последний был с полгода назад, о строительстве тут университета. Три голоса за, остальные против. Так что с вашими принцами? Они уже приступили к делу? Если есть деньги, популярность быстро взлетает до небес, нужно только задницу от стула оторвать. Мероприятие там какое-нибудь провести, скачки или рыцарский турнир, и встречаться с избирателями, непрерывно им обещая всё и сразу, и даже кое-что для них делая…
– Ты же подданный Империи. У вас нет выборов, а ты так говоришь об этих технологиях, будто видел их вблизи.
– Есть у нас выборы! Мы каждые четыре года избираем мэра и городской совет. Так что я их видел не только вблизи, а даже изнутри. Меня разок нанимали, чтобы я раскопал что-нибудь порочащее об одном кандидате в совет.
– И что ты о нём нарыл?
– У него жена алкоголичка. Когда пьяная, совершенно неразборчива в сексе. Он в итоге отказался баллотироваться. Потому что если бы об этом написали в газетах, за него только жена бы и проголосовала.
– Вот и у монархистов те же проблемы. Денег на предвыборную компанию нет, зато компромата на каждого столько, что жена того бедняги покажется образцом моральной чистоплотности.
– И на тебя есть компромат?
– Стасик, всем есть что скрывать. Разве тебе – нечего?
– Есть кое-что, – я покраснел.
– Только не надо мне рассказывать, хорошо? Я хочу видеть в тебе рыцаря без страха и упрёка, которому нравлюсь прекрасная я, а не тайного алкоголика, готового случаться с любой самкой.
– Тогда пошли поспим до обеда, – предложил я.
– Пошли, – согласилась Тома. – Будешь случаться с любой самкой, до которой сможешь дотянуться.
* * *
После обеда пришёл почтальон, и я, наконец, понял, почему извозчик, экономка и лавочники внезапно решили, что я не безнадёжный банкрот и мои чеки ценнее бумаги, на которой выписаны. Оказалось, пока я отбывал свой оказавшийся совсем коротеньким срок под арестом, обе городские газеты сделали мне сумасшедшую рекламу, и на меня обрушился ливень заказов, грозящий перейти в золотой дождь. Писем за эти дни мне пришло не меньше полусотни. Не все они были от возможных клиентов – лавочники предлагали скидки на свой товар, банк – кредит, а мэр выражал своё возмущение действиями губернатора. Вообще-то он мог бы выразить публично, через газету, но предпочёл в частном порядке, письмом. Бордель прислал свою рекламу, а казино – пригласительный билет на двоих с просьбой провести расследование. Были и счета, которые я пока не мог оплатить, как же без них.
Тома категорически заявила, что будет помогать мне в работе, а если я не согласен, то она не собирается смиренно торчать дома, и бросит меня, несмотря на всю симпатию. Я раньше никогда не работал с напарником, если не считать её саму и Боба, но решил, что ничего страшного не случится, если попробую. Она пообещала не болтать лишнего о том, что узнает, занимаясь расследованиями, и добавила, что и сама знает особенности работы частных сыщиков, хотя бы по развлекательным книжкам.
Первое наше дело секретности совсем не требовало. Клиентом была тётушка мэра, милая старушка, любившая произносить речи на всяких собраниях. Речи её были скучны, но её задание и не требовало, чтобы мы их слушали. Почтенная дама носила серьги с бриллиантами, когда-то подаренные покойным мужем. И вот, однажды взглянув в зеркало, она заметила, что одной серёжки нет. Старушка, как могла, обыскала свой дом вместе со служанкой, которой безоговорочно доверяла вот уже лет тридцать, но дамы пропажу не нашли. Теперь провести обыск она просила меня.
Моя напарница начала с личного досмотра женщин. Сказала, что глупо искать по всему дому, если драгоценность в кармане одной из них. Пограничники занимаются этим куда чаще сыщиков, так что я положился на её опыт. А сам полез под диван, что стоял возле зеркала, и выгреб из-под него огромную кучу всякой всячины – несколько каких-то поздравительных открыток, поломанную маленькую куклу, часы, новенький, но запыленный женский тапок и, наконец, ту самую серьгу. Тома уже приняла волчью форму, но я жестом показал, что не нужно, дело раскрыто. Старушка и служанка радовались, как дети, а когда я взглянул на чек и увидел сумму гонорара, сам едва не начал от радости петь и подпрыгивать.
Когда мы отнесли этот чек в банк, я внезапно получил ещё один заказ – отыскать их клиента, он зачем-то понадобился банкиру. Дома его нет, никто его давно не видел, а нужен. Я предположил, что клиент сбежал, но банкир сказал, что в восемьдесят лет не сбегают, тем более, не имея никаких проблем и никаких родственников. У банка есть своя служба безопасности, но эти ребята – обыкновенные вышибалы, хоть и у всех лицензии сыщиков.
Это дело мы тоже раскрыли быстро. Я открыл сперва калитку, а потом и входную дверь, отметив попутно, что не первым полез отмычкой в эти замки. Конечно, служба безопасности здесь уже побывала и ничего не нашла. Я тоже ничего не нашёл, только пару писем из банка и газеты за последнюю неделю, вброшенные через прорезь для почты. Видать, неделю назад он и исчез. А Тома, став волчицей, осмотрела неухоженный садик возле дома, старик с ним явно уже не справлялся. Она беднягу и нашла. Не в самом садике, а в погребе. На мой беглый взгляд, умер он без посторонней помощи, да и в любом случае его смерть – не моё дело. Уходя, я запер дверь той же отмычкой.
Раз нашли труп, без полиции не обойтись, и остаток дня мы провели на допросах. Нет-нет, нас ни в чём не подозревали, тем более, полицейский доктор уже через час объявил, что смерть естественная. Но нужно было так составить бумаги, чтобы в них и намёка не было на то, что мы по каким-то своим делам проникли во двор и, тем более, в дом покойного. В итоге получилось так. Банк нанял нас курьерами, с заданием передать клиенту, что его хотят видеть. Калитка во двор оказалась незапертой, мы вошли, на стук в дверь никто не ответил, и тут Тома уловила запас тухлятины…
В общем, за день я раскрыл два дела с весьма неплохими гонорарами. Для сравнения, предыдущие два дела я сумел заполучить за три месяца. Можно сказать, жизнь стала налаживаться, и я даже не отбивался, когда Тома предложила вечером сходить в театр. Последний раз я там был старшеклассником, на порнографическом спектакле. Билетёрша меня поймала и надрала уши, так что театр мне не понравился. А сейчас мы посмотрели лирическую пьесу о рыцаре, драконе и прекрасной даме. Три акта рыцарь и дракон сражались за неё насмерть, в конце убили друг друга, и прекрасная дама смогла спокойно выйти замуж за телохранителя своего папы-короля. Король был на редкость мерзким старикашкой. Очень реалистичная пьеса.
Наутро мы продолжили грести деньги граблями. За помощью обратился фермер, у которого пропала двенадцатилетняя дочь. Вчера поздним вечером она вышла из дому по нужде, да так и не вернулась. Я таких дел не люблю, хотел отказаться, благо предложений много, есть из чего выбирать. Девочку, скорее всего, похитили, а ловить похитителей – работа полиции. Но оказалось, что ферма за городом, и городская полиция не имеет там полномочий, а провинциальная пообещала разослать портреты с описанием пропавшей по ближайшим городкам, и тем ограничилась – полицейских-провинциалов у нас всего двое.
На повозке фермера мы отправились к нему. Лошадь была ленива и поначалу не хотела бежать, но Тома тихонько рыкнула, и повозка помчалась. Пока ехали, я внимательно рассмотрел портрет пропавшей. Чтобы раскрыть преступление, понять жертву иногда важнее, чем найти следы преступника. Фермер сказал, что по двору ночью бегали две свирепых собаки, они бы не позволили никаким бродягам залезть во двор. Тогда что? Девочку выманили со двора? Но чем можно куда-то выманить человека, стремящегося в нужник? Хотя после нужника, наверно, как-то можно. По портрету я не мог понять, какая она – глупая, легкомысленная, сострадательная?
Когда мы приехали, Тома потребовала посадить собак на цепь, лошадей увести в конюшню, а ей дать какую-нибудь вещь пропавшей, лучше всего носок или сандалию, чтобы взять след. Фермер спокойно отнёсся к превращению женщины в волчицу, наверняка не раз уже это видел. Халатик и мокасины Томы я заткнул за пояс, а она мгновенно взяла след у крыльца и побежала куда-то совсем в другую сторону от нужника.
– След чёткий, – пролаяла волчица. – Бежим!
И мы побежали. Бегаю я неплохо, но, конечно, волка мне не догнать. Она бежала не в полную силу, иначе я бы безнадёжно отстал.
– Близко! – взвыла Тома и остановилась, глядя на небольшую рощицу. – Там! Чую! Не одна!
Я наложил на тетиву стрелу, и мы осторожно пошли между деревьев. Посередине рощи мы увидели небольшое озерцо, из которого, тихо журча, вытекал ручей. На берегу спали двое – девочка, которую мы искали, и какой-то бродяга. Оба обнажённые, но лежащей поблизости одежды я не видел.
– Где их шмотки, знаешь? – спросил я.
– Был третий. Ушёл. Или третья.
От обоих несло жутким перегаром, а рядом в траве валялась пустая бутылка, из неё тоже пахло чем-то жутким.
– Балаган, смотритель, – напомнила мне Тома. – Та же вонь.
Делать нечего, работа есть работа. Я сунул стрелу обратно в колчан, подождал, пока Тома вернёт себе человеческий облик, и отдал ей халат и мокасины вместе со своим луком и колчаном. Тяжко вздохнув, взвалил спящую девицу на плечи и потащил её обратно в семью.
– Она так натрахалась, что от запаха семени меня чуть не стошнило, – скривилась моя напарница. – Но в человечьей форме аромат можно терпеть.
Двенадцать лет! Всего двенадцать! Достойная подруга Олежке! Впрочем, меня это не касалось. Притащу невинное дитя на ферму, получу чек, и с радостью забуду всё, что видел. Нести её было не тяжело, лёгенькая, а что противно – издержки профессии. Кто-то не знает, что сыщик постоянно имеет дело с неприятными людьми? Я это понял, ещё когда служил в разведке провинциальной гвардии, и только собирался получать лицензию. Частному сыщику невозможно прожить, занимаясь лишь такими заданиями, как у тётушки мэра.
Не сказал бы, что отец девицы был счастлив, увидев дочь голой и пьяной, но чек выписал, а нам от него больше ничего и не надо было. Он пытался выспросить, где она была и с кем, но я отказался ему рассказывать. Пусть рассказывает драгоценное дитя, когда оно проснётся и у него пройдёт похмелье. Меня наняли её найти, а я ещё и доставил домой это целомудренное создание на собственном горбу. Кто-то из работников фермера подвёз нас до города, и мы пошли в казино.
Оказалось, его хозяин хотел, чтобы я последил за его женой, она якобы неверна этому замечательному предпринимателю. Раньше я охотно брался за подобные дела, но теперь пришлось с сожалением отказаться. Пару дней моя физиономия не сходила со страниц городских газет, какая уж тут слежка, если меня будет узнавать каждый прохожий?
– Тут есть бильярд? – удивилась Тома, увидев столы, когда мы шли на выход. – Это же казино, а не…
– А ты играть умеешь? – поинтересовался я.
– Заодно и проверим, кто из нас умеет.
Она выиграла три партии, причём очень быстро. А в четвёртой у меня будто открылось второе дыхание, я творил такие чудеса, на которые, раньше не был способен. Два шара загнал дуплетом от борта, а последний, восьмой, ударил так, что он полетел по воздуху, скользнул сверху по шару, перекрывающему лузу, и упал в неё. Пара зрителей восхищённо зааплодировали, а мы начали пятую партию. Я первым же ударом вогнал шар в правый угол, легко забил второй… и на этом бильярд закончился – на втором этаже дико закричала женщина, по лестнице спустился охранник, к нему подбежал хозяин, и тут же они подошли к нам.
– Стас, есть для тебя новое дело, тут твоя популярность не помешает, – сказал хозяин.
– Что за дело? – поинтересовался я, совершенно не желая расследовать убийство, а это могло быть только оно, ни для чего другого сыщик так срочно не мог понадобиться.
– Убили игрока в покер, – взял слово охранник, а скорее всего, шеф службы безопасности. – Их там было пятеро, они постоянно играют в таком составе. Там неожиданно развернулась портьера, окно зашторилось, и стало совсем темно. Потом кто-то её свернул заново, и все увидели, что у одного из них в спине кинжал. А тут и официантка подоспела, выпивку принесла. Она и орала.
– Это дело полиции, – попытался возразить я.
– Мы их вызовем, конечно же, – пообещал хозяин. – Но очень не хотелось бы, чтобы расследование затянулось. Если лейтенант начнёт глубоко копать, вылезет масса грязи – махинации с налогами и тому подобное.
Не налогов он боялся, конечно же. Боялся он, что всплывёт его мошенничество с рулеткой, краплёные карты, игральные кости со свинцом и всякое такое. Если клиенты узнают, он будет невероятно рад, если успеет удрать из города. А ведь полиция наверняка будет копать и в эту сторону – кто, кроме персонала казино или его хозяина, мог подстроить фокус с портьерой? Единственное спасение – если дело раскроют быстро. Тогда никакого расследования, убийца арестован, и казино потеряет всего лишь двух клиентов – убитого и убийцу.
– Почему развернулась портьера? – спросил я.
– Она сама, – ответил начальник охраны. – Такое с ней иногда случается. Она подвязана верёвочкой, обычно это делают сами клиенты. А их узлы порой развязываются.
– Обычно клиенты, а в этот раз кто?
– Кто-то из них. Они сами выбирают, играть при свечах или при дневном свете. Свечи, канделябр и спички мы предоставляем.
– Ладно, мы берём это дело. Вам это будет стоить… – я назвал несусветную сумму, но по глазам хозяина казино понял, что продешевил.
* * *
Конечно же, все четверо уверяли, что портьеру подвязывал убитый. Скорее всего врали, но попробуй что-то прочесть по лицу умелого игрока в покер! Не лица, а четыре бесстрастных каменных изваяния. Тома тем временем легко определила, чей кинжал торчит в спине трупа. Разумеется, это был его собственный кинжал – на рукоятке виднелась монограмма с его именем, а в рукаве рубашки нашлись потайные ножны.
Трогать кинжал и ножны я ей запретил – вдруг там отпечатки пальцев убийцы? У меня не было с собой порошка, чтобы их снять, но полиция наверняка его притащит. Хотя я был уверен, что полицейские на кинжале ничего не найдут, кроме отпечатков убитого. Все эти люди не идиоты, а про отпечатки знают даже дети. На всякий случай я косвенно проверил – мне принесли блокнот и копировальную бумагу для пишущей машинки, и никто из подозреваемых даже не подумал возражать. Снял отпечатки и у трупа, он, понятно, тоже не возражал. У одного из них я заметил небольшой порез на тыльной стороне ладони, уже затянутый корочкой, так что нанесён был задолго до убийства.
Оказалось, человек случайно порезался кинжалом, одно неловкое движение, и… Оружие он принёс с собой, тоже в потайных ножнах. Я спросил остальных, и кинжалы нашлись у всех. Выходит, заколоть несчастного мог любой из них, было чем. В Приграничье это умеют все, даже в городах. Я спросил, как проходила игра, и узнал, что суммы из рук в руки перешли небольшие, единственный проигравший – покойник. Ожидаемый ответ – в покере запись не ведётся, попробуй докажи, что они врут.
Затем мы с Томой разделились и допросили их по одному. Я сказал ей, о чём спрашивать. Мы искали мотив, причину убийства, ведь без причины убивают совсем не так. Каждый из них клялся, что у него мотива нет, зато у остальных трёх есть. Так мы узнали, что двое спали с женой убитого, у третьего жена спала с убитым, а четвёртый был её братом и очень не одобрял, что убитый жестоко поколачивал супругу за аморальное поведение.
О чём спрашивать ещё, я понятия не имел. В общем-то, я уже более-менее представлял, как тут всё произошло, и догадывался, кто убийца, но в таких делах важны доказательства, а их не было. Оставалось надеяться, что преступник ошибся и коснулся голой рукой одного предмета в комнате. Был бы у меня порошок, я б уже знал. А так пришлось ждать полицию. Прибыли они на двух каретах, впятером, если не считать кучеров. Лейтенант с двумя детективами, и два констебля, один из них – Боб. Оборотень-полукровка поздоровался со мной, потом подошёл к Томе и поклонился ей.
– Ты – подданный Империи, – фыркнула она в ответ. – Для тебя я всего лишь сержант-пограничник соседнего государства, кланяться не нужно.
– Как скажете, – Боб вернулся ко второму констеблю, огромному детине, кажется, это он меня держал при «мужском разговоре» с губернаторским сыном Борисом.
А ко мне подошёл лейтенант. Полиция не любит, когда под ногами крутятся частные сыщики, но сейчас он вёл себя так, будто я тоже полицейский. Я рассказал ему всё, что здесь произошло, и даже отдал блокнот с отпечатками пальцев.
– Значит, у всех были и мотив, и возможность, – расстроился лейтенант. – Но я по глазам вижу, что вы нарыли что-то ещё. Выкладывайте. Тут такие влиятельные подозреваемые, что запросто меня уволят, если я за день-два не назову убийцу. Казино тоже под подозрением. У меня нет ни малейшего желания затягивать расследование. Тамара, что скажете? Кто убийца?
– Откуда мне знать? – удивилась Тома. – Я пограничник, а не сыщик.
– Но вы – потомок первой королевы, если верить сегодняшним газетам. И там написано, что у таких, как вы, сумасшедшая интуиция.
– Вон тот, – показала она. – Он потеет сильнее остальных и вообще нервничает. По виду не скажешь, но я чую.
– А ты, Стас?
Пока мы говорили, констебли куда-то увели подозреваемых. Меня это устраивало. Нечего им делать на месте преступления. Один из детективов тут же принялся обсыпать всё порошком и искать следы пальцев.
– Лейтенант, если нам очень повезёт, отпечатки убийцы – на спичечном коробке.
– Восстановил картину убийства? Молодец. Рассказывай.
– Преступник убит кинжалом, на котором его вензель…
– Если бы кинжал торчал в груди, можно было бы попробовать закрыть дело, как самоубийство. Но удар в спину – нет, не выйдет. Засмеют.
– Вряд ли убитый пришёл с этим кинжалом. Если оружие лежало в ножнах, его тихо не вытащить, да ещё и в темноте. Есть версия, что убийца ударил своим кинжалом, достал кинжал убитого, свой выдернул, этот воткнул.
– Бред, – оценил эту версию лейтенант. – Попробуй в темноте вставить кинжал в рану, и не залить руки кровью. Да и времени на это не было, в любой момент кто-то откинет штору, и всё, попался.
– Значит, орудие убийства принёс сам убийца. А кинжал жертвы взял себе. Вот предмет, где могут быть сразу пальчики и убийцы, и жертвы. Но у него было время их вытереть, и он наверняка это сделал.
– А при чём тут спички?
– Когда стало темно, кто-то мог зажечь спичку. Где лежат спички, все видели. Значит, когда они понадобились, на старом месте их быть не должно. Если кто искал их на ощупь и не нашёл, не удивился – в темноте и не такое бывает. А потом спички из кармана убийцы вернулись на своё место. Может, он брал их через салфетку или листок бумаги, а может, и голой рукой. Я бы проверил.
– Проверим. Но это ничего нам не даст. Они тут постоянно играют, наверно, каждый их трогал. Но на кого обратить особое внимание, Стас? Ты же говорил с ними почти час. Не поверю, что ты не определился, кто убийца.
– На спичках смазанные следы здешней официантки, или кем она тут числится, – доложил детектив с порошком для снятия отпечатков. – Похоже, лейтенант, кто-то брал коробок в перчатке. Ну, или прав парень, не перчатка, а салфетка. Кстати, в плевательнице как раз смятая салфетка и лежит.
– Молодец, – похвалил его лейтенант. – Сними «пальчики» с салфетки. А ты, Стас, имя мне назови.
– Вот этот, – я показал на листок блокнота с отпечатками пальцев.
– Это он мял салфетку, – подтвердил детектив.
– Ясно. И на него же показала Тамара, – напомнил лейтенант. – Стас, но почему ты решил, что это он? Ты же тогда отпечатков не видел.
– Порез у него.
– Свежий?
– Нет, утренний. Но совпадение же – в один день порезались кинжалом двое игроков в покер.
– Глупости какие-то.
– Может быть, – кивнул я. – Когда всаживаешь в кого-то кинжал, можно запачкаться кровью. Само собой, если не метнуть, а честно всадить. И при этом другой рукой рот прикрывать трупу, чтоб не пискнул. Я всех осмотрел, крови на одежде нет ни у кого. А если бы была?
– Хочешь сказать, что он бы объяснял кровь на рубашке утренним порезом? Может, и так. Хотел подстраховаться, а на самом деле только внимание привлёк. Бывает.
– Лейтенант, а вы много убийств расследовали? – спросила Тома. – Не тех, конечно, где всё очевидно.
– Три, не считая этого. Одно не раскрыл. Это когда убили здешнего агента имперской спецслужбы. Мы начали рыть, и попёрла такая грязь, что дело у нас отобрали, передали им, а потом и закрыли ввиду отсутствия факта преступления.
– Самоубийство?
– Неважно. Может, написали «смерть от насморка», нам не докладывали. Хотя застрелили его в городе. Наша юрисдикция. И хрен с ним. А на замену убитому унылого клоуна прислали. Тот мог сразу и контрабанду прикрывать, и дело делать, хоть и плохо. А этот вообще ничего не может. Зато его не убьют. Пустое место никому не мешает.
Вернулись детективы, за ними шли констебли, таща убийцу со связанными руками.
– Я требую адвоката, – безжизненным голосом заявил он. – Мой адвокат – Валерий.
– Будет тебе адвокат, не переживай, – пообещал лейтенант. – Если тебя пытали, можешь заявить об этом прямо сейчас. На выходе нас ждут газетчики, они с удовольствием опубликуют.
– Я ничего не собираюсь говорить, не посоветовавшись с адвокатом.
Полицейские с задержанным ушли, да и мы с Томой задержались лишь затем, чтобы получить чек от казино, и тоже направились домой. Газетчики накинулись на нас, как ненормальные, но я им ничего не сказал. Со всеми вопросами по убийству посоветовал обращаться в полицию. Даже не подтвердил, что в казино не только отдыхал, но и немного поработал. Зато газетчики сделали массу фотографий, уж не знаю, зачем им столько. Мы пробились сквозь них, вскочили в одно из такси, то, что оказалось ближе всех, и поехали прочь. А возле моего дома нас поджидал газетчик-провинциал. Я думал, он уже умотал в столицу, но нет – вот он, собственной персоной.
