Текст книги "Рождение Повелителей - Часть 2"

Автор книги: Александр Гуров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Александр Владимирович Гуров
Рождение Повелителей – Часть 2

Никто не может сказать наверняка,

Сколько сделало небо нелепых ошибок.

Одну лишь могу сказать, души не тая

Эта ошибка – я!…

…Песня предателя

Глава I. Дружественная встреча

14 Ноября 1484, Нимфея,

северная граница Южной Короны

Черный Ястреб остановился, Немо спешился и подошел к воротам Нимфеи. Южане были очень осторожны и никогда не держали «дверь» открытой.

Немо постучал, но никто не ответил. Что бы это могло значить? Стража никогда не покидает ворот города. Северянин постучал еще раз и еще, но опять ничего. Немо поднял голову и увидел, как над городом поднимается широкий столб дыма, словно безголовая змея все выше и выше ползет в небо, но это был не пожар, скорее кто-то жег на центральной площади огромный стог сена, а может даже не один. Стало как-то не по себе, чувство тревоги разгорелось, как сухой хворост от маленькой искры.

Северянин выхватил меч и начал лупить по воротам сначала эфесом, когда же не помогло и это, он, как неистовый берсерк, стал рубать острым лезвием ворота. Такая картина напоминала легендарный бой хоббита с великаном Голиафом. Несчетный град ударов обрушился на стену, но она не поддавалась, она и не должна была поддаться. Бой человека против неподвижного деревянного монстра закончился глухими шагами за воротами. Смотровое окно открылось, в нем показалось давно знакомое лицо Радмира.

– Ты что оглох?! Или уснул на посту?! – бешено зарычал Немо. – Открывай давай, а то мы здесь до вечера просидим!

– Дорога в город закрыта, – глухо ответил Радмир, моментально закрывая смотровое окно.

– Ты что с ума сошел?! – крикнул в ответ Немо, после чего выругался благим матом, да так искусно, что позавидовали бы в любом грязном трактире.

– В городе эпидемия, – послышался тихий голос за воротами. – Я не могу пустить вас, приезжайте, когда ситуация утрясется.

– Я могу помочь, я – знахарь, – вмешался Малах.

– Малах, твои таланты здесь бессильны. Спасет только огонь! – без капельки грусти отвечал Радмир; теперь стало ясно, что за дым встал над городом – дым от погребальных костров, на центральной площади устроили братскую могилу-крематорий.

– Открой немедленно иначе… – Немо хотел выбросить пару угроз, но его прервал голос Радмира.

– Иначе что? Вы втроем выломаете ворота и силой прорветесь в город? Или перелезете через частокол и устроите в городе бойню? Здесь скоро все умрут и без вас!

– Да весь город сошел с ума! – не выдержал Гефест, – Если вы не откроете ворота, то через месяц умрете от голода! Или вы решили похоронить себя заживо, а может сжечь дотла весь город? Открывай ворота!

За городским частоколом раздались шаги. Послышался глухой скрип ворот, и створки медленно разошлись. По-видимому, убеждения Гефеста подействовали, или новопришедший отряд вразумил сумасшедшего Радмира. Но все было не так… не подействовали ни убеждения, ни отряд. Когда с глухим грохотом открылись ворота, то перед друзьями выстроилась ощетинившаяся копьями и арбалетными болтами шеренга отборных воинов наместника, которых когда-то обучал сын Гефеста.

– Что происходит? – спросил недоумевающий кузнец.

– Вы не пройдете ни на йоту! – сказал начальник телохранителей наместника Норгим, – По приказу наместника никто не может ни входить, ни выходить из города, для вас исключения не будет, хоть вы и несете за своими спинами уважение и славу.

– Норгим, пусть нас встретит наместник, или отведите нас к нему, – спокойно заговорил Малах.

– Нельзя! – резко гаркнул старший в отряде.

– Начальник телохранителей наместника стережет хозяйские ворота, как жалкая дворняга! Наместник в страхе сидит в своей цитадели! А людей тем временем сжигают на кострах! – вспылил Немо. – Горожане, которые несут победу и чемпионство в самом сложном во всем Айзолине турнире, вынуждены стоять перед шеренгой копейщиков и лучников, которые не пускают их в Родной город! А люди продолжают умирать?! Да какие вы воины – вы никчемные крысы, которые прячутся при первой опасности! Бегите! Бегите с корабля, спасайте свои жалкие шкуры, до следующего порта он не дойдет!

– Я здесь никто, я только исполняю приказы, отдаю их не я! – опустил глаза Норгим, он и сам был далеко не в восторге от того, чем сейчас занимался. – Я нарушу приказ, если впущу вас, но… устроить вам аудиенцию с наместником, если, конечно он будет согласен, я могу.

Норгим отдал несколько приказов. Один из его подопечных вышел из шеренги и скрылся в городских переулках. Остальные и не подумали убирать копья и снимать прицелы.

Воин Норгима видимо не спешил, друзья простояли в ожидании не меньше часа, но оно стоило того. Наместник пришел, приведя собой еще дюжину солдат. Мотивы Фарнлеса были непонятны, уберечь въезжавших в город от заражения? Возможно… но что-то подсказывало Немо, что это не все, наместник чего-то боялся, если послал свою личную охрану патрулировать город, но чего? Что вообще происходило за стенами города?

Наместник подошел к шеренге своих лучших бойцов, останавливаясь в десяти шагах от приехавшей троицы. Без слов он посмотрел в глаза каждому из них. Выждал несколько долгих минут в раздумьях, и, наконец, сказал:

– Вы не войдете. Идите своим путем и не надо делать проблемы себе и мне, – голос Фарнлеса был низок и гнусав, наместник сам был ни жив, ни мертв. Усталые овалы глаз глубоко ввалились, лицо втянулось, будто кожей обтянули череп, цвет лица был мертвецки бледный, казалось, что перед друзьями стоит не человек, а оживший труп.

– Мы не уйдем… – спокойно ответил Малах. – Мы или сложим здесь свои головы, или пройдем в город.

– Я не хочу убивать вас, вы слишком много сделали для меня и Нимфеи, – грустно ответил наместник.

– Поэтому ты не пускаешь нас в город? – невозмутимо продолжал Малах.

– Вы можете меня понять? Это только ради вас, не для меня и Нимфеи, для вас! Вы слышите! Для вас! – на одном дыхании выкрикнул Фарнлес.

– Мы выбираем дорогу в Нимфею, а не от нее, – прежним предательски спокойным голосом говорил старый знахарь. Создалось впечатление, что не люди наместника держат его на прицеле, а, наоборот, – он их.

– Мне больше ничего не остается, как приговорить вас к смерти… – тихо ответил наместник.

– Бей плашмя! – выкрикнул Малах.

В тот же миг, слепящий светло-голубой свет окатился от знахаря окрест. Люди наместника не в силах выдержать яркость света стали судорожно закрывать глаза руками, бросая и арбалеты, и копья. Яркая вспышка светло-голубого пламени пропала столь же быстро, как и возникла, но нужное время было выиграно. Стражники не успели и одуматься как их атаковали Немо и Гефест. Северянин пешим берсерком клином врезался в отряд телохранителей наместника, Гефест на полном скаку влетел в растерянных людей, за считанные секунды некогда стройная шеренга из дюжины отборных солдат Фарнлеса смешалась в железный, ощетинившийся сталью, клубок. И Немо, и Гефест били плашмя, не убивая, а только оглушая противников.

Секундное замешательство среди воинов наместника моментально прошло. Они уже взяли мечи наперевес, копьям и арбалеты в ближнем бою делать нечего! Завязалась нешуточная драка. Малах тоже не бездействовал, он каким-то странным образом оказался у самого наместника, держа обеими руками шею бессильно дрыгающего ногами и руками Фарнлеса. Отряд, который привел с собой наместник и не шелохнулся, словно чья-то дурманящая сила окутала их сознание. Но это было только на руку трем друзьям, которые сцепились с отрядом вдесятеро превосходящий их.

Сражаться было нелегко. Ни Немо, ни Гефест не успели и подумать о том, чтобы надеть доспехи, а их враги хоть и не панцирники, но кольчугами все же были защищены. Разъяренные воины наместника летели в бой, окружая плотным кольцом кузнеца и Немо, северянин не успевал отражать удары, а о том, чтобы идти в наступление, не шло и речи. Гефест не рассчитал удар и один из стражей рухнул отрухлевшим бревном на землю, из его горла брызгала во все стороны багряная кровь, отчаянная попытка умирающего воина перекрыть собственными руками кровоток была тщетна.

Малах еще раз ослепил воинов наместника светло-голубой вспышкой, Немо по инерции продолжал бить противником своим плашмя наставленным мечом.

Бой утих. Бессмысленная ярость стражей исчезла без следа. Наместник висел безосознанным телом в руках Малаха, в знахаре проснулась нечеловеческая сила, он поднял Фарнлеса высоко над землей так, что ноги наместника бессильно висели в воздухе.

В последней агонии дернулось тело воина с перерезанным горлом, отряд с которым пришел наместник рухнул безчувств на пол. Весь вход в город был усеян оглушенными и потерявшими сознания воинами первого отряда. Из двух десятков первой шеренги на ногах остались только Норгим и шесть его лучших бойцов, но лезть в драку они больше не собирались…

…Фарнлес пришел в себя. Он лежал на каменном полу возле городских ворот. Над ним столпились его телохранители и тройка недавно прибывших. Немо и Гефест уже предусмотрительно надели свои литые доспехи, становясь почти непробиваемые в ближнем бою.

Наместник встал, небрежным движением отталкивая пытающегося помочь Норгима. Фарнлес изменился на глазах, лицо порозовело, впавшие щеки стали как прежде полны, исчезли морщины, овалы глаз прояснились. Теперь наместник стал полностью таким, каким его запомнил перед отъездом Немо, лишь какая-то непередаваемая усталость и тоска поселились в голубых глазах наместника

– Что произошло? – не по обстоятельствам мелодичным голосом спросил Фарнлес.

– Ничего серьезного, – первым ответил Малах. – Легкое умозамешательство и все.

– Умозамешательство? – провопил, напрягая мысли, наместник. – Нет, это не просто умозамешательство, это полное умопомрачение! Я не контролировал себя, чуть не убил вас. Как… что произошло?

– Ваши люди по твоему приказу напали на нас, желая перерезать нам глотки, а ты строишь из себя невинную овечку?! – нервно хватаясь за эфес, процедил сквозь зубы Немо.

– Перерезать глотки? – бегал удивленным взглядом по сторонам Фарнлес.

– Да! – огрызнулся северянин.

– Спокойно, Немо. Наместник здесь не причем. – спокойно сказал Малах.

– Не причем?! – удивился Немо. – А не его люди пытались заколоть меня и Гефеста мечами? Не его шеренга держали нас на прицеле, как каких-то разбойников с дороги? Не наместник ли отдал приказ нападать? Или я чего-то не понимаю?! – на одном дыхании выпалил северянин.

– Ты понимаешь так, как должен понимать простой смертный, попробуй понять эту ситуацию глубже, прочувствуй ее изнутри, – объяснял Немо Малах, как учитель непонятливому ученику урок, который уже давно было пора выучить и знать.

– Понять изнутри? Что здесь понимать! Наместник сошел с ума, вместе со своими людьми! Город погряз в насилии, а, может и того хуже! – несильно вслушиваясь в слова старого знахаря по-прежнему цедил сквозь зубы Немо, так и не отпуская рукоять меча.

– Думай глубже, – настаивал на своем Малах.

– Подождите, может кто-нибудь объяснит, что здесь происходит! – вмешался Норгим.

– Немо, – не обращая никакого внимания на слова Норгима, продолжал Малах.

Немо смотрел прямо в глаза своему Учителю, кидая косые взгляды на наместника и его солдат, крепко сжимая рукоять, готовый в любую минуту начать бой и драться до последнего. Но потом неожиданно все его мышцы расслабились, рука соскользнула с эфеса, на лице появилась страшная вдумчивая маска.

– Над городом нависла чья-то Сила, – неожиданно спокойно выговорил он, будто его устами говорит кто-то иной. – Она затуманила разум всем, всем тем немногим, которых не коснулась эпидемия. Что случилось в городе, пока меня не было? – взволновано спросил Немо, переводя взгляд на наместника.

– Я и сам не могу точно сказать… – растеряно ответил Фарнлес. – Сначала уехали ты и Гефест, на следующий день следом за вами отправился Малах, еще неделей спустя, пришел обоз с севера, он привез зерно…

– Мы сами ехали с этим обозом, но не на юг, а на восток, – перебил наместника Гефест. – К вам приехали не северяне! – заключил он.

– А кто тогда? – удивился Норгим.

– Не знаю… – задумчиво ответил Гефест. – А как выглядели обозники.

– Высокие, статные мужчины. Сразу видно – непревзойденные воины. Я и удивился, почему это такие вояки торгую зерном, вместо того, чтобы продавать свое военное мастерство, – вдумчиво ответил Фарнлес. – Эти люди мне сразу показались скорее варварами, нежели северными пахарями.

– Варвары? – удивился Гефест. – А зачем им истреблять Нимфею? Да и откуда у них такая Сила?

– Что было дальше? – невозмутимо продолжал Немо.

– Дальше началась эпидемия. Люди гибли, как мухи. За первую неделю погибла четверть населения. Потом начались постоянные уличные стычки, доходило и до смертельных исходов, – напряженно говорил Фарнлес. – Улицы опустели, никто не высовывал и носу из своих домов, а эпидемия тем временем получила еще большее распространение, унесла еще треть выживших, – наместник погрузился в мысли и воспоминания, сложилось впечатление, что это удается ему с трудом. – Странно, а ведь воины не болели, хотя ели тоже самое зараженное зерно, что и остальные. На стражей отрава действовала по-другому, нас словно взяла под контроль чья-то страшная Сила, я такого никогда не чувствовал. Я осознавал, что делаю, но противостоять этому не мог.

– Где больные? И что за болезнь гуляет по городу? – отчеканил Немо.

– Не знаю…

– Какие симптомы? – продолжал северянин.

– Симптомы? – в замешательстве переспросил наместник. – Открытые раны-язвы, от которых нет ни лекарства, ни спасения; слабость, истощение, рвота, больше не знаю. Лучше вам могут рассказать лекари и целители.

– Где больные? – еще раз спросил Немо.

– Они в тентах в южной части города, она сравнительно пустынна, поэтому палатки решили расставить там, – оправдываясь говорил Фарнлес, он уже полностью пришел в себя.

– Что за пожар на городской площади, где выжившие горожане, войска? Сколько людей уцелело? – не принуждено, как хозяин положения и начальник дел, твердил вопрос за вопросом Немо.

– В пожаре мы сожгли зараженных и их личные вещи, одежду, домашнюю утварь, чтобы не допустить новых заражений, – принялся объяснять наместник; все действие по-прежнему происходило у въезда в город.

– Зараза передается от человека к человеку? – вклинился в разговор Малах.

– Да, – коротко ответил Фарнлес.

– Лихорадка! – пояснил знахарь. – Я ни разу не слышал о лихорадке в Айзолине! Да еще такой странной, на одних действует так, на других эдак.

– Продолжай! – распорядился Немо, его рука снова потянулась к мечу.

– Выжившие попрятались по домам, войска… – стал встряхивать новообретенную память наместник. – Всего три сотни плюс личная охрана… – думал вслух Фарнлес. – Сотня на площади, еще одна в цитадели, остальные разбиты на десятки и патрулирует город. Ах, да! Три десятка ушли на запад в разведку, но из них вернулись в целости и сохранности только один патруль-десяток, других пока нет. Войска в порядке – заключил Фарнлес.

– А где горожане и сколько их осталось? – переспросил северянин.

– Не знаю…

– Не знаю? – удивился Гефест, – Как это "не знаю"?

– Так это! – огрызнулся наместник.

– Ладно, что будем делать? – поинтересовался Немо. – Не стоять же в воротах до вечера, а он уже близок!

– Сегодня отдохнем, а завтра наведаемся в целительские тенты, – подумав ответил Гефест.

– Отдохнем? Завтра? – повторил слова кузнеца Немо. – Для этого мы летели сюда сломя голову? Чтобы отдохнуть?

– Гефест прав, сегодня мы уже ничего не решим, – вмешался Малах. – Времени мало, очень мало, но перед тем, чтобы что-то делать, надо все хорошо обдумать. В таких делах спешить не пристало.

– Утро вечера мудренее! – одобрил кузнец.

– Вы – как хотите, но я иду в целительные тенты. Если вы собираетесь бездействовать, то я не намерен! – снова стал полыхать, как бешенный огонь, Немо.

– Немо, ты не подумал, что не все воины наместника вышли из-под власти дурманящей Силы?! – воскликнул Малах, но было уже поздно, Немо ловким движением запрыгнул на Черного Ястреба и уже скрывался в опускающейся на город ночной тени в узких улочках Нимфеи.

– Он не исправим! – сказал Гефест и добавил еще пару самых грязных слов, которые только знал.

– Может, он прав? – спросили в один голос наместник и Норгим.

– Может, – глухо ответил знахарь.

– Мы отправимся за ним и поможем ему, если это понадобиться! – прикрикнул Фарнлес.

– Нам надо ему помочь, – тихо на ухо Малаху сказал Гефест.

– Я уже говорил тебе когда-то, возле входа в "непроходимый туннель": его судьба в его руках, никто, кроме него, не в силах изменить ее!

Наместник быстро, как в военные времена, раздавал приказы, собирая всех своих людей в две небольшие шеренги. Вояк насчиталось – без одного стража – три десятка. Два воина наместника отделились от остального отряда, унося одного из своих с перерезанным горлом на центральную площадь, чтобы предать огню.

Немо скакал, то и дело пришпоривая коня, но Черный Ястреб и без того несся, как сумасшедший. Северянин, не уменьшая скача, потянулся к своему тюку, достал бережно замотанный в тряпицы Шлем Духа и надел его на себя. Слава Ондала полыхнула синим пламенем, немного походившим на то, которое исходило от Малаха, только плотнее и темнее.

Черный Ястреб разогнался настолько, что, казалось, его ноги скоро оторвутся от земли, северный скакун взмоет в воздухе и полетит, словно птица.

За считанные секунды Немо был у палаточного городка, плотной стеной его окружили воины наместника, сколько их тут? Фарнлес говорил сотня, силы явно не равны, но дороги назад уже не было.

Немо клином врезался в отряды гвардейцев, воины прямо-таки встали на дыбы, похватали мечи и копья, к счастью луков у них не было. Северянин спрыгнул с лошади и в тот же миг сразил двух воинов, он не стал убивать их, только оглушил. "Что я делаю? – подумал Немо – Они просто сомнут меня числом, не поможет никакое мастерство!". Дело было дрянь… стражники окружили Немо, стали над ним узким кругом. Уже не раз чей-нибудь меч царапал бахтерц северянина, но пока броня не поддавалась. Казалось, еще миг и Немо собьют с ног, и просто затопчут…

Кольцо вокруг Немо сужалось, люди толклись, сбивали друг друга с ног, пытаясь пробраться к непонятно откуда взявшему врагу.

– Надо бить насмерть! – подумал Немо, – Если я не убью их – они убьют меня!

Надежда гасла. Выжить в море, которое кишмя кишело врагами, просто невозможно! На смену поверженным врагам становились все новые и новые, неминуемый конец для Немо был только вопросом времени. Когда северянин выдохнется и поддастся усталости, то неистовые враги просто разорвут его на части. Но Чемпион не сдавался, он даже не стал, как подумал в один миг, рубить на смерть, хотя все же человек пять уже лежали на земле, истекая кровью. Ранения не серьезные – жить будут. Время было на стороне врага. Еще чуть-чуть и северянин не устоит под грудой ударов, отбить которые становилось все труднее и труднее. Силы гасли, как дотлевающий огарок свечи.

О чем думал Немо, когда один рванулся вперед, заведомо зная, что это означает неминуемую гибель? Что заставило Немо совершить столь глупый и опрометчивый поступок? Догадаться было не сложно – Анадель! Даже когда Немо уезжал он не знал, где находится ее дом, любовная парочка всегда заранее обговаривало место и время встречи, иногда Анадель захаживала к Немо домой, но северянин так и не знал, где живет его возлюбленная. И теперь, когда город погряз в темном мраке странной и страшной болезни, где он мог искать свою возлюбленную? В погребальных кострах? В домах? Нет! Дома он не знает, в огонь кидают без исключения всех, поэтому разглядеть, кто следующий невозможно. Осталось только одно – самое вероятное – целительные тенты! Но и здесь здравомыслящий человек не пошел бы напролом, но Немо не мог больше думать, он должен был найти Анадель. И точка! Пусть даже придется умереть.

Немо пропустил один удар мечом. Потом еще один выпад нацеленный в голову, но меч нападавшего беспомощно отскочил от Божественной стали Шлема. Немо почувствовал, как в его сознания врывается чья-то чужая неконтролируемая сила, она не была ни светлой, ни темной, она жила своей собственной третьей, потусторонней жизнью. Она вмиг поглотила все мысли Немо, подогнала их под себя, и потом вспышка, яркая слепящая вспышка, а затем мгла, густая и непроглядная мгла… Немо потерял сознание.

В один миг темное ночное небо Нимфеи осветило яркое зарево света с еле заметным голубым оттенком. Столп света поднялся высоко в небо, затем огромной волной обрушился на город, в одно мгновения окутывая его с ног до головы. Свет исполинским призраком пробивался через все преграды, пронизывая насквозь дома, деревья, людей, не теряя при этом и капельки своей силы. Он окутал весь город светлой сетью, озаряя яркими светло-голубыми лучами каждый уголок, каждую темную щель. Город светился, как праздничный светло-голубой фонарь…

Гефест и Малах застали вспышку света у городских ворот. Кузнец в тот же миг ощутил странную слабость, все тело обмякло, мышцы ослабли, ноги не выдерживали тяжести тела, в глаза бил нескончаемый поток первозданного света. Гефест что было мочи прищурился, но для света это была не преграда, он пробивался со страшной силой в мозг с единственной целью – поглотить человеческое сознание. Кузнец не устоял на ногах и рухнул срубленным деревом наземь. Тут же прижимаясь изо всех оставшихся сил к земле, пытаясь противостоять свету. Кузнец прижался лицом к каменной кладки дорог, в последней попытке прикрырывая руками глаза, ни на миг не открывая судорожно сжатые глазницы. Все старания были безрезультатны. Свет не знал преград, он был везде, в каждом доме, в каждом мельчайшем камешке мощеной дороги, в каждом крупинке деревянных столбов деревьев, весь город погряз в исполинской силе света.

Ярким заревом пылал свет. Он пробивал себе дорогу в сознание Гефеста даже через сомкнутые глаза. Кузнец чувствовал, как неведомая Сила окутывает его мозг, заползая в самые глубинки мыслей. Свет стоял перед глазами, голова жутко гудела, сознание растворялось в вездесущих лучах. Сопротивляться этой Силе было невозможно, она шаг за шагом неумолимо выбивала в голове кузнеца дорогу к его сознанию…

Вмиг все стихло, над городом снова нависла темнота ночи, едкая тишина проедала слух, но ничего не происходило. Нимфея словно уснула после сложного и долгого дня… Над безосознанным телом кузнеца нависла угрюмая физиономия Малаха. Похоже он единственный на кого не подействовал умопомрачающий своей силой свет.

– Его Сила вышла на свободу, этого я и боялся… – задумчиво сам себе сказал Малах. – Пророчество свершается… Этого нельзя допустить… пророчества нельзя допустить! – говорил обрывками фраз старый знахарь.