Текст книги "История короля Ричарда I Львиное Сердце"

Автор книги: Александр Грановский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Глава 11.
ЯФФА, АСКАЛОН, ИЕРУСАЛИМ

Через три дня 10 сентября армия Ричарда вошла в разрушенную Яффу. Слава Ричарда достигла зенита. Сначала Акра, а затем Арзуф, где Ричард сумел почти состоявшееся поражение превратить в победу. И, наоборот, тревожно было в лагере Салах ад-Дина. Как сказал по другому поводу один известный политик: «Миф о непобедимости его армии был развеян». Баха ад-Дин писал: «Мы все были ранены, кто в тело, кто в сердце». Султан отступил в Рамлу, прикрывая направление на Иерусалим. Когда он захотел вместе с этим оборонять и Аскалон – ключевой порт, связывавший Египет с Палестиной, эмиры ему возразили: «Если ты хочешь оборонять Аскалон, будь в городе сам или пошли одного из сыновей. После того, что стало с защитниками Акры, никто из нас там не справится». Пришлось Салах ад-Дину отдать приказ разрушить Аскалон, «невесту Сирии» [10]10
  Палестину часто называли Палестинской Сирией или просто Сирией.


[Закрыть]. С тех пор Салах ад-Дин принялся проводить тактику «выжженной земли».

Яффа была сильно разрушена, поэтому крестоносцы разбили лагерь в оливковых рощах вне ее стен. Наконец-то после мучений похода и боев войска могли отдохнуть в почти райской обстановке осеннего изобилия овощей и фруктов. Ричард послал в разведку на галере в сторону Аскалона Жоффруа де Лузиньяна, который должен был им владеть после завоевания. Вернувшись, Жоффруа доложил, что мусульмане спешно разрушают город. Военный совет, собранный Ричардом, вопреки его желанию немедленно идти на Аскалон, высказался большинством голосов за поход на Иерусалим. Было принято компромиссное решение прежде всего восстановить укрепления Яффы, а потом уже предпринимать дальнейшие действия. Ричард, видимо, еще не раскрыл своих намерений относительно Египта. Почему Ричард не хотел идти на Иерусалим? Потому, что видел полную бессмысленность этого.

К проблеме осады хорошо укрепленного города среди безводной пустыни, вдалеке от моря – источника снабжения, с неприятельской армией в непосредственной близости и на коммуникациях, мы еще вернемся. Но даже, если бы удалось взять Иерусалим, последствия этого также были бы далеко не оптимистичными. Большая часть крестоносной армии, выполнив обет, возвратилась бы в Европу, и удержать бы его в течение продолжительного времени не удалось. Зачем же брать Иерусалим, если его невозможно удержать? И тут мы подходим к главной проблеме Святой Земли – катастрофической нехватке христианского населения, способного защитить свои земли.

Пока войска восстанавливали укрепления, кораблями из Акры прибыли женщины, которые, как говорит Амбруаз, «промышляли ремеслом сладострастия и позора».

Скучая, Ричард неоднократно выезжал с разъездами в разведку, совмещая ее с соколиной охотой, повторяя подобные действия Танкреда, племянника Боэмунда Тарентского в Первом крестовом походе.

29 сентября, столкнувшись с превосходящими силами мусульман, Ричард чуть было не попал в плен. Его спас самоотверженный поступок рыцаря из свиты Гийома де Прео, который, увидев короля под угрозой пленения, закричал: «Я – король!» и дал себя схватить и увезти.

В первой половине октября Ричард отправился в Акру за оставшимися там солдатами и возвратился, забрав с собой Беренгьеру и Иоанну. Очевидно, он посчитал, что женщинам будет безопаснее при армии, чем в Акре. За всем этим Ричард не забывает о Египте. 11 октября он пишет из Акры в Геную о том, что следующим летом собирается в поход на Египет и хочет, как это уже было ранее договорено, чтобы генуэзский флот участвовал в транспортировке войск. Мы видим, что Ричард изменил отношение к Генуе и прилагал усилия к консолидации сил перед предстоящим походом на «Вавилон (Каир) и Александрию».

Вновь начались переговоры с Салах ад-Дином. Баха ад-Дин обрисовывает позиции сторон. Ричард предложил: «Мусульмане и франки смертельно истекают кровью, страна полностью разрушена, имущество и жизни приносятся в жертву обеими сторонами. Пришло время прекратить это. Спорные пункты – Иерусалим, Святой Крест и страна. Иерусалим для нас – предмет поклонения, который мы не можем отдать, даже если бы остался только один из нас. Страна отсюда и до той стороны Иордана должна быть передана нам. Крест, который для вас только кусок дерева, не имеющий ценности, для нас – предмет огромной важности. Если вы все это отдадите нам, мы сможем установить мир и отдохнуть от этого бесконечного труда». Саладин ответил: «Иерусалим – столько же ваш, как и наш. В действительности для нас он даже еще более свят, чем для вас, так как он – место, из которого наш пророк вознесся на небеса и где будет собрана наша община ко дню Страшного суда. Нельзя представить, что мы можем от него отказаться. Кроме того, страна была первоначально нашей, в то время, как вы – ее захватчики и только благодаря слабости живших здесь в то время [11]11
  Имеется в виду – во время Первого крестового похода.


[Закрыть]мусульман, смогли ее завоевать. Что касается Креста, владение им – хороший козырь в наших руках, и он не может быть отдан, кроме как в обмен на что-либо, имеющее выдающееся значение для ислама».

Как и его отец, Ричард соединял в себе талант полководца и политика. Если верный, но мало осведомленный о переговорах солдат Амбруаз считал, что Ричард ведет переговоры не вовремя, неумело и постоянно поддается на вражеские хитрости, то Баха ад-Дин, человек из ближайшего окружения Салах ад-Дина, непосредственно участвовавший в них, был совершенно другого мнения. Он считал, что Ричард ведет переговоры изворотливо, искусно и жестко. Ричард вносил противоречивые предложения и постоянно их менял, он великолепно умел создавать двусмысленности и проволочки. «Один бог мог уберечь мусульман от его коварства. Никогда судьба не посылала нам такого хитрого и дерзкого врага», – вспоминал Баха ад-Дин.

Султан вновь назначил своим представителем брата Мелек аль-Адила. Задачей Ричарда было попытаться внести раскол в отношения между Салах ад-Дином и эмирами, между султаном и аль-Адилом. Ричард предложил аль-Адилу выдать за него замуж сестру Иоанну, с тем, чтобы Салах ад-Дин отдал брату во владение Иерусалим, и Палестина стала бы страной двух религий. Салах ад-Дин на предложение ответил неожиданным согласием, и теперь уже отступать пришлось Ричарду. Он рассказал, что Иоанна с возмущением отказалась выходить за мусульманина, вот если бы аль-Адил перешел в христианство, все было бы в порядке. Позже имело место совсем уже фантастическое предложение Ричарда выдать за аль-Адила племянницу Алиенору Бретонскую. Есть глухие сведения источников о ссоре между аль-Адилом и старшим сыном султана аль-Афдалом, о недовольстве Салах ад-Дина братом, о боязни, что, женившись на Иоанне, тот с помощью Ричарда провозгласит себя независимым владетелем. Тем не менее явного раскола в рядах противника Ричард не добился.

Более удачными были действия Салах ад-Дина, направленные на раскол христиан. Он параллельно вел переговоры в Иерусалиме с представителями Конрада Рено Сидонским и Балианом Ибелинским, причем вел их демонстративно, не скрывая их ведения от Ричарда. После отъезда Филиппа Конрад не появлялся в армии крестоносцев и ничем не помогал ей. Более того, он заявил Салах ад-Дину, что полностью порвет с крестоносцами, если тот передаст ему города Сидон и Бейрут, те города, которые он должен был завоевать в союзе с крестоносцами. Так как он и так уже порвал с крестоносцами, султан пообещал ему вначале только Сидон и то, если он начнет войну с Ричардом, а потом отказался даже от этого и предложил Конраду Акру и другие города, которые тот сам отвоюет у Ричарда. Конрад был готов на открытое предательство христианского дела, но не решался начинать войну с Ричардом.

Ричард был вынужден внести более реалистическое предложение: христианам должны быть гарантированы завоеванные города, они получают в Иеруслиме во владение церковь Гроба Господня и свободный доступ в город.

Когда Салах ад-Дин вынес на совет эмиров вопрос, с кем заключать мир – с Ричардом или с Конрадом, просящем за это Сидон и Бейрут, эмиры высказались, вопреки желанию султана, за мир с Ричардом, готовым передать Палестину мусульманину аль-Адилу. Безусловно, уставшие от войны эмиры учитывали при этом и соотношение сил и возможностей Ричарда и Конрада, и то, что союз со вторым предполагал войну с первым. Тяжело больной Салах ад-Дин мучительно переживал положение дел. Он не верил, что христиане будут соблюдать мирный договор, и был уверен, что, заключив мир, они нападут на Иерусалим сразу после его смерти. Султан не желал мира, хотел продолжать войну до полной победы или до своей гибели, но отказаться от переговоров не мог. Баха ад-Дин рассказывает о бессонной ночи, которую в молитвах и слезах провел больной старик, опасаясь нападения христиан на Иерусалим.

Неладно было и в лагере Ричарда. Фанатично настроенные крестоносцы видели перед собой только одну цель – Иерусалим, после взятия которого они отправились бы домой. И таких было подавляющее большинство не только среди французов, но и среди «англичан». Их глашатаями выступали герцог Бургундский и епископ Бове, настраивая армию против Ричарда. Разделяли взгляды Ричарда только рыцари орденов, кучка местных баронов и небольшая группа «компаньонов короля», его друзей и сподвижников.

Мирные переговоры Ричарда сопровождались взаимными визитами, подарками и пирами. Арабский хронист Ибн аль-Асир рассказывает об одной из таких встреч (8 ноября 1191 года): «Аль-Адил привез с собой кушанья, лакомства, напитки, предметы искусства и подобное из того, что пригодно для подношения в дар одному принцу другим принцем. Король Англии встретил его перед шатром самым почетным образом, проводил к себе и велел подавать ему те из блюд, которые считаются у этого народа особенно вкусными и желанными. Аль-Адил отведал этих блюд, а король с окружением ел кушанья, предложенные аль-Адилом. Их беседа затянулась далеко за полдень, и расстались они, заверяя друг друга в совершенной дружбе и искренней привязанности». Все это вызывало подозрения в измене, особенно в среде французов. В этой же среде распространялась мысль, приписываемая герцогу Гуго Бургундскому, что после отъезда Филиппа подвиги французов, которым крестоносцы обязаны всеми победами, будут приписываться Ричарду.

Таким образом, мы видим, что как Салах ад-Дин, так и Ричард не были свободными при принятии решений и были вынуждены принимать во внимание желания и чувства своих людей. И, если со стороны Ричарда принципы ведения войны основывались на стратегическом видении обстановки без какой-либо религиозной окраски, то для Салах ад-Дина главной была религиозно-политическая составляющая. Вместо того чтобы, опираясь на крепости, преградить крестоносцам путь по побережью, он предпочел защищать третий священный город мусульман Иерусалим, и ему повезло, что крестоносцы не смогли организовать поход на Египет.

31 октября, восстановив Яффу и оставив там гарнизон, под давлением подавляющего большинства армии Ричард начал поход на Иерусалим. Поход проходил медленно. По дороге в ноябре-декабре Ричард восстанавливал разрушенные Салах ад-Дином замки, укрепляя дорогу снабжения. Узнав о движении Ричарда, султан возвратился из Египта, где он набирал новые войска, в Иерусалим. Город в I срочном порядке готовился к осаде. Салах ад-Дин начал высылать отряды для нападения на коммуникации и на фуражиров.

Продвижение на Иерусалим сопровождалось непрерывными стычками, большими и малыми.

6 ноября большой отряд турок напал на фуражирский отряд под командой двух тамплиеров. Фуражиров спасла случайность: поблизости находились 15 рыцарей и среди них троюродный брат короля Андре де Шовиньи. Узнав про стычку, Ричард послал подкрепление с графами Робертом Лейстером и Гуго де Сент-Полем и Гийомом де Кайо. Мусульмане тоже получили подкрепление. Амбруаз рассказывает: «Битва была в самом разгаре, когда прибыл король Ричард. Он увидел, что наши со всех сторон окружены неверными. «Государь, – говорили ему окружающие, – может случиться великая беда. Вам не удастся выручить наших людей. Пусть лучше они погибнут одни, чем вам погибать вместе с ними. Вернитесь!.. Христианству конец, если с вами случится несчастье». Король изменился в лице и сказал: «Я послал их туда. Я просил их пойти. Если они умрут без меня, пусть никогда не называют меня королем». И он дал шпоры коню и отпустил поводья... Сарацины бежали, как стадо скота...».

 Мусульмане напали на людей, восстанавливавших замок Казаль-де-Плен. И опять появление Ричарда разогнало врагов. Опередив всех на своем знаменитом коне Фовеле, которого он отнял у Исаака Кипрского, Ричард преследовал мусульман и убил под ними несколько лошадей.

Возможно, чтобы нейтрализовать слухи об измене, из каждого боя Ричард привозил в лагерь на копьях головы убитых мусульман. Стоит отметить, что позднее Салах ад-Дин в беседе с Хьюбертом Уолтером, епископом Солсбери, заявил, что король излишне отважен и подвергает себя слишком большому риску. Отчаянные подвиги Ричарда приводили в ужас окружавших. Много раз говорили ему: «Государь, ради Бога, не ведите себя так. Не ваше дело пускаться в такие приключения. Подумайте о себе и о христианах. У вас нет недостатка в храбрецах. Не ходите один. От вас зависит наша жизнь и смерть. Если упадет голова, и членам не жить». Однако стоило Ричарду узнать о схватке, а не узнать он не мог, как он кидался в бой.

Ричард I в гуще схватки среди сарацинов

*      *      *

22 ноября армия прибыла в Рамлу, где Ричард разбивает лагерь. Начался сезон зимних проливных, холодных дождей. Люди мокли и болели, продовольствие портилось, оружие и доспехи ржавели. Хотя аль-Адил усиленно укреплял стены Иерусалима, уставшие отряды Салах ад-Дина начали бунтовать, и под давлением эмиров султан распустил большую часть войск по домам, как это происходило обычно зимой. Узнав об этом, Ричард продвинулся вперед до Латруна, где разбил лагерь и провел Рождество. Затем армия продвинулась до селения Бейт-Нуба, как его называли крестоносцы «Бетенобль» («Благородный зверь») в 30 километрах от Иерусалима. Дадим слово Амбруазу: «Погода стояла холодная и дождливая. Из-за великих ливней и бурь погибло много наших вьючных животных. Дождь и град побивали нас и срывали наши палатки. Мы потеряли еще до Рождества много коней. Пропали сухари, которые залила вода. Из-за непогоды стала гнить солонина. Кольчуги покрылись ржавчиной, так что снимать и надевать их приходилось с большим трудом». И далее: «Как ни страдали люди от дурного питания, но сердца их радовала и веселила надежда дойти до Пресвятого Гроба. Они столь жаждали Иерусалима, что готовы были жизни положить в его осаде. Лагерь пополнялся людьми, все пребывали в радости и вожделели великих дел. Те, кто заболел в Яффе или где-то еще, доставлялись в лагерь на носилках, полные решимости и надежды... Звенели кольчуги, люди подымали глаза к небу и говорили: «Помоги нам, Пресвятая Дева Мария в виду Святого Гроба Господня». Повсюду обнимались и радовались, и говорили: «Боже, наконец-то мы на верном пути, и это Милость Твоя руководит нами».

Умные и опытные люди в лагере, однако, видели ситуацию по-другому. Осаждать хорошо укрепленный город, лежащий внутри страны, имея поблизости вражескую армию, можно было только окончательно потеряв разум. Летом к этому добавилось бы отсутствие воды, так как еще осенью султан приказал засыпать все колодцы в окрестностях города. От Первого крестового похода, когда крестоносцам удалось взять Иерусалим, положение дел отличалось тем, что тогда линиям снабжения христиан никто не угрожал, враг был только внутри города. Осада Иерусалима сейчас явилась бы авантюрой, обреченной на поражение. И даже если бы город удалось взять, удержать Иерусалим было бы невозможно. Вместо этого крестоносцам нужно было если уж не завоевывать Египет, то, в крайнем случае, овладеть прибрежной полосой, укрепить на ней города и использовать их в качестве плацдарма в будущем крестовом походе.

В январе 1192 года военный совет армии принял решение, очевидно, предварительно согласованное с Ричардом, осады Иерусалима не начинать, отойти к побережью и восстановить Аскалон. 13 января армия отправилась в обратный путь. Отчаяние овладело паломниками. Амбруаз описывает дорогу назад: «Тяжело нагруженные, шли они по колено в грязи, их ноги подкашивались, и они падали. Они ругались, как будто шли к дьяволу в ад. И это – правда, никогда порядочные люди не были так унижены... Среди людей была масса больных, и их бросили бы на пути, не будь английского короля, который заставлял их разыскивать, так что их всех собрали и привели».

Ричард I во главе крестоносной армии

В Рамле от армии отделились французы во главе с герцогом Бургундским. Они двинулись на Яффу, а некоторые еще дальше на Акру и Тир. Поредевшая армия из Рамлы направилась в Аскалон, куда пришла 20 января. Город представлял собой груду развалин. Немедленно Ричард приступил к его восстановлению. Амбруаз пишет: «Король с обычным великодушием участвовал в работе, и бароны ему подражали. Всякий взял на себя подходящее дело. Там, где другие не являлись вовремя, где бароны ничего не делали, король принимался за работу, начинал ее и заканчивал. Там, где у людей не хватало сил, он приходил на помощь и подбодрял их. Он столько вложил в этот город, что, можно сказать, три четверти строительства были им оплачены. Им город был восстановлен, им же он потом был разрушен». Аскалон быстро поднимался из руин. Были отправлены посланцы к герцогу Бургундскому и уговорили его именем Бога присоединиться к армии. Он прибыл в Аскалон, впрочем, ненадолго. Когда Ричард отказался выдать ему новый заем, герцог отправился в Акру. Ричарда можно понять – чего ради давать деньги недругу, бравшему деньги и продолжавшему идти в русле антианжуйской политики Филиппа II. Биограф французского короля Людовика IX Святого, Жан де Жуанвиль, дядя которого сенешаль Шампани Жоффруа был участником Третьего крестового похода, характеризует Гуго Бургундского как человека «храброго, но грешного, предприимчивого, но неумного». Ричард потребовал у герцога вернуть 1500 фунтов. Так как денег у герцога не было, он должен был отдать Ричарду в залог коменданта Акры Каракуша. При заключении мира за Каракуша был заплачен выкуп в 80 тысяч динаров (14 тысяч марок). Находившегося у Ричарда аль-Маштуба выкупили за 50 тысяч динаров.

Свою обещанную королем Филиппом часть Акры Конрад Монферратский так и не получил. Французская военная администрация также покинула город, возможно, в счет покрытия долга герцога Гуго Бургундского Ричарду. В Акре было неспокойно. Бесконечные распри между пизанцами и генуэзцами переросли в вооруженный конфликт. К началу конфликта у ворот Акры оказался Гуго Бургундский, а у входа в гавань галеры Конрада Монферратского. Пизанцы не пустили в город герцога Гуго, обстреляли корабли Конрада и позвали на помощь Ричарда. Призыв о помощи застал его в Цезарии недалеко от Акры. Узнав о прибытии Ричарда в Акру, Гуго и Конрад немедленно отступили в Тир. Остается неизвестным, была ли акция Конрада предпринята в осуществление договора с Салах ад-Дином и, если да, знал ли об этом договоре Гуго. Ричард примирил пизанцев и генуэзцев и отправился к Тиру в замок Казаль-Имбер на встречу с Конрадом. Встреча ни к чему не привела, маркиз отказался присоединиться к армии. В ответ Ричард провел на военном совете решение, лишающее Конрада его части доходов королевства, однако реализовать это решение было трудно. Ричард оставался в Акре шесть недель и вернулся к армии в Аскалон перед Пасхой. В его отсутствие восстановлением города руководил граф Аскалонский Жоффруа де Лузиньян. Оказавшись в Аскалоне, Ричард узнал, что французы хотят покинуть армию. Формально они имели на это право: уезжая, король Филипп оговорил срок обязательного участия французов в крестовом походе 1 апреля 1192 года. Уговоры ни к чему не привели. Ричард распорядился в Акру французов не пускать, и они прибыли в Тир. На один день, в воскресенье 5 апреля, Ричард разрешил оторваться от работ по возведению города, чтобы отпраздновать Пасху. Несмотря на то, что армия уменьшилась, Ричард постоянно высылал разведывательные группы на юг, на Дарум и Газу, а также отряды в глубь страны на перехват египетских караванов, идущих в Иерусалим. Одновременно продолжались раздельные переговоры Ричарда и Конрада с Салах ад-Дином.

15 апреля прибыл из Англии приор монастыря в Херефорде Роберт с вестями о том, что Иоанн учиняет смуту в Англии и что прибывший домой Филипп в нарушение данной клятвы угрожает материковым владениям. Пора было думать о возвращении домой.

Ричард забросил пробный шар: он возвращается, кто хочет, может вернуться вместе с ним, кто хочет, может остаться. Ответ был единодушный: уедут все, если в Палестине не будет приемлемого для всех короля.

Первый вопрос, на который королю нужно было ответить, что будет со Святой Землей после его, Ричарда, отъезда. Если уехать и оставить все как есть, вражда Ги и Конрада приведет к тому, что Салах ад-Дин очень быстро разгромит обоих и овладеет Святой Землей. Если даже предположить, что султан не начнет войны, Ги не устоит в столкновении с Конрадом. Как полководец и политик Ги не шел ни в какое сравнение с Конрадом. «Если Ги стал королем, то я должен стать Богом», – шутил Жоффруа де Лузиньян. К тому же, как клеймо на преступнике, лежало на Ги воспоминание о поражении при Хаттине. Ни разгромить Конрада, ни надежно примирить его с Ги Ричард был не в состоянии. Значит, чтобы сохранить завоевания последних десяти месяцев и вообще христианство в Палестине и Сирии, следовало резко менять курс.

Официально дело выглядело так: 16 апреля Ричард собрал общий военный совет, которому предложил высказаться, кого, Ги или Конрада, совет предпочитает видеть на иерусалимском троне. К крайнему огорчению Ричарда подавляющим большинством совет высказался за Конрада, и королю ничего не оставалось делать, как согласиться с этим решением. Фактически, чтобы сохранить Ги на троне, Ричарду не нужен был никакой совет: об этом уже было решение двух королей, Филиппа и его. Так что совет просто должен был снять с Ричарда в глазах Ги вину за это решение. Другим непосредственным результатом решения, как, возможно, надеялся Ричард, могла быть связанная с ним отсрочка отъезда французов на родину до осени, а следовательно до весенней навигации. После этого решил возвратиться домой Жоффруа де Лузиньян. Чтобы компенсировать Ги потерю королевства, Ричард предложил ему, как мы уже говорили, выкупить у тамплиеров остров Кипр за 40 тысяч безантов. Деньги для Ги собрали купцы из Триполи. Остаток долга за остров в 60 тысяч безантов Ги Ричарду так никогда и не отдал. Кипром семья Лузиньянов правила до 1489 года.

Сообщить в Тир Конраду о выборе его королем Ричард послал графа Генриха Шампанского. Племянник двух королей, он поддерживал хорошие отношения с обеими партиями, хотя кормился у Ричарда. Он со своими людьми остался с Ричардом в Аскалоне, когда французы ушли в Тир. Источники рисуют его храбрым, красивым, щедрым, склонным к авантюрам молодым человеком, не блещущим, однако, особым умом. Узнав об избрании, Конрад на коленях вознес благодарность Богу, на что Амбруаз заметил: «Не подобает человеку, недостойному быть королем, благодарить Бога за избрание». В течение нескольких ближайших дней Конрад должен был короноваться в Акре. Генрих Шампанский вернулся из Тира в Акру, чтобы подготовить коронацию. 28 апреля 1192 года Конрад в Тире в сопровождении небольшой свиты ехал верхом домой из дома епископа Бове. Его остановили два местных жителя, недавно обращенные в христианство, чтобы подать прошение. Передавая прошение, один из них ударил маркиза ножом. Конрад умер почти сразу. Одного из нападавших убили на месте, другого схватили. Убийцы оказались ассассинами, членами секты исмаилитов, распространенной в Персии и Сирии. Глава сирийской ветви Рашид ад-Дин Синан, известный у христиан под именем «Старца Горы», с помощью гашиша превращал своих сторонников в послушные орудия своей воли. Их излюбленным оружием был кинжал, а тактикой – их предшествующее внедрение в окружение будущей жертвы. Считалось, что, если их убьют после успешного покушения, им обеспечено вечное блаженство на небесах. С тех пор европейские языки обогатились словом «ассассин» (от гашиш) – убийца. Заказные убийства во все века ценились дорого, и Старец Горы получал неплохой доход. Кто же стоял за спиной убийц?

Историки рассматривают три основные версии: Ричард, Салах ад-Дин и сам Старец Горы.

Во время допроса под пыткой, на котором присутствовал епископ Бове, уцелевший убийца показал, что заказчиком убийства был Ричард. Не сумев справиться с Конрадом легальными методами, Ричард якобы прибег к тайному убийству. Это дало еще один сюжет многоголосой антиричардовской пропаганде. Узнав об убийстве Конрада, Филипп II во Франции обзавелся специальными телохранителями, которые должны были его защитить от ассассинов Ричарда. Признание убийцы стоило недорого. Во-первых, убийц всегда снабжают легендой, бросающей тень подозрения на представителей вражеского лагеря. Во-вторых, убийцы погибли подозрительно быстро, чтобы сделать обвинения достаточно вескими. Эта версия вызывает серьезные возражения. Конрад не был королю заклятым врагом. Он получил маркиза в качестве врага по наследству от Филиппа и Ги де Лузиньяна. При переговорах с Салах ад-Дином Конрад вел себя по отношению к Ричарду почти так же, как Ричард – по отношению к Филиппу. Правда, Ричард, в отличие от Конрада, не собирался нападать на Филиппа. Столько бед претерпевший после отказа жениться на Алисе Ричард, конечно, презирал Конрада за его матримониальные подвиги. Тем не менее, будучи политическим реалистом, Ричард ясно видел, что более подходящей фигуры в короли Иерусалима, чем Конрад, под рукой не было. Только Конрад мог устоять в борьбе с Салах ад-Дином в течение нескольких лет, пока Ричард вторично не прибудет в Палестину. Плохо укладывается в одну логическую цепь согласие Ричарда на избрание Конрада королем и инициация им его убийства. К тому же английский король обладал уникальной способностью во имя поставленной перед собой задачи объединяться со злейшими врагами, делая их друзьями. Так было с Филиппом, так будет с Леопольдом Австрийским, с императором Генрихом VI, Раймундом VI Тулузским, за которого Ричард выдаст замуж сестру Иоанну, и Балдуином IX Фландрским.

Вторая версия рассматривает в качестве заказчика Салах ад-Дина. Приближенный султана Баха ад-Дин сообщает, что 21 апреля к Салах ад-Дину прибыл гонец от Конрада, сообщивший о предстоящем соглашении последнего с Ричардом. (Общевойсковое собрание в Аскалоне, избравшее Конрада королем, состоялось 16 апреля.) Арабский хронист Ибн аль-Атир утверждает, что, видимо, получив указанное сообщение, Салах ад-Дин заказал Старцу Горы убийство Конрада. Хронист говорит даже, что султаном было заказано убийство сразу и Ричарда и маркиза, но Синан, возможно, решив, что убийство обоих сделает султана слишком сильным и опасным, выполнил заказ наполовину.

Третью версию дают письма преемника Старца Горы (Синан умер в начале 1193 года), оправдывающие Ричарда и, кстати, возможно, им самим же с помощью Генриха Шампанского организованные. Первое письмо было получено в сентябре 1193 года Леопольдом Австрийским, взявшим в плен Ричарда. В письме говорится, что инициатором убийства был Старец Горы, а причиной – пиратский поступок Конрада. История вкратце выглядела так. Буря загнала корабль купца из секты ассассинов в гавань Тира. Конрад приказал арестовать, а затем убить купца и конфисковал его груз и деньги. На требования Старца Горы возвратить деньги и груз маркиз ответил отказом и по приказанию Синана был убит двумя ассассинами.

Сейчас, за давностью лет, не представляется возможным с уверенностью выяснить, что послужило причиной и кто был настоящим инициатором убийства.

*      *      *

Во время суматохи, вызванной смертью маркиза, Тиром попытался завладеть герцог Бургундский. Однако Изабелла проявила твердость, велела закрыть городские ворота, заявив, что умирающий маркиз приказал ей передать город только Ричарду или законно избранному королю. Узнав о смерти Конрада, в Тир прибыл Генрих Шампанский. Увидев молодого красавца, население Тира и палестинские бароны единодушно решили, что лучшего мужа Изабелле не найти. Та не возражала. Генрих тоже не возражал: по словам Амбру аза, королева была «светловолосая и красивая». Однако Генрих заявил, что должен заручиться согласием Ричарда. Может быть, его смущал вопрос о законности брака при наличии первого мужа.

Наверное, с жалостью смотрел Ричард на сына сводной сестры, предвидя его печальный конец: Иерусалимский трон, от которого может освободить только смерть. Прощай навсегда, милая Шампань, которую Генрих унаследовал! А вместо неё – королевство, ограниченное, в лучшем случае, несколькими городами. Нищая страна, опереточная армия, коварные бароны, которые грызутся между собой, как пауки в банке, орды мусульман вокруг. Жена, ждущая ребенка от предыдущего мужа, ребенка, которому, видимо, предстоит занять трон, опередив возможных детей графа.

Ричард указал Генриху только на последнее обстоятельство. Молодой граф бодро отвечал: «Значит, мне придется воспрепятствовать этому!». И хотя по личным качествам Генрих был ничуть не лучше Ги, он идеально подходил для трона иерусалимского короля. Его фигура должна была объединить «англичан», французов и местные силы и привлечь в Святую Землю на жительство людей из Франции.

5 мая, через неделю после смерти Конрада, в Тире состоялось торжественное бракосочетание Генриха и Изабеллы. Беременность невесты не позволяла хотя бы немного отложить свадьбу.

Генрих никогда не принимал титул короля. Возможно потому, что хотел короноваться в Иерусалиме, возможно потому, что брак в правовом отношении казался ему сомнительным. В качестве подарка Ричард передал ему получение долга за Кипр от Ги де Лузиньяна и жалел, что поторопился с продажей острова и не может отдать его целиком.

Впрочем, денег от Ги Генрих так никогда и не получит. В 1197 году Генрих, может быть, случайно вышел спиной вперед через открытое окно верхнего этажа дворца, упал и разбился насмерть. Изабелла вышла замуж в четвертый раз за старшего брата умершего правителя Кипра Ги-Амори де Лузиньяна, избранного иерусалимским королем. В 1205 году она в третий раз овдовела после смерти Амори, отравившегося рыбой. Вскоре она сама умерла, оставив наследницей королевства Марию Иоланту, дочь Конрада. Но это будет потом.