Текст книги "Презумпция лжи"
Автор книги: Александр Багаев
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]
Я не только империалист до мозга костей… Я ещё и не могу встать на сторону тех, кто огульно хает Социализм. Признаю при этом, что социализм возможен и в подлой форме, когда против богатства ополчаются просто потому, что ненавидят его, а само учение живёт за счёт разжигания классовой ненависти. Но… есть и благородный Социализм; он рождается не из зависти, не из ненависти, не из немилосердия, а из искренне прочувствованного, благородного и мудрого понимания того, что такое жизнь всей нации в целом.
Лорд Милнер состоял в клубе главных пропагандистов фабианского социализма Co-Efficients, среди двенадцати членов которого были, например, лорд Роберт Сесил и лорд Артур Балфур – двоюродные братья, оба побывавшие премьер-министрами Империи. А главным единомышленником лорда Милнера в Co-Efficients был сэр Халфорд Маккиндер.
ТОГДА же в Грузии появилась социал-демократическая организация «Месамедаси»[48]48
«Третья группа»; цитата взята из текста на русском языке.
[Закрыть]:
…её большинство, во главе с Жордания, в период 1893–1898 гг. сыграло известную положительную роль. Оно положило начало распространению марксистских идей в Грузии и Закавказье и при всех своих недостатках всё же дало толчок революционной молодёжи и передовым рабочим в деле ознакомления и изучения марксизма… Ной Жордания ещё в 1898–1899 гг. открыто выступал с апологией западноевропейского империализма, отстаивая идею о цивилизаторской миссии капитализма в колониальных и отсталых странах, утверждая, что отсталые колониальные народы должны признать господство иностранного капитала исторически необходимым, прогрессивным и соответственно оценить заслуги капитализма.
Жордания открыто пропагандировал в связи с англо-бурской войной социал-империалистический тезис.
Вот что он тогда писал:
«Но симпатия к бурам совсем не требует ненависти к англичанам. Бурам мы сочувствуем потому что они – маленькая нация и защищают свою родину и свободу. Англия? Англию нужно любить и сочувствовать ей во многих отношениях. Англия является колыбелью всего того, чем гордится сегодня цивилизованное человечество.
Пускай буры защищают свою маленькую нацию… но вместе с тем пусть Аншия остаётся великой Англией, апостолом новой жизни, носительницей нового знамени. Да будет она руководительницей и знаменосцем цивилизации».
Такова тогда была идеология первой в Грузии марксистской организации. В которую в ту же пору, в 1898 г. «вступил… товарищ И. Сталин…» и потом не один год оставался её активным членом. Впоследствии, уже после революции, Сталин охотно встречался и дружески беседовал с видными членами фабианского социалистического движения. Даже Ленин – нечастый случай! – теории Сиднея Вебба считал неплохими и в его адрес полемическими оскорблениями в своей обычной манере не сыпал. Супруги Вебб в свою очередь вплоть до начала Второй мировой войны неизменно положительно отзывались о новой, советской России (последнюю такую апологетическую книгу «Правда о Советской России» Беатриса Вебб написала в 1942 г.), как, на первых порах, и созданный под общим руководством лорда Милнера самый серьёзный в Англии политический журнал, имевший то ж название, что и его разросшаяся и ставшая крайне влиятельной и внутри страны, и зарубежом группа «Круглый стол».
___________________
Можно ещё добавить, что практически все ведущие российские большевики, побывшие в эмиграции в Англии, принимали активное участие в деятельности фабианцев. Максим Литвинов, например, со своей будущей женой-ангчичанкой познакомился на одном из фабианских семинаров. Многолетний и верный друг и соратник В.И. Ленина Ф. Ротштейн вообще был близок к руководителям всего движения и пользовался у них большим доверием.
ОПЯТЬ в Англии, но уже на другом краю политического спектра (курсив мой):
…трудно определить отношение (британских) политических партий к идеологии радикального правого крыла (английских фашистов. —А.Б.), которое заимствовало свои тезисы из работ Бернарда Семмеля, посвящённых социал-империализму. Семмель в них показал, что во времена Эдварда VII (1901–1910) программу социальных реформ в сочетании с укреплением империи воспринимали с энтузиазмом партии практически всех направлений… В тот период на мировоззрение нарождающегося радикального правого крыла серьёзное идеологическое влияние оказали такие интеллектуалы левого крыла, как Сидней Вебб и лорд Розбери.
ПО-ПРЕЖНЕМУ в Британской империи, в 1900-1910-х гг. ставшая уже большим и разветвлённым сообществом с отделениями во всех основных британских доминионах группа «Круглый стол» собрала мнения ведущих представителей всех основных политических и общественных движений о желательном с их точки зрения будущем британской империи. По завершении этой работы группа подготовила сводный заключительный доклад. В 1913 г. ответственный секретарь группы, Лайонел Кертис (Lionel Curtis), отправился в длительную поездку по доминионам. Выступая перед членами Общества Круглого стола Канады, он выводы доклада резюмировал следующим образом. Все доминионы (Канада, Австралия, Новая Зеландия, Индия и т. д.) и само Соединённое королевство должны стать равными независимыми государствами, которые по своей доброй воле вступят в органический союз («органический» в смысле естественным образом растущий и развивающийся. – А.Б.) и создадут над собой своё общее федеративное, имперское или иначе союзное правительство, которому передадут свои права вести все сношения с внешним миром. Этот принцип реформирования единственный, который позволит империи остаться жизнеспособной великой державой.
Конституция СССР, принятая в 1924 г., вплоть до деталей является точным отражением этого разработанного и провозглашённого «Круглым столом» принципа превращения империи в органический союз.
В конце 1910-х гг. Лайонел Кертис отказался от термина «союз» в пользу термина «содружество» – Commonwealth. Только поэтому правопреемник британской империи не называется, как и СССР, Союзом.
ПРИНЦИПЫ коллективного хозяйства (колхоза) и потребительского кооперативного движения (потребкооперации) на селе Беатриса Вебб сформулировала и обосновала в 1891 г., в своей книге «Кооперативное движение в Великобритании». В России первый крупномасштабный проект такой коллективизации сельского хозяйства был осуществлён на Украине и в Крыму, в период с 1924 до 1940 г. (по другим сведениям – до 1938 г.), в рамках совместного проекта American Jewish Joint Agricultural Corporation – «Agro-Joint», с участием украинского и советского правительств и так называемого (American Jewish) Joint Distribution Committee,[49]49
JDC; JOINT; ’’the Joint’’; эта благотворительная организация существует до сих пор,
[Закрыть] Цель проекта была – организовать колхозы для примерно 600 000 российских или точнее восточно-европейских евреев. Под него в 1924 г. было выделено в общей сложности до 680 000 гектаров земли (1,7 млн. акров), конфискованной после революции у крупных землевладельцев, а также угодий, традиционно принадлежавших российскому государству. Руководитель «Joint» Джозеф Розен (Dr. Joseph Rosen) по поводу выделенных под проект земель сказал:
Это – лучший чернозём в России. Более плодородных земель даже в Соединённых Штатах нигде нет.
Предпринятая сразу после создания СССР массовая сельскохозяйственная коллективизация в интересах евреев имела огромный успех. Тогдашний президент США Герберт Гувер оценил её следующим образом:
Стартовый капитал проекта, выделенный Joint, составил 400 000 долларов (несколько десятков миллионов в нынешнем выражении), а затем американский банкир Феликс Уорбург (Felix Warburg) организовал регулярные пожертвования на созданные колхозы, в том числе от Джулиуса Розенвальда (Sears, Roebuck) и Джона Рокфеллера (точные размеры их взносов официальный биограф банковского дома Уорбургов не называет, ограничивается словом «огромные»).
НУ и последнее:
(Лорд) Милнер терпеть не мог межпартийную борьбу и парламентскую систему; он вместо этого делал ставку на госуправление в интересах социального страхования, национального единства и имперской федерации, и потому мог бы послужить одним из самых ранних примеров нового явления, которое Джеймс Бернхэм позднее назвал «менеджерской революцией», то есть зарождения и роста группы менеджеров, действующих за кулисами и недоступных контролю со стороны общественного мнения, но умеющих в то же время достигать того, что они сами считают благом для народа.
ТЕПЕРЬ из всего перечисленного можно сделать выжимку: идеология, политическое движение бернхемовских менеджеров зародилось, как мировое движение сторонников одновременно и империи, и социализма, но социализма благородного, с большой буквы, английского, отличавшегося, однако, своей полной, резкой недемократичностью; в силу этих особенностей английские историки дали этим менеджерам академическое определение социал-империалисты. Момент зарождения социал-империализма – последняя четверть XIX века. Российские социал-демократы того времени, в первую очередь меньшевики, но также и те, кто впоследствие возглавили ВКП(б), а также идеологи и стратеги германских нацистов – находились с английскими и американскими социал-империалистами в тесном контакте, как идейном, так и практическом. Учение Маркса социал-империалисты не отрицали; они, наоборот, приспосабливали его для нужд дальнейшего развития и укрепления империй и органических союзов в условиях неизбежной, с их точки зрения, реформации, необходимой для выживания великих держав в новых условиях; они считали, что это – единственный возможный способ сохранить западную цивилизацию. (Лайонел Кертис в 1913 г. в Торонто сказал: «Если мы не создадим такой органический союз – это будет глобальная катастрофа».)
Другими словами, и ангсоц – английский социализм – и взгляды американских менеджеров и империалистов, и евроазийский необольшевизм, которые Оруэлл отобразил в своём романе «1984», действительно были идейно крайне близки и имели в реальной жизни многие общие, если не вообще одни и те же корни, которые опять же в реальной жизни английские учёные вполне академично называли социал-империализмом.
Подавление всякой реальной демократии и в реальных, и в вымышленных Оруэллом сверхдержавах полностью соответствовало взглядам идеологов социал-империализма. Лорд Милнер был в числе главных инициаторов англо-бурской войны на рубеже двадцатого века, и под его непосредственным руководством (он возглавлял во время той войны британскую администрацию в Южной Африке) были созданы первые концентрационные лагеря для заложников – членов семей воевавших буров – в которых погибли многие десятки тысяч человек, в основном женщины и дети. Лайонел Кертис неоднократно и по разным поводам разъяснял в своих трактатах, что на пути к единому мировому органическому союзу, на переходном этапе сразу давать полную демократию народам британских доминионов и всех других отсталых стран нельзя: они к ней не готовы, у них нет необходимой Для этого образованности, и поэтому всё неизбежно закончится хаосом и анархией; цивилизаторская и одновременно лидерская роль реформированной в органический союз британской империи, по мысли Кертиса, в том и заключалась, чтобы взять на себя руководство этими народами и потом постепенно подтягивать их до своего уровня.
Таким образом осталась по-прежнему невыясненной только последняя, третья часть орвелловского словосочетания: почему для изложения интернационалистскосой социал-империалистической сущности английского социализма Оруэлл выбрал в качестве медиума именно Троцкого?
В СЕРЕДИНЕ 1930-х гг. начали вырываться наружу, то есть становиться достоянием общественности, какие-то внутренние разногласия и даже просто силовые столкновения между проводниками социал-империалистической идеи в разных уголках планеты. И так продолжалось до конца 1940-х гг. В историю публичные проявления этих споров вошли под названием «заговоры».[51]51
На английском языке – conspiracies. Отсюда и происходит семантически очень неверно образовавшееся слово конспирология, о котором ещё будет речь дальше.
[Закрыть]
Первой такой очевидной, взволновавшей весь мир ошибкой стал «Троцкистский заговор», завершившийся московскими показательными процессами и массовыми репрессиями.
Последним столь же очевидным, но не взволновавшим тогда весь мир заговором стал «Заговор фондов», завершившийся вашингтонскими показательными процессами и репрессиями (не массовыми и не сопоставимыми, конечно же, ни в коем случае ни по масштабам, ни по жестокости с московскими, но всё же – репрессиями; такими, какие тогда считались допустимыми в свободном демократическом мире).
В промежутке между ними аналогичных процессов было много, по всей Европе и даже в Китае. И на всех процессах того периода без исключения, от Москвы до Вашингтона и даже до Пекина, репрессированных обвиняли в одном и том же – в отстаивании интересов той или иной группировки мирового сообщества социал-империалистов или как минимум в пособничестве им. И эта специфичность тогдашних процессов безупречно вписывается в философию орвелловского романа, в его «политическую цель»: не важно, сталинисты они или нацисты, американские империалисты или геополитики всех мастей, от немца-Хаусхофера до американца-Бернхема; важно, что все они – социал-империалисты; то есть не демократы, а геополитики, тоталитаристы.
Об отправном – московском – заговоре все мы сегодня знаем, вроде бы, всё и чуть ли не наизусть. А о заключительном вашингтонском процессе – кто́ помнит и знает? Или, скажем, о кагулярах и Синархии во Франции, о деле Гесса в Англии, об интригах Керенского накануне войны в Париже? Расскажет кто из нас хоть об одном из этих событий уверенно и без запинки?
Скорее всего нет. И вот, на мой взгляд, самое краткое, самое выразительное и самое исчерпывающее объяснение – почему (курсив мой):
…разматывая нити, которые тянулись от известных коммунистов, таких как Уитгэйкер Чэмберс, и дальше через Алджера Хисса и Фонд Карнеги к Томасу Ламонту и Банку Моргана, комитет Конгресса упёрся в большую и плотно переплетённую сеть не облагаемых налогами (т. е. благотворительных, а также вроде нынешних НПО. – А.Б) фондов. В июле 1953 г. Восемьдесят третий Конгресс создал Специальную комиссию для Расследования не облагаемых налогами фондов, во главе с представителем от Штата Теннесси Б. Кэрроллом Рисом. Однако скоро стало очевидно, что некоторым очень богатым людям очень не понравится, если расследование зайдёт слишком далеко, и что тесно связанные с этими состоятельными людьми «самые уважаемые» газеты страны явно не заинтересуются разоблачениями, какими бы впечатляющими они ни оказались, во всяком случае не заинтересуются ими настолько, чтобы начать хоть как-то значимо возбуждать общественное мнение… В 1954 г. без всякого шума был опубликован достаточно интересный сам по себе отчёт, показывающий связи между политическими левыми силами и благотворительными организациями. Ещё через четыре года юрисконсульт комиссии Риса, Рене Уормсер, написал шокированную, но отнюдь не шокирующую книгу на эту тему под названием «Фонды: Их власть и влияние».
Если кратко: очень богатые люди – в буквальном смысле слова орвелловские американские империалисты – дали понять, что выяснять, как именно и в каких масштабах они участвовали в становлении и эволюции коммунизма, не надо.
ЗДЕСЬ отвлекусь и расскажу об ещё одной тоже явно по Фрейду оговорке, встретившейся мне в полу-официальной биографии Джона Рокфеллера, основателя и владельца «Стандард Ойл», в 1913 г. ставшего первым миллиардером и самым богатым человеком в истории США (остаётся таковым по сей день; по методике журнала Форбс его тогдашнего, середины XX века, оценивают в сегодняшнем выражении в чуть более 300 млрд, долларов; сколько в США и в мире сегодня существует созданных на деньги его империи благотворительных фондов и НПО – не знаю: не получается сосчитать; слишком всё, действительно, запутано).
Так вот биограф Рокфеллера на определённом этапе рассказывает историю о серии катастрофически разоблачительных очерков про необъятное рокфеллеровское хозяйство. Очерки эти, начиная с 1902 г. и на протяжении нескольких лет, по результатам своего расследования публиковала в одном из самых тогда популярных и читаемых американских журналов McClure ’s Magazine независимая журналистка Ида Тарбелл (в результате разразившегося из-за неё скандала Конгресс США даже принял историческое антитрастовское законодательство и безуспешно пытался раздробить рокфеллеровскую монополию). Показала Тарбелл – последовательно и с тщательно подобранными фактами – противорыночный и явно антидемократичный характер политики и практики Рокфеллера в частности и ему подобных в целом. Интернационализм, социализм тогда и получили в Штатах в глазах общественного мнения свою первую дурную славу – поскольку именно их проповедовал Джон Рокфеллер: прекращение вредной, как он считал, свободной конкуренции; централизацию, концентрацию производства, в том числе на международном уровне; «конструирование человеческой жизнедеятельности»; централизованное планирование, наконец; и всё это – утверждал Джон Рокфеллер – исключительно в интересах огромных масс потребителей не то что в одних США, а вообще во всём мире (и повторял таким образом слово в слово азы ангсоца Беатрисы Вебб и остальных фабианцев).
И вот какую забавную оговорку допустил его бишраф, повествуя об этой истории (собственно оговорка выделена курсивом):
…сериал Иды Тарбелл остаётся самым впечатляющим из всего, что написано о «Стандард Ойл»… Это и по сей день лучший пример того, чего один-единственный журналист, вооружившись фактами, может добиться в противостоянии с, казалось бы, неодолимыми силами…
Оглядываясь назад, хорошо видно, что критики Рокфеллера в прессе смогли добиться того, чего добились, потому что всё происходило в тот мимолётный и недолговечный момент, когда корпорации ещё не приспособились к новым средствам массовой информации и не обзавелись никаким аппаратом для связей с общественностью… На протяжении ряда лет «Стандард Ойл» тайно выплачивал ежегодно 15 000 долларов (в сегодняшних долларах это намного большая сумма. – А.Б.) английскому экономисту Джорджу Гайтону,[52]52
George Gunton.
[Закрыть] редактору журнала, который с заметной последовательностью вступал в спор с каждой новой статьёй… Тарбелл. (Опасаясь политических последствий, Рокфеллер и его наследники всегда избегали владения напрямую крупными средствами массовой информации.)
Вот ведь какой неожиданно искренний и безо всякой утайки рассказ о тех далёких, мимолётных и недолговечных днях, когда «очень богатые люди» – американские империалисты – были ещё по-детски наивны, а любая Ида Тарбелл могла, сдав рукопись редактору журнала, заснуть спокойно и верить, что на следующее утро проснётся не изгоем-конспирологом, а всего лишь просто знаменитой…
Конспирология как переводческое ремесло
В КОНЦЕ 1940-х гг. этот мимолётный и недолговечный момент со всей очевидностью уже давно канул в лету, что хорошо видно из приведённой чуть выше цитаты про более позднее и очевидно безуспешное расследование, которое так и не задалось, хотя вела его отнюдь не одна отчаянная сорви-голова, как когда-то, а уже сам его величество Конгресс США.
Причём, думаю, многие, цитату прочитав, мне в мыслях осуждающе возразят: ну вот, так я и знал(-а), обязательно всё теорией заговора кончится… опять автор какого-то конспиролога за уши притягивает…
А я с полным на то основанием возражу: Нет. Но тут же задумаюсь на секунду и поправлюсь: на каких-то уровнях понимания – да, конечно. А потом и вообще заведу на эту тему подробный разговор.
ПУТАНИЦА здесь возникает из-за весьма противоречивой многозначности самого слова.
Если понимать конспирологию дословно, как мы сегодня привыкли, то, естественно, возникает возражение. Потому что автор книги, из которой взята «конспирологическая» цитата – профессор Кэрролл Квигли – был при жизни (умер в 1977 г.) и остаётся до сих пор, и в США, и вообще на Западе, одним из самых уважаемых и самых влиятельных специалистов по новейшей политической и военной истории. Спичрайтер Билла Клинтона рассказывал, что Клинтон – бывший у Кэрролла Квигли студентом в одном из самых элитарных в США Джорджтаунском университете – числил его среди своих самых любимых профессоров и потому часто вставлял в свои выступления цитаты из его трудов.
Книга Квигли, из которой взята цитата – «Трагедия и надежда» – Огромный капитальный труд, излагающий мировую политическую и военную историю нашей («западной») цивилизации с середины XIX века и вплоть до второй половины века XX (книга по своему построению как бы полный и завершённый сборник расширенных и систематизированных лекций профессора). Академичность, полнота и глубина анализа, объективность настоящего учёного, полное отсутствие идеологических штампов до сих пор вызывают восхищение у всех историков. Одним словом, Кэрролл Квигли всегда был и остаётся достойнейшим из достойных в самом центре мэйнстрима современной западной исторической науки, и никто, никогда, ни разу его в мэйнстриме к конспирологам даже намёком не причислял.
Так что на нашем сегодняшнем первом, бытовом уровне понимания сло́ва конспиролог, в том смысле, в каком мы его сегодня применяем ко всяким борцам с настоящими и мнимыми заговорами, Кэрролл Квигли, конечно же, не конспиролог.
Но остаются у этого слова ещё как минимум два других значения. Первое: просто любой специалист по изучению заговоров, и в этом смысле мне, лично, первым на ум приходит il Machia. Второе: знаток, умелец, специалист по заговорам. В этом значении предводитель шайки злодеев, затевающих очередную пакость, мог бы с усмешкой поручить заединщику слить компромат на намеченную жертву:
«Ты у нас главный конспиролог, вот и займись».
А я, увлекшись изысканиями в связи с орвелловским романом «1984», обнаружил, что и то, и другое значение к Кэрроллу Квигли тоже применимы.
ДЕЛО в том, что шестьдесят лет только что исполнилось не одному роману Оруэлла: ровно столько же лет исполнилось и ещё одной книге – «Англо-американский истэблишмент» – написал которую как раз Кэрролл Квигли.
Причем эта книга целиком посвящена точно тому же предмету, что и «1984»; речь в ней об английских и – отчасти – американских менеджерах, об их мечте о геополитическом мироустройстве, об их иногда крайне опасных методах строительства нового, социал-империалистического глобального общества на всей планете.
Отличается книга Квигли от книги Оруэлла только тем, что «1984» – это антиутопия (более научно – дистопия), обращённая в будущее, а «Англо-американский истэблишмент» – сухое и предельно академичное исследование, обращённое в прошлое. Причём даже временной отрезок, который охватывает книга Квигли (1890–1940 гг.), удивительно точно совпадает с тем, о котором в середине 1940-х гг. говорил Оруэлл: «последние примерно пятьдесят лет».
И вот это исследование Квигли у всех прошлых и нынешних конспирологов сразу после выхода в свет стало и остаётся поныне их «Библией».
Если бы кто взялся подсчитать, на кого в 1980-1990-х гг. больше и чаще ссылались, как на непререкаемый авторитет, кого чаще и обширнее цитировали и в строго академичных исторических трактатах, и в мировой историко-политической публицистике и полемике – «1984» Оруэлла или «Англо-американский истэблишмент» Квигли – то нисколько не уверен, что победил бы в этом соревновании Оруэлл.
Так что в этом втором значении, как серьёзный учёный, исследующий историю заговоров, Кэрролл Квигли не просто «конспиролог», а вообще лучший из них в нашей новейшей истории.[53]53
Возможно, эту пальму первенства заслужил всё-таки Энтони Саттон. Он, может быть, менее уважаем в мэйнстриме, чем Квигли, но явно не менее таинственен и уж точно гораздо более плодовит в своём качестве ведущего и высоко квалифицированного популяризатора настоящей истории англо-американского истэблишмента и социал-империализма в XX веке.
[Закрыть]
Остаётся последнее, третье толкование – спец-заговорщик – и вот тут-то всё получается гораздо более запуганно.
Начать с того, что, несмотря на всю академичность и огромную популярность «Англо-американского истэблишмента», по случаю годовщины этой книги юбилейных статей никто в нашем сегодняшнем мэйнстриме не написал, она при её-то бесспорной востребованности почему-то чествования не заслужила и вообще последнее время уже как бы не существует.
А ведь в романе «1984» в мэйнстриме Окаеании на удивление похоже тоже как бы не существует тоже бесспорно правдивая в описании действительности «Библия» всех конспирологов Океании – трактат Голдстейна-Троцкого. Все в Океании о его существовании и содержании какое-то очень расплывчатое представление имеют, но его тем не менее всё равно вроде бы как не существует. Он в Океании – классическая книга-провокация.
Странное совпадение?
Чтобы проще получился дальнейший ход рассуждения, сделаю небольшое отступление.
ЕСТЬ книги, прочитать которые близко к замыслу автора по определению невозможно, если не знать достаточно хорошо среду и время, в которых и о которых автор книгу написал. Самый простой и очевидный пример – «Мастер и Маргарита» Михаила Булгакова. Что от булгаковского замысла после прочтения его романа останется в голове у сегодняшнего среднестатистического жителя какой-нибудь монтанщины или огаёвщины – лучше себе в деталях не представлять, чтобы не тревожить зря дух автора. Но ясно, что не испытает подобный читатель того удивительного смешения в груди одновременных позывов хохотать в голос, торжествовать, печалиться и исчезать в грустной задумчивости, которое завладевает любым русским ценителем этого гениального романа.
Так вот «1984» – именно такая книга, только английская. Причём удивительно, как-то даже невероятно похожая именно на «Мастера и Маргариту».
Маргарита у Булгакова и Джулия у Оруэлла похожи не просто поразительно и не просто по каким-то сюжетным признакам, чертам характера или хотя бы просто внешне; они как-то даже ослепляюще громадно похожи, когда осознаёшь, как оба автора совершенно одинаково вложили в их образы одни и те же идеи и смыслы: обе – Утренние звёзды, обе – то единственное, ради чего стоит жить, обе – ведьмински бесстрашные защитницы героя, обе – его надежда на свободу и настоящую жизнь.
Есть между двумя романами и другие очевидные сходства; например, в собственных реальных биографиях авторов, которые отозвались в романах. Первая жена Оруэлла, Эйлин, умершая весной 1945 г., несколько лет проработала в Управлении цензуры созданного перед самым началом войны Министерства информации, а сам Оруэлл – в Восточном отделе международной службы БиБиСи, входившей в сферу ответственности того же министерства. Занималось министерство организацией и ведением всех видов пропаганды, нацеленной на «своих», и информационной войны против врага. И потому в романе у Оруэлла весь замкнутый внутренний мирок этого столь хорошо ему знакомого «министерства Правды», всё, от описания здания министерства и вплоть до быта, словечек, назойливых акронимов и даже баров и кафетериев, так же безусловно угадывается читателем, как угадывается замкнутый московский писательский мирок Булгакова по точно таким же разбросанным в его романе многочисленным и откровенным намёкам.
Схожи во многом (если отвлечься от буквального содержания романов) главные персонажи в обеих книгах (Мастер и Уинстон Смит).
Схоже и то, что в обоих романах присутствуют и имеют огромное значение книги в книгах. У Булгакова это рассказ о Иешуа и Понтии Пилате, который написал Мастер, у Оруэлла – зловещая фальшивка, книга-провокация, изготовленная внутренней партией.
Все эти сходства я отмечал про себя и раньше, но всё-таки они ещё не настолько поражали меня, чтобы мне пришло в голову как-то совместить в восприятии эти два произведения в одно. А потом прочитал «Англо-американский истэблишмент», и сцепились у меня в уме каким-то образом какие-то шестерёнки.
Хронологически и роман «1984», и Джордж Оруэлл вообще – как романист, публицист, журналист и просто как человек – вошли в мою жизнь на десять лет раньше, чем появились в ней «Англо-американский истэблишмент», «Трагедия и надежда» и Кэрролл Квигли: в начале 1980-х и в начале 1990-х гг. соответственно.
До встречи с Квигли и с его работами моя читательская интерпретация орвелловского романа сохраняла у меня в голове собственное название – «1984». А вот после встречи с Квигли появилось новое – «1984. The Master and Margaret».
___________________
1984 в этом названии надо читать по-русски или, если угодно, на интерлингве, и только булгаковское добавление – именно и только по-английски. Даже ещё уже и конкретнее: не по-американски, не по-канадски, не по-австралийски, а именно и только – на языке Англии и англичан: потому что Оруэлл был английский писатель и потому писал, как и все его собратья в мире и в Истории, в первую очередь для своего (английского) читателя; так что в этом именно смысле: английские, орвеллианские «Мастер и Маргарита».
___________________
Шестерёнки же сцепились у меня в голове в первую очередь из-за самой последней фразы в «Англо-американском истэблишменте» и примерно следующим образом.
Булгаков в последние годы жизни предпринял несколько неудачных попыток встретиться лично со Сталиным, веря, что, если только ему удастся побеседовать с тираном напрямую, он сможет что-то ему растолковать, сумеет с ним «объясниться». И потому можно не сомневаться, что разговор между Иешуа и Понтием Пилатом в «Мастере и Маргарите» – это как раз тот так и не состоявшийся разговор между Булгаковым и Сталиным. Чем у Булгакова на последних страницах романа этот разговор заканчивается – все, думаю, помнят: он не заканчивается, он остаётся обращённым в будущее.
А вот в «Англо-американском истэблишменте», книге, как я уже говорил, посвящённой точно тому же предмету, что и «1984» – тем же бернхемовским менеджерам – последняя фраза такая:
(К концу Второй мировой войны)…уже становится видно, что начатый в 1875 г. усилиями Тойнби и Милнера, осенённый светлой верой в лучшее будущее, беспримерный и отважный поход постепенно выдохся, иссяк и рассыпался в прах посреди горьких взаимных упрёков и обид между былыми соратниками.
Когда я эту фразу прочёл, вдруг сложились вместе, словно заговорили хором у меня в голове и поразительные сходства орвелловского и булгаковского романов, и полная идентичность замкнутости орвелловского и булгаковского персонажей в их мирках, и тот странный медиум, которого Оруэлл выбрал в авторы книги-провокации в своём романе, чтобы разоблачить сущность социал-империалистической тирании, и (не)концовка беседы с тираном в «Мастере и Маргарите». И в этом «хоре» я вдруг почему-то услышал, и возникла вдруг у меня внутри уверенность, что «1984» – это у Оруэлла, как и у Булгакова, в том числе так и не законченный реальный, из жизни разговор с каким-то реальным тираном, которого Оруэлл в романе окрестил «Старшим братом».
Потому что по прочтении последней фразы в книге Квигли у меня возникло представление, что «Англо-американский истэблишмент» Кэррола Квигли – это реальный прототип зловещей книги-провокации Голдстейна-Троцкого в романе Оруэлла.
