Текст книги "Наркомафия"

Автор книги: Александр Афанасьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

Ваха Ибрагимович поднялся из-за стола навстречу гостю как делали в фильмах. Предложил гостю выпивку – но сам пить не стал.

– Я к вам по делу, Ваха Ибрагимович… – почтительно, едва пригубив из поднесенного бокала сказал Шмель

– Дела, дела… – вздохнул чеченец – никуда от них не денешься. Какое у тебя дело?

– Я по поводу… – Шмель внезапно понял, что он даже не знает, как зовут этого жирдяя-мента – ну по поводу мента этого что товар передает. Он его бадяжит безбожно, у меня из-за этого убытки. Покупатели уходят. Просил разобраться с цыганами – он на это дело забил, хотя должен разобраться. И может разобраться – разгромить эту Нахаловку к… Так нет – только куски себе отламывает от каждой партии…

Ваха Ибрагимович раздосадовано покачал головой. Иногда он не понимал – как народ, которому Аллах дал такую богатую и обширную землю, может быть настолько глупым? Неужели и раньше, когда русские только отвоевывали себе земли, он был таким же?

Возьмем этого мента – который должен работать на народ, а работает на него, который настолько жаден, что не может не украсть, даже если его перед этим поймают за руку. Кому нужен такой мент? Ведь кто такой мент – по сути это собака, цепной пес. Он должен лаять, охранять дом, знать хозяина и принимать пищу только от него – а на остальных бросаться, даже если ему принесли кусок мяса. Только тогда он оправдывает свое существование и свою службу. А если он кусает хозяина, дом не охраняет, берет пищу и от хозяина и от грабителей, позволяя им грабить дом. Тогда такого пса надо убить и найти себе другого, вот и все.

Почему же тогда русские этого не сделают?

Ичкерия – ну, там дело другое. В Ичкерии в ментовку идут потому что так надо. Как заработать горцу, если работать не хочется, а руки привычны только к одному – к автомату? Конечно же – идти в милицию. Объявят амнистию – и вперед, твой же автомат тебе выдадут – но теперь ты уже будешь не международным террористом, которого следует мочить в сортире – а представителем власти, представителем русского государства. Почему такая большая милиция – так вон международных террористов то сколько, мочить и мочить еще. Москва глупая, она заплатит, кого бы там не замочили. Террориста, не террориста…

Да, в Чечне мент – он такой же мент, как и тут. И ограбить и убить может. Но – чужих. К своим – представителем своего и дружественных тейпов – отношение совсем другое. Один за всех и все за одного и плевать на закон. Не дай Аллах своего обидели, поднимутся все. Мощь тейпа не в последнюю очередь зависит от того, сколько его представителей работает в силовых структурах. У самых сильных тейпов – целые подразделения свои. Все при деле – и тейп свой защищают – и деньги зарабатывают.

А те кто по лесам шарахаются… под землей прячутся как кроты… Недавно брат написал про такого – брат был уже полковником, настоящим а не самопровозглашенным, был приближенным Рамзана, командовал целым райотделом милиции. Вот он и написал – задержали такого… в лесу. Двоих шлепнули – а этого живым взяли. Девятнадцать лет. Три мокрухи, заказные. Заработал на них – сто долларов. Потом встал на джихад.

Ну и что? Это гордость чеченского народа? Дурак! Пока ты по лесам с автоматом шарахаешься – другие тейпы, где мужчины поумнее, у твоего тейпа все отнимут и всех перебьют – вот и все что будет. Сто долларов – да у него люди в день по стольку зарабатывают, причем те кто на самых низах. Кто посерьезней делами рулит – там еще больше. Сто долларов за три мокрухи…

Как русские не могут понять, что сильным можно быть только вместе. Только держась друг за друга. Только помогая своим – и жестоко воюя против любых чужих. Такой большой народ – и такой глупый. Словно созданный для того чтобы быть рабами у нохчей.

А этот? Пришел к нему – и жалуется на своего же…

Ваха Ибрагимович достал янтарные четки – он любил их перебирать, принимая решение

– Ты хорошо поступил, что сказал мне об этом… Я не забуду…

Мента и в самом деле надо убирать. Его жадность превратилась в фактор опасности. Да и зачем кормить продажных ментов-русистов, когда в милицию можно устраивать своих людей. Паспорта то у всех одинаковые – русские.

– Больше бы этого человека не увидишь. Товар получать будешь у Ибрагима, он на рынке мясом торгует. Мясо любишь кушать?

– Мясо люблю, Ваха Ибрагимович…

– Ну, вот и будешь ходить на рынок. В третьем ряду спросишь Ибрагима, скажешь что баранина нужна и что я порекомендовал. Он тебе отвесит.. баранины. А когда баранину готовить будешь… в воде ее замачивай, иначе невкусно будет.

– Спасибо, Ваха Ибрагимович… и… еще…

– …

– Еще проблемка маленькая есть… Человек появился… шкет… малолетка какой то с Москвы… понты давит что он от Москвы работает и на всех местных клал с прибором. Он на дискотеках работает… верней не он, его дилеры…

– Зовут этого пацана как?

– Поливаев Александр. Живет – два этажа подо мной. Вроде как на лето приехал. Кличка у него Принц.

Блатной жаргон Ваха Ибрагимович не любил – поэтому кличка – но никак не погоняло и не кликуха.

– И чем торгует?

Каким-то образом, Ваха Ибрагимович уловил слабое звено в "базаре" Шмеля

– Шалфеем, Ваха Ибрагмович… но тут самое главное уважение, я прав?

– Прав… ты иди. Ибрагим, третий ряд, не забудь…

Когда Шмель ушел, едва ли не раскланиваясь в пояс – Ваха Ибрагимович какое-то время посидел, размышляя. С гнильцой человек, Шмель, что есть то есть. И есть в этой истории с шалфеем еще что-то, что – пока непонятно. Но других людей нет – кто есть, с теми и приходится работать. Москва… странно… надо позвонить в Москву, пусть… пробьют, что за пацан такой…

В течение следующего получаса Ваха Ибрагимович отдал два распоряжения. Первое – кончить жирного русского мента, на что с радостью подписался бы любой горец. Второе – просветить пацана через структуры Братства в Москве.

Теперь оставалось только ждать…

 
Энск, 09 июля 20… г.
Ваха Ибрагимович Бадаев
 

Гражданин Российской Федерации Ваха Ибрагимович Бадаев, сорока одного года от роду, глава чеченской общины Энска, депутат городской думы Энска, председатель совета директоров Энского Трастового Банка, владелец холдинговой компании «Энск-строй», владелец сети магазинов «Вкусно!», владелец сети автосалонов «Энск-Лада», в которых продавались не только задрипанные «тазики», и прочее и прочее и прочее жил круто…

Он жил так как не жили ни его дед, ни его отец. Он жил, так как не жили его братья – хотя слово "жили" к одному из них уже не было применимо. Он жил так, как мечтали жить подавляющее большинство "россиян", а жили так единицы. Без преувеличения можно было сказать, что Ваха Ибрагимович был хозяином целого города.

Родился Ваха Ибрагимович, названный в честь деда, уже в Чечне, в одном из высокогорных аулов, в котором он не бывал два десятка лет, не считал нужным. Его дед, сосланный Сталиным в казахские степи и умудрившийся там выжить, как только стало можно, на стареньком Москвиче перевез всю семью и весь свой нехитрый скарб в родной аул. Их родовое гнездо к тому времени уже было занято, но жили там русские – и поэтому они съехали. Кто бы что не говорил про развитой социализм и все прочее – в Чечне был свой уклад жизни, которому подчинялись даже русские – если хотели жить. Пускать с горы валун кровной мести, грозящий стронуть с места целую лавину никто не хотел…

Дед умер меньше чем через год после переезда. Выполнил свое предназначение, свою миссию в жизни – и умер…

Отец Вахи Ибрагимовича, Ибрагим Бадаев был человеком осторожным и хитрым. Он ненавидел советскую власть, ненавидел русских, внушал эту ненависть своим сыновьям – но никак этого не показывал внешне. После смерти своего отца, деда Вахи, он переехал в Грозный вместе со всей семьей. Без особых проблем получили трехкомнатную квартиру в только что отстроенном доме – потому что распределением квартир занимался человек из того же тейпа что и Бадаевы. Еще один сородич устроил Ибрагима работать на довольно престижное место – на железнодорожный вокзал, на грузовую станцию, и даже денег сразу за это не взял, сказал – отдашь в течение года. На железнодорожной станции всегда тащили все что плохо лежит, усушка-утруска была кормилицей целых семей, попадались же только те кто наглел или не отстегивал наверх. Ибрагим Бадаев не наглел, постепенно продвигался по служебной лестнице, стал начальником складского хозяйства, устроил на непыльную должность и жену. На имя одного из своих родственников оформили еще одну квартиру…

Детей в семье Бадаевых было мало – всего трое, зато все джигиты. Шамиль, Мурад и Ваха, Ваха был самым младшим. После школы они бежали к отцу на станцию – там было интересно, да и отцу помочь дотащить до дома сумки, тоже надо было. Вчетвером – больше и унести получится…

Грозный восьмидесятых годов был городом особенным. Сложно даже описать, что там происходило. Это был очень богатый город, шло интенсивное строительство, сдавались целые новые микрорайоны. Внешне город как город – с лозунгами, с не слишком-то заполненными магазинными полками, с работающим нефтеперерабатывающим заводом, отравляющим всю округу. Но благополучие было показным – всполохи того самого, тщательно скрываемого, прорывались на поверхность то тут то там…

В восьмидесятых годах численность чеченского населения в городе превзошла численность русского. Русские были слабыми – они не были связаны круговой порукой тейпов, они не помогали друг друга, русский мог запросто осудить русского. Наконец, они не рожали детей. Чеченцы же с молоком матери впитывали: если в твоем тейпе меньше детей, чем в соседнем – значит, твой тейп обречен. Как только чужие дети вырастут – они поработят твоих детей. Много детей в соседнем тейпе – это не радость это угроза…

В городе было оружие. Чеченские же милиционеры закрывали на это глаза – но оно было. Конечно не автоматы, наличие автоматов на руках у населения – в СССР это было ЧП. Но старые, еще времен войны, а то и революции пистолеты, дедовы обрезы, незаконно хранимые ружья – были. Ни один мужчина не мог считаться настоящим мужчиной если у него не было оружия. И добывали – любой ценой. После Афганистана стало появляться и современное оружие…

В восьмидесятых же начались разборки среди пацанов. Чеченцы быстро сплачивались, русские – нет. Если русская мать шлепала подравшегося ребенка, то чеченская говорила: молодец. Растет настоящий джигит. Драки были и в школах, кое-кто уже открыто говорил русским, что придут другие времена, и вы будете нашими рабами…

Ваха Ибрагимович хорошо помнил один эпизод. Он врезался ему в память так, что он просто не мог его забыть – хотя и вспоминать то было особенно нечего. Так, мелкое хулиганство…

Среди чеченских пацанов распространен был специфический вид хулиганства – "смотреть блондинок". Заключался он в том, что несколько пацанов подходили к стоящей или идущей русской женщине, желательно молодой, вдруг рывком задирали на ней юбку и с хохотом бросались бежать. С чеченками такие штуки не проходили – это был повод для кровной мести, отрежут голову и не посмотрят что пацан еще – а с русскими это проходило. С русскими проходило все…

Братья Бадаевы охотились на вокзале. Это было очень удобно – там были приезжие, люди торопились на поезд и заявлять в милицию на хулиганов было просто некогда. Да и знали братья вокзал, могли и по путям смотаться если что…

Но на сей раз смотаться не удалось. Шамиль поддернул юбку на какой-то ждущей поезда женщине, вместе с Мурадом они бросились бежать… и надо же было так получиться, что выскочив на лестницу, ведущую с перрона в город, они наткнулись на мужа той самой женщины, поднимавшейся на перрон с купленными билетами.

Ваха в развлечении не участвовал, ему было тринадцать с небольшим лет – он стоял и смотрел. Он вообще был похитрее своих братьев, несмотря на то, что младше. Но тут настало время вмешаться…Русский мужик бил Шамиля, он был сильным и крепким, Шамиль не мог вырваться, несмотря на свои усилия и усилия Мурада. Ваха оглянулся по сторонам – и увидел оставленное уборщиком перрона ведро, метлу и совок на длинной ручке, в который он собирал окурки и грязь. Совок был сделан по-советски добротно, из хорошей стали и ручка тоже была стальная. Схватив совок, Ваха скользнул за спину русского, размахнулся…

После этого Ваху приняли во взрослую компанию таких хулиганов, как и его братья, а он из произошедшего сделал серьезный вывоз. Бить всегда надо со спины – и бить крепко…

Когда началось – Ваха был далеко от Грозного. Он был в Москве, учился на престижном для чеченца институте нефти и газа имени Губкина, на четвертом курсе. За поступление туда, отец заплатил огромную взятку – но окончание и последующая работа в Чечне сулила гораздо большие деньги, чем было потрачено на взятку. Но – не срослось…

Это были благословенные времена, Ваха Ибрагимович иногда вспоминал их с теплотой. Запросто можно было сделать состояние с одной только сделки. Наценки на нужный товар были и по пятьсот и по тысяче процентов, с разоряющихся заводов при наличии связей можно было купить товар по отпускной цене завода – и уже на проходной продать его в два-три раза дороже. Это сейчас он продуктами торгует, по пять-десять процентов наценяет и считает что это хорошо, это выгодно, если пять процентов снял. Потому что конкуренция. А тогда…

В отличие от некоторых других тейпов, приближенных к власти и манипулирующих Дудаевым, Бадаевы не смогли сделать деньги на фальшивых авизо. Это была кормушка других. А вот товары и нефть…

Главное – это нефть. Через Чечню шли магистральные трубопроводы, какое-то время они буквально щетинились чопиками – так называли деревянные затычки, которые вбивали в простреленный бок трубопровода после того как набрали нефть. Потом все это взяли под крыло определенные люди – за "подход" к трубопроводу без разрешения могли отрезать голову. Если каждый козоеб будет подходить – так и людям не останется…

Всего то… Берется ватник, мажется мазутом, кладется на бок трубопровода. Потом берется автомат АКМ, приставляется к ватнику и делается выстрел. Заранее надо приготовить чопик-затычку и канистры. Набрал бензина сколько тебе нужно – заткнул дырку. Потом снова к ней придешь. Но это раньше, потом целые незаконные трубопроводы появились, ведущие к самодельным нефтеперерабатывающим комплексам. Чеченская нефть легкая, серы почти нет, перерабатывается хорошо. А трубу потом стали охранять – крупные воры от всех остальных.

Бадаевы зарабатывали на двух вещах. Отец был в доле на списании отправляемых в Чечню грузов. Как было – отправляется в Чечню зачем то груз, железной дорогой. Приходит состав, открывают вагоны – нету! Ничего нету! Начальник станции как положено составляет акт – украли в пути. Думаете и в самом деле украли? Как бы то ни было – груза в поезде и не было никогда. Его отправили налево еще до погрузки в состав, а списали на то что был украден в Чечне. Теперь понятно, почему Россия всегда с такой готовностью оказывала помощь мятежной республике?

А еще Бадаевы были в доле по поставкам нефтепродуктов. Нефтеперерабатывающий завод в Грозном работал на полную мощность, топливо продавалось по регионам – и везде по регионам контролировали чеченцы. Москву "окучивали" сразу несколько групп одним из кураторов был Ваха Ибрагимович Бадаев…

Тогда же произошло то что разорвало связи Вахи Ибрагимовича с семьей и с республикой. Даже не разорвало – просто он перестал считать их своими. Что бы он не говорил с тех пор – а в душе он считал своих родственников чужими людьми. И не опечалился тому что произошло потом…

Один из оптовых торговцев нефтепродуктами задолжал Вахе Ибрагимовичу за два состава с бензином. А когда Ваха Ибрагимович пришел за деньгами – просто послал его, сославшись на какие-то свои связи и знакомства в криминальном мире. Сделал он это напрасно…

На разборку приехал самый старший из братьев – Шамиль. Нечестный торговец проживал с семьей и всего двумя охранниками в одном из новых свежепостроенных коттеджных поселков на Дмитровском шоссе. И того, что чеченцы не забьют как положено стрелку, а нагрянут к нему домой он не ожидал…

Торговец ожидал что отвечать, в крайнем случае, придется ему. Но отвечать пришлось всем. Деньги он согласился отдать, когда Шамиль отрезал палец маленькому сыну. Вместе с Вахой они съездили к нотариусу, в банк, торговец отдал Вахе и фирму и дом и квартиру в Москве – все. Шамиль ждал в лесу. А потом они вернулись в лес – Ваха сказал, чтобы торговец сам забрал жену и детей из леса…

Жену и детей ему конечно не отдали. Сначала ему дали лопату и заставили копать могилу для всех. Потом Шамиль изнасиловал и убил его жену. Потом бросил в могилу сына и тоже убил. Потом убил и самого торговца. Всех он убивал лопатой по голове – жаль было патронов. Сказал, что нельзя оставлять врагов живыми…

Из всего случившегося Ваха Ибрагимович тоже сделал выводы. Во-первых – что с русистами можно делать все что угодно. Этот русист, когда Шамиль бросил его жену в выкопанную им яму и бил ее острием лопаты по голове, ползал в ногах, плакал и умолял не убивать. Мужчины так себя не ведут. Так ведут себя бараны, животные, которых можно и нужно резать, если ты голоден. Во-вторых – от семьи нужно держаться на расстоянии и ни в коем случае не возвращаться в Чечню, ставшую Ичкерией. Так как живет Шамиль, Ваха жить не хотел.

В девяносто четвертом началась война. Началась она по причине нескольких мерзавцев и самым главным среди них был генерал Джохар Дудаев. Это был слабый человек, слабый по причине слабости его тейпа. Название его тейпа переводилось как "платящий дань". Его и избрали президентом только потому, что ему можно было указывать, как поступать в том или ином случае. Если бы власти пришел представитель сильного и многочисленного тейпа – то он просто уничтожил бы мужчин из других тейпов и стал бы хозяином республики. Наличие Дудаева, компромиссной фигуры, удерживало Ичкерию от кровавой братоубийственной войны…

Но постепенно, генерал Дудаев и его тейп определенную силу в республике приобрели – это не может не произойти, если представитель тейпа занимает высший пост в республике и от него многое зависит. Хуже того – Дудаев, этот советский генерал-атеист, бомбивший исламских экстремистов в Афганистане поверил в то, что ему начали говорить представители исламского духовенства, засылаемые из-за рубежа: свое то духовенство откуда взять после стольких лет атеизма. И, что самое худшее – он взял от них деньги…

Отца убили в первые дни войны, Ваха Ибрагимович так и не дознался, кто и как это сделал. На русских в те дни списывали все, чеченцы пользовались моментом, чтобы свести друг с другом счеты и свалить вину на русских. Ваха Ибагимович был уверен, что отца убили свои, люди из дудаевского или близкого к нему тейпа за то, что он предложил отрезать Дудаеву голову и отдать ее русским. А потом вместе с русскими продолжать зарабатывать деньги, как зарабатывали их раньше. Сопротивлению Ваха Ибрагимович помогал материально, иначе было нельзя – но помогал по минимуму…

Весной убили Шамиля. Шамиля убил русский снайпер при штурме больницы в Буденновске, куда он пришел вместе с отрядом Басаева. Ни одной слезинки по брату Ваха Ибрагимович не пролил, и мстить русским за брата не собирался…

Мурад выжил, более того – стал уважаемым человеком, бригадным генералом, выстроил себе в родном ауле четырехэтажный кирпичный особняк, имел до сотни рабов. С властями особо не знался, да и какая власть – у кого больше отряд тот и власть. Как и раньше, Ваха продавал в Москве бензин и наркотики, сбывал фальшивые доллары, которые присылал из Чечни брат. На все предложения приехать в родной аул, Ваха Ибрагимович отвечал отказом…

Когда началась вторая чеченская война – Ваха Ибрагимович понял – на сей раз все будет по-другому. Русские на сей раз были совсем другими и сражаться они настраивались не на шутку. Тогда то Ваха Ибрагимович и решил действовать. В Ингушетии он встретился с братом, впервые за много лет. Они встретились в чужом доме и говорили весь вечер и всю ночь, до утра. А через несколько дней они были уже в Курчалое, где держал свою ставку низложенный верховный муфтий Ичкерии Ахмад-Хаджи Кадыров. Это было его родовое село.

Тогда они оба перешли на другую сторону – и Ваха и Мурад. Принесли клятву верности Кадырову и тем кто стоял за ними – в отличие от Дудаева, семья Кадыровых входила в самый сильный тейп в республике, Беной. Рискнули, поставили на того, кто еще не был хозяином Чечни. И – не проиграли.

Ваха Ибрагимович до сих пор помнил ночную встречу с муфтием. В доме Кадыровых было темно, шумно, кто-то постоянно входил и выходил. Во дворе – полно джипов, некоторые с включенными фарами, кто-то в голос ругается, мешая чеченские слова с русскими, потому что со двора невозможно выехать. Свет в доме не зажигали – боялись снайперов. На всех лестницах, у всех дверей – люди в камуфляже, с оружием. У Басаева с Масхадовым тогда под ружьем было тридцать тысяч человек, у них – едва наскребалось три…

Барана в честь их приезда не зарезали и вообще никак не поприветствовали – не потому что неуважаемые гости, а потому, что было не до того. Среди русистов наверху как всегда оказался предатель – и Басаев знал, какие договоренности были у хозяина этого дома с русистами. У Басаева была целая армия, и сюда он не пришел чтобы отрезать хозяину дома голову только потому что знал: его тейпа боятся. Если он пойдет сюда будет большая бойня, могут даже русские с воздуха ударить. А остальные тейпы не только не пойдут с ним – они ударят ему в спину и добьют уцелевших, чтобы забрать на себя все имущество и все финансовые оттоки, идущие с Ближнего Востока и замкнутые непосредственно на него. Хотя в этом "государстве" была "армия", даже на парадах ходила – на самом деле это были озлобленные своры волков, готовые вцепиться в горло ослабевшему, раненому как только придет момент.

И с этим надо было кончать. Государство так не строят.

Ахмад Хаджи в отличие от всех остальных в доме был одет не в камуфляж, а в обычное одеяние духовного человека, он по-прежнему считал себя муфтием. По его знаку, Вахе и Мураду придвинули стулья, подали горячий чай. Ваха коротко рассказал муфтию, что привело их сюда, муфтий внимательно выслушал. Потом спросил, обращаясь к Мураду…

– Твой брат сказал тебе прийти сюда?

– Да – не стал кривить душой Мурад

– Хорошо…

Принесли Коран, положив на него руку, оба брата принесли клятву верности Кадырову. На пятьсот бойцов у Кадыровых стало больше…

Потом, когда Мурад вышел, Ахмад Хаджи сделал знак рукой, повелевая Вахе остаться. Указал на стул напротив себя…

– Чего ты хочешь? – просто спросил он

Ваха подумал. Но думал он недолго…

– Русские слабы и глупы. Они не уважают своих предков. Они не защищают друг друга, своих женщин и свою землю. Они опьяняют себя зельем, чтобы не видеть свое истинное лицо. Они скоты. Я не видел ни одного русского, которого мог бы назвать мужчиной. Их земля должна стать нашей землей. Вся земля – а не только Ичкерия. Поэтому я не хочу воевать за Ичкерию – я хочу воевать за Россию.

Ахмад Хаджи улыбнулся. Впервые за все время разговора…

– Где ты живешь?

– В Москве, Ахмад-муаллим*

Ахмад-Хаджи отошел к своему столу, порылся в бумагах. Вернулся с картой, включил свет…

– В Москве наших слишком много. Ты должен жить здесь. И будь готов ко всему

Палец Ахмада Хаджи уперся в жирную точку на карте, подписанную как Энск

– Я понял, Ахмад-муаллим – почтительно произнес Ваха

– То, что не успею сделать я, доделает мой сын… – произнес Ахмад Хаджи на прощание…

Ваха Ибрагимович сделал все, как и требовалось, все как сказал Ахмад-муаллим. Он продал все, что было у него в Москве, переехал жить в Энск. Купил местный банк, начал скупать недвижимость. Открыл сеть магазинов. Вложил деньги в политическую кампанию, стал депутатом. А еще, Ваха Ибрагимович стал руководителем чеченской общины. А заодно – и всей наркомафии города. Он стал боссом всех боссов, он вкладывал нелегальные доходы в легальный бизнес, он открыл два частных охранных агентства, большинство работников которых приехали из Чечни. И как то незаметно, буквально за пару лет он подмял под себя весь город Энск…