Текст книги "Нансен"

Автор книги: Александр Таланов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

Очевидцы решили: сломал парень шею. А он хоть бы что!. Выкарабкался из снежного плена и как ни в, чем не бывало опять полез на вершину горы. И снова повторил свой отчаянный прыжок.

Норвежские зимы морозные, снежные, долгие. Неудивительно, что Фритьоф, как большинство его сверстников, увлекался зимним спортом. И успехов. в том достиг выдающихся. Семнадцати лет он стал чемпионом Норвегии, а затем мира по скоростному бегу на коньках.

Лыжи принесли ему особенно большую спортивную славу. Двенадцать лет подряд побеждал он на соревнованиях в длительных лыжных переходах. Притом победы-то были не легкие: норвежские лыжники большие искусники!

Спорт не затмил других интересов юноши. А круг их был очень широк. Успешно закончил он среднюю школу и, выбирая дальнейший жизненный путь, даже несколько растерялся. Сначала чуть не избрал военное поприще. Потом решил изучать медицину. В конце концов занялся зоологией.

Что это – неуравновешенность? Нет, нисколько! Характер Нансена всегда отличался целеустремленностью, твердостью. Если вдуматься глубже, колебания его на пороге жизни не покажутся столь противоречивыми. Охотник в дремучих лесах Нормаркена, Фритьоф привык к походным лишениям и, понятно, отдал дань юным мечтам о военной славе. А любовь к природе породила стремление к естествознанию. Все это уживалось в одной душе, будя в ней противоборствующие силы.

Душевные борения, разумеется, разрешились не сразу, не просто. Для того потребовалось время и серьезные жизненные испытания.

ЧЕЛОВЕК ИЩЕТ СЕБЯ

Большими глотками я глотаю пространство,

Запад и восток – мои, север и юг – мои,

Уолт Уитмен

Буревестники, распластав серые крылья, парят совсем низко и вдруг, не шелохнув ими, будто нарушая закон тяготения, взмывают ввысь. Свинцовое небо тяжело нависает над громоздящимися горами воды, они вздымаются все выше и выше, внезапно рассыпаются и белой пеной заливают палубу «Викинга».

А мачты так гнутся под напором ветра и от тяжести парусов, что кажется, вот-вот затрещат и сломаются. Но капитан Крефтинг и в свежий ветер любит ходить под парусами. Бывалый, отважный моряк!

К ночи ветер крепчает и разводит еще большую волну. Из мрака с грохотом налетают бесконечные каскады воды. Без устали, без передышки раскачивают они судно.

«Викинг» держит курс на север – к Шпицбергену. Это первое полярное плавание корабля и единственного на нем пассажира, Фритьофа Нансена.

Как он, студент университета города Христиании, попал на судно, отправляющееся на зверобойный промысел?

Началось все с увлечения зоологией – предметом необязательным в курсе университетских наук. Профессор зоологии Коллет, заметив живой интерес молодого студента к своему предмету, посоветовал:

– Занимайтесь изучением биологии тюленя. Вопрос этот важен не только для науки, но имеет также огромное значение для развития зверобойного промысла. Вы страстный охотник, отличный спортсмен и, я полагаю, не испугаетесь трудностей экспедиции на север.

– Такое дело было бы мне по душе! – горячо согласился студент. – Но как его осуществить?

– Обратитесь к тюленепромышленникам!

Фритьоф рьяно принялся хлопотать. Прежде всего разузнал, что средизверобоев самым опытным, хотя и отчаянно смелым, считается капитан Аксель Крефтинг.

– Возьмите меня с собой на промысел! – попросил он капитана.

Аксель Крефтинг, порасспросив студента, ответил:

– Как видно, вы не трус, я не прочь взять вас с собой. Однако следует еще получить разрешение пароходной компании, которой принадлежит «Викинг».

Контора компании находилась в гавани Арендаль. Надо было ехать туда. У Бальдура Нансена оказался там влиятельный знакомый, который отрекомендовал Фритьофа как выносливого, энергичного молодца. Владельцам «Викинга» понравилась характеристика, и они дали согласие включить молодого зоолога в состав экипажа.

Сборы были недолги. В ночь на 11 марта 1882 года «Викинг» покинул живописную Арендальскую гавань. На восходе солнца судно уже миновало пролив у маяка Турунгена и вышло в открытое море.

Ближайшей целью экспедиции был остров Ян-Майен, где у кромки льда обычно находились «детные залежки». Так назывались места, на которых гренландские тюлени собирались стадами в десятки тысяч голов. Напав на такую залежку, зверобои приносят владельцам судна огромные прибыли, да и сами не остаются в обиде. Правда, далеко не всегда выпадает такая удача.

«Викинг», оснащенный парусами, имел вспомогательную паровую машину. Судно небольшое, всего в шестьсот тонн, строилось специально для плавания в полярных условиях. Корпус его был укреплен не только двойной обшивкой, но сверх того особой обшивкой из прочного вест-индского дерева гринхирта. Балки форштевня были толсты и обиты железом.

Гибельные сжатия дрейфующих льдов такому крепышу казались не страшны. И все же… Впрочем, не стоит опережать события.

На седьмой день плавания произошла первая встреча с полярными льдами. Случилось то поздним вечером, когда Фритьоф услышал чей-то взволнованный крик:

– Льды! Льды…

Мигом выбежал он на палубу. В темноте сначала не удавалось различить ничего. Затем во мраке показалось что-то светлое, оно росло, становилось все светлее, наконец стало сверкать на темном бархате ночи.

Льдины плыли одна за другой. Возникали они огромными светлыми пятнами и, покачиваясь на волнах, с хрустящим шумом скрывались вдали.

А какая замечательная картина возникла поутру! Покрытая свежевыпавшим ослепительным снегом, равнина простиралась далеко вокруг. Нигде ни единого темного пятнышка! А небо ясное, совсем голубое.

Гак мир севера, манящий, неведомый, начал приоткрывать свою завесу перед молодым путешественником, будя его воображение, волнуя сердце, жаждавшее приключений.

И приключения не заставили себя ждать! Правда, были они особого рода: без нападения жестоких пиратов, без кораблекрушений и высадок на необитаемых островах, без какой-либо таинственной пропажи и находки или же иных традиционных аксессуаров приключенческих романов. Нет, нет! То были суровые испытания жизненной школы. В них закалялся характер, вырабатывались стойкость и мужество.

«Викинг» упорно пробивался на север. Однажды ночью, невдалеке от острова Ян-Майнен, судно попало в шторм. В снастях грозно завывал ветер, волны перекатывались через палубу.

Корабль двигался в потемках, натыкаясь на дрейфующие льдины. Им не было конца. Они сталкивались, перевертывались, становились ребром, издавая оглушительный скрежет, грохот и треск. И вдруг перед носом корабля возник огромный торос, грозивший сорвать снасти и шлюпку.

– Лево руля! Круче!.. Поднять шлюпку! – приказал капитан.

Нансен вместе с матросами бросился исполнять команду. Не простое то было дело! Шквал нанес здоровенный удар в бок судна. «Викинг» затрещал, накренился. Снова сильнейший удар! Край фальшборта обломился, его швырнуло на палубу, а обшивка шканцев лопнула с обеих сторон.

Все же «Викинг» сравнительно легко отделался от опасной встречи с торосом. Однако кто мог поручиться, что и дальше удастся избегнуть губительных столкновений? Тем не менее капитан Крефтинг направил корабль в самую гущу льдов. То был большой риск. Но риск оправдался: движение льдов там оказалось не столь сильным.

Под утро, когда ураган присмирел, Фритьоф спустился в каюту. Сон не шел к нему, и он принялся читать книгу. В таком положении застал его капитан, после тревожной ночи решивший проведать своего пассажира.

– Давненько не случалось мне попадать в такой шторм! – Крефтинг стоял на пороге каюты, весь вымокший, усталый, но довольный. Чем? Он объяснил сразу. – А вы, господин студент, молодец! Отлично выдержали экзамен в Северном Ледовитом океане.

Суровый капитан был скуп на похвалы, и услышать такие слова из его уст. было величайшей радостью.

– Выкурите со мной трубочку, господин Крефтинг! – предложил просиявший Нансен. – Есть превосходный «Кэпстен».

– Охотно!

Оба, довольные друг другом, набили табаком трубки и задымили. А побеседовать у них всегда находилось о чем.

Беседа зашла, конечно, о том, где искать детные залежки тюленей. Да, вероятнее, всего, на западе. Но там образовалось небывалое скопление льдов. Неужели хронометры сбились с толку, и курс корабля определен ошибочно? Или лучше идти к востоку? Штурман Эванс, например, считает, что так было бы правильнее. Однако седобородый штурман Эванс на все смотрит мрачно, вечно всем недоволен и бурчит по всякому поводу:

– Скверный рейс! Не жди добра! Не жди добра!

Капитан Крефтинг не хочет прислушиваться к советам угрюмого старика. Иное дело студент Нансен: в науке своей весьма сведущ, а если чего не знает в морском и зверобойном деле, то спрашивает не стесняясь. Толковый, отважный парень! Удивительно быстро вникает он в тонкости полярного плавания. Право, с таким парнем приятнее и полезнее посоветоваться, чем со старым, да неразумным штурманом.

Дни шли за днями, а тюленьи залежки не находились. Напрасно то капитан, то штурман, то студент Нансен (он уже заслужил такое доверие) вели неустанное наблюдение из дозорной бочки на грот-мачте. С высоты ее высматривали разводья между льдинами, выискивали тюленей и, что было не менее важным, следили за судами конкурентов-зверобоев.

Однажды Нансен находился в дозорной бочке, когда налетел шквал страшной силы. Паруса заполоскались. Мачта, на которой была бочка, согнулась в дугу и стала раскачиваться.

– Вниз! Спускайся скорее! – закричал вахтенный дозорному, болтавшемуся в бочке так невозмутимо, будто ему не грозила никакая опасность.

Нансен начал карабкаться вниз. Холодный колючий ветер пронизывал его до костей, и, пока добрался он до палубы, пальцы так одеревенели, что совсем потеряли чувствительность. Все же он радостно сообщил:

– Есть новость! В подзорную трубу видел два парусника!

– Какие парусники? – в один голос спросили вахтенный и штурман.

– Издали разглядеть не удалось!

«Викинг» на всех парах, с помощью парусов, принялся нагонять замеченные корабли, но прошло довольно много времени, прежде чем Нансен рассмотрел:

– У ближайшего парусника двойные марса-реи!

– Ну, значит, «Вега»! – заметил капитан Крефтинг.

– Почему вы так решили? – удивился Нансен.

– Такой оснастки нет ни у одного судна, кроме «Веги». Правда, у англичан «Лабрадор» был оснащен так же, но он давно не появляется в этих водах.

Судно действительно оказалось «Вегой». Подойдя ближе, капитан Крефтинг отправился на ее борт за новостями.

Это была та самая «Вега», на которой три года назад шведский полярный исследователь Адольф Норденшельд осуществил многовековую мечту мореплавателей – прошел из Европы в Азию вдоль северных берегов Сибири.

Стройные мачты прославленного корабля красиво вырисовывались на фоне облаков, озаренных луной. Даже суровые зверобои, лица которых редко смягчались улыбкой, восклицали с почтительным удивлением:

– Вот это корабль! Далеко ходил… В самой Сибири побывал, в Китай добрался. Во всех портах его потом встречали с почетом. Фейерверки, салюты…

Впрямь то был триумф, которому мог бы позавидовать сам Христофор Колумб. Открытие Северного морского пути навеки вошло в историю полярных исследований. Теперь у Арктики осталась лишь последняя, тщательно оберегаемая тайна – полюс.

Вырвать эту тайну пытались экспедиции разных стран, В последние годы американцы приложили к тому особенно много усилий. Но именно их постигли наибольшие неудачи.

В памяти Нансена свежи были газетные сообщения о печальном исходе экспедиции капитана Голла на корабле «Полярис», трагической гибели экспедиции Де-Лонга на корабле «Жаннетта» и не менее трагической попытке лейтенанта Грилли достичь полюса. То были люди, полные отваги, самоотверженные… И все же Северный полюс остался «терра инкогнита» – землей неизвестной.

Встреча с «Вегой» взволновала Фритьофа, вызвала в его душе какие-то смутные, тревожные чувства.

Появление Крефтинга вывело Фритьофа из глубокой задумчивости. Капитан вернулся с важными новостями.

– Хронометры наши не соврали – долготу мы определили верно! На «Веге» и на «Капелле» получены такие же цифры. Кстати, залежек тюленей они тоже не обнаружили… – добавил Крефтииг.

Лед был тяжелый, из-за тумана приходилось двигаться совсем медленно, осторожно. Целая флотилия промысловых судов успела нагнать «Викинг» и следовала по пути, который он, обладая более мощной машиной, прокладывал в ледяном крошеве.

Ртуть в термометре с каждым днем опускалась ниже и ниже. Молодой лед становился все толще, крепче и, наконец, стал таким, что «Викинг» уперся в его кромку и не смог проломить.

– Что делать?

Капитаны парусников собрались у Крефтинга на совещание. Рослые, широкоплечие, обросшие густыми бородами, они заполнили собой и без того тесную каюту. Все пыхтели трубками так, что свет лампы еле пробивался сквозь клубы табачного дыма.

Капитан Маркусен с «Беги», Гай с «Новой Земли», Хансен с «Хеклы» и Кастберг с «Хардорде» согласились с мнением Крефтинга: тюлени залегли где-то на западе, а потому во что бы то ни стало надо двигаться к западу.

– Как это осуществить? Не представляю! – возразил Хансен.

– И притом избежать угрозы быть затертым во льдах… – мрачно добавил Гай.

– Сначала выберемся на чистую воду, а для того возьмем курс на северо-запад. В том направлении темнеет небо, значит, там большие разводья, – внес предложение Маркусен.

– У «Викинга» мощная машина, пусть он идет впереди! – Кастберг произнес это довольно ехидно и бросил выжидательный взгляд на Крефтинга: он завидовал удачливому капитану «Викинга» и при случае старался ему досадить.

– Верно! Правильно! – поддержали его остальные. – Пусть «Викинг» ведет!

– А если я застряну, что тогда? – Крефтинга не пугал риск, но ему было жаль чрезмерно расходовать уголь, да и не хотелось пробивать путь конкурентам.

Но капитаны зашумели:

– Крефтинг всюду пройдет! Из нас самый опытный… Пусть идет первым!

– Ну, ладно! Согласен… – сдался Крефтинг, польщенный доверием бывалых полярников.

Лампа в каюте уже совсем задыхалась от табачного дыма, а моряки все еще совещались. Нансен внимательно прислушивался к словам людей, давно плававших в северных водах. Всякий год испытывали они превратности встречи со льдами, но никто, по существу, не знал, как образуются ледяные поля, откуда и куда они движутся. А ведь это имело решающее значение не только для успешного промысла тюленей, но и вообще для плавания в полярных водах.

«Вот задача, которой надо заняться! – подумал Фритьоф и тут же, по студенческой привычке, заспорил сам с собой. – Но ведь я зоолог, и поведение льдов в Арктике вовсе не мое дело. Однако, с другой стороны…»

Колебания вовсе не были свойственны Нансену, но прежде чем принять какое-либо решение, он старался всесторонне его обдумать. И теперь пришел к твердой мысли: не оставляя зоологии, заняться также изучением полярных льдов.

«Викинг» делает отчаянную попытку вырваться из ледяного плена. На помощь ему собрались команды с соседних судов. На палубе топочет ногами сотня людей. Они перебегают с одного борта на другой, чтобы раскачать «Викинг» и взломать обложивший его лед.

Некоторое время удается продвигаться вперед. Но недолго. Ледяной барьер снова преграждает путь.

– Задний ход! – командует Крефтинг. Судно отходит для разбега, затем слышится:

– Полный вперед!

«Викинг» идет на таран! Взбирается на кромку льда, поджимает его под себя и… не в силах сдвинуться дальше.

Снова люди перебегают с борта на борт и общими усилиями раскачивают корпус. Льды не выдерживают сильного натиска, разламываются, раздвигаются. Однако винт испытывает такие удары, что, машина замирает, судно содрогается, и делается страшно, как бы не сломались лопасти.

Наконец встречается чистая вода, и чужие матросы возвращаются на свои корабли. «Викинг» набирает скорость. Расстояние между ним и в кильватере идущими другими судами растет. Вскоре они совсем исчезают за горизонтом.

Курс прямо на запад. Надолго ли? А вдруг опять встретятся ледяные преграды?

День ото дня Нансен тщательно изучает жизнь льдов. Сотни, если не тысячи, раз измеряет он на разной глубине температуру и содержание соли в морской воде. Каюту его заполняет множество таблиц с вычислениями и записи наблюдений. На основе их студент приходит к выводам столь же смелым, сколь н важным. Общепринятая теория известного физика профессора Эдлунда о происхождении льдов оказывается неверна!

Шведский ученый утверждал, что на большой глубине имеется переохлажденная вода, которая превращается в «донный лед», всплывающий на поверхность. Нет, этого не бывает, убедился Нансен. Почему? Потому что насыщенность солью на большой глубине не позволяет морской воде переохлаждаться до такой степени.

Следовательно, ледяные поля образуются не на дне, а на поверхности Полярного бассейна. Гонимые ветрами и течениями, находятся они в постоянном движении. Откуда же начинается их дрейф? И где конец бурного странствования?

Вопрос этот был главным и наитруднейшим, и ответить на него полностью удалось не скоро,

В пасхальный вечер на «Викинге» был устроен праздничный пир: каши с маслом до отвала, пива – сколько влезет и, сверх того, стаканчик грога.

На кубрике после такого ужина царило чертовское веселье. Зверобои пели хором любимую, вернее единственную знакомую им, песню:

 
И в первой паре танцевать
Пошла девица Хансен.
Тра-ля-ля-ля,
Тра-ля-ла-ла, охой!
 

Незамысловатая песня, зато как дружно поется! И как легко танцевать, когда все в такт притопывают каблуками и тянут во весь голос:

 
Тра-ля-ля-ля,
Тра-ля-ля-ля, охой!
 

Нансен лихо отплясывал с рыжеусым коком, взявшим на себя роль милой девицы Хансен, и так вертел он свою «даму», с такой силой отстукивал каблуками, что трещал пол.

– Ай да студент! Молодчина! – довольные зрители оглушительно хлопали в ладоши. – Пляшет на загляденье!

После танцев играли в «рукошлепку». Студент дурачился больше всех; правда, игра была увлекательной! Кто-нибудь, закрыв глаза, клал руки за спину. Остальные по очереди шлепали его по рукам, и следовало угадать, кто шлепнул. По правилам полагалось шлепать рукой, а вот студент Нансен со всей силой ударял старой калошей. Неутомимый выдумщик!

Все были довольны, веселы, будто забыли неудачные поиски тюленьих залежек. Только двое людей на «Викинге» не были так беззаботны, как казалось на вид. Незаметно, не нарушая общего настроения, покинули они кубрик и вышли на палубу. Помолчали… Огляделись… Вокруг бесконечные плывущие льдины, золотой лунный диск и яркие звезды, а над всем покров вечной тишины.

– Мрачная красота… – вымолвил тот, что был помоложе. – А у нас в Нормаркене сейчас весна в разгаре. Небось уже вальдшнепы летают над ельником…

– А тут даже тюлени куда-то исчезли. Дьявол их подери!

– В детстве меня учили: «Все приходит вовремя для тех, кто умеет ждать».

– Ну и как, научились вы этому, господин студент?

– Нет, еще не совсем, господин капитан, однако еще не теряю надежды постигнуть мудрость терпения. В Арктике, вижу, это качество совершенно необходимо.

– Да, иначе не станете настоящим полярником.

– Меня все более увлекают некоторые проблемы Полярного бассейна. Законы движения льдов, например…

– Хотите, как говорится, взять быка за рога. Ну что ж, я готов поделиться с вами опытом. За годы плавания в северных водах пришлось наблюдать всякое… Пойдем вниз, расскажу, как я стал полярником.

После пронизывающего, холодного ветра на палубе в каюте капитана показалось особенно тепло и уютно. К тому же по случаю праздника Крефтинг угостил грогом, изготовленным по собственному рецепту: много рому и чуть-чуть кипятку.

– Сорвиголовой я был отчаянным, – начал свой рассказ Крефтинг. – Совсем юным парнишкой отправился в первый раз в плавание в океан. Но быстро выдвинулся – сначала стал стрелком-зверобоем, потом штурманом. Когда на парусник «Магдалену» потребовался новый капитан, возмечтал я занять это место. А было мне тогда всего двадцать лет с небольшим. Разумеется, все сочли меня дерзким мальчишкой. Все же отправился я к судовладельцу просить должность капитана. Судовладелец тоже нашел меня для такого дела слишком молодым. На это я возразил: «Если нет других помех, то это не беда!» – «Почему?» – спрашивает он. Отвечаю: «Молодость – порок, который с годами сам собой проходит».

Кончилось тем, что судовладелец сдался – доверил мне «Магдалену». И раскаиваться ему не пришлось: после каждого рейса я возвращался с полными трюмами. Зато и рисковать приходилось! Однажды в Гренландии мы напали на отличную тюленью залежку и загрузили «Магдалену» доверху. Но на обратном пути большая волна здорово потрепала. Судно дало такую течь, что с трудом удавалось держать его на плаву. Команда измучилась, днем и ночью откачивая воду. И когда в море встретился промысловый парусник, ко мне явилась депутация: люди решили покинуть «Магдалену».

Я вышел на палубу. Вижу, кое-кто уже забрался в шлюпки, готовятся к спуску на воду.

Что делать? На палубе валялся топор, схватил я его. Кричу: «Так, значит, ребята, решили бросить судно? Ну что ж, помогу вам…» – и занес топор, чтобы рубить тали. Тут люди сразу повыскакивали из лодок, да так прытко, гораздо быстрее, чем в них садились. А я говорю: «Поступаете, как неразумные дети. На „Магдалене“ ценный груз, а вы хотите бросить его только потому, что надо еще повозиться с помпой… С какими глазами вы вернетесь домой?»

Уговорил я команду. Кое-как добрались мы до своей гавани. Тут только прекратили откачивать воду, и судно сразу село на мель. Однако это уж было не страшно, и груз нисколько не пострадал. В итоге все остались довольны: команда хорошо заработала, а судовладелец нажил целое состояние.

Нансен внимательно слушал рассказ капитана. Он знал, что Крефтинг ничуть не хвастает, наоборот, этот отчаянный смельчак скорее смягчал, чем преувеличивал свои подвиги.

– Рисковать в нашем деле необходимо, – продолжал капитан. – Конечно, идти на риск надо не очертя голову, а зная, когда и где следует так поступать. Да что там говорить, жизнь моряка – сплошная борьба, а в Ледовитом океане особенно ожесточенная!

– По мне, если быть моряком, то именно тут, на севере. Рисковать так рисковать! – глубокая убежденность прозвучала в словах Нансена.

Из вас выйдет превосходный моряк! Выпьем за это! – Крефтинг разлил ром в стаканы и чокнулся со своим пассажиром.

– А теперь споем, – предложил он.

 
Не люблю я, не люблю я
Целый день все пить да пить.
Но с веселыми друзьями
Так приятно покутить…
 

Пели они не очень музыкально, зато голоса их были бодрыми, жизнерадостными.

Расстались они совсем поздно, когда ночь уже рассыпала в небе щедрые пригоршни звезд.

Все более свыкается студент с морской жизнью. Вряд ли кто-нибудь из столичных знакомых узнал бы его, когда он как простой матрос работает вместе с командой «Викинга».

Вот открылось широкое разводье, и капитан приказывает поднять паруса. Люди все, кат один, бросаются исполнять команду. Сначала ставят нижние паруса – грот и фок, затем взлетают стакселя, поднимается бизань. Однако надо еще водрузить тяжеленный марсель.

Матросы, среди них господин студент (все зовут его так почтительно), становятся в ряд и, ухватившись за большой марса-фал, притопывают каблуками в лад веселой песенке:

 
И в первой паре танцевать
Пошла девица Хансен.
Тра-ла-ла-ла, тра-ла-ла-ла, тра-ла-ла-ла, охой!
 

«Викинг» быстро одевается парусами. Рассекает волны. Рвется вперед, вперед!

Неожиданно, в нескольких милях от ледяной кромки, обнаруживаются два промысловых судна. Странно, почему они с убранными парусами? Уж не бьют ли там тюленей?

«Викинг» немедля сворачивает в ту сторону. Льды становятся сплоченнее, тяжелее. Попадается и вязкий бухтовый лед, двигаться в котором особенно трудно.

Суда еще далеко, и обращены они кормой, все же' Нансен утверждает:

– Это «Магдалена» и «Язон»!

Крефтинг прячет улыбку в своей густой бороде. Он доволен: только наметанный взгляд может распознать суда издали, да еще обращенные кормой.

– Господин студент не ошибся! – подтверждает капитан. – Действительно, это «Магдалена» и «Язон». Жаль, стемнело, не видно, чем они тут занимаются. Придется переждать ночь…

Поутру капитаны Стоккен с «Магдалены» и Якобсен с «Язона» сами навестили Крефтинга. Оказывается, их затерло льдами, и лишь накануне удалось освободиться из тяжкого плена. Детные залежки они тоже не находили. Но на пути повстречались с английским парусником, капитан которого уверял, что наблюдал тюленей и медведей, направляющихся к северу.

– Однако не надо доверять подобным рассказам! – заметил Якобсен. – В том направлении мы натолкнулись лишь на огромные глыбы высотой с каютный стол, с острыми краями.

– Таких странных льдов я никогда не наблюдал, – сказал Стоккен. – Прихоти Арктики…

– Это не прихоти! – возразил Крефтинг.

– А что же, по-вашему? Капризы?

– Ни то, ни другое. И тут, на севере, все совершается по неумолимым законам природы.

– Но я их не знаю, и вы тоже! – не сдавался Стоккен.

– Никто не знает, почему так происходит, а не иначе! – добавил Якобсен.

– К сожалению, да! Иначе мы с вами не находились бы в положении бредущих в потемках и не подвергались бы постоянному риску быть раздавленными льдами.

Нансен внимательно прислушивался к разговорам бывалых полярников. Положение их, по существу, не изменилось с далеких времен мореплавателя Ганса Нансена, также находившегося в полной зависимости от изменчивых настроений Арктики.

Когда же, наконец, удастся выведать тайны севера? И кому посчастливится осуществить этот подвиг? Дума об этом все более занимала потомка знаменитого мореплавателя.

Вечерами студент записывал наблюдения. Под потолком каюты, отбрасывая беспокойные тени, мерно покачивалась лампа. В стекло иллюминатора билась черная вода. Время от времени раздавался толчок и скрежет от удара льдины о форштевень «Викинга».

Хозяин каюты низко склонялся над столом. Перо его торопливо скользило по бумаге, оставляя неровные строки: «Полярное море – это нечто совершенно особенное, не похожее на все остальное, а прежде всего не похожее на то, как мы его воображаем. Я много читал о нем, прежде чем увидел своими глазами, и представлял его как мир грандиозных ледяных гор, на которых высятся к небу гордые башни и зубцы из сверкающего льда всевозможных форм и цветов. На деле же оказалось ничего подобного: плоский белый плавучий лед качается на зелено-голубом море, а над ним сменяется туман, сияние солнца, буря, штиль. Вот и все, что пока я увидел».

Запись эта появилась в первые дни плавания. Но вскоре автор дневника увидел причудливые ледяные торосы, походившие то на облака, то на гроты с громадными сосульками-сталактитами на сводах, то на гигантские грибы со светлыми шляпками.

Дрейфующий лед… Зрелище красивейшее и загадочное. Нансен любовался им, как мог бы любоваться художник, и одновременно изучал вдумчивым взглядом исследователя.

Как и где образуются эти массы дрейфующего льда? Молодой ученый уже мог, хотя и предположительно, ответить на первую часть вопроса.

«С приближением осени, – писал он, – когда солнце опускается все ниже и ниже над горизонтом, все морское пространство в Полярном бассейне затягивается льдом.

По мере того как солнечный свет убывает, а мрак распространяется над необъятными морскими равнинами и постепенно переходит в долгую полярную ночь, происходит быстрое наращение и уплотнение ледяного покрова. Но молодой лед, затянувший полыньи и разводья, ломается ветром и приливо-отливной волной. Тогда он дробится на льдины, которые под мощным напором сплачиваются и громоздятся, создавая торосы или образуя разводья, большие, как озера. Однако эта открытая вода снова затягивается молодым льдом, который в течение одного дня или ночи может достигнуть нескольких сантиметров толщины, а через несколько часов уже в состоянии выдержать человека».

Изучение структуры льда привело Нансена к выводу, что наращивание льда может происходить не только зимой, но и летом. Толща его достигает более трех метров. Удивляться тому не приходится, ведь процесс промерзания длится несколько лет, пока тянется дрейф.

Где же начинается и завершается это таинственное странствование? Задача со многими неизвестными! Решить ее надо во что бы то ни стало. Того требует наука, ждут не дождутся Крефтинг, Якобсен, Стоккен и многие другие полярные мореплаватели: норвежцы, русские, англичане, шведы…

На решение столь важной задачи не жаль потратить всю жизнь. Однако когда ищущий человек настойчив в своем поиске, истина как будто сама поспешает навстречу. Так было и с Нансеном. Незначительный случай, который у другого человека, вероятно, остался бы незамеченным, помог стать на верный путь.

Произошло это на второй месяц плавания «Викинга», 16 апреля 1882 года. Утром этого дня Нансен, как обычно, записал в дневнике координаты корабля и метеонаблюдения: «72°45′ северной широты и 10° восточной долготы. Температура 6° Ц, ветер ССВ».

«Викинг» стоял у самой кромки льда. «Надо воспользоваться удобным случаем – пристрелять ружье. Вишь, сколько вьется чаек!» – решил Нансен.

Выбраться с палубы вниз на льдину было для него делом одной минуты, Крефтинг только успел крикнуть вслед:

– Опять вы налегке, господин студент! В одной шерстяной фуфайке и даже без шапки.

– Ничего, не замерзну! Сегодня только шесть градусов.

– Да, по вашему сухопутному градуснику. А в Ледовитом океане, где такой ветер и сырость, мороз в четыре раза крепче.

– И я стал тут в четыре раза крепче! – отшутился Нансен.

Он уже сошел вниз и заметил в полынье сизоголовую чайку, которую за ее важный вид полярники называют «бургомистром». Чайка поднялась и отлетела довольно далеко, когда охотник вскинул ружье и выстрелил. Меткий выстрел! Птица комком свалилась на край торосистой льдины. Сколько шагов до того места? Это следовало узнать для пристрелки ружья.

Нансен зашагал вдоль широкого разводья. Густая, темная вода мерно плескала об лед. Извечное дыхание океана… Редко бывает оно спокойное, чаще взволнованное, бурное.

В воде что-то темнело. Нансен остановился. Откуда взялись эти бревна? Не остов ли какого-нибудь разбитого корабля? Нет, то были не обструганные доски, а круглые стволы сосен.

Не обязательно быть моряком, чтобы знать, что такое плавник. Морские течения влекут с собой самый различный плавник: свалившиеся деревья прибрежных лесов, обломки кораблей, ставших жертвами бури, и прочее, что в состоянии держаться на поверхности.

Нансен подогнал одно дерево к кромке льда, вытащил его из воды. На нем еще даже сохранилась кора. Как оно попало сюда?

Может быть, теплый Гольфстрим пригнал его из Америки? Нет! Плавник в гренландские воды обычно приносят льды, дрейфующие из Сибири.

Сибирская сосна проделала сложный путь. Если бы удалось повторить этот путь, можно было бы проследить, как и где проходит дрейф льдов.