Текст книги "Нансен"

Автор книги: Александр Таланов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

Неукротимая воля и умение терпеливо ждать были свойственны Нансену. Но план похода к Северному полюсу он вынашивал особенно долго, тщательно разрабатывая его во всех деталях.

В том ему неизменно помогала жена – ближайшая спутница жизни. В «Готхобе» царило счастье. Семья к тому времени уже состояла из троих: родилась дочь. Родители назвали ее коротким дорогим именем – Лив, что означает – Жизнь.

ПРИГОТОВЛЕНИЯ

В далеком будущем настанет время, когда Океан сбросит оковы вещей, когда будет открыта вся необъятная земля… и Туле перестанет быть отдаленнейшей из стран.

Сенека

Не случайно Нансен взял эти слава в эпиграф книги о своем походе к Северному полюсу. Мертвым сном тысячелетиями спали полярные страны. Вечное безмолвие их никто не нарушал. И совсем не потому, что люди так склонны оберегать чужой покой, а оттого лишь, что были они бессильны в царстве ночи и холода. Даже птицы и звери были в этом отношении сильнее человека, ибо обитали гораздо севернее легендарного острова Туле, далее которого не добирались древние люди.

Все же границы неведомого в природе постепенно отступали перед человеческим гением. Победное шествие его долгое время, казалось, не знало неодолимых преград, пока на пути не стали лютые враги всего живого на земле – мороз и полярная ночь. И человек снова остановился, на этот раз у порога полюса, где смыкаются пределы земные.

Скандинавские мифы говорили, что там за непроницаемым туманом лежит мрачная страна Нифль-хейм, в которой царствует богиня смерти Хель. Отец богов Один поручил ей предоставлять жилище всем умершим от старости и болезни. Владения ее неоглядны и власть всемогуща. Ее чертог зовется несчастьем, ее блюдо – голод, ее нож – жажда, лень – ее раба, медленность – ее служанка, ее постель – печаль, ее полог – долгие невзгоды. Узнать богиню Хель легко по суровому, ужасному виду.

Однако ничто не останавливало людей в извечном стремлении озарить свою жизнь знанием. История арктических путешествий полна трагических рассказов о войне с немилосердной владычицей страны ужасов. Ценой огромных усилий, страданий и жертв удавалось проникать все дальше и дальше в глубь ледяного царства. Но под властью богини Хель остался еще Северный полюс.

Древние викинги были первыми полярными мореплавателями. Пролагая новые пути на север, они вели неустанную битву со льдами. Задолго до других народов норманны открыли Исландию, Гренландию, достигли Америки. Немало их погибало в этих славных походах.

Что влекло людей в столь рискованные далекие плавания? Беспокойная страсть к приключениям? Да, отчасти. Но более всего – стремление к знаниям, неуемная жажда открытий, так свойственная человеку на всех стадиях его развития. Именно поэтому король норманнов Харальд Хордроде на своих кораблях бороздил воды Северного моря до тех пор, пока "мрак разостлался над бездной исчезающего мира, и он едва успел повернуть свои корабли вспять, чтобы избежать бездонной пучины".

Давно прошли времена норманнов, отважно ходивших в море на утлых судах, сколоченных из сосновых или еловых досок, так же малоприспособленных для плавания среди льдов, как и неуклюжие английские и голландские каравеллы. С тех пор люди научились строить более прочные и мощные суда, которые позволили все далее продвигаться в страшную страну Нифльхейм.

История полярных открытий, судьбы героев, отдавших свою жизнь ради великой цели, требует особого рассмотрения. Но следует подчеркнуть, что большинство предшественников Нансена обычно применяли традиционные способы передвижения в полярных условиях: морские суда и сани, которые тащили люди.

Между тем северные народы Сибири и Америки издавна пользовались для передвижения по льду и снегу санями с собачьей упряжкой. Отважные русские землепроходцы еще в семнадцатом столетии добирались таким способом по плавучему льду даже севернее Новосибирских островов и наносили на карту берега до Берингова пролива. Известные полярные исследезатели англичанин Мак-Клинток и американец Пири таким же образом передвигались по материковому льду.

Нансен при переходе через Гренландию обходился без собачьей упряжки только потому, что ему не удалось достать хороших ездовых собак. Зато для экспедиции к Северному полюсу он решил применить своеобразный вид транспорта: лодку, комбинированную с санями в собачьей упряжке. Такой способ передвижения широко принят у эскимосов – легкие каяки отлично держатся на воде, а собаки без труда тащат их по снегу. Немногим путешественникам приходило в голову последовать опыту эскимосов, весьма умудренных в таких делах.

Где лежит путь к Северному полюсу?

Изучая историю полярных исследований, Нансен пришел к выводу, что по «проторенным» маршрутам нельзя достичь полюса. Чаще всего экспедиции отправлялись через пролив Смита, так как некоторые американские путешественники опрометчиво утверждали, будто там находится открытое Полярное море, уходящее на север в беспредельную даль. В действительности мощные массы льда там всегда– преграждали путь.

Богато снаряженная английская экспедиция под начальством Нэрса в 1875 году отправилась именно так. Спутник Нэрса командор Маркхем достиг наивысшей для того времени широты 83°20′, но это стоило огромных трудов и лишений. Поэтому Нэрс утверждал, что он навсегда доказал невозможность достичь полюса в этом направлении.

Локвуд из американской экспедиции Грили, находясь в 1881–1884 годах в тех же местах, проник все же чуть дальше к северу. То была самая северная точка, на которую ступила нога человека.

Многие попытки были сделаны, чтобы пробиться на север по морю между Гренландией и Шпицбергеном. Еще в 1607 году смелый английский мореплаватель Генри Гудзон отправился вдоль восточного берега Гренландии, где, по его предположению, должна была находиться чистая вода и проход к Тихому океану, рассчитывая отсюда достичь полюса.

Действительность опровергла этот проект: немного пройдя к северу, Гудзон был задержан льдами так крепко, что он назвал это место "Остановись и надейся!".

Неудача Гудзона не умаляет его прочих заслуг – открытия устья реки, залива и пролива на американском континенте, носящих с тех пор его имя. И можно лишь глубоко пожалеть, что этот человек, столь много сделавший для познания мира, так трагически погиб в Арктике: взбунтовавшиеся матросы бросили его с малолетним сыном среди льдов без продовольствия и оружия.

Немец Кольдевей в 1870 году побывал в тех же водах, но достиг только семьдесят седьмого градуса северной широты: его дальнейший путь преградил сплошной ледяной барьер.

Через несколько лет Австро-Венгерская экспедиция настойчивых молодых ученых Вейпрехта и Пайе-ра отправилась в сторону Шпицбергена, задавшись целью найти северо-восточный проход. Однако у Новой Земли они были затерты льдами и унесены на север, где случайно открыли архипелаг, которому дали название "Земля Франца Иосифа". (Существование этого архипелага было ранее предсказано русскими учеными – офицером флота Шиллингом и географом Кропоткиным.) Отсюда Пайер на санях прошел на север и открыл остров, названный им "Землей кронпринца Рудольфа".

Постигала неудача и немногих пытавшихся пробраться к полюсу через Берингов пролив.

Де-Лонг – последний из числа этих неудачников. Он надеялся, что теплое японское течение вынесет его корабль «Жаннетта» из Берингова пролива прямо к полюсу. Китобои, правда, замечали, что всякий раз, когда льды затирали суда, их несло на север. "Это должно облегчить исследователям достижение высоких широт, но вместе с тем затруднит обратный путь", – говорил Де-Лонг; своей судьбой он печально подтвердил справедливость этих слов. «Жаннетта», захваченная в плен дрейфующими льдами, почти два года вынужденно двигалась с ними, пока не затонула вблизи Новосибирских островов. А сам Де-Лонг вместе с большей частью своего экипажа трагически погиб, уже достигнув на лодке берега Сибири.

Лед всюду был неодолимым форпостом полюса.

Где же лежит истинный путь?

В 1890 году Нансен изложил Географическому обществу в Христиании свой план экспедиции. Многочисленные попытки достигнуть Северного полюса, говорил он, приводят к безотрадным выводам. Все, отправлявшиеся туда по морю, останавливались на самом пороге загадочной страны. Более надежным представляется путь по суше. Но Гренландия вряд ли простирается далеко к северу, и маловероятно, что Земля Франца Иосифа, являющаяся, по-видимому, архипелагом, достигает полюса.

Может быть, лучше отложить исследование таких труднодоступных стран до того времени, пока удастся изобрести новые, более мощные средства передвижения? Нансен убедительно отвечал на этот вопрос: "Я как-то слышал высказывание, что в один прекрасный день можно будет отправиться к полюсу на воздушном шаре, и поэтому пока этот день еще не настал, не стоит пытаться попасть туда. Едва ли нужно доказывать несостоятельность такого рассуждения. Даже если допустить, что в ближайшем или более отдаленном будущем и удастся осуществить эту часто высказываемую идею о полете к полюсу на воздушном корабле, то такое путешествие, как бы интересно оно ни было в известных отношениях, не дало бы таких научных результатов, как обычные экспедиции.

Большую научную жатву в различных областях знания можно получить лишь при непрерывных наблюдениях и продолжительном пребывании в этих странах, тогда как наблюдения во время полета на воздушном шаре неизбежно будут самыми беглыми".

Трудно было что-либо возразить против такого аргументированного, категорического мнения. Кстати, будущее вполне подтвердило верность точки зрения Нансена: попытки полетов к полюсу на воздушном шаре и даже на дирижабле не только не давали научных результатов, но и кончались плачевно.

Какой же наиболее разумный способ достичь цели? Предложение Нансена было гениально просто: превратить силы природы из противников человека в его союзников. "Бесполезно, – утверждал он, – идти, как делали прежние экспедиции, против течения; мы должны поискать, не найдется ли течения попутного. Экспедиция «Жаннетты», по моему глубокому убеждению, единственная из всех была на верном пути, хотя и случилось это не по ее воле и желанию".

Ранее уже говорилось, что Нансен придавал огромное значение тому, что эскимосы Гренландии обнаружили у своих берегов предметы с судна, погибшего у Новосибирских островов. То были: опись провианта, подтвержденная рукой командира "Ж'аннетты" Де-Лонга, список лодок этого несчастного корабля, пара непромокаемых брюк с меткой одного из матросов, козырек от солнца, помеченный именем другого матроса.

Все эти вещи были найдены вмерзшими в льдину, которая плыла от места гибели корабля почти три тысячи морских миль. Скорость полярного течения составляет около двух миль в сутки, значит все это расстояние было пройдено примерно за тысячу сто суток. Следовательно, экспедиция, которая будет двигаться с дрейфующими льдами по этому пути, должна быть рассчитана на несколько лет.

Еще один факт вселял уверенность, что существует полярное течение от Берингова пролива в сторону Гренландии. Однажды житель Готхоба нашел на берегу среди плавника метательную дощечку, с помощью которой эскимосы мечут стрелы, охотясь на птиц. Она не походила на те, что обычно употреблялись в Гренландии, и была украшена китайским стеклянным бисером, какой эскимосы Аляски выменивают на азиатской стороне Берингова пролива. Видимо, эту дощечку принесло течение с берегов Аляски.

Обратил внимание Нансен и на то, что в гренландские воды прибивает плавник – сибирскую лиственницу и ель. Гренландия – страна безлесная, и эти деревья служат прибрежным жителям даровым строительным материалом и топливом.

Нансен пришел к твердому заключению, что через полюс или очень близко от него проходит морское течение, которое затем направляется между Гренландией и Шпицбергеном. Течение это и должно облегчить достижение Северного полюса.

Для своей экспедиции Нансен решил построить судно возможно меньших размеров, но которое взяло бы пятилетний запас угля и провианта для двенадцати человек экипажа. Чрезвычайно важно, чтобы это судно было настолько прочным, что оказалось бы в состоянии выдерживать страшные сжатия ледяных тисков. Для такой цели оно должно иметь покатые бока, тогда напирающие льды не смогут его раздавить, а будут лишь выжимать кверху.

Не будет ли холод на полюсе таким сильным, что сделает невозможным пребывание там? Нансен считал это маловероятным. Во всяком случае, говорил он, зимние морозы в районе полюса должны быть слабее, чем в северной части Сибири, где люди живут без особых лишений.

Гораздо страшнее цинга, от которой в прошлом страдали многие экспедиции. Продолжительное пребывание в холодном климате, если не удастся пользоваться свежей пищей, предрасполагает к заболеванию цингой. Но и этой опасности можно избежать, утверждал Нансен. Разнообразные питательные продукты, которые можно приготовить в виде герметически запаянных консервов, позволят не страшиться этой опасной болезни. Кроме того, до самого полюса можно будет добывать свежую пищу, так как там, несомненно, водятся медведи, тюлени и всякие мелкие животные.

В Норвегии план экспедиции к Северному полюсу был встречен с полным сочувствием. Но многие зарубежные полярные путешественники открыто заявили, что это чистое безумие.

В ноябре 1892 года Нансен выступил с докладом о предполагаемой экспедиции в Лондонском географическом обществе. Прения показали весьма противоречивое отношение к его сообщению. Выдающийся исследователь Арктики адмирал Мак-Клинток заявил: "Я считаю себя вправе сказать, что это самый дерзновенный план из всех когда-либо доложенных Королевскому географическому обществу".

Старый адмирал согласился с тем, что факты подтверждают правильность теоретических взглядов Нансена, но выразил сомнение, что экспедиция практически осуществима. Особенно велика, по его мнению, опасность быть раздавленным льдами в зимние месяцы, когда "лед более похож на скалы, крепко сплотившиеся по бокам судна". Тогда возможность выскользнуть из ледяных объятий будет весьма маловероятной.

Мак-Клинток закончил свою речь недвусмысленным, хотя и деликатным намеком: "Я желаю доктору Нансену скорого и полного успеха. Но когда он вернется, его многочисленные друзья в Англии почувствуют большое облегчение, в особенности те из них, кто хоть немного знаком с опасностями, всегда сопутствующими плаваниям во льдах, даже в странах, лежащих не так высоко на севере".

Другой авторитетный полярный исследователь, адмирал Джордж Нэрс, высказался более откровенно. Поскольку он выражал мнение многих ученых, стоит привести здесь основную часть его выступления. "Известно, – сказал он, – что для успеха плавания в ледовой области абсолютно необходимо держаться вблизи какого-нибудь берега. Чем дальше мы удаляемся от цивилизованного мира, тем более желательно иметь за собой разумный, свободный и безопасный путь для отступления.

В полном несогласии с этой аксиомой выступает руководящая идея Нансена – ввести свое судно добровольно в массу льдов, судно, на котором должна быть сосредоточена вся надежда экспедиции, если плавание имеет в виду сколько-нибудь счастливый исход. Таким образом, руководитель экспедиции, вместо того чтобы управлять движением судна, обрекает себя на беспомощное перемещение по произволу естественного движения льда, в котором судно будет заключено. Если даже признать, что течения действительно таковы, как думает Нансен, то все-таки время, потребное для дрейфа вместе со льдами через полярную область, исчисляется многими годами. В продолжение этого времени лед вокруг судна, конечно, никогда не будет находиться в покое. Если даже и встретятся на пути неизвестные острова, само судно никогда не будет свободно от опасности быть раздавленным льдом".

Адмирал Нэрс так раскритиковал проект Нансена, что, как говорится, не оставил от него камня на камне. Крайне отрицательно он отнесся к утверждению Нансена, что корабль, благодаря покатой форме своих бортов, при сжатии льдами будет выталкиваться вверх. "Если судно вмерзло в полярный лед, – сказал Нэрс, – форма его не имеет никакого значения. Оно неподвижно заключается в окружающую ледяную глыбу и составляет нераздельную ее часть. Фактически формой судна станет тогда форма той льдины, в которую оно вмерзло. Это факт первейшей важности, так как не существует никаких указаний на то, чтобы судно, замерзшее в полярных льдах, не смерзалось бы с ними, а также чтобы оно могло, хотя бы летом, подыматься вверх под влиянием сжатия как независимое от окружающего льда тело".

Почтенный адмирал не согласился и с главным пунктом проекта Нансена относительно направления дрейфа полярного льда с востока на запад. Прежде всего он возразил против того, что дрейф определяется морским течением. По его мнению, существенную роль в этом играет только ветер, из чего следует сделать вывод, что ветер скорее понесет судно на восток, чем на запад. А так как на пути к северу будет находиться море, загроможденное льдами, то вряд ли можно надеяться на движение в том направлении. Во всяком случае, судно будет унесено не дальше, чем несчастная "Жаннетта".

В последних словах скептически настроенного Нэрса можно было усмотреть прозрачный намек на судьбу намечаемой экспедиции. Нансену оставалось лишь утешаться тем, что хоть в одном пункте адмирал с ним согласился, а именно, что "главной целью таких путешествий является исследование неизвестной полярной области, а не достижение точно математической точки, на которой расположен северный конец оси земного шара".

Пессимистически отнеслись к замыслу Нансена и другие авторитетные английские ученые. Аллен Юнг сказал: "Мне представляется крайне опасным для корабля отдаться во власть дрейфа на таком пути, где он рискует наткнуться на сушу, которая может его задержать на долгие годы". Форме судна Юнг не придавал значения, так как, по его мнению, если оно будет зажато льдами, то только счастливая случайность сможет спасти его от гибели.

Близкой к этому была точка зрения адмирала Ричардса и знаменитого путешественника, ближайшего сотрудника Ч. Дарвина, Джозефа Хукера. Они тоже считали, что, если судно окажется среди мощных льдов, тогда не будет ни малейшей надежды на спасение. Притом Хукер выразил надежду, что "доктор Нансен приложит свое удивительное мужество, искусство и способности для выполнения какой-либо менее опасной попытки раскрыть тайны арктической области".

Пожалуй, самым мрачным было отношение американского генерала Грили, в свое время начальствовавшего над полярной экспедицией, большинство участников которой погибло от цинги и голода. Грили опубликовал статью, где предсказывал Нансену всяческие беды.

"Мне представляется почти невероятным, – писал он, – чтобы план, составленный доктором Нансеном, нашел поддержку или даже сочувствие. По-моему, он основан на ложных представлениях о физических условиях арктических стран и, если его попытаются осуществить, обещает лишь бесполезные результаты, не говоря уже о том, что он грозит смертью и страданиями участникам экспедиции. Насколько мне известно, у доктора Нансена нет никакого опыта в арктических исследованиях. Его путешествие через Гренландию, какими бы оно ни сопровождалось трудностями, представляет собой не большее предприятие, чем, например, восхождение на гору Святого Ильи в Аляске.

Весьма сомнительно, чтобы какой-либо гидролог стал всерьез обсуждать его теорию полярных течений или какой-нибудь полярный путешественник присоединился к его проекту".

Генерал Грили с усердием, достойным лучшего применения, старался, елико возможно, скомпрометировать весь замысел Нансена. Чего только не наговорил этот желчный господин в своей статье! В заключение он назвал экспедицию к полюсу "бессмысленным проектом самоубийства Нансена".

Увы! Подобных людей было немало. Удивляться тому не приходится: косность сопротивляется и часто становится на пути великих деяний. Однако истинная гениальность ее не страшится – гении бывают ранимы, но неодолимы.

Норвежские патриоты горячо поддержали план Нансена. В стортинг было внесено предложение ассигновать для осуществления экспедиции двести тысяч крон, что должно было составлять примерно две трети всех расходов. Остальные деньги Нансен рассчитывал получить путем частной подписки.

Действительно, общественный сбор дал значительные средства. Даже скептики из Лондонского географического общества внесли довольно солидную сумму. Некоторые брали на себя обязательства оплатить стоимость необходимого для экспедиции оборудования и снаряжения. Так, например, известный шведский меценат Оскар Диксон, всегда много помогавший полярным исследователям (имя его носит остров у северных берегов Сибири), принял на себя оплату электрооборудования корабля экспедиции.

Оказалось, однако, что сооружение судна обойдется гораздо дороже, чем сначала предполагалось по смете. Тогда стортинг ассигновал дополнительно восемьдесят тысяч крон, а Норвежское географическое общество объявило национальный сбор пожертвований. Все же перед самым окончанием всех работ выяснилось, что денег недостаточно. Дефицит покрыли двое друзей Нансена и он сам, отдав все свои личные сбережения.

Полярное судно строил опытнейший норвежский кораблестроитель Колин Арчер. Чертежи и модели будущего победителя льдов делались во многих вариантах, утверждались, а затем отвергались самими строителями. Колин Арчер стремился целиком воплотить идею Нансена – придать судну такую форму, чтобы оно "выскальзывало из ледовых объятий как угорь".

Все возможное было сделано для придания наибольшей прочности корпусу корабля. Форштевень состоял из трех толстых дубовых балок, наложенных одна на другую, толщиной в метр с четвертью. Окованные железом массивные шпангоуты были из первосортного итальянского дуба, предназначавшегося в свое время для норвежского военного флота и вылежавшего под крышей тридцать лет. Для киля были использованы две толстые балки из американского вяза. Все другие материалы для судна также были лучшего качества и высших сортов.

Выпуклые бока судна в поперечнике напоминали половинку кокосового ореха. Они могли оказать льдам сильное сопротивление. Для придания еще большей прочности, изнутри их связали сложной паутиной балок, подпорок и распорок.

Очень требовательно отнесся Нансен к сооружению жилых кают. Одной из неприятных сторон жизни в прежних северных экспедициях была влага, которая, осаждаясь на стенах кают, быстро превращалась в иней или же ручьями стекала на койки и на пол. Нередко случалось, что спальные матрацы превращались в ледяные комки. Чтобы избежать всего этого, Нансен предложил кают-компанию, где экипажу предстояло проводить большую часть времени, поместить посредине судна.

Такое расположение предохраняло кают-компанию от проникновения наружного холодного воздуха. Потолок, пол и стены кают имели воздухонепроницаемую прослойку. Кроме того, борта корабля были обиты изнутри просмоленным войлоком, за которым находился слой пробки, затем обшивка из еловых досок, новый слой толстого войлока, потом воздухонепроницаемый линолеум и снова дощатая панель. Все эти и многие другие меры должны были надежно защитить помещения корабля от сырости и холода.

Особое внимание обратил Нансен на провиант, так как от этого зависело избавление от опасности цинги и других болезней. Проблемы питания в условиях севера были тщательно обсуждены со специалистами, физиологами; они все составили список необходимых продуктов и следили за консервированием их при высоких температурах. По настоянию Нансена, как и в Гренландской экспедиции, решено было совершенно исключить из рациона спиртные напитки.

Зато была подобрана большая библиотека, которая обеспечила обильную духовную пищу участникам экспедиции.

Существенной частью снаряжения явились инструменты и приборы для научных наблюдений. Для такой цели не пожалели средств и взяли самое лучшее и в полном комплекте. Следует подчеркнуть, что собратья по науке очень помогли Нансену в обеспечении его нужной научной аппаратурой.

Чрезвычайно важно было иметь для экспедиции хороших ездовых собак. Нансен обратился в Петербург к известному исследователю Сибири Э.В. Толю за советом: где и как раздобыть подходящих ездовых собак? Русский ученый ответил, что сам похлопочет об этом деле в Сибири, куда в скором времени отправляется в новую экспедицию. Действительно, он полностью выполнил свое обещание: приобрел отличных собак и отправил их Нансену в селение Хабарове на Югорском Шаре.

Внимание Э.В. Толя к Норвежской экспедиции этим не ограничилось. По своей инициативе он устроил три больших склада продовольствия на Новосибирских островах на случай, если Нансену придется возвращаться этим путем.

Вообще план Нансена встретил в России самое благожелательное отношение. Главное гидрографическое управление выслало ему все изданные в России карты северных морей и сведения о населенных пунктах на сибирском побережье. Прославленный адмирал С.О. Макаров со своей стороны сообщил все необходимые данные о режимах воды в районах Берингова моря.

Несмотря на предостерегающие голоса скептиков, нашлось множество охотников принять участие в экспедиции к Северному полюсу. Со всех концов земли летели к Нансену просьбы взять с собой в рискованное путешествие. Нелегко было сделать выбор из огромного числа смельчаков, соглашавшихся на любые условия.

Физическое здоровье и моральные качества были основными критериями при отборе кандидатов. Профессиональная подготовленность играла меньшую роль, так как Нансен считал, что при искреннем желании каждый может стать полезным в общем деле. И он нисколько не ошибся: все участники экспедиции работали самоотверженно и были превосходными товарищами между собой.

Следовало быть тонким психологом, чтобы остановить свой выбор на такой, например, оригинальной личности, как Ивар Мугста, который в прошлом был лесничим, затем надзирателем в психиатрической лечебнице. В экспедиции он показал себя мастером на все руки: ремонтировал двигатель, чинил часы, дрессировал собак, без промаха стрелял на медвежьей охоте. Адольф Юлл – опытный моряк, много лет водивший самостоятельно корабли, – решился стать поваром экспедиции. Сигурд Скотт-Хансен – сын приходского пастора, морской офицер – взял на себя руководство метеорологическими, астрономическими и магнитными работами.

Лейтенант пехоты двадцатишестилетний Ялмар Иохансен оставил армию, чтобы стать студентом университета. Великолепный спортсмен, он завоевал звание чемпиона Европы по гимнастике. Желание его принять участие в походе Нансена было так велико и горячо, что за неимением другой свободной должности Иохансен поступил на судно простым кочегаром. В дальнейшем ему суждено было сыграть большую роль в качестве ближайшего сотрудника и верного друга Нансена.

Разумеется, чрезвычайно важно было не ошибиться в выборе капитана для судна, отправлявшегося в столь рискованное плавание. Выбор Нансена пал на бывшего участника Гренландской экспедиции Отто Свердрупа. Ему было тридцать восемь лет, из которых двадцать он провел в море. Потомок отважных викингов, ходивших в самые дальние плавания, Отто Свердруп имел, по словам Нансена, "самые надежные руки", чтобы доверить ему корабль.

Всех участников экспедиции, считая самого начальника, было двенадцать. Цифра эта не только среди моряков, обычно людей суеверных, имеет добрую репутацию. Потому надо было иметь исключительные качества, чтобы своей персоной нарушить это число и образовать "чертову дюжину". Таким человеком оказался штурман Бернт Бентсен, который появился на борту корабля перед самым отплытием из Тромсе. В половине девятого утра Бентсен принялся уговаривать Нансена взять его с собой в экспедицию, а в десять часов он уже исполнял свои обязанности в море.