Текст книги "Похождения Охранника Гвоздюкова (СИ)"
Автор книги: Александр Шаповалов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)
Ход мыслей Сержа прервал стон, пришелец поверженный старшим смены начинал приходить в себя.
– Аркадий хватай гниду, – распорядился Одиннадцатый.
Интеллигент схватил лже Гвоздюкова за шиворот.
– Куда его командир?
– Тащи в бойлерную.
– Да, – довольно прорычал Аркадий Аркадьевич, хищный оскал стер остатки его былой интеллигентности, не спасали уже даже очки.
Он сильно встряхнул псевдо Гвоздюкова. – откуда только силы взялись, и потащила пришельца по коридору.
– Отставить, – грозный окрик остановил Аркадия Аркадьевича.
Всё, кто находился в коридоре, как по команде обернулись. В тусклом свете мигающего аварийного фонаря, темнел силуэт Двадцать первый. Николай Николаевич стоял широко расставив ноги с гордо поднятой головой. На сей раз, он предстал перед подчинёнными в боевой экипировке. В наличии были: две дубинки, висевшие по бокам камуфлированных брюк, так же на поясе виднелись пара наручников, на голове каска, с крупной, на пол каски буквой А. В руках, начальник объекта держал обломанное деревце, к которому, скотчем был прикручен массивный электрошокер.
– Беру командование на себя, – заявил Двадцать первый и стукнул электрокопьем об пол. Такого испытания самодельное оружие не выдержало, шокер отлепился и звезданул начальство по голове начальника объекта. Слегка контуженый Николай Николаевич, посмотрел на потолок, затем себе под ноги. Увидев электрошокер, он со злостью пнул спецсредство, от чего оно улетел в другой конец коридора.
– Кто? – заревел двадцать первый, его красные от ярости глаза вылезли из орбит и лишь каким-то чудом удерживались на месте.
– Что? – в ответ закричал старший смены которому уже было не соблюдения субординации.
– Что, что? – сбавив гонор, переспросил Николай Николаевич.
– Что, кто?
Ответ старшего смены вверг двадцать первого в ступор. На мозговой штурм, начальника объекта были направленны все ресурсы, от чего со стороны казалось, что Николай Николаевич завис, как компьютер, нахватавший вирусов. Он стоял нахмурив брови, с усилием потирая лоб.
– Шо вы мне тут чепуху мелете, – наконец выдал двадцать первый, – доложите обстановку.
Старший смены заскрипел зубами. Лопата в его руках дернулась но, одиннадцатый в последний момент сдержал свой порыв опробовать действие шансового инструмента на начальнике объекта.
– Обстановка трындец, можно сказать полная ..опа, если вы не заметили, то нас атакуют, – старший смены запнулся, подбирая выражение.
– Сереженька, вытащи меня, мне душно, темно и ничего не видно, – раздалось в наступившей тишине, все находящиеся в коридоре охранники как по команде уставились на Гвоздюкова.
Серж, натянуто улыбнулся, передвинул рацию, за спину, и попытался отключить средство связи.
– Что ты меня лапаешь, нашёл время, – послышалось из-под пиджака.
– Да заткнись ты, – сквозь зубы прошипел Гвоздюков, протискиваясь между, стоящими перед ним фикусом и стенкой. Вдруг кто-то схватил его за шиворот и хорошенько встряхнув, вернул на место.
– А ну колись что это за ботва, – злобно пошептали Сержу, прямо в ухо.
Толи от страха, то ли от неприятного дыхания, орган слуха Гвоздюкова зачесался внутри в самый неподходящий момент. Серж потянулся к уху, но его движение остановила мертвая хватка на запястье. Он покосился в сторону и к своему удивлению обнаружил что суперменом держащем его за руку оказался интеллигент Аркадий Аркадьевич. Третий сейчас больше напоминал дикаря, а тусклое освещение только усиливало сходство. Взлохмаченные волосы, перепачканное слизью лицо, увеличенные тенью, надбровные дуги, и самое страшное, жаждущий крови взгляд, в котором отображался, мигающий аварийный фонарь.
– Не дергайся, – злобно прорычал Аркадий Аркадьевич,
– Ухо, – прохрипел Серж.
– Чё-ё, – протяжно переспросил Третий, его речь деградировала ещё быстрей чем внешний облик.
– Ухо чешется, – пояснил Гвоздюков.
– Вот я щас тебе его припечатаю как следует, враз перестанет, – пригрозил Аркадий, и отпустив шивород Сержа, размахнулся собираясь исполнить свою угрозу.
Яркая вспышка молнии, прямо над крыльцом спасалона не позволил свершиться насилию, коридор и часть улица залил холодный, белый свет.
– Все временной континуум разорван, зло ворвалось в наш мир, – затрубила рация. Её динамик хрипел как заядлый курильщик, выплевывая из себя слова.
– Что за ..., – выругался старший смены и подскочив к Гвоздюкову. – Ну! – с угрозой произнес он и протянул руку.
Серж тягостно вздохнул и вытащил из-под пиджака рацию.
– Что за фигня? – не понял Одиннадцатый, уставившись на рацию.
– Пленка бытия порвана как плева, охраняющая плод в чреве матери, пришло время пробудиться, – вновь запричитало средство связи, помигивая экраном.
– Неизвестный перестаньте засорять эфир, у нас чрезвычайная ситуация, – выхватив рацию из рук Гвоздюкова, произнес старший смены.
– Осторожней грубиян, мои кнопки очень хрупкие, – возмутилась Монти.
– Что за ху...
– Фи какой мужлан, – фыркнула рация.
– Я не понял, – от возмущения у Одиннадцатого перехватило дыхание.
– Сюда что специально всех тормозов со всего побережья собрали? – продолжила глумиться Монти.
– Слушай ты, урод вонючий, – старший смены с силой надавил на кнопку сбоку рации, что даже побелели кончики пальцев, – да я тебе, да я тебе, только попадись мне, – истерично заорал Одиннадцатый.
– А-й, больно,– взвизгнула Монти и к конца антенны, в руку старшего смены ударил электрический разряд, слабый чтобы вырубить человека, но достаточный, чтобы старший смены зашипел от боли. В порыве чувств Одиннадцатый швырнул средство связи.
– Не-ет, – завопил Гвоздюков и прыгнул в надежде перехватить свою "сожительницу" до её неминуемого, и скорее всего трагического контакта со стеной.
Время превратилось в густой кисель. Серж видел, как летала Монти, медленно крутясь вокруг собственной оси, как перекошенное лицо старшего смены, вытягивалось, как на покрытой мелкими капельками коже, стали проявляться красные пятна. Лицо старшего смены исказила гримаса ярости и презрения, его кулаки, медленно сживаясь, превращались в кувалды, грозившие разнести в пыль, всех кто станет на его пути.
Гвоздюков поймал средство связи, как голкипер ловит, решающий мяч. Вдруг в его глазах потемнело, уши заложило, как это бывает, когда самолет проваливается в воздушную яму. Но и на этом странности не закончились. Серж вместо жесткого приземления на бетонный пол, упал на что-то мягкое, в следующий миг он едва не оглох от рёва тысячи глоток.
– Тявю мяжилкусь? – гнусавый голосок, и ощутимый пинок по ребрам, заставил Гвоздюкова открыть глаза.
Перед ним стояло нечто.
– Нет, только не это, – простонал Серж, сжимая голову руками.
Кошмар, о котором он так стремился забыть, вновь вернулся.
– Ню аваклю тявю мяжилкусь? – пропищало нечто.
– Сереженка, погляди, так это же наши влюблённые! – радостно прошипела рация.
– Кто? – прохрипел Гвоздюков, и судорожно сглотнул.
– Ну эта, как ее, – внутри корпуса средства связи что-то затрещало, затем загудело, да так что Серж стал опасаться ещё немного и его электронная подруга задымиться. – Карлыса и её ходячий пончик, – вспомнила Моти.
– Где? – спросил Гвоздюков, озираясь по сторонам.
– Да вон на куче мусора, – кончик антенны рации. изогнулся, указывая нужное направление.
Серж перевел взгляд и увидел своего бывшего начальника и его избранницу.
Бурдюков восседал на постаменте, который к слову сказать действительно напоминал набитый под самую завязку мусорный контейнер старого образца, по его правую руку гордо восседала не превзойдённая Карлыса, тринадцатая дочь короля Кваказандии. Голову королевской особы украшало нечто, которое можно было наверно сравнить с разорвавшимся снарядом, начищенным до зеркального блеска или развороченной КамАЗом клумбы, сложенной из стеклянных блоков. Бред конечно но, именно такая ассоциация сложилось от увиденного у Гвоздюкова. Аналогичный головной убор, только меньший по размеру и тускней, венчал макушку Бурдюкова. Бывший менеджер по охране, за время пребывания в другом мире успел измениться. Его морда, ибо разукрашенную всеми цветами радуги, физиономию Бурбюкова, язык не подымался назвать лицом. Нос бывшего начальника украшало золотой кольцо. Губы, и до этого напоминавшие отварные сосиски, теперь превратились в два батона колбасы. Подбородок, блестящий от жира "украшала" куцая бородка, заплетённая в косичку, с бантиком на конце.
По бокам постамента стояло два молодца на вытяжку, ростом они были на голову выше толпившихся за их спинами чудиков, так решил называть иномирцов Серж. В руках стражей, в этом Гвоздюков не сомневался, чувствуя своих коллег нутром в любом обличи, держали устрашающего вида алебарды с волнообразными лезвиями сверкающих в лучах сиреневого светила, занимающего пол небосклона.
Из-за спины бывшего менеджера по охране выскочил очередной уродец и нахмурив ветвистые брови, которые напоминали рога лося, запищал.
– Артун бискулябяка пупс тырр чап лю.
– И вам здасте люди добрые, – мрачно буркнул Гвоздюков.
– Зёма! – услышав человеческую речь, оживился Бурдюков. – Откуда горемычный будешь?
– Иваныч ты что не узнал? – удивился Серж.
– Не тычь буц-королю великой Кваказандии, хранителю любовного сока несравненной Карлысе, почкователю и малькохранителю великонаследной Карлысы, правителю семи болот и двенадцати запруд, главному менеджеру по охране государства, хранителю брачного дара, – важно надув губы, с гордостью произнес бывший менеджер по охране, затем сурово взглянув на Гвоздюкова, Бурдюков приподнялся и вытащил резиновую дубинку. – Сознавайся несчастных, зачем проник в пределы нашего государства, ибо в силах моих испепелить тебя акатарой, – буц-король направил спец средство на Сержа.
Собравшиеся на стадионе аборигены испуганно выдохнули в едином порыве.
– Акавара, это дубинка? – на всякий случай уточнил Серж.
– Ну да, а ты откуда знаешь? – опешил Бурдюков.
Буц-король несколько секунд буравил Сержа взглядом, а затем, с удивлённой для его комплекции ловкость, бросился к Гвоздюкову.
– Тайна эта государственная, отколь знаешь истинное слово? – бывший менеджер по охране схватил Сержа за грудки. – Колись сволочь, кто тебя послал.
– Иваныч ты..., вы совсем здесь сбрендили, – отцепляя руки бывшего начальника, разозлился Гвоздюков, – никто меня не посылал, я вообще не знаю, как здесь очутился, у нас там такая каша заварилась, мама не горюй, а вы мне госизмену шьёте.
– Да и чего это я? – сконфуженно произнёс Бурдюков, разглаживая складки на пиджаке Сержа, и даже стряхнул невидимую пылинку на плече бывшего подчинённого. – Скучно, никто меня не понимает, не с кем посидеть водочки выпить, по душам поговорить, – буц-король протяжно вздохнув, сдвинул корону на затылок. – Думаешь, нам королям легко? Вот давеча на третей запруде говорю, открой задвижку, воду стоялую, чтобы спустить, по-русски говорю, а эти, – бывший менеджер по охране горестно махнул рукой и незаметно смахнул выступившую слезу. – Жабы чертовы стоят, бельмы свои вытаращили, ртом воздух глотают, не бе тебе, не кукареку, как говориться – ни умом не рылом, в то что я говорю. Вот смотри, – Бурдюков махнул стоящим рядом стражам. – Милейший, поди-ка принеси мне водочки и капустки квашеной.
Стражники потупив взор стали внимательно рассматривать своё оружие, словно впервые его держат в рука.
– Ну что же вы милейший тормозите, как велосипедист перед клумбой, водочки принеси, говорю, – грозно гаркнул буц-король.
От его крика один из охранников тут же свалился и забился в судорогах, второй, видать по крепче, бухнувшись на колени залепетал, успевая при этом слизывать длинным языком катившееся по его зелёной морде синенькие капельки пота.
– Артых махреж плколаза велкыл Пбыл.
– Видел, как закудахтали, – довольно оскалился Бурдюков.
Он несколько секунд наслаждался, как трамбует лбом землю охранник, затем вновь уставился своими свинячьими глазками на Сержа.
– Так откуда ты говоришь, мил человек, – во взгляде бывшего менеджера по охране, не осталось и капли веселья.
– Иваныч, тебе, извините, Вам и в правду память отшибло, или прикол такой? – с легким раздражением в голосе спросил Гвоздюков.
– Как ты червь смеешь с кем-то ещё разговаривать, когда рядом буц-король, – зарычал Бурдюков, его глаза налились кровью, казалось ещё немного и они выскочат из орбит.
– Я не с кем не разговаривал, Иваныч...
– Вот, – Бурдюков подскочил на пятой точке, – опять! Кто такой Иваныч? Колись гнида, пороли, явки живо, или я с тебя шкуру спущу. Эй, придурок, – бывший менеджер по охране пнул продолжавшего биться головой стражника, – подымай кореша своего, припадочного и прирежьте этого шпиёна, – и показал характерный жест, пальцем по горлу.
К несчастью для Гвоздюкова, на этот раз стражники отлично поняли своего буц-короля.
– Стой, стой, – закричал Серж, отбрыкиваясь от пытающих схватить его стражников.
– Ну что ещё? – раздраженно произнес Бурдюков, направляясь обратно к своей королеве.
– Отзови этих уродов! Ага, съел, – радостно завопил Гвоздюков, удачно приложив одного из иномирян в лоб.
Стражник отлетел на пару метров, приземлился на мягкое место и, громко крякнув распластался на траве.
– Зачем зёма ты так, моих поданных бьёшь, это между прочим моя привилегия, а ты, – буц-король огорчённо махнул рукой, совсем расстроившись. – Не хорошо это, не по-людски, я надеялся, а ты, – бывший менеджер тяжело вздохнул и вытер выступившую слезу. – Ты, – продолжил он, – опозорил меня, теперь во всём королевстве, будут говорить, что мои земляки не культурные люди. Нехорошо.
– Мне что надо было, дать себе спокойно глотку перерезать? – возмутился Серж, не веря, что его бывший начальник всерьёз всё это говорит.
– Конечно, как каждый культурный гражданин великой Кваказандии, а не устраивать дебош с мордобитием – возмутился буц-король, искренне удивляясь как можно не знать таких элементарных вещей.
– Иваныч ты, что совсем ку-ку, у те...
– Ага, опять проговорился, – бывший менеджер с грацией бегемота прыгнул на Гвоздюкова, его живот и во время работы в "Грифе" не маленький, сейчас был просто огромен. Складки жира обволокли Сержа, словно желе, лишая возможности дышать, в нос ударил специфически запах местного колорита, от которого у Гвоздюкова выступили слёзы. – Что смотрите остолопы вяжите шпиёна, – бывший менеджер по охране.
– Иваныч...
– Кто конце концов такой этот Иваныч, – устало произнес буц-король, – шепни на ушко, как земляку, а?
Серж с трудом выполз из-под бывшего начальника, жестом попросил того наклониться.
– Иваныч это ты, а фамилия твоя Бурдюков, а знакомы по...
– Стоп, вспомнил, ты Гвоздюков, ну да и чего надо было мне голову дурить, – буц-король поднялся и стряхнул несколько травинок прилипших к его голому заду.
В этот момент к Сержу подскочили очухавшееся охранники и заломили ему руки с удивительной для их роста силой и сноровкой.
– О самое время, – хмыкнул Бурдюков, – отпустите его, – небрежно приказал он.
Стража поняла приказ не совсем адекватно, вместо того чтобы отпустить Сержа, она принялась с особым усердием его мутузить, и лишь вмешательство, бывшего начальника, спасло Гвоздюкова.
– Чё в край оборзели, твари позорные! Ничего я вас научу родину любить, – стянув с ноги башмак в прошлом бывший служака, а ныне буц-король чего-то там, принялся дубасить, свою охрану. Избиение продолжалось пару минут, затем Бурдюков видать выдохся и опустился рядом с Гвоздюковым.
– Тупые как пробки, ничего не понимают, – пожаловался он Сержу, затем хлопнул себя по лбу. – Совсем забыл!
Буц-король вытащил откуда-то из-под юбки маленький пузырёк, из зеленого, мутного стекла и зубами выдернув крышку, сделал небольшой глоток.
– Пю какалю секо дух, а кыр дук, – прохрипел бывший менеджер, видать напиток был крепок.
– Что? – переспросил Гвоздюков подозревая, что у бывшего начальника окончательно сорвало крышу.
– Кю баму, – буц-король с досады сплюнул, причем себе на коленку, повернулся к охране. – Ман буль-буль какуш тырку.
Стража пожиравшая повелителя глазами, кивнула своими уродскими, с точки зрения Гвоздюкова, головами, повалила оного на землю. Один из стражников зажал Сержу нос, другой уловив момент, когда Гвоздюков вынужден был сделать вдох, вставил в рот, что-то вроде резиновой затычки с отверстием по центру.
– Козебуку чпок бынк, – хмыкнул буц-король и влил несколько капель своему бывшему подчинённому из пузырька.
Серж ожидавший самого худшего замычал, пытаясь выплюнуть, но его попытки на корню пресекли.
Почувствовав на губах склизкие, холодные, похожие на лягушачьи руки-лапы Гвоздюков не выдержал такого надругательства, согнулся в приступи рвотного спазма.
– Да-да гадость, знаю, сколько не пью, а привыкнуть не могу, – сочувственно произнес Бурдюков и тяжело вздохнул. – Но без этого никак, эти бестии, без зелья меня не понимаю, а всё держится только на мне, – буц-король замер, так и не закончив свою мысль. По истечении пару минут он так и продолжал стоять, оттопырив нижнюю гуду, изредка кивая головой каким-то своим думам. Свою оборванную мысль, он продолжил так же неожиданно. – И самое страшное, после этой отравы, – Бурдюков посмотрел на зажатый в кулаке пузырёк, – память отшибает. Вот бывало, станешь на заре, по широкому пройдёшь полю, всё что было до обеда помню, а ..., – бывший менеджер по охране почесал свой лысый затылок и уставился на только ему известную точку на горизонте.
– И кажется, тебе Иваныч, словно живёшь ты, за себя и за того парня, – закончил за буц-короля Серж.
– Точно! – встрепенулся Бурдюков, – откуда знаешь?
– Да так слышал нечто похожее, – ушёл от прямого ответа Гвоздюков.
– Вон оно как, – протяжно произнес буц-король, – а ещё что-нибудь похожее слышал?
– Ты ему про барабан расскажи, – подола голос Монти.
– Ой! – вскрикнул от неожиданности Бурдюков.
– Что такое? – не понял Серж.
– Слышал? – испугано пролепетал буц-король, и громко икнул.
– Что именно? – спросил Гвоздюков, на всякий случай, отодвигаясь от венценосного земляка.
– Я слышал голос, ик, – оглядываясь по сторонам, прошептал Бурдюков.
– Не может быть? – Серж отвернулся, чтобы скрыть улыбку.
– Может, здесь всё может быть, – схватив Гвоздюкова за руку, с жаром произнес бывший менеджер по охране.
– И что поведал вам голос?
– ОН, – Бурдюков обернулся и обвёл стоящий рядом подозрительным взглядом, убедившись, что никто не подслушивает, жестом приказал Сержу приблизится. – Велел тебе рассказать про барабан.
– А-а, – Гвоздюков кивнул головой и прищурившись, бросил подозрительный взгляд на одного из стражников.
– Пошли вот, – скомандовал буц-король, заметив, куда косится его бывший подчинённый.
– Барабан был плох, барабанщик бог, – таинственно прошептал Серж.
От такого откровения, у бывшего менеджера по охране округлились глаза и предательски задергалось веко. Его одутловатые щеки побледнели, лоб покрылся капельками пота.
– Ба-ра-бан-щик, сам, – поднял указательный палец верх и закатил глаза.
Серж многозначительно слегка кивнул в ответ.
Серж многозначительно слегка кивнул в ответ.
Получив подтверждение, Бурдюков не совладав со своими чувствами свалился в кратковременный обморок. Гвоздюков злорадно усмехнулся, но его триумф длился не долго, краем глаза он заметил какое-то движение, а затем свет в его глазах выключился.
– Серёжа иди домой, – окрик матери застал его у самой калитки.
– Ну мам!
– Не мамкай, ноги промочишь, возись потом с тобой.
– Ну мам, – Гвоздюков в сердцах топнул ногой, и с тоской посмотрел на улицу, по которой после летнего ливня несся бурный поток и местная детвора, совсем не заботясь о сухости ног и целостности сандалий, бодро прыгала по лужам и пользуясь моментом пускала наспех сделанные кораблики в плаванье.
– Я кому сказала, домой, – в голосе матери послышалась угроза, и мальчик, опустив плечи, поплёлся домой.
– Маменькин сынок, – послышалось с улицы, – иди иди под юбку спрячься.
Сжав кулаки, мальчишка резко развернулся и поджав губы, широкими шагами направился к своим обидчикам, намереваясь поквитаться за нанесённое оскорбления, ну или как получится.
– "Митьки точно фонарь поставлю", – подумал он, уставившись на своего главного врага Митьку Барабулькина.
– Сережа вернись! – потребовала мать.
– Серёжа, Се-рё-ё-ё-жжа-а, Се-се-ррррёжа, – тембр голоса матери менялся каждую секунду, опускаясь то, до шипящего шёпота, то, начинал скрипеть, как разбитое стекло под ногами, на кафельном полу.
Внезапно лицо матери покрылось рябью, сквозь которую начался проглядываться строгие формы гигантской рации.
– Сергей хватит валятся, подымайся, – рявкнуло средство связи, – Да, да вставай, – из-за корпуса рации показалась голова пятого, а через секунду нарисовался и одиннадцатый, причем в прямом смысле. – Мы послали тебя за помощью, а не на траве валятся.
Последним в поле зрения Гвоздюкова появился Аркадий Аркадиевича, перетянутый пулеметной лентой, с пузырьком фери, в одной руке и мачете в другой.
– Вставай тряпка, хрюлипарии прорвали оборону, в окопах наши сошлись в рукопашную, – выпалив на одном дыхании Аркадий Аркадьевич, глотнул фери, и отвесил Сержу смачную оплеуху, и с криком банзай, скрылся в тумане.
Ещё одна пощёчина, обожгла другую щёку, и заставила Сержа открыть глаза.
Помимо Бурбюкова, над ним склонилась и супруга коронованного земляка. Всё еще находясь на грани обморока и бытия Гвоздюков никак не мог отвести взгляда от лиловых с зелеными крапинками губ.
– Вам идет этот цвет, – облизав губы, прошептал Серж.
– Спасибо, – королева Кваказандии кокетливо стрельнула глазками, и покрылась мелкими фиолетовыми пупырышками. – Это мой естественный цвет.
Сей факт не ускользнул от буц-короля и он запыхтел, как паровоз перед отправлением.
– Пупсик! – Бурдюков обижено надул губы и к удивлению Гвоздюкова, тоже покрылся пупырышками, правда они выглядели слабой копией его супруги.
– Не дуйся Мусик, – королева шлепнула по голове бывшего менеджера по охране, местной вариацией веера. – Лучше учись, как надо обходится с жениной.
Прелестная Карлыса, не обращая внимание на сопение мужа, ещё раз стрельнула глазками.
– Так на чем мы остановились?
– Глядя на вас я обо всём забыл, – ушел от ответа Серж.– " Хорошо что вообще кони не двинул, от такой "красоты" " – про себя добавил он .
– А вы милый, – с придыханием произнесла королева.
– Но-но дамочка, на чужой корешок не разевай роток, – прохрипела Моти. – А ты, милый, – электронная подружка Гвоздюкова осуждающе несколько раз причмокнула, ну по крайне мере издала аналог этого звука. – Забыл что там, за горизонтам твои товарищи ведут неравный бой с хрюлипариями.
Едва последние слово слетела с губ, пордоми, вылетело из динамика средства связи, из сотен глоток вырвался вопль ужаса.
– Что она сказала? – завизжала прелестная Карлыса, при этом её лицо сделалось серым, с белым налетом вместо привычного, это правда кому как, румянца.
– Кто? – изображая идиота спросил Серж.
– Говорящая штуковина!
– Она много чего говорит, – продолжил тупить Гвоздюков.
– Она сказала хрюлипарии!
– А? Ну да.
– Ах, – королева свалилась без чувств.
И тут Гвоздюков удивился ещё раз, никто не поспешил прийти на помощь правительнице Кваказандии, более того Свита которая окружила Сержа, усиленно делал вид что в даный момент их интересует качество начищенной обуви, или на крайний случай плывущие по небу облака.
– И что никто не поможет её величеству? – поинтересовался Гвоздюков, помня, как буквально месяц с хвостиком назад, стоили прекрасной Карлысе только намекнуть на обморок, как её тут же подхватывали.
Вопрос Сержа так и повис в воздухе, все продолжали игнорировать не только королеву, но и его.
– Что никто никто?
Одна из дам, скосив взгляд на Гвоздюкова, еле заметно мотнула головой.
– Ну и порядочки, – вздохнул Серж и подполз к местной правительнице.
– Ты что собираешься делать? – поинтересовалась Монти.
– Что-что, помогу высочеству, – вытирая руки об пиджак, буркнул Гвоздюков.
– Оно тебе надо, видишь всем наплевать и ты плюй.
– Не-е, как-то не по-людски, – чуть подумав, произнес Серж и осторожно дотронулся до прелестной Кралысы.
– Ваше величество с вами всё в порядке?
Высочество открыла глаза и томно вздохнула.
– А это вы, – королева одарила Сержа жгучим взглядом, но в следующие мгновение её глаза округлились и она закричала.
Гвоздюков отдернул руки
– Хрюлипарии, хрюлипарии! – верещала королева и вновь провалилась в обморок.
На этот раз свита проявила солидарность со своей правительницей, на землю, как кегли попадали все присутствующие дамы, а их кавалеры едва держались на ногах, но явно готовы были в любой миг присоединиться к своим подругам.
– Бу! – ради озорства произнес Гвоздюков, этого хватило чтобы на земле оказались не только высокородные представители этого чокнутого мира, но и стража, вместе с прислугой.
– Валим отсюда, – прохрипела Монти, подпрыгивая толи от волнения, а может от волнения переключилась на вибрацию. – Рвем когти, пока ироды проклятущие не повязали.
Найдя, что слова электронной подружки не лишены смысла, Серж схватил средство связи, рывком поднялся на ноги.
– Стоять!
Гвоздюков оглянулся и увидел разъярённого буц-короля и двух его стражников.
– Что поматросил и бросил? – с нехорошей, очень даже нехорошей усмешкой сквозь зубы процедил Бурдюков
– Иваныч ты всё не так понял?
– Ага, он мне тоже так говорил, – не к месту встряла Монти, – ты не так поняла, а что я должна понять, он шляешся где попало, а я жди его.
– Спасибо дорога помогла, а главная вовремя, – буркнул Гвоздюков.
– Ты что с ней, – бывший менеджер по охране кивнул на рацию.
– Я с ней, ну вы что вы, – Серж спрятал рацию за спину.
– Ну, ты и извращенец, – буц-король одарил Сержа презрительным взглядом.
– А сам с кем живешь! – донеслось из-за спины.
– Я буц-король, – сорвался на крик Бурдюков.
– А я моторола, и чё, – не унималась Монти.
– Взять их, – не найдя больше доводов приказал буц-король.
Стражники наклонив копья, слегка пританцовывая, двинулись Гвоздюкова.
Понимая, что отступать уже некуда, Серж набрал полную грудь воздуха.
– Бу-у! резко выдохнул он.
Один страж свалился сразу, второй, что хлипше, из последних сил воткнул копьё в землю и протянул дрожащую руку к Сержу. В его глазах читалось – "Зачем, зачем ты братка так". – после чего медленно сполз по копью.
Бывший менеджер по охране обвел грустным взглядом поверженных воинов, буквально впился своим маленькими поросячьими глазками в Гвоздюкова.
– Грязно играешь, – после довольно продолжительной паузы прошипел он. – Так что пеняй на себя, – с угрозой в голосе произнес буц-король после чего, развернулся и побежал, только пятки сверкали, если не считать голой пятой точки.
– Ты что-нибудь понимаешь? – Спросил Гвоздюков у рации.
– Что тут понимать, бежать надо, а то сейчас вернется убогий, со своей кодлой, и всё объяснит.
Серж решил, что доводы Монти весомы. Подхватив копье, война ведь, а он получается без оружия, Гвоздюков двинулся в сторону ворот, которые выделялись на фоне пурпурных трибун, черным провалом. Пока они пробирались, сквозь лежащих в повалку аборигенов, рация что-то бубнила, судя по периодически доносившихся до Гвоздюкова вздохам, жаловалась. Сосредоточившись на том, чтобы не отдавить кому-нибудь конечность, Серж не обратил на этот факт внимание, и только когда раздалось, "а у вас что новенького?" Гвоздюков насторожился.
– С кем это ты?
– Ни с кем, сама с собой, – ответило средство связи, с боку экрана замигал уровень зарядки, верный признак, что с ним не хотят разговаривать.
– Ну как хочешь, – хмыкнул Серж и выключил рацию.
Засунув рацию во внутренний карман, Гвоздюков перепрыгнул через невысокий парапет и оказался у самых ворот. Из темноты тянуло сыростью и нечистотами.
– "Везде одно и тоже", – хмыкнул Серж.
Продираясь по туннелю Гвоздюков несколько раз вляпался во что-то мягкое и липкое, да и запах его не радовал.
Выбравшись на улицу, Серж принялся вытирать свои штиблеты об траву, не сдерживая себя в выражения о правителях и их родства с флорой и фауной, обоих миров.
– О жуткий пришелец, позволь обратиться к тебе? – тихий скрипучий голос за спиной Гвоздюкова прервал его занятие.
Серж оглянулся, но никого не обнаружил.
– Кажись нанюхался.
– О уродец принесший удручающую весть, обрати свой взгляд на меня, – вновь раздалось бухтение за спиной.
Гвоздюков развернулся и едва не раздавил аборигена, который своим видом напоминал высушенную мумию, державшуюся за посох, сделанный в лучших традициях толкенистов. Сморщенное, высушенное тельце прикрывала тога, верней сказать нечто схожее с одеждой древних греков или римлян, на ногах деревянные башмаки на платформе "аля Зверев". Не менее чудным был и головной убор, что-то среднее между гнездом вороны и навозной кучей, по крайней мере запах был такой же. Ещё одной особой чертой головного убора старца было то, что сей предмет гардероба периодически подмигивал Сержу.
– И они ещё меня называют уродом, – с грустью в голосе произнёс Гвоздюков.
От очередного подмигивания у Гвоздюкова, дернулся в нервном тике глаз. Со стороны это вполне могло показаться, что Серж откликнулся на призывное мигание.
Несколько секунд они так и стояли друг, напротив друга подмигивая, пока старец что-то растирал в руках.
Вдруг абориген оторвался от своего занятия и закатил глаза, да так что Гвоздюкову показалось старик пытался разглядеть свой череп изнутри. После продолжительных гляделок, странный старичок резко ударил себя, но самое невероятное случилось мгновением позже. Головной убор не стал дожидаться, когда рука аборигены припечатает его к выпуклому, словно яйцо черепу, черной молнией слетел с головы, оттолкнувшись от земли четырьмя лапами, взмыл вверх.
– Вот же окояный, и когда только успевает, – недовольно буркнул старик стряхивая с головы, нечто очень напоминавшие птичий помет.
– "Похоже я не намного ошибся в своих предположениях, насчет шляпки" – наблюдая за аборигеном подумал Серж. – Дед слова откуда такие знаешь? – уже в слух поинтересовался Гвоздюков, впрочем, старик игнорировал его слова, полностью отдавшись гневу и сквернословию, в последнем абориген был мастак, да ещё какой, все сантехники и портовые грузчики, могли брать у него мастер класс.
Наконец иссякнув, старик опустился на скамейку.
– Это не он знает такие слова, это твоё воображение подсказывает, тебе, – напомнила о себе рация.
– И то, что ты со мной разговариваешь тоже? – попытался уколоть свою электронную подружку Серж.
– Как не грустно, но сей факт не оспорим, – проскрипела рация. – Плохая экология, неравномерное и плохое питание, плюс постоянный стресс, а если добавить одиночество и отсутствие самореализации, да что я тебе буду рассказывать, ты варишься в этом.
