Текст книги "Похождения Охранника Гвоздюкова (СИ)"
Автор книги: Александр Шаповалов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)
Шаповалов Александр Викторович
Похождения охранника Гвоздюкова
Эта история началась под новый год на окраине небольшого южного городка, верить в неё или нет – дело ваше, но это было на самом деле.
– Всё, хватит курить. Становись! – раздалась команда старшего смены.
Мужики лениво посмотрели в его сторону, тяжело вздохнули, затянулись во всю грудь и нехотя побросали бычки в урну. На их лицах было написано такое неподдельное сожаление и печаль в глазах, да это и немудрено: выходить на смену под новый год – испытание не из лёгких.
Наконец, заступающие на смену охранники всё же выстроились в ломаную линию, больше напоминающую волну, нарисованную трёхлетним ребёнком. Старший занял своё место перед строем.
Василича считался среди охранников мужиком неплохим, но работа его тяготила, к тому же ещё в свободное от дежурств время он работал в автомастерской, да и огромное семейство, сидевшие у него на шее, не придавало ему оптимизма.
Посмотрев на охранников взглядом брошенного щенка, старший зачитал разнарядку, затем сделал шаг назад, уступая место менеджеру по охране, Бурдюкову А. И.
Внешность Бурдюкова, как нельзя точно подходила под его должность. Если бы Вам, уважаемый читатель, пришлось сталкиваться с частными охранными предприятиями, по-другому – ЧОПами, Вы бы согласились со мной. Как правило, их владельцы и ближайшее окружение были выходцами из структур. В своём подавляющем большинстве эти отставники занимали должности тыловиков, отсюда и удивительное сходство между собой.
Но вернёмся к Бурдюкову: он был небольшого роста, с пузом на пять-шесть литров пива; прямо из покатых плеч вырастала голова, которую венчал жёсткий ежик волос. Лицо менеджера всегда выражало крайнее недовольство всем, по крайней мере, на работе. Маленькие поросячьи глазки постоянно рыскали из стороны, в сторону, ища злостных нарушителей трудовой дисциплины.
– Есть те, кто не может нести службу по состоянию здоровья? – задал он риторический, можно сказать, идиотский вопрос, ибо всем было давно известно: вышел на работу – значит здоров.
– Нет, и-ик, – раздалось из второго ряда, и стоявшие в строю ощутили "дивный" аромат трёхдневного запоя.
– Должен предупредить всех о недопустимости пьянства на рабочем месте, – продолжил Бурдюков. – На носу новый год...
Глаза менеджера сошлись на переносице на всякий случай, вдруг симптомы предновогоднего застолья уже проявились.
Потеряв нить своего выступления, Бурдюков замолчал. Погрузившись в свои мысли, он ловко сковырнул ногтем мизинца, специально отращенного для этих целей, кусочек мяса, застрявшего между зубов – внимательно рассмотрев извлечённое, а затем засунул кусочек, обратно в рот.
"Котлетка" – с умилением подумал Бурдюков, разжевав остаток завтрака.
Когда вкусовые рецепторы менеджера перестали улавливать ароматы поглощённой пищи, он вновь обратил свой взор на строй охранников.
Надо отдать должное подчиненным Бурдюкова – они терпеливо, можно сказать, даже с пониманием пережидали ностальгические воспоминания начальства о завтраке.
– Здесь никого держать не будем, – вновь продолжил Бурдюков, – если кого-то что-то не устраивает – пишите заявления об уходе.
Менеджер сделал паузу – он наслаждался своей значимостью, постукивая по животу пальцами, похожими на мини сардельки. Живот на это ответил громким бульканьем. Бурдюков замер, а спустя мгновение смачно отрыгнул и тут же втянул воздух обратно, принюхиваясь.
"Колбаска с салатиком улеглись" – менеджер тяжело вздохнул, смотря сквозь строй ничего невидящими глазами.
Прошло несколько секунд, прежде чем во взгляде Бурдюкова появилась осмысленность происходящего.
– На чём я остановился?
– На повышение зарплат, – выкрикнул Пугачёв – охранник, особенностью которого был вечно красный нос, что делало его один в один похожим на карикатурного героя журнала советских времён "Крокодил".
– Повышения зарплаты не будет! И прекратите распускать сплетни и жаловаться в службу безопасности! Напоминаю всем: вы работаете в "Грифе" а не в КБКа. Ещё раз повторяю: если кого-то такая работа не устраивает – ищите другое место! Напоследок, господа, читайте инструкции, – менеджер выпятил нижнюю губу, выражая крайнее недовольство. – Они для кого написаны? Для меня что ли?
Строй дружно кивнул.
– Нет, – продолжил Бурдюков, игнорируя мнение коллектива, – они для вас написаны. Внимательней читаем их, внимательней.
– У меня всё, – повернувшись к старшему смены, закончил Бурдюков.
– Так, поднимаем тосты, докладываем по телефону, – произнёс старший.
Строй взорвался хохотом.
– Ещё раз говорю: когда примете посты, докладываем по телефону, – повторил старший смены, делая вид, что ничего не случилось.
Его взгляд, полный печали, пробежал по неровному строю охранников.
– И приведите себя в порядок. Вы кто – охранники или стадо баранов?
– Бе-е-е, – пронеслось над строем.
– Стадо – оно и есть стадо, – усмехнулся в усы старший,.
– Дальние посты, грузимся в скотовозки, остальные по загонам!
Разойтись! – закончил развод Макцюра.
Строй рассыпался на группы: одни спешно менялись книгами, кульками с булькающим содержимым, другие, не спеша, направились к вахтенному автобусу, и только Голиков носился от одного охранника к другому, пытаясь найти свеженький номер "Спорт-экспресса". От общей массы охранников отделились три человека. Они взяли пятилитровые пластмассовые бутыли и направились к двухдверной ниве.
– Не машина, а наказание господне, – запричитал Пугачёв, засовывая своё стодвадцатикилограммовое тело на заднее сиденье.
Когда он уселся, в машину полез Вадик – самый тяжеловесный охранник "Грифа". Вадюсик, пыхтя как паровоз, чтобы протиснуться назад, согнулся, насколько ему позволял живот и буквально на карачках вполз в ниву. Маленький автомобиль осел и застонал от такого надругательства над собой.
– Да посади его на переднее сиденье, – предложил Пугачёв, видя страдания коллеги.
– Щас, у меня переднее сиденье на соплях держится, – возразил водитель.
Серж Гвоздюков грузился последним – он предусмотрительно сделал несколько шагов назад. Причина сей предосторожности, скрывалась в привычке Вадика портить воздух, даже при малейших физических нагрузках. Наконец тяжеловес устроился, буквально размазав, также далеко немаленького Пугачёва по стеклу. Стасик – водитель нивы опустил сиденье, и Серж быстро уселся на переднее сиденье.
– Всё, можно трогать? – поинтересовался водитель.
– Да, двигаем, – простонал зажатый Пугачёв.
– Двигаем, – вторил Пугачёву Серж, захлопнул дверь и едва не задохнулся.
В машине стоял такой мощный запах пота, что можно было "вешать топор".
– Поехали, чего стоим? – вытирая пот, пропыхтел Вадюсик.
Стасик демонстративно закатил глаза и завел двигатель. Нива натужно зарычала двигателем, словно жалуясь, тяжело тронулась с места. Гвоздюков, не смотря на утреннюю прохладу, опустил стекло и стал жадно глотать свежий воздух. Немного отдышавшись, Серж, откинулся на кресло, стараясь дышать через рот, но это мало помогало: навязчивый запах лез в нос, оседал на одежде, забивался в каждую пору кожи.
Смена проделала половину пути без происшествий. Ехавшие в машине охранники принюхались, да и встречный ветер приносил новые порции свежего воздуха. Беда поджидала возле поворота на пригородный поселок. Водитель слишком резко повернул и, Вадик, чтобы удержаться, упёрся руками в крышу салона. Из мокрых подмышек толстяка вырвалась волна вони – от этой "ароматной" атаки у охранников выступили слёзы на глазах. Стасик, теряя контроль над машиной, нажал на тормоз. Нива, подняв облако пыли, резко остановилась на обочине. Водитель и Гвоздюков выскочили из машины, как пробки из бутылки с шампанским.
– Выпустите меня! – бился в истерике Пугачёв на заднем сиденье.
Серж взглянул на водителя.
– Не-е, я туда не полезу, – замахал руками Стасик.
Гвоздюков, набрав побольше воздуха в лёгкие, сделал шаг к машине и помог вылезти Пугачёву.
Салон проветривался несколько минут, причём Вадику так и не дали вылезти наружу. Затем Стасик зажёг кусок газеты и, сбив пламя, обкурил салон.
– Доехать до поста хватит, – пояснил свои действия водитель, – а ты, Вадик, сиди, не дёргайся.
– А я чё? Я не чё, – быстро ответил тяжеловес, потея ещё сильнее от волнения.
Загрузившись, смена двинулась дальше. Запах сажёной бумаги действительно перебил запах пота, поэтому остаток пути был преодолён относительно нормально.
Подъехав к посту, Серж с удовольствием покинул салон автомобиля. Охранник, сдающий смену, разблокировал ворота и вышел навстречу.
– Что такой бледный? – спросил он.
– Вадик!
– О, ё..., – застонал охранник и полез в сумку за платком.
Спустя несколько секунд, нива, подскакивая на колдобинах, скрылась за поворотом. Гвоздюков, втянув полную грудь свежего воздуха, направился к вагончику, где обитали охранники на дежурстве.
Сев за стол, Серж открыл журналы и расписался в принятии поста, затем проверил исправность электроприборов, взял рацию.
– Волдырь три, пост принял, замечаний нет, – доложил он.
– Принято, – лениво ответила рация.
Закончив с официальной частью, Гвоздюков приступил к неофициальной: он достал из сумки книгу, пачку крекеров и телефон. Последний он бережно положил на полотенце, приготовленное специально для этой цели. Такая забота была вызвана тем, что телефон был куплен буквально три дня назад. Когда Серж впервые увидел телефон, он понял – это любовь с первого взгляда. Гвоздюков мучался целых два месяца от неразделённой любви, телефон даже снился ему по ночам. Наконец, не выдержав мук, Гвоздюков занял денег и купил предмет своего обожания, но оно того и стоило: огромный экран, две сим карты, радио, м3р-плеер и самое главное – телевизор.
Закончив с разбором сумки, Серж резонно решил, что начало трудового дня неплохо бы отметить чаепитием, тем более спать совсем не хотелось. Сие занятие затянулось на час, и после пятой кружки Гвоздюков почувствовал позывы.
– Надо пройтись, – произнёс он.
Кстати, привычка разговаривать с самим собой, с телевизором, а так же со столом, зеркалом, другими неодушевленными предметами, является не признаками шизофрении, как утверждают некоторые умники, а профессиональным навыком охранника.
Нацепив дубинку, Серж вышел из вагончика и неторопливо двинулся по тропинке, вытоптанной за многие часы "боевого" патрулирования. Маршрут движения охранника, официально нанесённый на схему объекта, был длиной пятьдесят метров вокруг железного бокса с оборудованием. Сделав круг по маршруту, Гвоздюков остановился, размышляя: хватит одного круга для выполнения своих прямых обязанностей или...? Долго не утомляя себя выбором, Серж направился к вагончику, когда он открыл дверь, в нос шибанул спёртый запах нестиранных носок, гуталина и ещё какой-то гадости, гнившей под обшивкой вагончика.
"Надо проветрить", – с опозданием догадался Серж. – " А то сидишь внутри – не чувствуешь, какой гадостью дышишь" – сокрушённо подумал он, открывая дверь.
Гвоздюков полез было за сигаретами, да вспомнил, что на территории объекта запрещено курить.
"А сделаю-ка я ещё один кружок", – решил он,
– Так сказать проявлю трудовую дисциплину и бдительность, – добавил он уже в слух, придавая значительности своему решению. – За одно и "совесть" облегчу.
– Пурум, пурум, пу-пу-пу, пум, – бодро напивал марш Гвоздюков, прихрамывая на одну ногу, точь в точь, как полковник Френсис Чесней из "Здравствуйте, я ваша тетя". Завернув за угол бокса, Серж завернул за угол остановился, разом забыв о марше, и о том зачем он вышел погулять.
– Обана! – выдохнул он, уставившись на нелепое создание, стоящее на тропинке, прямо перед ним.
Удивляться было чему: то, что сейчас стояло перед Гвоздюковым одновременно напоминало огромный мухомор, из-под шляпки которого выглядывала морда жабы. К добавлению ко всему, этот воплощенный в жизнь глюк учёного-генетика, имел тонкие козлиные ноги с копытами. Подстать колоритной внешности, была и одежда, ярко-ядовитой расцветки, она буквально резала глаза.
Пришелец, а в этом не было сомнения, моргнул, и из краешка фиолетового глаза скатилась слезинка.
"А ресницы у него девчачьи", – пронеслось в голове у Сержа.
Существо ещё раз моргнуло.
– Ты кто? – спросил Гвоздюков, но, вспомнив о своих прямых обязанностях, сурово добавил. – Гражданин, предъявите пропуск.
– О, грозный страс, ты воистину велик и дасе более ужасен, чем говорится в пророчестве, – заверещало существо, шаркая копытцем.
– Чё-ё? На себя посмотри, – возмутился Серж.
– О-о-о, – томно простонало существо. – Васа похвала ласкает мой слух, но всёсе я не могу сравниться с Вами.
"Урод какой-то, шизанутый" – пришёл к выводу Гвоздюков и потянулся за дубинкой.
Как назло, та не хотела вылезать из петли. Между тем пришелец, продолжал кланяться, постукивал копытцем, и выписывая замысловатые кренделя.
– Щас ты у меня допляшешься, дай только дубинку вытащить,– сопел Серж, возясь с петлей.
Он рванул со всей силы, и лямка, удерживающая дубинку, расстегнулась, позволяя резиновому изделию упасть на землю.
– А, что б тебя! – заорал взбешённый Гвоздюков, пиная злосчастную дубинку.
Словно в отместку за такое обращение спецсредство улетело в кусты, в самую гущу.
– О, узасаюсий, – продолжал шепелявить пришелец, – васа ярася не знает гранися. Я рад...
– Пасть закрой, урод! – залезая в кусты, рявкнул Серж.
Он находился в высшей точки кипения.
Шепелявый визг неожиданно прекратился. Наверное, до существа дошло, что шутки с Гвоздюковым до добра не доведут.
– Ага, вот она! – радостно воскликнул Серж, дотянувшись до дубинки.
Подхватив её двумя пальцами, он подтянул спецсредство к себе, затем, схватив за ручку, окончательно вытащил его из кустов.
– Теперь потолкуем, – зловеще произнёс Гвоздюков.
К его великому разочарованию, пришелец исчез.
– Эй, ты где? – позвал Серж, оглядываясь по сторонам. – Товарищ, гражданин, ты где?
Гвоздюков обошёл объект по периметру, и ненашел никаких следов пребывания пришельца. Он ещё раз прошёлся – результат нулевой.
– Куда он делся? – недоумевая, произнёс Серж.
–У меня глюки, что ли? Я чё, ваще ёкнулся, – никак не мог успокоиться Гвоздюков. – Вот здесь это чучело стояло. Куда он с этого загона мог деться?
Серж даже на всякий случай спустился к кустам, затем вновь сделал обход, но это не принесло результатов.
– Наверно бутеры несвежие, вот и причудилось, – выдвинул он ещё одну версию.
На это предположение желудок ответил бурчанием.
– Точно, ещё и не выспался. Не, надо завязывать с подработками, – найдя объяснение, Гвоздюков с чистой совестью отправился в вагончик.
В вагончике, первым делом Серж сгрёб, недоеденные бутерброды в ведро и направился на улицу.
Муська и Клякса – кошки, которые прибились к посту, нежились на солнышке – они проводили Гвоздюкова ленивым взглядом, даже не делая попыток чего-нибудь поклянчить. Серж, в отличие от других охранников, не баловал их, щедро раздавал пинки, если кошки пытались переступить порог вагончика.
Гвоздюков поставил ведро за дверь и, спрятавшись от камер за вагончиком, достал сигареты.
– Привидится же такое, – хмыкнул он, прикуривая,
"С бодуна никогда такого глюка не было, а тут от простой колбаски накрыло", – сокрушено покачав головой, подумал он, – "Это какой же гадостью нас кормят!"
– Ох-хо-хо! – тяжело вздохнул Серж и бросил сигарету.
Тщательно затоптав её, он направился в вагончик. Никотин не принёс долгожданного облегчения, что расстроило Гвоздюкова ещё сильней.
– Может чайку, Сергей Абрамович? – спросил бравый охранник сам у себя.
– Все неприменейшем образом, батенька. Не забывайте, что чаек-с, является главнейшим из продуктов, – картавя слова, сам себе ответил Серж.
Гвоздюков включил чайник и полез в свои закрома.
– Так-с, чего нам бог, в лице Марьи Ивановны послал на десерт? Ага, ватрушки, с творогом и... карамельки ванильные "Дорога в облака".
"После сегодняшнего название настораживает", – подумал Гвоздюков, рассматривая этикетку конфет.
– А, кто не рискует, тот не болеет, – легкомысленно произнёс Серж и выложил продукты на стол.
К этому времени поспел и чайник. Гвоздюков снял куртку, повесил на гвоздик дубинку и вытащил из тайника, сооружённого им самим, заварочный чайник. Ополоснув чайник кипятком, Серж критически обнюхал его и, не уловив посторонних запахов, сыпанул ложечку зелёного чая с примесью трав, а затем налил кипятку. По вагончику заструился аромат мяты и чабреца, так любимые Гвоздюковым. Он достал из стола газету, припасенную специально для обеденного чаепития.
– Посмотрим, посмотрим, что в мире твориться, – произнёс он, раскрывая таблоид.
За прошедший день ничего существенного в мире не произошло. Шикарные красотки продолжали соблазнять своими недоступными, для среднего класса телами, обещая исполнить все сокровенные желания. Политики также обещали, хоть и не своё, слава богу тело, а хорошую жизнь, кстати, тоже недоступную для подавляющего большинства населения. Вслед за политиками врала реклама.
– Мда, – разочарованно вздохнул Гвоздюков и перешёл к обзору светских сплетен.
Эта часть жёлтой прессы больше всего нравилась Сержу. Читая слухи, он иногда воочию представлял себя пронырливым папарацием в спальне какой-нибудь светской львицы.
– Ага! – воскликнул он, найдя "горяченькую" статью.
Серж на секунду отвлёкся, чтобы налить кипятка.
– Так – так, – отхлёбывая мелкими глотками чай, приговаривал Гвоздюков.
Неприятных звук отвлёк Сержа от просмотры прессы. Доблестный охранник чопа "Гриф" медленно повертел головой, стараясь уловить место, откуда доносился звук.
"Неужели мыш завелась?" – подумал Гвоздюков и брезгливо поморщился.
Мыши у него ассоциировались с некрасивыми женщины, а все некрасивые женщины напоминали мышей. Этот комплекс у него возник после женитьбы. Его первая супруга Лариса была не то, чтобы не красивой – она была серой, невзрачной. Взгляды мужчин соскальзывали с неё, как вода с гуся и если на чём и задерживался их взор, так это на усиках под длинным носом. Вы спросите, уважаемые читатели: зачем же такой видный мужчина, как Гвоздюков, женился на такой "мышке"? Ответ простой: во всём виноваты алкоголь, мама, которая очень хотела внуков, и ненадёжность резиновых изделий номер два. За очерёдность причин женитьбы я не уверен, да впрочем, это и не важно, важно то, что мы отвлеклись. И так продолжим.
Неприятный звук шёл от двери. Серж поднялся и на цыпочках направился к выходу.
"Эх, надо было дубинку взять", – спохватился он, но возвращаться не стал, боясь спугнуть мышь.
Балансируя на одной ноге, Гвоздюков стянул туфлю, надеясь, что она заменит спецсредство, висевшее на гвозде. Тем временем скрежет не только не прекратился, более того, он перешёл в настойчивое постукивание.
"Ну, мыши обозрели, ломятся, как к себе домой", – рассвирепел чоповец и ударом ноги открыл дверь.
То, что он увидел, ввело его в ступор. На пороге вагончика стоял пришелец, мало того, он был не один – из-за его спины, вернее шляпы-мухомора, выглядывала ещё более мерзкая рожа.
"Как она похожа на мою жену", – пронеслось в голове Гвоздюкова, когда он увидел длинный нос и тёмный пушок под ним.
"Даже юбка та же самая", – ужаснулся Серж, заметив на подруге пришельца предмет женского одеяния из тёмной ткани с рюликсом и узором из серых огурцов.
– Обалдеть! – проскрипела рация, выглядывающая из левого кармана форменной куртки.
Гвоздюков повернул голову и посмотрел на рацию – та в ответ мигнула ему экраном.
Серж от неожиданности захлопал ресницами.
– Кто здесь? – оглядываясь по сторонам, шепотом спросил Гвоздюков.
– Мы, узасаюсий, – радостно пропищал пришелец.
– Заткнись, глюк, – цыкнул на пришельца охранник и осторожно заглянул за угол.
– Ну и кого мы там ищем? – донеслось из рации.
Серж вновь посмотрел на средство связи и замотал головой, проверяя: спит он или нет. В шеи что-то хрустнуло, отбив желание проверять реальность таким способом.
– О, узасаюсий, – перед Гвоздюковым возник пришелец.
– Исчезни! – заорал чоповец и, размахивая руками, побежал в сторону бокса.
– О, прекраснисая из прекснисих, вы убедились, со я не выдумал узасаюсего страса, – взяв зелененькую руку своей спутницы, произнёс пришелиц.
– О да, милорд, он ужасен, – с томным вздохом ответила она.
Пока пришельцы перекидывались репликами, Серж успел обежать бокс и тихо на носочках подойти к углу бокса.
"Эх, дубинку забыл", – в который раз пожалел он и выглянул из-за угла.
Тем временем глюк номер один, так про себя решил называть пришельца Гвоздюков, от слов приступил к делу. Своим раздвоенным языком он слизывал выступившие на лысой голове подруги жёлтые капельки. Толи от воздействия этих капель, толи от удовольствия, но глюк номер один всё время подпрыгивал на месте, выбивая чечётку, при этом окрас его тела менялся от зелёного цвета до фиолетового.
– Вот же извращенцы, – брезгвительно произнёс Серж и в сердцах сплюнул на землю.
– Где, кто? Дай посмотреть, – прохрипела рация.
– Кто тут? – голос чоповца задрожал от испуга.
– Кто, кто – я.
– Кто – я? – переспросил Серж.
– Ты – дебил, Гвоздюков, – раздалось в ответ.
– А ты?
– А я – рация. Ты мне дашь, наконец, посмотреть на извращенцев.
– Ра-ци-я? – протяжно произнёс Серж и двумя пальцами, вытащил средство связи из кармана, словно оно было вывалено в грязи.
– Ра-ци-я, – подражая голосу охранника, ответило средство связи.
– А-а-а! – завопил Гвоздюков.
Он отбросил рацию и бросился к вагончику, забыв о незваных гостях.
– А-а-а! – завопили пришельцы, когда увидели несущегося на них с безумными глазами чоповца.
Серж резко затормозил, но, поскользнувшись на кошачьих фекалиях, грохнулся на землю, сильно приложившись головой.
От удара в глазах доблестного охранника "Грифа" засверкали искры. Плывущее по небу облако, проникнувшись новогодним настроением, приняло форму ёлки и величаво вплыло в сверкающую в глазах Сержа феерию.
– Ёлочка! – блаженно улыбаясь, произнёс Гвоздюков.
– Маленькой ёлочке холодно зимой, – пропел он и вздрогнул, – да и мне чего тоже.
Дальнейшее размышление на тему холода прервала трель телефонного звонка.
Серж поднялся и, потирая ушибленную спину, направился в вагончик.
– Охранник Гвоздюков, десятый пост, – представился он.
– Серёга, это четвёрка беспокоит. Ты чего валялся? – послышалось из трубки.
– На облака смотрел, – недолго думая, ответил чоповец.
– И чего видно?
– Ёлочку с огоньками.
– Ты что, уже принял? – поинтересовался голос из трубки.
– Да, ещё два часа назад и старшему доложил, – ответил Гвоздюков, не понимая, что так удивило его коллег.
– Ну, ты даёшь. Ладно, давай бди, а то нам тоже уже пора принять, – стал прощаться звонивший.
– Звонили зачем? – поинтересовался чоповец.
– А, так это, Бурдюк с проверкой выехал, – доложила трубка.
– Кто? – не понял Серж.
– М...да, Серёга, ты или закусывай, или на облака меньше смотри, – рассмеялся голос, а через секунду из трубки послышались гудки.
Гвоздюков дотронулся до места, которым ударился и обнаружил там здоровенную шишку.
– Какой Бурдюк? – пожал плечами чоповец и вернулся к обследованию шишки.
– Ё...моё! – вскрикнул Серж, когда увидел, как из-за угла выехала служебная нива.
Быстро заправляя, выскочившую из форменных брюк рубашку, он нацепил на голову строительную каску – обязательный атрибут техники безопасности всех, кто работал на КБКа и ринулся к воротам. На пол пути Гвоздюков вспомнил о дубинке – резко развернувшись, и побежал обратно в вагончик. На пороге, не успев пригнуться, Серж со всего маху приложился лбом об низкое перекрытие.
– Ай! – вскрикнул он.
Перед глазами всё плыло, но он всё же заметил, что нива с начальством, обогнув огромную лужу, выруливала к воротам.
Схватив дубинку, Серж бросился к воротам. Когда чоповец подбежал, менеджер по охране уже успел вылезти из машины – он стоял, широко расставив ноги, и сверлил грозным взглядом нерасторопного работника. Гвоздюков нажал кнопку, электрозамок сухо щёлкнул, и ворота со скрипом открылись. Бурдюков надвинул кепку "аля-Лужков" на брови и слегка неровной походкой подошёл к чоповцу.
– Ну, – произнёс менеджер, вплотную подойдя к охраннику.
" Бзну", – едва не сорвалось с языка Сержа.
– На посту без..., – Гвоздюков застыл с открытым ртом, вспомнив о пришельцах.
– И что? – поторопил Бурдюков чоповца.
– Без происшествий, – доложил Серж, решив не рассказывать о незваных гостях.
– Почему без куртки? – спросил менеджер.
– Так время отдыха.
– Точно?
– Всё согласно графика, – заверил Гвоздюков, делая вид, что его оскорбляет недоверие начальства.
– Где рация? – спросил Бурдюков, направляясь в вагончик.
– Вон, – Чоповец показал на лежащую в пожелтевшей траве средство связи.
– Та-к, – протяжно произнёс менеджер, – с какой стати раскидываемся вверенным вам имуществом?
– Она со мной разговаривала, – признался Гвоздюков.
– Так она для этого и предназначена, – грозно произнёс Бурдюков.
– Она ещё и подмигивала мне, – привел ещё один довод в свою пользу Серж.
– Кто? – не поняло начальство.
– Рация, – почему-то шепотом пояснил чоповец, – экраном, вот так.
Гвоздюков моргнул несколько раз левым глазом.
– Пил! – гаркнул менеджер.
– Нет.
– Дыхни! – приказал Бурдюков и поднялся на носочках пред высоким Гвоздюковым.
Чувствительные нюховые рецепторы уловили запах творога, ванили, чабреца, а вот паров алкоголя нос менеджера так и не учуял.
Бурдюков на мгновение задумался, затем ещё раз пристально посмотрел на чоповца.
– Смотри у меня! – пригрозил пальцем менеджер и направился к воротам.
– Что случилось, Иваныч? – спросил водитель Бурдюкова, когда тот сел в машину.
– Скажи, рация может говорить? – задал вопрос менеджер.
– Дык, для чего же ещё она...? – искренне удивился водитель.
– Не сама по себе, – уточнил Бурдюков.
– Не знаю, как рация, а моя ласточка..., – водитель нежно погладил панель, – не только разговаривает, но бывает даже ревнует. Вот, бывало, подойдешь ...
Водитель продолжал что-то рассказывать, но Бурдюков его уже не слушал. Он достал флягу из внутреннего кармана куртки, открыл её и сделал несколько глотков.
"Да, дежурство будет нелёгким", – печально вздохнул менеджер по охране и сделал ещё один глоток.
Коньяк горячей волной скатился по пищеводу и плюхнулся в желудок, заставляя Бурдюкова смотреть на мир чуть проще.
– ...Но я ей куплю какую-нибудь цацку, она и успокоиться. Женщины, они все на цацки падкие, – закончил своё повествование водитель.
– Кому купишь? – не понял менеджер, потеряв нить рассказа.
– Ласточке моей, – водитель ласково погладил приборную панель машины
– Костя, ты ласточек разводишь! – удивился Бурдюков.
– Развожу я смену и руководство, – буркнул водитель, обиженный невнимательностью начальства.
– А ласточки здесь причём?
– Не причём, просто я нашу служебную машину так называю, – пояснил Костя.
"Почему ласточка?" – недоумевал менеджер, не понимая, что общего между красивыми быстрыми птицами и этим разбитым, жутко скрипучим корытом.
Он вновь достал флягу и сделал глоток. Через несколько минут принятые на грудь сто грамм коньяка, мелькание деревьев и спускающиеся на землю сумерки убаюкали Бурдюкова. Волна лёгкой эйфории подхватила сознание менеджера и унесла туда, где всегда было тепло, где встречались красивые женщины, пожирающие его похотливыми взглядами и... пиво. Бурдюков даже причмокнул во сне своими пухлыми губами и расплылся в довольной улыбке. Сейчас он был богом, все перед ним ходили на цыпочках, даже сам генеральный директор "Грифа" стоял на коленях и массажировал ему ступни. В небе кружили ласточки. Время от времени одна из них подлетала к нему, принося в клюве цветок, а затем уносилось ввысь. Вдруг на его плечо опустилась принцесса, он сразу это почувствовал. Её красивые большие глаза с длинными ресницами уставились на Бурдюкова – в них было столько любви и обожания, что менеджер по охране не удержался и спросил:
– Как тебя зовут, красавица?
– Нива, – ответила королева.
– Нива? – удивился Менеджер по охране.
– Да.
Бурдюков хотел ещё что-то спросить, но раздал ужасный скрежет, и на поляну перед троном, махая огромными крыльями, опустилась служебная нива. Из неё вылезла его тёща в форме охранника "Грифа" и, смачно сплюнув на землю, произнесла:
– Всё, приехали.
После чего теща уселась на одну из ступенек, ведущих к трону, и принялась скручивать "козью ногу".
– Наталья Петровна, вы же не курите, – дрогнувшим голосом проблеял менеджер, недоумевая, как вездесущая теща пробралась в его царство.
" Если она девок видела – мне конец".
От этой мысли Бурдюкова затрясло.
– Приехали, говорю, – прикурив самокрутку, бросила через плечо Наталья Петровна.
"Я – король, я – король", – подбадривая себя, твердил менеджер.
Он раздулся от важности и пнул сидящую перед ним тёщу.
– Ты с кем разговариваешь, чернь? – завизжал менеджер.
Боль заставила Бурдюкова открыть глаза и увидел пред собой водителя.
– Где мы? – осматриваясь по сторонам, спросил менеджер.
– На четверке.
– А где теща?
– Чья?
– Моя, конечно, – рыкнул Бурдюков, разозленный тупостью водителя.
"Как этот жлоб разговаривает со свом королём", – возмутился в душе менеджер.
Он на несколько секунд закрыл глаза, размышляя, какой смерти придать зарвавшегося холопа.
– Я её, как вы и просили – лопатой по голове и закопал в лесу, – с таинственным выражением лица ответил Костя.
"Молодец", – едва не вырвалось у "повелителя всех земель".
– А королева где?
– На экипаже укатила во дворец, – раздражённо ответил водитель.
– На каком экипаже? – бестолково хлопая глазами, не понял Бурдюков.
– Запряженных шестеркой белых лошадей, – не удержался от издёвки Костя.
Менеджер нахмурил брови и хотел было учинить нагоняй дежурным, пропустившим без пропуска лошадей, но в последний момент до него дошло, что он – никакой не король, а менеджер по охране.
"Жаль, что с тёщей промашка вышла", – с сожалением подумал Бурдюков.
– Ладно, пошутили и хватит, – буркнул он и направился к себе в офис, где в холодильнике его ждали поджаренная курочка, баночка оливье и бутылочка коньяка, услужливо подаренная на днях старшим из первой смены.
Едва машина с начальством скрылась из виду, Гвоздюков бросился на поиски пришельцев, намериваясь разобраться с ними раз и навсегда. Он облазил всё: заглянул под вагончик, бокс, даже отодвинул тяжеленную бетонную крышку коммуникационного колодца, но нигде не обнаружил следов пребывания незваных гостей.
– Прячетесь, значит, – прошептал чоповец. – Ну, ничего, ничего, посмотрим кто кого.
Вдруг за спиной охранник зашуршала трава.
– Ага! – закричал Серж и в прыжке развернулся на сто восемьдесят градусов.
К своему разочарованию Гвоздюков никого не обнаружил. Прищурив глаза, чоповец подозрительным взглядом обвёл территорию, вверенного ему объекта, но ничего подозрительного не обнаружил.
