Текст книги "Точка перехода (СИ)"

Автор книги: Александр Горохов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

Новый Год снова отмечали у нас. Тёща была счастлива, что дочь с зятем хоть три месяца побудут дома, поскольку уже знала, что "по весне" мы опять отбываем в Береговой, откуда вернёмся морем лишь после окончательной достройки судна и завершения его испытаний. Только состав празднующих расширился: к прошлогодней компании добавились Софи с Жераром и подруга Андрея, статная черноволосая этническая гречанка Диана из Донбасса.

Что вам рассказать про мокрый сезон на Новой Земле? Кто его не пережил – всё равно не поймёт, а кто жил в этом мире с середины 10 месяца по середину 2, и без рассказов знает, что жизнь, по крайней мере, деловая и общественная, в это время едва теплится. И все с нетерпением ждут, когда из-за туч появится солнце. Напрягает это вынужденное затворничество! На Старой Земле, если замучили дожди или снегопады, можно было сесть на самолёт с серебристым крылом и улететь куда-нибудь за тридевять земель, чтобы погреться на тёплых пляжах. А здесь – куда только эти оторванные ураганным ветром серебристые крылья полетят, если самолёт не загнать в ангар!

Именно поэтому мы, старожилы Новой Земли (два пережитых мокрых сезона позволяют так себя называть), так радуемся, когда непроницаемые тучи начинают уползать в сторону моря, а ливни сменяются тёплыми мелкими дождичками. С этими переменами в погоде и начинает оживать Порто-Франко, предвкушая открытие Ворот и возобновление потока переселенцев.

А мы предвкушали радостное событие, ради которого нужно лететь несколько тысяч километров за четыре часовых пояса – спуск на воду моего баркаса.

Пожалуй, корабль, который ты строишь, это как ребёнок. А момент, когда он впервые раздвигает своим форштевнем волну – всё равно, что его рождение. И в Береговом нам предстояло принимать эти роды. Поэтому волновался и я, волновалась и Наташа, назначенная "крёстной матерью" судна. Бутылка шампанского, которую она должна будет разбить о борт, уже закуплена и уложена в наш багаж.

Багажа собралось немало. Это и наши вещи, которые понадобятся в Береговом, пока идёт достройка и испытания судёнышка, и во время путешествия в Порто-Франко. И оборудование, пришедшее из-за ленточки ещё перед мокрым сезоном. И подарки нашим знакомым в ПРА. Джо, пилот "Сессны-Караван", опять нанятый мной для перелёта, даже чуть расстроился:

– Вы что, собрались насовсем в Береговой уехать? А я так надеялся, что будете моими постоянными клиентами!

– Да нет, Джо. Ни в Береговой, ни в Протекторат Русской Армии мы переезжать не собираемся. Но и назад с тобой не полетим: мы опять морем возвращаться будем. Но уже на собственном судне. А эти коробки – как раз оборудование для него.

– Ну, тогда я надеюсь, что вы, Ник, моим пассажиром ещё не раз будете!

– И я надеюсь! – уверенно соврал я.

Порто-Франко, 20 год, 04 месяц, 36 день, пятница, 08:00

С Днём Победы!

Блин, если бы не компьютерный переводчик дат, хрен бы мы тут знали о праздниках, которые сейчас наши друзья на Старой Земле празднуют!

При спуске моего судна на воду всё прошло благополучно. И бутылка с шампанским, брошенная Наташей, словно бомба, рванула о заботливо прикрученную к борту металлическую пластину (а вы хотели, чтобы толстостенный сосуд разбился о фанерную обшивку?), и на воду баркас встал ровнёхонько. Почему это обезличенно «баркас»? У него теперь собственное имя есть!

– Нарекаю тебя "Удача"!

Именно с этими словами моя жена запустила шампанским в борт судна.

После того, как отгремели аплодисменты, а присутствовавшими на церемонии были выпиты последние капли вина, "Удачу" отбуксировали к достроечной стенке, возле которой ей и предстояло обзавестись мачтами и значительной частью оборудования, привезённого нами с собой.

Про последние выпитые капли я вру. Светка Галанова, округлившийся животик которой уже бесполезно было скрывать одеждой, лишь пригубила свой стаканчик.

Среди свидетелей рождения моего детища оказался и Семён Маркович Райзман. Я его заметил в небольшой толпе сразу, но поприветствовал лишь с бокалом в руках.

– Неужто вы уже на пенсию вышли? – удивился я тому, что снабженец ещё не в Порто-Франко или на пути к нему.

– Да кто же мне даст спокойно отдохнуть? Я и сам надеялся, что с первым конвоем отправлюсь. Но задержали зачем-то. А потом ещё и направили сюда, чтобы я вам, Николай Валерьевич, передал персональное приглашение Демидова прибыть в его кабинет через три дня. И сопроводить вас. Вы не знаете, что бы это могло значить?

Некоторые мысли по этому поводу у меня возникали, но можно ли было ими делиться с Райзманом, я не знал. Поэтому недоумённо пожал плечами.

– А ещё Михаил Степанович приказал ознакомиться с вашим судёнышком и его будущей командой. Насколько я знаю, вы ведь её специально за ленточкой вербовали?

– Ну, тогда давайте завтра с утра этим и займёмся. Честно говоря, я тоже ещё не видел, чего понаделали судостроители за время моего отсутствия.

Предчувствие меня не обмануло.

Демидов был краток. Но тремя предложениями, которые он произнёс за всё время приёма, он сумел ввести Семёна Марковича в ступор.

– Райзман уже доложил всё, что мне нужно было знать, и он будет моим представителем на твоём корабле. А ты будешь беречь его не меньше, чем Данилу-мастера. Маркыча я проинструктирую, когда нужно будет.

Снабженец оправился лишь на парковке перед административным зданием, где я оставил позаимствованную у Светки для этой поездки "Витару".

– Николай, хоть вы мне объясните, в чём дело!

– Это не мои секреты, Семён Маркович, – умоляюще глянул я на своего давнего знакомца, и снабженцу не оставалось ничего, кроме как тяжко вздохнуть.

Будущая команда «Удачи» за мокрый сезон сделала всё, чтобы достройка на воде заняла минимум времени. Мачты, такелаж и рангоут, а также привезённые мной приборы смонтировали молниеносно. И буквально в течение недели баркас прошёл все испытания. После чего встал под загрузку, чтобы отправиться в свой первый рейс.

Рейс, как рейс: доставка бочек с моторными маслами до Шанхая. А также три пассажира: судовладелец каспийского баркаса "Удача", имевшего водоизмещение 110 тонн и грузоподъёмность 33 тонны, Колесов Николай, его жена Колесова Наталья, а также очень задумчивый сопровождающий груза, представляющий нефтеперегонный завод Берегового, Семён Райзман. О том же, что топливные баки судёнышка вмещают не 2,5 тонны, как представляет себе знакомый с проектом 330 подобных баркасов, а все 8 тонн, и ёмкости для пресной воды не полуторакубовые, а шестикубовые, каждому встречному-поперечному мы рассказывать не собираемся. Ну и плюсом ко всему – небольшая опреснительная установка на камбузе...

Ах, да! Прощание в Береговом...

Иришка, дочь Светланы, и ко мне подкатывалась ласковой кошечкой, чтобы мы взяли её "покататься на кораблике", и мою жену пыталась разжалобить горючими детскими слезами. Причём, главным её условием было "вы только маме не говорите!" Светка же, хихикая в кулак, делала вид, что не замечает дипломатических усилий своей хитрюли. А когда девочку, окончательно расстроенную обещаниями "в следующий раз – обязательно!", отправили спать, Галанова неожиданно грустно вздохнула:

– Жаль, что вы нашего сына не увидите!

– Как это не увидим? В следующий раз, когда в Береговой придём...

– Коль! – оборвала она меня. – Мне-то не надо врать! Я же тебя, как облупленного знаю. Поэтому буду молчать, как партизан на допросе, о том, что вы не вернётесь. Даже Лёшке во сне не проболтаюсь! Но мне действительно жаль, что вы его не увидите.

И она честно отработала свой номер, крича с пристани, когда под кормой "Удачи" забурлила вода, и полоска воды между бортом и пирсом медленно начала увеличиваться:

– Ждём вас на крестины!

Выйдя в открытое море, поставили паруса и пошли под ними на северо-восток.

Ходить под парусами и на моторе – занятия, совершенно разные по ощущениям. Я это знал ещё со времён своих первых шагов в миасском яхтклубе, когда впервые прошёл на яхте от Крутиков до острова Чайка по озеру Тургояк. И теперь всё заново переживал вместе с Наташей.

Конечно, тяжёлому и широкому баркасу далеко до стремительной яхты, но люгер грот-мачты и стаксель фок-мачты уверенно обеспечивали 5-6 узлов хода.

Положение судовладельца позволяло мне многое, и с разрешения Вадима Григорьевича Осинцева, нашего капитана, мы не только побывали в ходовой рубке, но жена даже подержалась за штурвал, направляя "Удачу" по указанному капитаном курсу. Разумеется, под присмотром Осинцева и матроса-штурвального.

Мощных аккумуляторов вполне хватало для работы навигационного оборудования в течение суток, но раз в пять-шесть часов дизель всё равно запускали в режиме генератора, чтобы подзарядить аккумуляторы.

Курсом норд-ост мы шли почти до устья Большой реки, и повернули на вест-зюйд-вест ночью вторых суток плавания, чтобы пройти к проливу между континентальной частью Американских Соединённых Штатов и островами Колумбия и Манхэттен. Разумеется, можно было направиться к проливу сразу от Берегового, а не еле-еле тащиться галсами, противясь юго-восточному ветру, но тогда бы мы слишком приблизились к Диким островам. А в этот раз нас не сопровождали ни штурмовики "Тукано", ни катера "Си Спектр".

Тем не менее, пострелять нам пришлось. Неподалёку от побережья Американской Конфедерации, на которое частенько высаживаются пираты, "шалящие" на Южной Дороге. Сначала радар засёк идущую на сближение посудину, оказавшуюся небольшим катером, легко делающим 12 узлов. По радио нам приказали лечь в дрейф и дождаться "досмотровой группы". Осинцев приказал убрать паруса и перейти на мотор. Имея почти двукратное превосходство в скорости, катер начал нас настигать, открыв примерно с семи кабельтовых огонь из крупнокалиберного пулемёта. Одна пуля даже пробила фальшборт. В ответ несколько раз рявкнула короткими очередями наша ЗУ-23-2, после чего радио разразилось отборной бранью и угрозами, но пробитой дымовой трубы и дырки в корпусе от зафиксированного наблюдателем попадания в корпус хватило, чтобы пираты отвернули в сторону и быстро ушли к северу.

Спустя два часа снова поставили паруса, и вплоть до захода на дозаправку в Зион мы лишь приветствовали другие суда, шедшие встречными курсами. Разумеется, извещая по радио о пиратах близ побережья.

От Зиона целую неделю шли почти строго на восток, и лишь потом повернули на северо-восток, обходя остров Новая Ирландия. Запаса воды, пищи и топлива у нас хватало, чтобы без захода в порт добираться до Порто-Франко, но мы с Наташей давно собирались заглянуть в Куинстон к Лене с Ричардом, и Осинцев был заранее предупреждён об этой точке маршрута.

Городок оказался не просто небольшим, а крошечным, и найти наших друзей не составила большого труда. Ричард по-прежнему работал в охране, а Лена воспитывала их озорного наследника, вечно норовящего куда-нибудь влезть.

– Ну, а вы когда маленьким обзаведётесь? – задела Лена больную тему моей супруги.

– Коля обещал, что к концу сухого сезона я уже забеременею, – испытующе глянула на меня благоверная, и я молча кивнул.

– И это правильно! Тёте Вале давно уже пора с внуками няньчиться! Как они там, в Порто-Франко? Обжились уже?

Трёхдневную стоянку в Порто-Франко мы залегендировали необходимостью проверки механизмов недавно построенного судна и обслуживанием двигателя. На самом же деле нужно было решить неотложные дела, собраться самим и забрать с собой Деда, которому теперь предстояло жить в одной каюте с Райзманом.

Как ни пытались проектировщики ещё в Москве сделать каюты моего баркаса чуть просторнее стандартных теплоходных, с которыми мы с Наташей столкнулись во время предыдущего плаванья, но добились лишь чуть более широких спальных полок да немногим более просторного прохода к ним от дверей. И мы надеялись, что два немолодых человека со сложными характерами всё-таки не перегрызутся друг с другом за долгое плавание.

Впрочем, это всё в будущем. А пока нам предстояли два прощальных вечера с близкими нам людьми. Правда, эти люди ещё не догадывались, что они – прощальные.

Наташа в эти дни не отходила от матери, которую она уговорила оставить на время гостиницу на попечение Софи и миссис Лигуритани. А я уболтал тестя скататься со мной на Базу "Россия", чтобы позвонить Виктору Галанову. Официально – передать приглашение от Светки перебраться на Новую Землю. Неофициально – доложить о том, что мы завтра выходим в море, начиная следующий этап операции "Синдбад".

Дозвонился удачно, хоть и поднял Виктора среди ночи. Рассказал о новой жизни Светки, ввернув "к слову" то, что теперь являюсь судовладельцем, сообщил, что виделся с ней во время выхода в первый рейс, и завтра снова выхожу в море, чтобы доставить груз по назначению. Из его ответов и рассказов "ни о чём", узнал, что ничего не изменилось, все будут действовать именно так, как мы запланировали. В общем, поговорили.

Арама на его рабочем месте в баре "Рогач" не оказалось. Вместо него за стойкой стоял похожий на него армянин, но более молодой и немного более полный. Так что отвести душу в разговорах со старым другом не удалось. Вместо этого был разговор по душам с тестем на обратной дороге в Порто-Франко.

– Виктор Сергеевич, я хочу вас предупредить: мы с Наташей не вернёмся из этого плаванья.

– Да о чём вы говорите, Николай?! Что за дурные мысли?

– Это не дурные мысли, это приказ. Приказ исчезнуть. И лучший способ его выполнить – уйти в море, где нет никаких свидетелей, и не вернуться туда, где тебя знают.

– Глупости какие-то! Кто вам может приказывать? Вы же даже не военный!

– Ошибаетесь! Моё воинское звание – капитан... Простите, майор: мне только сегодня сообщили о присвоении, и я ещё не привык. И вашу дочь, кстати, тоже повысили. До старшего лейтенанта.

– Значит, мы с ней теперь в одинаковых званиях? Ох, чувствовал я, что вы не так-то просты! Эта странная история с переездом сюда, не менее странный "дедушка", который всё время пытается китель одёрнуть, прекрасно владение оружием... И что нам делать, когда вы не вернётесь?

– Жить, как и жили. Успокаивать Валентину Евгеньевну, когда она начнём расстраиваться. Уговаривать не верить в нашу гибель, когда она впадёт в отчаяние. Доказывать, что мы не можем погибнуть, и когда-нибудь, когда все уже поверят в нашу гибель, мы возьмём и вернёмся. Убеждать в этом всех, кто посмеет говорить обратное. Всех, Виктор Сергеевич, и знакомых вам, и незнакомых.

– А вы вернётесь?

– Не знаю, – честно признался я. – И даже не могу пообещать, что весточку пришлём. Что мы живы, не должен знать никто. Верить – пожалуйста, но знать – ни в коем случае. Вы уж держитесь, хоть вам и сложно будет. И, разумеется, никому ни слова о наших званиях.

Тесть долго молчал, наблюдая, как желтоватая пыльная дорога убегает под колёса "Дефендера".

– Николай, вы позволите, я буду с вами на "ты"?

– Конечно!

– Тогда учти: ты за мою дочь передо мной в ответе! И случится с ней что-то – найду тебя хоть в этом мире, хоть в каком ещё!

Я улыбнулся.

– Хорошо. Но не забывайте, что в первую очередь я за неё в ответе перед самим собой. И ещё один нюанс по делам. Машины наши – мою, Наташину, Ивана Андреевича – со временем продайте. Где-нибудь в середине следующего сухого сезона. Деньги не такие уж большие, но вам лишними не будут. Завещания на наше имущество мы с Наташей на вас с Валентиной Евгеньевной ещё в прошлом году составили, найдёте в сейфе в нашей комнате.

– Так твой "дедушка" тоже "исчезнет" вместе с вами? Кто же он тебе на самом деле?

– Сослуживец моего родного деда: они вместе в Порт-Артуре после войны служили. Ну, а когда дед умер, он действительно мне стал кем-то вроде него ... Не угостите сигаретой по старой нашей привычке?

Разумеется, полюбоваться на «Удачу» и проводить нас в короткое плавание до Шанхая и обратно, пришло всё семейство. Валентина Евгеньевна попыталась всплакнуть, но Наташа её пристыдила:

– Мама, не смеши людей! Мы же дней через десять-двенадцать вернёмся!

Ну да, чуть громче, чем требовалось в такой ситуации, зато матросики с соседнего судёнышка расслышали и похохотали...

А потом под кормой "Удачи" снова забурлила вода, и ставшие столь родными люди на пристани начали удаляться.

Трасса Белорецк-Учалы, 5 июля 1996 года, 15:40

– Ты на меня, Коля, не смотри, будто я сектант какой-то или сумасшедший. Ну, да, выпал я из земной реальности на три с половиной десятка лет. Ты правильно это понял. Да и я хорош! Говорили мне, что на мелочах проколюсь, но я надеялся, что не так скоро.

– Так вы, Иван Андреевич, шпион, что ли? – скептически хохотнул я. – Так шпионов, насколько я знаю, намного лучше готовят перед заброской. По крайней мере, и недавнюю историю они учат, и названия правоохранительных органов, и внутреннюю ситуацию в стране. А вы, как мне кажется, и имя российского президента не назовёте, если спросить.

Лицо старика было на удивление спокойным.

– Мало того, что имя не назову. Я от тебя только что узнал о существовании такой должности. И о том, что КГБ теперь по-другому называется, и про то, что социалистического государства трудящихся больше не существует. Много чего ты мне, Николай, поведал, даже сам того не поняв.

Я молчал, осознав, наконец, откуда у дедка сталь в глазах: пожалуй, успел он у товарища маршала Берии поработать...

– В верном направлении мыслишь, Колесов.

– Вы и мысли читать умеете?

– Мысли, не мысли, а лицо у тебя довольно выразительное. Да и логикой ты, как я обратил внимание, не обделён. Ведь просчитывал, не из органов ли я?

– Просчитывал, – нехотя согласился я.

– Из органов. И с дедом твоим из Порт-Артура уезжал одним эшелоном именно в качестве безопасника. Потому и знаю о нём даже то, чего ты не знаешь. Он рассказывал, что полгода отсидел в молодости?

– Он – нет. А вот сестра его как-то обмолвилась.

– Полгода отсидел. За опоздание на работу свыше четырёх часов. Верно?

– Верно, – недовольно буркнул я.

– Вот этим четырём часам, пока твой дед спал с похмелья после празднования своего восемнадцатилетия вместо того, чтобы на работу бежать, и будь благодарен за то, что на свет появился. Иначе бы он не домой отправился после того, как мы технику, вывезенную из Порт-Артура, в Катав-Ивановске с эшелона сгрузили, а... Ну, ладно. Будем считать, что проверку ты успешно прошёл, допуск соответствующий имеешь, раз подписку на четверть века давал. Только учти: про то, что я тебе сейчас расскажу, не двадцать пять лет, а по гробовой камень молчать придётся. Иначе тебя либо прибьют, либо в психбольницу отправят.

Что такое Кузъелга, ты, пока там служил, наверняка слышал. Лагерь там в начале 1930-х был: лес валили "враги народа". И объявился там в сороковом наш бывший разведчик-нелегал, длительное время работавший в США у Николая Теслы. Он попросту провалился и был вынужден бежать в СССР. А поскольку связь он держал через репрессированных руководителей внешней разведки НКВД, его арестовали, судили как американского шпиона и отправили сюда. Проработав в Кузъелга-лаге с полгода, он принялся бомбардировать письмами руководство Управления лагерями. И, что самое интересное, не помилования просил, а требовал доложить руководству страны о том, что совершил важнейшее для страны открытие, которое, если его воплотить в жизнь, принесёт огромнейшую пользу. Этапировали его в Москву, а ещё через полгода, как война началась, вернули в Кузъелгу. Да не одного, а вместе с десятком других заключённых, собранных по разным лагерям.

Поселили эту бригаду в отдельном бараке, куда завезли массу всяких приборов. Даже отдельную дизель-электростанцию поставили. И охраняли – едва ли не лучше, чем товарища Сталина. После Курской дуги часть заключённых с лесоповала перевели на рытьё тоннелей. Одного – в склоне Большого Иремеля, а второго – в горе Ямантау. Что-то очень специфическое обнаружилось то ли в минеральном составе, то ли в расположении пластов, слагающих эти горы. К сорок пятому, говорят, первый успех в работе этого инженера наметился. А из Кузъелги перестали освобождать тех, кто свой срок отсидел.

Я-то те времена не застал. Я, как в тридцать девятом на Дальний Восток загремел границу от японских империалистов защищать, так всю войну и просидел в тех краях. Ну, да, повоевал немного, когда япошек погнали...

Мне уже потом всю предысторию рассказали. А к сорок девятому, когда мы с твоим дедом из Порт-Артура лишнюю технику вывозили, и установка, собранная этим помощником Теслы, работала, и сама программа начала раскручиваться.

Что за программа? Не считай меня сумасшедшим, но программа колонизации иного мира.

– А вы, Иван Андреевич, случайно не перечитались книжек Обручева и Ефремова?

– Ты, Николай, не хами, когда с тобой полковник КГБ разговаривает! Разумеется, и "Плутонию" Обручева, и книжки Ефремова я в своё время читал. Как только узнал, что именно мы охранять приставлены. Выяснилось, что этот ученик Теслы, основываясь на опытах своего наставника, открыл мгновенный перенос в какой-то иной мир. Причём, если в расчётах Теслы установка должна была иметь существенные ограничения по габаритам перемещаемых объектов, а её работа нестабильной из-за то ли космических лучей, то ли солнечной активности, то особенности Ямантау и Иремеля позволяли избавиться от этих проблем.

Опыты ставили, само собой, на заключённых, приговорённых к смерти. Выдержали они этот переход, а учёный, ушедший с ними добровольно, во время работы установки регулярно рассказывал по рации, с чем они столкнулись. Недолго, правда: буквально на третий день троих из пяти заброшенных местное зверьё схарчило. А ещё через день рация и вовсе замолчала. Как позже оказалось, её растоптало стадо четвероногих. Тогда и направили в тот мир первый взвод солдат-добровольцев, которые должны были создать укреплённое поселение для приёма учёных, обещавших соорудить установку для обратного перехода.

К сорок девятому году, когда я в Кузъелгу попал из Порт-Артура, на ту сторону уже переправили до полка солдат и около двух тысяч гражданских. В первую очередь – из числа "парившихся" в лагерях. А узкоколейка Катав-Ивановск – Белорецк работала на пределе возможностей, доставляя в Кузъелгу и Верхний Аршан технику, людей, оборудование, продукты. Всё это шло по двум каналам ТУДА. Поэтому я и говорю тебе: молись на четыре часа, которые прогулял на работе твой дед. Поскольку у него была судимость, а людей с судимостями ТУДА не отправляли. За исключением учёных и смертников.

– Смертников? – прервал я.

– А кого же ещё отправлять туда, откуда возврата нет? Только добровольцев, солдат и смертников, которым было обещано освобождение после того, как отработают пять лет. Тебе известна формулировка "десять лет без права переписки"? И много ли людей с таким приговором вернулось из лагерей после пятьдесят третьего года? Хотя кое-кто из тех, кого по официальным документам НКВД похоронили где-нибудь на Колыме или в пермской тайге, до сих пор живы.

– Подождите. Вы же говорили, что учёные должны были построить установку для обратного перехода.

– Они её и построили. И много чего ценного через неё в этот мир переправили: золото, камни... Думаешь, почему Советский Союз так быстро восстановился после Войны? А попутно успел и атомную бомбу построить, и реактивную авиацию, и ракетную технику, и гидроэлектростанции на крупнейших реках. Да, энтузиазм. Да, трудовой героизм. А ещё – многие сотни тонн золота, тонны алмазов, тысячи тонн урановой руды, переправленные из Нового Мира. Что-то продавали капиталистам, что-то использовали для собственных промышленных нужд. Но вот людей назад не пропускали. За исключением самых-самых ответственных, докладывавших о делах лишь самому первому лицу. И немедленно возвращавшихся "за стену" после этого доклада. Тайна даже не номер один, а номер ноль, Коля! И представляешь себе, что бы началось в мире, сболтни дружкам освободившийся и вернувшийся в этот мир какой-нибудь зэ-ка, где он срок мотал? Поэтому проще было таких оставить навечно "за стеной", предоставив им возможность жить на свободе после отбытия срока.

– А те, кто связь держал с этим самым "Новым Миром"? Они что, проболтаться не могли?

– Могли. Поэтому они и не работали дольше трёх лет на своём месте. Оттрубил три года на обслуживании установки – и вперёд, осваивать новые просторы Нового Мира.

– Да уж! – хмыкнул я. – Нет человека – нет проблемы, как говорил товарищ Сталин. И что, никого из этих невольных переселенцев никто никогда не хватился?

– Во-первых, все они были военнослужащими. И в их личном деле ставилась пометка: "Откомандирован в распоряжение энного управления энной службы", о которых спрашивать было опасно для карьеры и даже здоровья. А во-вторых, на такую работу подбирались люди, не имевшие ни семьи, ни родственников: кто-то в детдоме воспитывался, у кого-то родственники в войну погибли или пропали. Думаешь, мало таких было? Миллионы! А простые солдаты... Простых солдат списывали как погибших на учениях, павших смертью храбрых во время оказания помощи братским народам Китая, Кореи, Израиля, чёрт возьми! Позже, насколько я знаю, была целая куча азиатских, арабских, африканских и даже южноамериканских стран. Да и вообще все эти "братские помощи", "стройки века" и перевооружения оказались настолько удачными операциями прикрытия для переброски за стену сотен тысяч людей, десятков тысяч единиц техники, миллионов тонн грузов промышленного назначения, оборудования для целых заводов, оружия и боеприпасов, что никто в мире даже не заподозрил ничего.

– Оружия и боеприпасов? Там война, что ли идёт?

Странный дедок засмеялся.

– Нет там никакой войны. Там другая проблема: живность весьма агрессивная. Настолько, что за пределы городов без оружия высовываться просто опасно для жизни. Да и не всякое оружие некоторых тварей возьмёт. Например, ППШ, с которыми первопереселенцы в тот мир попали, только против мелочи, размером со здешнюю корову, и годились. А на зверюг, размером со слона и поболее, как ты догадываешься, без крупнокалиберного пулемёта выходить и вовсе бесполезно. Против десятиметровых крокодилов, которые в низовьях крупных рек крутятся, неплохо глубинные бомбы работают, которыми подводные лодки уничтожают. На местных птичек типа птеродактилей хорошо с зенитными пулемётами охотиться.

– Так это что, древний мир какой? Типа Земли миллионы лет назад?

– Да хрен его разберёт! Деревья и трава, похожие на здешние, есть. Зверьё и рыбы – иногда попадаются похожие. Как и мелкие птицы. Но бОльшая часть таких, что ни один палеонтолог признать не может.

– Ну, а климат, природа? – заинтересовался я.

– Климат в тех местах, откуда мы расселение начали, существенно теплее, чем здесь. Примерно как в Центральной Европе: летом тепло и солнечно, зимой – прохладно и сыро. Иногда выпадает снег, но ненадолго. Севернее и восточнее – понятное дело, холоднее. Южнее – жарче. Вплоть до самой настоящей пустыни. Но мы туда не лезем, поскольку миллиона три населения на отдельном континенте, хотя и относительно небольшом, всего раза в два большем, чем Австралия, друг другу не мешаются. Есть горы, есть равнины. Реки-озёра, леса самые разнообразные, от редких перелесков до непролазной тайги вроде сибирской, степи и пустыни.

– А люди чем живут?

– Кто чем. Пока у нас связь с этим миром была, мы успели построить мощную промышленную базу. Несколько ГЭС, перекрывающих наши потребности в электроэнергии раз в пять. На перспективу работали! Металлургические заводы, химическое производство, машиностроение, производство стройматериалов, лесозаготовка и деревообработка. Угольные карьеры и нефтепереработка. Сельское хозяйство, само собой разумеется.

Мне резанула слух фраза "пока у нас связь с этим миром была"...

– Вы говорите, что связь была...

Иван Андреевич вздохнул и умолк на несколько секунд.

– Я понял, о чём ты спрашиваешь. В тайну Нового Мира было посвящено три-четыре человека в высшем руководстве страны, не больше. При Сталине исследование Нового Мира было направлено на разведку полезных ископаемых и их скорейшую добычу. Во времена Хрущёва началось создание строительной базы, закладывалась энергетика, исследовался континент, и мы совершили переход на самообеспечение сельхозпродукцией. Промышленный рывок сделали, по вашему летоисчислению, в конце 60-х, 70-е. В семидесятые же у нас заработало несколько научных групп, исследовавших местные ресурсы и формы жизни. Перспективы открывались мощнейшие. Насколько я знаю, именно в это время к Куъелге построили полноценную железную дорогу из Уфы, а у нас развернулось строительство мощного транспортно-складского комплекса по двусторонней перевалке крупных объёмов грузов. То же самое строилось в недрах Ямантау.

По сути, наши предприятия готовились влиться в единый народно-хозяйственный комплекс СССР. А медики получили первые обнадёживающие результаты по тематике, которую из Старого Мира обозначили как задачу первостепенной важности: регенерация стареющих клеток организма и продление жизни человека. И буквально через месяц после того, как сообщение об этом ушло "наверх", нас предупредили о прекращении переходов "в связи с плановой реконструкцией оборудования и переходом на новую технику". И с весны 1981 года связи с вашим миром у нас нет.

Несколько попыток возобновить связь с нашей стороны привели к трагическим последствиям: гибли люди при попытке перехода, уничтожалась техника. Как мы поняли, выходы из установок по переходу просто забетонировали, чтобы не допустить контактов с нами.

Миасс, Челябинская область, 6 июля 1996 года, 19:30

Вчера, рассматривая дедовы фотографии, он ткнул пальцем в майора лет тридцати пяти, стоящего вместе с группой солдат возле какого-то здания, похожего на станционное. Один из этих солдатиков был моим дедом

– Узнаёшь?

Присмотревшись, я кивнул.

– Это мы перед самой отправкой эшелона в Порт-Артуре снялись... Почти все, кроме твоего деда, вот этого и вот этого, в Новый Мир переправились. Те двое, как и твой дед, тоже по анкетам не подошли...

Накануне после бани мы долго засиживаться не стали, поскольку дорога у обоих была неблизкая, а разговоры оставили на потом. Впрочем, кое-что успели обговорить, и теперь я рапортовал:

– Я не знаю, Иван Андреевич, что Вы хотите от спецслужбистов, но завтра к нам приедет мой хороший знакомый из "конторских". Я ему, конечно, доверяю, но, боюсь, у него далеко не тот уровень допуска, чтобы он Вам объяснил, почему вас от Земли изолировали.

– А мне, Коля, этого и не надо. Я тут передачку сегодня посмотрел про Брежнева, потом на какого-то краснобая наткнулся, вещавшего о том, какие великие дела начались после прихода этих Горбачёва с Ельциным, – старик с таким отвращением произнёс эти фамилии, что мне не по себе стало. – И старому энкавэдисту всё стало понятно.