Текст книги "Точка перехода (СИ)"

Автор книги: Александр Горохов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

Горохов Александр Викторович
Точка перехода

Москва, кафе «У Гоги», 14 сентября 1999 года, 13:25

Вербовщика обложили очень грамотно. К его приходу для разговора с клиентом оставался свободен единственный столик по соседству с моим. На момент его явления я допивал молочный коктейль, лениво потягивая его через трубочку. А дождавшись собеседника моей жертвы, вынул мобильник и обиженно пропел в трубку:

– Счастье моё, ну когда же ты закончишь свою боевую раскраску?.. Хорошо, жду. А то я уже скоро с голода помру.

Студенточка юридического факультета ВИИЯ, трудящаяся у меня по полдня в качестве стажёра юротдела, явилась лишь минут через двадцать, когда за соседним столиком вовсю шло обсуждение нелёгкого положения дел в фирме клиента.

Наташа выглядела на все сто, и я невольно залюбовался ею: в офис она являлась в строгом костюме, а сейчас нарядилась в обтягивающие брюки и не мене плотно сидящий свитерок, выгодно подчёркивающий стройную фигурку и довольно крупную грудь. При моих 185 сантиметрах она была ниже меня всего сантиметров на пять. Причём, без высоких каблуков.

– Ну, наконец-то! – прижал я к себе стажёрку, сегодня играющую роль моей возлюбленной, и провёл ладонью по её спине.

Ого! А девочка-то оказывается – огонь! Как она отреагировала на эту ни к чему не обязывающую ласку! На работе ни я к ней никак не относился, ни она меня не воспринимала как нечто достойное внимания...

Мы, сделав заказ, негромко, чтобы у меня была возможность слышать разговор за соседним столиком, щебетали обо всяких пустяках, постепенно переходя на всё более и более фривольные темы. И когда я дал девушке заранее обусловленный сигнал о том, что пора сворачиваться (за соседним столиком уже договорились, и разговор шёл к завершению), Наташа абсолютно профессионально изобразила на лице испуг:

– О, господи! У меня же через полчаса лабораторная!

Она быстро подскочила, суетливо собрала выложенные на стол вещи в дамскую сумочку и, чмокая губами воздух, уже собралась бежать.

– Нет, так не пойдёт! – совершенно искренне возмутился я и шагнул ей навстречу в проходе между столами.

Наташа снова очутилась в моих объятиях, и я постарался, чтобы в этот она была прижата ко мне всем телом. Поцелуй пришлось прервать, чтобы дать ей уйти. Но перед этим, касаясь её уха губами, я прошептал:

– Сегодня после десяти жду тебя в моей квартире.

– Да! – прошептала она и куснула мне мочку уха.

Меня ещё несколько минут потряхивало от пережитых эмоций, но пришлось взять себя в руки, поскольку клиент "выпасаемого" вербовщика уже уходил.

Дождавшись, пока он скроется за дверью, я пересел за соседний столик.

– Простите меня великодушно, но я невольно стал слушателем вашего разговора.

– Хм, а мне показалось, что вы были всецело поглощены своей прекрасной – без каких-либо преувеличений – дамой...

– Увы, но столь интересная тема не могла не привлечь моего внимания даже в ситуации, когда его объектом должна была всецело быть женщина, сумевшая мне запасть в душу.

Я достал свою визитку и протянул её вербовщику.

– Хотел бы встретиться с вами при более располагающих для столь серьёзной темы обстоятельствах. Увы, но сейчас я немного не в форме: эта женщина умеет довести мужчину до невменяемого состояния!

И ведь, что характерно, мне даже врать не пришлось! Хотя весь этот разговор, к которому я шёл больше трёх лет, был просто спектаклем.

Москва, Алтуфьевское шоссе, квартира Николая Колесова, 15 сентября 1999 года, 7:30

Блаженно улыбающаяся Наташа, на которой была одета только моя рубашка, сидела на кухонном диванчике, обхватив обеими руками крошечную кофейную чашку.

– Отдай! – засмеялся я, отбирая давно опустевшую посудинку.

– У меня сил нет, чтобы её поставить, – прошептала девушка. – Ты просто монстр какой-то!

– На себя посмотри! – хмыкнул я счастливо. – Хорошо, хоть пару часов дала поспать... На занятия поедешь?

– Не-е-ет! И тебя на работу не пущу! Они без тебя не пропадут, а я – пропаду... Отнеси меня на руках в спальню, – протянула она руки. – Я чуть сознание от счастья не потеряла, когда ты вчера меня в постель нёс...

И попытка поехать на работу, утонула в океане ласки. Мы даже спали, так и не разомкнув объятий.

Москва, Алтуфьевское шоссе, квартира Николая Колесова, 18 сентября 1999 года, 14:05

Бухгалтер, выполняющая обязанности кадровика, протянула свою зелёную папочку с аккуратной наклейкой посредине "Кадровые вопросы", где сиротливо лежало четыре листочка. Так, назначить временно исполняющим обязанности старшего кладовщика на время отпуска штатного сотрудника... Подписываем. В связи с производственной необходимостью направить в командировку с такого-то по такое-то... Подписываем.

– А это что?

– Заявление об увольнении по собственному желанию стажёра Алёшиной.

– Как по собственному желанию? Почему?

– Мы не имеем права задавать такие вопросы...

– Пришлите ко мне Алёшину. Немедленно.

Бухгалтер пожала плечами, и через пару минут в кабинет вошла Наталья.

– Наташа, это что такое? – показал я ей листок, на котором была её подпись.

– Заявление об увольнении по собственному желанию...

– Но почему? Я тебя чем-то обидел?

– Нет.

– Тогда в чём дело?

Девушка неожиданно выпрямилась и её лицо закаменело.

– У каждого человека есть свои принципы, – негромко, но твёрдо заговорила она. – Одним из главных моих принципов является – не спать со своими начальниками. Я его нарушила. Поэтому я здесь работать больше не буду.

Я разорвал заявление на несколько частей, скомкал обрывки и выбросил их в мусорку.

– Ты всё поняла?

– Тогда я уйду без увольнения!

И я запил.

Нет, на работе я появлялся абсолютно трезвый, хотя и с трясущимися по утрам руками. И пахал, как зверь, выматывая и себя, и сотрудников. Но каждый вечер, придя домой, выключал телефон, садился в кресло перед невключенным телевизоров и тупо напивался до беспамятства. Чтобы по звонку будильника проснуться, на автомате доехать до офиса, досидеть до восьми вечера, когда уходят даже самый закоренелые трудоголики, и уехать напиваться в опостылевшем кресле... Чаще всего я и засыпал в этом кресле, но когда сил хватало дойти до постели, я никогда не ложился спать в той комнате, где мы были с Натальей.

В один из этих кошмарных вечеров меня вывел из забытья звонок в дверь.

– Да пошли вы все! – буркнул я в сердцах и снова уронил голову на грудь. А потом вдруг почувствовал, что кто-то касается моей руку.

Кое-как разлепив залитые водкой глаза, я вдруг увидел её. Осунувшаяся и как-то посеревшая, Наташа сидела на полу перед креслом и гладила мою руку.

– Зачем ты пришла?

Мой язык заплетался, но я постарался задать вопрос внятно.

– Прости меня. Я думала, что смогу без тебя жить.

И девушка, уткнувшись лбом в мою коленку, разрыдалась. А я пьяно бормотал какие-то успокаивающие глупости и гладил её по мокрым от дождя волосам.

В том, что это был не пьяный бред, я убедился утром, обнаружив голову вздрагивающей во сне Наташи на своём плече. Но ещё долго лежал неподвижно, боясь потревожить её сон. А когда она всё же проснулась, я задал вопрос, ответ на который, сколько ни ломал голову, я так и не мог найти:

– Как ты сюда попала?

– Ты не открыл, когда я звонила в дверь, хотя с улицы было видно, что у тебя горит свет. Я каждый вечер ездила через пол-Москвы, чтобы посмотреть на твои окна! А вчера сдалась. Но ты мне не открыл, и я попросила Ивана Андреевича приехать с ключами, чтобы проверить, не случилось ли что-нибудь с тобой.

– Хорошо, что ты пришла этой ночью. Уже сегодня вечером ты бы опоздала ...

– Что-то должно было произойти? – насторожилась Наташа.

– Нет. Просто уже было бы поздно.

Мы долго-долго лежали, прижавшись друг к другу, а в моей голове всё вертелась фраза, которую девушка едва слышно прошептала мне в ответ:

– Господи, какое счастье, что я успела одуматься!

А ещё я был жутко благодарен Деду за то, что он поверил ей.

Трасса Уфа-Белорецк, где-то между поворотом на Межгорье и Белорецком, 5 июля 1996 года, 14:30,

Старики – они, зачастую, как дети малые! Вот и этот: что-то не понравилось в Камазе, в котором он проезжал мимо, пока я... гм... в кустики ходил, и вот уже чуть ли не под колёса мне кидается, подняв руку. Подвези, мол. Да жалко, что ли?

– Садитесь, дедуля! – распахнул я дверцу своего "Дакара" перед крепким пенсионером, одетым в гимнастёрку старого образца с планкой потрёпанных наградных ленточек.

Но дед закочевряжился:

– А по пути ли мне с тобой, внучок?

Стариковские глаза смотрели с насмешкой, но такая сталь в них светилась, что мурашки между лопаток пробежали.

– Мне-то аж до Миасса пылить. Так что подвезу, куда захотите, если вас устраивает мой "кадиллак".

Про "кадиллак" я, разумеется, загнул. Всего лишь "марторелли". Не слышали про такую марку? Я тоже не слышал, пока на выставке в Москве не увидел это чудо вражеской техники, в которое превратился банальный советский "бобик". Увидел и свихнулся: хочу такой! А когда домой приехал, всем друзьям уши прожужжал про пластиковую крышу, про кресла, куда более удобные, чем в новой "Волге", про стасильный итальянский дизель с турбонаддувом, про "кенгурятник" и лебёдку, про багажник на крыше...

Поскольку наши автозаводчане только-только запустили совместное с "Ивеко" производство грузовиков, их представители частенько в Италию наведывались. Ну, и пришлось пообещать им энную сумму за содействие в приобретении у фирмы "Марторелли" модернизированного российского УАЗа модификации UAZ-Dakar. Сидели они тогда без зарплаты. От слова "вообще". А платил им завод фантиками с официальным названием "талоны" и народным прозвищем "юрики" по имени директора завода. Поэтому мужики землю рыли, чтобы мою блажь исполнить. И вот в середине января этого, 1996 года, выкатился я из ворот автозаводского отдела сбыта на новенькой машинке с итальянскими надписями на решётке радиатора, капоте и заднем борте, к коему была прикручена "зубастая" внедорожная запаска. Разумеется, остальные колёса в такую же резину "обуты" были, потому на наваливший за ночь и нерасчищенный поутру снег я и внимания не обратил.

На меня, правда, особого внимания тоже никто не обращал: подумаешь, нашёлся чудик, который штатные колёса на импортные переставил да машину иностранными надписями размалевал. Ладно бы понятными английскими, а то ещё и итальянскими. Удивлялись только на заправке, когда я к колонке с дизтопливом подъезжал вместо привычной для всех "уазистов" с А-76. Кое-кто даже пальцем у виска крутить пытался: мол, парень решил устроить себе сексуальные игры с промывкой карбюратора и топливной системы.

С топливом и вправду пришлось напрячься: слышал я, что не любят иностранные моторы продукцию наших нефтезаводов. А потом подсмотрел у местных бандитов, нагнавших себе подержанных японских джипов, что они ездят заправляться на станцию "Миасс-2". Оказывается, тепловозное топливо не только железнодорожная техника прекрасно переваривает, но и капризные "японцы" жрут с удовольствием. И хотя Витторио Марторелли свои турбодизели во время гонки "Париж-Дакар" даже на африканском типа-топливе гонял, да только стрёмно как-то было: хоть я и не бедствую на торговле ураловскими автозапчастями, но всё равно опасался влететь на нехилые денежки из-за возможного ремонта движка фирмы "Пежо". Да и машина надёжнее служит, если к ней по-хорошему относишься...

Москва, кафе «У Гоги», 2 октября 1999 года, 13:30

Вербовщик позвонил накануне, и сегодня мы втроём сидели в знакомом кафе. Третьей была Наташа, на присутствии которой я настоял, хотя ей и нужно было на занятия. От сегодняшнего разговора, как я решил для себя, зависело, будет ли она доучиваться, или забросит учёбу. Расставаться больше ни я, ни она не хотели, но, в отличие от девушки, мои планы отменить было нельзя. Даже если бы это стоило мне разбитого сердца и сломленной психики.

По поводу психики я уже получил вчера здоровенный нагоняй от Деда. Именно так, с большой буквы, теперь называли Ивана Андреевича все, начиная с меня, включая сотрудников фирмы и заканчивая чинами в "конторе". А Наталья, придя вечером из университета (пардон, название ВИИЯ сохранилось лишь в обиходе лиц, связанных какими-либо отношениями с заведением, а называлось оно теперь Военный университет), пожаловалась, что её вызывал к себе зам руководителя факультета по воспитательной работе для "беседы по душам", в ходе которой уговаривал менее болезненно относиться к различным житейским неурядицам, поскольку это может очень навредить её будущей служебной деятельности.

Какой характер носит служебная деятельность Натальиных коллег после выпуска, я прекрасно знал. И подозревал, что после получения диплома военного юриста она вполне могла оказаться на другом конце Земли. Хорошо ещё – если под своим именем и при официальном статусе. В общем, всё вполне могло обернуться, как в песне: дан приказ ему на запад, ей – в другую сторону.

Судя по довольному виду вербовщика, я понял, что усилия «конторы» по «созданию трудностей» для моей фирмы в виде блокирования кредитных линий, судебных исков со стороны партнёров и налоговых проверок не прошли даром. Обладатели подобных проблем и были основными источниками наживы для большинства вербовщиков «высокого полёта», бравших просто грабительские отступные за «решение проблем» подобных мне «жирных» клиентов.

– Я навёл справки о вас и вашей фирме, Николай Валерьевич.

– А я о вас и вашей фирме, Олег Константинович, – парировал я.

– Да, я в курсе, – хмыкнул вербовщик.

Ещё бы он не был в курсе! Для того, чтобы он внимание к себе обнаружил, специально нанимали самую непрофессиональную команду частных сыщиков, которую сумели разыскать даже не в столице, а в забитой глубинке...

– Но это лишь говорит о том, что вы пытаетесь подойти к делу достаточно серьёзно. И, как я понимаю, не против того, чтобы воспользоваться моими услугами. Тем более, в скором времени у вашего бизнеса должны возникнуть довольно крупные неприятности.

Олег Константинович сделал паузу, но я вовсе не горел желанием заполнить её возмущёнными репликами о том, как у меня всё прекрасно, а любые проблемы я решаю одним щелчком пальцев.

– И то, что вы не возражаете против такой постановки вопроса, только подтверждает сложившееся у меня мнение о том, что вы – достаточно умный человек. Не каждому бывшему прапорщику, начинавшему свой бизнес в глухой провинции, удаётся развить его до достаточно серьёзного уровня после переезда в Москву. При том, что этот прапорщик – не только без высшего, но и вообще без какого-либо специального образования.

– А вот в этом вы, уважаемый Олег Константинович, глубоко ошибаетесь. Ещё год назад я с отличием закончил заочное отделение Автомобилестроительного института...

– Хм... Простите...

– Ничего страшного. Я этот факт стараюсь не афишировать. Приятно, знаете ли, бывает поставить на место некоторых клиентов, надеющихся обвести вокруг пальца безграмотного бывшего "куска"... Но давайте всё-таки ближе к делу. Я-то часть вашего разговора во время предыдущего нашего... э... свидания слышал, а вот моя подруга до сих пор остаётся в неведении относительно того, что вы предлагаете людям. Не могли бы вы повторить ваш рассказ. И не только для неё: боюсь, будучи увлечённым более приятным разговором, я мог что-то либо не понять, либо неправильно понять.

Честно говоря, я сам мог бы прочесть лекцию Константинычу о Новом Мире и жизни в нём, но мне нужно было, чтобы Наталья услышала это именно от него. Да и каждый новый рассказ, как бы ни зубрили информацию, всегда привносит в общую картину новые детали. А Наташе, ещё когда мы собирались на встречу, я строго-настрого наказал: любым, даже самым фантастическим фактам, которые выложит вербовщик, следует верить. Потому что это не выдумки сбежавшего на волю клиента психушки, а сущая правда. Но всё равно нужно было видеть выражение лица девушки, слушавшей рассказ!

Воспользовавшись тем, что Наталья отлучилась «припудрить носик», Олег Константинович задал вопрос, казавшийся ему очень важным:

– Вы знаете, где учится ваша подруга?

Я спокойно кивнул.

– И вас не смущает то, в какие структуры распределяются выпускники этого учебного заведения?

– Ничуть. Если вы наводили справки обо мне, то должны прекрасно знать, где я служил. Пусть далёкие от реалий экзальтированные интеллигенты округляют от ужаса глаза при каждом упоминании об этих структурах. А я уже давно привык к их соседству и ненавязчивому вниманию. Одним источником внимания больше, одним меньше... Насколько мне известно, кусок Вашей жизни тоже отдан чему-то подобному... Кроме того это должно произойти только после окончания учёбы, которого, если мы с Вами согласуем сроки перехода, может и не случиться.

Со сроками мы тоже более или менее определились: чтобы не потонуть в суете переселенческого бума, сделать это решили... в ночь на Рождество. А вот во всём остальном я, с серьёзным видом выслушав советы и записав адреса, предпочёл оставить решение за собой.

Московская область, радиоцентр ВМФ РФ, 5 июля 1999 года, 12:30

Всё, последний пеленг на пакетную передачу радиограммы с подводной лодки взят, теперь можно будет передохнуть перед очередным экзаменом.

Ровно три года назад всё началось. Минута в минуту, если учитывать разницу в часовых поясах. Я, тогда обычный предприниматель, торгующий автозапчастями, подобрал на трассе Уфа – Белорецк странного дедка, незадолго до этого виденного мной в проехавшем мимо "Камазе". В результате всего произошедшего потом я превратился в строжайше засекреченный объект, готовящийся к глубокой заброске. Уже почти три года готовящийся! Но строго в свободное от основной деятельности время, поскольку я теперь – крупный официальный дилер запчастей для "Уралов", работающий на всю Россию, ближнее и дальнее зарубежье. Да и самими уральскими машинками мы не брезгуем торговать. Спасибо "конторе", подмогли с клиентурой! А Иван Андреевич Данилов, тот самый дед, которого я подсадил на трассе – мой заместитель по безопасности.

Переезд из Миасса в Москву залегендировали как вступление в права наследства дальней-дальней родственницы, оставившей мне по завещанию свою "трёшку" в Алтуфьево (потом пришлось выплачивать её стоимость из прибылей предприятия).

Как я продал дедовские домик, отдельная история, но не дёшево, не дёшево он ушёл! Квартира со свежайшим ремонтом тоже продалась достаточно быстро и за неплохие деньги. Таким образом, я стал обладателем довольно солидной (по моим тогдашним меркам) суммы, на которую мог бы, не жируя, прожить в Москве лет пять. Но слишком незначительной для того, чтобы развернуть серьёзное дело.

Помог товарный кредит "УралАЗа", с огромным удовольствием предоставленный руководством. За совершенно пустячную услугу: именно я занимаюсь заказом авиабилетов для руководства предприятия решившего в ходе командировки в Москву, скажем так, поправить здоровье. Оплата строго наличными, комиссионных хватает не только для того, чтобы содержать двух секретарш, занимающихся только заказом этих самых билетов.

А контору свою миасскую я продавать не стал, назначив бывшую секретаршу Светку Галанову директором: всё равно представительство в Миассе мне нужно, а она как раз в курсе всех моих входов-выходов. Плюс её комсомольские друзья-подруги сейчас понемногу вверх по служебной лестнице пошли. Да и не хотелось людей, с которыми несколько лет бок о бок работал, на улицу выгонять. Не по-людски это...

И вот теперь у меня вечерами и по выходным – изнуряющая зубрёжка английского по экспресс-программе, разработанной в Военном институте иностранных языков, стрелковая подготовка, техническая подготовка, включая радиодело, астронавигацию, радионавигацию, экстремальное вождение, выживание в пустынной, степной, лесистой местности и на море. Да, блин, чему только не учили!

Для чего весь этот геморрой?

Информация от Ивана Андреевича о том, что американцы осуществляют крупномасштабную колонизацию Нового Мира, полностью подтвердилась. Были выявлены не только многие точки перехода, задействованные ими, но и целая сеть вербовщиков, работающих, в том числе, и в России.

Раскрутка агентов "Ордена" дала много полезной информации по той среде, в которую мне предстоит внедриться до того, как начнётся следующий этап операции. Агенты в один голос твердили, что переход односторонний, хотя наши аналитики пришли к выводу: обратный переход существует, но им пользуется исключительно "Орден" и в очень ограниченном режиме. При этом американцы столкнулись с существенными ограничениями габаритов перемещаемых в Новый Мир грузов, не позволяющими колонии обзавестись океанскими судами, способными исследовать планету более полно, а категорический запрет на перемещение ракетной техники исключает запуск спутников.

Финансовой системой колонии владеет "Орден", получающий просто баснословные прибыли на эмиссии тамошней валюты и налогах на любую предпринимательскую деятельность. Кроме того, доходной статьёй "Ордена" является само переселение людей и доставка в Новый Мир грузов по заказам частных лиц, предприятий и даже государств. Да, да! На колонизируемом континенте уже возникли самостоятельные государства, среди которых две Америки, Англия, Евросоюз, Китай, Бразилия, Арабский халифат, Ичкерия, Дагомея, Бразилия. И даже две России.

Не менее крупные доходы "Орден" получает со смертей: поскольку практически все средства вновь переселяющихся хранятся в банке "Ордена", после гибели любого человека его средства, чаще всего, остаются на счетах банка. Возможно, поэтому одним из приоритетов является переселение "ненужных", неблагополучных или даже преступных элементов, быстро сбивающихся в банды и промышляющих грабежами и убийствами. Что в условиях отсутствия ограничений на оборот оружия является безумно доступным занятием. Но и очень опасным, поскольку на бандитов охотятся не только вооружённые силы "Ордена". Простые переселенцы тоже заинтересованы в отстреле негодяев, поэтому тоже поголовно вооружены до зубов.

С дорогами в колонии "Ордена" полный швах. Асфальтированы, в лучшем случае, отдельные участки в городах Америки. Всё остальное – типичные российские грунтовки. Правда, летом без грязи из-за крайне сухого и жаркого климата. Сухого летом. Зимой снега не бывает, но беспрерывно льют проливные дожди с ураганными ветрами, поэтому жизнь в колонии фактически замирает.

Местная авиация представлена преимущественно легкомоторными самолётами, а флот – небольшими корабликами и катерами. Последние очень любят местные пираты, поэтому вооружены и все судёнышки, выходящие в море.

И вот в этот кошмар нам с Иваном Андреевичем предстоит вскоре окунуться...

Москва, Алтуфьевское шоссе, квартира Николая Колесова, 2 октября 1999 года, 22:15

После встречи я завёз молчаливую Наташу в Лефортово, где она собиралась прихватить из общежития какие-то свои вещи, а сам отправился на работу. Поэтому серьёзный разговор о нашей дальнейшей жизни, запланированный на сегодня, состоялся лишь поздно вечером.

– Зачем ты меня возил на встречу с этим сумасшедшим?

– Во-первых, он не более сумасшедший, чем мы с тобой. А во-вторых, мне нужно было, чтобы ты узнала об этом именно от него.

– Ты считаешь, что весь этот бред – правда?

– Я не считаю, я знаю. Это не мистификация, не выдумка, а реальность. Информация очень серьёзно проверенная. Причём, не единожды и из нескольких источников, знать о которых тебе совершенно не обязательно.

Девушка ненадолго замолчала, переваривая услышанное.

– Но почему никто об этом не знает?

– Кому надо – те знают.

– И ты, как я понимаю, собрался туда переселиться?

– Не собрался, я должен туда переселиться.

И снова пауза. На этот раз сопровождаемая испуганным взглядом.

– Не смотри на меня так. Я потому тебя и потащил на эту встречу, чтобы ты могла самостоятельно принять решение: едешь ты со мной или остаёшься.

На лице Наташи отразился настоящий ужас, и она замотала головой.

– Нет! Я не останусь здесь без тебя!

Я притянул её к себе, и девушка, уткнувшись лицом мне в грудь, захлюпала носом.

– Спасибо, малышка! Я тоже не хочу оставаться без тебя. Всё будет хорошо... Только подумай ещё и над тем, что обратного пути нет. Это – навсегда. Даже если что-то пойдёт не так, ты никогда уже не вернёшься в этот мир. За тобой не будет государства, на которое ты работаешь, и никто тебя не обменяет на такого же, но вражеского агента-нелегала. И я там буду вовсе не мелким московским миллионером, а таким же, как все, переселенцем. Считай, бомжом...

– Ну и пусть! -обвила она руками мою шею, пряча заплаканное лицо где-то у меня за ухом. – Зато я буду с тобой!

Дав моей (да, именно моей!) женщине успокоиться, я отправил её умыться.

– Нам нужно поговорить ещё на несколько не менее важных тем.

Она вернулась не просто умытая, а какая-то посвежевшая, умиротворённая, будто заново обрела цель жизни

– Раз ты согласна, нам нужно подготовиться. И для этого у нас довольно мало времени, всего три месяца. Но сначала надо решить ещё кое-что. Во-первых, кто мы с тобой друг другу.

Ах, как она сверкнула глазами!!! Но тут же взяла себя в руки и таким же жёстким голосом, как во время своей попытки увольнения, чётко и внятно объявила:

– Если после того, что я пережила за эти две недели, ты мне скажешь "давай останемся друзьями", то я тебя зарежу уже сегодня ночью.

Я расхохотался, отыскал на подоконнике самый бодрый из своих полузасохших кактусов и упал перед сидевшей в кресле Натальей на колено, протягивая ей горшок.

– Что это? – не поняла она.

– Цветок... – пожал я плечами. – Тебе... Любимая, будь моей женой!

Да, порвать шаблон процедуры предложения руки и сердца, изваянный девичьими фантазиями, я сумел. Причём, порвать качественно.

Она принялась растерянно хлопать глазами, вертя в руках горшочек с несчастным кактусом.

– Ты не можешь подобрать слова, чтобы не обидеть меня своим отказом? Говори первыми, пришедшими на ум, я переживу...

– Ты... это серьёзно?

– Абсолютно!.. БЛИН!!!! КАКТУС!!!

Ещё минут пятнадцать мы, бесчисленное количество раз прерываясь на поцелуи, избавлялись от кактусовых колючек, впившихся мне в ухо: когда Наташа бросилась меня обнимать, она совсем забыла о том, что держит мой "букет" в руках.

– Ну, всё, всё! – погладил я девушку по спине, усаживая её поудобнее на своих коленях. – Давай всё-таки решим наше "во-вторых". Что будем делать с твоей учёбой? Мы уже не можем оттянуть переход до защиты твоего диплома, у нас для этого не времени.

– Почему? Нас кто-то торопит?

– Да. Операция по созданию моей... нашей легенды уже фактически завершена, и затягивать с началом следующего этапа нам никто не позволит.

– Легенды?.. Я правильно поняла то, что ты хотел этим сказать?

Ответом был кивок головой.

– А я... тоже элемент этой легенды?

– Нет. Ты была одним из инструментов создания легенды. Пока не стала несистемным фактором, едва не сорвавшим все планы. И до тех пор, пока я положительно не решу с руководителем операции твой вопрос, ты будешь оставаться этим самым несистемным фактором. Но это – чистая формальность, поскольку у меня есть право привлекать к операции любых людей.

– И что это за операция, мне знать не положено... – понимающе вздохнула Наташа.

– Ага. У тебя форма допуска недостаточная.

– А вот с этим ты промахнулся: она у меня первая! – гордо объявила любимая.

– Не ошибся, – срезал я. – Нужна нулевая. Кстати, только за то, что я тебе рассказал, какая форма допуска нужна для получения информации, меня уже могут взять пятую точку...

Наташа уткнулась носом в мою коротко стриженную шевелюру и задумалась.

– Так что, всё-таки, будем делать с твоей учёбой?

– А есть варианты?

– Есть. Либо ты бросаешь учёбу прямо сейчас и в полный рост впрягаешься в подготовку к переходу, либо впрягаешься в подготовку к переходу вполсилы, продолжая получать свои жутко секретные знания ещё пару месяцев. А потом всё равно бросаешь институт.

– Можно, я подумаю до утра?

– А ты уверена, что у тебя до утра будет на это время? – хитро прищурившись, провёл я снизу вверх ладонью по её бедру.

– Ну, тогда до завтрашнего вечера, – томно прикрыла она глаза.

– Тогда последняя проблема, – обломал я весь кайф. – Каким огнестрельным и холодным оружием, специальными средствами, знаниями и подготовкой ты владеешь и в какой степени? Военная юриспруденция и зарубежная юридическая база к знаниям и подготовке не относятся, а про твои английский и испанский я знаю.

– Ещё итальянский и немецкий разговорный. Но первый – значительно хуже испанского и английского, а второй и вовсе кое-как: у нас в Саратовской области немного волжских немцев осталось со времени войны, вот и нахваталась отдельных слов у бывших соседей...

Москва, промзона, 14 октября 1999 года, 11:05

Над решением вопроса своей учёбы Наталье не пришлось думать до следующего вечера. Во второй половине дня она позвонила мне на мобильный и попросила забрать её с вещами из общежития. Выглядела она, когда я приехал, довольно растерянной.

– Меня сегодня вызвал начальник училища и сообщил, что переводит меня на индивидуальный учебный план. На два месяца. По истечении которых мне вручат диплом. Представляешь? Я за всё время учёбы его всего раз пять видела, а тут – прямо к себе в кабинет... А ещё пожелал счастья в связи со скорыми изменениями в семейном положении и попросил, несмотря на это, ответственно отнестись к завершению обучения.

– Примерно этого я и ожидал...

– Ты? Ты хочешь сказать, что это ты его попросил о таком?

– Нет, конечно. Ему не положено знать обо мне. Попросили – точнее, приказали – другие, которым он не имеет права отказать.

– Приказали? Генералу с такими звёздами?

– А ты думала, что мы с тобой в игрушки играем?

– Но я же никогда не думала, что всё будет настолько... серьёзно! Я не готова к такому... Коля, я боюсь! – вцепилась невеста в мою руку. – Ой, мамочка, роди меня обратно!

Вот уже вторую неделю моя будущая жена (мы решили отпраздновать свадьбу скромно, пригласив на неё лишь Наташиных родителей и Деда) приползала вечером домой чуть живая, и мне пришлось восстанавливать свои изрядно подзабытые кулинарные навыки. А в постели, перед тем как заснуть, жаловалась на болящие от стрельбы из пистолета ладони, синяки от автоматного приклада, крепатуру от бесконечных тактических занятий на полигоне. И вовсе не ради того, чтобы «отмазаться» от секса: я-то знал, что ей действительно доставалось по полной программе.

А я... Я, стараясь не привлекать излишнего внимания, переводил личные сбережения в золотые слитки, рассчитывался с кредиторами, закупал радиоаппаратуру на машины. И готовил сами машины для эксплуатации в условиях Нового Мира.