Текст книги "По воле твоей. Всеволод Большое Гнездо"

Автор книги: Александр Филимонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)

Шпионы реальные и вымышленные

Шпион-герой, образ которого создан в приключенческих романах, в реальной жизни встречается редко по обе стороны «железного занавеса». Кадровый офицер разведки, по крайней мере в мирное время, вряд ли будет нелегально заброшен на чужую территорию для выполнения опасных, но доблестных заданий. За исключением советских нелегалов, которые внедряются за рубежом на длительный период времени, разведывательной службе нет никакого резона подвергать своего офицера риску быть арестованным и осужденным на длительные сроки тюремного заключения, а то и на смерть. Нет смысла ставить под угрозу разоблачения агентов, связанных с нелегалом, и операции, в которых он участвовал.

По сути, очень мало сходства между героическими похождениями несравненного Джеймса Бонда – героя романа «На секретной службе ее королевского величества» Яна Флеминга, который я прочитал с удовольствием, и скромным образом жизни и очень осторожным поведением советского полковника Рудольфа Абеля в Соединенных Штатах.

Офицер разведки, в отличие от агента, обычно не имеет оружия, не носит с собой скрытую минифотокамеру и не вшивает в складки своих брюк зашифрованных донесений. И вообще у него нет с собой ничего такого, что могло бы его выдать при случайном или преднамеренном задержании полицейскими властями. Он не должен допускать и того, чтобы стать объектом внимания девиц легкого поведения, с которыми может столкнуться в барах или у гостиничных туалетов. Если возникнет подозрение, что за ним установлена слежка, разведчик обязан немедленно отключиться от своих дел и прервать контакты с агентурой. Главное, он должен всячески помешать тому, чтобы противник опознал его как офицера разведки. В этом качестве он может быть известен только самым доверенным своим сотрудникам, а лучше – никому.

Советскую новую линию, предусматривающую использование в качестве шпионов лиц, которые занимают видное положение в обществе, таких, как Иванов в Лондоне и Скрипов в Австралии, о чем я упоминал в предыдущей главе, можно рассматривать как исключение, подтверждающее правило. (Капитан II ранга Иванов был помощником военного атташе в Лозанне, а Скрипов – резидентом внешней разведки КГБ в Австралии, прикрывающимся должностью советника в Канберре. – Ред.)

После аферы Профьюмо (министр обороны Великобритании. – Ред.), имевшей катастрофические последствия для британского правительства, русские, весьма возможно, решили: вот она – золотая жила для советской разведки. Нужно только шире использовать методы шантажа в прогнившем «благородном обществе». Угроза оказаться опороченными заставит высших сановников свободного мира преданно служить Москве. Кроме того, русские полагали: таким путем можно будет решить и другую важную задачу – подорвать репутацию западных правительств в глазах их собственных народов. Со своей стороны, хочу заметить: с точки зрения профессионала, вряд ли можно серьезно рассчитывать на то, что «колгерлз» – проститутки – станут источником серьезной и надежной информации.

Человек, который нерасчетливо подвергает себя опасностям, занимается махинациями, участвует в заговорах, может быть лишь агентом, но не офицером разведки, задача которого – обеспечить надежное руководство агентом и его максимальную безопасность. Ныне от агента и его источников требуется высокое умение приспосабливаться к обстановке, быть незаметным, не привлекать к себе внимания. А это значит: никакой «сладкой жизни», никаких приключений с «привлекательными блондинками» и «роковыми брюнетками», никаких веселых развлечений.

Александр Фут, который работал на Советы в Швейцарии, описал в своей книге первую встречу во время Второй мировой войны с одним из наиболее ценных советских агентов. Это был Луци, об успешной деятельности которого я уже рассказывал.

«В кафе, – повествует Фут, – я пришел первым и с любопытством ждал появления агента, располагавшего доступом к самым сокровенным секретам Гитлера. Неожиданно к моему столику подсел невысокого роста, невзрачный человек. Это и был Луци собственной персоной. В его образе не было ничего похожего на шпиона, как последнего изображают в приключенческих романах. И именно поэтому он являл собой идеал настоящего тайного агента – неброская внешность, чуть ниже среднего роста, с кроткими глазами за стеклами очков. Он выглядел точно так, как тысячи пассажиров, которых можно встретить каждое утро в пригородных поездах в любой части земного шара»[131]131
  Руководство для шпионов. (Примеч. автора.)


[Закрыть].

Большинство шпионских романов написаны для аудитории, которая желает скорее развлечься, нежели получить представление о реальной работе разведки. Профессионал не обнаружит там для себя чего-либо действительно достойного внимания. Коренные проблемы настоящего шпионажа (успешная вербовка важного агента, добыча ценной информации), точнее, конкретные примеры их позитивного решения по соображениям безопасности попадают в популярную литературу лишь по истечении длительного времени.

Невольно напрашивается сравнение разведки с ужением рыбы. Я, например, нахожу, что у хороших рыболовов больше шансов стать хорошими офицерами разведки. Подготовка к рыбалке, тщательный учет погодных условий, освещенности места ловли, скорости течения и глубины водоема, выбор приманки – муха или червяк? – все это важные компоненты успешной рыбной ловли. Мгновение, когда рыба подсекается, это момент особого волнения и искренней радости, который может понять и оценить даже не рыболов-спортсмен, а рядовой любитель. Правда, последнего не заинтересует подготовка к ловле. Но для истинного спортсмена подготовка и сам процесс ловли – суть единое целое, две важные составные части рыболовецкого искусства, без чего и рыбку-то не поймаешь.

Меня всегда интересовал вопрос, почему Даниель Дефо – шпион и писатель в одном лице – никогда ни слова не упомянул о шпионаже в своих романах. В глазах многих людей Дефо – один из немногих профессиональных агентов в ранний период становления британской разведки. Он был не только удачливым оперативным сотрудником, успешно выполнявшим самостоятельные задания, но и стал позднее первым руководителем разведывательной службы Великобритании. Этот факт получил известность лишь через много лет после его смерти. Знамениты на весь мир романы Дефо «Робинзон Крузо», «Молль Флендерс» и «Дневник чумных лет». Но попробуйте найти в любой из этих книг хотя бы малейшую ссылку на шпионаж или упоминание о шпионах. Вне сомнения, Дефо тщательно избегал писать о прекрасно ему известных шпионских заговорах и интригах из боязни нарушить секретность. Но ведь человек с его умом и богатой фантазией мог бы придумать сюжет интересной шпионской истории, перенеся ее в другое время и другую обстановку. Тем не менее, я не могу избавиться от мысли, что Дефо никогда не сделал бы этого, поскольку интуитивно чувствовал: по соображениям безопасности он не мог изложить подлинный случай из собственной практики, а как настоящему писателю ему претило придумать оторванную от жизни и целиком высосанную из пальца шпионскую историю…

Своеобразно писал о разведывательном ремесле Джозеф Конрад. Я почти уверен в том, что польское происхождение Конрада наложило отпечаток на его проникновение в сущность заговора и образ мыслей шпиона. Ведь его отец был отправлен в ссылку, а два его дяди казнены за участие в заговоре против русских. У поляков большой опыт по части крамольных заговоров, и за это они должны благодарить русских: последние долгие годы пытались поработить Польшу. Нельзя было ожидать, что Конрад, будучи человеком таких качеств, напишет стандартный шпионский или приключенческий роман. Его интересовала моральная сторона разведывательного ремесла, побудительные мотивы, которые заставляли людей стать шпионами, доносчиками, предателями.

В последнее время стало выходить значительно больше книг о разведке. Но меня в первую очередь привлекают такие произведения, в которых (как у Конрада), рассматриваются причинные связи, заставившие людей посвятить свою жизнь разведке или контрразведке. Особенно трудно понять лиц, решившихся шпионить против своей родины. Среди них различают: шпионов, завербованных на идейной базе; шпионов заговорщиков, готовых оказать услуги другому государству в обмен на помощь в захвате власти, шпионов, продавшихся исключительно ради денег и, наконец, шпионов, которых заставили работать под угрозой шантажа.

В различные периоды истории преобладал, как правило, один из перечисленных побудительных мотивов к разведывательной работе. Но иногда с равным успехом отмечалось действие сразу всех этих причин. Клаус Фукс – типичный пример идейного шпиона, Гай Берджесс – заговорщика, шведский полковник Стиг Веннерстрём[132]132
  Ценный агент Главного разведывательного управления Генштаба ВС СССР. Военно-воздушный атташе Швеции в Вашингтоне (1952–1957), затем начальник отдела ВВС в штабе министерства обороны Швеции (1957–1961). С 1962 г. – преподаватель в шведской академии ВВС и старший советник по вопросам разоружения правительства Швеции. Арестован в 1963 г.


[Закрыть] работал из-за денег, а Джона Вассала взяли шантажом. И наконец, есть еще один тип шпиона – тот, что встает со страниц шпионских романов. Это самая многочисленная разновидность, и она неистребима, как сама литература. Пока мы находим удовольствие в чтении историй о приключениях выдуманного шпиона, сохраним его таким, какой он есть, хотя это – лишь миф.

Провалы

В 1938 году офицер советской разведки, служивший в Соединенных Штатах под прикрытием, отдал в химчистку брюки. В одном из карманов оказалась пачка документов, полученных им от агента, работавшего в Управлении военно-морской разведки. Их обнаружил гладильщик. Бумаги передали куда нужно, и в результате был раскрыт самый серьезный случай советского шпионажа в то время. Конечно, офицер советской разведки, профессионал, фамилия которого Горин, допустил вопиющую небрежность. Его немедленно отозвали в Москву и наверняка расстреляли за преступную халатность.

Известны случаи, когда люди, которым надлежало быть особенно осторожными и бдительными, забывали портфели с документами в купе железнодорожных вагонов, такси и тому подобном. Внезапный обморок, а от этого никто не застрахован, мгновенно может причинить большие неприятности разведчику, ибо в данном случае речь идет не о состоянии здоровья, а о том, что самая кратковременная потеря контроля над собой может привести к пропаже секретных документов, а следовательно – к провалу тайного сотрудника и даже всей операции, в которой он участвует. Однако большинство провалов случаются не по вине офицеров разведки. Очень часто проколы – результат неумного упрямства или же непродуманного поступка руководства разведслужбы, совершенно не представлявшего, к каким последствиям могут привести его приказы.

Добропорядочная хозяйка пансионата как-то заметила, что у одного ее очень занятого постояльца прохудились подошвы ботинок. Она решила оказать ему внимание и по собственной инициативе отнесла обувь сапожнику. Тот порекомендовал заодно заменить и каблуки, а когда он снял их, то обнаружил в каждом пустоты, в которых находились полоски бумаги с какими-то записями.

Один из моих наиболее ценных немецких источников, когда я работал в Швейцарии в период Второй мировой войны, едва не допустил серьезного прокола, поскольку оставил внутри своей шляпы, как это делают аккуратные люди, подлинные инициалы. Однажды вечером мы с ним обедали вдвоем у меня в Берне. Кухарка заметила, что мы говорим по-немецки. И пока мы с удовольствием поглощали ее блюда – в общем-то она, конечно, готовила лучше, чем шпионила, – она выскользнула из кухни, внимательно исследовала шляпу моего источника и записала его инициалы. На следующий день она сообщила нацистскому агенту, у которого находилась на связи, что человек, посетивший меня, судя по его разговору, немец и назвала его инициалы.

Мой источник постоянно жил в Цюрихе и был представителем адмирала Канариса, шефа абвера – немецкой военной разведки и контрразведки. Он часто посещал германскую дипломатическую миссию в Берне. Когда он появился там в следующий раз, а это случилось через несколько дней после обеда у меня, два сотрудника миссии, которые уже ознакомились с донесением поварихи, отвели его в сторону и предъявили обвинение в контакте со мною. Источник прекрасно владел собой и проявил блестящую выдержку. Глядя старшему прямо в глаза, он холодно заметил, что это действительно так, поскольку я являюсь одним из его главных источников, и если они скажут об этом еще кому-ни-будь, он постарается, чтобы их убрали из Швейцарии. Затем добавил, что о контакте со мной знает лишь – адмирал Канарис и несколько высших руководителей в Берлине. Гестаповцы рассыпались в извинениях перед моим другом и, насколько мне известно, в дальнейшем сохранили молчание.

Каждый извлек из этого свой урок: я – что моя кухарка – шпионка, мой немецкий друг – что ему следует снять инициалы со шляпы, и оба мы – что нападение – это лучший способ защиты. В данном случае положение спас только блеф. К счастью, доброе имя моего друга было быстро восстановлено. А кухарка через некоторое время отправилась в швейцарскую тюрьму.

Коммунистическая шпионская сеть Зорге в Японии провалилась в результате случайной акции. Лицо, столкнувшее первый камень лавины, на самом деле ничего не знало о советском разведчике и его группе.

Вот как это случилось. В начале 1941 года японцы начали проводить облавы на местных коммунистов и задерживали некоторых лиц по подозрению в шпионаже. Один из них, некто Ито Рицу, который не имел никакого отношения к разведке, заявил, что хочет помогать японской полиции и сообщил, что подозревает кое-кого в измене (на самом деле это оказались совершенно безобидные обыватели). Среди них он называл некую Китабаячи, в прошлом коммунистку, жившую ранее в Соединенных Штатах, но давно уже отказавшуюся от коммунистических идеалов и ставшую адвентисткой седьмого дня. В 1936 году она возвратилась в Японию и через некоторое время сблизилась с японским коммунистом, которого знала по Соединенным Штатам, художником по имени Мияки, который входил в состав группы Зорге. Он, по-видимому, рассказал ей о себе просто так, без всякой на то надобности, ибо Китабаячи преподавала рукоделие и не имела никакого доступа к интересующей Зорге информации. Рицу ничего не знал об этом. Он скорее всего донес на Китабаячи по злобе, чтобы доставить ей неприятности. Очевидно, она каким-то образом обидела его. Когда ее арестовали, она выдала Мияки. Тот, в свою очередь, вывел полицейских на главного источника Зорге – Одзаки, высокопоставленного чиновника японского правительства, располагавшего ценной информацией. И так продолжалось до тех пор, пока не были схвачены все члены подпольной группы.

Старая истина гласит: чем крупнее разведывательная сеть, чем больше в ней различных звеньев и чем сложнее система связи между ними, а также между руководителем сети и центром, тем вероятнее опасность ее провала. В организации Зорге участвовало много людей, большая часть их действовала активно. И тем не менее никто из них не привлек к себе внимания полиции. Следователи, которые допрашивали Китабаячи, страшно удивились, когда вдруг начали звено за звеном распутывать хитросплетения этой самой эффективной шпионской сети в истории. Раскрытие ее можно рассматривать как результат стечения чрезвычайно неблагоприятных обстоятельств, своего рода несчастных случаев, которые невозможно было ни избежать, ни предупредить, за исключением, пожалуй, лишь одного: не использовать в шпионской деятельности лиц, о которых известно, что они в прошлом были членами компартии. Но почему-то этим довольно простым правилом Советы часто пренебрегают.

Небольшие промахи или ошибки, которые могут привести к провалу всего дела, иногда случаются по вине самих разведывательных служб, причем не офицеров, руководящих агентами, а технического персонала, изготовляющего для агентов необходимые приспособления и материалы. Вот и получается, что в чемодане, к которому прикоснется таможенный чиновник, вдруг обнаруживается второе дно, а тайнопись неожиданно проявляется в самый неподходящий момент и тому подобное.

Часто подводят разведчиков фальшивые документы. Каждая разведывательная служба собирает и изучает все новые документы со всех частей света, а также модификации старых, которые были бы «железными», то есть настоящими во всех деталях. Но иногда допускаются промахи, и внимательный пограничник, который держит в своих руках сотни паспортов в день, может, например, заметить, что в паспорте пассажира номер серии не вполне соответствует дате выдачи или что виза подписана консулом, который скончался за две недели до даты, когда он якобы учинил свое факсимиле. Даже не обладающий большим воображением контролер знает, что подобные несоответствия могут означать лишь одно: никто другой, кроме агента разведслужбы, не может иметь документа, безупречного с точки зрения художественной и технической, за исключением одной какой-либо незначительной детали.

Кроме того, есть еще и судьба, рок: неожиданное вмешательство потусторонних сил, несчастный случай, стихийное бедствие, препятствие, воздвигнутое людьми там, где его не было еще неделю назад, а также «заговор» вещей, когда, скажем, свеча не желает загораться, а замок отпираться, двигатель отказывается работать или же происходит авария техники. Агент, посланный на задание, может внезапно умереть от сердечного приступа, или на него наедет грузовик, или же он сядет в самолет, который разобьется… И миссия его останется невыполненной. Это, конечно, печально, но не грозит крупными неприятностями, хотя иногда последствия могут быть значительно хуже.

В марте 1941 года капитан Людвиг фон дер Остен, прибывший в Нью-Йорк, чтобы возглавить нацистскую разведывательную сеть в Соединенных Штатах, был сбит такси при переходе Бродвея на углу Сорок пятой улицы, в результате чего погиб на месте. Сопровождавший капитана сообщник, быстро сообразивший что к чему, успел вытащить у него из кармана бумажник и скрыться. Однако записная книжка, найденная у Остена, и различные документы, обнаруженные в его гостиничном номере, свидетельствовали: он – немец, выдававший себя за испанца и, несомненно, связанный со шпионской деятельностью. А через некоторое время почтовая цензура англичан на Бермудах обнаружила упоминание о фон дер Остене в весьма подозрительных письмах, регулярно посылаемых из Соединенных Штатов в Испанию. В результате ФБР смогло напасть на след нацистской шпионской сети, которую капитан собирался возглавить. В марте 1942 года дело завершилось судом и приговором Курту Людвигу и его восьмерым сообщникам. Это был как раз тот человек, который сопровождал фон дер Остена, когда тот попал под такси. И именно он, Людвиг, поддерживал связь с нацистской разведкой через Испанию.

Еще один случай из времен Второй мировой войны. Однажды вечером во Франции был сброшен парашютист с заданием установить связь с подпольным движением Сопротивления. Дул сильный ветер, и агента отнесло в сторону. Вследствие этого вместо того, чтобы приземлиться в укромном месте в чистом поле, он опустился прямо среди зрителей, смотревших кинофильм под открытым небом на окраине города. И нужно же было случиться такому, что это был специальный просмотр фильма для солдат войск СС, дислоцированных в округе.

Ныне широко известный берлинский туннель, проходивший из западной в восточную часть Берлина, был проведен западными разведками для того, чтобы тайно подсоединиться к советским линиям связи в Восточной Германии. Это было во всех аспектах хорошо продуманное и комфортабельное сооружение с собственной отопительной системой, поскольку берлинские зимы достаточно холодны.

Все шло прекрасно, пока не наступили морозы. Снег, припорошивший землю над туннелем, стал таять: почва в этом месте была теплее. И к нашему ужасу, четко обозначилась прямая, как стрела, дорожка над туннелем из Западного в Восточный Берлин. Любой наблюдательный полицейский в Восточном Берлине мог это заметить. Наши люди быстро доложили об опасности. Отопление в туннеле было немедленно отключено, в ход пустили кондиционеры, нагнетавшие под землею холодный воздух. К счастью, снег продолжал идти и предательская дорожка скоро исчезла. Случилось то, чего никто не мог предвидеть при проектировании туннеля. Таким образом, наиболее дорогостоящий и самый смелый разведывательный проект был близок к провалу.

Большинство шпионских операций ограничено во времени: туннель, «У-2» и тому подобное. Это всегда учитывается при разработке проекта. Трудность заключается в правильном решении, когда следует ограничить его использование и когда вообще прекратить.

Через некоторое время Советы все-таки обнаружили берлинский туннель. Они попытались использовать этот факт как убедительное доказательство «коварства» атлантических союзников, которые удерживают под своим господством Западный Берлин, чтобы использовать его в качестве плацдарма для шпионажа против Востока. Советы открыли даже около туннеля киоск с пивом и неизменными сосисками, чтобы граждане ГДР целыми семьями могли бы использовать свои воскресные прогулки для посещения удивительного сооружения. Но это неожиданно привело к противоположному результату, поскольку реакция публики в целом резко отличалась от того, что ожидали Советы. Вместо того чтобы грозить кулаками Западу, немцы просто смеялись над Кремлем, поскольку атлантические союзники обошли его в разведывательных делах, а он оказался настолько глупым, что не придумал ничего лучшего, как показать всему миру, как его об ставили. Короче говоря, очень быстро русские ликвидировали там пивные киоски, и осмотр туннеля прекратился[133]133
  Автор, когда писал эту книгу, еще не знал, что провал шпионского туннеля в Берлине произошел не случайно. В наши дни стало известно, что об этой операции в Москву заранее сообщил ценный агент внешней разведки КГБ Джордж Блейк. Советская разведслужба использовала туннель для внедрения дезинформации через каналы разведок США и Англии. А когда надобность в этом отпала, шумно провалила его, организовав соответствующую пропагандистскую кампанию.


[Закрыть].

Связь – это та область разведывательной деятельности, где случайные провалы происходят чаще всего. И приводят они обычно к срыву всей операции. Одной из самых лучших иллюстраций проколов такого рода можно найти в известном литературном произведении, впрочем, не имеющем ни малейшего отношения к разведке. Речь идет об эпизоде из книги Томаса Харди «Тэсс из рода д’Эрбервиллей», когда героиня подсовывает важное сообщение в щель под дверью Клары, а оно случайно попадает под ковер, лежавший вплотную к порогу, и никогда не доходит до того, кому предназначалось, со всеми вытекающими из этого печальными последствиями.

Сообщения для агентов часто передаются через тайники. Они могут находиться в любом месте – над землей и под нею, в каком-либо здании или сооружении, в лесу или поле. Как и доктор Банкрофт, секретарь Бенджамина Франклина, большевики, например, предпочитали пользоваться дуплами в деревьях. В настоящее время имеются более надежные и хитрые приспособления, с помощью которых документы защищаются от осадков и плохой погоды в течение длительного периода времени. Однажды сообщение для агента закопали в землю в укромном местечке у края дороги, по которой ездили довольно редко как в дневное, так и ночное время.

Тайником неоднократно пользовались успешно. В рассматриваемом случае все было спокойно в момент закладки сообщения. Однако, когда агент пришел через несколько дней, чтобы изъять материал, он нашел на том месте гору щебня. За короткий промежуток времени между вложением сообщения и появлением агента местные власти приняли решение о расширении дороги и уже приступили к работе.

По вполне понятным причинам в разведывательных операциях часто используются общественные туалеты для устройства тайников. В некоторых странах такие места – единственные, где любой человек может чувствовать себя в одиночестве. Но и здесь фортуна может сыграть злую шутку. Однажды уборщики решили временно использовать крайнюю кабину для хранения швабр, метел и ведер и повесили на дверце замок. А как раз в ней разведчик устроил тайник для связи со своим агентом. И что самое плохое – кабину заперли после того, как агент заложил там свой материал: разведчик не успел его изъять.

Если используются радиосредства, то не исключены ошибки в комплектации радиоаппаратуры, как передающей, так и принимающей. Связь по почте может быть нарушена по самым различным причинам.

Поезда часто опаздывают, и поэтому курьеры не могут прибыть на обусловленную встречу в установленное время. Значит, агент уйдет: он не может долго ждать на одном и том же месте – это закон разведки. Чтобы избежать нарушения личных контактов, связанных со случайностями подобного рода, при планировании операций предусматривают запасные встречи и варианты для чрезвычайных случаев, автоматически вступающие в действие, когда срывается основная встреча. Однако здесь мы затрагиваем уже другую проблему: нельзя чересчур усложнять условия встреч и явок, это может тоже привести к потере контакта. Ведь люди, находящиеся в состоянии сильного нервного возбуждения, просто не в состоянии запечатлеть в памяти и вовремя вспомнить сложные пароли, устные и вещественные. Фиксировать их на бумаге открытым текстом, понятно, ни в коем случае нельзя. А с шифрованными тоже легко запутаться. Во всем нужна разумная мера, в том числе и в секретности и конспирации.

Один из простейших и самых древних приемов, используемых в разведке, когда обговариваются условия встречи, – прибавление (или вычитание) определенного числа дней и часов к дате и времени, назначаемым при телефонном разговоре или каким-то другим путем. Если даже противнику удастся перехватить эту обусловленность, вычислить действительные день и час ему будет очень сложно. Скажем, агент должен прибавить один день и отнять два часа. Таким образом, названная встреча – вторник в одиннадцать часов в действительности означает: среда в девять. Агенту достаточно проделать это хотя бы один раз, он запомнит условие так же прочно, как свое собственное имя. При этом ничего не требуется записывать. Однако и здесь нет полной гарантии. Может случиться, что по прошествии, скажем, трех месяцев, когда агент получит вызов на встречу, он вдруг засомневается: надо ли прибавлять один день и отнимать два часа или же отнимать один день и прибавлять два часа? А может быть, надо прибавить два дня и отнять один час? Или же… и так далее.

Неправильно понятые условия или плохая память могут привести к тому, что стройная, но сложная система связи превратится в трагикомедию абсурда, когда каждая из сторон будет пытаться угадать ход мыслей другой, не вышедшей на встречу или не выполнившей какую-то договоренность. Агент, скажем, пропускает встречу, поскольку перепутал свои плюсы и минусы. Другой партнер появился на условленном месте точно. Но агента нет. Значит, партнер приходит к выводу: агент перепутал, что отнимать, а что складывать, и пытается догадаться, что он именно напутал. Наконец он выбирает из четырех альтернативных комбинаций одну, которая кажется ему наиболее вероятной, и идет на встречу. Но он сделал неверный выбор, и никто его не встречает. А агент в это время вспомнил правильный расчет, но уже поздно, так как истинные день и час уже не совпадают с тем, из чего исходила другая сторона. Таким образом, два человека никак не могут встретиться.

Независимо от причин провалы можно подразделить на две категории: те, которые наносят удар по всей шпионской организации, в результате чего она становится известной противнику или местным властям (что не одно и то же), и такие, что приводят лишь к краху одной какой-либо операции, из-за чего нарушается связь с агентурой, но сами агенты не попадают в руки противника. Так происходит, например, тогда, когда важное сообщение не доходит до получателя, но и не становится добычей врага. В любом случае серьезный провал может привести к немедленному свертыванию разведывательной операции или же к тому, что ее откладывают на длительное время, пока не будет восполнен ущерб, восстановлена связь и тому подобное.

Даже небольшие провалы в разведке связаны с неприятностями. Никогда нельзя быть полностью уверенным, нанесут ли они большой ущерб или потерь не будет. А от этого зависит решение, прекращать операцию или же доводить ее до конца. Многие проколы связаны с потерей прикрытия, разоблачением агентуры и другими нежелательными, но вынужденными действиями. Иногда провалы приводят к тому, что у руководства разведки возникают подозрения: не виной ли тут двойная игра того или иного агента. В принципе делу вредит любое подозрение, даже если считают, что тот не связан с разведслужбой противника, а просто плут, мошенник или контрабандист.

Те, кто когда-либо путешествовал под чужим именем, знает: страшнее всего не то, что можно забыть новое имя при регистрации в гостинице. Самое ужасное, когда вы, все-таки вспомнив, как вас теперь зовут, с облегчением расписавшись в регистрационной карточке, вдруг почувствуете, что кто-то сзади дружески хлопнет вас по плечу и громко произнесет: «Джимми Джонс, старина, где это ты пропадал столько лет?» Вы обернетесь и увидите: перед вами знакомый, которого вы не видели уже лет двадцать.

Каждая операция, связанная с использованием лиц, выезжающих временно или постоянно в другие места под другим именем, всегда связана с риском случайной встречи, пусть в одном случае из тысячи или даже сотни тысяч, с людьми, которые знали агента под настоящим именем. Конечно, ему, возможно, как-то удастся выкрутиться. Но это не должно успокаивать, ибо тревогу вызывает то, что в нынешнем мире, где буквально все прекрасно понимают, какой размах приобрел шпионаж, люди могут в первую очередь как раз подумать: человек, которого я прежде знал под другим именем, наверное, занимается разведывательными делами. Значит, вся огромная кропотливая и длительная работа по созданию легенды-биографии из-за такой случайности может пойти насмарку. Советские нелегалы обычно направляются в страны, где риск случайной встречи минимален (но все же не исключен). Случай, о котором речь пойдет ниже, говорит: подобная несчастливая возможность существует всегда, и Советы, как, впрочем, и мы, фактически не в силах предотвратить ее.

В группе Лонсдейла, о которой я уже упоминал, супружеская пара американцев Крогеров обеспечивала радиосвязь. Их, после ареста Лонсдейла и Хаутона, опознали как давних советских агентов, активно действовавших ранее в Соединенных Штатах. ФБР установило личность, основываясь на отпечатках пальцев. И когда опознание было закончено, в нью-йоркский филиал бюро позвонил человек, который представился как бывший футбольный тренер. За неделю до того журнал «Лайф» опубликовал серию фотографий лиц, причастных к делу Лонсдейла. Позвонивший сообщил, что тридцать пять лет тому назад он был тренером в одном из нью-йоркских колледжей в районе Бронкс. И в его команде играл худощавый паренек, который очень походил на Крогера. Правда, тогдашнего его подопечного звали как-то по-другому… И все-таки он считает, что это один и тот же человек. И тренер оказался прав.