Текст книги "Повесть о юных чекистах"

Автор книги: Александр Варшавер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

– Больше не полезешь! – озорно воскликнул Костя и пожалел. Раненый, перестав стонать, закричал:

– Бейте, хлопцы, на голос! Бейте его гранатой!

Отползая, Костя оказался за небольшим земляным бугорком, а ноги его уже свешивались с берегового обрыва. Позади шумела река. Отползать дальше было некуда. У Кости мелькнула мысль: «От гранаты не спрячешься!» – и он дважды, не видя цели, выстрелил туда, где минуту назад маячил левый силуэт.

– Кидай! Кидай! – снова закричал раненый. – Тебе, Петро, сподручней! Ох! Кидай!

Костя прижался головой к бугорку, а левой рукой уцепился за какой-то травяной кустик. «Если не зацепит осколками, чтоб не сбросило взрывом», – успел он подумать, как сверкнуло пламя. Костя почувствовал удар по спине и острую боль в правой лопатке. Какая-то сила оторвала его от земли, подбросила вверх. Теряя сознание, он выронил пистолет и полетел куда-то в темноту.

* * *

Первым услыхал выстрелы Савин. Он разбудил спавших бойцов, и они выбежали во двор. Здесь уже был сельский милиционер. А стрельба все усиливалась. Со всех сторон к сельсовету сбегались люди. Появился председатель, два комсомольца с охотничьими ружьями, секретарь партячейки с винтовкой.

– Стреляют между хутором Шкоропия и берегом, – сказал милиционер. – Стреляют человека три-четыре. Оружие разное…

– А где Костя и Васёк? – спросил Савин.

– Спят на сеновале, – доложил боец.

– Позвать! – приказал Савин.

Боец подбежал к сараю, позвал: «Васёк! Товарищ Горлов!»

– Лезь наверх! – крикнул второй боец. – Спят ребята, умаялись.

Мальчиков на сеновале не оказалось.

К группе подошел учитель.

– Вы кого ищете? – спросил он Савина. – Не парнишку ли в буденовке с револьвером?

– Его, его? Где он?

– С полчаса назад подходил ко мне. Я играл возле школы, он послушал, потом спросил про Шкоропия и ушел к его дому.

– А другого, побольше ростом, с ним не было? – спросил Савин.

Учитель не успел ответить. Вдали блеснуло пламя и грохнул взрыв.

– Граната. По-над берегом, – определил милиционер. – Видать, попали ваши ребята в заваруху.

– Надо выручать, товарищ начальник, – обратился боец к Савину.

Стрельба прекратилась. Стало тихо, лишь по всей деревне лаяли собаки. К этому времени у сельсовета собралось уже человек двадцать.

– Что делать будем, товарищ начальник? – спросил милиционер Савина.

– Надо подойти поближе к дому Шкоропия, откуда все началось, – посоветовал председатель сельсовета.

– Как думаете, бойцы? – обратился Савин к красноармейцам. – Я ведь человек не военный, в таких делах не участвовал…

Красноармейцы и милиционер поддержали предложение председателя сельсовета, а милиционер стал распоряжаться.

– Пойдут только вооруженные! – приказал он.

– Двигаться вдоль хат, цепочкой. Если кто появится, подпустить близко, окликнуть, но не стрелять. Пошли!

Цепочками, с обеих сторон неширокой улицы они вышли на край села. Остановились. Со стороны невидимого отсюда дома Шкоропия несся надрывный собачий лай.

– Во-он хата Шкоропия, – зашептал милиционер, указывая на два огонька. – Окна светятся, стало быть, кто-то дома.

– Может, двинем дальше? – вполголоса спросил один из бойцов.

– Тс-с-с! – зашипел на него Савин. – Кто-то идет!

Послышались легкие шаги и голос, звавший лошадей: «Кось, кось, кось!» Шаги приблизились, голос стал громче: «Кось, кось, кось!»

Шагах в пятнадцати показался человек. Тут не выдержал один из комсомольцев. С криком «Стой! Ни с места!» он ринулся к подходившему человеку. Тот бросился бежать. Комсомолец и еще двое – за ним. В темноте послышалась возня, а когда подбежали Савин с милиционером, перед ними стоял коренастый мужчина с большой рыжей бородой. Руки у него были скручены назад.

Держали его двое, а третий обыскивал. В сапоге незнакомца оказался наган. В пяти ячейках барабана были стреляные гильзы.

Савин взял наган, понюхал ствол, стреляные гильзы.

– Стреляли не более получаса назад. Ты стрелял?

– Нет!

– Наган твой?

– Нет. Подобрал около мертвяка…

– У какого мертвяка?

– А там, – он кивнул в сторону дома. – Там убитый…

– Что здесь делаешь? – стал допрашивать Савин.

– Я коней ищу. Как стрельба началась, они сорвались и сюда…

– Почему убегал?

– Забоялся. Там стреляют, тут…

– Ты кто такой?

– Левченко Онисим, заготовитель. Был поблизости, ну и заехал к куму Шкоропию, а у него гости. Сидим закусываем, музыку слушаем. Вдруг кто-то затарахтел в окно. Кум вышел, а во дворе бахнуло и закричал кум. Мы выбегли на крыльцо. Кум кричит, что стрелял какой-то хлопчик из кустов. Ну, а те гости стали стрелять по кустам, а я помог хозяйке внести кума в хату. Потом, значит, когда грохнуло, прибегает один из гостей и говорит: «Брата Мефодия убили, царствие ему небесное, а брата Якова ранили, помоги перенести в хату». Я и пошел. Перенесли мы раненого, а убитый остался там, в кустах. Наган лежал рядом, я его подобрал и сунул за сапог. Вещь нужная. Ездишь по заготовкам, деньги возишь, думал, сгодится.

– Как фамилия братьев?

– Откуда ж мне знать? Что они братья, узнал, когда прибег тот и сказал «помоги».

Отвечая Савину, задержанный все время поворачивался лицом к дому, как бы желая что-то там разглядеть.

– Где сейчас тот, что тебя звал на помощь?

– В хате, наверно, где ж ему быть? Горе-то какое, один брат убит, другой – ранен. И кто только тот бандюга, что стрелял?

– Хватит болтать, – оборвал его Савин. – Поведешь нас к дому, а потом туда, к убитому.

– Нет моего согласия, – стал орать во весь голос Левченко. – А если тот хлопчик опять начнет пулять? К чему мне лезть под пули? – И внезапно завопил – Не пой-ду! Хоть убейте, не пой-ду! А-а-а-а! Не пой-ду!

– Заткните ему рот, – приказал Савин.

– Не пой… – успел выкрикнуть задержанный и осекся. Бойцы запихнули ему в рот какую-то тряпку.

– За мной, товарищи! – скомандовал милиционер.

Когда они стали подходить к дому, слева из кустов послышался легкий, как вздох, стон.

– Кто тут? – окликнул милиционер.

Никто не отвечал. Стон прекратился. Подошел боец, осторожно карабином раздвинул кусты и закричал:

– Вася тут! Убитый!

Подбежал Савин, наклонился над мальчиком. Вася был без сознания и едва дышал. Лежал он, сжавшись в комочек, весь залитый кровью. В руке револьвер. Его осторожно вынесли из кустов и положили у крыльца.

– Есть в селе фельдшер? – спросил Савин. – Бегом за ним! Кто-нибудь пусть останется с мальцом, да заберите у него револьвер, как бы он не пальнул в беспамятстве!

Вася застонал, открыл глаза, зашептал что-то непонятное.

– Что тебе, Васёк? – спросил боец Шахрай, опускаясь на колени около Васи. – Может, водички испить?

Вася внезапно заметался, стал разборчиво шептать: «Где… где Кос-тя… Там… Там… Ни-кит-чен-ки!.. – Он замолчал, потом сделал попытку подняться и снова зашептал: – Ско-рее… Ско-рее…» Шепот его становился все тише и тише.

– Кончается! – тихо сказал Савин.

Вася вытянулся, захрипел, глаза его закрылись…

Шахрай припал ухом к его груди, послушал. Молча поднялся, снял фуражку и, не стесняясь, заплакал.

– Нет больше нашего Васька… Погиб как герой… Эх, какой был парень!

* * *

В хате, кроме плачущей хозяйки и двух раненых, больше никого не оказалось. Шкоропий с перебитой ногой лежал на кровати и стонал, а его кум Яков, раненный в грудь и, очевидно, потерявший много крови, сидел на полу, прислонясь к стене, прижимая к груди окровавленное полотенце, ругался и скрежетал зубами.

Жена Шкоропия ничего о своих гостях рассказать не могла, а только повторяла: «За что моего Филю, изранетого на войне с беляками, стрелил тот проклятый хлопец?».

Савин с милиционером обыскали все надворные постройки, погреб, чердак, но «брата», о котором говорил Левченко, и след простыл.

Прибежавший фельдшер узнал «кума Якова». Это был один из братьев Никитченко.

Постепенно совсем рассвело, стал хорошо виден кровавый след от дома в кусты.

Развернув людей цепью, Савин повел их по следу. Вскоре наткнулись на убитого. Рядом с ним лежал маузер и несколько стреляных гильз.

– Так это же старший Никитченко! – воскликнул милиционер. – Вот где нашел свой конец, бандюга!

– Верно, верно, он, – подтвердил один из сельчан. – А тот, кто убег, наверно, их меньшой, Петр. Слава богу, от таких злодеюг избавились!

На самом берегу, где он крутым трехсаженным откосом обрывался к реке, Савин указал на небольшой холмик. Около него разбросанный во все стороны дерн и углубление в земле с опаленными краями, несколько стреляных гильз от парабеллума.

Савин присел на корточки, пошарил в разрытой земле. В его руке оказался небольшой кусочек железа. Он повертел его в руках, поднося к самому носу. Казалось, что он его обнюхивает.

– Здесь взорвалась граната. Судя по осколку, бутылочная[23]23
  Бутылочная – ручная граната в тонком железном корпусе, имела форму небольшой бутылки.


[Закрыть],– определил Савин. – Такая дает сильную взрывную волну и много мелких осколков. Вы бы, ребята, спустились по откосу, ближе к воде, может, что-нибудь найдется в кустах, – обратился он к комсомольцам.

Два комсомольца, осторожно поддерживая друг друга, спустились почти до уреза воды. На одном кустике висела Костина сандалия.

Савин осмотрел ее со всех сторон, но ничего не обнаружил.

– Как же так? – заволновался Шахрай. – Где же он сам? Уж если бы зацепило Костю гранатой, была бы кругом кровь или… – боец замялся, – или куски одежды…

– Видимо, – пытался объяснить Савин, – взрыв ранил или контузил Горлова, сбросил в воду, а там он утонул. Надо будет достать невод и пошарить под берегом.

– Бесполезно, – вздохнул председатель сельсовета. – Невода в деревне нет. За это время утопленника унесло далеко, верст за пять, за шесть. Смотрите, какая тут быстрина…

После многодневных ливней бурно текла мутная, вспененная река. По ней, как в весеннее половодье, плыли подмытые с корнями деревья, остатки каких-то строений, кусты с налипшим на них разным мусором.

– Верст за сорок отсюда есть плесы, туда его, наверно, и вынесет. Там его и искать, – посоветовал председатель.

Савин записал, где находятся плесы, и обратился к бойцам:

– У кого конь лучше?

– У меня, товарищ начальник! – ответил Шахрай.

– Скачи в город, в гэпэу к Бардину. Доложишь, что и как. Я останусь тут до его приезда.

* * *

Бардин, командир эскадрона и человек двадцать бойцов с пулеметной тачанкой прискакали в Костянскую в полдень.

Савин доложил, что произошло и какие он намерен принять меры по поискам Горлова.

– Веди на берег! – приказал Бардин.

Он постоял на берегу реки, видимо не слушая объяснений Савина. Махнул рукой и пошел обратно в деревню. Здесь было уже все приготовлено для похорон Васи. Он лежал около школы, в наспех сбитом гробу, покрытый букетами полевых цветов.

Бардин распорядился:

– Васю на пулеметной тачанке отвезти в город. Будем его хоронить, как и подобает герою, с оркестром, с отданием воинских почестей.

Тем временем Савин еще раз допросил жену Шкоропия и задержанного в деревне Онисима Левченко. Из их скупых и путаных ответов стало ясно, что в гостях был еще один «кум», по всей вероятности, третий брат Никитченко – Петр. По описанию Левченко, был он высок ростом, носил длинные усы и слегка прихрамывал.

Бардин приказал командиру эскадрона:

– Разбей эскадронцев по четыре-пять бойцов и отправь на ближние хутора. Пусть поспрашивают – приметы у бандита заметные. Далеко он уйти не мог. Взять желательно живого!

На хутора поскакали кавалеристы. В одном удалось напасть на след длинноусого. Пастух рассказал, что утром из леса вышел незнакомый человек без шапки, с длинными усами. Куда пошел человек, пастух не заметил, а мальчишка-подпасок, не сводивший восхищенных глаз с кавалеристов, подсказал:

– К дядьке Гнату… Перелез через плетень и в хату…

Бойцы спешились, окружили хату. На печи спал усатый. Когда его стали будить, он выстрелом ранил красноармейца и, отстреливаясь, выпрыгнул в окно. На огороде его настигла красноармейская пуля.

«Гимназисты» перестали существовать навсегда.

* * *

Поиски Кости продолжались. Во все прибрежные села и города были посланы запросы с просьбой сообщать об утопленниках, но ни на один ответа не приходило. Ничего не нашли и на плесах, где посоветовал искать председатель сельсовета.

Прошел месяц. Были осуждены и понесли наказание бандиты, задержанные в Костянской.

Тяжело переживал гибель ребят Бардин. В его бороде и на голове появились седые волосы. Обычно веселый и общительный, Бардин стал угрюмым. Он допоздна засиживался в своем кабинете, стараясь за работой отвлечься от тягостной мысли: «Я виноват, послал ребят без опытного оперативника».

В один из таких вечеров, часов около одиннадцати, Бардин услыхал шум в коридоре, выкрики и веселый смех. Было это очень неожиданно, и он собрался уже выйти, узнать, что стряслось, как распахнулась дверь и к нему, хромая, бросился Костя.

Осунувшийся, с бритой головой, в комнатных тапочках, бязевой рубашке с тесемочками вместо пуговиц, подпоясанной шнурочком.

Бардин обнял его, но говорить не мог. Молчал и Костя. Так они и застыли посреди кабинета. А в комнату со всех отделов сбегались сотрудники. Пришел и начальник гэпэу. Бардин все продолжал молча обнимать Костю.

– Ну, утопленничек! Рассказывай, как гостилось у русалок! – шутливо обратился к Косте начальник. – Да отпусти ты его, Кирилл! Никуда он отсюда без пропуска не убежит! Выкладывай, Горлов, что с тобой случилось?

* * *

А случилось с Костей вот что: упав в беспамятстве в воду, он сразу пришел в себя и почувствовал, что тонет. Изо всех сил заработав руками и ногами, он вынырнул и не стал сопротивляться подхватившему его течению, стараясь только держаться на поверхности. Нестерпимо болела голова, ныла раненая левая лопатка. Левая рука стала тяжелой, как бревно.

«Хорошо, что я без сапог. Утащили бы на дно». Он плыл и думал: «Только бы подальше отсюда!».

Быстрое течение стало сносить его к берегу. На мелководье плавала большая сплавина[24]24
  Сплавина – плавучий островок, образовавшийся от налипших на корнях вывороченного пня ветках, осоки и водорослей.


[Закрыть]. Костя ухватился за нее рукой и, выгребая ногами, выплыл на стрежень. Здесь поток был еще стремительнее, но сплавина держала его на плаву. Он только рулил ногами да изредка делал гребок свободной рукой. Так он плыл довольно долго. Ему казалось, что не менее часа. Внезапно стала стынуть раненная Вороном нога, и холод пополз по всему телу. Он стал ослабевать. Гребки ногами становились все реже и реже. «Тону», – подумал Костя. Но тут же отбросил эту мысль. «Только бы не потерять память! Надо на берег!» Он стал из последних сил загребать к низкому берегу. Река делала в этом месте крутой изгиб, образуя небольшой песчаный плес. Течение вынесло сплавину и ослабевшего мальчика на песок. Он нашел в себе силы отползти в глубь берега, забился в осоку и – потерял сознание.

Утром его заметил пожилой рыбак, пробиравшийся с удочками на ранний клев. Он вытащил мальчика из осоки, потормошил его. Костя не открывал глаз, тяжело дышал.

«Ах ты беда какая! – заохал рыбак. – Малец, кажись, ранен и весь горит!». Гимнастерка на Косте была изорвана в лохмотья. Лицо и руки исцарапаны, а на спине кровоточила рана.

Рыбак, бросив удочки, убежал в деревню за помощью. Возвратился с двумя женщинами. Они отнесли Костю к фельдшеру на дом.

Фельдшер оказал ему первую помощь. Перевязал Косте рваную рану на лопатке. Промыл и смазал йодом глубокие царапины на руках и лице.

Как он попал на берег реки, кто он и при каких обстоятельствах так изранен, фельдшер расспрашивать не стал. Было это бесполезно. Костя сутки не приходил в сознание, бредил, задыхался от кашля и звал Кирилла Митрофановича, Васю, Шахрая, кричал: «Не возьмете! Я прикрою!» – и снова кашлял.

Фельдшер определил у него воспаление легких и горячку. Больницы в деревне не было. Костю отправили в город, за сто верст, поездом.

В поезде он пришел в себя и решил никому не говорить, что он чекист. Во всяком случае до выздоровления. Да и кто бы поверил грязному оборванцу, без документов? Только бы посмеялись…

Доставленный в больницу, он назвался Константином Носовым пятнадцати лет, беспризорником, убежавшим из детского дома, указав тот город, где он выслеживал Ворона.

Обрабатывая Костину рану на лопатке, врач извлек из нее небольшой кусочек железа с зазубренными краями и наложил на рану шов.

– Чем это тебя так? – заинтересовался врач.

– Из ружья! Пугнул меня какой-то чудак, думал, что я позарился на его яблоки.

– Из ружья-то из ружья. А чем оно было заряжено? Кусками железа… Действительно стрелял «чудак».

В больнице Костя узнал, что находится в двухстах верстах от своего города. Можно было, конечно, сообщить туда в ГПУ, но Костя не хотел расстраивать Бардина, как-то не подумав, что его могут считать погибшим.

Не сообщил о себе еще и потому, что приближался день выписки из больницы. Костя решил приехать домой без предупреждения. Правда, он немного побаивался, как бы ему не попало за то, что Бардин называл «самоуправством и самонадеянностью». Полезли с Васей, не подумав, что может случиться, вот и поплатились!

Могло попасть и за утерю парабеллума.

О мальчике с «подозрительным ранением, полученным неизвестно где», сообщили в милицию. К Косте дважды приходил следователь, но и ему ничего добиться не удалось. «Проходил мимо сада, а дядько вдруг выпалил из ружья. Я закричал и свалился в воду. Что было потом, не помню!» – упрямо повторял Костя. Где это было, как называется деревня, он назвать не мог. Не мог же он рассказать посторонним людям, в чужом городе, что в Костянской он пристрелил какого-то бандита. Нет! Об этом надо в первую очередь доложить Бардину.

– Ладно, – сказал следователь, – выздоровеешь, пойдешь в детский приемник. Пусть они с таким беспамятным разбираются!

«Ну этому не бывать! – решил Костя. – Маленько окрепну – сбегу!»

Как будет добираться домой, он еще не представлял.

Костя стал поправляться. Полностью затянулась рана на лопатке, зажили ссадины и царапины. Его стали выпускать на прогулку в больничный сад. Убежать отсюда было бы легко, но как добраться до вокзала в тапочках, нижнем белье и линялом халате?

Утром, собираясь на прогулку, Костя обратился к дежурной сестре:

– Ольга Ивановна, дали бы мне какие-нибудь брюки. Мерзнут ноги, я ведь, наверно, потерял много крови?

Он получил старенькие брюки и шнурок, чтоб их подвязать.

Операция бегства была им проведена за пять минут. В дальнем конце сада Костя спрятал в кустах халат. Выпустил нижнюю рубаху поверх брюк, подвязал ее шнурком и перелез через забор на какую-то глухую улицу. Издалека донеслись паровозные гудки. Костя пошел на их звуки и минут через пятнадцать оказался на вокзале. На перроне увидал работника транспортного ГПУ. Он прошел два раза мимо чекиста, потом на третий задержался и тихо сказал:

– Мне нужно к начальнику! По очень важному делу, – добавил он.

Чекист удивленно посмотрел на мальчика, пожал плечами и прошел в вокзал. Костя за ним.

Начальник, показавшийся Косте знакомым, долго всматривался в Костино лицо, потом улыбнулся.

– А я вроде тебя знаю. Ты работаешь у Бардина?

Костя кивнул головой.

– Я к вам приезжал зимой, искал фотографии…

– Белогвардейских контрразведчиков, – подсказал Костя. – Я их нашел в архиве.

– Правильно, – подтвердил чекист. – Спасибо тебе! Мы по этим фотографиям большое дело размотали. Ты как сюда попал?

– По делу! – не вдаваясь в подробности, ответил Костя. Да и чекист не стал расспрашивать.

– Надолго?

– Нет!

– Помощь какая нужна?

– Отправить меня как можно скорее домой, – попросил Костя.

– Переодеваться будешь?

– Нет! – Костя хотел появиться дома в таком виде. Авось его жалкий вид если не пронесет грозу, то во всяком случае смягчит наказание. А он чувствовал себя виновным и за то, что отпустил ночью Васю, и за свое «самоуправство».

– Есть хочешь?

– Конечно! – обрадованно воскликнул Костя.

В кабинет принесли еду. Костя едва успел поесть, как подошел поезд. Чекисты устроили его в купе проводников мягкого вагона.

Прощаясь, Костя попросил позвонить в больницу, сообщить, что через несколько дней он по почте вышлет захваченные «по ошибке» вещи.

К вечеру Костя был дома.

Часть третья
СЛЕДЫ ТЕРЯЛИСЬ В ЛЕСАХ

На следующий день после возвращения Бардин пошел с Костей на военное кладбище. Сняв фуражки, они молча постояли у аккуратного, обложенного дерном холмика с деревянной пирамидкой, увенчанной красной звездой. На пирамиде металлическая дощечка с выгравированной надписью:

РУБАКОВ ВАСИЛИЙ КУЗЬМИЧ

1908–1922

Боец эскадрона особого назначения ГПУ.

Геройски погиб в схватке с бандой.

О многом передумали они, стоя у Васиной могилы. Бардин – о своем безрадостном детстве, о юнгах ЧК, какими были погибший Вася и чудом спасшийся Костя. «Эх, – думал он, – не детское это дело громить бандитов», – и винил себя за отправку ребят в ту роковую поездку, да еще без оперативного работника, а с глубоко штатским человеком Савиным. «Не уберегли ребят! Ни я, ни Савин!» – повторял он про себя.

А Костя все не мог решить, правильно ли он поступил, не оставшись с Васей. Он задавал этот вопрос и Бардину, и Гулливеру, и другим чекистам. От всех он слышал один ответ: «Правильно!».

– Ты же произвел отвлекающий маневр, – объяснял ему председатель ГПУ. – А то, что Савин не смог прийти вовремя на помощь, вина не твоя.

Все же сомнения не покидали Костю, и он мысленно рисовал себе картину, как бы они вдвоем с Васей отбивались от бандитов до прихода помощи, забывая о том, что Вася был ранен, а вытащить его из-под пуль он бы не смог.

* * *

В Москву Бардин с Костей не поехали. Вступительные экзамены в академию давно закончились, истек и срок поступления на рабфак. В отделе после ликвидации банды «Шмелей» и братьев Никитченко стало относительно спокойно.

Бардин считал, что Костя «после купания» должен отдохнуть и окончательно залечить рану. Поэтому он не поручал Косте никакой оперативной работы, а усадил за разборку разных архивных бумаг.

Через месяц Бардин намечал продолжение Костиных занятий, с тем чтоб за зиму подготовился на последний курс рабфака. Не оставлял своей мысли о поступлении в академию и Кирилл Митрофанович.

– Пропустим, палка-махалка, годик. Ничего нам не станет. Мы еще молодые, особенно ты, – говорил он Косте. – Ну, станешь профессором на год позже. Даже как-то солиднее будет!

После одного такого разговора Бардина вызвали к начальнику ГПУ, а возвратясь от него, Кирилл Митрофанович сказал Косте, что они завтра уезжают.

Куда и зачем, Костя не стал спрашивать. Работа в ГПУ научила его не задавать вопросы старшему, за исключением тех случаев, когда что-то непонятно в приказе.

«Болтовня и праздные вопросы не украшают мужчину, особенно чекиста, – неоднократно учил Костю Бардин. – Будет в том нужда, тебе скажут!»

На следующее утро они встретились на вокзале. Только сейчас Кирилл Митрофанович сообщил Косте:

– Из Москвы пришел приказ: мне временно прибыть в распоряжение Тамбовского ГПУ, для выполнения одного задания, – он улыбнулся, – а ты будешь моим первым помощником!

* * *

В Тамбов они приехали вечером. Их встретил товарищ в штатском костюме, привез на какую-то тихую улочку в стороне от центра города. Здесь у пожилой женщины поселили Костю.

Когда они с Бардиным остались одни, Кирилл Митрофанович сказал:

– Несколько дней тебе придется посидеть дома. Кормить тебя будет хозяйка. Кто ты – она не знает. Если спросит, скажи, приехал сюда поступать в техникум. Что будем делать? Скажу одно: работенка будет интересная. Ну бывай!

Несколько раз по вечерам Кирилл Митрофанович приходил на квартиру Кости. Они вместе с хозяйкой пили чай. Бардин, пощипывая подрастающие усики, рассказывал разные смешные истории и расспрашивал Костю, как он готовится к экзаменам.

В одно из таких посещений Бардин попросил Костю «проводить его до угла». На улице очень скупо рассказал о предстоящей операции и чем они с Костей будут заниматься. Разговаривая, Бардин достал кисет, свернул цигарку и закурил, что противоречило его твердому убеждению о вреде табака. На Костино замечание: как же это так? – он пожал плечами.

– Мало ли чего приходится делать во вред здоровью? Кроме того, мастеровой человек привычнее смотрится с цигаркой. Да и какое это курево – легкий табачок? То ли дело махра или самосад.

Он сообщил, что в ближайшие дни съедутся все товарищи, назначенные на операцию, и группа начнет действовать. Потом критически оглядел Костин полувоенный костюм и спросил:

– Деньги есть?

– Есть, Кирилл Митрофанович! У меня вся зарплата цела.

– Зарплата, зарплата! Много твоей зарплаты, – пробурчал Бардин. – Возьми, – и протянул Косте деньги. – Сходи завтра на барахолку, купи ботинки, брюки, пиджачок, лучше толстовку и обязательно пеструю кепку. Смотри, чтоб вещи были крепкие, но не новые.

Костюм и ботинки Костя приобрел без труда, а пеструю кепку долго искал на барахолке и в тамбовских магазинах. Наконец нашел. Была она в коричневых полосах по серому фону, чуть великовата и сползала на нос. Похоже, она предназначалась для циркового клоуна.

Кирилл Митрофанович кепку похвалил. «В ней не потеряешься. За версту видно!» Тогда Костя не знал, для чего ему нужно носить такую приметную вещь. Кирилл Митрофанович считал, что особо выделяться чекисту ни к чему, и осуждал товарищей, носивших франтовские желтые сапоги или чрезмерно широкие брюки галифе. «Нарядился как петух, – говорил он. – Того и гляди, взлетит на забор, закричит: ку-ка-ре-ку!»

Через несколько дней Костю вызвал на улицу какой-то молодой человек и передал записку от Бардина: «Приходи в новом костюме, только кепку спрячь в карман».

Посланец проводил его на другой конец города во двор, заставленный пустыми бочками и ящиками. Они поднялись по темной лестнице на второй этаж. Дверь открыл незнакомый военный и провел в большую комнату. Здесь за столом сидело человек десять в штатских и военных костюмах. На стене висела большая карта Тамбовской губернии, кое-где на ней черные флажки. У карты стояли Бардин и пожилой военный, как узнал потом Костя, начальник Тамбовского ГПУ. Он кивнул Косте головой:

– Садись! – и продолжил прерванный разговор. – Банды как таковой нет, разгромлена…

– Разгромить-то разгромили, а сам Антонов исчез! – заметил один из сидевших за столом.

– Говорят, что убит, а кто утверждает, что бежал за границу… – добавил другой.

– Никуда он не ушел! – сердито оборвал его начальник. – Антонов и его брат скрываются на Тамбовщине. Да, да, товарищи! Не удивляйтесь! Чаще всего братцев видели здесь. – Он указал на три черных флажка южнее Тамбова. – Сведения, товарищи, точные. Получены от верных людей, а вот взять бандитов тем людям было не под силу. Как вы знаете, опытных чекистов у нас мало. Губерния большая, места глухие, население запугано оставшимися кое-где антоновскими одиночками-недобитками. У них братья Антоновы находят приют и поддержку.

Я обратился к товарищу Дзержинскому с просьбой помочь нам и получил ответ…

Начальник отошел от карты к столу. Достал из ящика лист бумаги и прочел постановление коллегии ОГПУ[25]25
  ОГПУ – Объединенное государственное политическое управление.


[Закрыть] о выделении в помощь Тамбову нескольких чекистов из соседних губерний и о принятии срочных мер к поимке братьев-бандитов Антоновых.

– Феликс Эдмундович потребовал срочно разработать план операции и представить на утверждение. План мы представили, Феликс Эдмундович его утвердил и добавил: «Посылать донесения о ходе операции каждые два дня». – Начальник спрятал постановление и пошутил: – Так что, товарищи, поедете из пыльного Тамбова на дачу, в леса. Говорят, там, кроме бандитов, много ягод и грибов, – он улыбнулся и перешел к делу. – Нашим планом предусмотрено создание трех поисковых групп и двух истребительных. Руководство всей операцией поручено начальнику ОББ. Одну из поисковых групп возглавит товарищ Бардин.

Председатель вернулся к карте.

– В этих местах, – он указал на карту, – в районе Тамбова, неделю назад произошли две железнодорожные катастрофы, а третью удалось предотвратить. Причина катастроф одинакова – подрыв рельсов. Видимо, действуют одни и те же люди. Есть некоторые основания предполагать, что это дело рук Антоновых. С планом работы своей группы вас ознакомит товарищ Бардин.

– Задание у нас, товарищи, – начал Кирилл Митрофанович, – очень простое: найти в намеченном для нас районе надежных людей и с их помощью обследовать все уголки, где могут скрываться братья Антоновы, а выявив, действовать по обстановке. В случае невозможности захвата – уничтожить!

А план операции такой: мы разделимся по два человека и выедем в наиболее подозрительные районы, установленные местными товарищами. В районах наших действий, на железнодорожных станциях будут находиться истребительные отряды по четыре-пять человек. Вызов их и вся связь через Тамбов. Как мне связываться с вами – подумаем вместе. Тамбовский адрес, куда посылать сообщения, а также шифры – получите у меня через день-другой. Вопросы есть?

– У меня вопрос, – поднялся широкоплечий белобрысый чекист. – Даже два! Первый: допустим, приеду я в деревню. Не пойду же представляться Советской власти, мол, прибыл из тамбовского гэпэу Василий Вихров, рассказывайте все, что вам известно про Антоновых? – Чекисты заулыбались, а Вихров продолжал – Второй вопрос: где будет пункт сбора донесений, как их передавать, через кого получать ваши указания?

– Будут еще вопросы? – спросил Бардин. – Сразу на все отвечу.

– Как быть с оружием? – спросил пожилой чекист.

– Начну с последнего, – поднялся из-за стола Кирилл Митрофанович. – Оружие, конечно, иметь при себе. По возможности не громоздкое. Хорошо кольт. Пушка надежная. Плоский, легко спрятать, перезарядить пять секунд, да и обоймы к нему удобные. Можно бельгийский браунинг третий номер, но он менее надежен, да и прицельный бой из него покороче. Передавать донесения в село Уварово. – Кирилл Митрофанович подошел к карте. – Как видите, это самый центр тех мест, где не раз видали Антоновых. В Уварове по воскресеньям, вторникам и четвергам большие базары. Много приезжих, а в сутолоке чужаки не бросаются в глаза. Потолкаешься среди базарного люда и сунешь записку. Костя! – позвал Кирилл Митрофанович. – Становись сюда! Надень кепку! Вот ему на уваровском базаре будете сдавать донесения и получать задания. Вывеска у Кости заметная! Запомните его?

– Запомним, запомним! Кепочка что надо! Никогда такой не видели! Почтовый ящик – лучше не придумать! – заговорили чекисты.

– Теперь, товарищ Вихров, отвечу тебе на первый вопрос. – Бардин вернулся к столу. – Начальник гэпэу уже говорил вам, что по селам народ запуган, что есть еще антоновские недобитки. Все это так.

Но в селах Тамбовщины еще больше верных Советской власти людей. Может быть, мы знаем и не всех, но их много и на них вся надежда в поиске. Кто известен, о тех вам сообщим. С их помощью заведете знакомства с полезными людьми. Самое трудное было найти вам занятие в деревне. Две-три группы поведут мелкую торговлишку вразнос. Ну там иголки, нитки, разный хозяйственный товар: мыло, спички. Наберем полные короба.