Текст книги "Негосударственный строй"

Автор книги: Александр Степаненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Не достаточно ли, чтобы закончить с «экологической функцией»?

*****

«Культурная функция – создание условий для удовлетворения культурных запросов людей, формирования высокой духовности, гражданственности, гарантирование открытого информационного пространства, формирование государственной культурной политики».

Весь рассмотренный ранее функционал лежал в области сугубо практической и материальной; соответственно, результаты наличия или отсутствия его реального воплощения, как правило, проявляются довольно быстро и с немалой очевидностью.

В отличие от этого, «культурная функция» государства весьма расплывчата, поскольку ее наличие или отсутствие с трудом можно выразить в цифрах: ни деньги, ни единицы произведенной или непроизведенной продукции, ни что-либо еще исчисляемое не может служить здесь мерилом; а лишь некий достаточно неопределенный «общий уровень» – культуры, морали, нравственности, духовности, тот уровень дистанции, который отделяет созидание от потребления, отделяет человека от животного.

Даже само определение «культурной функции» грешит, на мой взгляд, излишней обобщенностью. Так, например, до 1985 года информационное пространство нашей страны сложно было назвать открытым, что, однако, не мешало государственной культурной политике присутствовать здесь в полном объеме, причем отличалась она немалой степенью эффективности; спорным представляется и понимание таковой политики как «удовлетворение запросов» – государство, в данном случае, скорее выступает как активный субъект, а не пассивный объект: оно само и формирует нацеленность людей на «культурный запрос», причем запрос соответствующего качества.

Все это вместе, безусловно, создает как проблему критериев, так и проблему сроков – то есть теперь уже временной дистанции, позволяющей судить о выполнении или невыполнении государством «культурной функции».

Тем не менее, как представляется, более двадцати лет, прошедших с условного момента зарождения современной российской государственности, уже дают возможность вполне обоснованно подводить некоторые итоги и на этом направлении. Двадцать лет – это уже поколение, это уже тот срок, когда никакие ссылки на «временные трудности», на «издержки переходного периода» не могут приниматься всерьез; двадцать лет – уже дают возможность даже без четких критериев сравнивать «до» и «после», сравнивать и оценивать направление вектора общественного развития: куда он направлен – на «формирование высокой духовности» или на ее, духовности, деградацию.

Более того, не удержусь от банальности, именно в этой области – в области культурной политики государства формируется основной залог будущего страны и общества, причем, что называется, стратегического будущего: ведь если сейчас – и то не всегда бесспорно – мы можем оценивать результаты того, что было сделано двадцать лет назад, то и результаты того, что будет делаться в настоящее время, мы сможем увидеть весьма нескоро. Ошибки и упущения в политике, экономике, в социальной области и области экологии стоят дорого, и их не всегда можно исправить; однако изъяны в культурной политике – стоят гораздо дороже: они приводят к тому, что ошибки и упущения в иных перечисленных областях в будущем просто некому будет исправлять. Некому – потому что никому даже и не придет в голову это делать.

В этой связи, мне думается, имеет прямой смысл объединить культурную функцию с образовательной и рассматривать их вместе как некий единый функционал. Очевидно, что и с точки зрения стратегической (влияние на культурный уровень), и с точки зрения практической (прикладные действия по формированию культурного уровня) к общественной духовности и культуре образование и его качество, имеют самое непосредственное отношение

«Образовательная функция – деятельность по обеспечению демократизации образования, его непрерывности и качественности, предоставлению людям равных возможностей получения образования».

Кроме того, помимо названных составляющих, в данный функциональный перечень, как представляется, следует включить тесно смыкающуюся с образованием и культурой научную область – как в силу близости, так и в силу общности проблем, то есть функцию по развитию жизненно необходимого для эффективного отстаивания конкурентных позиций научного потенциала страны.

Объединенную функцию государства назовем условно «научно-культурно-образовательной».

Итак, что же у нас с ней?

В начале 90-х гг. прошлого века, в результате реализации в России экономической политики, направленной на отказ государства от социальных и патерналистских обязательств (по большому счету, и вообще от каких-либо обязательств), образование, наука и культура, наряду с другими, напрямую зависящими от выплат из госбюджета сферами, оказались в крайне тяжелой ситуации. Под предлогом отсутствия в распоряжении государства достаточных средств, уровень заработной платы занятых в этой сфере в условиях галопирующей инфляции был практически заморожен, то есть, иными словами, огромное количество образованных, одаренных и, по призванию своему, пусть и в различной степени, но желающих общественно-полезного созидания людей было оставлено вообще без содержания. В оправдание приводилась масса аргументов о чрезмерной кадровой раздутости советской культурной, образовательной и научной сфер, о необходимости, конечно же, приведения их в соответствие с передовым опытом западных стран; на деле же никаких попыток профессиональной дифференциации не предпринималось: в нищету сбросили сразу и всех.

Отток профессиональных кадров из школ, вузов, научных учреждений, библиотек, театров, музеев, киностудий был фатальным: сотни тысяч, если не миллионы людей, собиравшихся посвятить свою жизнь сеянию разумного, доброго, вечного, а также познанию и прогрессу, ради того, чтобы просто выжить, вынуждены были наниматься на любую низкоквалифицированную работу, торговать на рынках, «челночить» и делать много чего еще, явно не отвечающего ни их чаяниям, ни профессиональному профилю, ни уровню навыков.

Естественно, прекращение финансирования коснулось не только вопроса зарплат. Финансирование науки, культуры и образования было прекращено в принципе: не обновлялись основные фонды, ветшали здания, не снималось кино, не издавались книги, не ставились спектакли, влачили жалкое существование музеи, не проводились научные исследования и испытания и т. д.

Глубину провала в рассматриваемой области по-настоящему даже сложно оценить. Мне кажется, нет даже необходимости перечислять все аспекты ухудшения качества образования, снижения эффективности российской науки, настоящего запустения в культурной области.2323
  Так, например, российские вузы планомерно опускаются вниз в международных рейтингах. МГУ им. М.В.Ломоносова в 2013 году опустился на 120-е место (даже в 2005-м – еще был на 93-м), СПГУ – на 240-е (в 2005 году – на 164-м месте). Что касается науки, то, как было сказано в докладе Thomson Reuters в 2010 году, «политическая нестабильность, „утечка мозгов“ и отсутствие интереса к науке превратили Россию из передовой страны, первой запустившей в космос спутник, в заштатное в научном плане государство».


[Закрыть]

Все это очень важно2424
  Подробный разбор, безусловно, будет важен и нужен тогда, когда, хотелось бы надеяться, придет время возрождения, но сейчас, увы, для того, чтобы говорить о самой возможности возрождения культурного, духовного, образовательного и научного потенциала страны нет ни малейших условий. Сначала нужно создать эти условия.


[Закрыть], но гораздо важнее, на мой взгляд, то, что такое отношение к образованию, науке и культуре критически снизило их ценность в глазах населения страны, в особенности, конечно, среди молодежи. Преданные своему делу учителя, преподаватели, культурные и научные работники в глазах всех окружающих, в глазах целого поколения превратились в маргиналов и изгоев. Массированная либеральная пропаганда, оправдывая преступную безответственность государства и общества, его примитивно-инфантильное нежелание задумываться о своем будущем, старательно вырисовывала неудачниками и «лохами» всех, кто, не позарившись на материальные блага, честно старался делать то, что считал для себя по-настоящему важным. Действительно, кто, как не те, кто, вопреки всему, остался верен своему призванию и при этом не имел возможности публично отстаивать свою позицию, лучше всего подходил на роль пугала для не умеющих или не желающих мыслить самостоятельно? Кого же еще, как не их, осмеивать и поливать грязью, ведь кого-то же, для должной контрастности, просто необходимо было противопоставить тем, кто в условиях варварского первичного накопления был, в свою очередь, объявлен достойным подражания: купающиеся во власти, в деньгах, в роскоши символы новой страны, нового мира; люди, которые, по большей части, не создали ничего сами, а лишь оказались волею обстоятельств2525
  Или волею других людей, которым для конвертации власти в капитал были очень были нужны подставные лица.


[Закрыть] у прилавка бесплатной раздачи созданных героическим трудом миллионов людей промышленных богатств страны. Да и могли ли объявляющие не объявить их достойными, ведь все самые убедительные аргументы враз оказались тоже в нужных руках?

В итоге именно те, на кого в любом ориентированном на развитие и на собственное достойное будущее обществе принято равняться2626
  На этот счет существует известная фраза, авторство которой зачастую ошибочно приписывается Отто фон Бисмарку, а на самом деле принадлежит немецкому профессору Оскару Пешелю. Пешель писал, что «битву при Садовой выиграл прусский учитель» (битва при Садовой в 1866 году – один из эпизодов австро-прусской войны). Смысл этой фразу в том, что уровень знаний, дисциплины и культуры в массах является решающим даже для военных побед, не говоря уже о мирном строительстве.


[Закрыть]: ученые, учителя, преподаватели, творцы и интеллектуалы – стали предметом насмешек и антиобразцом для подражания. Стоит ли удивляться, что презрение к любому интеллектуальному занятию (включая даже обычное чтение), к элементарным нормам культурного поведения, к воспитанию человеческого облика в будущем поколении, да и вообще ко всему, что так или иначе ассоциируется с образом человека культуры и интеллекта, вновь, как в страшные времена революции и гражданской войны начала 20-го века, стало массовым явлением? Стоит ли удивляться, что агрессия, хамство, бескомпромиссный эгоизм, тотальная распущенность и бесстыдство – превратились из постыдных пороков в признаки доминантности, стали даже предметом для гордости, стали, в конце концов, просто общим местом? Стоит ли удивляться, что обществе, где мерилом успеха и человеческих достоинств безапелляционно объявлены марки машин, размеры квартир и домов, яхты и самолеты, да попросту – объемы потребляемых благ, а вовсе не развитие интеллекта, не стремление к самосовершенствованию, не научные и творческие достижения, не количество благодарных учеников – стоит ли удивляться, что в таком обществе буйным цветом расцвело самое что ни на есть средневековое невежество, самое пустое бездумие, расцвели самые грязные, недостойные человека пороки, расцвели моральное разложение, взаимная ненависть, подлость, бездушие, безразличие? Как представляется, именно это и есть, в первую очередь, та цена, которую уже сейчас платим мы все за полное устранение государства из образования, науки и культуры. И, в отличие от провалов в экономике и политике этот провал – тот, из которого выбраться будет труднее всего. А можно и вообще не выбраться; а не выбравшись из образовательно-культурно-научного провала, не выберемся и из всего остального, потому что без должного уровня развития интеллекта, нравственности и культуры все прочие достижения, если они и случатся, так и будут лишь удачным гешефтом олигархии, изображающей из себя государство; а ко всей остальной стране это не будет иметь ровным счетом никакого отношения.

Справедливости ради, нужно отметить определенные изменения в подходах к развитию рассматриваемой области на уровне руководства страны в начале 21-го века. Так или иначе, преодоление тяжелой фазы экономического кризиса, связанного в крайне низким уровнем цен на основной экспортный товар России – энергоносители – все же отразилось на всех сферах жизни. Но, увы, отразилось оно лишь в том смысле, что лишь мизерная часть природной ренты начала проникать туда, где сегодняшние вложения окупятся далеко не завтра – если вообще когда-либо окупятся в буквальном понимании этого слова. Пропорционально всему остальному несколько вырос и уровень содержания образования, культуры и науки. Тем не менее, по состоянию на 2013 год, этот уровень, в относительных показателях, был далек от даже от советского. Так, в 1985 году расходы на образование составляли 4,6% от ВВП, а сейчас – лишь 0,91%.

Возможно, при должной эффективности приложения этих средств, а также (в части образования) с учетом средств, поступающих за оказание коммерческих услуг, и этих перепадающих крох на что-то хватало бы, однако, к сожалению, изменение ситуации с финансированием после десяти лет тотального разложения легло, в итоге, на тотально прогнившее основание, а потому, не будучи само достаточно содержательным, оказалось неспособно сломить негативную тенденцию.

Надо сказать, что в рассматриваемом аспекте ситуация ничем не отличается от любых других примеров применения инвестиционных средств в России. К сожалению, тотальная примитивизация индивидуального и массового сознания и миропонимания (логически, кстати, вытекающая из запустения сфер интеллектуального и духовного труда) неизбежно привела к идолизации финансовых рычагов как наиболее эффективного, если не вообще единственного, инструмента регуляции. В этой связи, решение практически любой проблемы, вне зависимости от ее масштаба и уровня сложности, видится исключительно в духе «увеличения (выделения) финансирования», причем с максимально быстрым результатом. Иными словами – от проблем просто пытаются по-быстрому откупиться.

Как следствие, это порождает (уже породило) довольно широкую общественную прослойку, так или иначе паразитирующую на любых крупных финансовых проектах.2727
  Речь, кстати, идет не только о крупных финансовых проектах за государственный счет; несмотря на распространенное мнение, эффективность крупных инвестиций в частно-олигархических структурах ничуть не выше


[Закрыть] В результате, целью финансовых затрат все чаще (и даже – чаще всего) является не конечный результат проекта, а процесс выделения на него денег, которые, по большей части, просто разворовываются через систему откатов.

По этой, а не по какой-либо другой надуманной причине, уровень необходимых затрат в России на любые нужды вдвое-втрое превышает мировой. В перерожденном государстве, при внешнем соблюдении приличий, подавляющая часть денег просто уходит в частный карман тех, кто волею судьбы оказывается в доступе к распределению потока. Именно для этого затеваются многочисленные «инвестиционные проекты», модернизации и инновации, застраивается никому не нужной недвижимостью любой свободный клочок земли – целью является даже не быстрое получение прибыли, а «раздербанивание» самих предполагаемых инвестиций. Та же ситуация и в рассматриваемой области: все эти сколковские нанотехнологии и реконструкции больших и малых театров, очевидно, имеют своей целью не конечный результат, а генерацию финансового потока. Хвост вертит собакой.2828
  «Хвост верит (виляет) собакой» – перевод выражения «tail wagging the dog», которое, как считается, появилось из английской народной мудрости, выраженной в следующем диалоге: – Почему собака виляет хвостом? – Потому, что собака умнее, чем хвост. Если бы хвост был умнее, он вилял бы собакой.


[Закрыть]

В этих условиях рассчитывать на требующие вдумчивого, неспешного похода действия по возрождению потенциала страны в интеллектуальной и духовной сфере просто не приходится. Интеллектуальный труд, творчество, просвещение – все эти понятия в такой степени девальвированы, что, собственно, и в этой области любые попытки решать проблему даже доступным примитивному миропониманию способом – деньгами – безусловно обречены на провал: ведь интерес, собственно, к финансам все равно перевесит все прочие.

Да и вообще, не смешно ли это: уровень нравственности повышать финансовыми вливаниями?

*****

Таким образом, как мы видим, внутренние функции государства в России не реализуются практически в полном объеме. Более того, для их реализации, как правило, нет даже элементарных условий.

Тем не менее, даже в такой ситуации вести речь о существовании государства все еще можно. Да, внутренняя ситуация в стране сложная; да, получается не все, – но тем не менее субъектность существует, покуда она признается иными субъектами. Признается и, добавим, учитывается как существенный фактор, формирующий среду обитания иных субъектов.

Посмотрим, как же обстоят дела с так называемыми внешними функциями российского государства, то есть как раз теми из них, которые обуславливают субъектность.

*****

В категории внешних функций государства первой, как правило, выделяется внешнеполитическая функция.

«Внешнеполитическая функция – развитие дипломатических отношений между государствами, заключение международных договоров, участие в международных организациях».

Подразумевается, понятное дело, – в интересах представляемого народа, общества.

С формальной стороны, все перечисленные виды деятельности, конечно, присутствуют. Однако вряд ли можно найти хотя бы одну признанную в своих границах (а часто и непризнанную) страну, власти которой (формальные или реальные) не проявляли бы хоть какую-то международную активность: не рассылали бы послов и временных поверенных, не подписывали бы договоров, не пытались обрести представительство в международных и межгосударственных организациях. Данная активность, собственно говоря, как раз необходима хотя бы для того, чтобы обрести и поддерживать формализованные атрибуты наличия государства.

Вопрос, стало быть, не в движении как таковом, а в направлении и продуктивности этого движения. С этой точки зрения, увы, нам похвастаться нечем. На международной арене современная Россия существует, в основном, за счет потенциала, сформированного во времена Российской империи и СССР. РФ нещадно эксплуатирует этот «не свой» ресурс, беззастенчиво «раздувая щеки» и пытаясь изображать из себя на международной арене достойного преемника предшествующей государственности – достойного и, конечно, сопоставимого по степени влияния и значимости.2929
  Надо понимать, что, в значительной степени, пропагандистские усилия на этом поле предназначены для внутреннего потребления и нивелирования общественного недовольства бесконечными унижениями и уступками в отношениях как с мировыми лидерами, так и со странами, опирающимися на их поддержку.


[Закрыть] Несмотря на отсутствие каких-либо реальных оснований для этого, руководство России пытается вести себя в международных отношениях как сверхдержава, хотя, на самом деле, страна, конечно, давно ею ни по каким параметрам не является3030
  Нынешние пропагандистские притязания России на сопоставимую с СССР роль в мире просто смехотворны: экономическая мощь СССР и экономическая мощь современной России совершенно несравнимы. ВВП Советского Союза был второй по величине после американского и составлял от него примерно 40%; ВВП современной России, согласно данным ООН, на 8-м месте в мире (чуть больше Италии, по другим данным – даже меньше) и отстает от США в 7 (!) раз.


[Закрыть]. Все регалии России в различных мировых организациях объясняются довольно просто: наличием у нее второго по величине в мире ракетно– ядерного потенциала; но этот потенциал наша страна в ее нынешнем состоянии также получила по наследству и даже поддерживать его в надлежащем состоянии у нее не очень-то получается. Только благодаря былой мощи государства, правопреемником которого, в силу географических обстоятельств, стала РФ, мы до сих пор располагаем правом вето в Совете безопасности ООН; только из-за наличия этого устрашающего арсенала, а вовсе не благодаря гениальной экономической политике российских финансовых либертарианцев, якобы позволившей нашей стране войти в клуб экономически развитых стран, РФ была до недавнего времени облагодетельствана членством во всякого рода восьмерках и двадцатках.

При этом современная Россия, то есть страна, государственность которой берет отсчет от момента распада СССР, никакими серьезными достижениями на внешнеполитическом поприще похвастаться не может. Не хочется здесь повторять всем известные банальности относительно вполне очевидного процесса по выдавливанию нас из ареалов зримого и незримого присутствия, причем по выдавливанию, которое осуществляется не столько даже классическими дипломатическими или военными методами, сколько посредством весьма эффективного внутриполитического лоббирования.3131
  Иными словами, наше повсеместное бегство и позорные провалы выглядели и выглядят, по большей части, до сих пор как наши собственные «успехи», а не как агрессивные действия конкурентов.


[Закрыть] Если уж о чем-то и вести речь, так это о попытках качественно видоизменить механизмы этого влияния и выстроить его на основе применения экономических, а не военно-политических рычагов.

Как условно либеральная, так и условно государственная российская пропаганда уже более двадцати лет упрямо капает на мозги своей аудитории утверждениями о том, что военно-политическое подкрепление дипломатических усилий на мировой арене давно и безвозвратно устарело как подход и что гораздо более эффективным средством повышения влияния той или иной державы является поддержка дипломатии экономической мощью. Здесь, как представляется, налицо характерное упрощение с использованием сразу двух сбивающих аудиторию с толку приемов убеждения: противопоставление друг другу успешно взаимодополняющих на деле факторов и оперирование ложным контекстом исторического прогресса.

На самом деле, успехи любой державы во внешнеполитической области всегда достигались и продолжают достигаться поныне исключительно сочетанием всех инструментов: дипломатических, политических, экономических и военных.3232
  «Война есть ничто иное, как продолжение политики, с привлечением иных средств» – выражение прусского военного теоретика генерала Карла фон Клаузевица (1780—1831).


[Закрыть] Степень применения тех или иных из них зависит от текущих задач, которые ставит перед собой государство. Другое дело, что здоровая, должным образом сбалансированная и развитая экономика при этом является жизненной основой благополучия общества и государственной мощи; а стало быть, само наличие различных механизмов внешнеполитической активности находится от состояния экономики в прямой зависимости.

Чтобы не ходить далеко за примерами и не вступать в дискуссии про «современность» и «несовременность», достаточно обратиться к опыту ведущий мировой державы текущего момента.

Базой для роста роли США в мировой политике, безусловно, стала финансово-промышленная мощь этой страны. При этом на текущие позиции Соединенные Штаты сумели выйти на фоне критического ослабления своих мировых конкурентов в ходе Второй мировой войны, причем ослабления также, в первую очередь, экономического. Великобритания нуждалась в помощи США с начала войны; после войны разоренные европейские страны также нуждались в поддержке для восстановления разрушенного хозяйства. Американцы, пользуясь моментом, навязали Британии свои экономические условия3333
  В частности, одним из условий американского закона о ленд-лизе, открывавшего дорогу военной и экономической помощи, было требование к Великобритании отменить свои торговые преференции в колониях, то есть открыть рынки своих колоний для других стран (понятно, что, в первую очередь, речь шла о США, так как конкуренцию им составить в тот момент было просто некому).


[Закрыть], позволившие им, в итоге, и окончательно оправиться от экономического кризиса, и выйти на лидирующие позиции в мире. То есть – умело использовали и экономические, и политические инструменты. При этом, уже на том этапе США в качестве дополнительного (а временами и основного) аргумента убеждения начали активно использовать военную силу. Так, например, в ходе десантных операций в конце Второй мировой, – операций, формально направленных против Германии, – США разместили в Европе весьма значительный воинский контингент, который фактически ее так до сих пор и не покинул.

В дальнейшем, как на этапе соперничества двух супердержав, так и после распада СССР, в своей внешнеполитической деятельности Соединенные Штаты продолжали весьма активно использовать как политико-экономические, так и чисто военные инструменты. Начиная с тридцатых годов прошлого века, американцы активно наращивали мощь своего флота и морской авиации, фактически создавая тем самым передвижные военные плацдармы, способные достаточно оперативно переносить тяжесть военного воздействия в любую точку мира. Более того, американский авианосец, на текущий момент, не в меньшей степени, чем американский доллар является символом лидерства США на мировой арене. Такие вот «устаревшие» аргументы…

Если же говорить о нашей стране, то действительно определенной проблемой СССР был излишний упор исключительно на военные методы влияния, при идеологической зашоренности в политической области и недостаточном внимании к использованию экономических рычагов (и даже просто неумении их использовать). Расширение политического влияния СССР понималось исключительно как поддержка идейно близких режимов, а экономического – как практически дармовая им помощь. При этом военно-политические притязания СССР не подреплялись должным образом экономической мощью3434
  Необходимо отметить: мощью, достаточной для соответствия полномасштабной конкуренции со сверхдержавой, которая, по всем параметрам, находилась с момента окончания Второй мировой войны в гораздо более выгодных позициях, и ее союзниками, среди которых были хоть и уступившие после Второй мировой войны значительную часть влияния, но все же по-прежнему весьма весомые в экономическом, политическом и военном отношении державы, такие как Великобритания, Франция, наиболее развития часть Германии, Италия, Испания, Япония и др.


[Закрыть], что, в конечном счете, позволило США и их союзникам просто «загнать» нашу страну в гонке вооружений.

Таким образом, упомянутое видоизменение инструментов влияния с отказом от военно-политических инструментов в пользу экономической составляющей представляет собой не что иное как информационное прикрытие внешнеполитического отступления современной России на всех фронтах. Собственно, сами экономические «успехи» нашей страны за последние двадцать лет (превращение страны в газонефтяную «банановую республику»), а также и перспективы на ближайшие несколько десятков, наличествующие благодаря этим успехам, уже сводят на нет всю подобную аргументацию.

Иначе говоря, исполнение внешнеполитической функции российским «государством», также, как и во всех предыдущих примерах, при внешнем соответствии, больше напоминает ее неисполнение.