Текст книги "Вне времени. I часть книги (СИ)"

Автор книги: Александр Скрибблер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

   Катерина.

   Эрик подошел к ней, опустился на колено. Одной рукой взял ее за руку, другой коснулся щеки девушки... Бледное, измученное лицо – по-прежнему красивое. Длинные волосы, испачканные, утерявшие блеск. Потрепанное, измятое платье. Однако укусов на ее теле не было: Эрик осмотрел ее шею, руки, ноги. Взял ее на руки и вышел из помещения. Он нес Катерину, двигаясь мерно по пустому городу, облаченному в ночь и освещенному фонарями на столбах.

   – Зачем ты здесь? – промолвила Катерина.

   – Вытащить тебя отсюда. – Твердо ответил Эрик.

   Она слабо обняла его за шею и после большой паузы сказала:

   – Мы не будем больше вместе. Уже все сказано и обсуждено. Нас больше нет. У меня теперь своя дорога, у тебя – своя. Забыл?..

   – Мне все равно, у кого какая дорога, – прервал он ее. – Я просто тебя отсюда вытащу.

   Катерина продолжала смотреть на него синими, измученными глазами, потом закрыла их и прошептала:

   – Меня убивает жажда. Она покончит со мною, если...

   Она не договорила. Подняла голову к шее Эрика и укусила его. Он вздрогнул, стиснул зубы от боли и бросил девушку на землю:

   – Дура!

   Она отвернулась, лежа в пыли на земле.

   – Тебя ведь не кусали?.. – Эрик дотронулся пальцами до небольшой раны в виде двух красных точек на своей шее.

   Она усмехнулась и вновь повернулась к нему, глядя на него сверху вниз:

   – Да, не кусали. Меня оттрахали, а это тоже не проходит бесследно – так уж повелось. И уже тем более если твой насильник – настоящее чудовище...

   Она стала смеяться громко и непрерывно, словно помешанная.

   Эрик закрыл глаза. Открыл. Вытащил свое оружие против упырей. Присел на корточки, поднес кол к груди девушки. Размахнулся...

   Катерина продолжала улыбаться. Из ее глаз потекли слезы. Эрик смотрел в ее глаза – утерявшие былую жизнь, отрешенные, говорящие: «Мне все равно, что ты сделаешь... Все равно».

   Он фыркнул. Поднялся с корточек. Убрал оружие обратно, развернулся и направился прочь, оставив притихшую девушку лежать посреди улицы. Эрик уходил из города, рискуя нарваться на полчища кровожадных упырей. Но ему было все равно – об этом говорили его свыкшиеся со всем происходящим глаза, а также спокойное лицо. Его плотная натренированная фигура в изношенном костюме странника возвещала о появлении в сумрачных осколках прошедшего, настоящего и будущего времени одного – единственного воина. Того, который знает конструкцию и свойства окружающей действительности, но который отказался напрочь в ней погрязнуть. Погрязнуть, чтобы напитаться ядом опустевшего города... мира... планеты... вселенной. Отказался быть частью коррумпированной, испорченной огромной системы, чтобы расплачиваться за это вечным осознанием и мыслями. Осознанием того, что он чист и светел, однако все остальное потеряно...

ПРЕДИСЛОВИЕ К ГЛАВЕ 4

Март 2031 года был четвертым месяцем перемирия разгоревшегося несколько лет назад вооруженного конфликта между двумя мировыми державами. Это даже пока еще была не Третья Мировая война, а прелюдия к ней. Хотя стОроны уже мало чего старались достичь мирной беседой. Если таковая «беседа» еще происходила, она напоминала собой посиделки за чашкой яда, своеобразную дорогу в Апокалиптический Апокриф[1], законное авторство которого устанавливать не собирался никто. А если и стремился к сему действию, то без особого желания, просто сваливая (как это принято делать у рода человеческого в сложных конфликтных ситуациях) вину на своего противника. Итак, в один прекрасный день, в преддверии Третьей Мировой, по усыпанным пепелищем руинам, некогда бывшим маленьким тихим городком, шел человек. Он был в старом, утратившем цвет и лоск, изношенном плаще, темных, мешковатых брюках и испачканных в грязи ботинках. Человек был высокого роста, средних лет, с грустным, бледным, уставшим лицом. Глаза испускали задумчивость и усталость, их жизненная яркость и цвет умерли вместе с исчезнувшим с лица земли городом, оказавшимся в числе тех, что первыми приняли на себя град падающих бомб. Однако этому мужчине удалось выжить. В руке человек держал журнал, распахнутый на странице с четким заголовком из больших черных букв: «Невероятное. Необъяснимое». Чуть ниже шрифтом поменьше было напечатано название рассказа: «Вампир, боящийся тьмы...». Мужчина, продолжая мерный шаг, перевел взгляд на журнал, страницы которого перебирал ветерок.

– Этот чертов писака. – Молвил человек. Затем он швырнул на землю журнал и тихо воскликнул: – Подходящий псевдоним «Скрибблер»! Бумагомаратель – он и в Африке бумагомаратель... Писал всякую хрень, ни о чем... Ни таланта, ни творческого шарма -что курица безмозглая лапой по дерьму! «Скрибблер» сраный! Я понимаю, ты намеренно изменял названия городов в своих рассказах на вымышленные. Ведь если бы города именовались в твоих графоманских дебрях своими истинными названиями, то ты бы просто – напросто проговорился, в каком из них находится эта долбанная машина по смещению во времени! Сейчас бы она мне пригодилась... Очень пригодилась. Я бы смог отправиться и еще раз пожить в том времени, где цел и жив мой город, мои друзья, родные. В том времени, где у человечества ещё пока теплится надежда, что все, возможно, обойдётся...

 

   [1] Апокриф – (устар.) в данном случае Сочинение, предполагаемое авторство которого не подтверждено или маловероятно.

Глава 4.

«Вампир, боящийся тьмы...»

"Надежд обманчивость частенько

Калечит свет живых людей,

Обманчив путь, что к счастью манит,

Он лишь приводит в мир теней..."

   ...Да, с недавних пор моя жизнь исполнилась чем-то интересным – я попал на работу в «Охотники за аномалиями», поняв, что мир, который я знал и видел раньше – лапша на уши доверчивым и неумудренным познаниями людям. Теперь я застрял где-то в ж... безвременья на перекладинах межреальностной лестницы. Вишу вниз головой на этой лестнице, ожидая падения в бездну... Еще немного, и я полноценно превращусь в одного из уродов, которые населяют эту пустыню или чем она там является. Не хочу думать о том, что шесть минут, на которые мне положено опоздать прежде, чем меня опять выкинут в мою реальность, уже давно истекли. Здесь ведь нет никакого времени. Оно для меня пока что остановилось. Впало в кому. Но я продолжал верить в то, что время возобновит свой бег, и я вернусь домой. И пусть мое туловище и голова сейчас меняли свои пропорции, превращая меня в «жителя безвременной пустыни», я все равно хранил надежду на удачный исход. Слезинка, скатившаяся по щеке, заставила меня вздрогнуть. Зачем я находился здесь? Зачем согласился на научный эксперимент? Казалось, на этом история должна закончиться, но развязка еще впереди. А, возможно, она уже произошла. Но мне от этого не легче. Я переродился для существования в обличии неведомого существа в пустыне безвременья. Отблески моего человеческого сознания, его остатки, поглощаются ядовитой гущей нового, иного разума.

   И голод.

   Во мне продолжает и продолжает расти чувство неутолимого голода. При чем здесь голод? Не знаю. Неужели эти существа, что населяют этот новый мир, все испытывают то же, что и я в данный момент? Они все голодные... А потому злобные и яростные.

   Боль постепенно отступала, хотя и очень медленно. Но все равно спасибо ей хотя бы за это. Остатки моего сознания. Они сейчас что-то вроде Святого Грааля для меня. Я пытаюсь цепляться за свою человеческую суть из последних сил... Перед уставшими глазами, из расплывающегося мрака каменного подземелья появился темный силуэт. «Я уже один из вас», – проносится у меня в голове гнетущая, хромающая мысль, -"Не нужно разрывать меня на куски. Я уже с вами". Эта мысль перетекла в шепот, сползший с моих губ. Отяжелевшие веки опускались, но я заметил, как силуэт склонился надо мной и взял меня за руки. Я повис вниз головой, перехилившись через чье-то плечо, и в этот момент сознание полностью покинуло меня. Не знаю, сколько я был без чувств.

   Приходя в себя, увидел слепящий свет – шевелящийся, трещащий и время от времени выплевывающий вверх искры.

   Костер. Согревающий и внушающий надежду... Мизерную, мелькающую надежду на свет в конце тоннеля. В голове – туман. Хотя вскоре туман начинает рассеиваться и постепенно начинает восстанавливаться цепь происходящих событий. Я по-прежнему находился в пустыне безвременья, а моя чертова хронопортация так и не собиралась возобновляться, чтобы выбросить меня в мой мир и в мое время. Но что-то все-таки изменилось. Я ощутил это ясно и четко, хотя еще не знал, что именно. Что-то изменилось к лучшему.

   К лучшему?..

   Первое, на что обратил внимание, – отсутствие голода. Он исчез подобно отступившей болезни. Мой взгляд непроизвольно пал на руки. Они из трехпалых чудовищных конечностей вновь превратились в привычные взору человеческие руки! Скинув с себя грязное одеяло, я поднялся с кучи тряпья – импровизированной постели. Задумчиво уставился в пляшущий посреди широкой площадки костер. Привычное пустынное окружение, как и раньше, сливалось вдалеке с темно-серым небом, образуя горизонт. Я находился на верхушке невысокой горы или холма.

   Я запутался. Думал. Пытался найти во всем хоть крупицу здравой логики. Ничего не выходило. Чем больше я размышлял, тем более запутанной и нелепой становилась ситуация. Я – снова человек. Что дальше?

   Дальше я вскочил и рефлекторно выхватил из-за пояса «Бат». Нацелил пистолет в упавшего парой секундами ранее передо мной с грохотом монстра. Это было мертвое чудовище, один из тех самых бабаев. Он лежал передо мной, у костра, не шевелясь и не рыча. Я же продолжал в него целиться.

   – Не волнуйся. – Раздался чуть поодаль каменный, суровый, мужской голос. – Он не укусит. А вот мы его съедим, поскольку другой дичи на ужин в этих местах не раздобыть.

   Я мгновенно перенаправил оружие в сторону говорившего со мной субъекта.

   – Кто ты? – наконец проговорил я в ответ. Выйди в свет огня.

   Я не ожидал этого, но незнакомец послушно сделал пару больших шагов вперед, к огню. Вытянул над костром длинные когтистые пальцы и стал шевелить ими, изгоняя из них холод. Незнакомец был высоким и здоровым, одет в широкий коричневый плащ. Плащ позже был скинут. Передо мной стояло человекоподобное существо с печальным и угрюмым лицом. На существе были теплые охотничьи штаны. Светлую, испачканную рубашку с закатанными по локоть рукавами то и дело трепал ветерок. Толстые зашнурованные ботинки также уже давно утеряли первозданную новизну. Незнакомец достал из ножен большой охотничий нож и бросил его к моим ногам. Холодное оружие со звоном ударилось о скалистую поверхность.

   – Выпотроши добычу, пока я руки погрею. – Прозвучал каменный голос.

   Я посмотрел на мертвого бабая, затем на нож. Потом перевел взгляд на незнакомца и расхохотался бесцеремонно и жестоко как только мог расхохотаться надменный собеседник – вредитель.

   – Я вернул тебя в твое прежнее обличие. – Прервал здоровяк мой смех. Я уставился на него, словно на психически нездорового человека.

   – Кто... что ты такое? – слова выползли из моего пересохшего горла как-то робко.

   Мне действительно стало интересно, с кем именно я сейчас говорил. А после его смелого заявления, что он меня «излечил» любопытство возросло до небывалых высот. Он взглянул на меня все теми же неменяющимися в выражении глазами и указал пальцем на лежащий у моих ног нож.

   – Потроши добычу, и я тебе тоже сделаю одолжение: ты все узнаешь.

   – А соль? – решил я съязвить, поднимая нож и убирая за пояс «Бат». – Его что, несоленым жрать?!

   – Будет тебе соль. – Ни капли не смутившись и не утеряв серьезности, молвило существо.

   «Во, бля, попал...», – пронеслось в голове, – «Теперь еще всякую гадость поедать!». С другой стороны, с голоду тоже умирать не хотелось, так что я принялся за дело. Кожа у бабая была грубая и толстая, и нож в плоть входил с трудом, будто в скрученный в рулон линолеум. Тем не менее, вскоре на костре жарились куски мяса, насаженные на пару ножей. Мясо было жестковатое и отдавало тиной или чем-то в этом роде, однако оказалось вполне съедобным. Незнакомец привстал с земли и вынул из кармана мешочек с солью. Поставил перед костром.

   – Эрик.

   – Что? – не понял я.

   – Эрик. – Повторил собеседник и я понял, что он представился.

   – Владимир. – Тут же ответил я и коротко кивнул.

   – Откуда ты здесь взялся, Владимир? – Эрик дожевал мясо и вытер нож о брюки.

   – Из страны дураков. – В моем голосе прозвенел упрек к самому себе. – Слушай, эту дрянь вообще можно есть? – я указал на разделанную тушу монстра. – Мы ничем не заразимся?

   – Не знаю. – Отвечал Эрик.

   – Молодец.

   – Хочешь с голоду умереть? – пожал он плечами. – Твое право. – А может тебе не терпится дойти до состояния, когда ты начнешь пожирать себя, отрывая от своего тела кусок за куском?

   – Начну с тебя, а там посмотрим.

   – С меня? – усмехнулся Эрик. – Не думаю, что я тебе придусь по вкусу.

   – Скажи лучше, – сказал я, выдержав небольшую паузу, – как ты вернул мне мой прежний облик?

   – Один укус, и ты как новенький.

   – Что? – я снова поднялся на ноги перед костром. Вперился взглядом в поглощающего жареное мясо Эрика. Нет, он не был человеком – это однозначно. Его физиология уходила к чему-то другому. Может быть, кровь его обитала на Аммиземле, среди гоитхов, гуманоидов или же на Земле, среди упырей – кровососов. Одно я знал наверняка: Эрик тоже попал в какую-то историю, и теперь он здесь. Кроме того, он говорит, что спас меня от перерождения в монстра. Это подчеркивает его благородство, если, конечно, у него не было каких-то злобных планов насчет меня. Я прикоснулся к шее.

   – На руке. – Сказал Эрик, дав понять, что я ищу не там.

   Тогда я впервые обратил внимание на легкое, но ощутимое жжение на левом предплечье. Оголив его, я увидел две точки с запекшейся внутри кровью.

   – Постарался сделать это как можно аккуратнее чтобы не было боли, крови, нарывов.

   – Но зачем? Почему ты меня спас?

   – Хочешь сказать, ты бы для других такого не сделал? Прошел бы мимо, подумав: «Да и х... с ним!»?

   Я вновь посмотрел на укушенное предплечье, прикоснулся к нему. «Я вампир...», – пронеслось в голове. «Он превратил меня в упыря. Хм».

   – Ты вампир отчасти. – Будто прочитав мои мысли, молвил Эрик. Он поднялся на ноги, отряхнулся и достал из кармана пачку сигарет.– Через укус я дал тебе иммунитет против здешней заразы. Теперь пустыня не сможет тебя переварить и выплюнуть.

   – Переварить и выплюнуть?

   – Ну, в смысле не превратишься ты в одного из здешних уродов. Таково действие укуса аммиземных упырей.

   – Так ты с Аммиземли? – уточнил я у него, понимая, что мои предположения оправдались.

   – Я теперь ниоткуда. – С грубой выразительностью отчеканил Эрик. – Ты кстати тоже.

   Услышав это, я почувствовал, как у меня затряслись поджилки и по спине побежали мурашки. Сказав «ты тоже», он будто вынес мне диагноз о неизлечимой болезни. намекая, что мне осталось недолго. Вынес с однозначностью бесчувственного и строгого эскулапа-профессионала.

   – Что это за место? – я наморщил лоб.

   – Хм... Ты, может, подумал, что это что-то типа местности, где будут построены новые Вавилон и Тир, бывшие когда-то на вашей Земле? Нет. Это просто охотничьи угодья. Здесь охотятся на тех, кто слабее других. И хотя Красный Дракон, перетекающий в Мефистофеля здесь не появится, сюда также и не приходит почта. Подмога сюда не прибудет. Никто из твоих близких и знакомых не знает, что ты здесь. Ты теперь – добыча. Тысячи голодных врагов готовы тебя разорвать на куски. Выхода два: спасаться бегством и выживать или самому атаковать, чтобы потом делать из этих уродов шашлык. – Эрик пнул выпотрошенного бабая. – Есть прошлое, настоящее и будущее. Место, где ты сейчас находишься, – что-то вроде альтернативы всем этим трем понятиям... Своего рода антиномия временного континуума, который вы, люди, и мы, гоитхи, привыкли воспринимать как нечто само собой разумеющееся. В этой реальности нет времени.

   – Откуда ты столько знаешь об этой местности?

   – Перед участием в научном эксперименте, – ответил он, – я знал о существовании реальности, в которой мы с тобой сейчас находимся. Знал, что она из себя представляет, однако не думал, что окажусь тут. Понимаю, что назад, на Аммиземлю, наверное, больше не вернусь никогда. Но, возможно, оно и к лучшему. Там, дома, меня, возможно и освободят из тюрьмы в благодарность за то, что согласился участвовать в научном эксперименте по перемещению во времени. Но в любом случае пошлют по моему следу спецотряд по уничтожению вампиров. Сам понимаешь, не все ли равно где бегать и с кем сражаться? Уж не знаю, как у тебя на Земле – может там упырей жалуют...

   – Спешу тебя огорчить. – Ответил я. – На Земле вампиров тоже не жалуют. Мало того, с ними борются и уничтожают их подчистую организации типа «Охотников за аномалиями», в которой работаю я. Так что, зря ты, наверное, меня спас. Там, в моем мире, мы бы с тобой были заклятыми врагами.

   Он отрицательно покачал головой:

   – Мы сейчас не в твоем мире. И не в моем. Мы – вне миров и вне времени. Я мог бы убить тебя, но не сделаю этого. По крайней времени, сейчас.

   – Почему?

   – Потому что вновь останусь один. Один на один с ними...

   – Что за эксперимент, в котором ты принял участие? – решил я сменить тему.

   – Машина по смещению во времени на моей планете. – Начал Эрик. – Ее решили отрегулировать, ибо в прошлое она перемещала нормально, а в будущее нет. Проект по разработке и регулировании устройства изначально держался в строжайшей секретности. Им нужна была подопытная крыса для такого рода опытов. Чем осужденный на пожизненное тюремное заключение гоитх – вампир не подойдет для этого?

   – Какое совпадение! Эту машину перетащили с Аммиземли на Землю и решили проделать тот же опыт. На Земле использовали меня. Я тоже по собственному желанию согласился принять в этом участие. Только про мир безвременья я не знал. Да, думаю и никто не подозревал у нас о его существовании.

   – Ты погубил себя когда дал согласие. Надеешься, что твоя хронопортация возобновится?

   – Надеюсь... – вздохнул я. – А что еще остается?

   – Ну что ж, надейся, если тебе так нравится. Знаешь, что делает человека или гоитха уязвимым? Надежда на благополучный исход. Если ты не можешь смириться с тем, что тебя предали и убили, ты обречен на душевные муки. Если после того, как тебя сравняли с землей и поржали над твоим трупом, ты по-прежнему веришь в их порядочность и снисходительность, ты – глупец. Если после того, как ты открываешь ЕЙ свою душу и сердце, а в ответ получаешь плевок, но продолжаешь испытывать к НЕЙ чувства, ты – псих. Если тебе в спину втыкают нож, а ты продолжаешь надеяться на их благоразумность, ты – слабак. Если тебя изгоняют в безвременье, а ты все еще веришь в порядочность себеподобных, ты – лишь марионетка. И ты будешь продолжать оставаться ею, даже если сможешь вернуться домой. Даже если ты сможешь выбраться из тьмы и забвения, ты по-прежнему будешь вампиром, хотя и будешь стремиться к свету. Для них ты – вампир, ничтожество, несмотря на то, что ты, скорее, предпочтешь быть сожженным лучами солнца, нежели затеряться во тьме. Так что же лучше по-твоему? Веришь в справедливость? Ты – марионетка, заложник любой ситуации. Заложник, боящийся тьмы и ищущий света, хоть и вампир.

   – Ты сказал «открываешь ЕЙ свою душу и сердце». Значит, тоже находил свою любовь, которая кинула тебя? – поинтересовался я у Эрика.

   Он взглянул на меня, и в его глазах были грусть и печаль, а в душе – слезы. Он произнес кое-что. То, что заставило меня вспомнить о предательствах собственной судьбы, когда я нашел однажды свою вторую половинку в этой странной и жадной до счастья жизни.

   – Любовь – убийца. – Молвил Эрик. – Согласившись с ней и протянув ей руку, ты подписываешь себе смертный приговор. Ты превращаешься в раба этой... любви.

   – Насчет любви знаю. Сам сталкивался. – Ответил я. – Что касается остального – думаю, рано или поздно мы все равно вернемся в нашу реальность. Животные в лаборатории ведь тоже подвергались переносу в будущее и появлялись, правда с опозданием по времени.

   – Животные? – переспросил Эрик.

   – Да. В устройство сначала помещали их. А уж потом меня.

   – Хм, – улыбнулся он. – У тебя, оказывается, еще гуманное начальство. А я удостоился чести самому быть животным.

   – Ну чего ты все время ноешь и жалуешься?! – не вытерпел я. – Думаешь, у других жизнь слаще? Я так понимаю, тебя подставила собственная невеста?.. Из-за нее ты оказался в тюрьме?

   Эрик опустил глаза. Немного помолчав, он молвил:

   – Из-за нее я стал кровососом. Но это долгая и грустная история. К тому же ты прав: хватит ныть и жаловаться. Просто иной раз хочется рассказать кому-нибудь о том, что грузом лежит на душе и сердце и облегчить эту тяжесть. Извини.

   – У тебя никого нет? Близких, родных, друзей? – я почувствовал себя неловко из-за того, что обозвал его нытиком.

   Эрик подбросил дров в костер, а затем устремил взгляд вдаль и вверх, задумчиво пробормотав:

   – У меня есть я...

   Отражение огня играло в его глазах. Он сидел и глядел отсутствующим взглядом, изредка поднимая взор к освещенному в одной поре небу (Хотя нет. Я заметил, что освещение над пустыней менялось в течение последнего часа. Оно становилось то светлее, то темнее, будто кто-то включал и выключал свет гигантской лампы). В Эрике я видел всю отравленность Аммиземли, дикое одиночество и полное отсутствие веры в справедливость. Возможно, физически он был одним из самых сильных гоитхов. Но внешней его крепости полностью проигрывала его внутренняя, душевная организация. Мне доводилось встречать тех, у кого ничего не осталось в душЕ, да и от самой души оставалось мало. Сейчас передо мной был один из этих товарищей. Несмотря на все его физиологические и моральные изъяны, он не стремился быть злодеем. Хотя он уже давно им стал, он не кайфовал от этого. И, по-видимому, он стал им не совсем по своей воле... Внешне вампир, внутренне мертвец, он ни на что не надеялся ни во что не верил. У него не было цели в жизни – вот, что самое страшное. Даже самой крохотной цели. Ну а если он – боец, то его убивало то, что у него не было миссии. И как бы это ни странно и ни смешно прозвучало, в тот момент я серьезно задумался о том, какую бы миссию ему подкинуть, чтобы помочь вновь обрести себя. Даже мои собственные проблемы пока отошли на второй план. Тем более, очень хотелось отплатить Эрику добром за то, что он меня спас.

   – Где ты достал дрова для огня? – решил я отвлечь его от его мыслей и сменить тему. – Мне что-то здесь пока ни одного дерева не попалось.

   – Деревья здесь все уже мертвы. От них остались сухие пни, которые можно найти при тщательном осмотре местности.

   Он помолчал. Потом сказал:

   – Попав сюда из другого измерения, одушевленные и неодушевленные предметы напитываются особой энергетикой в прямом смысле слова. Сила, которая обитает в тебе, – отчасти подарок этой реальности. С другой стороны, ты – теперь вампир. Вампиры – сами по себе существа нехилые. Твой пистолет теперь тоже частичка сей реальности, и потому его конструкция теперь тоже изменилась.

   – Каким образом она изменилась?

   Эрик взглянул на меня. На его лице появилась добродушная ухмылка. Я опасливо достал из кобуры «Бат», повертел его в руке, ожидая, что в любой момент с ним может произойти нечто неординарное. Например, он взорвется и разнесет меня в пух и прах или превратится в какое-нибудь злобное маленькое существо и вцепится мне в горло. Однако оружие оставалось самим собой. Я все с той же осторожностью отвел его дуло в сторону и нажал на спуск. «Бат» в моей руке задрожал, будто взбесившийся зверек. В нем что-то заскрипело, и он сверкнул голубоватой вспышкой во мраке. Долю секунды спустя, из дула пистолета с бешеной скоростью вырвался пучок огненных нитей и ударился в отдаленную скалу. Раздался взрыв, озарив собой пространство. Я взглянул на Эрика. Он коротко кивнул и сказал:

   – Все это будет действовать постоянно. Ты теперь иной, хотя и обличие твое к тебе вернулось. И если тебе удастся все-таки выбраться отсюда и вернуться в свой мир, знай, что солнце тебе вреда не причинит. Ты – вампир, но обращение твое в него было посредническим, а не прямым. Потому обращение это частичное. В тебе сейчас три крови: человеческая, вампирская и кровь монстра из безвременья. Каждая из них сдерживает другую от главенствуюшей роли.

   Едва он это произнес, как я почувствовал себя очень и очень плохо. Стала кружиться голова, из носа брызнула кровь. Перед глазами замельтешили тысячи белых точек. В один миг полотно реальности будто треснуло и распалось на части. Я упал на землю. Затем увидел... темную комнату, серебреную светом луны из окна. В этой комнате сидит съежившийся от страха, дрожащий ребенок. Он сидит у стены и смотрит прямо на меня. Он напуган до смерти. В лице застыли отчаяние и безысходность. Это малолетний Володька Колобков. Он глядит на меня– на чудовище, выползшее в детскую комнату из другого мира. Чудовище, готовое схватить мальчишку и сожрать его.

   .........

   – Очнись. – Услышал я спокойный каменный голос и почувствовал легонький шлепок по морде.

   Открываю глаза и вновь лицезрею уже знакомый антураж. Темная, бескрайняя пустыня, холод безвременья, противный запах пыли и... мрака.

   – Пришел в себя? – спросил Эрик. – Вот и славно.

   – Я... – стал я мямлить, все еще испытывая приступы легкого головокружения, но уже возвращаясь в сознание и избавившись от видения или что это там было. Ах да, Эрик сказал о трех видах крови, что бежали сейчас во мне. И одна из них это кровь жителя пустыни безвременья. Вместе с этой кровью я по-видимому перенял и сверхспособности бабаев. Я чувствовал, что понимаю, как можно преодолеть толщу пространства и времени и очутиться в другом измерении (в своем собственном). Я сообщил об этом Эрику. Сказал ему, что смогу вытащить нас отсюда.

   Он мягко улыбнулся:

   – Ты сможешь выбраться. Я останусь здесь. Такое решение я принял.

   Не знаю, почему, но эта новость почти ошарашила меня. Я воскликнул:

   – Что ты такое говоришь!

   – Говорю, что мое место здесь. Я решил так и так будет. Странно, но здесь я чувствую себя спокойнее, чем там, где в мире отстукивают счет секунды, минуты, часы. Там, где все куда-то бегут и в панике теряют все, что дарует им Господь. Здесь не менее опасно, чем в любой другой реальности. Возможно, этот мир даже более опасен, чем любой другой. Но здесь нет лицемерия и предательства, лжи и двуличности. Тут тебя открыто ненавидят и стремятся растерзать безо всякого притворства, сладких слов и отвлекающих теплых речей.

   – И это твое окончательное решение? – завелся я. – Думаю, патетика твоя в этом рассказе чересчур угрюма и однотипна. О чем автор только думает, придумывая такого персонажа как ты! Но, с другой стороны, грустно наблюдать за трагедией личности и души положительного персонажа нашей жизни. И не всегда так случается, что виноват во всем он сам. Не всегда.

   Я развернулся и степенно направился прочь. У края горы опять посмотрел на Эрика. Он ободрительно кивнул и промолвил мне на прощание:

   – Тьмы я боюсь. Очень. Но на свет, что беспощадно предает, выходить у меня больше нет никакого желания.

   Я ушел. Мне нужно было вернуться в подземелье, в самое логово монстров. Ведь именно скопище этих существ, воздействуя на слой реальности своей особой энергетикой, биополем, открывают проход в иное измерение. Именно через этот проход зверюги вылезают за пределы своего мира.

   Я возвращаюсь домой.

Глава 5.

«Легавый»

   – Ты ничуть не изменился, – улыбнулась Линда. – Как всегда, спешишь убедить всех вокруг, что у тебя все в порядке, что ты на высоте и доволен своей жизнью. Но я слишком хорошо узнала тебя, Олег.

   Про себя она подумала: «Что же в тебе меня так сильно привлекает? Тип людей, к которому ты принадлежишь, я обычно воспринимаю спокойно и равнодушно. Но ты...».

   Затем Линда вернулась к разговору:

   – Да, я узнала тебя. Сомнения и угрызения совести – твои постоянные спутники. Точно также, как гнев и угрюмость.

   Олег Щукин смотрел на нее благодушно и смиренно:

   – Может быть, ты и права. Во мне, наверное, больше минусов, чем в любом другом. Но сама ведь понимаешь, чем старше становится человек, тем труднее ему измениться.

   – Я ни в коем случае не обвиняю тебя. Просто говорю, что изучила твой характер за годы нашей совместной службы.

   Щукин помолчал, размышляя, озвучивать ли свою следующую мысль или нет.

   – Я знаю, что причинил тебе боль. Кем бы я был, если бы не замечал этого? Или если отказывался бы замечать...

   Линда сделала останавливающий жест рукой:

   – Не говори того, чего просто не должен говорить. Не нужно оправдываться, будто ты в чем-то передо мной виноват. Это жизнь. Твоя жизнь. Ты вправе распоряжаться ею, как тебе нужно.

   – Просто хочу сказать, что никогда не умел быть таким, как все остальные.

   Он вздохнул и поднялся с дивана:

   – Я, пожалуй, поеду. Спасибо тебе за все. Спасибо, Линда. Ты – хороший человек. Очень хороший.

   Она мягко улыбнулась. Красива, думал Олег. Кажется, с годами она лишь хорошеет: большие, искренние глаза, привязывающие к себе внешние черты. Ну почему Олег не мог убедить себя, что любит ее? Нет, он сейчас просто уйдет, как и раньше. Он не хочет больше ни в кого влюбляться. Это слишком болезненно может закончиться...

   Ушел. Закрыл за собой входную дверь. Сел в машину, завел мотор. Включил заднюю передачу, тронулся с места. Что-то все же не давало покоя... Гложило все сильнее и сильнее. Уже покинув стояночную площадку и выехав на дорогу, Олег передернул коробку передач и вернулся к дому Линды. Опять вылез из машины и вошел в дом.

   В гостиной девушки не оказалось. Вокруг стояла тишина – нависающая, режущая слух, в которой вдруг раздался звук льющейся в ванной воды из лейки душа. Олег возненавидел себя. Впервые в жизни он разгневался на себя так, что был готов застрелиться, разнеся себе череп. В голове раздался крик: «Ты сошел с ума!». И это была одна из немногих ситуаций, когда Щукин буквально ощущал бешеное, пульсирующее в груди, противоестественное волнение.

   «Зачем?» – не унималось сознание.

   – Заткнись! – пробурчал Олег, тут же осознав, что он это произнес вслух. Он скинул с себя кофту, бросив ее на диван. После этого незамедлительно проследовал к ванной комнате. Осторожно приоткрыл дверь. Однако Линда сразу же его заметила. Она тут же выключила душ и схватила с вешалки полотенце, укрывшись им.