Текст книги "Джокер"

Автор книги: Александр Шувалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Annotation

Солдаты советской империи. Когда-то они работали на державу, пока она не отвернулась от них – своих Героев. И они стали работать на себя, на того, кто платит и кто заказывает… Они сняли погоны и ордена, но хранят верность офицерскому братству и помнят о чести. Они одиночки – как верные чистопородные псы, брошенные хозяином. Владислав Дорохов – только имя одного из них. Имя, которое не значит почти ничего, потому что он – Джокер, способный выполнить любое задание.

Александр Шувалов

Александр Шувалов

«Джокер»

Часть первая

Пролог

Юго-Восточная Африка. Начало двадцать первого века.

Жара после захода солнца если и спала, то самую малость. Влажный, прогревшийся за день воздух обволакивал, лип к телу, как мокрая и горячая простыня.

Двое мужчин в креслах складского офиса на окраине города страдали от духоты в раскалившейся бетонной коробке. Кондиционер отсутствовал, вентилятор на потолке работал символически. Время от времени один вставал, подходил к холодильнику в углу и доставал из его недр очередную банку «колы». Выпивал и тут же начинал вытирать платком выступающий на лице пот. Другой такой роскоши позволить себе не мог, потому что был надежно примотан к креслу скотчем. Судя по всему, его долго и старательно били. То, что у человека называется лицом, у него представляло собой покрытый рваными ранами, сочащийся кровью блин. Громадный синяк полностью закрывал правый глаз. Над левым поработали менее вдумчиво, поэтому им он еще мог видеть, правда, с трудом. Вдрызг разбитые губы, распухший и свернутый набок нос. Кровь вперемешку с потом стекала с того, что было лицом, на лоскуты пижонской рубашки гавайской расцветки и брюки, цвет которых определить уже было невозможно… Типичная картина городского лирика Браткова-Текилова «Допрос коммерсанта», характерная, впрочем, не для желтой жаркой Африки, а России начала девяностых.

– Вам все это еще не надоело? – собеседник избитого и привязанного вновь подошел к холодильнику и достал запотевшую баночку. – Кстати, совсем забыл спросить, попить не хотите? – он говорил по-русски достаточно правильно, только иногда путался в ударениях и допускал паузы, подбирая нужные слова.

– Да, – еле слышно отозвался пленник.

– Не слышу.

Человек в кресле с видимым трудом поднял голову.

– Хочу.

– Начинайте сотрудничать, – он потянул за колечко, банка с легким шипением откупорилась. Поднес ее ко рту и сделал несколько глотков. – Назовите хотя бы вашу настоящую фамилию, имя и пейте, сколько душа пожелает.

– У вас же мой паспорт, – получилось «У ваш ше мой пашпор».

– Что-то вы неважно выговариваете слова.

– Нечего было зубы выбивать, – получилось «… жубы выбиваш».

– Просто интересно, когда вам, наконец, надоест изображать из себя идиота.

– Не, мужик, ты объясни, в чем дело-то. Подобрали в парке, привезли, куда не поймешь, дуплите, как глухонемого. Ты предъяви конкретно, в чем мой косяк, а то я весь на измене… – помолчал и добавил: – В натуре.

– В натуре, значит… – аккуратно поставив недопитую банку на холодильник, он развернулся и влепил такой акцентированный крюк с левой прямо в заплывший синяком правый глаз. Достал из кармана платок и тщательно вытер кулак. Осмотрел платок, вздохнул и бросил его на пол. – Действительно хотите еще раз услышать, что нам от вас надо? Вы, что, герой, идиот безмозглый, или просто время тянете? Совершенно напрасно, никто к вам на помощь не придет! Поймите же, наконец!..

– У-у-у… бль… чего бить-то? Ты, вообще, чьих будешь-то? – загундосил получивший по физиономии.

– Хорошо, начнем с начала, – его собеседник с похвальной быстротой взял себя в руки. – Объясняю в последний раз. Мое имя Уильям Спенсер Лайт, я представляю правительство Соединенных Штатов Америки. Вы должны вернуть собственность моей страны. В этом случае вам гарантируется легкая и безболезненная смерть.

– Ну, ты сказанул…

– Попрошу меня не перебивать! Не исключаю также варианта сохранения вам жизни на определенных дополнительных условиях.

– Ближе к телу, Склифосовский!

– Склифосов… а, понимаю, это шутка.

– Какие уж там шутки…

– Я продолжу, с вашего разрешения. Как вы знаете, пять дней назад здание посольства моей страны серьезно пострадало от взрыва, совершенного террористом-смертником, поэтому в настоящее время все его службы временно размещены на четвертом этаже отеля «Сафари» под охраной морских пехотинцев. Вчера вечером неизвестный или неизвестные проникли в помещение отдела специальной связи, потравили его сотрудников и охрану сонным газом и похитили коды новейшей полевой шифровальной машины.

– Ни хрена себе!

– Вот именно. И я больше чем уверен, что это – ваша работа.

– Ну, прямо, как у нас в ментуре: кого первого хлопнули, тот и виноват.

– Отдаю должное вашему упорству, – отреагировал Лайт, допивая «колу», приспустил галстук, расстегнул еще одну пуговицу на рубашке: – Ну и жара!

– И не говори…

– Вы ждали человека из резидентуры в условленном месте в парке, чтобы передать ему, как это, изделие. Вместо него пришли мы. Изделия при вас не оказалось. Где оно?

– А под скамейкой смотрели?

– Мне непонятно ваше веселье.

– Какое на хрен веселье… Прикинь, сидит себе человек в тенечке, никого не трогает, тут налетают, не поймешь кто, глушат, волокут, гондошат, как потерпевшего, потом еще какие-то уколы колют. Повторяю еще раз для умственно вспотевших, я здесь на отдыхе и по бизнесу, а если у вас там кто-то что-то спиздил, так и ловите вора, а не наезжайте по беспределу на честного бизнесмена.

– Нечто подобное вы уже говорили, когда мы ввели вам специальный препарат. Кстати, как это у вас получается?

– Что?

– Врать под воздействием «сыворотки правды». Впрочем, вы все равно прокололись.

– Это как это?

– Какой идиот закупает бананы в Африке? В Эквадоре они лучше качеством и дешевле.

– Дурак ты, барин. В России дешевле у того, у кого дырка на таможне. А качество всем по барабану. Понял? – и подмигнул не до конца подбитым левым глазом.

Поняв, наконец, что этот наглый русский просто-напросто над ним издевается, американец шагнул к нему, от всей души размахнулся и… и вдруг успокоился. Достал из холодильника банку, открыл ее, поднес к разбитым губам собеседника.

– Пейте, – мягко сказал он.

Пленник в два глотка прикончил содержимое и вздохнул.

– Здорово.

– Хотите курить?

– Было бы неплохо, – ухватил остатками зубов сигарету, прикурил и жадно затянулся.

– Пожалуй, и я покурю с вами за компанию, – американец поудобнее устроился в кресле напротив. – Давайте говорить начистоту.

– Так я только этим и занимаюсь.

– Мы с вами солдаты и служим своим странам, – сделав вид, что не расслышал ответной реплики, продолжил: – Более того, мы даже коллеги, специалисты, так сказать по нестандартным операциям.

– Да, какой я на хрен специалист…

– Я, поверьте, уважаю вашу стойкость, только она напрасна. Простите, но вы сражаетесь не на той стороне. Ваша страна проиграла третью мировую и выпала из обоймы великих государств. Навсегда. Теперь это просто банановая республика, правда, без бананов. Вы достаточно взрослый человек, значит, еще успели повоевать за империю. Ее, вашей империи, больше нет. Надо уметь проигрывать.

– Что ты гонишь, какая империя, я и в армии-то не служил.

– А шрамы на теле откуда?

– Известно, откуда: терки, стрелки, разборки разные. Я ведь в России живу, мужик, а у нас, знаешь ли, иногда стреляют.

– Значит так, либо сейчас вы рассказываете мне, где находится то, что вы украли, либо через пять минут с вас начнут сдирать кожу. Вот тогда вы перестанете валять дурака и выложите мне все, лишь бы прекратить эту муку.

– Не, мужик, ты точно рамсы попутал, – опять заныл пленный.

– Поверьте, мне очень жаль.

…Стук в дверь явно был из разряда условных: раз – раз, два, три – раз – раз, два. А дальше все пошло не по плану, или по плану, но уже совсем по-другому. Не успел человек, представлявшийся Уильямом Лайтом, отпереть дверь, как она сама распахнулась, и появившийся в проеме высокий седой незнакомец не так, чтобы очень сильно, но резко ударил его в подбородок. Лайт упал на пол лицом вниз. В боксе в таких случаях рефери открывает счет исключительно ради проформы, потому что это называется нокаут.

Двое вошедших следом подхватили упавшего, быстренько отволокли к свободному креслу и надежно в нем зафиксировали. Седой, доставая на ходу нож, двинулся к пленному, наблюдающему за сменой декораций с неким подобием улыбки на разбитой физиономии.

– Что так долго, Бегемот? – поинтересовался он, наблюдая, как тот режет опутывавший его скотч.

– Прости, брат, пока тебя отследили, пока с охраной разобрались, – покаялся человек со странным прозвищем. Хотя, какое к черту прозвище. У людей данной профессии это называется позывной… – Как ты?

– Хреново, естественно. Сейчас выясним, насколько, – попытался встать, немного приподнялся и со стоном рухнул обратно в кресло. – Взбодрите меня, – попросил он.

– Сейчас, – седой, оказавшийся ко всему прочему еще и Бегемотом, достал из нарукавного кармана шприц-тюбик. – Таблеток дать?

– Не помешает, и попить принесите, у них тут полный холодильник.

– А закурить?

– Естественно.

– Значит, тебя зовут Уильям Спенсер Лайт, и ты представляешь правительство США?

– Совершенно верно, я государственный служащий, и вы должны понять…

– Это само собой. Нож дайте.

– Гном, – обратился седой к одному из бойцов, двухметровому верзиле с личиком обиженного на весь мир Кинг-Конга, – дай человеку ножик.

– Есть, командир, – отозвался тот, выдернул из наплечных ножен что-то типа небольшого меча, развернул его и подал по всем правилам, рукояткой вперед.

– Мерси, – он наклонился над сжавшимся в кресле пленным и вонзил нож ему в лицо. Неглубоко, всего-то на полсантиметра, но, видать, попал в нужную точку, потому что мистер Лайт, подпрыгнув вместе с креслом, дико закричал и потерял сознание. Легкий укол в верхнюю губу вернул его в «здесь и сейчас».

– Спрашиваю один раз, потом начну делать совсем больно. Кто меня слил? – и опять приготовился колоть.

– Величко.

– Заместитель резидента?

– Да.

– На чем вы его, интересно, подцепили?

– Ни на чем, он сам к нам пришел.

– Мотив?

– Деньги. Недавно он посредничал при закупке одной вашей фирмой пятидесяти тонн кофе. Санитарная инспекция порта обнаружила в зернах каких-то жучков и конфисковала груз.

– С вашей подачи?

– В какой-то степени.

– А почему так легко сдаете агента?

– Думаю, вы сами его уже вычислили.

– Правильно думаешь. Да, едва не забыл. Бегемот, пошли кого-нибудь из своих в отель «Сафари», номер 327, где наш общий друг, – он указал ножом на Лайта, скорчившегося в кресле, – остановился под элегантной фамилией Некау. Изделие в гостиной за диваном.

– Ну, ты даешь! – то ли изумился, то ли восхитился Бегемот. – Оно что, все это время там было?

– А где еще? Я решил, что это самое безопасное место. Да, едва не забыл, я в кофре небольшой сюрприз оставил, так что слегка приоткройте футляр и перережьте леску, она аккурат напротив правого замка. Вот, так-то, – и подмигнул не до конца заплывшим левым глазом обалдевшему пленнику.

– Поручик, возьми…

– Меня! – вызвался Гном.

– Возьми Костика и мухой в «Сафари». Ждем вас на точке. А что с этим делать?

– С этим? С этим я еще не договорил. Вот, что, дай-ка мне гранату, Бегемот, леску и скотч.

– Что вы собираетесь делать? – заволновался побледневший пленный. – Повторяю, я – государственный служащий Соединенных Штатов. Наши страны являются стратегическими партнерами и…

– Слушай сюда, партнер стратегический. Я тебя, такого красивого, еще по Афгану помню. Тогда тебя звали Родерик Илг, и ты был кем-то вроде советника в банде Нурулло.

– Я никогда не был в Афганистане!

– А вот сейчас и проверим. У тебя на правом плече должен быть след от пули. Моей, между прочим. Целился, ясное дело, в сердце, но не попал.

– Мазила, – бросил седой.

– Не спорю… – он подошел к Лайту, расстегнул рубаху, обнажил правое плечо. – Вот он, следок-то, а ты, не знаю, не был, не участвовал…

– Послушайте, – нервно заговорил Лайт, Некау, Илг, или кто он там, – та война давно закончилась, пора о ней забыть. Да, я был там, но только советником. Я ни в кого, ни разу не выстрелил. Не понимаю…

– Уводи своих, Бегемот, я скоро.

– На выход, – скомандовал седой, а сам закурил и присел в кресло. – Я, пожалуй, останусь.

– Как знаешь, – и, обращаясь к пленному, продолжил: – в восемьдесят седьмом вы захватили внедренного в банду нашего парня. Мы предложили Нурулло в обмен на него десять его людей, взятых нами в плен. Тот сначала согласился, а потом передумал. Нашему человеку отрезали голову на базарной площади. Я точно знаю, что именно ты отговорил Нурулло от обмена.

– Это ложь!

– А вот и нет. Вы решали это втроем. Один из вас потом и рассказал мне об этом.

– Ширали? – севшим голосом спросил пленный, сразу все поняв.

– Он самый, – подтвердил его собеседник, привязывая леску к чеке гранаты.

– Подождите…

– А хрен ли ждать, – подошел к нему и, ломая зубы, затолкал гранату в рот. Старательно закрепил ее скотчем. – Ты тут давеча говорил об империи. Все так, империя гикнулась, не спорю. А вот мы остались. Пошли, Бегемот, – и заковылял к выходу, хромая сразу на обе ноги.

Он привязал свободный конец лески к ручке двери и резко закрыл ее, дернув на себя, зашел за угол и замер, закрыв уши руками.

Рвануло так, что выбило дверь в офис. Когда немного рассеялся дым, и осела пыль, седой подошел к дверному проему и заглянул внутрь.

– Порядок, – сообщил он, – только брюки и галстук остались. Пошли.

– Попробую… – и заковылял, матерясь сквозь зубы.

– Что, по ногам тоже били?

– А то.

– Чем били-то?

– Да, всем, чем можно.

Глава 1

– Жалуется на тебя наш финансист, Николай Валерьяныч, – человек во главе стола снял очки и стал массировать веки круговыми движениями пальцев. – Очень ему не нравится стиль твоей работы.

В это не по-осеннему солнечное ноябрьское утро глава Организации (именно так, с заглавной «О» именовали ее немногие, посвященные в дела) принимал в своем скромном загородном доме руководителя силового блока.

– Горе-то какое, – отозвался тот (будем называть его Специалистом), подняв голову, посмотрел на собеседника наивными, не по возрасту яркими голубыми глазами и улыбнулся. Весь какой-то мятый, домашний, в дешевеньких вельветовых брючках и серо-зеленой кофте крупной вязки, он удивительно напоминал ушедшего на покой по возрасту колхозного счетовода. С большим трудом верилось, вернее, совсем не верилось, что в семидесятые-восьмидесятые годы ушедшего века этот милый улыбчивый дедушка уверенно входил в десятку самых опасных людей на Земле. А список его «добрых дел» длиной в километр мог с гарантией обеспечить бессонницей любого супермена… – И чем же конкретно он недоволен?

– Платим, говорит, много твоим… – человек, назовем его Председателем, встал на ноги и начал ходить взад-вперед по кабинету вдоль длинного стола для заседаний. – Даже тем, кто не задействован в операциях.

– Зато на стороне не подрабатывают. Народ-то у меня опытный…

– Вот-вот, старичья, говорит, у тебя много. Предлагает заменить на специалистов помоложе.

– А заодно и меня? – и опять улыбнулся.

– Намекал… – Председатель вернулся на место и опять надел очки. – Кофе?

– С удовольствием, Виктор Владиленович.

Председатель нажал на кнопку в углу стола.

– Чаю с медом… – приказал он появившемуся в дверях плечистому молодому человеку в строгом темном костюме, – и черный кофе.

– Покрепче, – подсказал Специалист.

– Покрепче, – согласился хозяин кабинета.

– Не бережешь сердце, старина, – Председатель отхлебнул чаю, с нескрываемой завистью наблюдая за тем, как его собеседник дует крепчайший кофе из полулитровой кружки, да еще и под сигаретку. – Как, кстати, твой мотор, не барахлит?

– У меня нет сердца, – на полном серьезе ответил тот. – По крайней мере, пока, – глубоко затянулся, выдохнул дым и продолжил: – К вопросу о моем, как сказал тот умник, старичье. Сами знаете, Виктор Владиленович, все мои ребята – профессионалы штучной выделки. Работают нормально. Лично у меня к ним претензий нет. Может, лично вы чем-нибудь недовольны?

– Финансист говорит, что в условиях кризиса…

– Извините, что перебиваю, но в условиях кризиса наши доходы совсем не уменьшились, а кое-где даже возросли. Сейчас ведь никто никому не платит, – он снова отхлебнул кофе. – Нам и сотрудничающим с нами платят все, по крайней мере, в Москве.

– Согласен.

– В прошлом месяце по вашему распоряжению проведены две акции устрашения, в Майкопе и Красноярске. Это серьезно повысило наши возможности и в регионах.

– Много куришь.

– Не спорю. Теперь, что касается возраста. Вы же помните, как я набирал команду. Прошерстил весь бывший СССР. Лучшие из тех, кто не ушел в откровенный криминал, не спился или не сломался, у нас. Что же касается лично меня…

– Прекрати кокетничать, – Председатель резко отставил чашку. – Ты прекрасно знаешь, что я не променяю тебя на сто таких финансовых гениев.

Это было чистой правдой, потому что очень немалой частью своих доходов Организация была обязана именно операциям, проводимым командой Специалиста.

– И, вот что, дай-ка закурить.

– Врачи, Виктор Владиленович…

– Ты видишь здесь хоть одного врача? Давай, давай, не жадничай. Хорошо-то как! – выдохнул дым и откинулся в кресле. – Ладно, поболтали, и будет, теперь докладывай по существу.

– Работы становится больше, надо увеличивать команду.

– Ну и флаг тебе в руки.

– Помните, что говорил по этому поводу лучший друг советских физкультурников?

– Кадры решают все? Согласен целиком и полностью.

– Вот, с ними-то и проблема. Готовых стрелять по всему живому отморозков – море, а толковых профессионалов почти не осталось. Верите ли, я у себя специальный отдел создал по поиску возможных кандидатов.

– И как результаты?

– Кое-что накопали. По одной кандидатуре хотел бы доложить персонально. Если все нормально сложится, планирую под этого парня специальный отдел развернуть. Позвольте, ознакомлю вас с его личным делом.

– Интересно.

– Дорохов Владислав Анатольевич, 1964 года рождения, в 1981 году поступил и в 1985 окончил факультет культпросветработников Львовского военно-политического училища. В Вооруженных силах бывшего СССР это заведение иначе, как «балалаечным», не называли.

– Продолжай.

– В начале 2005 года вышел на пенсию в звании майора с должности начальника клуба войсковой части …856. Три снятых выговора за появление на службе в нетрезвом виде, пять юбилейных медалей. Не был, не участвовал, не привлекался, – отложил лист в сторону, – и это все о нем.

– И что интересного в этом балалаечнике?

– Это типичное так называемое «третье» личное дело, специально для военкомата.

– Ничего не понимаю.

– Просто, вот эта войсковая часть …856 мне уже встречалась и раньше.

– Что за часть?

– Обычная военно-строительная часть, дислоцировалась в районе Заполярья. В прошлом году была расформирована. Только вот уж больно интересные ребята в ней служили. Двое из этих как бы военных строителей сейчас у меня трудятся.

– И ты…

– Совершенно верно. Заглянул по случаю в бывшую контору, поговорил с ребятами, из тех, кто меня еще помнит. В итоге удалось краем глаза глянуть на его «второе» дело.

– И что в нем?

– До 2004 года, предположительно, на нелегальной работе за рубежом. Двенадцать боевых орденов. Ни одной проваленной операции. Дерзок, остроумен, непредсказуем.

– А что, есть и «первое» личное дело?

– Конечно.

– И?

– Недоступно.

– Даже для тебя?

– Лет десять назад мне дали бы на него глянуть за какие-то сто долларов, за триста разрешили бы сделать копию и просто-напросто отдали бы в вечное пользование за тысячу-полторы. А сейчас… Лежит себе в специальном хранилище в серой картонной папочке с веревочными завязками. Может быть, даже по соседству с моим собственным.

– Интересно, чем этот «балалаечник» занимается сейчас?

– Я навел справки, кое на кого надавил… Он по-прежнему в деле, только работает на самого себя.

– И как, получается?

– Да. Действует в стиле карточного джокера, то есть непредсказуемо. Помните дело «Ратмира»?

– Кто это?

– Лихие ребята, специализировались на захвате предприятий. Провернули несколько удачных дел в провинции, осмелели и перебрались в Москву. Поначалу все у них шло очень даже неплохо, а потом схлестнулись с кем не надо.

– Теперь вспомнил.

– Так вот, по моим данным, этих самых «Ратмиров» пустил ко дну лично Дорохов В. А.

– О, как! Всех перебил и покалечил?

– И пальцем никого не тронул, он, вообще, не любитель стрелять и морды бить, просто… немного спровоцировал и внес небольшой раскол в их стройные ряды. Дальше они уже сами.

– Да, интересный мужчина. Уже взял его в разработку?

– И даже завел дело оперативного изучения.

– И проходит он у тебя… под псевдонимом «Джокер». Угадал?

– Угадали.

Глава 2

Утренний кросс – тридцать минут, «прозвон» суставов, растяжка, упражнения на пресс – двадцать минут, силовые упражнения – тридцать минут, работа на, твою мать, груше – двадцать минут. Дыхательные упражнения, заминка, все, можно и в душ. И так шесть раз в неделю: в воскресенье я ограничиваюсь незатейливым десятиминутным рукомашеством и дрыгоножеством.

Если бы кто знал, как мне остогрызла вся эта физкультура с диетой! Вот выйду на покой, первым же делом отращу себе живот до колен и щеки до плеч. Мамой клянусь! И все расстояния свыше десяти метров буду преодолевать исключительно на колесах. А пока добро пожаловать на весы. Что мы имеем? Хорошо имеем, семьдесят два с половиной кило. Вполне нормально для роста сто восемьдесят: и таскать нетрудно, и ветром не сдувает. Что делать, приходится терпеть и страдать. Единственный способ в моем возрасте сохранять форму, это ее не терять.

Выходя из ванной, в очередной раз без особого удовольствия наблюдаю отражающуюся в зеркале собственную физиономию. Восемь лет тому назад одни милые люди, обидевшись за то, что я спер у них нечто, разбили мне личико буквально вдребезги. Пришлось без малого полгода валяться по больницам и госпиталям, пока добрые дяди врачи не сделали мне новую мордашку взамен безнадежно испорченной. Ничего получилась физия, хотя, лично мне не нравится. Какая-то она слишком малоподвижная, нордическая, что ли. И улыбаться ей неудобно. А то нечто, из-за чего со мной обошлись столь невежливо, наши буквально через пару недель вернули хозяевам. Взамен кое-чего, взятого без спросу у нас. И кое-кого, это самое кое-что взявшего.

Кстати, о физиономии. Лица людей моей профессии похожи одно на другое какой-то общей размытостью черт и отсутствием особых примет, других к нам просто не брали. А еще у нас схожие повадки, сказывается то, что учили нас одни и те же инструкторы, да и профессия наложила свой отпечаток. Это становится очень заметно, когда мы собираемся в количестве больше одного. Да, еще мы часто хохмим, потому что на такой работе, как у нас, без шуток и прибауток можно просто двинуться умом.

Несколько лет тому мне довелось гулять на свадьбе у классного мужика, Володи Лопатина. Когда он состоял на службе и отзывался на позывной Боксер, нам приходилось пересекаться по работе. Так вот, молодая жена долго-долго приглядывалась к сидящему рядом Сергею Волкову, в прошлом – позывной «Бегемот», вашему покорному слуге, самому настоящему олигарху Гере Бацунину и еще паре товарищей. Потом удивленно спросила у сияющего счастливой улыбкой молодого мужа, почему он не знакомит ее со своей родней.

Утренняя, извините за выражение, трапеза: кашка без маслица и кусок вареного мяса без хлеба, чашка кофе, естественно, без сахара. Какая гадость! Ну, ничего, через какие-то максимум пять лет я буду начинать каждый новый день не с кросса, а с кружки пива и трескать на завтрак что-нибудь жирное и вкусненькое. Дотерпеть бы только.

Телефон зазвонил как раз в тот момент, когда я докуривал первую из пяти запланированных на день сигарет, мечтая о том времени, когда смогу смолить, даже стоя под душем.

– Да.

– Доброе утро. Как дела? – не думаю, чтобы моего неизвестного собеседника так уж волновал этот вопрос, просто это было частью обязательного ритуала.

– Нормально, – совершенно искренне ответил я. Настроение стремительно улучшалось. Звонок означал новое задание, исполнение которого еще на шаг приближало меня к заветному безделью, обжорству и дряблости.

– Как смотрите на то, чтобы немного поработать?

– Положительно.

– В таком случае проверьте почту. Всего вам доброго, – и отключился, не дождавшись ответа.

– И вас тем же концом, – отключил телефон, красного цвета «Нокию», и забросил в платяной шкаф. Отчитываться по результатам трудов праведных или отказываться от них мне придется совсем по другой трубке. Или вообще не придется, такая уж у меня работа.

В темпе одевшись, я вышел из дома и, посвистывая, направился к стоянке за своим железным конем. Для того чтобы «проверить почту», мне предстояло пересечь родное Подмосковье с северо-востока на юго-запад.

Неярко, по-осеннему мягко, светило солнышко, шелестела под ногами опавшая листва, задушевно чирикали птички. Душа наполнялась бодростью и историческим оптимизмом. Неудержимо верилось в лучшее. Как позже выяснилось, совершенно напрасно. А ведь я мог бы этим милым солнечным утром сломать ногу, споткнувшись о камешек, и проваляться месяц на спине с загипсованной нижней конечностью, задумчиво созерцая узоры на потолке, свалиться с приступом аппендицита или просто съесть что-нибудь не то. В конце концов, мне бы мог грохнуться на голову этажа эдак с пятого социальный пакет топ-менеджера «Газпрома»! Теперь, по прошествии некоторого времени, у меня есть все основания искренне сожалеть о том, что всего этого, по отдельности или вместе и разом, со мной не случилось.

Глава 3

– Исходя из вышесказанного, Виктор Владиленович, я предлагаю… – человек, ведающий в Организации финансами (будем называть его Финансист), взял эффектную паузу и опустил голову к лежащим на столе бумагам, катая по спине внушительные, наработанные в тренажерном зале, мышцы. Внешне он точно так же напоминал работника своей профессии, как и добрейший, на первый взгляд, дедушка Николай Валерьяныч.

Чуть старше тридцати, высоченный, мощный, ощутимо тренированный. Упругий короткий ежик светлых волос, тяжелая челюсть, решительный, ломающий волю собеседника, взгляд. Такого персонажа с руками оторвали бы в Голливуде на роль бравого наемника или, на худой конец, брутального злодея второго плана. Впрочем, злодейская внешность и обилие мускулатуры не помешали ему в свое время с отличием окончить Плехановский, а позже успешно пройти стажировку в Штатах. Ничего не скажешь, интересные люди трудились в Организации…

– Внимательно вас слушаю, Геннадий Ильич, – подбодрил подчиненного Председатель. В это уже не такое раннее ноябрьское утро он принимал своего специалиста по финансовым и банковским вопросам. По странной случайности, в это же самое утро он заслушивал еще одного из руководителей Организации – Специалиста, и встреча с ним закончилась буквально за час до начала описываемой беседы.

– Все-таки вынужден предложить вам на первый взгляд непопулярное решение, уважаемый Виктор Владиленович. Я более чем уверен, что в нынешних условиях мы должны серьезно сократить затраты на содержание силового блока и существенно уменьшить количество его персонала, – Финансист оторвал голову от бумаг и продолжил, вдохновляясь: – В новых условиях наша Организация должна брать на вооружение новые методы работы. Времена бандитских разборок и решения вопросов с помощью автоматов Калашникова прошли. Сейчас на первое место выходят легальные юридические методы, и мне кажется, что Николаю Валерьянычу будет трудно…

– И все же его опыт нельзя недооценивать, – с мягкой улыбкой возразил Председатель. Ему очень нравилась, когда подчиненные поклевывали друг друга, и в то же время он терпеть не мог, когда между ними вдруг возникало хоть что-то, издали напоминающее симпатию. – Возьмем, к примеру, его аналитический отдел…

– Считаю, что его давно пора переподчинить мне! – Финансист в запале вдруг взял да и перебил Председателя. – Прошу прощения, Виктор Владиленович.

– Ничего, ничего, ценю ваш азарт. И, тем не менее, именно аналитическая записка этого самого отдела не позволила мне разрешить вам вложить сто пятьдесят миллионов долларов в жилищное строительство, хотя отдача обещалась быстрая.

– Если вы недовольны моей работой…

– Ну, что вы, Геннадий, я очень ценю вас и не променяю на сотню старых головорезов, – Председатель произнес это совершенно искренне, хотя и с легкой, едва заметной улыбкой: бедный, наивный мальчик считает, что из Организации можно так легко уйти. Не дай ему Бог узнать, до чего же он неправ… – Время сейчас непростое, и резких движений делать не стоит. Давайте-ка поступим так: вы изложите все сказанное мне на бумаге, кратко и аргументировано, и представите мне. Даю вам на это неделю. Устроит?

– Вполне, – Финансист понял, что на этом аудиенция окончена, встал и начал прощаться.

Он торопился через двор к машине, не совсем удачно стараясь скрыть охватившие его разочарование и злость, как будто опасался, что среди щебечущих на ветках птичек и снующих туда-сюда по опавшей хвое белок, могут оказаться сотрудники Специалиста со спецаппаратурой. Проклятый старый хрен опять переиграл его в одни ворота, да еще, ко всему прочему, поймал за язык, заставив оформить сказанное на бумаге. И, черт его знает, какова будет реакция милейшего человека Николая Валерьяныча, когда она попадется ему на глаза! А в том, что рано или поздно попадется, Финансист нисколько не сомневался.

Сев за руль, он тихонько закрыл дверцу и, все-таки не сдержавшись, саданул кулаком по рулевой колонке.

– …Старый пердун, твою мать, – проревел он, включил зажигание и поехал. Он не боялся разговаривать в своей машине, потому что не пользовался услугами водителя, никогда не пускал в нее посторонних и регулярно проверял на содержание разного рода электронной живности. Поэтому только что от всей души высказанное никто и не услышал, за исключением одного единственного маленького, но очень навороченного «клопика», внедренного в салон буквально за полчаса до окончания плановой встречи с начальством.

На полдороге к Москве зазвонил телефон на панельке возле руля. Он нажал кнопку…

– Алло.

– Привет, это я. Как съездил?

– Ты был прав.

– Я всегда прав, Генаша, пора бы уже к этому привыкнуть.

– Не называй меня так.

– Ах, извините, уважаемый Геннадий Ильич. Как смею я…

– Хорош подкалывать, и так хреново.

– Вот именно, что хреново. Ты это удивительно точно подметил. А потому надо что-то делать.

– Надо.

– Тогда слушай внимательно…

Глава 4