Текст книги "Мертвый Пинкертон (СИ)"

Автор книги: Александр Сорокин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

– Так ты считаешь дело закрытым? – спросила Полина.

– Они так хотят.

– Но у тебя есть решение?

– Я могу только догадываться. Что сумасшедшая, которую я видел в подвале больницы, и была Ада Цукерман, у которой наступило обострение душевного расстройства, ибо до этого мы знали её, как странную, но никак не тяжело больную, а двое в резиновых плащах и противогазах – врачи Балюбаш и Сергачёв.

– Как ты к этому пришёл?

– Если человек обращается  не в милицию, а в частное сыскное агентство, часто это связано с личной или семейной историей, которую не хотят выносить на суд общественности. Когда Мария Абрамовна обратилась  к нам, я сразу предположил. Что в исчезновении Ады, она, возможно, считает виновным кого-то из своих родственников. Это могла  быть её сестра Софья Абрамовна, прописанная на той же жилплощади, что и Ада. Посмотрев квартиру Ады, я решил, что она, скорее всего, душевно больна. От Риты мы узнали, что Ада то ли была больна СПИДом, то ли являлась спидоносительницей. На сцене появился какой-то врач, приехавший на машине " скорой помощи", его видели соседи, что-то искавший на квартире Ады, ударивший Софью Абрамовну кастрюлей по голове. Мне кажется, он искал некие записки Ады, по которым могли выйти на след её похитителей. А что если у Ады родственник врач. Подумал я. Волей случая, – Стефан хитро улыбнулся, – я попал в ту больницу, где лечилась и проходила обследование Ада. История болезни Ады должна  была существовать. Возможное спрятали. Ночью с одним из больных, бывшим зеком-домушником, его уже нет в живых. Я вскрыл сейф. На нижней полке я разыскал историю Ады. Имя редкое, и он присутствовало, не было фамилии. Карандашом, вместо фамилии кто-то написал букву "Б", после посещения домоуправления, я знал, что фамилия Софьи Абрамовны по последнему мужу Негрук, – а по первому – Балюбаш. В квартирную книгу вносились соответствующие изменения. Когда исчезла дочь, Софья Абрамовна не решалась обратиться ни в милицию, ни к детективам, подозревая в похищении своего единственного сына, не того, который по её словам торгует газетами в электричках, его никогда не существовало в природе, а другого, настоящего, от первого брака – Антона Валерьяновича Балюбаш. Как видишь, фамилию он носит по первому мужу Софьи Абрамовны, как и Ада, хотя Ада воспитывалась у матери, а Антон Валерьянович – в семье бездетного дяди. Путаница возникла, когда Мария Абрамовна по просьбе сестры, желавшей избежать конфликта с сыном, но подозревавшее его, объявила себя матерью Ады. Да ещё дала ей свою девичью фамилию – Цукерман. Мы были так уверены. Что фамилия Ады – Цукерман. Что не спросили ни Риту, ни Завгороднего, ни Хмелькова под какой фамилией они её знали… На самом деле, у Марии Абрамовны ни когда не было детей. Когда мы слишком близко подошли к разгадке семейной тайны, Мария Абрамовна по просьбе сестры и её сына стал требовать прекратить расследование.

– Зачем же брат похитил сестру?

– Я не знаю. Возможно, он считал, что Ада позорит семью, ведь она употребляла наркотики, почти каждый вечер стояла на Тверской, занимаясь проституцией, частью для денег, частью мстя мужчинам, всё племя которых она считала повинным в возникновении её болезни. Брат мог испытать на ней нетрадиционные методы лечения. Потом при больной сестре, и брат мог страдать душевными отклонениями.

– Что же касается того, что мы видели в подвале?

– Расследуя дело Ады Цукерман, мы вышли на гораздо более серьёзное преступление. Удивительно, что в случае пожара, ни милиция, ни пожарные не обнаружили в подвале обгорелых трупов. Подопытных либо успели куда-то перевести. Либо. Убив, куда-то спрятали. Пожар явно организован.

– Стефан, я что за страшная  болезнь была у кавказцев?

– Я полистал медицинскую литературу. Почти уверен, что их заразили сибирской язвой. Огромные пузыри на коже и слизистых, заполненные экссудатом и кровяными сгустками, типичная картина сибирской язвы.

– Может быть, кавказцы болели, их лечили?

– В подвале?.. Я думаю, кавказцев нашли где-нибудь в районе киевского вокзала. Пообещав работу, их заманили в подвал, где кто-то проводил эксперименты.

– Эксперименты?

– Нет, не эксперименты. Я неправильно выразился. Скорее кто-то сознательно хотел получить большое количество спор сибирской язвы. Кавказцев заразили вакциной, потом шприцами из воспалённых пузырей забирали экссудат с тем, чтобы его подвергнуть просушке и получить некий серовато-белый, похожий на аспирин, порошок, представляющий собой концентрат спор сибирской язвы.

– Зачем?

– Сибирская язва – страшная болезнь. Она плохо диагностируется, первые признаки похожи на банальную простуду, грипп, картина проясняется, когда появляются пузыри, что, может случиться через три,  а то и две недели после заражения. Когда появляются на теле, в гортани, во всех внутренних органах легко прорывающиеся пузыри, наполненные серозной жидкостью, гноем и кровью, лечить уже часто поздно. Медицина бессильна. Больной погибает от сопутствующих осложнений. Если распылить в московском метро несколько грамм порошка сибирской язвы, можно в течение пары недель заразить и привести к гибели треть города. Вдыхая споры, легко распространяющиеся по воздуху, люди будут заражать друг друга при дыхании. Когда эпидемия будет диагностирована, мы можем иметь четыре миллиона заражённых и два миллиона трупов… Я не хотел бы думать, что мы имеем дело с новой попыткой к мировому господству или тотальной месть человечеству, но подобная идея могла  вполне родиться в голове человека с неудовлетворённым болезненным самолюбием, считающим себя несправедливо обойдённым в общественном или научном мире, с умом властным и вместе с тем извращённым…

– Как у доктора Балюбаш и послушного ему Сергачёва?

 Стефан пожал плечами.

– Когда мы расследовали это дело, у меня неоднократно возникало ощущение, что за нами следят.

– У меня тоже такое было.

– Первый раз я это заметил, когда мы с Данило и Ритой обедали в "Макдоналдсе".

– А у меня в чебуречной, где к нам с Данилой приставали пьяные, а потом в метро.

– Возможно, всё началось с того, что Данила пытался выйти на крупные аферы с недвижимостью. Я тебе рассказывал про Лысого и Патлатого из "Сервис-интера" и " Супер – Росса". Суммы мошенничества там измерялись миллионами долларов. Данила снимал передачу валюты с рук на руки, на видеокамеру в гей-клубе " Дары природы". Я подозреваю, что Завгородний – фигура подставная, как и его фирма.

– Я видела фотографию Завгороднего в актёрском отделе "Мосфильма".

– Не случайно. Его наняли воображать большого начальника. За ним стоят руководители " Сервис – интера" и" Супер – Росса". Когда я увидел Лысого и Патлатого на свадьбе Балюбаш с Цветковой и Хмелькова с Ритой, многое мне прояснилось. Кстати свадьба Балюбаш с Цветковой – непростая. Медсестра Цветкова явно что-то знала, она женила на себе Балюбаш. Балюбаш женился на ней, что бы она молчала.

– Такое бывает?

– В жизни не то бывает. В их браке возможны и другие мотивы, но этот несомненно, присутствовал… Чтобы сбить нас со следа афер по недвижимости, Данилу шантажировали, с твоих слов, перекачкой денег с кредитных карт, и переманили к себе, у нас отобрали офис. Возможно, само дело Ады Цукерман было сфабриковано ими. Приход Марии Абрамовна к нам был специален. Она пошла на это, а сестра нет, она сама нам помогла.

– Ну, это уж слишком!

– Инсценируя это дело, дельцы риэлтерских фирм и проплаченные ими врачи хотели завлечь меня в подвал и избавиться там от меня. Неизвестно чем бы всё закончилось, не подоспей ты и Пинкертон.

– Стефан, это паранойя.

– Может быть, я не знаю. Наше расследование прервали на пороге разгадки.

– Давай продолжим его.

– На те пятьсот долларов, что дала Мария Абрамовна. Я лучше штаны себе куплю новые, Данила раззадорил меня своими новыми костюмами.

– И питаться тебе нужно лучше.

– Да, – Стефан подтянул спадающие брюки.

Шёл снег. Быстро темнело. Влажный воздух пахнул весной. Стефан и Полина спустились на платформу метро.

– Ты сейчас куда? – спросила Полина.

– Домой.

–А…– Полина хотела что-то спросить, но не решалась.

– А ты?

– Я…тоже домой,– сказала Полина.

– Ты хотела что-то спросить?

– Я хотела спросить, …ты … не мог бы дать мне Пинкертона? – Полина взяла Пинкертона на руки. Собака прижалась к ней, завиляла хвостом. Сегодня Пинкертон казался беспокойным, нервным, от ласки его бросало в злость.

– Что, вы влюбились, что ли в Пинкертона? Сначала медсестра Цветкова его почти неделю дома держала, теперь ты… Не тискай его так сильно, он беременный.

– Серьёзно?

– Подлец сукой оказался и с таксой уже успел…

– Пока.

– Пока.

Подъехала электричка метро. Стефану надо было садиться, а Полине делать переход.

– Стефан, можно попросить тебя об одной вещи.

– Когда шутишь, думай.

– Не понял.

Двери закрылись. Стефана унесла электричка.

Полина пересекла переход и уже спускалась по лестнице к шумно подходившей электричке, когда из кармана впереди идущего молодого человека на ступеньку упал крошечный белый пакет. Пакет раскрылся, из него высыпался белый порошок. Полина наверняка не заметила бы происшедшего, если бы голова её не была занята самыми тревожными мыслями.

– Извините! – крикнула Полина вслед удаляющемуся человеку. Тот услышал, обернулся. Внешность незнакомца была самая заурядная, джинсы, чёрная зимняя куртка.

– Спасибо, – безразлично сказал он. – Аспирин выпал. Простуда.

     Человек подобрал бумажную облатку и заспешил дальше. На полу осталась крошка мелового налёта. Скоро его не стало совсем. Лёгкая взвесь растворилась в воздухе. Пинкертон понюхал порошок, чихнул. Полина думала, что несколько грамм бледно-серых на цвет спор сибирской язвы способны за две недели уничтожить треть огромного города. Полина попыталась отогнать от себя глупые назойливые дурные мысли. Она вошла в вагон, села на скамейку, взяла на колени Пинкертона и почти сразу почувствовала вязкую жидкость, распространявшуюся по её подолу. Слабо поскуливая, щетинясь, показывая зубы, Пинкертон рожал. На колени Полины выкатился жалкий слепой щенок.

Стефан пришёл домой. Бросился на заскрипевший фисгармоникой диван. Зазвенел телефон. Стефан снял трубку.

– Валерий Павлович?

– Да.

– Добрый вечер. Вас Антон Валерьянович Балюбаш беспокоит. Не забыли меня? Заведующий иммунным отделением.

– Да. Я понял.

–Простите ради бога за поздний звонок. Софья Абрамовна…она вечерним поездом для поправки здоровья в Старую Руссу уехала, очень благодарит вас. Она просила вам передать, Ада нашлась. Сегодня вечером она вернулась в свою квартиру на Малом Гнездяковском.

– Я очень рад.

– Валерий Павлович, мы очень довольны вашей работой…– повисла пауза, человек на другом конце провода, казалось, раздумывает.– Валерий Павлович, я вот, что ещё хотел вам предложить…на первом этаже нашей больницы, если вы помните, располагается суицидальное отделение. Оттуда ещё неприятные крики иногда доносятся…

– Да, я помню.

– Суицидальное отделение возглавляет мой дядя Михаил Евсеевич Клоков. Так у них в отделении странные случаи стали происходить. Вы слушаете?

–  Я весь внимание.

– Глупость какая-то. На стене, непосредственно примыкающего к Воробьёвым горам, вы помните географию нашей больницы, странные надписи стали появляться.

– Как на пиру Валтасара.

– Вот-вот, как в Библии, чертовщина какая-то. Надпись как краской красной или кровью, как тяжёлые больные говорят.

– И что же гласит надпись?

– Никто не знает. Буквы неопределённые, размытые, на непонятном языке. Скорее всего, это выпот проходящих рядом грунтовых вод. Вода приносит кремний, глину, песок, но больные, вы сами знаете, в суицидальном отделении лечатся самоубийцы, те, что неудачно совершили самоубийство, – Балюбаш засмеялся, – те, что удачно совершили самоубийство, уже не лечатся. Так вот больные, большинство из них и без того в депрессии, придают надписи зловещий смысл.

– Может быть, надпись кто-то пишет?

– Вы знаете, мы установили напротив стены круглосуточно работающую видеокамеру. На ней не видно, чтобы кто-то писал, а буквы всё равно появляются. Изо всего этого смертность в отделении повысилась, участились повторные суициды, персонал нервничает, люди неохотно идут лечиться… Валерий Павлович, обращаться с подобным делом в милицию глупо. Дело попросту не примут к рассмотрению. Посмеются и выгонят, ещё пошлют ко всем чертям. Покорно прошу, не взялись бы вы?

– Я?

–Но вы же так блестяще раскрыли дело Ады…

– Вы это называете раскрытием?

– А как же ещё? Есть результат, Ада дома.

– Хотел бы  я на неё посмотреть.

– Бога ради.

   Стефан заколебался:

– Сколько вы готовы платить?

– Тысяча долларов устроит, а?

    На другом конце провода Стефан различал шум свадебной вечеринки.