Текст книги "Земля горит под ногами. Смерть оккупантам! (сборник)"

Автор книги: Александр Конторович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 28 страниц)

Уже приободрившись, продолжаю топать вперед. До края поляны остается около двухсот метров. А дальше уже и лес гуще, да и посуше идти: дорога вверх идет. Там воды поменьше будет.

Кстати, о воде. Вот как раз ее-то у меня не так уж и много. Мой полуторалитровый кэмэлбэк хотя и не показал еще дно, но этот момент уже не за горами. Надо будет выбрать лужицу почище и набрать оттуда воды. А зачем так далеко ходить? Вот она, лужица. Да и вода в ней относительно чистая, во всяком случае, прозрачная. Отсюда и черпнем.

На ходу расстегиваю сумку (она у меня удобная, можно даже за спиной таскать, как небольшой рюкзачок) и достаю из бокового кармана кэмэлбэк. Полезная все-таки штуковина, надо отдать должное. Отвинчиваю крышку и присаживаюсь.

Буль-буль-буль.

Зачерпываю пластиковым стаканчиком воду и заполняю резервуар. Вот и все, можно дальше идти. Завинчиваю крышку и приподнимаюсь.

Словно холодный ветер внезапно подул сзади. Волосы у меня на затылке, будто щетина у кабана, буквально встали дыбом.

Еще не успев ничего толком сообразить, ничком падаю на землю.

Взжж!

Что-то злое, только что не вспахав мою прическу, просвистывает у меня над головой.

Вовремя же я упал…

Уже лежа на земле, слышу раскатистый звук выстрела.

Опаньки…

А ведь это не штатный ствол. Точно не АК, да и не какой-нибудь импортный: у тех звук совсем другой.

Что же это может быть?

Звук выстрела гулкий, объемный, вон как эхо по лесу пошло. Разом примолкли пичужки в кустах.

Серьезный ствол. Но что же это? Судя по звуку, стреляли по мне метров с трехсот-четырехсот. Не слабый такой стрелок. Правда, если у него оптика, то ничего удивительного в этом нет: нормальная дистанция для любого снайпера. Значит, вот оно что – снайпер за мной идет. И этот человек хорошо знает окружающую местность (или имеет хорошую карту). Впрочем, не обязательно карту. Он может и по GPS ориентироваться неплохо. Уж у него-то нет никаких ограничений на включение подобной техники, ему прятаться не нужно. Этот мужик может даже спутниковые снимки из космоса просматривать, если у него есть на чем. И поляночку эту он, надо думать, заранее присмотрел. Прикинул, что самый короткий путь на отход лежит через нее. Вот и подыскал себе позицию.

Позицию, позицию…

А ведь он снизу вверх стреляет. Местность здесь постепенно повышается, и я сейчас нахожусь по отношению к нему выше.

И что это может мне дать?

Прикинем.

Полянку он видит. Скорее всего потому, что залез на какое-то удобное деревце и с него меня пасет. Так что любые мои попытки куда-то уползти будут пресечены быстро и в зародыше. Стрелять этот мужик умеет, и если бы не мое звериное чутье, которое выработалось у меня в процессе службы, то я бы сейчас пораскинул мозгами. По всей полянке.

Но повезло, уцелел. А вот надолго ли?

Счастье мое, что я плюхнулся почти в ту же самую ямку, откуда набирал воду. Правда, не в саму воду, что тоже радует. Но с глаз долой от стрелка я пропал. Слава богу, что за моей спиной нет настолько высоких отдельно стоящих деревьев, откуда можно было бы просмотреть это убежище. Нет, высоких-то деревьев здесь до фига. Но толку с этого не много, потому что все эти деревья расположены так, что их с моего места не видно совсем: соседи закрывают обзор. Аналогично, надо думать, не просматривается и моя лежка. Вот когда я стоял или сидел, меня было видно. Стрелок успел меня заметить, приложился и шарахнул.

Это если он на дереве сидит. А если просто по лесу идет следом за мной?

Осторожно приподняв голову над краем ложбинки, пытаюсь обнаружить след от попадания пули. Еще ныряя вперед мордой в ямку, краем глаза успел засечь какое-то движение чуть впереди. Очень может быть, что это именно то, что я и ищу. Не факт, конечно, но в моем положении особо выбирать не приходится.

К моему безмерному удивлению, таковой след действительно обнаружился. И не так уж и далеко. Именно поэтому я его и заметил. Пуля снесла верхушку небольшой кочки, благодаря чему это и стало заметно.

Теперь посчитаем.

В момент выстрела я стоял.

Сшибленная пулей кочка находится метрах в пятнадцати от меня.

И что это мне дает?

Для непосвященного человека – ровным счетом ни хрена. Но я таковым не являюсь. Прикинем. Мне лупили если и не точно в голову, то уж в грудь, по меньшей мере. И после промаха пуля взрыла землю совсем недалеко от точки прицеливания. Стало быть, стрелок находится… Прикидываю угол стрельбы и направление выстрела.

Нет, стрелок сидит на дереве. И я даже приблизительно представляю, на каком. Ну, в смысле, не на конкретном дереве, а на группе деревьев. Они стоят чуть-чуть наособицу, слегка возвышаясь над лесом.

Так, местоположение стрелка определено, пусть и приблизительно. И что?

В смысле, что это мне дает?

Удаление от полянки? Метров триста. С этой дистанции он полянку видит всю, и если я хоть как-то обозначу свое существование, оттуда тотчас же прилетит свинцовый подарок. То есть башку поднимать нельзя, и до леса добраться тоже не выйдет. Крайне фигово, если он там не один. В этом случае стрелок будет контролировать непокидание мною простреливаемого места, а его сотоварищи подойдут к поляночке и проконтролируют результаты первого выстрела. Если он оказался неудачным (и меня недострелили до конца), то они исправят данную ошибочку.

Веселое положение, нечего сказать. Добежать до леса, даже в том случае, если я покажу выдающиеся спортивные достижения, попросту не дадут. Раз уж этот стрелок с трехсот метров чуть-чуть не прострелил мне башку, то как бы быстро я ни бегал, а за то время, пока буду пробегать оставшиеся две сотни метров, он так или иначе меня достанет. Даже если сразу не пристрелит, то навряд ли от этого будет намного лучше. Передернет затвор – и добьет вторым выстрелом. Или его сотоварищи постараются.

Что же делать?

Стрелять по невидимому стрелку из пистолетов?

Щас…

Он там может вообще открыто сидеть, чаек из термоса попивать, с интересом наблюдая за моими попытками попасть в человека с трехсот метров из пистолета. А когда ему надоест подобное времяпровождение, он очень быстро поставит точку. Свинцовую.

Нет, ребята, этот фокус у вас не выйдет. Не стану высаживать патроны в неизвестность. Максимум, чего этим можно достичь, так это показать всем желающим, что я жив, относительно здоров и до сих пор опасен. Так что обойдемся без стрельбы.

Что сейчас может думать стрелок? Целился он по спокойно стоящему человеку. Время между тем, как я упал, и свистнувшей над головой пулей было ничтожным. Навряд ли он успел сообразить, что тот, по кому он стрелял, упал раньше, нежели пуля вынесла ему мозги. Видел ли он попадание пули в кочку?

Сомневаюсь… любой снайпер в момент выстрела видит прежде всего цель. А в момент нажатия на спуск – только ее и ничего больше. Есть, конечно, и среди них особо выдающиеся товарищи, которые вообще видят, пожалуй, все на свете. Но я сильно сомневаюсь в том, что именно такой стрелок сейчас сидит на дереве. Отчего?

Да просто все.

Этот неведомый дядя очень ловко и грамотно сумел вычислить путь, которым я буду отходить. Грамотно просчитал предполагаемый маршрут передвижения цели. Нашел наивыгоднейшую для себя позицию. То есть этот человек великолепно ориентируется в лесу. И вероятность того, что он же окажется таким вот суперснайпером, исчезающе мала. Ну, не встречаются в жизни такие вот уникумы. Во всяком случае, я за всю свою долгую службу таких не видел и даже не слышал ничего про подобных людей.

А впрочем… Это я что-то вру. Есть такие люди.

Таежники это. В смысле – таежные охотники.

Те, кто постоянно живет в лесу. Или, во всяком случае, жил там достаточно долго. Вот его-то и не надо учить, как и каким именно образом поймать в лесу человека. Подобный спец на раз-два мог просчитать все вероятные пути моего отхода и устроить грамотную засаду. А уж стрелять-то таких охотников учить не надобно. Сами кого хошь научат.

К слову, этим можно объяснить и странный звук выстрела. Подобные охотники не носят с собой штатного армейского вооружения, им его никто попросту не даст. А работают они (именно что работают, для них охота – это работа, а не развлечение) своими собственными винтовками, у кого какая есть. И вот здесь можно встретить самые экзотические агрегаты. Я сам, например, был немало поражен тем, что встретил где-то под Мурманском как раз у вот такого вот охотника американский «Гаранд». И в достаточно неплохом состоянии. Уж где этот дядя его добыл и как доставал для него патроны – бог весть… Но управлялся он с ним так, что любой наш войсковой снайпер попросту удавился бы с тоски.

Да, вот такой-то дядя вполне может на дереве и сидеть.

Хорошо, допустим, что это так. И какой из этого можно сделать вывод? Как мне дальше жить? Вообще-то хотелось бы подольше. И не самым хреновым образом.

Раскинем пасьянс.

В лесу мой оппонент, скорее всего, чувствует себя гораздо лучше и свободнее, чем я. Что и не удивительно: для него это дом родной. Это первая неприятность.

Стреляет он из своего агрегата весьма неплохо. Я бы даже сказал, что великолепно стреляет. Особенно на такую дистанцию, как сейчас.

Вывод?

Убежать и спрятаться от него в лесу – затея совершенно безнадежная и напрасная. Обмануть подобного спеца я абсолютно точно не смогу.

Далее.

Он спокойно может пойти за мной, невзирая на то, как быстро и как далеко я бы ни постарался убежать. Выждет нужный момент и пристрелит с дальней дистанции. Здесь он имеет все преимущества и, безусловно, ими воспользуется. Среди таких людей круглых дураков что-то не водится. Здесь его поле деятельности, и он на нем король.

Что ему можно противопоставить?

Он силен в лесу. Значит, это преимущество надо как-то убрать.

Как?

Да хрен его знает…

Он, безусловно, превосходит меня в меткости стрельбы, особенно на длинных дистанциях – свыше двухсот метров. Откровенно говоря, сильно сомневаюсь в том, что где-то здесь отыщется второе такое место, где бы он мог палить по цели с расстояния, превышающего сотню метров. Может быть, где-то и есть такие полянки, только я туда больше не полезу, хватило одного раза.

Значит, надо исключить и это преимущество: сократить дистанцию боя. А вот тут преимущество будет на моей стороне. Два пистолета существенно превосходят винтовку по скорострельности. А на расстоянии в полсотни метров никакого преимущества в меткости у него уже не будет. Здесь мы с ним будем абсолютно равны. Была бы винтовка, я бы и на триста метров с ним поспорил – кто кого. Но ее у меня нет. Нет даже автомата, хотя это ни разу не снайперское оружие.

Так, задачи ясны. Осталось только придумать, как их воплотить в жизнь…

А тем временем…

Скрипнула дверь.

– Павел Андреевич?

Погонин оторвал взгляд от экрана ноутбука.

– Ну?!

– Все собрались… ждут только вас.

– Ага! – он бодро вскочил на ноги и, выдвинув ящик стола, достал и сунул за пояс сзади наган. – Пошли!

– А зарядить? Не надо?

– Зачем это? Еще стрельнет ненароком… на фиг!

Выйдя на крыльцо дома, «властитель дум молодежи» огляделся по сторонам. Небольшая площадь перед домом сейчас была заполнена народом. Преимущественно – молодыми парнями, но изредка мелькали там и девичьи лица. Чуть в сторонке выстроились в аккуратную линейку мотоциклы – штук пятьдесят.

Приосанившись, Погонин быстро взбежал на небольшую трибуну. С нее каждую неделю он толкал своей пастве различные нравоучения, поддерживая в их головах священную ненависть ко всему, что лежало за пределами их маленького мирка.

– Друзья мои! – картинно протянул он вперед обе руки. – В неурочное время собрал я вас! Но так надо! Ибо не забыл про нас тот проклятый мир чистогана и алчной наживы!

Собравшаяся на площади толпа замерла.

– Вы спросите меня – что случилось? Мы ушли от этого алчного мира в наш, построенный своими руками и свободный от его пороков, так что же им всем от нас нужно?!

– Что случилось, вождь?! – выкрикнул кто-то из первых рядов.

– Не вождь я вам – старший товарищ, не более… – покачал головою Погонин. – На вопрос же твой, брат, отвечу. Ничего нет более святого для врагов наших, нежели деньги. И за них готовы они продать мать родную, не то что интересы этого государства угнетателей. И продали! Нет, не забыли о нас! Помнят – и опасаются! Того, что прозреют души ваших сверстников, отряхнут они со стоп своих мерзость, которая их окружает. И придут – к нам придут! Чтобы встать плечом к плечу рядом со строителями светлого будущего. И вот тогда…

Он хищно оскалился.

А по рядам слушателей прошел легкий смешок, кое-кто даже улыбнулся.

– Да! – выбросил вверх кулак оратор. – Именно это их и страшит! Нас обманом и интригами выжили из Москвы. Не удивительно – эти телепузики не могут терпеть рядом со своим домом тот островок света и чистоты, которым был наш центр… Слишком уж заразителен пример! Вы же помните – к нам ежедневно приходили десятки молодых людей. И многие из них стоят теперь рядом с вами – вот они!

И его рука указала куда-то в центр толпы. Стоявшие там парни расправили плечи, заслужив одобрительные возгласы окружающих.

– Да! И все мы – это авангард светлого будущего! За вами, стоящими здесь, пойдут тысячи! Десятки и сотни тысяч! Вы встанете во главе этих колонн и поведете их вперед! Пред вами падут все картонные бастионы прогнившей власти!

И он вскинул вверх сжатые кулаки. Толпа ответила одобрительным ревом, взметнув вверх руки – кое-где с обрезами винтовок и револьверами в потных ладонях…

– Так будет! Но… – обвел внимательным взором своих приверженцев оратор. – Так – м о ж е т быть… Но может – и не быть. Если мы не защитим с е й ч а с себя самих!

– Веди нас! – выдохнула толпа.

– И поведу! Многие из вас помнят – меня уже пытались убить! – Погонин тронул рукою шрамы на лице. – Чтобы остановить. Но враги просчитались! Я жив – и я с вами!

Новая порция одобрительных выкриков.

– Вы не все еще знаете… – поднял оратор перед собою ладони. – Хоть мы и отринули этот мир, но я – таков мой крест – должен быть в курсе того, что сейчас там происходит. Так вот, друзья мои, – к нам ехали новые братья!

Толпа ответила восторженным ревом.

– Увы… – покачал головою Павел Андреевич. – Они не доехали… Совсем недалеко отсюда, на дороге, их ждала засада – несколько человек с автоматами. Которые и расстреляли наш автобус! Исподтишка, в упор! Но даже и в такой ситуации, почти безоружные, истекающие кровью из многочисленных ран, наши новые братья смогли дать им отпор! Да! Они уничтожили большую часть нападавших!

– Ааах! – выдохнула толпа.

– Да! И те из наемников, кому посчастливилось уцелеть, сейчас пытаются сбежать от возмездия! Они уходят лесом!

– Поймаем их! – взмахнул оружием в воздухе стоявший в первых рядах худощавый парень с лихорадочным блеском глаз. – И на сосну!

– Ты! Ты поведешь нас! – ткнул рукой в его сторону Погонин. – И я пойду со всеми вместе! В одной цепи!

– Да-аа!!! – заорала толпа.

– Они идут оттуда! – указал направление оратор. – Уходят от дороги, ничего не подозревая о том, какой прием будет оказан им здесь!

Он выхватил из-за пояса незаряженный наган и потряс им в воздухе.

– Пойдем! Всем, кто идет из тайги, – смерть!

Взревели моторы мотоциклов. Худощавый парень, внезапно ставший командиром, быстро указывал, кому и куда ехать. Группами и поодиночке разлетались мотоциклы из поселка. Уехал и оратор, оседлавший со своим помощником один из мотоциклов. Правда, в отличие от прочих, Погонин сел-таки в коляску, а не примостился за спиной у водителя. Описав круг по узким тропкам, они остановились неподалеку от поселения.

– Здесь обождем… – откинулся на спинку кресла коляски Погонин. – Часок выждем – и в офис. Мне как раз из банка должны позвонить…

– Как вы думаете, Павел Андреевич, поймают они хоть кого-нибудь?

– Убьют, скорее всего… стрелять они умеют.

– Но ведь там – профессионалы!

– Ну и что? Нас больше, а это главное. Профессионализм хорош, когда воюешь один на один! А в прочих случаях рулит численность!

– Но у них могут быть и автоматы!

– И что сделает автомат в густом лесу? Его хозяин попросту не увидит цели! Дальше пятидесяти метров автоматчик стрелять не станет – никого не заметит. А стрелок с обрезом или револьвером – тот подождет… подпустит ближе… Все перестрелки в прошедших войнах велись на дистанциях сто-двести метров! Тут и из обреза попасть – плевое дело! Патрон-то мощный! Пуля аж на две версты летит… правда, толку-то там с нее…

– Ннда… И все-таки жаль, что у нас нет винтовок, можно было бы выманить его на открытое место и там спокойно расстрелять…

– Неплохо бы! Но хорошо, хоть обрезы достать удалось! Увы, но более серьезного оружия нам не раз… не вышло добыть. Да и, помимо всего, в использовании такого оружия есть и свои положительные стороны!

– Это-то я понимаю! С собою можно носить, никто и не заметит. Да и патрон мощный, как вы говорили, любой бронежилет пробьет!

Погонин самодовольно ухмыльнулся.

– Не только поэтому. Из обреза можно стрелять почти не целясь – оружие наводят на цель рукой. Оно как бы является ее продолжением. А человек, инстинктивно, именно рукою почти всегда указывает на цель точно. Ну… почти точно. Да и не удержать обрез иначе – отдача руку вывернет. Попробуй-ка пальнуть с согнутой руки – весь лоб расшибет! И еще одна вещь есть…

Он потер подбородок.

– Когда стреляешь в человека с близкого расстояния – это совсем другое дело! Издали все просто. Навел, нажал на спуск – фигурка упала. Все! Как в компьютерной игрушке. Даже всерьез этого не воспринимаешь как-то… А здесь! Когда именно т в о я пуля вывернет ему вонючие кишки или развалит башку на части – это впечатляет!

– Они же попросту с этого сблюют! У них это – первый бой! Ну… почти у всех.

– Да и хрен с ними! Я никому не нанимался в няньки! Сблюют, не сблюют… какая, к чертям, разница? Даже если и крыша съедет – так и что с того?

– Но… это же наши люди…

– Мне нужны жестокие, не знающие пощады и жалости волки! Им в будущем предстоит стрелять. Много! И – не всегда в бою. Это-то ты понимаешь? Нам еще предстоит расчистить этот мир – тут слишком много лишних людей! Я специально не стал сейчас подробно объяснять им задачу. Даже то, что вся охота идет на одного человека. Какая беда в том, что они завалят еще кого-нибудь постороннего? Сейчас – нам все спишут, лишь бы удалось уложить Имперца! А под его труп… – Погонин осклабился. – Под него я еще много чего выторговать смогу!

Рыча моторами, мотоциклы разъезжались по округе. Сидевшие на них молодые люди сжимали в руках оружие. Самое разнообразное. Но цель – она была у всех единой. Самая завлекающая охота – охота на человека! Что еще может хоть как-то с этим сравниться? Загнать, показав и доказав жертве, что все ее потуги – ничто по сравнению с твоим желанием и азартом охотника. Лишить его сил, вымотать, сбить дыхание и внушить неуверенность в собственных силах. Так, чтобы человек даже не рискнул пустить в ход собственное оружие. Прижать к дереву и в последний момент, уже поднимая для рокового выстрела револьвер, увидеть в испуганных глазах «дичи» животный страх. И ужас, вызванный предчувствием близкой смерти. И вот именно в этот момент, за краткое мгновение, промелькнувшее перед нажатием на спусковой крючок, ощутить себя богоравным и всемогущим. Ибо именно ты – и никто иной – здесь и сейчас являешься высшей властью. Властью над жизнью и смертью д р у г о г о человека.

Напрасно беспокоился помощник Погонина – выращенные ими питомцы не испытывали никаких нравственных колебаний. Только одна мысль напрягала их всех – «пусть они выйдут ко мне!».

Разъехавшись по указанным местам, мотоциклисты заглушили моторы. Все… теперь – ждать. Закидав свои машины ветками, молодые люди растянулись цепью на границе совсем густого леса и молодого подлеска. Щелкнули взводимые курки…

Где-то в лесу

Вот все я вроде бы по полочкам разложил, а что-то покоя мне так и не дает. Что же именно?

Да есть одна загвоздка.

Если стрелок сей, что где-то на дереве сейчас меня караулит, не один?

Ведь вполне так быть может, что есть у него парочка ушлых ребятишек на подхвате, которые в данный момент как раз и топают в моем направлении. Может же так быть? Вполне. Ммда… веселая перспектива, нечего сказать.

Ладно, прикинем хрен к носу.

Что делать-то буду, если эти ребятишки вывернутся из-за ближайших кустов?

А где эти кустики, кстати говоря?

Метрах в тридцати. То есть, в случае чего гранату оттуда они мне в ямку забросят вообще без проблем. Фигово, значит, надобно такой вот фортель исключить.

А как?

Да повода им не давать, всего-то и делов! То есть – не обозначать себя как живого. И ждать. Ждать, пока они подойдут ко мне совсем уж близко.

А вот тогда – валить их всех на глушняк. Стрелку в подобной обстановке работать будет некомфортно. Это на близкой дистанции можно стрелять и быстро, и точно, а метров с двухсот – надо что-то одно выбирать. При резком угловом смещении цели либо быстро стрелять (с непредсказуемым результатом), либо точно (но существенно медленнее). Что выберет этот деятель?

Не похож он по характеру на торопыгу. Вон уже сколько времени прошло, а он никак себя не обозначил. И правильно. Он же изначально (ну, это я так думаю) охотник, стало быть, человек терпеливый и неторопливый. Не любит охота спешки. Другое дело, что он сейчас не на ту «дичь» охотится, как раньше. Но привычки-то – они же никуда ведь не делись! Нет, не станет он спешить, некуда ему. И рисковать не станет. Пошлет других. Вот их-то я и положу.

Глядишь, оружием еще разживусь… Хотя, откровенно говоря, толку-то с него? «Зушку» же они за собою не притащат? А все прочее против этого снайпера не катит. Это мастер еще тот – куда выше меня. Я хоть и сам далеко не лопух в этом деле, но с таким вот спецом бодаться на равных – бодалка еще не отросла. И единственным выходом из создавшейся ситуации полагаю спиливание зениткой под корень тех самых деревьев. И все, ничего больше придумать не могу. Палить туда из винтовки или автомата – затея насквозь глупая, я этого стрелка даже не вижу. А сам лежу в крохотной ямке, и меня (буде рискну приподнять голову чуток повыше края ямки) можно будет расстреливать, как в тире.

Так что – лежим. И ждем.

Пока зазвучат осторожные шаги помощников этого стрелка. Или ему самому надоест сидеть на дереве и он вылезет-таки из своей засидки.

Час прошел…

Никто не идет.

Нет помощников?

Скорее всего. Иначе они уже давно бы подошли ко мне. Правда, это им мало бы помогло… ну и мне, естественно, принесло хоть какое-то удовлетворение.

Значит, стрелок один.

Стало быть, он просто-таки обязан подойти и проверить результаты выстрела. А если я только ранен? И как-то исхитрюсь оклематься и уползти?

Он придет. Вполне, кстати, возможно, что совсем с другой стороны!

Блин!

А про это-то я и не подумал!

Сможет ли стрелок увидеть меня оттуда?

Если, например, на дерево какое-нибудь влезет?

А есть ли там такие – чтобы достаточно высокие были?

Что-то не помню таких. Но не факт, что их там нет.

А значит, глубже на дно ямки! Да, обзора отсюда никакого нет, но и меня уже видно не так хорошо. И работать мне придется на слух. Ибо от глаз в данной ситуации толку никакого нет.

Ладно… ждем…

Не могу сказать, сколько прошло времени. Весь превратившись в слух, я, казалось, стал всем телом улавливать не только звуки, но даже и колебания почвы.

И через какое-то время… даже не услышал – почувствовал движение где-то на грани восприятия.

Он шел…

Нет.

Э т о нельзя было назвать шагом.

Он двигался.

Медленно, почти бесшумно.

Знаю я эту манеру передвижения.

Нога – очень медленно (!) отрывается от земли. Совсем на чуть-чуть. И движется параллельно ей. Осторожно, боковой (обращенной внутрь) поверхностью стопы ощущая каждый камешек, каждую веточку. И так же медленно огибая эти препятствия. Потом нога осторожно касается земли, и вес тела плавно на нее перетекает. Почти перекатывается. И после этого – другая нога. Десяток метров таким ходом можно пройти почти за десять минут.

Медленно.

Но – практически бесшумно.

А главное – можно почти не смотреть под ноги. Ты словно бы «видишь» ногами.

Но зачем идти именно так? Настолько медленно и плавно? И промежду прочим, весьма нехило при этом уставая!

А затем, что в руках стрелок держит свое оружие. Направив его на край ямки и ожидая в любой момент увидеть мою голову. Или еще что-нибудь.

Значит, он мне не поверил.

Значит, я не смог его обмануть.

А дело-то к вечеру!

И он резонно опасается моего ухода.

Отчего?

Не уверен в том, что сможет меня выследить еще раз?

А хрен его знает…

Но он готов к выстрелу и откроет огонь не раздумывая. Причем, если я озадачу его с приличной дистанции – уйдет в лес. И станет ждать дальше – ему не привыкать.

Нет. Нельзя его упускать.

Оба пистолета давно уже лежат у меня на животе – только руки поднять. Патроны в стволах, стрелять могу почти мгновенно – было б в кого! А сам я лежу на земле. Спиной к месту предполагаемого местонахождения стрелка.

Но – не в кого стрелять.

Еще один чуть слышный звук… слева. Он там?

Не факт…

Снова звук.

Чуть дальше – он обходит поляну по кругу?

Отчего, ведь я падал лицом вперед? И, как можно легко рассчитать, спиной к нему. Но стрелок обходит яму…

Почему?

Считает меня живым и готовым ответить выстрелом?

А сколько у него патронов в винтовке?

Пять?

И затвор – обычная болтовка или что-то другое? Не самозарядка – он выстрелил бы дважды. Насколько быстро он сумеет перезарядить свое оружие?

Иными словами – первые выстрелы (что мои, что его), скорее всего, пойдут мимо цели. А вот дальше… когда мы оба станем стрелять уже прицельно… вот здесь скорость перезарядки будет играть существенную роль!

И поэтому я выжидаю.

Нельзя открывать огонь слишком рано, он успеет уйти в лес – и все по новой. Но и подпустить его совсем близко – тоже смертельно опасно. Ему не надо даже будет меня убивать, хватит простреленной ноги. После этого я и сам никуда уже не уйду.

Снова звук… какой-то раздвоенный? С хрена ли?

Щелчок!

Сзади – за спиной! Метрах в двух всего!

И передо мною падает на песок еловая шишка! В полуметре от носка левой ноги…

Он сзади!

Нет…

Этот щелчок…

Ямка здесь глубиною около метра, даже меньше. И шишка пролетела всего метра три.

Что же там щелкнуло?

Метрах в двух…

Там пень!

И щелчок – это удар шишки об пень! Рикошет!

Он кидал шишку в расчете на рикошет – так, чтобы она, отскочив, упала в яму. И тогда лежащий или сидящий на дне человек развернется в ту сторону, откуда прилетела шишка, чтобы не пропустить подхода своего противника.

И закономерно подставит затылок подходящему с д р у г о й стороны стрелку.

Чтобы получить туда пулю, которую он честно заслужит своей тупостью.

Сжимаюсь в пружину… сейчас…

Сколько времени займет разворот в обратную сторону? Секунду? Две?

Навряд ли больше.

Значит – он уже здесь.

Резко выдохнув воздух, смещаюсь вправо и, словно подброшенный пружиной, вскакиваю на ноги.

Вот он…

Немолодой уже мужик. Бородатый и волосы с проседью. В каком-то непонятном костюмчике – брюки, куртка и небольшой рюкзачок за спиной.

А в руках у него…

Деревянное ложе и накладка закрывает почти весь ствол. Защитные планки по бокам мушки – «Энфильд!»

Хренасе… это где ж он его раскопал-то?

Не хухры-мухры – в магазине десять патронов! И перезаряжается эта винтовка быстро!

Но вот смотрит этот ствол сейчас не на меня. А туда, где, по прикидкам мужика, должна торчать моя голова – точнее, ее затылок.

Но нет меня там.

Я – совсем рядом, но в полутора метрах в сторону.

Ках-ках-ках…

Зачастили мои пистолеты.

Да-дах!

И в глаза мне летит песок – пуля бьет в край ямы. Успел-таки он пальнуть – да как! Еще чуток – и все, амбец бы наступил одномоментно. А так – только видимость мне всю испортил и возможность ведения прицельного огня.

Ках!

Ках!

От винтовки летят щепки, противно визжит уходящая рикошетом в лес пуля.

Мужик роняет винтовку и делает просто потрясающий прыжок в сторону!

Ках!

Ках!

От его плеча отлетают какие-то ошметки, но на скорость передвижения стрелка это никак не влияет. Он что, двужильный?

Ках!

Ках!

Только ветки кустов смыкаются за его спиною, и почти тотчас же оттуда ударяет выстрел!

А вот это – уже не винтовка! По звуку судя, револьвер или пистолет. Дядя-то со вторым стволом ходит! И это хорошенько охлаждает мое желание тотчас же рвануть за стрелком вдогонку.

Опустошаю на звук магазины обоих пистолетов. С лязгом встает на задержку ГШ. Добиваю обойму «Глока» в сторону выстрела. Последнюю пулю мстительно всаживаю в винтовку – приклад в щепки! Хрена теперь с нее кто постреляет! Разве что просто в сторону цели палить станет.

Магазины – сменить!

Сумку – за плечо!

И – бегом к лесу!

По пути ухитряюсь подхватить с земли винтовку и на бегу, сунув один из пистолетов в карман, вытаскиваю из нее затвор. С размаху луплю «Энфильд» об дерево. Треснувший приклад не выдерживает и ломается. Отбрасываю исковерканное оружие в сторону. А вот затвор – нет, его я выкидывать пока не стану. Стрелок жив, возможно, ранен. Но я очень сомневаюсь, что это сильно повлияет на его способности. Мои следы он найдет – теперь уже обязательно. Я пустил ему кровь, испортил оружие, к которому он наверняка привязан и которым дорожил. Этого он мне по гроб жизни не простит. Теперь я уже не просто цель, а кровный обидчик.

Так что винтовку он найдет. Не знаю, как решит проблему отсутствующего приклада, но, возможно, что-то и придумает. А вот затвор ему взять негде – они пока на деревьях не растут.

Стало быть, проблему стрельбы на дальней дистанции – списали! Нечем ему стрелять – в смысле, что на дальние дистанции нечем.

Есть, правда, у мужика короткоствол, он из него отстреливался. Но вот уж здесь – наши шансы почти равны. И мои даже несколько более внушительны – из пистолетов я стреляю неплохо.

А вот на его стороне – хорошее знание леса. И умение распутывать следы. Здесь он свободно даст мне сто очков форы.

Значит, что?

От него я не оторвусь.

Во всяком случае, пока не пристрелю.

Ага, или это он проделает со мной аналогичную операцию.

Не хочу – и самым активным образом.

Что можно сделать?

Устроить ему засаду?

Три раза ха-ха! На его-то поле? Побить этого матерого спеца его же оружием? Я еще настолько умом не двинулся…

Уходить надо!

Пока он ранен и слегка ошарашен, но это долго продолжаться не будет. Придет он в себя, пусть и не сразу, но придет.

Успею ли я оторваться от него хотя бы на пару километров?

Спустя несколько часов я прислоняюсь к здоровенному булыжнику – устал… Да и темно вокруг – куда идти? Солнце уже село, а на затянутом тучами небе не видно никаких звезд. Вот и шел все последнее время, ориентируясь на приметные деревья. Но вот они – рядышком. И куда теперь топать?

Моего преследователя не видно и не слышно. Что, впрочем, меня совсем не удивляет – это не вчерашний школьник. Здесь он где-то… А вот далеко или близко? Пока темно, он мои следы попросту не видит, а разжигать костер я не собираюсь. Проще уж самому мишень на груди нарисовать. Понятное дело, что скрыть следы ночью я не смогу. Но и идти сейчас – затея весьма глупая.