Текст книги "Сонеты 65, 58, 59 Уильям Шекспир, — лит. перевод Свами Ранинанда"

Автор книги: Александр Комаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Помпезные, ничего не значащие утверждения современных критиков об «конфликте души или разума с телесной оболочкой» у Шекспира не соответствовали действительности. Как ни покажется странным, но сонет 59, по сложившейся традиции, был назван критиками сонетом с формой подачи «имеющей иронические тональности» в его содержании, с чем никоим образом не мог согласиться. Дело в том, что повествующий поэт в контексте сонета 59, по мере написания обращался к юному другу от первого лица на «вы», такая риторическая форма обращения указывала, на уважительный тон автора, исключающий всякую иронию, либо сарказм.

В данном случае, настолько необоснованные критические эпитеты в выводах могли исходить от исследователя с поверхностным мышлением, делающего излишне поспешные выводы. Но при этом, не удосужившись предварительно приложить усилия по составлению психологического портрета поэта и драматурга на основе текста сонетов, где поэт «раскрыл своё сердце». Тем не менее по мере углублённого исследования сонета 59 возник ряд вопросов, на которые было нужно найти ответы для полного прочтения подстрочника, где понадобились базисные знания теософии, философии, теургии, и даже психоанализа.

Во всяком случае, в сонете 59 мы можем увидеть тот магический момент, когда чувства поэта и драматурга получили отражение в поэтической форме, которую современные критики не были в состоянии понять, и поэтому наиболее разбирающиеся из них назвали форму написания сонетов 58—59, как рассуждениях об неком «конфликте души или разума с телесной оболочкой» у автора сонета 59. Конечно, без составленного психологического портрета автора, и при урезанной «мифологической составляющей» в неоригинальном, современном тексте сонетов Шекспира ничего не увидишь, там сплошные «не вполне понятные сонеты», и так далее и тому подобное.

«If there be nothing new, but that which is,

Hath been before, how are our brains beguil'd,

Which, labouring for invention bear amiss

The second burthen of a former child?» (59, 1-4).

«Если нет ничего нового, кроме того, что уже есть, (не зря)

Оказавшись ранее, насколько обмануты наши мозги,

Какие, потрудившись над выдумкой неладное вынашивали

Вторым бременем – предыдущего дитя?» (59, 1-4).

Поскольку сонет 59 был посвящён юноше, адресату сонетов, то все изложенное в нём отчасти затрагивала личные отношения поэта и юноши. Тем не менее, повествующий смело использует приём «аллюзия» со ссылкой на Библию, Книгу Екклесиаст, глава 1, стих 9, как в заключительных строках 13-14, так и в строках 1-3: «If there be nothing new, but that which is, hath been before, how are our brains beguil'd», «Если нет ничего нового, кроме того, что уже есть, (не зря) оказавшись ранее, насколько обмануты наши мозги».

Конечная цезура строки 1 была заполнена мной оборотом в скобках «не зря», которое установило рифму строки. Между тем наречие «спустя» входит в односложное предложение строки 2 по смыслу, что вполне согласуется с правилами «шекспировской» открытой строки.

« Hath been before, how are our brains beguil'd,

Which, labouring for invention bear amiss

The second burthen of a former child?» (59, 2-4).

«Оказавшись ранее, насколько обмануты наши мозги,

Какие, потрудившись над выдумкой неладное вынашивали

Вторым бременем – предыдущего дитя?» (59, 2-4).

Поскольку риторический вопрос первого четверостишия был направлен непосредственно юноше, конечной его части: «Which, labouring for invention bear amiss the second burthen of a former child», «Какие, потрудившись над выдумкой неладное вынашивали вторым бременем – предыдущего дитя?», то этот вопрос вполне мог содержать намёк, давший ссылку на некоторые случаи, произошедшие в отрочестве юноши, адресата сонетов в доме опекуна Уильяма Сесила.

Дело в том, что разница в возрасте в 17 лет между поэтом и «молодым человеком», несомненно, давала право автору сонета 59, называть юношу, с которым впервые познакомился в возрасте 8-ми лет в доме опекуна, награждая его эпитетом – «a former child», «предыдущее дитя», несущее повторное бремя. Тем не менее, есть резон упомянуть эпизод прибытия графа Саутгемптона в возрасте 8-ми лет отроду в дом опекуна зимой, который был описан Шекспиром в форме аллегории в сонете 5. Что подсказывало на наличие прямой линии хронологии в непосредственной связи строк 3-4 сонета 59 с сонетом 5.

Если внимательно рассмотреть строки 3-4 сонета 59, то можно увидеть мысль психолога, рассуждающего об зарождении архетипа «теории заговора» в коллективном подсознательном радикально настроенных групп людей. Именно, поэтому академическая наука, в лице представителей академических кругов Оксфорда и Гарварда охарактеризовала сонет 59, как «имеющей иронические тональности» в его контексте, поскольку на протяжении нескольких прошедших десятилетий укоренившийся вирус антисемитизма сформировал и воссоздал в их «коллективном подсознательном» архетип «теории заговора» сионистов, – «вторым бременем предыдущего дитя».

Второе четверостишие сонета 59 представляет собой многосложное предложение, состоящее из нескольких односложных. Характерной особенностью второго четверостишия является то, что его начальная часть указывает на связь с образами первого четверостишия, посредством оборота речи строки 5: «that record could», «эта запись могла бы быть». Подобное написание могло указывать на некую особенность черт характера юного графа Саутгемптона, о которой, возможно, мог знал, лишь поэт и драматург, поскольку знал со времён его отрочества. Помимо этого, строки 5-6 сонета 59 содержат широко применяемую в «елизаветинскую» эпоху морскую терминологию, поскольку на морских судах записи делались в «судовую книгу», там же указывали об направлениях текущего курса судна, включая оборот «back-ward look», «взгляд назад».

«Oh, that record could with a back-ward look,

Even of five hundred courses of the Sunne,

Show me your image in some antique book,

Since mind at first in character was done» (59, 5-8).

«Ах, эта запись могла бы быть, вместе со взглядом назад,

Даже в пятистах направлениях курса Солнечного (наугад),

Покажите мне ваш образ в какой-либо античной книге (в ответ),

С тех пор, как разум, был создан поначалу воплотившись в характер» (59, 5-8).

В строках 5-6, повествующий поэт после предыдущего риторического вопроса продолжил выдвигать юноше контраргументы от третьего лица, при обращении используя его псевдоним: «Oh, that record could with a back-ward look, even of five hundred courses of the Sunne», «Ах, эта запись могла бы быть, вместе со взглядом назад, даже в пятистах направлениях курса Солнечного (наугад)».

Впрочем, стоит обратить внимание на современное написание слова «sun» в конце строки 6 сонета 59, которое разрушило рифму строки на английском, в противовес слова-символа «Sunne», согласно тексту оригинала Quarto 1609 года, которое изначально создавало рифму строки 6. Конечная цезура строки 6 была заполнена мной наречием в скобках «наугад», которое органически вписалось в строку, оно означает: «наудачу, не зная заранее о правильности своих действий». В тоже время, наречие, заполнившее конечную цезуру, разрешило проблему рифмы строки.

«Show me your image in some antique book,

Since mind at first in character was done» (59, 7-8).

«Покажите мне ваш образ в какой-либо античной книге (в ответ),

С тех пор как разум был создан, поначалу воплотившись в характер» (59, 7-8).

Тем не менее, уже в строках 7-8, повествующий от первого лица обратился к юноше, по-видимому, намекая на период его взросления в доме опекуна: «Show me your image in some antique book, since mind at first in character was done», «Покажите мне ваш образ в какой-либо античной книге (в ответ), с тех пор как разум был создан, поначалу воплотившись в характер». Конечная цезура строки 7 была заполнена мной оборотом в скобках «в ответ», установившим рифму строки.

Сложная фраза строки 8: «с тех пор как разум был создан, поначалу воплотившись в характер», характеризует процесс формирования «осознанного понимания и оценка своих действий», как идеомоторная реакция на происходящие вокруг события в психической деятельности юноши по мере его взросления и возмужания.

Третье четверостишие представлено в виде многосложного предложения, состоящего из нескольких односложных. На первый взгляд в третьем четверостишии, повествующий автор заставляет юношу при помощи приёма «метанойя», призадуматься об своём образе жизни и какие качества были получены им от природы при рождении, в чём он отличает от своего придворного окружения.

Проводящего свой досуг в праздном безделье, порой чередующимся публичными скандалами и дуэлями. Характерно, но риторическая модель третьего четверостишия сонета 59 построена в сослагательном наклонении от первого лица, что придаёт четверостишию черты персоналий автора, отчасти раскрывая черты характера поэта и драматурга. Строки 9-12 подтверждают манерой написания аутентичность автора, в лице Уильяма Шекспира, имея отличающие сходные черты с диалогами пьесы «Укрощение Строптивой».

«That I might see what the old world could say,

To this composed wonder of your frame,

Whether we are mended, or where better they,

Or whether revolution be the same» (59, 9-12).

«Дабы Я смог узреть, что может поведать старый свет

Об этом, составившем диковинку в вашем обрамлении (мне),

Будь теми, что исправлены ли мы, иль, где их лучше, (мудрей),

Либо будем мы теми, чей оборот остался бы таким же» (59, 9-12).

В строках 9-10, повествующий поэт от первого лица упомянул об внешних и внутренних особенностях и способностях, выделяющих юношу среди других: «That I might see what the old world could say, to this composed wonder of your frame», «Дабы Я смог узреть, что может поведать старый свет об этом, составившем диковинку в вашем обрамлении (мне)». Конечная цезура строки 10 была заполнена мной личным местоимением в скобках «мне», которое органично вписалось в строку придав ей рифму.

Строка 10 сонета 59 имеющая оборот «your frame», ваше обрамление» прямо перенаправляет к образам персонифицированных «seasons», «сезоны года»; 4-х юных сестёр, «hovers», «парящих» Хорай (Horai, Horae) строк 1-2 сонета 5, которые ему (адресату сонетов): «…with gentle work did frame the lovely gaze», «…с помощью работы нежной создали обрамленье прекрасного пристального взгляда». В вышеизложенном перед семантическим анализом сонета 59 мной уже был проведён сравнительный анализ выражения «обрамление» сонета 59 в сопоставлении с таким же выражением в предложенном фрагменте поэтического перевода Эдмунда Спенсера «Руины Рима» Белле.

Читателю стоит обратить внимание на своеобразную особенность изложения строк 11-12, выраженную «метаноей», где автор стал повествовать о себе и юноше в сослагательном наклонении множественного числа. Что указывает на необычайно близкие связи между ними в совместной творческой деятельности, которая, по-видимому, вызывала чувство зависти у окружения в среде пишущих стихи и сочиняющих пьесы современников.

«Whether we are mended, or where better they,

Or whether revolution be the same» (59, 11-12).

«Будь теми, что исправлены ли мы, иль, где их лучше, (мудрей),

Либо будем мы теми, чей оборот остался бы таким же» (59, 11-12).

В строках 11-12, повествующий автор, предложил юноше сравнить с остальными пишущими возможности конкурентоспособности их творческого альянса: «Whether we are mended, or where better they, or whether revolution be the same», «Будь теми, что исправлены ли мы, иль, где их лучше, (мудрей), либо будем мы теми, чей оборот остался бы таким же». Конечная цезура строки 11 была заполнена мной прилагательным в скобках «мудрей», которое установило рифму строки.

* Метанойя (др.-греч.: «сожаление» (чувство сожаления было присущее древнегреческим воинам из-за совершённых убийств во время войн), «раскаяние», греч. по-новогречески: «метание ума», «смена образа мысли», «переосмысление») – термин, обозначающий перемену в восприятии фактов или явлений, обычно сопровождаемых сожалением об содеянном ранее; раскаяние (в психологии и психотерапии). Данная категория была принята в раннехристианской религиозной традиции, и обозначала – «покаяние».

Исследуя сленг строки 12: «Or whether revolution be the same», «Либо будем мы теми, чей оборот остался бы таким же», есть резон обратить внимание на выражение «revolution», «оборот», широко используемый в финансово хозяйственной деятельности и юриспруденции при решении имущественных споров в судах «елизаветинской» эпохи.

Заключительное двустишие представлено автором сонета 59 в одном предложении, вместившимся в две поэтические строки. В заключительном двустишии, повествующий автор подводит черту вышенаписанному, излагая его в аутентичной присущей только ему форме, как библейская притча. Что объединяет его с начальными строками сонета 59 не только матерой написания, но и очевидной «аллюзией» со ссылкой на один и тот же источник, – это Святое Писание.

«Oh, sure I am, the wits of former days,

To subjects worse have given admiring praise» (59, 13-14).

«Ах, уверен Я, что остроумием прежних дней

Воздавалась восхищённая похвала субъектам куда хуже» (59, 13-14).

В строках 13-14, повествующий подводя итоги сравнительного анализа качеств юноши сделал заключительный вывод: «Oh, sure I am, the wits of former days, to subjects worse have given admiring praise», «Ах, уверен Я, что остроумием прежних дней воздавалась восхищённая похвала субъектам куда хуже». Повествующий поэт сделал вывод в сонете 59, что даже в античную эпоху «воздавалась восхищённая похвала субъектам куда хуже», чем «молодому человеку», позиционирующим себя, как меценат и вдохновитель начинающих поэтов «елизаветинской» эпохи. Между тем, заключительные две строки можно понимать двусмысленно, тем не менее, эти строки остались адресованными только ему.

(Примечание: для ознакомления читателем прилагаю критические дискуссии и заметки, имеющие прямое отношения к сонету 59, которые могут заинтересовать исследователей, занимающихся углублённым изучением наследия гения драматургии. По этическим соображениям, текст предоставленного материала в ходе перевода максимально сохранен, поэтому автор эссе не несёт ответственности за грамматические сокращения, стилистику и пунктуацию, ниже предложенного для ознакомления архивного материала).

Критические дискуссии и заметки к сонету 59.

Критик Уильям Рольф (William Rolfe) дал пояснение и ссылку на фрагмент пьесы: «Здесь, как отметил ранее Тайлер, «pretty clearly a break of continuity», «довольно чётко нарушается преемственность». (Тайлер нашёл в этом сонете отсылки к «doctrine of the cycles», «доктрине циклов») и сравнил с фрагментом пьесы Cf.! 2. H. 4, III, I, 80—86:

«There is a history in all men's lives,

Figuring the nature of the times deceas'd;

The which observ'd, a man may prophesy,

With a near aim, of the main chance of things

As yet not come to life, who in their seeds

And weak beginnings lie intreasured.

Such things become the hatch and brood of time».

«В жизни каждого человека есть своя история,

Размышляя о природе уходящих времён;

Наблюдая за ними, человек может предсказывать,

С помощью ближайшей цели, об главном шансе развития событий

Ещё не воплотившийся в жизнь, которые в своих семенах

И слабые начала остаются нераскрытыми.

Подобные вещи становятся порождением и выводком времени».

«... В этом будет видно, что (в сонете) идея заключается не просто в том, что жизни людей «figure the nature of the times deceased», «отражают природу ушедших времён», но и в отсутствии чего-либо предполагается, что это действительно что-то новое, так что даже сам мозг «labouring for invention», «работающий над выдумкой», может лишь воспроизводить то, что он уже создавал ранее. То, что следует из «five hundred courses of the Sunne», «пятисот направлений курса Солнечного», по-видимому, указывает на предосуществление в этом, а не в каком-то прежнем мире. И здесь стоит отметить, что, когда Sh. таким образом размышлял о ходе событий, тогда в его голове, по-видимому, возникла идея океана бытия; и такая идея согласуется с тем, что излагалось в (2 H. 4, III, I, 50) об океане и его «beachy girdle», «прибрежном поясе». Cf.! S. 60; «Like as the waves make towards the pebbled shore», «Подобно тому, как волны набегают на побережье», etc.).

«... (Что касается источника этой доктрины, для Sh. то) возможно, удастся обнаружить некоторые совпадения в трудах Бруно и Кампанеллы (Bruno and Campanella). Но доктрина, изложенная в 59-м и 123-м сонетах, была доктриной античных стоиков, которая была воспроизведена автором библейской книги Экклезиаст (Ecclesiastes). ... Стихи из первой главы Экклезиаста, содержащие учение о циклах настолько отчётливо и выпукло, и его так легко цитировать, что я не могу с готовностью допустить невероятность того, что Sh. почерпнул свои знания из этого источника. Где Sh. говорил об этом учении не как о выводе из его собственных размышлений, а скорее всего как об гипотезе, полученной в результате научных исследований извне или услышанной от других». (Intro., pp. 104—108).

Критик миссис Стоупс (Miss Stopes): (следуя здесь и в другом месте, предполагая некоторый интерес Sh. к трудам Джордано Бруно) считала, что данный сонет является отсылкой к некоторое более позднее обсуждение этих произведений между Sh. и упомянутым (юным) другом». Критик Генри Чарльз Бичинг (Henry Charles Beeching): «Этот сонет предвосхищает идею сонетов 106 и 123». Критик Сидни Ли (Sydney Lee): «То, как Sh. трактует центральный принцип циклического мировоззрения Овидия, лучше всего можно понять из сонетов 59 и 123. В обоих этих стихотворениях основной темой является учение о круговороте природы. ... В первом сонете поэт серьёзно исследовал теорию, не связывая себя с ней обязательствами; в втором он высказывался в её пользу, хотя и с долей иронии». Тогда как, версией Голдинга даётся высказывание Овидия (Golding's version of Ovid's statement), в таком виде:

«Things ebb and flow. ... Even so the times by kind

Do fly and follow both at once, and evermore renew. ...

Things pass perchance from place to place, yet all, from whence they came

Returning, do unperished continue still the same».

«Явления сменяются приливами и отливами. ...Даже, времена так меняют вид

Делая взлёт и следуя за обоими сразу, и извечно обновляются. ...

Вещи переходят, возможно, с места на место, но всё же, ввернутся туда откуда они пришли,

Возвращаются, оставаясь по-прежнему неизменными».

(Qu. Rev., 210: 469).

Виктор Гюго (F.V. Hugo) (фр.): «N'estil pas etrange de voir revenir ici cette doctrine de la metempsycose partie de l'ancienne Egypte et de la vieille Gaule? Remarquons aussi la conclusion dans laquelle Sh., repoussant l'idee indienne de l'immobilite et l'idee biblique de la decadence, proclame, avec la certitude du genie, le grand principe revolutionnaire du progres indefini». «Не странно ли, увидеть здесь вновь эту доктрину метемпсихоза, берущую начало в Древнем Египте и Галлии? Отметим также заключение, в котором Sh., отвергает индийскую идею неподвижности и библейскую идею декаданса, вместе с гениальной уверенностью провозглашающей великий революционный принцип бесконечного прогресса».

В строке 3, касательно слова «invention», «задумка» Cf.! S. 38, 8 и примечание. В строке 5, рассуждая о слове «record», «запись» критик Шмидт (Schmidt) дал истолкование: «Память».

Критик Рольф (Rolfe): «Акцентируя внимание на записи Sh. при каждом слоге, как зависит от меры». Cf.! S. 122, 8.

Обсуждая строки 7-8 критик Эдмонд Малоун (Edmond Malone) предложил следующее толкование: «Хотел бы я прочитать ваше описание в самой ранней рукописи, появившейся после первого использования букв».

Критик Джордж Стивенс (George Steevens) апеллировал предыдущего оппонента: «Возможно, что это был намёк на древний обычай помещать настоящие портреты среди орнаментов иллюстрированных манускриптов, с надписями под ними». Критик Шмидт (Schmidt) дополнил и дал крылатую фразу для сопоставления: «(под словом «character», «характер» перефразируя строку 8): «Since thought was first expressed in writing», «С тех пор, как мысль впервые была выражена письменно».

В строке 10, относительно оборота речи «composed wonder», «составившем диковинку» Уильям Рольф (William Rolfe) выразил свою точку зрения, так: «Чудесный композит (качеств в самом юноше)». (See Schmidt's note on S. 9, 14).

В строке 11, относительно применения предлога «where», «где» критик Эдмонд Малоун (Edmond Malone) дал пояснение: «Whether», «Будь тем». Критик Эдвард Дауден (Edward Dowden), выразив свою позицию, и дополнил: «Часто применяемое односложное в стихах поэтов «елизаветинской» эпохи». (Cf.! V.&A., 304: «Where he run or fly», «Будь то, что он бежит либо летит» (орфография Q). (С этим не был согласен только Коллиер, утверждал, что смысл вполне ясен), – «В чём они были лучше?».

Обсуждая строку 12, критик Эдвард Дауден (Edward Dowden) дал токование цитатой: «Whether the ages, revolving on themselves, return to the same things», «Будь то эпохи, возвращающиеся сами по себе, к одним и тем же событиям». (Cf.! 2 H. 4, III, I, 46: «And see the revolution of the times», «И взирая на виток времён». – Ed.).

Рассуждая об строках 13-14 критик Сидни Ли (Sydney Lee) комментировал, давая для сравнения ссылку: Cf.! «(Spenser's sonnet to Lord Charles Howard) сонет Спенсера посвящённый лорду Чарльзу Говарду, в каком он (описывал своего покровителя), что «his good personage and noble deeds», «его приятная внешность и благородные деяния» сделали его образцом для современной эпохи взяв пример от древних героев, которых «the antique poets were wont so much to sing», «как любили воспевать античные поэты». (Life, p. 140). («Shakespeare, William. Sonnets, from the quarto of 1609, with variorum readings and commentary». Ed. Raymond MacDonald Alden. Boston: Houghton Mifflin, 1916).

Немного об заветной мечте человечества, выраженной в мифологическом образе «Птицы Феникс».

Углубляя тему возрождения «в поэтическом сакрариуме» есть резон привести фрагмент философского трактата Виктора Гюго (F.V. Hugo) «William Shakespeare» (1864) (фр.), тогда после прочтения сонета 59 Шекспира, он выразил свою мысль, так: «N'estil pas etrange de voir revenir ici cette doctrine de la metempsycose partie de l'ancienne Egypte et de la vieille Gaule? Remarquons aussi la conclusion dans laquelle Sh., repoussant l'idee indienne de l'immobilite et l'idee biblique de la decadence, proclame, avec la certitude du genie, le grand principe revolutionnaire du progres indefini». «Не странно ли, увидеть здесь вновь эту доктрину «метемпсихоза», берущую начало в Древнем Египте и (у кельтов) Галлии? Отметим также заключение, в котором Sh., отвергает индийскую идею неподвижности и библейскую идею декаданса, с гениальной уверенностью провозглашая великий революционный принцип бесконечного прогресса». («William Shakespeare by Victor Hugo: 1864: A. Lacroix, Verboeckhoven et Cie: Premiere partie, Livre III (L'Art et la Science): pp. 125—160).

(Примечание от автора эссе: В этом произведении Гюго не только анализирует творчество Шекспира, но и развивает собственные философские идеи об прогрессе, истории развития и метемпсихозе.

Метемпсихоз – это философское и религиозное учение о переселении душ или перевоплощении (реинкарнации). Согласно этой концепции, бессмертная душа после смерти человека или животного переходит в новое тело (человека, животного или даже растения), что является частью цикла рождений и смертей, как в пифагореизме, орфизме и восточных учениях (буддизм и индуизм).

В приведённом фрагменте Виктор Гюго отмечает «странность» возвращения доктрины переселения душ (метемпсихоза), связывая её с древним Египтом и кельтской традицией, и противопоставляет её идеям неподвижности (Индия) и упадка (Библия). Тем не менее, Гюго увидел в творчестве Уильяма Шекспира идеи гуманизма и прогресса. К примеру, в содержании сонетов, охарактеризовав их, как утверждение принципа «прогресса без конца», таким образом назвал его творчество революционным и гениальным).

Рассматривая сонеты Шекспира, есть резон обратиться к «платоновской теургии» из труда «Закон Герметизма» Платона, главенствующим был постулат: «Что вверху, то и в низу». При ознакомлении с философским наследием Платона, дошедшим до нас, где всё изложенное из предлагаемых методологий сводилось к реализации практик и ритуалов теургии. Следуя, философским воззрениям Платона выделялось главенствующее место в «платоновской теургии» выделялось разделу «герметическая медицина», в связи с чем Платон утвердился, как основоположник, изложивший философские идеи, предоставляющие основные принципы «платоновской теургии».

При исследовании сонета 53 в строках 1-3, обнаружилось прямое влияние труда Платона «Симпозиум» (Plato's «Symposium»). В своем трактате об Исиде и Осирисе историк и философ-платоник Плутарх предложил аллегорическую интерпретацию мифа об Эросе, созданного Диотимой: Эрос, олицетворяющий видимый мир, родился от олицетворяющего совершенство отца Пороса (Poros), олицетворявшего мир идей Платона, и нуждающейся матери Пения (Penia), которая отождествлялась с материей. В диалоге Плутарха «Аматорий» («Amatorius») содержатся многочисленные воспоминания о симпозиуме, тогда как в его застольных беседах («Quaestiones convivales») диалог Платона из «Симпозиума» с считался образцом для истинного подражания. (Baltes, Matthias (1993). «Der Platonismus im 2. und 3. Jahrhundert nach Christus»: Bausteine 73—100: Text, Ubersetzung, Kommentar (in German). Frommann-Holzboog. ISBN 978-3-7728-1155-5).

________________

© Swami Runinanda

© Свами Ранинанда

________________

Original text by William Shakespeare Sonnet 53, 1—3

This text is distributed for nonprofit and educational use only.

«What is your substance, whereof are you made,

That millions of strange shadows on you tend?

Since every one hath, every one, one shade» (53, 1-3).

William Shakespeare Sonnet 53, 1—3.

«Какая ваша субстанция, из чего вы созданы (притом),

Что миллионы странных теней к вам склонились?

С тех пор, как каждая, все до одной имеют один тон» (53, 1-3).

Уильям Шекспир, Сонет 53, 1—3.

(Литературный перевод Свами Ранинанда 31.10.2023).

(Примечание от автора эссе: затрагивая тему влияния идей стоиков на содержание, к примеру, сонетов 58—59, акцентирую внимание, хочу провести ассоативные параллели между содержанием сонетов 58—59 и предложенным фрагментом с философскими диалогами из работы «Симпозиум» Платона:

«But once I caught him when he was open like Silenus' statues, and I had a glimpse of the figures he keeps hidden within: they were so godlike – so bright and beautiful, so utterly amazing – that I no longer had a choice. I just had to do whatever he told me». «Но однажды я застал его открытым, как статуи Силена, и мельком увидел фигуры, которые он прячет внутри: они были такими богоподобными – такими яркими и прекрасными, такими совершенно удивительными, – что у меня больше не было выбора. Я просто должен был делать все, что он мне говорил».

– «Симпозиум», «The Symposium» 216e–217a. (Plato, «The Symposium», trans. by W. Hamilton. Harmondsworth: Penguin, 1951).

«На самом деле, консервативный догматизм оказался основной уязвимостью учения стоиков, что по истечению времени свело на нет их учение, как инструмент для неограниченного познания мира. Идеи стоиков служили, лишь ступенью для дальнейшего поступательного движения в исследовании окружавшей реальности. Тем не менее, Уильям Шекспир, словно Хронос их мифа зеркальными отражениями зеркал проецировал, утверждая принципы «прогресса без конца», провозглашал идеи гуманизма и прогресса». 2025 © Свами Ранинанда.

Примечательно, но в 1535 году еврейский философ, врач и поэт Иуда Леон Абраванель (Yehuda ben Yitzhak Abravanel) родом из Толедо, являясь одним из известных представителей платонизма эпохи Возрождения, опубликовал «Диалоги об любви» («Dialogi De Amore»), в которых он продемонстрировал в литературной форме возможности диалектической логики стоиков используя искусство диалогов Платона. Тем не менее, его трактат «Диалоги об любви» оказали непосредственное влияние на последующие исследования и выводы об «Симпозиуме» Платона, таким образом, определяя приоритеты, оказавшие непосредственное влияние на формирование любовной поэзии 16-го века.

________________

© Swami Runinanda

© Свами Ранинанда

________________

Original text by William Shakespeare Sonnet 19, 1—5

This text is distributed for nonprofit and educational use only.

«Devouring Time, blunt thou the lion's paws,

And make the earth devour her own sweet brood;

Pluck the keen teeth from the fierce tiger's jaws,

And burn the long-liv'd phoenix in her blood

Make glad and sorry seasons as thou fleets» (19, 1-5).

William Shakespeare Sonnet 19, 1—5.

«Пожирающее Время, притупи лапы львиные свои,

И заставь землю поглотить её родной сладкий выводок (скорей);

Вырви пронзающие зубы из тигра жестоких челюстей,

И сожги долгоживущий феникс в её крови;

Возрадуйся и пожалей времена года, как быстротечно ты» (19, 1-5).

Уильям Шекспир, Сонет 19, 1—5.

(Литературный перевод Свами Ранинанда 17.11.2021).

* fleets —

(глаг. флотск. выражение, идиома)

плыть по поверхности, дрейфовать.

fleeting —

(прил. непереходное, транзитивное)

мимолётный, быстротечный.

Оксфордский Большой словарь в 12-ти томах изд.1928 (Oxford English Dictionary, OED).

В строке 3 сонета 19, повествующий поэт продолжил сюжетную линию: «Pluck the keen teeth from the fierce tiger's jaws», «Вырви пронзающие зубы из тигра жестоких челюстей», где повествующий в поэтической строке, выраженной с помощью иносказательной аллегории наделяет Время, в лице бога времени Хроноса качествами и характеристиками хищного животного.

В строке 4 автор, обращаясь непосредственно к Времени используя «императивную форму» обращения предъявил требования: «И сожги долгоживущий феникс в её крови», где «её кровь» – это кровь земли. В данном случае, стоит отметить, что сам оборот: «В её крови», «In her blood» в «елизаветинскую» эпоху был фразеологизмом, начиная со времён эпохи Возрождения, который означал «в наполненной жизни» или «в расцвете жизненных сил».

Хочу отметить, что литературный образ «птицы Феникс» со времён эпохи Возрождения в литературе и религии символизировал главенствующую идею – «возрождения через воскрешение». В данном случае, повествующий поэт в строке 4 сонета 19 применил литературный приём «аллюзия», который переадресовывал к поэме «Метаморфозы» Овидия, Следуя Овидию, в поэме «Метаморфозы» также использовался литературный образ «возрождения», а в качестве символа «возрождения» – птица Феникс. Название которой возникло в качестве «производной» от глагола «возрождаться» на латыни. Таким образом, в длительном, растянутом во времени процессе образного синтеза, называемом «паттерн» мифологического образа птицы Феникс возникла идея, преобразовавшись в коллективную сокровенную мечту человечества. Таким образом, сформировалась заглавная идея христианской религии – «возрождения», трактуемая, как «воскрешение» во Христе.