Текст книги "Сонеты 65, 58, 59 Уильям Шекспир, — лит. перевод Свами Ранинанда"
Автор книги: Александр Комаров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)
Вне всякого сомнения, за столь дерзкое бичевание уклада жизни в период правлении Елизаветы в строках сонета 66 можно было поплатиться жизнью, либо пожизненным изгнанием из Англии. Тем не менее, поэт и драматург впервые отрыто поставил под сомнение девственность королевы, что являлось критерием его психологического состояния, причина была проста, юный граф Саутгемптон был заключён в тюрьме Тауэра за участие в «Мятеже Эссекса». Вполне возможно, что содержание сонета 66 не было доступно для придворного окружения королевы, в противном случае строки сонета 66 могли быть восприняты, как посягательство на честь и достоинство царствующей персоны.
– Confer!
«And gilded honour shamefully misplac'd,
And maiden virtue rudely strumpeted» (66, 5-6).
«И позолоченная честь потеряна позорно, а как иначе,
И добродетель девичья бесцеремонно растоптанная бдит» (66, 5-6).
Впрочем, Тайный Совет при расследовании провалившегося мятежа Эссекса в использовании пьесы «Ричард II» перед смутой узрел признаки содействия действиям по свержению королевы Елизаветы, и поэтому поэт и драматург был подвергнут бойкоту при дворе и гонениям, вплоть до смерти королевы в 1603 году. В действительности, к «Мятежу Эссекса» заговорщики готовились заранее, а если быть точнее ими создавались предпосылки в виде слухов, к всему прочему была использована премьера одной из пьес Шекспира.
Накануне мятежа граф Саутгемптон уговорил актёров труппы театра «Глобус» («Globe Theatre») за дополнительную плату возродить постановку пьесы «Ричарда II» (пьесу об низложении короля), чтобы взбудоражить, и таким образом подготовить жителей Лондона к участию в предстоящем мятеже.
Хотя подготовка к мятежу происходила в строжайшем секрете, поэтому Шекспир, как автор не был поставлен в известность об намечавшемся мятеже под командованием Эссекса, тем не менее, эта неосведомлённость спасла поэту и драматургу жизнь. Буквально, за несколько часов до начала один из мятежником проговорился, что, собственно, и спасло королеву от свержения с престола, так как времени оказалось достаточно, чтобы быстро подавить мятеж. На фоне провалившегося «Мятежа Эссекса» в феврале 1601 года, уцелевшие мятежники были заключены в тюрьму Тауэра до вынесения решения Тайного Совета.
Тем не менее, после казни графа Эссекса и его соратников по заговору, Уильям Шекспир был подвернут продолжительному бойкоту при дворе. Роберт Сесил, являясь в то время госсекретарём, уговорил королеву Елизавету не казнить графа Саутгемптона, который получил пожизненное заключение с лишением всех наград, титулов и званий. Ходатайство об помиловании Саутгемптона, не было спонтанным решением, дело в том, что Роберт Сесил считал Саутгемптона членом семьи, ибо тот с 8-ми лет проживал в доме опекуна получая воспитание и образование в родовом гнезде: Сесил-хаус на Стрэнде.
* Инсинуация (лат. «insinuatio», букв. проникновение куда-нибудь узким или кривым путём) – это лживое измышление, порочащее кого-либо за глаза, то есть за его спиной. Инсинуации – это клеветнические намёки, домыслы, оскорбляющие честь и достоинство, внушение негативных мыслей, тайное подстрекательство, преднамеренное распространение ложных сведений. Зачастую, это слово используется во множественном числе, к примеру: «гнусные инсинуации».
В рассуждениях касательно строк 11-12 сонета 66 Шекспира критик Джеймс Рассел Лоуэлл (James Russell Lowell) обратил внимание на их схожесть со строками Эдмунда Спенсера из «Колин Клутс, возвратись домой» (Edmund, «Colin Clouts Come Home Againe», lines 727—730, 1595):
«While single Truth and simple honesty
Do wander up and down despis'd of all;
Their plaine attire such glorious gallantry
Disdaines so much, that none them in doth call».
«Покуда одинокая Правдивость и простая честность
Блуждают вверх и вниз, отныне презираемые всеми;
Их скромный наряд так славен своей галантностью
Настолько презираем, что никто их так не назовёт».
(James Russell Lowell, «Essay on Spenser», Works, 4: 289. 1901). («Shakespeare, William. Sonnets, from the quarto of 1609, with variorum readings and commentary». Ed. Raymond MacDonald Alden. Boston: Houghton Mifflin, 1916).
(Примечание от автора эссе: «Колин Клутс, возвратись домой» («Colin Clouts Come Home Againe» also known as «Colin Clouts Come Home Again») – это пасторальное стихотворение («eclogue») английского поэта Эдмунда Спенсера (Edmund Spenser), опубликованное в 1595 году. Тем не менее, оно не привлекло настолько большое внимание критиков и исследователей как другие произведения поэта, такими как «Королева фей». Невзирая на это, оно нашло признание экспертов своей формой подачи, и поэтому было названо «greatest pastoral eclogue in the English language», «величайшим пасторальным эклогом на английском языке». (Fowler, Alastair (1991). «A History of English Literature» (2nd ed.). Cambridge, MA: Harvard University Press. pp. 58—60. ISBN 0-674-39664-2).
Оставаясь верным себе, Эдмунд Спенсер писал свою поэзию на «раннем новом английском» в знак уважения и почитания поэзии Джеффри Чосера. Ранний современный английский или ранний новый английский (англ. «Early Modern English или «Early New English, ENE) – этап английского языка от начала тюдорского периода до английского Междуцарствия и Реставрации, или от перехода от среднеанглийского, в конце XV века, к переходу на современный английский примерно в середине-конце XVII века. Следуя традиции, исходящей от Петрарки, пасторальный эклог содержал диалог между пастухами с повествованием или песней в качестве вставки, которая также могла содержать иносказательную аллегорию, обусловленную содержанием политического, либо церковного характера. В знаковом «Эссе об Спенсере», Works, 4: 289 («Essay on Spenser», Works, 4: 28) Джеймса Рассела Лоуэлла под названием «Spenser», которое было, опубликовано в томе 4, стр. 289, полного собрания сочинений Эдмунда Спенсера, где Лоуэлл рассуждая об поэзии Эдмунда Спенсера уделил пристальное внимание на такое произведение, как «Королева фей» из-за характерной для Спенсера формы стиха, подразумевая под этим, так называемую – «спенсеровскую строфу»).
В данном случае, мне, как автору эссе предоставилась великолепная возможность выставить на суд читателя окончательную версию моего перевода сонета 66, согласно тексту оригинала Quarto 1609 года. Поэтому любезно прилагаю для ознакомительных целей и сопоставления читателем необычный сонет 66 Уильяма Шекспира, отражающий социальную и мировоззренческую позиция поэта и драматурга. Ещё раз напомнив читателю об полной непохожести сонета 66, согласно нумерации, установленной в тексте оригинала Quarto 1609 года с окружающими его сонетами, как тематически, так и своими неповторимыми образами.
– Confer!
________________
© Swami Runinanda
© Свами Ранинанда
________________
Original text by William Shakespeare Sonnet 66, 1—14
This text is distributed for nonprofit and educational use only.
«Tir'd with all these, for restful death I cry,
As, to behold desert a beggar born,
And needy Nothing trimm'd in jollity,
And purest faith unhappily forsworn,
And gilded honour shamefully misplac'd,
And maiden virtue rudely strumpeted,
And right perfection wrongfully disgrac'd,
And strength by limping sway disabled,
And art made tongue-tied by authority,
And Folly (doctor-like) controlling skill,
And simple-Truth miscalde Simplicitie,
And captive-good attending Captaine ill.
Tir'd with all these, from these would I be gone,
Save that, to die, I leave my love alone» (66, 1-14).
William Shakespeare Sonnet 66, 1—14.
«Устал от всего этого, моля о тихой смерти, Я плачу,
Как созерцающий пустыню, родившись нищим – бритт,
И не нужно Ничего в веселии урезанном (тем паче),
И вера наичистейшая, отвергнута – несчастлива стоит,
И позолоченная честь потеряна позорно, а как иначе,
И добродетель девичья, бесцеремонно растоптанная бдит,
И совершенство правды незаконно осудили,
И сила захромала, раскачиваясь – от бессилья,
И искусством сделала косноязычность – власть,
И Глупость (по-докторски) талант проверит, на напасть,
И несложную Правду считая Простотой – не у дел,
И узника доброго посещает Капитан больной.
Измучен всем этим, от всего такого уйти бы Я хотел,
Спасаясь, дабы умереть, мою любовь Я оставлю одинокой» (66, 1-14).
Уильям Шекспир, Сонет 66, 1—14.
(Литературный перевод Свами Ранинанда 17.11.2025).
Общеизвестно, что, когда 24 мая 1612 года умер Роберт Сесил, принявший по наследству от своего отца Уильяма Сесила пост государственного секретаря и лорда главного казначейства. Тем не менее Джону Герберту, заместителю госсекретаря, метившему на «...место его капитана» («...his captain's place»), уже исполнилось семьдесят девять лет. Значительно ранее, будучи молодым Джон Герберт начал свою несменную службу секретарём у Уильяма Сесила, который занимал должность госсекретаря и королевского казначея, вплоть до самой смерти. Насколько известно, но Уильям Сесил скоропостижно скончался 4 августа 1598 года от рака.
Именно, фрагмент записи переписки Джона Герберта «his captain's place», даёт полное объяснение содержания строки 12 сонета 66: «And captive good attending Captain ill», «И узника доброго посещает Капитан больной», предоставлял намёк на приблизительную дату написания сонета 66, и не только это. Под словом символом «Captain ill» строки 12 сонета 66, являющимся идентификационным маркером с заглавной буквы курсивом, согласно тексту оригинала Quarto 1609 года, был помечен Роберт Сесил, посетивший юного Генри Райотсли, в то время заключённый в тюрьму Флит. На самом деле, Генри Райотсли, был наказан королевой за то, что без её разрешения тайно женился на любимой придворной фрейлине королевы, – Элизабет Вернон. Стоит отметить исторически зафиксированный артефакт, что во время ареста юного графа Саутгемптона и заключения за провинность в тюрьме Флит, именно, тогда Роберт Сесил был болен, о чём упоминалось в документированных исторических хрониках, – как артефакт.
Впрочем, давайте возвратимся к семантическому анализу сонета 65 в поиске новых открытий во вселенной гения драматургии. Тем не менее моё впечатление от критических тезисов и пространных рассуждений сложилось удручающее, так как сонет 65 современные критики от академической науки костерили сплошь и поперёк. Обвиняли Уильма Шекспира, написавшего сонет 65 в полной безграмотности, наградив сонет не столь лестными эпитетами, как сонет «с дефектными ключевыми словами»; сонет «привносящий цинизм» в последовательность сонетов. Форму написания назвали «поломанной» и «имеющей иронические тональности», по-видимому, когда нечего придумать ничего хорошего нет мочи то, именно, такое и пишут, для заполнения пустого пространства научных диссертаций.
Бросив взгляд на критические рецензии и тезисы научных диссертаций со сплошь выдуманными размышлениями современных критиков приходит мысль об упадничестве в академических кругах Оксфорда и Гарварда. Об исследователях и критиках с подобным видением сонетов Шекспира английский эссеист, новеллист и поэт Дэвид Герберт Лоуренс (David Herbert Lawrence), возмущаясь в сердцах воскликнул: «When I read Shakespeare, I am struck with wonder that such trivial people should muse and thunder in such lovely language». «Когда Я читаю Шекспира, Я поражаюсь, задавшись вопросом, насколько банальным должно быть мышление у людей, что осмелились так размышлять и громыхать на столь прекрасном языке».
Тем не менее с подобными, выходящими за рамки моего понимания фантазиями и выдумками ради красивого словца в тезисах для защиты научной диссертации мне никоим образом не хотелось согласиться. Вполне возможно, предо мной маячило видение, которому всей душой противился и был коренным образом не согласен, потому что подобные выводы светил Оксфорда и Гарварда, как лакмусовая бумага, которая показывала противоречия либеральной «универсальной» идеи мультикультуры, отразившейся в противостоянии с обворожительным марксизмом, превалирующего и вопившего об либеральных ценностях большинства масс, прибивших из Востока и Африки в испускающую свой дух Европу. В совокупном понимании содрогающегося обывателя от всей ирреальности происходящего вокруг, а не всего лишь – воображении. В конце концов, именно, эту идею «универсальной» мультикультуры «изобрели» и воплотили в жизнь эти «светила» современной науки из Оксфорда и Гарварда, а не некто другой, пришедший со стороны – «ряженный казачок».
Но довольно об отзывах современных критиков, относительно сонета 65, при такой стагнации научной мысли Оксфорда и Гарварда, когда никто из них не задумался о том, чтобы просто на просто, следовать в своих исследованиях тексту оригинала Quarto 1609 года, и не более. Тогда и сказать в адрес этих «светил» современной науки Оксфорда и Гарварда сказать – нечего!
Характерной особенностью первого четверостишия сонета 65 является то, что все 4-е строки представляют собой многосложное предложение, согласно замыслу автора выполняющее функцию риторического вопроса, согласно тексту оригинала Quarto 1609 года. Диалектическая логика поэта и драматурга безупречна в поставленном риторическом вопросе, причём при одновременном сопоставлении категорий коннотации присутствует готовый намёк, в заключительных строках 13-14.
Впрочем, подобные громыхающие аргументы современных критиков не в состоянии опровергнуть «мифологическую составляющую», выраженную через образы персонифицированных «seasons», «сезонов года»; 4-х юных сестёр, «hovers», «парящих» Хорай («hovers» = «howers» сонета 5, согласно Quarto 1609), дочерей Зевса и Фемиды. При трактовании сюжета мифа, основным мистическим атрибутом «парящих» Хорай являлись цветы, нашедшие отражение через иносказательную аллегорию в придворных аристократах в качестве культивируемых роз. Между тем под диким сорняками и некультивируемыми цветами бард подразумевал простолюдинов или бастардов, где продолжительность поэтического образа Лета, укладывалась в целую жизнь поэтических образов цветов-людей. Такая необычная красивая и стройная система измерения шекспировской «теории относительности» во всеобщем космизме поэтических образов, органично влившихся в упорядоченную ранжировку пантеона богов Олимпа. Именно, поэтому, повествующий поэт в противовес перечисленным природным силам и стихиям противопоставляет «силу цветка» в его борьбе с беспощадным и скоротечным – персонифицированным богом Времени.
«Since brass, nor stone, nor earth, nor boundless sea,
But sad mortality o'er-sways their power,
How with this rage shall beauty hold a plea
Whose action is no stronger than a flower?» (65, 1-4).
«Начиная с бронзы, ни камень, ни бескрайнее море, ни земля,
Но зато печальной смертности излишне влиятельной их силы,
Насколько этим неистовством могла красоту удержать мольба (моя),
Чьё воздействие не сильнее, кроме как – цветка (первопричины)?» (65, 1-4).
В строках 1-2, повествующий в начальной части риторического вопроса переадресовал при помощи приёма «аллюзия» к образам эпоса «Илиада» и «Одиссея» Гомера: «Since brass, nor stone, nor earth, nor boundless sea, but sad mortality o'er-sways their power», «Начиная с бронзы, ни камень, ни бескрайнее море, ни земля, но зато печальной смертности излишне влиятельной их силы». Поскольку в содержании эпоса «Илиада» и «Одиссея» Гомера по ходу сюжета присутствуют мифологические образы богов Олимпа в качестве действующих лиц, тогда как, по умолчанию образы сонета 65, путём интерполяции, также наши своё отражение в качестве «мифологической составляющей».
Краткая справка.
Аллюзия (лат. «allusio», «намёк») – стилистическая фигура, содержащая указание, аналогию или намёк на некий литературный, исторический, мифологический или политический факт, закреплённый в текстовой культуре или в разговорной речи. Материалом при формулировке аналогии на намёк, образующего аллюзию, часто служит общеизвестное историческое высказывание, какая-либо крылатая фраза или цитата из классической поэзии. Аллюзией в литературоведении называют отсылку, намёк на общеизвестный факт, сюжет или фразу. С помощью аллюзий авторы наполняют свои произведения новыми смыслами, переосмысляют мифологию, историю, литературу, теософию и философию, вступая в полемику с прошлым. Слово «аллюзия» происходит от латинского «allusidere», которое переводится, как «намекать». Тогда как, определение аллюзии в качестве намёка подсказывает читателю переадресацию к мифическому. Предложенное в Википедии на русском, слово «шутить» для определения аллюзии, как литературный приём нерелевантное, заводящее в заблуждение. Так как, слово «шутить» на латыни «ut iocus», а на итальянском «scherzare».
В строках 1-4, повествующий бард в риторическом вопросе затронул тему века «brass», «бронзы» предыдущих сонетов 63-64: «Since brass, nor stone, nor earth, nor boundless sea, but sad mortality o'er-sways their power, how with this rage shall beauty hold a plea whose action is no stronger than a flower?», «Начиная с бронзы, ни камень, ни бескрайнее море, ни земля, но зато печальной смертности излишне влиятельной их силы, насколько этим неистовством могла красоту удержать мольба (моя), чьё воздействие не сильнее, кроме как – цветка (первопричины)?»
В строке 3, в ходе повествования речь шла о мольбе поэта к богу Времени, содержащей его императивное обращение: сохранить красоту юноше, адресату сонетов. Риторическая форма первого четверостишия была построена на эпическом сопоставлении: литературном приёме, используемом со времён античной поэзии.
Конечная цезура строки 3 была заполнена личным местоимение в скобках «моя», поскольку речь шла о просьбе ко Времени, исходящей от автора сонета в форме «императива». Тем не менее, с помощью заполнение цезуры разрешилась проблема рифмы строки. Конечная цезура строки 4 была заполнена мной словом в скобках «первопричины» сообразно «мифологической составляющей» подстрочника, которое установило рифму строки, органически вписавшись в «шекспировскую» открытую строку.
Краткая справка.
Цезура (лат. «caesura», «рубка, срубание»; «рассечение, отсечение, отрубание»):
1. Ритмическая пауза в стихе, разделяющая стих на некоторое количество частей.
2. Граница смысловых частей картины, обозначенная композицией или контрастом цветов, светотеней. В классической греческой и латинской поэзии цезура – это место, где одно слово заканчивается, а следующее начинается в пределах фута. Напротив, соединение слов на конце ступни называется диэрезисом. Некоторые цезуры являются ожидаемыми и представляют собой точку артикуляции между двумя фразами или предложениями. Цезура, также описывается её положением в стихотворной строке: цезура, расположенная рядом с началом строки, называется начальной цезурой, одна в середине строки – медиальной, а одна в конце строки – конечной. Начальная и конечная цезуры редко встречаются в формальном, романтическом и неоклассическом стихах, которые предпочитают медиальные цезуры.
Стоит обратить внимание на немаловажную деталь сонета 65, второе четверостишие, если чётко следовать пунктуации в тексте оригинала Quarto 1609 года. Таким образом, сонет 65 представляет одно многосложное предложение, составляющее собой второй риторический вопрос, сохраняя каноническую модель построения «шекспировского» сонета. Объяснение этому простое, автор сонета в строках 4 и 5 чётко артикулировал «мифологическую составляющую», опирающуюся на сюжет мифа. Именно так он связал первое четверостишие со вторым, только за счёт «мифологической составляющей» подстрочника, ибо персонифицированное Лето имеет «honey breath», «медовое дыханье», в тоже время оно является одной из «seasons», «сезонов года»; 4-х юных сестёр, «hovers», «парящих» Хорай, а цветы – это мистические атрибуты. При чём, находясь в полном подчинении у всемогущего бога Времени.
«Whose action is no stronger than a flower?
O, how shall summer's honey breath hold out
Against the wreckful siege of battering days,
When rocks impregnable are not so stout,
Nor gates of steel so strong, but time decays?» (65, 4-8).
«Чьё воздействие не сильнее, кроме как – цветка (первопричины)?
О, насколько долго продлится лета медовое дыханье,
Вопреки сокрушительной осаде суровых дней,
Когда скалы неприступные не столь прочны,
Ни ворота из стали не столь крепки, но их разрушит – время?» (65, 4-8).
В строках 5-6, повествующий поэт продолжил и углубил тему повествования: «O, how shall summer's honey breath hold out against the wreckful siege of battering days», «О, насколько долго продлится лета медовое дыханье, вопреки сокрушительной осаде суровых дней». Автор сонета 67, по-видимому, в строках 5-6 при помощи метафоры проводит параллели с осадой крепостных стен Трои, описанной Гомером в эпосе «Илиада» и «Одиссея», поскольку последняя осада и полное разрушение Трои пришлось на «роковое лето».
«When rocks impregnable are not so stout,
Nor gates of steel so strong, but time decays?» (65, 7-8).
«Когда скалы неприступные не столь прочны,
Ни ворота из стали не столь крепки, но их разрушит – время?» (65, 7-8).
В строках 7-8, повествующий в риторическом вопросе проводит аллегорическую параллель разрушающего Времени, у которого сокрушительные дни и года всё разрушают на своём пути: «When rocks impregnable are not so stout, nor gates of steel so strong, but time decays?», «Когда скалы неприступные не столь прочны, ни ворота из стали не столь крепки, но их разрушит – время?».
В строках 7-8, автор, написавший почти повторяющейся оборот представляющий собой ассонансную рифму: «rocks impregnable are not so stout», «скалы неприступные не столь прочны» и «nor gates of steel so strong», «ни ворота из стали не столь крепки», так поэт применил литературный приём «ассонанс», предназначенный для подчёркивания разрушительной силы Времени.
Краткая справка.
Ассонанс (фр. «assonance», от лат. «assono» – «звучу в лад») – приём звуковой организации текста, особенно стихотворного: повторение гласных звуков – в отличие от аллитерации (повтора согласных). «У наших ушки на макушке! Чуть утро осветило пушки, и леса синие верхушки – французы тут как тут». Как отметил Я. Зунделович, ассонанс, как и аллитерация, не только служит целям самоценной выразительности поэтического текста, но и «выдвигает и объединяет отдельные слова или их группы». Разновидностью ассонанса в некоторых источниках считают ассонансную рифму, в которой созвучны только гласные, но не согласные, именно, как разновидность рифмы определялся ассонанс.
Строки 7-8 сонета 65 Уильяма Шекспира содержат очевидную «аллюзию» со ссылкой на строки из поэтического сборника Овидия «Понтийские письма» (Ex Ponto), книга IV, письмо VIII, строки 49—50 (лат.): «Tabida consumit ferrum lapidemque vetustas, Nullaque res maius tempore robur habet». Которые переводятся, так: «Разрушительное время уничтожает железо и камень, и ничто не обладает большей силой, чем время», чтобы подчеркнуть всеразрушающую силу Времени, которое разрушает любые наисрочнейшие материалы, такие как металл и камень, а также значительно превосходит своей мощью любую субстанцию или стихию.
Третье четверостишие сонета 65 состоит из четырёх односложных предложений, из которых, одно предложение восклицательное, а три предложения представляют собой три риторических вопроса, в качестве контрдоводов
«O fearful meditation! where, alack,
Shall time's best Jewel from time's chest lie hid?
Or what strong hand can hold his swift foot back?
Or who his spoil of beauty can forbid?» (65, 9-12).
«О, испугавшееся размышленье! Увы, где
Времени лучшее Сокровище, скрывавшись лежало во времени ларце?
Или какая сильная рука могла его быструю поступь удержать вспять?
Иначе, кто избалованную его красоту, вообще мог запретить?» (65, 9-12).
В строках 9-10, повествующий от третьего лица рассуждая о «молодом человеке», вопрошая раскрывает секрет ларца Времени: «O fearful meditation! where, alack, shall time's best Jewel from time's chest lie hid?», «О, испугавшееся размышленье! Увы, где времени лучшее Сокровище, скрывавшись лежало во времени ларце?».
В строках 11-12, повествующий поэт в качестве контрдоводов задаёт два риторических вопроса: «Or what strong hand can hold his swift foot back? Or who his spoil of beauty can forbid?». «Или какая сильная рука могла его быструю поступь удержать вспять? Иначе, кто избалованную его красоту, вообще мог запретить?». Характерно, но первый вопрос затрагивал могущество Времени, поступь которого никто не сможет остановить или повергнуть впять, что по сути является неопровержимой аксиомой. Тем не менее во втором вопросе автор сонета упомянул красоту юноши, как внешнюю, так и внутреннюю; и в уже вопросом как бы подтверждает, что никто не может запретить красоту, кроме Времени, которое по мере старения юноши, сделав его не столь привлекательным как в молодости.
В заключительное двустишие автор сонета, как будто подводит черту всему вышенаписанному, таким образом, подтверждая, что им уже найдена методология для сооружения «поэтического сакрариума» для увековечивания красоты юноши, адресата последовательности сонетов «Прекрасная молодёжь».
«O, none, unless this miracle have might,
That in black ink my love may still shine bright» (65, 13-14).
«О, никто, разве что такое чудо, обладающее могуществом (внити),
Чтобы в чернилах чёрных моя любовь могла по-прежнему ярко засиять» (65, 13-14).
В строках 13-14, повествующий бард оборотом речи «this miracle», «такое чудо» указывает на способ, как увековечить красоту юноши: «O, none, unless this miracle have might, that in black ink my love may still shine bright», О, никто, разве что такое чудо, обладающее могуществом (внити), чтобы в чернилах чёрных моя любовь могла по-прежнему ярко засиять».
В строке 13 конечная цезура была заполнена мной редким словом в скобках «внити», означающим «войти во внутрь», дословно «войти во внутрь Храма Памяти», который называют «поэтический сакрариум». Таким образом, заполнение конечной цезуры строки 13 разрешило проблему рифмы строки.
Выводы: «Оборот речи «When I have seen...», «Когда Я увидел...» в начале строк 1, 5 и 9 сонета 64 ритмическими импульсами строк, словно молотом по наковальне разбивает надежды поэта на то, что «best Jewel from time's chest», «лучшее Сокровище из ларца Времени» будет разбито, сгинув рассыпавшимся песком в бездне забвения. Оставив поэту, лишь неутешительный вывод строки 11: «Ruin hath taught me thus to ruminate», «Разрушенное научило меня, подобным образом размышлять», но ещё осталась надежда на выход из положения безысходности.
Тем не менее, уже в сонете 65 после пяти затяжных риторических вопросов Шекспир находит выход, указав его в строке 13: «...unless this miracle have might», «...разве что такое чудо, обладающее могуществом». Поясняя в строке 14, для чего ему было нужно «такое чудо», только для возведения поэтического «сакрариума»: «That in black ink my love may still shine bright», «Чтобы в чернилах чёрных моя любовь могла по-прежнему ярче засиять». Как бы, подталкивая читателя на мысль, что «this miracle», «этим чудом» для него стали теургические практики из философского трактата «Идея Красоты» Платона». 2025 © Свами Ранинанда.
(Примечание: для ознакомления читателем прилагаю критические дискуссии и заметки, имеющие прямое отношения к сонету 65, которые могут заинтересовать исследователей, занимающихся углублённым изучением наследия гения драматургии. По этическим соображениям, текст предоставленного материала в ходе перевода максимально сохранен, поэтому автор эссе не несёт ответственности за грамматические сокращения, стилистику и пунктуацию, ниже предложенного для ознакомления архивного материала).
Критические дискуссии и заметки к сонету 65.
Относительно содержания строки 1, критик Эббот (Abbott) комментировал, следующим образом: (Между оборотами «since», «со времён» и «brass», «бронзы» стоит многоточие, означающее «there is neither», «нет ни того, ни другого». Cf.! note on S. 86, 90». (§ 403).
Рассуждая о строках 1-2 критик Фон Маунц (Von Mauntz) предложил для сопоставления фрагмент из античного источника на латинском: Cf.! Ovid, Ex Ponto, IV, VIII, 49—50:
«Tabida consumit ferrum lapidemque vetustas,
Nullaque res maius tempore robur habet».
«Старение от времени пожирает железо и камень,
Ничто не обладает большей силой, чем само Время».
В строке 4 по поводу слова «action», «воздействие» критик Эдвард Дауден (Edward Dowden) высказал своё предположение, предварительно задавшись вопросом: «Употреблено ли здесь это слово в юридическом смысле? Вполне возможно, это качалось «ходатайства об непризнании вины», или чего-то иного».
Критик Генри Чарльз Бичинг (Henry Charles Beeching) апеллировал оппонента, предоставив для сравнения фрагмент пьесы: «Здесь нет ссылки... к действию, связанному с законом; так как это сравнение с физической силой бронзы, камня и т. л.». Cf.! J. C., I, III, 77: «A man no mightier than thyself or me in personal action», «Человек не более могущественный, чем ты сам или я в персональных делах».
В строке 5, касательно оборота «honey breath», «медовое дыхание» критик Генри Чарльз Бичинг (Henry Charles Beeching) предложил пояснение и дал для сопоставления фрагмент пьесы: «(В этом обороте слово «honey» употребляется, как прилагательное», Cf.! R. 3, IV, 1, 80: «Grew captive to his honey words», «Стал заложником его медовых слов». – Ed.).
Рассуждая об контексте строк 5-6, критик Генри Чарльз Бичинг (Henry Charles Beeching) поделился своей точкой зрения, так: «Лето представлено в качестве осаждаемого приближающейся Зимой». В строке 6, говоря об преобразовании слов критик Эдвард Дауден (Edward Dowden) предложил для сравнения: Cf.! S. 63, 9: оборот «wreckful», «сокрушительный». (Единственный случай применения этого слова у Sh., где обычная шекспировская форма преобразования в прилагательное из существительного или глагола – «to wrack», «ломать» или «сокрушать». – Ed.).
В строке 10, размышляя об слове «chest «ларец Малоун (Malone) комментировал и дал для сопоставления фрагменты сонетов и пьесы: когда-то я думал, что Sh. мог бы написать «quest», «искание». но теперь я убеждён, что старое прочтение исключительно верное. ... (Cf.! «jewels» and «chest» in S. 48, 5 and S. 9; (also) R. 2, I, I, 180: «A jewel in a ten-times-barr’d-up chest», «Сокровище в десятикратно зарешеченном сундуке»; etc.). «Сундук или ларец Времени – это хранилище, куда он складывает самые редкие и любопытные творения Природы, одним из которых поэт считал своего юного друга».
