Текст книги "Сонеты 5, 56, 57 Уильям Шекспир, — лит. перевод Свами Ранинанда"
Автор книги: Александр Комаров
Жанры:
Поэзия
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)
To-morrow sharpen'd in his former might» (56, 1-4).
«Сладкая любовь, обнови свои силы; да не будь то сказано
Твоим преимуществом, обязанным быть тупее, чем аппетит (любви),
Который, лишь от подпитывания успокоится сегодня, (всё равно)
Вернётся завтра заострённым к своей прежней мощи» (56, 1-4).
В строках 1-2, повествующий поэт, обращаясь к адресату, призывает: «Sweet love, renew thy force; be it not said thy edge should blunter be than appetite», «Сладкая любовь, обнови твои силы; да не будь то сказано твоим преимуществом, обязанным быть тупее, чем аппетит (любви)».
Судя по написанному, поэт досконально знал все черты характера юноши, адресата сонета, вплоть до самых мельчайших. Что может служить очередным подтверждением верности моей версии об совместном «проживании их обоих в одной резиденции», доме опекуна – Сесил-хаусе на Стрэнде.
При последующем исследовании аллегории строк 1-2, хорошо просматривается смысловая связь строк. Конечная цезура второй строки была мной заполнена словом в скобках «любви», которое идеально «вписалось» в шекспировскую свободную строку, а также разрешило проблему рифмы строки.
Краткая справка.
Цезура (лат. «caesura», «рубка, срубание»; «рассечение, отсечение, отрубание»):
1. Ритмическая пауза в стихе, разделяющая стих на некоторое количество частей.
2. Граница смысловых частей картины, обозначенная композицией или контрастом цветов, светотеней. В классической греческой и латинской поэзии цезура – это место, где одно слово заканчивается, а следующее начинается в пределах фута. Напротив, соединение слов на конце ступни называется диэрезисом. Некоторые цезуры являются ожидаемыми и представляют собой точку артикуляции между двумя фразами или предложениями. Цезура, также описывается её положением в стихотворной строке: цезура, расположенная рядом с началом строки, называется начальной цезурой, одна в середине строки – медиальной, а одна в конце строки – конечной. Начальная и конечная цезуры редко встречаются в формальном, романтическом и неоклассическом стихах, которые предпочитают медиальные цезуры.
Стиль написания строк 3-4, сохранен в духе предыдущих строк, это риторическая аллегория с использованием темы чувственного «голода любви», тем не менее, но «насильно люб не будешь». Рассматривая многолетнюю дружбу между поэтом и юношей, исследователям следовало с необычайной скрупулёзностью и очень осторожно отнестись к чувственной сфере поэта и драматурга. К чему, подавляющее большинство современных критиков, по-видимому, – не было готово.
Хотели, «как лучше», а получилось «как всегда», бесцеремонно, порой по-английски хамовато – «каждый мерил на свой аршин» вдоль и поперёк. Чихвостили, включая характер с вымышлено-замысловатыми наклонностями и прочими болезнями, типа аутизм и венерические заболевания, то есть всё то, что подсказала их не вполне здоровая фантазия, ненасытно требовавшая ажиотажа дискуссий в масс-медиа для создания очередных информационных поводов сенсаций вокруг их имён.
* «Мерить на свой аршин (своим аршином)» кого, что-то. Разг. Неодобр. Судить о чём-либо односторонне, субъективно, согласно своим представлениям, требованиям. ФСРЯ, 242-243; БМС 1998, 33; БТС, 48; ЗС 1996, 309; ПОС 1, 72.
«Which but to-day by feeding is allay'd,
To-morrow sharpen'd in his former might» (56, 3-4).
«Который, лишь от подпитывания успокоится сегодня, (всё равно)
Вернётся завтра заострённым к своей прежней мощи» (56, 3-4).
В строках 3-4, повествующий бард продолжил тематическую линию предыдущих строк: «Which but to-day by feeding is allay'd, to-morrow sharpen'd in his former might», «Который, лишь от подпитывания успокоится сегодня, (всё равно) вернётся завтра заострённым к своей прежней мощи». Конечная цезура строки 3 была заполнена после запятой оборотом речи в скобках «всё равно», разрешившим проблему рифмы строки. Хочу напомнить, что оборот речи в скобках «всё равно» строки 3, идеально вписался по смыслу в односложное предложение строки 4.
Рассуждая об паттерне образа «аппетита» любви в строках 1-4 первого четверостишия сонета 56, есть резон сопоставить их с паттерном подобного образа строк 1-2 сонета 118.
– Confer!
«Like as, to make our appetites more keen
With eager compounds we our palate urge» (118, 1-2).
«Подобно как, сделать наши аппетиты более острыми, (затем)
С помощью нетерпеливых соединений мы наш вкус побуждаем» (118, 1-2).
Второе четверостишие сонета 56 представляет собой одно многосложное предложение, состоящее из двух односложных, каждое из которых вмещается в две поэтические строки, согласно шекспировскому правилу «двух строк». Характерной особенностью является тот факт, что автор при обращении к персонифицированному образу «Любви» использует свой излюбленный приём «императив», неуклонно следуя традициям древнегреческой поэзии.
* «Императив» (лат. «imperativus» – «повелительный», от лат. «impero», «повелеваю»), тогда как, в лингвистике – наклонение также, известное, как «повелительное наклонение».
Например, критик Джонатан Харт (Jonathan Hart) рассуждая пояснил частое использование Шекспиром «повелительного наклонения» в сонете 19, так: «The sonnet consists of a series of imperatives, where time is allowed its great power to destroy all things in nature», «Сонет состоит из последовательности «императивов», где (автор) позволяет (персонифицированному богу) Времени своей великой силой разрушать все вещи в природе». (Hart, Jonathan 2002: «Conflicting Monuments. In the Company of Shakespeare». AUP, New York).
«So, love, be thou; although to-day thou fill
Thy hungry eyes even till they wink with fullness,
To-morrow see again, and do not kill
The spirit of Love with a perpetual dullness» (56, 5-8).
«Итак, любовь быть тебе; хотя сегодня собой наполнишь (обещай),
Твои голодные глаза, если они даже не моргнут от сытости,
А завтра узришь опять, и – не убивай
Дух Любви вместе с извечной неясностью (впереди)» (56, 5-8).
В строках 5-6, повествующий от первого лица настоящего времени обращается к образу любви в форме императива: «So, love, be thou; although to-day thou fill thy hungry eyes even till they wink with fullness», «Итак, любовь быть тебе; хотя сегодня собой наполнишь (обещай), твои голодные глаза, если они даже не моргнут от сытости».
Конечная цезура строки 5 была заполнена мной глаголом в повелительном наклонении в скобках «обещай», установившим рифму строки. Тем не менее, риторическую форму «повелительного наклонения» строк 5-8 сонета 56 сделав более выразительнее, чем до этого. Таким образом, значительно обогатив шекспировскую отрытую или «королевскую» строку.
«To-morrow see again, and do not kill
The spirit of Love with a perpetual dullness» (56, 7-8).
«А завтра узришь опять, и – не убивай
Дух Любви вместе с извечной неясностью (впереди)» (56, 7-8).
В строках 7-8, повествующий бард продолжил обращение к персонифицированному образу «Любви» в повелительном наклонении настоящего времени: «To-morrow see again, and do not kill the spirit of Love with a perpetual dullness», «А завтра узришь опять, и – не убивай дух Любви вместе с извечной неясностью (впереди)».
Конечная цезура строки 8 была заполнена мной наречием и предлогом времени в скобках «впереди», прекрасно вписавшимся в шекспировскую строку, который установил рифму строки.
Третье четверостишие представляет собой одно многосложное предложение, состоящее из двух односложных, каждое из которых вмещается в две поэтические строки, следуя правилу «двух строк». Ряд характерных черт, выделяют третье четверостишие, придавая ему высокие литературно-художественные качества, начиная где-то с середины строки 10, где повествующий бард перевёл повествовательную линию сюжета в сослагательное наклонение от третьего лица, это – во-первых.
Во-вторых, строки 9-10, повествующим были навеянные образами древнегреческого эпоса «Одиссея» Гомера содержат слово-символ «Interim», обозначенный курсивом с заглавной буквы, согласно Quarto 1609, что отражает дух основной идеи эпоса, состоящий «в разлуке с длительным ожиданием» для последующей «нежданной, наполненной радостью встречи». Напомню, что слова-символы, содержащиеся в сонетах Шекспира, были изначально предназначены для выполнения их основной функции, как – «идентификационные маркеры».
В-третьих, строки 9-10 имеют необычайно сходные образы с образами фрагмента пьесы Шекспира «Генрих VI, третья часть» Акт III, сцена II; «Henry VI, The Third part» Act III, Scene II, line 134—145, которые впервые обнаружил критик Гораций Дэвис (Mr. Horace Davis). (The Third part of King Henry the Sixth). («Shakespeare, William. Sonnets, from the quarto of 1609, with variorum readings and commentary». Ed. Raymond MacDonald Alden. Boston: Houghton Mifflin, 1916).
«Let this sad Interim like the Ocean be
Which parts the shore, where two contracted new
Come daily to the banks, that, when they see:
Return of love, more blest may be the view» (56, 9-12).
«Пусть этому печальному Межвременью, словно Океану быть,
Что разделяет побережья, где двое заключат контракт вновь,
Обходящие повседневно мели в океане, что когда увидят они:
Вернувшуюся любовь может быть более благословенными видами» (56, 9-12).
В строках 8-10, повествующий поэт преподносит аллегорию из вышеупомянутой пьесы в качестве аргумента для восстановления дружбы: «Let this sad Interim like the Ocean be which parts the shore, where two contracted new», «Пусть этому печальному Межвременью, словно Океану быть, что разделяет побережья, где двое заключат контракт вновь».
Акцентируя внимание читателя, относительно аллегорических образов «Океана» строк 9-10, целесообразно привести для сопоставления фрагмент исторической пьесы-хроники Шекспира «Генрих VI, третья часть» Акт III, сцена II, («Henry VI, The Third part» Act III, Scene II, line 134—145), его содержание перекликается с сонетом 56, что служит намёком на примерную дату написания сонета 56.
– Confer!
________________
© Swami Runinanda
© Свами Ранинанда
________________
Original text by William Shakespeare «The Third part of King Henry the Sixth» Act III, Scene II, line 134—145
This text is distributed for nonprofit and educational use only.
Why, then, I do but dream on sovereignty;
Like one that stands upon a promontory
And spies a far-off shore where he would tread,
Wishing his foot were equal with his eye,
And chides the sea that sunders him from thence,
Saying, he'll lade it dry to have his way:
So do I wish the crown, being so far off;
And so I chide the means that keeps me from it;
And so I say, I'll cut the causes off,
Flattering me with impossibilities.
William Shakespeare «The Third part of King Henry the Sixth» Act III, Scene II, line 134—145.
Почему же тогда Я лишь мечтаю об суверенитете;
Подобно единственному, кто стоит на выступе мыса
И видит далекий берег, на какой он желал бы ступить,
Желая, чтоб его нога была на равных условиях с его взором,
И упрекает море, что отделяет его от всего остального.
Говоря, что он сделает всё возможное, чтоб добиться своего:
Так как Я желаю короны, будучи так далеко;
И поэтому Я браню способы, что удерживают меня от этого;
И поэтому Я говорю, – Я устраню первопричины,
Обольщающие меня вместе с невозможностями.
Уильям Шекспир «Генрих VI, третья часть» Акт III, сцена II, 134—145.
(Литературный перевод Свами Ранинанда 03.10.2025).
(Примечание от автора эссе: при рассмотрении сонета 56, есть основание привести для сравнения фрагмент из пьесы Уильяма Шекспира «Генрих VI. Часть Три» Акт III, Сцена II («The Third part of King Henry the Sixth»), где Ричард, герцог Глостерский (будущий король Ричард III), где он использует в своём монологе необычайно похожую аллегорию, дабы выразить в контексте монолога высокий уровень его амбиций в неудержимом желании стать обладателем королевского престола. Тогда герцог Глостерский сравнил себя с человеком, смотрящим со скалы на далекий берег, мечтая своим взором ступить на него. Невзирая на то, что его разделяло море. Примерно так же, как его отделяет от престола вереница влиятельных персон, претендующих на него. В одной из мизансцен главный герой исторической пьесы хроники, Ричард герцог Глостерский погружён в глубокие мечты стать королем. Когда в своём монологе в риторической форме иносказательной аллегории, он рассуждает об противоречивых чувствах человека в лице самого себя, стоящего на выступе мыса на берегу моря и смотрящего на далекие берега, погружённый в раздумья об собственных амбиций по овладению престолом Англии, который, на первый взгляд может показаться абсолютно недостижимым).
Между тем, строки 9-11 сонета 56 целесообразно сопоставить с образами «самого опаснейшего моря», дабы «заманить в ловушку наимудрейшего» из пьесы Уильяма Шекспира «Венецианский купец» акт III, сцена II, 1464—1481.
– Confer!
________________
© Swami Runinanda
© Свами Ранинанда
________________
Original text by William Shakespeare «The Merchant of Venice» Act III, Scene II, line 1464—1468
This text is distributed for nonprofit and educational use only.
«Thus ornament is but the guiled shore
To a most dangerous sea; the beauteous scarf
Veiling an Indian beauty; in a word,
The seeming truth which cunning times put on
To entrap the wisest».
William Shakespeare «The Merchant of Venice» Act III, Scene II, line 1464—1468.
«Поэтому, это украшенье – кроме, как берег вероломный
В самом опаснейшем море; великолепный шарф
Вуаль красавицы индийской; одним словом,
Показавшейся правдой, в которую хитрые времена облачены
Чтобы заманить в ловушку наимудрейшего».
Уильям Шекспир «Венецианский купец» акт III, сцена II, 1464—1468.
(Литературный перевод Свами Ранинанда 04.10.2025).
Возвратившись к семантическому анализу сонета 56, а именно, к строкам 11-12, повествующий поэт при помощи аллегории «мелей или рифов в океане», описал препятствия их многолетней дружбы, начавшиеся в доме опекуна Уильяма Сесила, где соглядатаи в лице его прислуги обыскивали переписку поэта в поиске компромата на него. Все события, необычайно эмоционально ярко, описанные в сонете 121.
Сослагательное наклонение строки 12 переводит авторскую риторику после двоеточия, согласно Quarto 1609 года, в успокаивающие «пастельные тона», где повествующий, подобно средневековому мастеру живописи на холсте мановением своей кисти сменяет настроение с «настороженного» на «позитивно успокаивающее», невзирая на жизненные препоны, оставляя место для надежды на «благословенные перспективы» отношений с юношей, включающие в себя дальнейшее сотрудничество для написания новых пьес.
«Come daily to the banks, that, when they see:
Return of love, more blest may be the view» (56, 11-12).
Обходящие повседневно мели в океане, что, когда увидят они:
Вернувшуюся любовь может быть более благословенными видами» (56, 11-12).
В строках 11-12, повествующий переводит изложение в сослагательное наклонение от третьего лица, рассуждая об своих перспективах отношений с юношей: «Come daily to the banks, that, when they see: Return of love, more blest may be the view», Обходящие повседневно мели в океане, что, когда увидят они: Вернувшуюся любовь может быть более благословенными видами».
Фразу строки 12 «more blest may be the view», «может быть более благословенными видами», которую можно истолковать, как «может быть более благословенными перспективами». Нужно понимать, что в данном случае, речь идёт не плотской любви, чисто платонических отношениях, включая творческое сотрудничество.
Заключительно двустишие представляет собой одно предложение было построенное, согласно канону, написания английского сонета, где автор подводит черту вышеизложенному. Возможно повторюсь, но считаю должным напомнить читателю, что заключительное двустишие сонета 56 выделяется колоритной выразительностью характерной для строк 13-14, в которых автор при помощи приёма «аллюзия» переадресовал к образу персонифицированной «hideous winter», «ужасной зимы» в строке 6 сонета 5, одной и 4-х юных сестёр получившей олицетворение с помощью поэтического образа «seasons», «сезонов года»; «hovers», «парящих» Хорай» («howers» сонета 5 Quarto 1609), взятых из древнегреческого мифа.
«As call it Winter, which, being full of care,
Makes Summer's welcome thrice more wish'd, more rare» (56, 13-14).
«Как вызов той Зимы какая, на самом деле, будучи полна заботами,
Устраивая гостеприимство Лета втройне желаннее, гораздо редким» (56, 13-14).
В строках 13-14, повествующий поэт привлекает внимание юного графа Саутгемптона к воспоминаниям отрочества, когда зимой, 8-ми летним отроком его привезли в дом опекуна: «As call it Winter, which, being full of care, makes Summer's welcome thrice more wish'd, more rare», «Как вызов той Зимы какая, на самом деле, будучи полна заботами, устраивая гостеприимство Лета втройне желаннее, гораздо редким».
Выводы: «Характерно, что слова «Winter» и «Summer's welcome» заключительных строк 13-14 сонета 56 в Quarto 1609, являясь словами-символами, обозначали персонифицированные «seasons», «сезоны года» или «hovers» («howers» сонета 5 из Quarto 1609), «парящие» Хоры или Хораи (Horae, Horai), согласно замыслу автора, тогда как, эти слова символы выполняли функцию «идентификационных маркеров». Таким путём, Уильям Шекспир, как автор объединил все 154-е сонета, именно, этими литературными образами в качестве «мифологической составляющей». Которая детерминировано предоставляла возможность автору завершить сборник Quarto 1609 года, где содержанием двух анакреонтических сонетов 153 и 154, повествующий поставил заключительную точку, согласно античной традиции анакреонтической поэзии». 2025 © Свами Ранинанда.
Следующее не менее важное, для Шекспира было необычайно важным освобождение графа Саутгемптона, заключённого на пожизненное заключение в тюрьму за участие в мятеже Эссекса. Тем не менее, упоминание об освобождении графа Саутгемптона после смерти Елизаветы I, нашло своё место в очерках Сидни Ли (Sydney Lee) из архивных материалах дискуссий 1609 года.
Критик Сидни Ли (Sydney Lee) свои доводы аргументировал следующими артефактами: «(Этот сонет 107) содержит ссылки на три события, произошедшие в 1603 году, которые невозможно перепутать – это на смерть королевы Елизаветы, на восшествие на престол Якова I, и на освобождение графа Саутгемптона, который находился в тюрьме до тех пор, пока в 1601 году был осуждён за соучастие в восстание графа Эссекса. ... Примерно в той же парафразе весной 1603 года, каждое (перо Англии) поздравляло нацию с неожиданным поворотом событий, благодаря которому корона Елизаветы без гражданской войны перешла к шотландскому королю, таким образом, революция, которая была предсказана, как неизбежное последствие кончины Елизаветы, к счастью, не произошла, так как была предотвращена». Аллегория «Синтии» («Cynthia Dacres»), то есть Луна; этот псевдоним являлся общепризнанным поэтическим именем королевы (Елизаветы). Именно поэтому, она фигурировала в стихах Барнфилда (Barnfield), Спенсера (Spenser), Фулка Гревилла (Fulke Greville) и Рэли (Ralegh), а её элегисты невольно следовали той же (поэтической) манере. Тогда как, «Fair Cynthia's dead», «Прекрасная Синтия мертва», – воспевал один из них. «Luna's extinct», «Луны угасание», – написал росчерком пера Генри Петоу (Henry Petowe), добавив в своей книге: «A Fewe Aprill Drops Showered on the Hearse of Dead Eliza», «Несколько апрельских капель (дождя) упали на катафалк мёртвой Элизы», в 1603 году. («Shakespeare, William. Sonnets, from the quarto of 1609, with variorum readings and commentary». Ed. Raymond MacDonald Alden. Boston: Houghton Mifflin, 1916).
(Примечание: для ознакомления читателем прилагаю критические дискуссии и заметки, имеющие прямое отношения к сонету 56, которые могут заинтересовать исследователей, занимающихся углублённым изучением наследия гения драматургии. По этическим соображениям, текст предоставленного материала в ходе перевода максимально сохранен, поэтому автор эссе не несёт ответственности за грамматические сокращения, стилистику и пунктуацию, ниже предложенного для ознакомления архивного материала).
Критические дискуссии и заметки к сонету 56.
Этого сонета не было ни в сборнике 1640 года, ни в изданиях, основанных именного на нём. Критик Джордж Уиндхэм (George Wyndham) выразил свою точку зрения предполагая, (что делает этот сонет первым в своей группе (Group D) S. 56—74): «Эти сонеты в количестве 19-ть, были задуманы в духе меланхолического созерцания, поэтому являются одними из самых красивых из всех и более утонченно метафизичны, чем любые другие, за исключением S. 123—125». (Intro., p. CXII).
Критик Генри Чарльз Бичинг (Henry Charles Beeching): «Я полностью согласен с Уиндхэмом в том, что этот сонет открывает новый раздел. ... Слово «interim», «промежуточный» в строке 9 – это время «промежуточного периода» апатии, а не расставания, поэт здесь не говорит, на которой он стороне, что зато делает стихотворение довольно-таки обобщающим».
В строке 6 относительно слова «wink», «моргать». См. примечание (See note) на S. 43, 1.
В строке 8, обсуждая оборот речи «dulnesse», «праздное безделье» критик Шмидт (Schmidt) дал определение: «Бесчувственность, безделье». Критик Эдвард Дауден (Edward Dowden) дополнил: «Сонливость». (Такого же мнения придерживался Рольф).
Рассуждая об строках 9-12 критик Эдвард Дауден (Edward Dowden) предположил следующее: «Такой взгляд его друга...только образное видение любви; этакое воображаемое зрелище, какое могут видеть двое соединённых узами дружбы, но зато разделенных океаном?».
Тайлер (Tyler): «Я бы предположил, что поэт не представлял себе, как море вторгается на сушу для того, чтобы они «parts», «разъединились», когда каждый сам по себе, учитывая, что ранее они были неразрывны. Но из-за упорного ветра или по другой причине море какое-то время удерживает свою власть, и двое друзей решили «contracted», «заключить контракт», дабы ежедневно придётся в море обходить «banks», «мели» в надежде, что море отступит. Но в строке 12, вместо того чтобы говорить об возвращении моря, поэт тут же отвергает своё сравнение и говорит об «возвращении любви.
Джордж Уиндхэм (George Wyndham): «Образ слишком смутный. Вполне возможно, что в нем содержится намёк на сюжет пьесы «Герой и Леандр» («Hero and Leander»)».
Генри Чарльз Бичинг (Henry Charles Beeching): «(Океан) – это любой океан, который разделяет двоих друзей, связанных узами дружбы. Кажется, здесь нет ссылки на какую-то конкретную историю».
Критик мисс Потер (Miss Porter) высказала свою позицию относительно сонета, следующим образом: «Риск и страх умереть, побеждённый Леандром по переплытии через океан изо дня в день, ...и судьба, где в конце концов настигает его смерть, очень хорошо вписываются в подобную идею. ... (Но зато далее) этот «ocean», «океан» и тот «shore», «берег» наводят на мысль об более масштабной метафоре «моря Смерти» и «елисейского» берега жизни после смерти».
(Несколько позднее, профессор А. Г. Ньюкомер (A. G. Newcomer) предложил свою интерпретацию отрывка, который я здесь привожу, хотя уже выразил некоторое недоверие к нему: «Тогда как, глагол «Parts», «разъединять», по-видимому, не означает «separates», «разделять», что заставило бы нас ожидать применение слова «shores» «берега», а не «побережье».
Вполне возможно, что это означает «leaves, recedes from...» «покинуть, отступить от...», как во фрагменте пьесы R. 2, III, I, 3: «Your souls must part your bodies», «Ваши души должны покинуть свои тела. Тогда как любовь сравнивается с океаном с его приливами и отливами, где мы можем перефразировать, так: «Let this sad interim be only like waters that recede from their shore, where, viz., by this ocean of love (dropping the image of a real ocean at this point), two, contracted new, come daily to the banks, that when they see the tide of love come in again, more blest may be the sight», «Пусть этот печальный промежуточный период будет подобен водам, которые отступают от своих берегов, когда, а именно, через этот океан любви (отбрасывая образ реального океана в этом месте) двое, заключившие снова контракт, проходящие ежедневно мели, чтобы, когда они увидят, так снова нахлынет волна любви, это зрелище было бы ещё «более благословеннее», чем до того.
Безусловно, что это гораздо лучше передает мысль ранней части сонета, чем образ разлившегося потока, который трудно решить эту проблему удовлетворительным образом. Но я признаю, что мы не обязаны искать единства мысли в сонетах, и поэтому: «I cannot say that I find the continuity of thought in the sonnet obscure, though it is true that the image in this quatrain is, for Sh., remarkable in its lack of distinctness. To me it suggests a pair of lovers who live on the opposite sides of a bay or estuary, where the ocean may be said to «part the shore», and who come daily to their respective banks for a view of each other which is the «more blest» for the situation which makes it difficult to obtain», «Я не могу сказать, что нахожу неясной преемственность мысли в сонете, хотя это правда, что образ в этом четверостишии, по мнению Sh., примечателен своей нечеткостью. Для меня, такое (зрелище) напоминает пару влюбленных, которые живут на противоположных берегах залива или эстуария, где можно сказать, что океан «разделяет берега» любви, и на которые ежедневно каждый приходит на свой берег, чтобы смотреть друг на друга, что является «более благословеннее» в подобной ситуации, делающей их встречу трудно достижимой». И это толкование, возможно, может быть подкреплено отрывком, на который обратил моё внимание мистер Гораций Дэвис (Mr. Horace Davis), во фрагменте пьесы «Henry VI, Part 3» Act III, Scene II, line 134—145 («The Third part of King Henry the Sixth»):
– Confer!
________________
© Swami Runinanda
© Свами Ранинанда
________________
Original text by William Shakespeare «The Third part of King Henry the Sixth» Act III, Scene II, line 134—145
This text is distributed for nonprofit and educational use only.
Why, then, I do but dream on sovereignty;
Like one that stands upon a promontory
And spies a far-off shore where he would tread,
Wishing his foot were equal with his eye,
And chides the sea that sunders him from thence,
Saying, he'll lade it dry to have his way:
So do I wish the crown, being so far off;
And so I chide the means that keeps me from it;
And so I say, I'll cut the causes off,
Flattering me with impossibilities.
William Shakespeare «The Third part of King Henry the Sixth» Act III, Scene II, line 134—145.
Почему же тогда Я лишь мечтаю об суверенитете;
Подобно единственному, кто стоит на выступе мыса
И видит далекий берег, на какой он желал бы ступить,
Желая, чтоб его нога была на равных условиях с его взором,
И упрекает море, что отделяет его от всего остального.
Говоря, что он сделает всё возможное, чтоб добиться своего:
Так как Я желаю короны, будучи так далеко;
И поэтому Я браню способы, что удерживают меня от этого;
И поэтому Я говорю, – что Я устраню первопричины,
Обольщающие меня вместе с невозможностями.
Уильям Шекспир «Генрих VI, третья часть» Акт III, сцена II, 134—145.
(Литературный перевод Свами Ранинанда 03.10.2025).
(Примечание от автора эссе: при рассмотрении сонета 56, есть основание привести для сравнения фрагмент из пьесы Уильяма Шекспира «Генрих VI. Часть Три» Акт III, Сцена II («The Third part of King Henry the Sixth»), где Ричард, герцог Глостерский (будущий король Ричард III), где он использует в своём монологе необычайно похожую аллегорию, дабы выразить в контексте монолога высокий уровень его амбиций в неудержимом желании стать обладателем королевского престола. Тогда герцог Глостерский сравнил себя с человеком, смотрящим со скалы на далекий берег, мечтая своим взором ступить на него. Невзирая на то, что его разделяло море. Примерно так же, как его отделяет от престола вереница влиятельных персон, претендующих на него. В одной из мизансцен главный герой исторической пьесы Хроники, Ричард герцог Глостерский погружён в глубокие мечты стать королем. Когда в своём монологе в риторической форме иносказательной аллегории, он рассуждает об противоречивых чувствах человека в лице самого себя, стоящего на выступе мыса на берегу моря и смотрящего на далекие берега, погружённый в раздумья об собственных амбиций по овладению престолом Англии, который, на первый взгляд может показаться абсолютно недостижимым).
В отношении мысли о третьем четверостишии. Cf.! S. 52; таким образом, было представлено в последнем двустишии в безошибочно узнаваемом образе. Такой переход от первых двух четверостиший к третьему – являлся только образной инверсией: сначала поэт говорит, что прерванная любовь должна быть такой же обновляющейся, как аппетит, который необходимо удовлетворять изо дня в день; затем, что даже прерывание питания имеет способность усиливать любовь и то, что ситуация будет куда «более благословеннее» по его возвращении, чем если бы не было никакого «interim», «промежуточного периода».– Ed.).
В строке 10, обсуждая оборот «contracted new», «заключить новый контракт» критик Тайлер (Tyler) комментировал, следующим образом: «Эти слова важны, поскольку в соответствии с положением, согласно которому, когда был написан этот сонет, тогда как дружба Sh. с мистером «Mr. W. H.» была всё же обновлена. В строке 11, рассуждая об обороте речи «banks», «морские мели» Генри Чарльз Бичинг (Henry Charles Beeching) предложил для сопоставления фрагмент пьесы: Cf.! M.V., V, I, II:
«Stood Dido with a willow in her hand
Upon the wild sea-banks, and waft her love
To come again to Carthage...»
«Стояла Дидона с ивовой ветвью в её руке
На диких морских мелях и навеивала свою любовь
Дабы возвратиться в Карфаген опять...»
В строке 13 относительно оборота речи «full of care», «заботами полна» критик Шмидт (Schmidt) дал определение: «Скорбь».
Критик Герман Исаак (Hermann Isaac) (рассматривая его, как любовный сонет) апеллируя следующими аргументами: «Достаточно... вспомнить тон, который прямо указывает на S. 7...Можно потребовать от тех, кто думает иначе, доказательств того, что доказательства дружбы Sh. сочетались с такой грубой нежностью, которую демонстрируют оба сонета и что могло оправдать сравнение друзей с двумя, как будто только что обрученными». (Archiv, 62: 12—13). («Shakespeare, William. Sonnets, from the quarto of 1609, with variorum readings and commentary». Ed. Raymond MacDonald Alden. Boston: Houghton Mifflin, 1916).
