Текст книги "Сонеты 8, 118, 113 Уильям Шекспир, — лит. перевод Свами Ранинанда"

Автор книги: Александр Комаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Отправившись поглазеть на Клеопатру тоже,

И заделывать пробелы в своём характере.

АГРИППА

Редчайший египтянин!

ЭНОБАРБУС

После её вступления на землю, Антоний послал за ней,

Чтобы её пригласить на ужин: она на то – откликнулась,

Так должно быть лучше, если он стал бы её гостем;

Ради чего она и умоляла: нашего любезного Антония,

Какой никогда не слышал слова «Нет» от женщины согласившейся,

Быть десять раз постриженной до того, как пойти на пирушку,

И за свою простоту расплачиваться своим сердцем

Для того, чтобы его взор полностью, лишь пожирал.

АГРИППА

Царственная распутница!

Она вынудила великого Цезаря положить на её постель свой меч:

Он вспахивал её, а она уже собирает – урожай.

ЭНОБАРБУС

Я видел её однажды

Перепрыгнувшей сорок поступей по людной улице;

И потерявшая своё дыхание, она заговорила, тяжело дыша,

Что она умеет делать из дефекта совершенство,

И, задохнувшись, силу выдохнуть – наружу.

МИКАЕНАС

Сейчас, возникла необходимость Антонию, окончательно её покинуть.

ЭНОБАРБУС

Никогда; он этого не сделает:

Возраст не смог иссушить её, ни сделать на заказ устаревшей

Её бесконечное разнообразие: иная женщина пресытившись

Утоляет аппетиты, их подпитывая, но этим она сама создаёт голод

Там, где большее удовлетворенье получает; для самых мерзких вещей

Останьтесь самим собой в ней: чтобы святые служители

Благословили её, когда она будет – суровой.

Уильям Шекспир «Антоний и Клеопатра» акт 2, сцена 2, 226—281.

(Литературный перевод Свами Ранинанда 01.05.2023).

* burnish'd —

(глагольн. форма) полировать

(прилаг.) полированный, полированная

спряжение: burnished / burnished / burnishing / burnishes

Пример:

I'm here mainly to burnish the Samurai's banter.

Я здесь главным образом для того, чтобы полировать стёб Самурая.

Оксфордский Большой словарь в 12-ти томах изд. 1928 (Oxford English Dictionary, OED).

Характерно, но в пьесе Шекспира «Антоний и Клеопатра» в описании Клеопатры есть образ: «The fancy outwork nature», «Причудливой ручной работы природы», который чересчур похож на образ сонета 20 в строке 1, при описании внешнего вида юного Генри Райотсли: «with Nature's own hand painted», «с росписью Природы собственноручной».

Поэтому остаётся лишь изумлённо восхищаться неповторимым образом Клеопатры, наполненным великолепием. Хочу отметить, что драматург всегда выделялся среди других коллег по перу своей манерой мастерски и необычайно выразительно описывать сценические женские образы.

Однако, предлагаю возвратиться к семантическому анализу сонета 118, наслаждаясь поэтической строкой поэта и драматурга. Рассматривая первое четверостишие сонета 118, можно заключить, что оно служит в качестве вступительной риторической части остальных строк сонета. Причём, содержание написанного в сонете отличается подлинной достоверностью, ибо автору не только известны все секреты соединений во вкусовых ощущениях при приготовлении блюд, где он, на самом деле, детально исследовал предмет повествования.

«Like as, to make our appetites more keen

With eager compounds we our palate urge,

As, to prevent our maladies unseen,

We sicken to shun sickness when we purge» (118, 1-4).

«Подобно как, сделать наши аппетиты более острыми, (затем)

С помощью нетерпеливых соединений мы наш вкус побуждаем,

Так, незримо предотвращаем наше расстройство, (зная)

Мы заболеваем, избегая болезней, когда мы очищаемся» (118, 1-4).

В строках 3-4, повествующий бард продолжил «кухонную» тему: «Так, незримо предотвращаем наше расстройство, (зная) мы заболеваем, избегая болезней, когда мы очищаемся». Конечная цезура строки 3 мной была заполнена деепричастием в скобках «зная», причём после запятой, так как оно соотнесено к следующей строке, заполнение цезуры установило рифму строки.

Итак, мы воочию видим краткую «инструкцию» для предотвращения несваривания желудка и мероприятия, направленные против засорения кишечно-желудочного тракта. К тому же, первое четверостишие может служить введением в гомеопатию.

Но прочитав второе четверостишие читатель начинает понимать, что поэт описывает «послевкусие» своих отношений с юношей, с которым его связывала многолетняя доверительная дружба и творческое сотрудничество. Их связывали годы наполненные чувством «безотцовщины», «unfather'd», проведённые в доме опекуна Сесил-хаусе на Стрэнде. Стоит отметить, что во втором и третьем четверостишии поэт обращается к адресату сонета в уважительной манере от первого лица на «вы».

«Even so, being full of your ne'er-cloying sweetness,

To bitter sauces did I frame my feeding;

And sick of welfare found a kind of meetness,

To be diseas'd, ere that there was true needing» (118, 5-8).

«Между тем, никогда не был пересыщен вашей слащавостью,

Горькими соусами Я ограничивал моё питание (с радостью);

И заболевший от благополучия, нашёл своего рода – соответствие,

Быть приболевшим прежде, чем, то будет истинно необходимо (мне)» (118, 5-8).

В строках 5-6, повествующий бард, обратился к юноше в доверительном тоне на «вы» языком иносказания: «Между тем, никогда не был пересыщен вашей слащавостью, горькими соусами Я ограничивал моё питание (с радостью)». Конечная цезура строки 6 мной была заполнена оборотом речи в скобках «с радостью», который разрешил проблему рифмы строки.

Если присмотреться к риторике строк 5-8, то можно обнаружить приём «антитезу», построенной на контрасте двух диаметрально противоположных вкуса, это «сладкий» и «горький». Далее, после фразы строки 6: «Я ограничивал моё питание» мной была заполнена конечная цезура оборотом речи «с радостью», который усилил контраст, таким образом заложенная автором «антитеза» стала более выразительной. В тоже время заполнение конечной цезуры установило рифму строки

And sick of welfare found a kind of meetness,

To be diseas'd, ere that there was true needing» (118, 7-8).

И заболевший от благополучия, нашёл своего рода – соответствие,

Быть приболевшим прежде, чем, то будет истинно необходимо (мне)» (118, 7-8).

В строках 7-8, повествующий поэт откровенно делится своим персональным опытом ауто психотерапии: «И заболевший от благополучия, нашёл своего рода – соответствие, быть приболевшим прежде, чем, то будет истинно необходимо (мне)».

Конечная цезура строки 8 требовала заполнения ввиду недописанной строки, поэтому мной была заполнена личным местоимением в скобках «мне», которое установило рифму строки.

Начальная фраза строки 7: «И заболевший от благополучия» могла говорить о том, что модель поведения могла выражать спонтанные и немотивированные поступки юноши, которые приносили не мало хлопот и проблем поэту. Поэтому поэт искал пути не столько, как избавиться от чужих проблем на свою голову, а как их максимально «смягчить».

Стоит обратить внимание на широко распространённый в «елизаветинскую» эпоху оборот речи строки 7: «a kind of meetness», «своего рода соответствие». В данном случае, он является ключевой точкой, на которую опирается риторические формы последующих строк сонета. Именно об найденном «соответствии» идёт речь в строке 14, которое в ней обозначено местоимением «him», «его». Подобные приёмы сделали сонет 118 «труднопонимаемым» для неискушённого исследователя и переводчика.

В третьем четверостишии поэт переходит к повествовательной модели, предоставив читателю в распоряжение свой индивидуальный жизненный опыт.

Третье четверостишие представляет собой одно многосложное предложение, в нём строки 9-12 следует рассматривать вместе для прочтения подстрочника.

«Thus policy in love, to anticipate

The ills that were not, grew to faults assured,

And brought to medicine a healthful state

Which, rank of goodness, would by ill be cured» (118, 9-12).

«Поэтому политика во влюблённости – предвосхищать

Невзгоды, чтобы не были взросшими, вменяя их виной,

И приводя медициной в здоровое состояние (вспять),

Какими оценивал добродетели, желая от зла вылечиться (оной)» (118, 9-12).

Строки 9-10 наглядно демонстрируют «шекспировское» правило «двух строк», когда одна строка переходит по смыслу в следующую: «Поэтому политика во влюблённости – предвосхищать невзгоды, чтобы не были взросшими, вменяя их виной». Глагол «to anticipate» переводится, как «предвосхищать», «предвидеть», он является ключевым, так как логически определяет поведенческую модель: «policy in love», «политику во влюблённости». Само понятие «политика» в данном контексте представляет собой как «стратегию», так и «тактику».

В строках 9-10, повествующий бард предлагает предугадывать невзгоды, чтобы они не выросли в «sensual fault», «чувственную вину» виня за это себя и в тоже время укоряя других.

– Но каким образом, гению драматургии 16-го века и простому филистеру 21-го века предвосхитить свои невзгоды? Вот в чём вопрос! По-видимому, автор сонета 118 обладал даром предвосхищения, хотя не могу за это полностью поручиться, ибо невзгоды окружали поэта при жизни и не давали покоя после смерти.

«And brought to medicine a healthful state

Which, rank of goodness, would by ill be cured» (118, 11-12).

«И приводя медициной в здоровое состояние (вспять),

Какими оценивал добродетели, желая от зла вылечиться (оной)» (118, 11-12).

В строках 11-12, повествующий бард далее развил тему «невзгод»: «И приводя медициной в здоровое состояние (вспять), какими оценивал добродетели, желая от зла вылечиться (оной)».

Можно предположить, что поэт оценивал пришедшие невесть откуда невзгоды сообразно своими добродетелями, несомненно, слепо веря во вселенскую справедливость. Но можно ли, объективно самому себе оценить пришедшие невзгоды; и при этом, дать самостоятельно объективную оценку сравнивая, в какой степени невзгоды соответствуют собственным добродетелям? Однозначно, без помощи психоаналитика, здесь, никак не разобраться.

Конечная цезура строки 11 была мной заполнена наречием в скобках «вспять», которое разрешило проблему рифмы строки. Конечная цезура строки 12 была заполнена архаичным библейским словом в скобках «оной», что означает «той», которое установило рифму строки. Следуя, текстам Святого Писания, от зла и ненависти можно «вылечиться», только любовью.

Рассматривая фразу строки 11 сонета 118: «brought to medicine a healthful state», «приводя медициной в здоровое состояние» в контексте исторической эпохи тогда, когда она была написана, то это могло выглядеть, примерно так: придворные аристократы ездили «лечить» свои невзгоды и нервные заболевания на радоновые горячие источники в Европу, как это было описано в исторических летописях и хрониках.

В заключительном двустишии, представляющим собой одно предложение повествующий подводит черту всему вышенаписанному. Характерно, но последние две строки сонета 118 в своём написании, следуют классическому канону чисто английского сонета, позднее названного «шекспировским».

«But thence I learn, and find the lesson true,

Drugs poison him that so fell sick of you» (118, 13-14).

«Но оттуда Я учился и нахожу урок правдивым, (подчас)

Снадобья его отравляют, вот так же валился, заболев от вас» (118, 13-14).

В строках 13-14, повествующий бард сделал умозаключение и констатировал заключительный вывод: «Но оттуда Я учился и нахожу урок верным, (подчас) снадобья его отравляют, вот так же валился, заболев от вас».

Двусмысленность присущая Шекспиру нашла своё применение и здесь, к примеру, в отношении местоимения «him», «его» в строке 14: «Снадобья его отравляют, вот так же валился, заболев от вас».

Если соотнести это местоимение к «lesson true», «правдивому уроку» предыдущей строки 13, то в подстрочнике можно понимать, что всё «правдивое» в условиях авторитарного правления «елизаветинской» эпохи отравлялось, то есть уничтожалось «косноязычной властью» говоря языком сонета 66.

По моему мнению, местоимение «him», «его» строки 14 сонета 118 имеет непосредственно прямое отношение к ключевому обороту речи строки 7: «a kind of meetness», «своего рода соответствие», так как, именно, «соответствие» определяет сбалансированность совокупности всех элементов, как позитивных, так и негативны; как положительных, так и отрицательных, следуя учению Аристотеля. В качестве критериев, служащих при сопоставлении добра и зла, выступают закономерности причинно-следственных связей, таким образом, раскрывая дуальную природу как человека, так и окружающего его мира.

Выводы: рассматривая сонет 118 можно резюмировать, следующим образом, исследователями был недооценено значение распространённого в «елизаветинскую» эпоху термина «meetness» – «соответствие», который являясь архаичным. По сути, термин «meetness» – «соответствие» перешёл в категорию оборота речи, а в контексте сонета стал ключевым, обозначающим качественные характеристики соответствий, приемлемости, либо целесообразности для определения условий для достижения цели, или дальнейших действий в сложившейся ситуации.

На самом деле, оценка любым человеком «соответствия» играет решающую роль в выборе последующего шага для совершения «действия», таким образом составляя цепочку последовательных действий, которые формируют мотивации индивида. В тоже время, играя решающее значение на формирование его линии жизни и судьбы, это – во-первых.

Во-вторых, рассуждая об «аппетитах» и «пресыщенности» в контексте сонета 118, Шекспир имел ввиду образ жизни, сопровождающийся ситуацией, когда беспрестанно увеличиваются желания и потребности. Но при переходе к рассмотрению похожего образа «аппетитов» в содержании пьесы «Антоний и Клеопатра» обнаруживается, природа неуёмных «аппетитов» во всех сферах жизни и деятельности человечества. Именно, из-за такой характерной потребности, всё время увеличивающихся желаний возник образ «неистощимых желаний» необычайно яркого и выразительного образа Клеопатры.

В-третьих, подстрочник строки 6 сонета 118: «To bitter sauces did I frame my feeding», «Горькими соусами Я ограничивал моё питание» в полной мере раскрывается образа жизни драматурга, как человека непритязательного и смиренно верующего в Бога, которому чуждо всё напускное, эта аргументация окончательно разрушает версию «богемного Шекспира», неисправимого и изворотливого «квира».

(Примечание: для ознакомления читателем прилагаю критические дискуссии и заметки, имеющие прямое отношения к сонету 118, которые могут заинтересовать исследователей, занимающихся углублённым изучением наследия гения драматургии. По этическим соображениям, текст предоставленного материала в ходе перевода максимально сохранен, поэтому автор эссе не несёт ответственности за грамматические сокращения, стилистику и пунктуацию ниже предоставленного ознакомительного архивного материала).

Критические дискуссии и заметки к сонету 118.

В строке 2 относительно оборота речи «eager compounds», «нетерпеливые соединения» критик Стивенс Steevens: «eager» – означает: «кислый, терпкий».

В строке 5 по поводу оборота речи «ne'er-cloying», «никогда не пересыщался» критик Уолш (Walsh) предоставил ссылку на фрагмент пьесы: Cf.! A. & C, II, II, 241—243:

________________

© Swami Runinanda

© Свами Ранинанда

________________

Original text by William Shakespeare «Antony and Cleopatra» Act II, Scene II, 241—243

This text is distributed for nonprofit and educational use only.

«...other women cloy

The appetites they feed, but she makes hungry

Where most she satisfies; for vilest things».

William Shakespeare «Antony and Cleopatra» Act II, Scene II, 241—243.

«...иная женщина пресытившись

Утоляет аппетиты, их подпитывая, но этим она сама создаёт голод

Там, где большее получает удовлетворенье; для самых мерзких вещей».

Уильям Шекспир «Антоний и Клеопатра» акт 2, сцена 2, 241—243.

(Литературный перевод Свами Ранинанда 01.05.2023).

По поводу содержания строк 5-8 критик Краусс (Krauss) предоставил ссылку: Cf.! Sidney, Arcadia:

«Like those sick fellows, in whom strange humours flow,

Can taste no sweets, the sour only please...

Bitter griefs taste me best, pain is my ease,

Sick to the death, still loving my disease».

«Подобно тем больным людишкам, в ком странного юмора теченье,

Не могут попробовать сладкое, лишь терпкое удовольствие им придаёт...

Горькие печали мне по вкусу лучше болью – в моей непринуждённости,

Заболевшему при смерти, по-прежнему мне нравится заболевание моё».

В строке 9 относительно слова policies политика. Эдвард Дауден (Edward Dowden) выразил своё мнение: «Разумное ведение любых дел».

По поводу строки 10 критик мисс Портер (Miss Porter) (только она одна поставила бы запятую после «were», «были»): «Невзгоды, что были... не имели шанса «grow to faults assured», «взрасти до застрахованных недостатков».

В строке 12 относительно слова «ranked», «упорядочил» критик Джордж Стивенс (George Steevens): Cf.! A. & C, V, II, 212: «Rank of gross diet», «Упорядочивание суммарного рациона».

Критик Шмидт (Schmidt): «Болен (гипертрофией)».

Критик Мэсси (Massey) дал ссылку на фрагмент пьесы сказав: («Словами раскаивающегося фаворита»). Cf. M. N. D., IV, I, 177—179:

«But like a sickness did loathe this food;

But, as in health, come to my natural taste,

Now I do wish it, love it, long for it».

«Но, словно при болезненности, ненавидел эту еду;

Но, как во здравии, пришёл к моему врождённому вкусу,

Сейчас, Я желаю его, полюбил его, стремлюсь к нему».

(«Shakespeare, William. Sonnets, from the quarto of 1609, with variorum readings and commentary». Ed. Raymond MacDonald Alden. Boston: Houghton Mifflin, 1916).

Особенности и отличия написания драматургии Джона Флетчера от драматургии Уильяма Шекспира.

Драматургия Шекспира, могла соперничать и служила образцом по раскрытию психологической глубины образов и скрытых глубинных импульсов человеческой натуры для драматургии Кристофера Марло, его пьесы «Тамерлан Великий» и других драматургов, таких как Джон Флетчер.

– Можно ли поставить знак равенства между драматургией Уильяма Шекспира и пьесами Джона Флетчера? Конечно же, нет!

Флетчер, как правило писал не один, преимущественно в соавторстве с Френсисом Бомондом, примечательно, но он отличался тем, что был необычайно плодовитым драматургом, написавшим невероятно большой количество пьес. Однако пьесы Джона Флетчера существенно отличались от пьес Шекспира характерными особенностями, принижающими качественные характеристики его пьес.

Произвольная трактовка контекста пьес была не самой главной погрешностью его, пьес с невероятно затяжным финалом.

В драматургии Джона Флетчера можно было наблюдать мизансцены с отстранённой, псевдоисторической, чаще сказочной обстановкой; с наличием подчёркнуто помпезных реплик, переходящих в пространные диалоги. Между которым, неожиданно возникали излишне громкие эмоциональные оратории с показной декламацией реплик главных героев.

Как правило, пьесы имели сюжет, построенный на основе сенсационных или причудливых не связанных между собой событий, запутывающих сюжетную линию. В которых главные герои пьес, были умышленно поставлены автором перед диким выбором «или–или», всё время находясь между крайностями, какими можно было бы манипулировать в направлении печального или счастливого финала по желанию драматурга. Мизансцены пьес происходящие с обязательными ритуальными пожертвованиями по ходу повествования. Либо в положении полнейшего неправдоподобия при описании главных персонажей, чтобы можно было бы создавать модели из постоянно меняющихся эмоциональных состояний действующих лиц, манипулируя пикантными ситуациями, чтобы по возможности, как можно дольше продлить финальный акт пьесы.

Краткая справка.

Джон Флетчер (John Fletcher) (декабрь 1579 – август 1625) – английский драматург, постановщик, а также отчасти актёр. Ведущий драматург театральной труппы «Люди Короля», «King's Men», заступивший в качестве драматурга вслед за Уильямом Шекспиром (William Shakespeare), ставший пьесы на подмостках других театральных трупп.

Несмотря на то, что Флетчер имел скверный и скандальный характер, был при жизни одним из самых плодовитых и известных драматургов своего времени, а также во времена Реставрации Стюартов. Бытовало расхожее мнение поклонников Флетчера, что его слава в своё время вполне могла соперничать с популярностью Шекспира. Хотя, по характеру написания пьес манера написания Джона Флетчера в значительной степени отличались от авторского почерка пьес, написанных Шекспиром меньшей глубиной упрощённостью тематического содержания сюжетов, зачастую надуманностью и полным отсутствием исторической достоверности в контексте пьес.

Обычно Джон Флетчер сочинял пьесы в соавторстве с Фрэнсисом Бомонтом (Francis Beaumont) или Филипом Мессинджером (Philip Massinger), и другими драматургами при создании драматических произведений в промежутке между 1606 и 1625 годами. Известно, что одна из пьес Уильяма Шекспира Два благородных родича», «The Two Noble Kinsmen», была написана в соавторстве с Джоном Флетчером.

Хотя, впоследствии репутация Флетчера, как драматурга пошла на спад, он продолжал оставаться знаковым автором, знаменующим переход от драматургических традиций «елизаветинской» эпохи к традициям популярной драмы эпохи Реставрации.

Ричард Флетчер, его отец при жизни исполнял обязанности священника церковного прихода, в котором родился сам Джон. В последующей карьере стал королевским капелланом, деканом Питерборо и епископом Бристоля, Вустера и Лондона. Получившего историческую известность, как обвинителя на процессе над Марией, королевой Шотландии, а также капеллана, который жёстко исполнил свои обязанности при её казни.

Когда Джону Флетчеры ещё не исполнилось 12-ти лет, он, поступил в колледж Корпус-Кристи в Кембридже, а два года спустя стал библиографом. В период после смерти отца с 1596-го по 1607-й год, практически, о нём ничего неизвестно. Его имя впервые упоминалось вместе с именем Бомонта в романе Бена Джонсона «Вольпоне» («Volpone») датированным 1607 годом, в содержании которого автор выразил своё одобрение и похвалу обоим. е

Джон Флетчер начал сотрудничать с Бомонтом, по всей вероятности, начиная с 1607 года, вначале при написании пьесы «Дети Увеселений Королевы» («Children of the Queen's Revels») и его преемнике, а затем (примерно с 1609 года до ухода Бомонта на пенсию в 1613 году) в основном в актёрской труппе «Люди Короля» в театрах «Глобус» и «Блэкфрайарз» (King's Men at the Globe and Blackfriars Theatres). После 1613 года он продолжил сотрудничать с Филипом Мессинджером, который фактически сменил его на посту главного драматурга актёрской труппы «Люди Короля» в 1625 году, или же пересматривал, редактируя его пьесы. В качестве соавторов Джона Флетчера работали также Натан Филд (Nathan Field) и Уильям Роули (William Rowley).

Джон Флетчер умер во время лондонской чумы 1625 года, унёсшей жизни приблизительно 40 000 человек; именно, тогда архивариус Джон Обри (John Aubrey) подтвердил, что Флетчер «...по весьма странной причине задержался в городе, охваченном эпидемией чёрной чумы только для того, чтобы «снять мерку для костюма» в то время, как большая часть жителей спасалась бегством за пределами города».

Перечень пьес, совместно написанных Бомонтом и Флетчером был представлен приблизительно 52-я пьесами в сборнике «Пятьдесят комедий и трагедий...» (Folio «Fifty Comedies and Tragedies», 1679). Но при любом рассмотрении перечня следует исключить одну пьесу из сборника 1679 года, это «Коронация Джеймса Ширли» («James Shirley's Coronation») и добавить три, которых в нём нет «Генрих VIII», («Henry VIII»); «Сэр Джон ван Олден Барнавельт», («Sir John van Olden Barnavelt»); «Настоящая женщина», («A Very Woman»).

Из всех 54-х пьес более 12-ти были написаны непосредственно Бомонтом и остальные в соавторстве Бомонта с Флетчером.

Ещё три пьесы, вероятно, были поставлены Фрэнсисом Бомонтом совместно с Филипом Мессинджером (Philip Massinger).

В шедевры совместной работы Бомонта и Флетчера входят, такие пьесы, как «Филистер», («Philaster»); «Трагедия Мейдес», («The Maides Tragedy») и «Король и Не Король», («A King and No King»), наиболее образно демонстрирующие характерные черты манеры написания Флетчера от авторских манер написания, таких драматургов, как Уильям Шекспир, Джордж Чапмен (George Chapman), или Джона Вебстера (John Webster).

Из пьес Флетчера «Верная пастушка», (The Faithfull Shepheardesse»); «Безумный любовник», («The Mad Lover»); «Верный подданный», («The Loyall Subject»); «Лейтенант-юморист», («The Humorous Lieutenant»); «Мольбы Женщины», («Women Pleas'd»); «Принцесса острова», («The Island Princesse») и «Жена на месяц» («A Wife for a Moneth») (все они были написаны между 1608 и 1624 годами) пожалуй являются одними из лучших. Каждая из них представляет собой серию экстраординарных ситуаций и экстремальных взглядов, демонстрируемых при помощи интенсивных декламаций. Лучшая из них, пожалуй, являются «Верный Подданный» («The Loyall Subject») и «Жена на Месяц» («A Wife for a Moneth»), где последняя пьеса – это яркая и мгословная пьеса. В которой причудливая сексуальная ситуация рассматривается с хитроватой пикантностью, а персонажи явственно иллюстрируют склонность Флетчера к созданию образов действующих лиц, мужчин и женщин в подчёркнуто гротескной форме. Построив сюжетную линию таким образом, чтобы созданные драматические образы олицетворяли пороки и добродетели, а не характеры личностей, имеющих разные характеры, и в тоже время, наделённые индивидуальными чертами.

Наилучшей из всех комедий Флетчера, отличающейся учтивостью и выдержанностью тона, являлась пьеса: «Погоня за обезумевшим гусем» («The Wild-Goose Chase»), по большей части состоящая из эпизодов, чем из окончательно запутанной интриги, но наполненная лёгкой остроумной иронией.

В заключении, стоит отметить, что у Джона Флетчера были пьесы, к созданию которых помимо Бомонта основательно приложили руку другие авторы. Как, например: «Остроумие при владении несколькими видами оружия» («Wit at Several Weapons») – это комедия, которая, впрочем, была полностью написана Томасом Миддлтоном (Thomas Middleton); а «Капитан» («The Captaine»), в написании которой, вполне вероятно, Бомонт мог внести незначительный вклад – живая, сложная пьеса о сексуальной интриге, а также о трагических дилеммах.

Среди многочисленных пьес этой группы выделяются «Фальшивый Единственный» («The False One») и «Куст Нищих» («The Beggars Bush»). Первая представляет собой оригинальную, острую и в меру утончённую трактовку истории Цезаря и Клеопатры, в написании которой большая заслуга принадлежит Мессинджеру. Она, возможно, могла послужить прототипом Джону Драйдену (John Dryden) для написания «Все ради любви» («All for Love»). Пьесу «Куст Нищих» стоит прочитать из-за характерного «пасторально тривиального» тона, в которой нашло своё место простодушное убеждение автора в том, что значительно лучше быть деревенским нищим, чем влиятельным королём-тираном. (This article was most recently revised and updated by Encyclopaedia Britannica).

Перед рассмотрением перевода и семантического анализа сонета 113 для более понятного понимания читателем особенностей психологического портрета поэта и драматурга, хочу предложить цитату Карла Юнга, созвучную образу мысли Уильяма Шекспира в манерах присущим ему:

«It is my mind, with its store of images, that gives the world color and sound; and that supremely real and rational certainty which I can «experience» is, in its most simple form, an exceedingly complicated structure of mental images. Thus there is, in a certain sense, nothing that is directly experienced except the mind itself. Everything is mediated through the mind, translated, filtered, allegorized, twisted, even falsified by it. We are ... enveloped in a cloud of changing and endlessly shifting images».

«Это мой разум с его запасом образов придаёт миру цвет и звучание; и ту наивысшей степени реальную и рациональную уверенность, которую Я могу принять в качестве «переживания», представляющего собой в своей наиболее простой форме чрезвычайно сложную структуру ментальных образов. Таким образом, в определённом смысле нет ничего, что можно было бы воспринять напрямую, кроме самого разума.

Всё происходит при непосредственном участии разума, он транслирует, фильтрует, наполняет аллегорией, искажает и даже кое-что им будет фальсифицировано. Мы... окутаны облаком изменчивых и без конца меняющихся образов».

– Карл Густав Юнг, Герхард Адлер (1972). Собрание сочинений К.Г. Юнга: «Структура и динамика психики». (Carl Gustav Jung, Gerhard Adler (1972). The Collected Works of C.G. Jung: «The structure and dynamics of the psyche»).

________________

© Swami Runinanda

© Свами Ранинанда

________________

Since I felt you mine eye is in my mind,

And that which governs me to go about,

Doth part his function and is partly blind,

Seems seeing, but effectually is out:

For it no form delivers to the heart

Of birds, of flowers, or shape, which it doth latch,

Of his quick object hath the mind no part,

Nor his own vision holds what it doth take:

For if it see the rud'st or gentlest sight,

The most sweet favour or deformed'st creature,

The mountain or the sea, the day or night:

The crow or dove, it shapes them to your feature,

Incapable of more, replete with you,

My most true mind thus maketh m' eye untrue.

– William Shakespeare Sonnet 113

_____________________________

2023 © Литературный перевод Свами Ранинанда, Уильям Шекспир 113

* * *

С тех пор, как Я ощутил вас, мой взор в разуме моём,

И тем, что заставляет меня ходить вокруг (причём),

Наделённой частью его функции и частично ослепшей,

Показавшейся видящей, но эффективно отключённой (ей):

От того, нет формы доставляемого сердцу (объясненья)

Об птицах, цветках или обличии, которое ему запирать,

В его быстрой цели разума, не имея никакого отношенья,

Ни удержанием его собственного увиденного, чтоб им принять:

Поскольку, если он увидит грубое, или самое милое виденье,

Самое сладкое благоволеньем, либо обезображенное творенье,

Гору или море; днём (солнце), либо ночью (звёзды):

Ворона иль голубя, им придавая – ваши характерные черты,

Неспособный на большее, наполненный с помощью вас, (напопят)

Мой самый верный разум, тем самым создаёт мне ложный взгляд.

* * *

Copyright © 2023 Komarov A. S. All rights reserved

Swami Runinanda Jerusalem 30.03.2024

_________________________________

(Примечание от автора эссе: дело в том, что следуя изначальному замыслу при написании строки 1 сонета 113, Уильямом Шекспиром был принят за основу философский труд Платона «Идея Красоты», поэтому мной было возвращено распространённое в «елизаветинскую» эпоху слово «felt» – «ощутил» из текста оригинала Quarto 1609 года, которое позднее было заменено критиком Годвином (Godwin) на слово «left» – «покинул».