Текст книги "Сонеты 98, 95, 49 Уильям Шекспир, — лит. перевод Свами Ранинанда"

Автор книги: Александр Комаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Уильям Шекспир сонет 3, 9—10.

(Литературный перевод Свами Ранинанда 23.10.2023).

Перемещая фокус внимания на сонет 33, обнаруживаем, что поэт описывал первые творческие контакты с «молодым человеком», где повествующий бард обозначил юношу словом-символом, – мой «Солнечный».

В данном случае слово-символ «Солнечный» служит идентификационным маркером, ровно также, как – «Апрель». Ещё раз напоминаю читателю, что во всех случаях при исследовании мной использовался для прочтения подстрочника текста оригинала Quarto 1609 года!

– Confer!

________________

© Swami Runinanda

© Свами Ранинанда

________________

Original text by William Shakespeare Sonnet 33, 9—11

«Even so my Sunne one early morn did shine

With all-triumphant splendor on my brow,

But out, alack! he was but one hour mine» (33, 9-11).

William Shakespeare Sonnet 33, 9—11.

«Ровно также, как мой Солнечный одним ранним утром засиял

С всепобеждающим блеском на моём челе (одухотворял);

Но прочь, увы! Он был моим, на один час только (оставался)» (33, 9-11).

Уильям Шекспир сонет 33, 9—11.

(Литературный перевод Свами Ранинанда 15.05.2023).

Перемещая фокус внимания к сонету 21, который все критики назвали «сонетом предисловием» к теме поэта-соперника, в которую входят сонеты 77—86, из группы «Поэт Соперник», «The Rival Poet», мы обнаруживаем образ-символ. Причём, это также «Апрель», сё тот же юноша, который тогда начал помогать поэту-сопернику Джорджу Чапмену (George Chapman) писать сборник стихов «Любовный Зодиак», «The Amorous Zodiac».

Именно, тогда Джордж Чапмен написал в сборнике стихов «Любовный Зодиак» хвалебное посвящение юному Саутгемптону в своих поэтических строках, перевод на русский которых любезно предлагаю вдумчивому читателю для ознакомительных целей:

– Confer!

________________

© Swami Runinanda

© Свами Ранинанда

________________

Original text by George Chapman «The Amorous Zodiac» 9, (1595)

This text is distributed for nonprofit and educational use only.

«All this fresh Aprill, this sweet month of Venus,

I will admire this browe so bounteous:

This brow, braue Court for loue, and vertue builded,

This brow where Chastitie holds garrison,

This brow that (blushlesse) none can looke vpon,

This brow with euery grace and honor guilded».

George Chapman «The Amorous Zodiac» 9.

«Весь этот свежий Апрель, этого сладчайшего месяца Венеры,

Я буду восхищаться этим челом, настолько будучи изобильным:

Этим челом, придворной любовью бравирует и возводит добродетели,

Этим челом, где Целомудрие крепко удерживается гарнизоном,

Этим челом, на которое (без тени смущенья) никто не может взглянуть,

Этим челом, с помощью любой добродетели и почести позолоченным».

Джордж Чапмен «Любовный Зодиак» 9.

(Литературный перевод Свами Ранинанда 31.01.2024).

Примечательно, но в поэтическом содержании сонета 21, повествующий Шекспир подверг насмешке самого автора «Любовного Зодиака», предположительного поэта-соперника, в лице Джорджа Чапмена.

Была хорошо известна история про помощь юного Саутгемптона при написании сборника стихов «Любовный Зодиак», «The Amorous Zodiac» Джорджу Чапмену, а в 1695 году был издан, является документированным фактом. Из чего можно, установить дату написания сонета 21, это, в качестве ориентира – 1695 год.

– Confer!

________________

© Swami Runinanda

© Свами Ранинанда

________________

Original text by William Shakespeare Sonnet 21, 3—7

«Who heaven itself for ornament doth use

And every fair with his fair doth rehearse,

Making a couplement of proud compare,

With sun and moon, with earth and sea's rich gems,

With April's first-born flowers, and all things rare» (21, 3-7).

William Shakespeare Sonnet 21, 3—7.

«Кто само небо использовал, как украшения (акцент)

И каждое прекрасное с его прекрасным повторяя,

Создавший в сравнении горделивом комплимент,

С солнцем и луной, землёй и богатыми жемчугами моря,

С Апреля перворождёнными цветами и всеми редкими вещами» (21, 3-7).

Уильям Шекспир сонет 21, 3—7.

(Литературный перевод Свами Ранинанда 07.07.2022).

Не вызывает сомнения, что, именно, в строке 7 сонета 21: «With April's first-born flowers, and all things rare», «С Апреля перворождёнными цветами и всеми редкими вещами», повествующий бард при помощи литературного приёма «аллегория», где в виде насмешки по касательной намекнув на помощь юноши в написании сборника стихов.

Артур Ачесон (Acheson, Arthur 1864—1930) утверждал в своих исследованиях, вошедших в книгу, что «...сонет 21 Шекспира своим содержанием был, словно насмешка над сборником стихов «Любовный зодиак», «The Amorous Zodiac» Джорджа Чапмена, опубликованного в 1595 году».

(Acheson, Arthur: «Shakespeare's Lost Years in London, 1586—1592». Description: New York, Haskell House, 1971; VII, p. 261. ISBN: 0838312357‎).

Затрагивая тему весны в творчестве гения драматургии, хочу предложить читателю для ознакомления и сравнения виртуозно написанную вариацию аллегорического образа «Апреля» и «солнца Апреля» из пьесы Шекспира «Король Эдуард III:

– Confer!

________________

© Swami Runinanda

© Свами Ранинанда

________________

Original text by William Shakespeare «King Edward III» Act I, Scene II, line 141—144

This text is distributed for nonprofit and educational use only.

«Let not thy presence, like the April sun,

Flatter our earth and suddenly be done.

More happy do not make our outward wall

Than thou wilt grace our inner house withal» (141-144).

William Shakespeare «King Edward III» Act I, Scene II, line 141—144

Пусть твоё присутствие не будет, подобно солнцу Апреля,

Польстившему нашей земле и будучи внезапно завершившимся.

Куда более крепче не сделавшим наши внешние крепостные стены,

Чем твоя увядающая светлость наш внутренний дом, помимо того» (141-144).

Уильям Шекспир «Король Эдуард III» акт 1, сцена 2, 141—144.

(Литературный перевод Свами Ранинанда 02.02.2024).

В этом фрагменте одного из диалогов пьесы графиня Солсбери, которая описывает свой дом сравнивая его с деревенским пареньком, где с насмешкой обращается к Эдуарду Третьему, чтобы подчеркнуть его упадок и увядание по сравнению с его прежней мощью. Читателя не должно смущать то, что перевод на русский этого фрагмента несколько отличается от перевода такого же фрагмента в предыдущем эссе. Стоит напомнить читателю об характерных особенностях мутабельного процесса перевода на русский сложных литературных образов, выраженных через архетипы «шекспировского» языка аллегорического иносказания.

Впрочем, чтобы получать наслаждение при прочтении произведений Шекспира нужно научиться безошибочно понимать и чувствовать дыхание и движение его замысловатой, но чарующей строки.

Предлагаю возвратиться к семантическому анализу сонета 98, в поиске новых интересных находок в удивительном мире, созданном поэтом и драматургом «на все времена».

«From you have I been absent in the spring,

When proud-pied April (dress'd in all his trim)

Hath put a spirit of youth in every thing:

That heavy Saturn laugh'd and leap'd with him» (98, 1-4).

«От вас расположившийся далече, отсутствовал Я по весне,

Покуда кичливо одетый во всё своё убранство пёстрый Апрель

Накладывал дух молодости на каждую вещь (извне),

Чтобы тяжёлый Сатурн смеялся и прыгал с ним (досель)» (98, 1-4).

Строки 3-4 входит в первое четверостишие, но фраза начала второго четверостишия: «До тех пор, пока…» подсказывает читателю, что события описанные в строке 4 происходили в прошлом и, по всей вероятности, далёком прошлом.

Конечная цезура строки 3 была мной заполнена наречием в скобках «извне», которое решило проблему рифмы строки. Конечная цезура строки 4 была мной заполнена словом наречием в скобках «досель», с помощью которого была установлена рифма строки.

Критик Кэтрин Данкан-Джонс (Katherine Duncan-Jones) предположила, что оборот речи «heavy Saturn», «тяжёлый Сатурн» в строке 4 сонета 98, является одним из намёков на Уильяма Сесила, резюмируя так: «The planetary deity Saturn is associated with old age coldness and disaster, here he is seen as heavy in the sense of «grave», «ponderous» or «slow, sluggish», «Планетарное божество Сатурн, обычно ассоциировалось со старостью, холодом и катастрофами, здесь он рассматривался, как тяжёлый, в смысле слова «серьёзный», «тяжеловесный», либо «слишком медлительный и неповоротливый». (Duncan-Jones, Katherine, ed. 2010 (1st ed. 1997). «Shakespeare's Sonnets». Arden Shakespeare, third series (Rev. ed.). London: Bloomsbury. ISBN 978-1-4080-1797-5. OCLC 755065951).

Очень важно читателю уловить важнейшую роль архетипичного мифологического образа Сатурна для связи с контекстом сонетов, ввиду того, что он олицетворял в романской культуре Время, а также главенствовал над «howers», «хоры», что определило их незаменимую и ключевую роль не только в первой строке сонета 5, но и в контексте сюжетной линии всех сонетов, особенно в контексте двух заключительных 153 и 154.

В рассматриваем аспекте читателю необходимо понять, сам процесс трансформации в повышении значимости роли Сатурна в романской культуре, поэтому ниже мной приводится краткая справка.

Краткая справка.

Квинтус Луцилиус Бальбус (Quintus Lucilius Balbus) приводил свои доводы в отношении ранжирования иерархии божеств, и в связи с чем, особо выделял отдельную взятую этимологию для характеристики бога Сатурна в своём труде «De Natura deorum», взяв за основу труды Цицерона. В используемой им интерпретации, сельскохозяйственный аспект Сатурна имел изначально вторичное значение по отношению к первичной связи с персонализированными богом Времени – Хроносом и сезонами года – юными Хорами.

Исходя из содержания мифа, а также доминировавшей в нём аксиомы «Время поглощает все вещи», Бальбус утверждал, что слово «Saturn», «Сатурн» этимологически взяло своё начало от латинского слова «satis», где Сатурн является антропоморфным представлением времени, которым заполнялось или пресыщалось вокруг всеми вещами или всеми жившими поколениями, которые по истечению срока поглощало Время.

Квинтус Луцилиус Бальбус (Quintus Lucilius Balbus) приводил отдельную этимологию в «De Natura Deorum» Цицерона. В этой интерпретации сельскохозяйственный аспект Сатурна был бы вторичен по отношению к его первичному отношению ко времени и сезонам года. Поскольку, тезис: «Время поглощает все вещи» Бальбуса (Balbus) утверждал, что название Сатурн происходит от латинского слова «satis»; Сатурн являлся антропоморфным представлением времени, которое было заполнено с избытком всеми вещами предыдущих поколений. Но поскольку сельское хозяйство было, так тесно связано с сезонами года, следуя, закономерностям циклического течения времени во всех проявлениях Природы.

Таким образом, сельское хозяйство, которое стало иметь первостепенное значение в культуре древнеримской цивилизации стало ассоциироваться с богом Сатурном ввиду того, что в культуре римской империи он заменил древнегреческого бога – Хроноса, атрибутами которого были: серп, зеркало и песочные часы.

В качестве убедительного аргумента цитирую фрагмент из трудов Цицерона, приводившийся в трактатах Бальбуса: «By Saturn they seek to represent that power which maintains the cyclic course of times and seasons. This is the sense that the Greek name of that god bears, for he is called Cronus, which is the same as Chronos or Time. Saturn for his part got his name because he was «sated» with years; the story that he regularly devoured his own children is explained by the fact that time devours the courses of the seasons, and gorges itself «insatiably» on the years that are past. Saturn was enchained by Jupiter to ensure that his circuits did not get out of control, and to constrain him with the bonds of the stars».

«Посредством Сатурна они стремятся представить ту силу, которая поддерживает циклический ход времени и смены сезонов года. Именно такой смысл несёт греческое имя этого бога, ибо его зовут Хронос, что то же самое, олицетворение «Chronos» или «Времени». Сатурн, со своей стороны, получил своё название потому, что он «насыщался» поглощением сезонов года; это история о том, что он регулярно пожирал своих собственных детей. Этот факта послужил объяснением того, что божество управляющее временем в конце концов последовательно поглощало каждый сезон года, продолжив «ненасытно поедать» все прошедшие года. Поэтому, чтобы обуздать Сатурн, он был скован Юпитером, дабы получить гарантии, что его цепи не будут разорваны, таким образом ограничив его действия при помощи оков, простиравшихся между звёздами».

– Квинтус Луцилиус Бальбус (Quintus Lucilius Balbus), который приводил доводы Цицерона, изложенные в его трудах.

(Cicero, Marcus Tullius (2008) (45 BCE). «De Natura Deorum», («On the Nature of the Gods»). Translated by Walsh, P.G. (in German re‑issue ed.). Oxford, UK: Oxford University Press. Book II, Part II, § C, pp. 69—70. ISBN 978-0-19-954006-8).

Предположение критика Кэтрин Данкан-Джонс, действительно, подкреплялось тем фактом, что Саутгемптон, будучи 8-летним ребёнком был передан в декабре 1581 года, когда в начале января 1582 года окончательно переехал жить в Сесил-хаус на Стрэнде, семейное имение его опекуна сэра Уильяма Сесила. Именно о нём, прибывшем в дом опекуна было описано Шекспиром при помощи необычайно образной аллегории «шекспировского» иносказательного языка в содержании «до конца непонятого» критиками сонета 5.

Рассматривая литературный образ «heavy Saturn», «тяжёлого Сатурна» сонета 98, хочу отметить схожий образ «Сатурна» в пьесе Шекспира «Цимбелин, Король Британии» акт 2, сцена 5. Фрагмент перевода, которого любезно прилагаю ниже для ознакомления и сопоставления читателем:

– Confer!

________________

© Swami Runinanda

© Свами Ранинанда

________________

Original text by William Shakespeare «Cymbeline, King of Britain» Act II, Scene V, line 1372—1406

ACT II, SCENE V.

Another room in PHILARIO'S house.

(Enter POSTHUMUS LEONATUS)

POSTHUMUS

Is there no way for men to be, but women

Must be half-workers? We are all bastards;

And that most venerable man which I

Did call my father, was I know not where

When I was stamp'd. Some coiner with his tools

Made me a counterfeit; yet my mother seem'd

The Dian of that time. So doth my wife

The nonpareil of this. O, vengeance, vengeance!

Me of my lawful pleasure she restrain'd

And pray'd me oft forbearance; did it with

A pudency so rosy, the sweet view on't

Might well have warm'd old Saturn; that I thought her

As chaste as unsunn'd snow. O, all the devils!

This yellow Iachimo, in an hour, – was't not? —

Or less, – at first? – perchance he spoke not, but,

Like a full-acorn'd boar, a German one,

Cried «O!» and mounted; found no opposition

But what he look'd for should oppose and she

Should from encounter guard. Could I find out

The woman's part in me! For there's no motion

That tends to vice in man, but I affirm

It is the woman's part; be it lying, note it,

The woman's; flattering, hers; deceiving, hers;

Lust and rank thoughts, hers, hers; revenges, hers;

Ambitions, covetings, change of prides, disdain,

Nice longing, slanders, mutability,

All faults that may be nam'd, nay, that hell knows,

Why, hers, in part or all; but rather, all.

For even to vice

They are not constant, but are changing still

One vice, but of a minute old, for one

Not half so old as that. I'll write against them,

Detest them, curse them; yet 'tis greater skill

In a true hate, to pray they have their will.

The very devils cannot plague them better.

(Exit)

William Shakespeare «Cymbeline, King of Britain» Act II, Scene V, line 1372—1406.

АКТ II, СЦЕНА V.

Ещё одна комната в доме ФИЛАРИО.

(Входит ПОСТУМИЙ ЛЕОНАТУС)

ПОСТУМИЙ

Неужто, нет пути для мужчины быть мужчиной, но женщины

Должны быть наполовину трудягами? Мы все – бастарды;

И тот, самый достопочтенный человек, которого Я

Называл моим отцом, был Я не знаю, где

Когда меня отштамповывал. Некий чеканщик с помощью его инструмента,

Сделавший из меня подделку; и всё же моя мать казалось, что была

Дианой того времени. Так же делала моя жена

С бесподобностью той же. О, отмщение, отмщенье!

Она удерживала меня от моего законного удовольствия,

И меня куда чаще умоляла об воздержанности; и делала это с

Пухлостью настолько розовой, сладчайшим взглядом от того,

Что смогла бы отогреть старину Сатурна; чтоб Я посчитал её

Настолько целомудренной, как нерастаявший снег. О, всё дьяволы!

Этот жёлтый Яхимо, в течении часа, – не так ли? —

Иль менее того, – поначалу? – Возможно, он говорил нет, но зато

Словно, объевшийся желудями боров, какой-то немецкий,

Завопил «О!» и вскарабкался на неё; и не встречая сопротивленья

Но та, которую он высматривал, должна была противиться ему, и

Она должна, исходя от вероятной стычки оградиться. Смогу ли Я, уяснить

Женскую позицию в себе! Чтобы не было движение сомнений там,

Когда появится тенденция к пороку с мужчиной, только Я подтверждаю

Это женская черта; хоть, будет это ложью, и отмечаю её

Женской: льстивостью – её; обманчивостью – её;

Похотью и низменными мыслями – её, её; отмщением – её;

Амбициями, вожделением, сменой горделивости презреньем,

Милым устремлением к страсти, навету клеветой, изменчивостью,

Всеми недостатками, что могут быть перечислены, нет, да что чёрт их знает,

Почему же её, частично или вместе все; но, если быть точнее, все.

Ради, сглаживания самого порока

Они непостоянны, но зато изменяются до сих пор

Одним пороком, но сроком в одну минуту, ради единственного

Нет не вполовину столь давнего, как тот. Я напишу вопреки им,

Ненавижу их, проклинаю их; и всё же это величайшая способность

В праведной ненависти помолиться, чтобы они обладали их желаниями всеми.

Чтобы сами дьяволы не смогли извести их куда лучше.

(Уходит)

Уильям Шекспир «Цимбелин король Британии» акт 2, сцена 5, 1372—1406.

(Литературный перевод Свами Ранинанда 20.01.2024).

Иносказательная аллегория пьесы покоряла и продолжает покорять искромётным юмором сердца зрителя из любого сословия, к примеру, если взять фразу из пьесы: «И меня куда чаще умоляла об воздержанности; и делала это с пухлостью настолько розовой, сладчайшим взглядом от того, что смогла бы отогреть старину Сатурна; чтоб Я посчитал её настолько целомудренной, как нерастаявший снег».

Впрочем, давайте вернёмся к семантическому анализу сонета 98, проводя сравнительный анализ литературных образов.

При внимательном рассмотрении слова-символа «Сатурн» в контексте строки 4 сонета 98, мы обнаруживаем, что оно служит идентификационным маркером для обозначения конкретной личности, Уильяма Сесила, которой действительно, являлся «тяжеловесной» фигурой в политике и экономике Англии. Занимая должность Госсекретаря и казначея, помимо этого выполнял обязанности главы Секретной службы, как внутренней, так и внешней, являясь членом Тайного Совета при дворе Елизаветы.

По моему мнению, строку 4 следует воспринимать, как имперсональный опыт фрагментов воспоминаний, связанный далёким сиротским детством самого поэта и драматурга, будучи «безотцовщиной», также проживавшей в Сесил-хаус на Стрэнде.

Второе четверостишие представляет собой одно многосложное предложение, которое также являясь «аллюзией», намекающей на другое воспоминание. Содержание второго четверостишия подтверждает риторическим приёмом начальной части строки 5: «Yet nor…», «До тех пор, пока ни…».

С другой стороны, в антитезе двух воспоминаний, происходившего в разное время, поэт хотел раскрыть поменявшееся отношение Уильяма Сесила к Саутгемптону по истечения длительного времени, а именно после его содействия в создании и поставке первых двух пьес Шекспира «Венера и Адонис» или «Изнасилование Лукреции». на подмостках при дворе королевы Елизаветы.

«Yet nor the laies of birds, nor the sweet smell

Of different flowers in odour and in hue,

Could make me any summer's story tell:

Or from their proud lap pluck them where they grew» (98, 5-8).

«До тех пор, пока ни крики птиц, ни сладчайшие запахи

От разных цветов во всех ароматах и оттенках,

Не могли меня вынудить рассказать какую-либо историю лета,

Или выдёргивать их с гордых колен там, где они выросли» (98, 5-8).

В строках 5-6, повествующий бард языком иносказательной аллегории описывал жизнь придворных аристократов: «До тех пор, пока ни крики птиц, ни сладчайшие запахи от разных цветов во всех ароматах и оттенках». Аллегория строк 5-6 становится понятной после прочтения последующих строк, входящих в это четверостишие. Особенно, при прочтении строки 8, содержание которой проясняет содержание строк 5-6 в том, что они служат в качестве метафорической аллегорией для последующего текста сонета.

В строках 7-8, повествующий продолжил «цветочную» тему: «Не могли меня вынудить рассказать какую-либо историю лета, или выдёргивать их с гордых колен там, где они выросли». Оборот речи строки 7: «any summer's story tell», «рассказать какую-либо историю лета» по сути, является литературным приёмом «аллюзия», дающим намёк на одну из пьес-комедий Шекспира, имеющей мифологический сюжет. Конечно же, это «Венера и Адонис» или «Сон в летнюю ночь», где действия актов сцен происходили летом, а содержание пьес при помощи аллегории описывает жизнь и забавы аристократов при дворе Елизаветы, включая её саму и её фаворитов.

Хочу подчеркнуть для верного понимания, что фраза строки 7: «any summer's story», «какую-либо историю лета» своим синтактическим оборотом, словно подсказывает, что речь шла не об «единственной истории лета», а об двух или одной из двух.

Оборот речи строки 8: «Or from their proud lap pluck them where they grew», «Или выдёргивать их с гордых колен там, где они выросли» показывает отстранённую позицию поэта и драматурга к вопросу повсеместного доносительства, как непреложного правила в бурной и насыщенной жизни при дворе.

Согласно пунктуации, принятой в тексте оригинала Quarto 1609 года на английском следует, что второе и третье четверостишия входят в единое многосложное предложение, что подтверждает мою версию об описании в них в аллегорически иносказательной форме событий, происходивших при дворе Елизаветы. В связи с наличием очевидно выраженной тематической связи между сонетами 98 и 99, то эта связь укрепляет аналогичную версию, принятую мной при прочтении подстрочника сонета 99.

Подстрочники второго и третьего четверостиший сонета 98 при прочтении текста Quarto 1609 года, по-видимому, следует воспринимать не обособленно, а скорее всего вместе.

«Nor did I wonder at the Lillies white,

Nor praise the deep vermilion in the Rose,

They were but sweet, but figures of delight:

Drawn after you, you pattern of all those» (98, 9-12).

«Ни вопрошал вопросом о белизне Лилли Я,

Ни восхищался в Розе глубиной киновари,

Они были, зато милыми, лишь только фигуры восхищенья,

Прочерченные после вас, вы – образец для всех них» (98, 9-12).

В строках 9-10, повествующий бард в подстрочнике перевёл внимание к королеве и её любимой придворной даме Элизабет Вернон: «Ни вопрошал вопросом о белизне Лилли Я, ни восхищался в Розе глубиной киновари».

Использование автором усилительных частиц «Nor», «Ни», начале каждой строки 9 и 10 является литературным приёмом «аллитерация», служащая для усиления и выделения, описанного в строках.

Краткая справка.

Аллитерация – это повторение одинаковых или однородных согласных, частиц или предлогов в начале стихотворной строки, придающее тексту особую звуковую выразительность, особенно в стихосложении. Подразумевается большая, по сравнению со средне языковой, частотность этих звуков на определённом отрезке текста или на всём его протяжении. Об аллитерации не принято говорить в тех случаях, когда звуковой повтор появляется, вследствие повторения морфем.

Упоминание поэтом в строке 10 «глубины киновари» прямо указывает на слово-символ «киноварь», то есть цвет, указывающий на принадлежность леди Элизабет Вернон к монархии. Впрочем, обратившись к строками 8-10 сонета 99, мы видим, слово-символ «Розы» с заглавной и курсивом во фразе «Розы на шипах стояли», является идентификационным маркером, обозначающим придворных дам Елизаветы:

– Confer!

________________

© Swami Runinanda

© Свами Ранинанда

________________

Original text by William Shakespeare Sonnet 99, 8—10

«The Roses fearfully on thorns did stand,

One blushing shame, another white despair:

A third, nor red nor white, had stol'n of both» (99, 8-10).

William Shakespeare Sonnet 99, 8—10.

«Розы, наполненные страхом на шипах – стояли,

Одни застенчивым стыдом, каждая вторая отчаяньем белым;

Третьи, ни красным, ни белым, похищенным – у обоих» (99, 8-10).

Уильям Шекспир, Сонет 99, 8—10.

(Литературный перевод Свами Ранинанда 07.01.2023).

Причём, строки 11-12, также получили усиленное звучание, так как в них продолжилось повествование об персонах упомянутых в предыдущих двух строках 9-10.

«They were but sweet, but figures of delight:

Drawn after you, you pattern of all those» (98, 11-12).

«Они были, зато милыми, лишь только фигуры восхищенья,

Прочерченные после вас, вы – образец для всех них» (98, 11-12).

В строках 11-12, повествующий провёл сравнительную оценку и сделал по поводу юноши, адресата сонета вывод: «Они были, зато милыми, лишь только фигуры восхищенья, прочерченные после вас, вы – образец для всех них». По-видимому, но хвалебный отзыв в адрес юноши был связан с разлукой, ввиду его отсутствия; о чём читатель узнаёт по наитию из содержания заключительных двух строк.

В заключительном двустишии поэт, как бы подводит черту вышенаписанному. Причём, строки 13-14 входят в одно предложения и связаны по смыслу, что соответствует канону построения последних строк чисто «шекспировского» сонета.

«Yet seem'd it Winter still, and you away,

As with your shadow I with these did play» (98, 13-14).

«Пока же казалось той зимой по-прежнему, а вы вдали (коль),

Так с помощью ваших теней, Я с ними разыгрывал роль» (98, 13-14).

В строках 13-14, повествующий бард, видимо, в своём воображении разыгрывал роль с образами юноши: «Пока же казалось той зимой по-прежнему, а вы вдали (коль), так с помощью ваших теней, Я с ними разыгрывал роль». Строки 13-14, дают намёк, что во время разлуки с юношей бард «разыгрывал роль». с образами юноши в своём воображении.

Конечная цезура строки 13 была заполнена мной союзом в скобках «коль», с помощью которого была удачно установлена рифма строки.

Выводы: семантический анализ сонета 98 показал, что автор предпочитал скрывать подстрочник при помощи аллегорического «шекспировского» языка иносказания не только этого сонета, но и других вошедших в число «до конца непонятых» критиками и исследователями творчества великого драматурга, это, – во-первых.

Во-вторых, недопонимание криками сонетов в течении длительного времени было то, что они в научной трудах недобросовестно отнеслись, а если быть точнее не приняли во внимание слова-символы, выделенные курсивом с заглавной буквы в тексте оригинала Quarto 1609 года на английском по не совсем понятной причине.

В-третьих, одной из основных причин недопонимания большей части сонетов и ошибочной оценки «характера сексуальной ориентации Шекспира» в научных трудах послужил тот факт, что критиками были проигнорирован факт использования Шекспиром философских трудов Платона «Идея Красоты», и «О природе вещей» Аристотеля, в качестве основополагающего философского базиса на котором была построена конструкция поддерживающая сюжетную линию, исключительно всех сонетов Шекспира.

В-четвёртых, слова-символы в контексте сонета 98 из Quarto 1609 года, входящие в аллегорический языка иносказания Шекспира служили идентификационными маркерами, которые мне, как исследователю дали подсказки на конкретных персон из окружения поэта и драматурга.

«Дело в том, что иносказательный язык Шекспира в группе сонетов 97-99 был им применён для описания мизансцен придворной жизни королевы Елизаветы. Шекспировский язык иносказаний коренным образом отличался от «эзопова языка» тем, что он был значительно изящнее и опирался на распространённую у поэтов «елизаветинской» эпохи тему «культивируемых цветов» в саду, а также образы мифологических персонажей, в отличии от «эзопова языка». Где античный автор, как правило, использовал тему «животных» для сопоставления их с патрициями, имевшими общие черты как в поведении, так и во внешнем облике с животными, описанными в баснях. Ярким примером использования в качестве литературного приёма «эзопова языка» могут служить басни Жана де Лафонтена, переведённые на русский язык писателем и драматургом Иваном Андреевичем Крыловым. Именно, благодаря переводам басен Лафонтена он получил широчайшую популярность и хрестоматийную известность» 2024 © Свами Ранинанда.

(Примечание: для ознакомления читателем прилагаю критические дискуссии и заметки, имеющие прямое отношения к сонету 98, которые могут заинтересовать исследователей, занимающихся углублённым изучением наследия гения драматургии. По этическим соображениям, текст предоставленного материала в ходе перевода максимально сохранен, поэтому автор эссе не несёт ответственности за грамматические сокращения, стилистику и пунктуацию ниже предоставленного ознакомительного архивного материала).

Критические дискуссии и заметки к сонету 98.

Критик Сидни Ли )Sydney Lee), дискутируя об стилистике сонета 98 отметил: «Почти все сонеты XVI века, посвящённые весне во время разлуки поэта с юношей, являются вариациями на тему настроения и фразеологии хорошо известного S. 42 Петрарки «К смерти М. Лауры» («In mortedi M. Laura»), начинающегося так: «Zefiro torna e'l tel tempo rimena», «Зефиро возвращается, и время пришло» (и т.д.). Смотрите в переводе Драммонд из Хоторндена этих «Сонетов», стр. 2, No. 9 («Sweet Spring, thou turn'st with all thy goodly train», «Милая весна, ты поворачиваешься со всем твоим великолепным шлейфом»). Подобных сонетов и од, посвящённых апрелю, весне и лету, предостаточно на французском и английском языках (Cf.! Becq de Fouquiere's Ceuvres Choisies de J.-A. de Baif, passim, and Ceuvres ckoisies des contemporains de Ronsard) «Избранные произведения» Ж.– А. де Баифа, «Пассима» Бека де Фукьера и «Избранные произведения современников Ронсарда»), стр. 108 Реми Беллоу (by Remy Belleau); стр. 129 Амадис Джаминет «Повсюду» (by Amadis Jamynet «Passim»). (Life, p. 111).

(Эта условность темы была ранее была отмечена критиком Исаак (Archiv, S. 62: 5-8), который, в дополнение к аналогиям, отмеченным Ли, приводил примеры из Данте и Суррея («The soote season, that bud and bloom forth brings», «Сезон копоти, который приносит распускание почек»), или Сидни («In wonted walks», «В обычных прогулках»).