Текст книги "За наших воюют не только люди (СИ)"

Автор книги: Александр Санфиров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

– Что паренек, засмущали девицы. Они такие, с ними надо ухо востро держать, вмиг женят на себе.

– Ну, папа, что ты такое говоришь, – возмутились обе, – Ингер же наш родственник.

Рагерн и Килина – его жена дружно засмеялись.

– Думаю, что если он выберет кого-то из, вас мы возражать не станем,– смеясь, сказала Килина,– мы, конечно родня, но не до такой степени, что нельзя выйти за него замуж. Но только после того, как он закончит свою учебу, – закончила она.

 -Однако,– подумал Ингер, не успел придти, а уже о женитьбе заговорили, мне это совсем не нравится. Между тем вновь накрыли стол, и вся компания долго сидела, рассказываю друг другу разные истории. Ингера тактично не расспрашивали, о доме, но он стиснул зубы и сам, рассказал о последнем дне своего поселка.

Его рассказ был выслушан в молчании, а Килина погладила его по плечу и сказала, что надо постараться думать о будущем и не терзать себя картинами прошлой жизни. Потом он пошел гулять со своими кузинами, веселые хохотушки рассказывали ему о своих соседях, учебе и друзьях. Вечером они вновь уселись за стол в гости пришли соседи, короче у Рагерна набился полный дом народа. Все были заинтригованы, что у них в гостях псион. Было даже несколько просьб продемонстрировать свои способности, но, увы, их то пока Ингер продемонстрировать не мог, по причине почти полного неумения ими управлять. Но даже его скромные возможности по изменению цвета вечных светильников были приняты на ура.

Уже поздно ночью он возвращался домой. Конечно, понятие вечер для подземного города, было очень относительным, но все же яркость светильников значительно уменьшилась и только фосфоресцирующий мох ярко пылал зеленовато-синими пятнами на стенах домов и галерей. Он шел и пытался понять, что объяснял ему Магрион, о том, как создателям города пришлось повозиться, пока они создали светильники с нужным для подземных жителей спектром излучения. Но перед его глазами стояла младшая дочка Рагерна рыжеволосая кудрявая хохотушка Энна, ее томные взгляды, которые периодически бросались на него, произвели на неискушенного парня неизгладимое впечатление, и он уже считал дни, когда вновь сможет пойти в гости. Несколько раз юноше встречались патрули, которые кидали на него лишь короткий взгляд и шли дальше. У них, наверно в команде есть псион, – пришла запоздалая догадка, – уж слишком быстро они отстают от меня,– подумал Ингер.

Но в тоже время он был заинтригован,– интересно, для чего здесь охрана?– появилась у него неожиданная мысль.

Но он ее не успел додумать, потому, что зашел в галерею, ведущую к дому Магриона.

Когда он шарил по стене, в поисках кнопки включения подъема дверей, под ним слегка вздрогнула почва, а с потолка галереи зашуршали песчинки.

– Что же там за громадины живут,– в который раз подумал Ингер, и подумал, что было бы неплохо, попасть в виварий, и посмотреть, кто там обитает.

Когда он зашел в дом, там было тихо. Ингер знал, что Магриона сегодня не будет. А Нитта видимо уже спала, не дождавшись его возвращения. Он осторожно пошел в сторону своей скромной кельи, когда вдруг обнаружил, что дверь, ведущая в виварий, закрыта неплотно.

–Ой, вдруг оттуда кто-нибудь убежит!– подумал он и решил закрыть дверь. Но когда он взялся за нее, то понял, что не в силах справиться с желанием узнать, что же там находится.

Он приоткрыл дверь, которая даже не скрипнула, зашел в огромную галерею, освещенную редкими светильниками, и решительно пошагал вниз по светящейся тропинке. Его шаги, несмотря на то, что он старался идти очень осторожно, гулким эхом отражались от стен. Через десять минут путь привел его в небольшой зал, где в клетках сидели несколько зверьков и птиц. Несчастными они не выглядели, и следили за юношей внимательными глазами.

– Но эти зверьки, не могут производить такой шум,– удивленно думал Ингер. Он осмотрел зал и обнаружил в его противоположном от входа конце следующую дверь. Она была закрыта, но запор находился с этой стороны и Ингер его просто отодвинул и прошел дальше. В эту галерею выходила еще одна дверь, и по запаху, царящему в коридоре, он понял, что из нее, и выводили быков, которыми кормили неведомых зверушек. Он шел по коридору откуда-то возник непонятный шум, он вроде бы был внутри его головы. И по мере того как продвигался, шум становился все сильней.

Неожиданно коридор круто повернул, и он вышел на небольшой выступ скалы, а дальше лежала пропасть. Порыв ветра едва не сбросил его с этого выступа, и он отступил внутрь. Внезапно немного потемнело, свет, который лился снаружи, закрыла какая-то бугристая стена, поперек которой шла тонкая щель. Эта щель раскрылась, и на испуганного юношу уставился огромный фиолетовый зрачок.

Шум в голове достиг невероятной силы и исчез, и в этой возникшей тишине музыкальный красивый голос сообщил:

–  Эрн, это не еда, тут какой-то мальчишка.

Второй голос несколько ниже тоном с надеждой спросил.

– Мальчишка хоть жирный? Может, съедим?

Первый голос возразил,

– Ты что! Тогда этот псион недоделанный рассердится и не будет нас кормить.

Ингер, готовый дать деру в коридор, возмущенно подумал:

– Ничего себе зверушек завел Магрион, они еще и смеются над ним.

Первый голос пропел.

– Эрн, это не ты сейчас сказал про зверушек?

– Нет Карна, похоже, это твой мальчишка говорит,– донесся ответ.

Зрачок резко отдвинулся от выхода в пропасть и Ингер с ужасом и восхищением понял, что перед ним в воздухе висит золотой дракон.

Он сразу понял, что это драконица, она была так прекрасна в своей грозной красоте, что у него перехватило дыхание. Но тут у него в голове опять зазвучал музыкальный голос.

– Мальчик, ты, что нас слышишь и понимаешь?

– Конечно, а что тут такого,– недоуменно спросил он. И в его голове сразу раздалось громкое крякание, видимо так смеялись драконы.

– Мы не знает, что тут такого, – наконец произнесла Карна,– но псион, который тут живет, уже триста ваших лет не может нас услышать.

Ингер стоял, дрожа от страха, ему было жутко до невозможности, он чувствовал, что сейчас потеряет сознание.

Но вдруг волна бодрости окатила его, и он почувствовал, что страх уходит. И он уже спокойно смотрел, как из глубины пропасти поднимается черный дракон размером в полтора раза больше золотой драконицы.

Он не взмахивал крыльями, а поднимался, так, как будто не имел веса и его колыхал легкий ветерок.

– Интересно, оказывается не зря мы задержались на этой планетке, – произнес черный дракон непонятную для Ингера фразу, – но наверно совершили ошибку, понадеявшись на Магриона, может, если бы мы были более инициативны, то давно нашли понимающего нас псиона.

И тут Ингер ахнул, неведомая сила подняла его в воздух и поднесла его к двум неподвижно замершим чудовищам. Какое-то время эта сила крутило его прямо у огромных челюстей и каждый раз он с замиранием сердца думал.

– Ну, все сейчас сожрут.

– Эрн, ты заметил, что рисунок псионического поля у этого человека значительно отличается от виденных нами раньше. Вот смотри таламические структуры его мозга, совершенно другие, чем должны быть,– промурлыкал голос Карны.

– Да, – раздался в голове Ингера гремящий голос Эрна, – действительно, отличаются и весьма сильно. Похоже перед нами мутация.

Пока драконы переговаривались, Ингер немного успокоился и с возмущением закричал:

– Эй, вы хоть бы сказали мне, что там у меня не так, и вообще разговариваете, как будто меня тут нет. И поставьте меня на место, – тут он замолчал, думая, что сейчас его точно разорвут на кусочки за наглость.

Но к его удивлению та же сила мягко поставила его на выступ скалы.

Карна ответила на его невысказанный вслух вопрос.

– Ничего сложного, направленное гравитационное воздействие, блокирующее силу притяжения планеты. Не переживай, тебе это не грозит, хоть ты и мутант, но в такой мере искажать гравитационные поля ты не сможешь.

Из этой тирады Ингер вынес одно – подняли его в воздух какие-то силы, которыми управлять у него никогда не получится.

Он уже долго крутился на своей жесткой койке, но заснуть не мог. В своем воображении он все еще разглядывал драконов в призрачном свете воздуха заполнявшего полость в недрах земли. Сейчас он уже знал, то, что показалось ему пропастью на самом деле не такая уж большая и глубокая пещера, просто она была специально сделана так, чтобы драконы могли в ней летать.

Он оставался у драконов недолго, но достаточно для того, чтобы понять, что теперь ему суждено быть переводчиком между ними и Магрионом.

И хотя общение у мага с драконами было уже давно налажено, и они вполне понимали друг друга, все же ментальный разговор, давал те оттенки, которые нельзя было передать написанными словами, а только образами. И сейчас драконы надеялись, что Ингер станет именно тем звеном, чтобы уточнить вопросы, интересующие как драконов, так и псионов Лории.

Утром, когда Ингер пришел на завтрак, за столом уже сидел насупленный целитель.

– Ну, что молодой человек, ты ничего не хочешь мне сообщить?– язвительно спросил он.

– Учитель, я виноват,– понурив голову, признался Ингер, – я зашел в виварий, несмотря на твое предупреждение.

– Ты понимаешь, что ты, когда заходил, куда ходить запрещено, подвергал свою жизнь и жизнь своих близких опасности, – продолжал морально добивать ученика Магрион, – представь, что там находились не разумные существа, а дикие твари, что случилось тогда бы с тобой?

– Я все понимаю учитель, больше такого не повторится, – совсем по-детски пробормотал Ингер.

Магрион смотрел на краснеющего сопящего юношу и внутренне улыбался. Он еще удивлялся, как долго его ученик терпел и не входил в запретные для него места.

– Хорошо, будем считать, что я тебе поверил. А теперь расскажи мне, как ты общался с драконами? – с явным интересом спросил Магрион.

Он долго допрашивал ученика, но так, как ментального контакта между ними не было, Ингер так и не смог объяснить, все те ощущения и эмоции, которые он испытал. Поэтому вскоре их беседа начала напоминать разговор глухого со слепым. Целитель понял это первым и с сожалением отложил свои вопросы на будущее, в котором он все же сможет сам общаться с своими гостями, так неожиданно навестившими его триста лет назад, и с тех пор пользующихся его гостеприимством, из-за которого он бы давно пошел по миру, если не совет псионов, который компенсировал его затраты, надеясь, что в конце концов от этих существ будет хоть какая-то польза, кроме черной и золотой чешуи, которую уже много лет использовали для изготовления доспехов, интригуя весь остальной мир ее наличием. Магрион неоднократно с досадой думал, что в те времена совершил большую ошибку, если бы он знал, сколько будет стоить каждая чешуйка, то никогда не обратился в Совет, сделав тайну драконов общим достоянием.

Неожиданно раздавшийся грохот, вывел Ивашова из забытья. Рядом с ним, судорожно схватив его за руку, кричала Наташа.

–Нас сбили, мы падаем!

А в пассажирский отсек из кабины пилота уже заползали клубы дыма.

В дыму кашляли другие пассажиры, и за тонкой обшивкой все сильнее свистел воздух, обтекая идущий в последнее пике самолет.

Из небытия Наташу вывел теплая ладонь, положенная ей на лоб. Она открыла глаза и увидела над собой, немного взволнованное лицо Ивашова.

– Игорь, мы, что на том свете, – смогла она спросить.

Похоже, что своим вопросом она его изрядно удивила, потому, что он несколько опешил, и наверно минуту собирался с мыслями.

– Нет, мы пока еще на этом свете, – ответил он и улыбнулся.

– Ой, так, что мы смогли приземлиться? А как все остальные?– начала она задавать вопросы.

Игорь вновь положил ей ладонь на лоб и она, сразу забыла, о чем собиралась спрашивать. Почему-то это казалось сейчас не важным и не стоявшим разговора.

– Кажется, у нас скитания по немецким тылам начинаются снова и опять вдвоем ,– подумал Игорь и встал, – м-да, теперь у меня будет множество проблем, интересно, каким образом я объясню чудесное спасение с падающего самолета. Чего бы такого придумать?

В это время его тронули за плечо, обернувшись, он увидел пожилого майора в очках окулярах внимательно смотревшего на него.

– Э, рядовой, – обратился он к Ивашову, который был в ступоре от его появления, – я смотрю, вы что-то понимаете в медицине, может, глянете моего подчиненного, ему чем-то попало по голове, когда нас, по-видимому, выкинуло из самолета. Ума не приложу, почему мы остались живы?

Игорь повернулся и прошел к лежавшему без сознания молодому лейтенанту. Внешних повреждений видно было. Ивашов положил руку на голову подержал с минуту и сказал, обращаясь к старшему по званию

– Товарищ майор, здесь видимо просто контузия, думаю, что он скоро придет в себя.

После этого он, наконец, смог оглядеться. Еще три человека со знаками различия старших офицеров бродили по лесной поляне, на краю которой догорали останки самолета.

 – Вот это да, – восхитился про себя Ивашов, – наконец, то я могу хоть что-то, даже сам не заметил, как прихватил всех живых в защитный купол. Эрн был бы недоволен таким отсутствием контроля окружающего. Ну, ладно, а что мы, интересно, теперь будем делать? Три полковника один майор, лейтенант, рядовой и сержант медик. Хорошо хоть, что от меня в данном случае ничего не зависит.

Это он подумал правильно, потому, что через пару минут три полковника отошли от удивления, в котором пребывали, после того, как неведомым образом из горящего самолета попали на зеленую траву поляны, притом почти без синяков и травм.

Но, посмотрев на разорванный фюзеляж, они пришли к выводу, что всех просто выкинуло оттуда при ударе о землю, поскольку другого объяснения все равно не было.

И сейчас они, собравшись в тесный кружок, спорили, где находятся и что надо предпринять, чтобы выбраться к своим. Кабина пилота почти целиком зарылась в землю при ударе, и вряд ли там можно было отыскать штурманский планшет. Но все же один из командиров имел при себе карту и, другие преимущества перед остальными и, похоже, его точка зрения начинала преобладать. Громкие маты, доносящиеся от них, заставили Наташу поморщиться. Хотя она к этим словам относилась уже совсем безразлично и сама могла при случае сказать крепкое словцо.

Как и сказал Игорь минут двадцать спустя лейтенант пришел в себя, и его начальник начал суетиться вокруг него, как курица с яйцом, причитая, что пропали все их материалы, которые они сделали для фронтовой газеты. Это был не первый выезд редактора газеты майора Черепанова на фронт, но видимо самый неудачный, и сейчас он вместе с его подчиненным очеркистом и фотографом лейтенантом Селезневым, оказались в немецком тылу, а их недельная работа догорала в фюзеляже самолета.

Троица закончила свое совещание, и один из командиров подошел к остальным.

– Так-так, – сказал он, глядя на Ивашова и Наташу, – представьтесь красноармейцы.

Ивашов к счастью для него, не был знаком со сказкой Салтыкова-Щедрина про мужика и двух генералов, а то от аналогии мог бы и засмеяться, теперь на каждого полковника приходилось по целой трети рядового и сержанта, ну еще и до кучи по трети лейтенанта, а редактором фронтовой газеты они вряд ли рискнут командовать.

После представления, полковник скомандовал:

– Быстро обыскать поляну, оружие, медикаменты, одежда, короче все, что найдете складывать вот здесь. На все про все полчаса, и надо отсюда срочно уходить. Не знаю, куда нас занесло, но, похоже, мы в большой жопе, – закончил он мрачно.

Полковник Нестеров Сергей Викторович, начальник разведотдела армии направлялся в Москву, где ему прочили новое назначение, грозившее в будущем званием генерал-майора. Поэтому он с тоской размышлял, что если не выберется за пару дней из этой передряги, то с новой должностью распрощается, а на старом месте в штабе уже сидел его заместитель.

Полковник Манеров Максим Иванович командир истребительного авиаполка летел на завод для получения новых самолетов и больше всего переживал, что его ребята не получат вовремя свои машины, из-за такой незадачи. И только полковник артиллерист Бородин Геннадий Петрович никуда не торопился, он летел в Москву для проведения сложной операции на правой руке, которой он до ужаса боялся и сейчас совершенно напрасно надеялся, что за те дни, которые они проведут до попадания к своим, его рука поправится сама.

Нестеров прикинул по карте возможный маршрут самолета, его скорость и потом долго матерился. Почему-то штурман очень отклонился от курса и увел самолет на северо-запад, и перелетел линию фронта. Хотя по самым пессимистическим подсчетам до него не должно было быть больше пятнадцати километров.

– А может, севернее фронт двинулся на восток,– подумал он и постучал костяшками пальцев по ближайшему дереву, – и попали мы, как кур в ощип, на окраину брянских лесов. Он сидел, прикидывал, что к чему и почти правильно нарисовал огромный выступ, образовавшийся в результате контрнаступления немцев, который через пару месяцев все узнают, как Курскую дугу, и который они пролетели без проблем, а вот потом угодив за линию фронта.

Нестеров вполне справедливо считал, что должен взять командование на себя, хотя наличие в их компании еще двух старших командиров сильно осложняло принятие решений. Но он надеялся, что авиатор и артиллерист, не будут сильно вмешиваться в его приказы.

Через полчаса все были готовы к выходу, все те немногие вещи, что вылетели из самолета, были собраны. Но ничего полезного среди них почти не было. Была медицинская сумка у медсестры, и два ТТ и два нагана у командиров.

У Ивашова был еще и вальтер, который он несколько дней назад предусмотрительно убрал в такое место, откуда ни один человек на Земле его не сможет извлечь. Но про него, никто больше не подозревал.

Они уже двинулись, как вдруг Нестеров, посмотрел на Ивашова, хлопнул себя лбу и спросил.

– Слушай Игорек, а не про тебя тут говорили, что в немецком тылу недавно штурмбаннфюрера захомутал?

Игорь сухо сообщил

– Да было дело, ходил в разведку, ну и попался этот растяпа.

–Ну-ну, – недоверчиво произнес Нестеров, – мне то сказки не рассказывай про растяп. Нет сейчас их у немцев. Мы своих ребят каждый день теряем, а они все опытные бойцы, только что-то командиров полков не притаскивают. Добро, если фельдфебеля какого доставят. Я, отчего это дело вспомнил, глянул сейчас, как ты идешь, так лесовики, да разведчики опытные ходят, ты-то из каких будешь?

– Так я товарищ полковник из лесовиков и буду. С вологодских краев призван, – доложил Ивашов.

 -М-да, все равно, странно это все, – сказал Нестеров, – ладно, учитывая твои способности, пойдешь замыкающим . Я тут прикинул если пойдем на восток, тут в нескольких километрах должна дорога проходить, там и сориентируемся, если все правильно прикинул мимо нее нам никак не пройти.

Когда они нырнули в лесную чащу, солнце уже начало клониться к западу. Первые несколько минут командиры еще переговаривались между собой, но ходьба по мелколесью, переплетенному еще сухими плетьми ежевики, к разговорам не располагала. И вскоре замолчали, и только тяжелое дыхание, да треск лесной подстилки нарушали тишину безветренного леса. Когда они присели на краткий отдых на лесной прогалине, то ясно услышали отдаленную канонаду. Нестеров не преминул это отметить.

– Ну, что я вам говорил, тут нам до линии фронта рукой подать. Хорошо бы так по лесам и выйти туда. Эй, Ивашов может ты опять какой танк у фрицев сопрешь, а то про вашу амфибию уже сказки ходят? – обратился он к Игорю.

Майор Черепанов резко повернулся к Ивашову.

– Так это вы на этой амфибии приехали. Я, к сожалению, не мог найти ни одного из вашей группы. Мне крайне необходимо с вами поговорить. Эх, как жаль, Селезнев лейку свою расколотил. Сейчас бы вас сразу и сфотографировали.

– Во, репортеры дают, – добродушно усмехнулся Манеров, – сидим тут в лесу, без еды, без оружия почти, не знаем еще, как выберемся, а они уже интервью брать собираются.

Наташа сидела немного в стороне и перематывала портянки, когда к ней подсел лейтенант. Он еще не полностью оправился от ушиба, был бледным и несчастным на вид.

Но, тем не менее, сразу стал выдавать комплименты. Наташа равнодушно слушала его излияния и ничего в ответ не говорила. Поэтому Селезневу довольно быстро стало не по себе, и когда прозвучала команда подъем, то он вскочил с удовольствием, чтобы прервать так неудачно начатый им разговор.

Нестеров еще успел во время краткого перекура спросить Ивашова о цели его полета в Москву, на что тот сказал, что все сопроводительные документы у медсестры, и что он должен был быть направлен в какой-то госпиталь, а почему понятия не имеет.

Полковник сразу чуял дела, в которые он не должен совать нос, поэтому больше ни о чем не спрашивал.

И вновь тяжелый путь по лесу, уже стемнело, когда они вышли к небольшому ручью, который был как раз по пути, вдоль него шла еле заметная тропинка, но все же скорость передвижения выросла заметно. Ручей становился все шире и, они вышли, к каким то развалинам. Когда они подошли то обнаружили, что это старая мельница, плотина уже ее давно сгнила и развалилась, на берегу валялись жернова, а вот дом мельника был еще с крышей, на которой уже росли мелкие березки. От мельницы уже вела вниз по ручью полузаросшая дорога. И похоже дальше лес уже начинал редеть.

Нестеров скомандовал останавливаться на ночлег и сразу схватился за карту.

– Ну, все сейчас, я определюсь, где же мы находимся. Что-то на мою дорогу мы не вышли, хотя по подсчетам уже должны быть на ней.

Как это было не печально, но сухой паек оставался только у Ивашова, у всех остальных продукты исчезли в неизвестном направлении. Поэтому на ужин был кипяток из котелка и полбуханки черного хлеба и две банки тушенки. Все это было разделено и съедено в момент. Ивашов посмотрел на печальные лица товарищей по несчастью, поднялся и пошел в сторону леса.

– Ты куда боец?– крикнул Нестеров.

– Я отойду, поставлю петли на зайцев, да до ветру заодно схожу, – сообщил Ивашов и без звука исчез за деревьями.

Разведчик только прищелкнул языком.

– И как только такого парня пропустили, – удивлялся он, – его к нам надо забирать. Если перейдем нормально, бля буду, вытащу его к себе. Вроде здоровый на вид, чего ему по госпиталям мотаться?

– Эй, сестричка,– крикнул он Наташе, – подсядь сюда, пожалуйста, может, расскажешь, если не секрет, чем твой подопечный болен, что ты его в госпиталь сопровождаешь, я такой случай в первый раз встречаю.

– Товарищ полковник,– сообщила Наташа,– я ведь не врач, а медсестра, знаю только, что у Игоря было тяжелое ранение, он несколько дней без сознания лежал, ну доктора решили, что такой интересный случай надо в Москву отправить, для изучения.

– Для изучения, – подумал Нестеров, – тут хер знает, что творится, а они видишь, изучают.

Он поднял глаза и увидел, что напротив него у тускло светящихся углей уже сидит Ивашов.

– Когда он подошел, как я его не заметил? – поднялась буря эмоций у него в груди, нет, точно, такой талант нельзя отдавать докторам, те залечат.

На ясном ночном небе высыпали яркие звезды, потянуло холодком.

Угли в костре покрылись серым пеплом и почти не давали тепла.

– Ну, что пора на боковую,– скомандовал Нестеров. И вскоре, накрывшись, кто, чем мог, все улеглись на подстилку из камыша, собранного у ручья. Игорь, под удивленными взглядами командиров невозмутимо накрыл Наташу своей плащ-палаткой и подоткнул ее края, чтобы не дуло.

– Ивашов,– обратился к нему Нестеров,– ты, я смотрю, в темноте, как днем видишь, так, что твое дежурство первое, через четыре часа меня разбуди.

– Слушаюсь, товарищ полковник,– ответил Ивашов и встал.

Ночь была жутко холодной. Продрогший полковник проснулся сам посреди ночи. Он открыл глаза, и немного повернув голову, осмотрелся. Взошедшая луна, ярко светила на небе, но на земле все равно было темно. И только силуэт сидящего караульного выделялся темным фоном рядом со спящими. Нестеров с минуту наблюдал за ним, силуэт не шевельнулся за это время.

 -Сидя спит,– сообразил он,– вот паразит, ну, погоди у меня! Сейчас получишь за сон на посту.

Он осторожно начал подползать к сидящему часовому, и только размахнулся, чтобы ударить, как его рука попала в тиски.

– Товарищ полковник, что это вы руками машете, – шепотом задал вопрос Ивашов, – зарядку, что ли делать решили?

Нестеров никогда не считал себя слабаком, до войны он занимался классической борьбой в полутяжелом весе и имел звание мастера спорта, но сейчас в лопатообразных руках Ивашова он не мог даже пошевелиться и понимал, что этот вологодский парень может запросто сломать ему руку.

– Игорь,– также шепотом, начал он,– отпусти, я думал ты спишь, по шее хотел дать, да отпусти ты, еб твою мать, больно ведь!

Но мощные руки вдруг сжали его еще крепче. А в голосе Ивашова прорезались низкие нотки, от которых волосы у Нестерова встали дыбом.

– Товарищ полковник, лучше ты бы не поминал мою мать, я ведь и убить могу за это.

Нестеров уже не чувствовал холода, от чувства беспомощности он даже вспотел.

– Вот же блядь, придурок! Да отпусти ты меня, прости, нечаянно слово выскочило!– зашипел он от боли.

Ладони медленно разжались, и полковник уселся на землю, лелея свою руку, по которой поползли мурашки.

– Ну и кадр, – с невольным восхищением подумал он, – меня, как котенка сделал, теперь понятно, как он немца взял. У него не забалуешься.

 -Ивашов, – он примирительно заговорил, – не серчай, понимаю, мать это святое, вот только привычка дурная у меня ругаться матерком. Слушай, давай ложись, я пару часов посижу, потом майора подниму, пусть дежурит, будет ему хоть, что вспомнить. А к тебе у меня предложение есть, когда выберемся к нашим, я тебя в армейскую разведку заберу, такие люди нам нужны.

– Так товарищ полковник, – совершенно спокойно сказал Ивашов, как будто это не в его голосе звучала только что сталь, – ведь я направлен в Москву, и насколько понимаю, подписи в приказе немалые стоят.

 -Да понимаю я все, – сказал, уже закусивший удила Нестеров, которому до жути хотелось, чтобы этот непонятный парень служил у него, – я тоже не последний человек, решим этот вопрос.

Утром все проснулись от аппетитного запаха. На горящем бездымном костре, скворчали две заячьи тушки. Около них суетился Игорь, поворачивая вертела, чтобы зайцы не пригорели.

– Да тебе парень цены нет, – пробурчал полковник Манеров, впиваясь зубами в прожаренное мясо, – я бы в жизни не сообразил, что за петли и где и их ставить. Давай поделись опытом, может, пригодится когда-нибудь.

– Да-да поделитесь, пожалуйста, – присоединился к просьбе майор Черепанов.

– Боюсь, что не смогу, – нехотя приступил к объяснениям Ивашов, – для этого надо охотником быть, чувствовать, где тропа у зайца идет, а просто так петли ставить, только время терять.

Когда они уже закончили с едой и собирались в дорогу, в той стороне, куда они хотели направиться, появился вначале тихий потом более громкий шум движущейся техники.

Нестеров, который умывался у ручья и удивленно разглядывал черные пятна на руке оставшиеся от пальцев Ивашова, даже подскочил от возбуждения.

– Немцы, и близко. Видимо мы вчера совсем немного до этой рокады не дошли, тут метров триста всего будет. Ивашов, давай на разведку. Посмотри, что там делается, только осторожно и обратно без подвигов, нам они сейчас не нужны, – негромко приказал он.

Небольшая группа, стоявшая на заросшей лесной дороге, была вся в ожидании и тревожно прислушивалась к затихающим звукам прохождения механизированной колонны, когда из за деревьев появилась невысокая фигура Ивашова. На одном плече у него лежал немецкий солдат, а на другом висели два автомата МП-40

 -Ивашов, ма.. -звук ругательства замер во рту Нестерова, – Ивашов, я тебе что приказал? – сказал полковник, стараясь сдержать истерический смех

– Вот же сучара, ему ясно сказали, не шуметь, а он опять фрица приволок, – думал про себя полковник, и не хотел себе признаться в том, что в душе на это рассчитывал.

Когда Ивашов, как мешок с картошкой скинул с себя, пилькающего глазами, немца, Нестеров уже пришел себя и деловито спросил:

– Не нашумел?

– Нет, товарищ полковник, там два мотоциклиста остановились поссать, так я одного шлепнул, а второй, вот он тут.

– А мотоциклы, что с мотоциклами?

– А что с ними, я их за деревья спрятал, с дороги вроде не видно. Да там сейчас такая пылюга стоит, в десяти метрах ничего не видать. Делай что хочешь, вот я и не выдержал.

Слушатели засмеялись. Но в их глазах было явное уважение, одно дело слышать про что-то и совсем другое дело убедиться, что на самом деле их спутник по несчастью, действительно, может совершить такое. Манеров и Бородин уже схватили и вертели в руках немецкие автоматы.

– Эй, Игорек,– крикнул Манеров, – а где патроны?

Ивашов распустил лямки своего вещмешка и вынул два подсумка с магазинами, после этого оба полкаша, радуясь как дети, начали раскидывать автоматы на запчасти.

Нестеров, между тем, разглядывал пленного. Опытному взгляду разведчика было видно, что перед ним солдат вермахта. Он уже привык, что последние две недели они действуют против эсэсовской дивизии, и сейчас армейская форма неприятно удивила его, пока он не вспомнил, что они, скорее всего, уже вылетели за тот участок фронта, где стояла в обороне их армия.

Молодой светловолосый парень лежал на земле и с ужасом смотрел на стоящих надо ним людей.

Неожиданно он заплакал и начал, что-то кричать.

Нестеров усмехнулся и перевел остальным.

– Он кричит, чтобы его не убивали, у него мама больная в Дортмунде осталась.

Лейтенант Селезнев возмущенно сказал.

– Вот гад, мама его ждет! Можно подумать мы его сюда звали.

Нестеров коротко бросил в его сторону:

– Молчать,– и присел на корточки перед пленным.

– Не бойся, солдат, – сказал он по-немецки,– мы же все понимаем, сейчас тебя допросим и отпустим. Ты нам не нужен. Ты согласен все рассказать?

– Господин офицер, а вы точно меня не расстреляете?– дрожащим голосом спросил немец.

Нестеров серьезно кивнул головой,

– Не расстреляем – это точно, обещаю. Так давай говори, как зовут, в какой части служишь, и куда сейчас направлялись. Потому, что если ты нам все не расскажешь, тогда твоя мама действительно останется одна.

Нестеров внимательно слушал рассказа пленного, а, стоявшие вокруг, с напряженным вниманием слушали разговор, в котором ничего не понимали. Но когда Нестеров на секунду отвлекся, то нечаянно заметил скучающее лицо Ивашова. Тот стоял, как будто знал наперед, все, что может рассказать обычный рядовой солдат немецкой армии.

– Опять странности, – автоматически отметил полковник и продолжил допрос.

Разговор длился недолго, потому, что Аксель Зиберт был всего лишь две недели на фронте. Нестеров и без него знал, что на данном участке фронта расположена вторая армия, группы армий центр под командованием генерал фельдмаршала фон Клюге. Но, вот новость, что дивизия, где служил их пленник, после пополнения, начала выдвигаться в сторону Курска, его заинтересовала. Получив скудный ответ на свои вопросы, Нестеров поднялся и кивнул Игорю.