Текст книги "Всемирный следопыт, 1925 № 07"

Автор книги: Александр Беляев

Соавторы: Камиль Фламмарион
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

ПОСЛЕДНИЙ ЧЕЛОВЕК
ИЗ АТЛАНТИДЫ
Научно-фантастическая повесть А. Р. Беляева

Содержание предыдущих глав повести, помещенных в №№ 5 и 6 журнала «Всемирный Следопыт».

Американский миллиардер Солли организует подводную экспедицию на дно Атлантического океана для розыска Атлантиды, – материка и государства, поглощенных волнами океана.

После долгих поисков, Атлантида найдена. Участник экспедиции, профессор Ларисон, изучавший на месте остатки культуры атлантов и сохранившуюся «бронзовую библиотеку», воспроизводит жизнь Атлантиды в повести «Последний человек из Атлантиды». Им взято время, предшествовавшее катастрофе. Последний царь Атлантиды, Гуам-Атагуераган, ссорится с кастой жрецов, желая восстановить неограниченность царской власти. Жрецы решают «убрать» негодного царя, провоцируя восстание рабов, и посадить на престол брата царя, слабовольного Келетцу-Ашинацака.

Вместе с этой социальной борьбой, переплетаясь с нею, протекает борьба личных страстей: дочь царя, – царевна Сель и великий скульптор– раб Адиширна-Гуанч любят друг друга. Любовь сына жреца – Акса-Гуама к рабыне Ате (сестре скульптора) заставляет Акса-Гуама примкнуть к восстанию рабов.

Восстание приближается. Акса-Гуам назначает собрание рабов в старых шахтах. Не дремлют и жрецы. Чтобы побудить безвольного Келетцу-Ашинацака занять престол его брата, – царя Атлантиды, они вызывают «тень его отца», которая предсказывает, что престол Атлантиды ждет Келетцу-Ашинацака. Но последний продолжает колебаться.

Приближающаяся вулканическая катастрофа дает знать о себе: все чаще происходят подземные толчки. Но увлеченные общественной и личной борьбой, атланты еще мало обращают внимание на эти признаки надвигающейся катастрофы, которая должна сразу оборвать всю их человеческую суету.

– «На наш век хватит, – а там… пусть хоть все пирамиды лопаются, как скорлупа печеных яиц», – говорит один из жрецов.

IX. «Змееныш»

– Кончено!

Адиширна-Гуанч положил бронзовое зубило и молоток, отошел от статуи и окинул ее взглядом.

Перед ним, как живая, стояла Сель в короткой легкой тунике, с копьем в правой руке, приготовленном для метанья. Вся фигура дышала порывом. Правая нога выдвинута вперед и согнута в колене. Левой рукой, на ремешке, она сдерживала пару остромордых, поджарых собак с напряженными для прыжка мускулами. Волосы Сель были плотно обтянуты лентой, сколотой впереди булавкой в виде полумесяца. Этот полумесяц символически изображал ее имя[3]3
  Сель на языке атлантов означает: Луна.
  Ларисон.


[Закрыть]).

Адиширна залюбовался своим произведением. Такой он увидел Сель в первый раз, на охоте, в лесу.

Большая луна уже поднялась над океаном. Лунный луч скользил по мраморному лицу статуи и Адиширне показалось, что Сель улыбнулась ему.

В порыве любви, он подошел к статуе и поцеловал ее в холодные мраморные губы.

– Кхе, кхе, кхе… боги святые, он с ума сошел…

Адиширна в смущении, отпрянул от статуи и обернулся.

Перед ним стояла нянька царевны Сель – бабушка Гу-Шир-Ца.

– Что случилось? Говори скорее!

Ца стала рыться непослушными, старческими руками в складках своей одежды, причитая и охая, наконец, извлекла свернутый кусок материи и подала Адиширне.

– На вот… читай…

Адиширна вырвал из рук Ца кусок материи, раскрыл и в волнении стал читать при свете луны.

Потом он вскрикнул, засунул послание за пазуху, и быстро убежал.

Адиширна-Гуанч мчался по широким улицам к Священному Холму.

Граждане Атлантиды наслаждались прохладой ночи.

Из темной зелени садов неслись звуки песен, флейт и воркование китцар[4]4
  Китцара – музыкальный инструмент, напоминающий греческую «кифару».
  Ларисон.


[Закрыть]).

Дома были освещены. Отдернутые занавесы меж колонн открывали вид на внутренние помещения. Атланты возлежали у столов, увитых розами и уставленных блюдами и чашами. Рабы наливали вино в чаши тонкой рубиновой струей, высоко поднимая узкие, длинные амфоры. Слышались шутки и смех.

…Ты мало пьешь, оттого и боишься землетрясения, – услышал Адиширна отрывок фразы. – Пей больше, и ты привыкнешь к колебаниям почвы. Земля пьяна и шатается. Будем пить и мы. Раб, вина!..

Адиширна продолжал быстро итти. В густой тени лавровой рощи зазвучала веселая песня. Чей-то женский голос пел:

 
– Атлантида тихо дремлет
В голубых лучах луны…
Как луна целует землю,
Поцелуй меня и ты!
 

Мужской голос отвечал:

 
– Пусть зажгутся страстью очи!
Поцелуями, любовью,
Виноградной, сладкой кровью
Мы наполним чашу ночи.
 

Оба голоса слились в дует:

 
– Будь, что будет! Не печалься!
Ярко светит нам луна…
Песни пой и обнимайся,
Чашу ночи пей до дна!..
 

Раздался смех и звук поцелуя. Но и в шутках и в песнях, которые слышал Адиширна, ему чудилась затаенная тревога. Будто предчувствие надвигающейся опасности томило людей смутной. тоской, и они старались забыться в веселье…

Адиширна взошел на под’емный мост у Священного Холма.

– Кто идет? – окликнул воин.

– Адиширна, раб. Меня вызвали во дворец Шишен-Итца починить трубы в ванной комнате.

Адиширна-Гуанч, гениальный скульптор и ювелир, которые родятся один раз в тысячелетие, – принужден был исполнять по требованию жрецов и царя самые различные работы, вплоть до починки водопроводов и дверных замков.

Адиширну знали на Священном Холме, и он беспрепятственно переступил запретную черту.

На холме не было такого оживления, как в самом городе. Дворцы стояли особняками, окруженные высокими стенами.

Адиширна свернул на боковую дорогу, густо обсаженную кипарисами. Кипарисы стояли сплошной стеной, и здесь было почти темно. Пахло смолистой хвоей. Впереди послышался треск песка под чьими-то сандалиями. Адиширна спрятался меж кипарисов.

Медленней походкой, напевая под нос песню, прошел один из сторожей. Когда его шаги замолкли вдали, Адиширна отправился дальше. В конце аллеи светились огни дворца. Адиширна пробрался через чащу кипарисов и стал, в обход, приближаться ко дворцу. Занавесы между колонн были закрыты. За ними слышались голоса. На площадке перед дворцом, у одной из колонн, укрывшись за кустом олеандра, стоял раб Куацром– слуга в доме жреца Шишен-Итца, и подслушивал.

Адиширна подошел к нему и тихо спросил:

– Где Акса-Гуам?

Куацром махнул на него, приложил ладонь к своему рту в знак молчания, и показал на занавеску.

Адиширна стал прислушиваться. Говорили жрец Шишен-Итца и его жена.

– Позор! Позор! Проклятие на твою голову! Ты родила и вскормила своей грудью змееныша! Акса, – мой сын, изменник и предатель!.. Он замышляет цареубийство. Он проводит время с рабами и подготовляет восстание… Он опозорил мое великое в истории Атлантиды имя… Я должен сейчас же донести на него царю!..

– Но, может быть, можно все исправить… Недопустить восстание. Расстроить их планы, Не спеши, молю тебя!..

Адиширна быстро отвел Куацрома в сторону:

– Донос?

– Донос.

– Слушай, Куацром… Надо во что бы то ни стало помешать Шишен-Итца… задержи его, придумай что-нибудь… мне сейчас некогда об этом думать… царь не должен знать о заговоре, понимаешь? По крайней мере, чем позже он узнает о нем, тем лучше. Где Акса-Гуам?

– Он в старых шахтах, на тайной сходке рабов…

– Ладно. Так, помни же, Куацром!..

И Адиширна быстро зашагал по кипарисовой аллее.

X. В старых шахтах

Адиширна замешался в толпу рабов.

Акса-Гуам кончал речь.

Он говорил о тяжких страданиях рабов, о их жизни, похожей на вечную каторгу, и призывал их восстать, сбросить цепи, убить царя, захватить власть в свои руки и стать свободными, – какими они и были когда-то…

Яркие лучи луны обливали людской муравейник. Полуголые рабы заполняли громадную котловину заброшенных старых шахт. Рабы облепили своими телами кучи щебня, сидели на утесах, деревьях, камнях…

Адиширна внимательно оглядел толпу и сразу почувствовал: в ней нет единства.

Одни из рабов жадно слушали Акса-Гуама, полуоткрыв рты и кивая утвердительно головами, другие стояли неподвижно и смотрели на него недоверчиво и враждебно.

– Смерть или свобода!.. – крикнул Акса-Гуам и сошел с утеса.

Его место занял раб, по прозванию «Злой». Он имел светлую окраску кожи. Серые глаза его смотрели насмешливо. Злая улыбка кривила рот.

– Акса-Гуам, жреческий сынок, говорил нам о наших страданиях. Спасибо ему, что он просветил нас, – без него мы и не знали бы об этом!

В толпе послышался смех.

– Но откуда у него вдруг появилась такая любовь к рабам? Не вместе ли с любовью к одной из наших девушек? – и он покосился на Ату, стоящую рядом с Акса-Гуамом. – А что, – обратился он прямо к Акса-Гуаму, – если твоя любовь пройдет, или она бросит тебя? Тогда ты воспылаешь к рабам такой-же ненавистью? – Вы, рабы, – продолжал он обращаясь к толпе, – хотите стать свободными. С чего вы начинаете? С того, что выбираете себе нового царька: Акса-Гуама. А что если он подведет нас под плети, а потом сбежит на свой Священный Холм?.. Только сами рабы могут освободить себя от рабства! Восстание– не дело влюбленных, в расшитых золотом одеждах. Вот мое мнение! – И он сошел со скалы.

Муравейник пришел в сильное возбуждение. Теперь толпа казалась единодушной. Но это единодушие явно было не в пользу Акса-Гуама. На него устремились тысячи враждебных глаз. Над толпой поднимались кулаки.

– Не верьте ему!..

– Он подослан жрецами! – послышались возгласы. – Гнать его вон!..

На скале появился «Кривой». Надсмотрщик выбил ему глаз, и с тех пор за ним утвердилось это прозвище. «Кривой» хитро прищурил свой единственный глаз и поводил головой из стороны в сторону, потом приложил указательный палец к кончику носа и сказал:

– Так вот…

Толпа заинтересовалась этим комическим началом и затихла.

– «Злой» прав. Но только он смотрит одним глазом, которым я не вижу…

– Хо-хо, – засмеялись в толпе.

– А теперь я посмотрю другим глазом, которым я вижу…

– Скажите мне, положа руку на сердце, верите ли вы сами в успех восстания: в то, что вы будете свободны, что вы победите легионы атлантов? – Нет, не верите. И все-таки восстание будет. Почему? – Потому, что нет больше сил терпеть. Потому, что нам хуже не будет: убитым – мир, живым – та же каторга. – В это время приходит к нам Акса-Гуам и говорит: – «Я с вами. Я помогу вам». – А хоть бы и так? Лучше с нами, чем против! Что побудило его притти, – не все ли равно. Наша девушка? – Верно! Но, ведь, девушек-то наших у них полные гаремы. Выбирай любую. А он к нам. Может и восчувствовал горе наше? Что же выходит? Верить – не верьте ему, а гнать тоже не за чем… Авось пригодится. Верно я говорю? – И ткнув опять пальцем в кончик носа, он сошел со скалы.

Акса-Гуам вытер со лба пот. Он совершенно не ожидал такого поворота дела. Он привык смотреть на рабов, как на безгласное стадо, забитое и покорное. Довольно сказать им ласковое слово, погладить по шерсти, и они пойдут за ним. Он снизошел до них. Он так долго умилялся своей ролью благодетеля и спасителя. И вдруг – вся эта сходка превратилась в какой-то суд над ним. Эти резкие, свободные речи о нем, о его личной жизни, этот язвительный или насмешливый тон… Он чувствовал, как против его воли, в нем поднимается вековая ненависть и презрение его касты к рабам…

Суровый и гордый поднялся он на скалу.

– Я пришел помочь вам, а вы судите меня. Я не собираюсь делаться вашим царьком. Пусть «Злой» станет во главе восстания… Я…

Толпа вдруг заволновалась, расступилась. Через толпу, расталкивая рабов, быстро шел Куацром. В руках он нес какой-то мешок.

– Расступись! Расступись! Важное известие!..

Куацром подошел к скале, поднял мешок и вытряс из него на землю какой-то круглый шар.

– Что это?… – с недоумением спросил Акса-Гуам, – и вдруг, побледнел и в ужасе отшатнулся.

Освещенная лунным светом, на него смотрела остеклянелыми глазами головы его отца, жреца Шишен-Итца…

Акса-Гуам схватился за скалу, чувствуя, что теряет сознание.

_{– Что это?.. – с недоумением спросил Акса-Гуам, – и вдруг побледнел и в ужасе отшатнулся, закрыв лицо рукою. На него смотрела остеклянелыми глазами голова его отца-Шишен-Итца.}

Ата истерически вскрикнула.

– Шишен-Итца узнал о восстании и шел к царю, чтобы донести на тебя и предупредить его о восстании, – заявил Куацром, – Адиширва сказал мне: «Задержи во что бы то ни стало Шишен-Итца, чтобы он ее донес о заговоре рабов: Я не мог иначе задержать его… Лучше он, чем ты. Он был злой господин… Чтобы не сразу узнали, кто убит, я отрезал голову и унес в мешке… Вот… Я сделал, как мне было приказано…

Толпа выслушала эти слова в полном молчании.

Акса-Гуам сел на камень и опустил голову на руки.

Ата боязливо жалась к нему, не решаясь открыт проявить участие.

Когда первое впечатление прошло, рабы начали обсуждать создавшееся положение. Теперь царь неизбежно должен был узнать о готовящемся восстании. Также неизбежна тяжкая расплата за заговор. Надо было решаться действовать немедленно. После долгих и горячих споров, план восстания был выработан. Решено было итти приступом на Священный Холм.

Но тут неожиданно на скалу поднялся Адиширна-Гуаеч.

– Этот план никуда не годится, – сказал он решительным голосом.

– Брат?! – воскликнула Ата.

Акса-Гуам поднял голову и с недоумением посмотрел на Адиширну.

– Священный Холм прекрасно укреплен со стороны каналов. Мосты могут быть подняты. Вы должны будете наполнить трупами каналы, прежде чем перейти их. Но там вас встретит бронзовая щетина копий. Мы поведем на приступ только часть нашей армии, чтобы отвлечь внимание. Главные же силы мы пустим в обход и обрушимся на Священный Холм во стороны гор. Это – кратчайшая дорога и к царскому дворцу. Но нам нужно раньше овладеть оружием. Я подумаю над этим…

– И так, на заре!.. – Адиширна не успел докончить. Сильный подземный толчок потряс скалы и волной прокатился по долине. Зашуршали падающие камни. Если подземные силы раньше не разрушат Священный Холм, – добавил он. Но слова его потонули в шуме взволнованной толпы. Муравейник пришел в движение. Рабы расходились, обсуждая события,

Акса-Гуам, Ата, Адищирна и Гуамф шли по дороге.

– Прости меня, Акса, я был невольным виновником смерти твоего отца!.. Но я думал, что Куацром умнее…

Акса-Гуам только мрачно кивнул головой.

Они вышли на безлюдную боковую дорожку. Ата взяла Акса-Гуама за руку и крепко сжала ее, желая утешить. Акса-Гуам ответил рукопожатием.

– Ты тоже примкнул к… восстанию? – спросил Акса. Он хотел сказать: «примкнул к нам», но после речей рабов не смог сказать этого,

– Я не верю в восстание! – сказал Адиширна.

– Я преследую личные цели, и откровенно говоря об этом. И вынув из-за пазухи кусок материи с письменами Сель, он подал его Акса-Гуаму.

Акса-Гуам прочитал:

«Отец выдает меня замуж за царя Ашора. Я скоро должна уехать. Отец узнал о моем свидании с тобой в Золотых Садах от раба и очень рассердился. Он запер меня в Соколином Гнезде. Сель».

Акса-Гуам знал Соколиное Гнездо. Это была своего рода тюрьма для лиц царского дома. Подземный ход вел из самого дворца к горе. Внутри горы была проложена винтовая лестница, которая выводила в помещение, вырубленное на громадной высоте; небольшой балкончик выступал над отвесным, как стена, утесом. Побег был невозможен.

– У меня одни пути к Сель: через дворец! – сказал Адиширна. И они замолчали, думая каждый о своем. – Брось это дело! – сказал Гуамф Акса-Гуаму.

Ата только крепче сжала его руку и просительно посмотрела ему в глаза.

Он тяжело вздохнул, до боли сжал руку Аты и сказал глухим голосом:

– Поздно!

XI. Ацро-Шану и Крицна

Дворец Хранителя Высших Тайн– Ацро-Шану – стоял особняком, у храма Посейдона, окруженный высокой стеной.

Дворец имел два этажа; нижний помещался под землей. В верхнем были парадные залы для приема, украшенные со сказочным великолепием. Золотые статуи богов, треножники, мебель, осыпанные драгоценными каменьями, ослепляли глаза.

Ацро-Шану очень редко бывал здесь. Только ранним утром, проведя ночь за бронзовыми таблицами, он приходил иногда подышать свежим воздухом. Садился у баллюстрады на открытой площадке, щурил глаза и тихо дремал или думал. Раб приносил скромный завтрак – маленькую пресную булочку в виде двух сплюснутых шаров и чашу ключевой воды.

Как только жар усиливался, он спускался в свои подземные комнаты. Здесь всегда стояла ровная, прохладная температура. Хорошая вентиляция освежала воздух. Дневной свет проникал преломленный шлифованными зеркалами. Зеркала эти вращались по ходу солнца. Но в дневном свете почти не было нужды: Ацро-Шану работал только ночью.

Нижнее помещение представляло полный контраст с верхним этажом. Белые мраморные стеньг не имели никаких украшений. Комнаты были обставлены почти скудно, самой необходимой деревянной мебелью. Простая деревянная кровать была покрыта двумя шкурами леопардов. Вдоль стен длинной амфилады комнат тянулись полки с рядами бронзовых таблиц. Каждая полка имела надпись на бронзовой пластинке и номер; сами пластинки были также классифицированы и пронумерованы. Один каталог этой библиотеки; занимал целую комнату.

Была ночь.

Ацро-Шану сидел в деревянном кресле у длинного стола. Огонь светильника золотил бронзовые пластинки, грудами лежащие на столе. Заслонив рукой глаза от света, Ацро-Шану внимательно читал. Рядом о ним сидел молодой жрец Крицна – его ученик. Тишина была необычайная. Ни один звук не проникал сверху.

Старик откинулся на спинку кресла и, полузакрыв глаза, тихо сказал:

– Бедная Атлантида!..

Крицна не осмелился нарушить молчания.

– Я стар… мне сто сорок девять лет. Пора на покой – начал Ацро-Шану после долгой паузы. – Тебя избрал я, Крицна, Тебя посвящу в Высшие Тайны Атлантиды. Ты молод. Моложе других. Но в тебе сильный дух и бесстрашная мысль.

– Чувствуешь ли ты себя готовым, чтобы узнать истину? Готов ли во имя ее расстаться с самым дорогим для тебя?

– Готов! – твердо произнес Крицна.

– Так слушай: Высшая Тайна – в том, что ее нет!

Крицна смотрел на жреца с недоумением.

– Для толпы, даже для царей и низших жрецов у нас много тайн: мы знаем, как лечить болезни. Мы знаем ход небесных светил. Мы даже знаем, когда должно наступить затмение солнца или луны. Мы можем вызывать мертвых. Чего же больше? Да, мы обладаем великими знаниями, но в них нет ничего таинственного… Тысячи лет мы наблюдали за ходом болезней человека и записывали эти наблюдения. Тысячи раз мы испробовали, – сперва на больных рабах, – тысячи разных трав, настоев и смесей. Тысячи больных умирали от наших лекарств, но от некоторых они выздоравливали. Мы тщательно записывали все это, сверяли записи, делали выводы. Так ощупью, слепо, опытным путем, мы создавали нашу медицину. Почему настой горькой коры, известного нам дерева исцеляет лихорадку? – Мы не знаем сами. Мы лишь знаем его целебное действие.

– Тысячи лет мы наблюдали светила неба и записывали наши наблюдения. Сравнивая их, мы заметили закономерность и периодичность многих небесных явлений и научились предсказывать наступления этих явлений.

– У нас нет других тайн, кроме тысяч накопленных наблюдений. Но и это тайны лишь потому, что наш опыт мы скрываем от непосвященных. – И только в этом наше могущество!

– А вызывание духов?..

– Мы прибегаем ко многим средствам, чтобы удержать свое влияние и власть. Зная заранее о затмении солнца, мы говорим, что гнев богов сокроет солнечный свет, и лишь по нашей молитве вернет его людям. И при помощи этого мы заставляем самого царя повиноваться нашей воле.

– И царь не знает?..

– Царь верит в тайну и суеверен так же, как и последний из рабов. Воспитание царей находится в наших руках… Ты спрашивал о вызывании духов. Отражение на парах, при помощи зеркал, восковой фигуры и слуховая трубка… Вот и все привидение… Как-нибудь я об’ясню тебе, как это делается…

Крицна был поражен.

После некоторого колебания он сказал:

– Но это обман!

– В чем истина? Разве сами чувства не обманывают нас? И потом; народ любит чудо и тайну, и мы даем их народу. Обман? Да. Но это дало нам возможность посвятить себя исключительно знанию и сделать много полезных народу открытий…

– Почему же не посвятить в эти знания и народ?… И что получают рабы от всех полезных открытий?..

Ацро-Шану нахмурился.

– Рабы… Кто же будет копаться в шахтах, если рабы станут заниматься наукой?..

Крицну не удовлетворил этот ответ. Целый вихрь мыслей и сомнений закружился в его голове. Несколько успокоившись, он спросил:

– Ну, а боги?..

– Их нет!

Крицна почувствовал, что у него кружится голова.

Искоса посмотрев на него, Ацро-Шану смягчил удар.

– Если хочешь, они есть, но не таковы, какими представляют их цари и рабы. Солнце «божественно» – своей оплодотворяющей силой, теплом и светом. Но ни один раб не исполняет с такой точностью свою работу, как солнце свой восход, течение по небу и заход. Может ли оно убавить свой свет или ускоришь свой путь? Солнце не бог, а раб времени и пространства…

– Крицна замолчал, опустив голову… Лицо его было бледно, густые брови нахмурены. Громадное напряжение мысли и внутренняя борьба отражались на этом лице.

Ацро-Шану незаметно наблюдал за ним, как врач наблюдает больного, производя над ним опасную операцию.

– Я знаю Крицна, это трудно… Сомнения терзают тебя и будут терзать… Но ты выйдешь победителем… А когда буря уляжется в твоей душе…

Вошел раб.

Это было необычно. Во время занятий никто не имел права входить в комнату Ацро-Шану.

Жрец нахмурился и недовольно побарабанил иссохшими пальцами по столу.

– Что-нибудь срочное?..

Раб преклонил одно колено.

– Трижды священный! Вестник Солнца и Эльзаир просят тебя впустить их по неотложному делу.

– Пусть войдут.

Эльзаир и Вестник Солнца вошли, преклонив голову.

Ацро-Шану благословил их поднятием руки.

– Говорите…

– Трижды священный! – сказал Эльзаир. Я не осмеливался раньше нарушать твой покой… Меня уже давно беспокоят необычайные явления в небесах… Светила, как будто, сошли с своих мест…

Их путь не проходил уже по точкам, установленным на наших пирамидах и инструментах… Не предсказывают ли эти явления, думал я, великих бедствий?.. И вот, является Вестник Солнца, и его сообщения, как будто, подтверждают мои опасения…

– Говори! – обратился Ацро-Шану к Вестнику Солнца.

– Трижды священный! Я совершал свой обычный об’езд по нашим владениям для сбора налогов и ревизий. И везде я заставал ужасные картины. На восток и на запад от Атлантиды все острова в огне вулканов. Многие города уже погибли от извержений и землетрясений. Земля колеблется, здания рушатся и люди мечутся, как стадо испуганных овец…

– Бедная Атлантида!… – вновь тихо произнес Ацро-Шану.

– Ты прав, Эльзаир! Твои наблюдения имеют связь с наступлением печальных событий, о которых говорит Вестник Солнца. И все же, ты ошибся, Эльзаир. Планеты не сместились с своих мест, и неподвижные звезды также неподвижны, как и раньше.

– Но мои наблюдения?… Проверь их сам! Это истина! Я видел своими глазами!..

– А ты веришь глазам? – И обратившись к Крицне, он сказал:

– Слушай. Вот хороший пример твоей «истины». Что ты думаешь Эльзаир, если после чаши: крепкого вина тебе покажется, что все шатается вокруг?

Эльзаир покраснел от обиды.

– Но я был трезв…

– Я не о том. Подумаешь ли ты, что колонны сместились с мест, или найдешь причину явлений в своей голове?… Так и здесь. Сместились не звезды, а пирамиды, и потому вершины пирамид и твои инструменты не совпадают с обычными течениями звезд.

Эльзаир был совершенно озадачен.

– Но пирамиды стоят незыблемо на земле!

– А сама земля?..

Эльзаир начал понимать.

– Не проще ли допустить, что сдвинулась одна земля., чем весь небесный свод? Так оно и есть. Подземные силы огня изменили положение самой земли; сдвинулись и все твои точки наблюдения. Только сейчас я изучал явления, предшествовавшие ужасным землетрясениям, постигавшим уже Атлантиду тысячелетия тому назад… Тогда было тоже самое. И так же, как теперь, первыми начали действовать вулканы на соседних с Атлантидой островах; они меньше Атлантиды, и подземным силам огня легче справиться с ними, – прорваться наружу. Увы!.. На основании моих исследований я пришел к заключению, что мы перед небывалой катастрофой… Атлантида обречена!.. Сообщения Вестника Солнца лишь говорят о том, что мы ближе к катастрофе, чем я предполагал…

Эльзаир и Вестник Солнца стояли пораженные. Только Крицна не проявил особого волнения: «подземные силы» клокотали в его собственной душе. Он переживал внутреннюю катастрофу, которая заслонила от него ужас надвигающейся физической катастрофы.

– Созовите на завтра Верховный Совет… Если мы бессильны предупредить несчастье, позаботимся о спасении.

– Крицна, сообщи во дворец о созыве Верховного Совета.

Крицна поднялся на верх и вышел на мраморную баллюстраду дворца.

Внизу лежала Атлантида, упоенная лунным светом и ароматом цветов. Как всегда, со стороны города доносились, смягченные расстоянием, звуки музыки и песен.

Вдали мерно вздыхал океан…

Но Крицна ничего не видел.

Он крепко сжал голову и стоял, с искаженным лицом, под яркими лучами луны.

– Все ложь и обман… Нет богов… нет тайны… Есть только жадная, корыстная каста жрецов, которая из знания делает тайну, чтобы угнетать народ и утопать в роскоши…

Взгляд его упал на золотую статую бога-Солнца, сияющую в лучах луны.

И вдруг, в порыве бешеного гнева, Крицна сбросил статую с пьедестала.

И она со звоном покатилась по мраморным плитам пола.