Текст книги "Всемирный следопыт, 1925 № 07"

Автор книги: Александр Беляев

Соавторы: Камиль Фламмарион
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

VII. Новая жизнь Чайки

С первых дней своей жизни в землянке с Борисом Чайка переживала много странного и необычного.

Она помнит, хорошо помнит первый день жизни с Ворком. Дрожащая, испуганная, но радостная пришла она в большую, светлую землянку. Ворк заставил ее вымыться горячей водой. Она долго не соглашалась снять рваный сокуй и залезть в большую новую бочку с водой, и только тогда, когда Ворк гневным голосом потребовал, она подчинилась.

Ворк сжег старый сокуй, бакари, сам вымыл ей голову и научил, как надо мыть тело, держать мыло и вехотку.

Потом Ворк дал ей сапоги, белую, как снег, рубаху и другую одежду. Волосы он велел ей заплетать в одну косу, а не в две, как носят юрачки.

Когда кончилось все, Чайка была рада. Душа пела снова весело и счастливо.

О, Ворк, скрытный и хитрый Ворк, говорящий короткие слова, полюбил Чайку. Разве не Ворк сказал ей ласковые слова? Он сказал: «Чайка, ты теперь моя жена!» Такие слова не скажет юрак.

Теперь Чайке не приходилось неводить рыбу, ездить в лодке, варить юколу и кормить собак. Теперь Чайка привыкла умываться каждый день, надевать чистое платье, и когда Ворк писал в большой белой книге, она прибиралась в землянке, варила уху, и, пока уха кипела, садилась рядом с Ворком и внимательно смотрела, как бойко бегает его карандаш по белым листам бумаги, оставляя замысловатые значки.

Чайка чувствовала, как она уходит от родного, и как все больше и больше привязывается к чужому. Возврата в дымный чум не будет, Ворк – ее надежда. Чайка не боялась голода в полярную ночь, когда, бывает нечего есть ни людям, ни собакам. Нет. Но лишиться ласкового Ворка и испытать грубость юрака, это было бы свыше сил Чайки.

– Когда ты, Ворк, поедешь в город, ты возьмешь меня? – беспокоилась Чайка.

Ворк улыбался:

– Да.

– Мы будем жить в большом доме из кадмия? – допытывалась Чайка.

– О, да! – снисходительно отвечал Ворк, и Чайка сыпала новые вопросы:

– А ты научишь меня писать в большой белой книге?

– Учиться будем зимой.

Иногда в землянку приходила старая Перчик. Она требовала «и», и когда Ворк отказывал, она просила шяр (табаку) и, набив полный рот, сидела, моргая глазами, поминутно сплевывая на пол зеленую слюну. Чайка поила ее чаем с сухарями и рыбой, и вразумительно говорила:

– Перчик, тебе надо мыться, ты будешь меньше хворать.

Перчик махала рукой и удивлялась Чайке.

– Нет, нет! – как хриплая мартышка кричала старуха и, торопливо кончив чаепитие, уходила. Перчик более всего боялась воды и ни разу не умылась за всю свою жизнь.

Изредка к Ворку заходил брат Чайки. Он тоже чаевал и заметно стеснялся Чайки. Чайка теперь была русская, а он был попрежнему бедный юрак – и только.

Около песка редко останавливались пароходы. Они проходили Крестовой протокой за островами, шли на Галечную и дальше на низ. Это лето пароходы ходили чаще. В народе шел разговор, что идет где-то война. Говорили, что русские дерутся с русскими, одни были красные, другие белые, но все равно, они были русские, только название такое. Почему они так назывались, почему воевали, – народ не знал. Боялись вооруженных людей.

VIII. От’езд Ворка и Чайки

Однажды, совершенно неожиданно, к песку подошел большой пароход. Он свистел и выпускал белый пар. Пароход с красным флагом. На корме был тоже красный флаг, но сильно задымленный. С парохода спустили четырехвесельную шлюпку. На берегу зоркие глаза юраков рассмотрели всем знакомого человека по имени Коверкало.

– Идет Коверкало. В руках у Коверкало бумага, – говорили юрами, щуря слезящиеся глаза.

Шлюпка села на песок за несколько сажен от твердого берега. Матросы вылезли и повели руками шлюпку, но скоро убедились, что килевую шлюпку можно скорее довести на руках, чем доплавить и бросили.

Вот тогда-то случилось самое чудное, о чем и до настоящего дня помнят на песке Хайба.

Коверкало вылез из лодки и, буровя бродневыми сапогами воду, направился к берегу. На боку у Коверкало болталась огромная шашка доисторических времен туруханского казачества, а на поясе с медной бляхой, как окорок, висела рыжая кобура с огромным лефошэ. Сам Коверкало во многих местах был изукрашен помятыми, не первой свежести, красными бантами, тоже значительной величины.

В руке, над головой, Коверкало нес пакет с сургучной печатью. Маленький пакет с темно-красной печатью приковал взоры стоящих на берегу.

_{Коверкало вылез из лодки и, буровя бродневыми сапогами воду, направился к берегу. В руке, над головой, он нес маленький пакет с красной сургучной печатью.}

Коверкало вылез, посмотрел по сторонам, и подошел к Ворку. Он громко и торжественно, с суровой хрипотой в голосе, прочитал адрес на пакете, начиная от: «Весьма срочно, секретно, через Туруханский Райревком!» до «№ 1231» и не менее торжественно вручил его Ворку, потребовав расписки в получении.

Ворк не менее торжественно расписался и, сунув в карман конверт, ушел в землянку.

Этой ночью на Хайбинском песке не спали. Коверкало до хрипоты об’яснял русским рыбакам и юракам о Советском перевороте и аннулировании колчаковских денег.

Обеспокоенные шумом, чайки с криком летали над пароходом, а на озерах им вторили гуси.

…………..

Сборы были недолги. Ворк, Чайка и беленькая лайка Юрак готовились к посадке в лодку. Коверкало грузил багаж и все время удивлялся:

– Эко ты, – говорил он около лодки, – юрачка и без всякого понятия, а вдруг, знаете, как возвысилась.

– Какое возвысение, – прошепелявил парень с песка, – просто зена городьского селовека.

Коверкало уничтожающе посмотрел на парня:

– Сельдушка ты и больше ничего. Ты знаешь, кто есть он? Он при новой власти чуть комиссарьят. На автомобиле юрачка будет ездить, – и Коверкало пустился об’яснять парню, что такое «чуть комиссарьят» и автомобиль.

– Што за стюка? – удивлялся парень.

Багаж был погружен. Ворк, Чайка и Юрак сели в шлюпку. На берегу стояли все люди с песка, Перчик и брат Чайки. Пароход ушел, и жизнь на песке пошла своим чередом.

ОТ РЕДАКЦИИ

Тот, кто читал в № 3 журнала «Всемирный Следопыт» рассказ Ё. Бывалова – «Одиннадцать», в котором фигурирует русский матрос Джони Руш (Иван Русский), тому особенно интересно будет узнать, что с № 8 «Всемирного Следопыта» начинается печататься серия рассказов того же автора под общим названием– «ЗАМОРСКИЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ ДЖОНИ РУШ»,

а именно:

1) Побег матроса Пидопры-Гора (1905 г.).

2) Джони Руш.

3) На острове краббов.

4) Месть Ай-Ки.

5) Медный остров.

6) На коралловом атолле.

7) Джони Руш на родине (1917 г.).

ПЕВЕЦ МИРОЗДАНИЯ

_{(По поводу кончины Камилла Фламмариона).
Очерк Н. К. Лебедева.}

Наука о Вселенной и ее служители. – Фламмарион, как «певец Вселенной». – Его детство и юность. – Его интерес к астрономии. – Из мастерской резчика по металлу в астрономическую обсерваторию. – Раскрытие Фламмарионом тайны мироздания. – Камилл Фламмарион, как популяризатор «Звездной науки».

4-го июня с. г., в Париже, на 84-ом году своей жизни скончался знаменитый, всемирно-известный французский ученый-астроном Камилл Фламмарион.

Кому из читающей публики не известно это имя? Кто не знает прекрасных, увлекательных книг Фламмариона по астрономии? Кого не заставляли эти книги хоть раз поднять голову кверху и взглянуть ночью на чудесный и беспредельный вид звездного неба? Кого из своих читателей не заставил Фламмарион хоть на одно мгновение почувствовать все величие мироздания, всю тайну Вселенной?

Вез сомнения, популярность и известность Фламмариона, быть может, конкурируют только с популярностью Жюль-Верна, который тоже, только несколько другими способами, будил человеческую любознательность и фантазию, раскрывая перед человеком мощь человеческого гения.

Камилл Фламмарион был служителем самой точной науки, основанной на строгих математических данных. В астрономии все построено на вычислениях, на математических законах. Человечеству понадобилось более шести тысяч лет, чтобы сделать астрономию – науку о мироздании, точной наукой, где астрономы могут за много лет вперед вычислить наступление того или другого небесного явления, как, например, затмение солнца, прохождение той или иной планеты в определенном участке неба и т. д.

Астрономия не только одна из наиболее точных наук, но она и одна из наиболее трудных. Действительно, какие нужны были усилия ума, чтобы с ничтожными средствами, с ограниченными органами чувств не только суметь постичь, что Земля, на которой мы живем, которая кажется нам плоской и неподвижной, в действительности, представляет вечно движущийся шар, но и суметь измерить и взвесить эту Землю, определить ее положение среди окружающих небесных созвездий, узнать механику Вселенной и законы, управляющие мирозданием.

Поистине, астрономия является «царицей» среди наук и недаром в древности, люди называли тех ученых, которые умели вычислить заранее, когда будет затмение солнца или когда на небе появится та или иная планета, волхвами и чародеями.

Одним из таких «чародеев» науки и был покойный Фламмарион. Разница между ним и древними волхвами была та, что он не скрывал перед народными массами секретов своей науки, не употреблял своих познаний для того, чтобы эксплоатировать трудящиеся массы, но, наоборот, нес в народную массу все то, что он узнавал в бессонные ночи на башне своей обсерватории. Этим! он отличался даже от многих современных ему астрономов.

Камилл Фламмарион не был «дипломированным» ученым; он не был «профессором», узким кабинетным ученым, замкнувшимся в стенах своего кабинета или обсерватории, и далеким от жизни. Нет, Фламмарион, изучая звездное небо, все время не упускал из вида землю и живущие на ней народные массы.

Фламмарион не признавал «науку только ради науки»: (постигнув тайны Вселенной, проникнув в чудеса мироздания, он стремился рассказать, по возможности просто и ясно, об этих тайнах и чудесах трудящимся массам, широким кругам рабочих.

Быть может, именно, за это самое Фламмарион очень долгое время несколько игнорировался учеными – специалистами астрономами. Очень долгое время французские ученые предпочитали по отношению к Фламмариону, как и по отношению к другому своему собрату-ученому, географу-революционеру Элизе Реклю, «политику замалчивания».

И только тогда, когда Реклю и Фламмарион достигли, благодаря своим исключительно большим талантам, мировой известности, только тогда официальные ученые начали ценить научные заслуги того и другого.

(Но ни Реклю, ни Фламмарион; не искали славы, не стремились занять хорошо обеспеченные, теплые казенные профессорские кафедры. И тот и другой всю свою жизнь предпочитали быть «вольными каменьщиками» науки. В своей жизни они руководились только одним стремлением: передать людям те знания, которые они считали истинными. И за это они от строгих педантов науки получали иногда полупрезрительное название «популяризаторов» и даже «вульгаризаторов».

Однако, в действительности, Камилл Фламмарион был не только простым «популяризатором» астрономических знаний, но и крупным специалистом-ученым, внесшим в науку о звездах и свой собственный вклад.

Фламмарион родился 26-го февраля 1842 года в местечке Монтиник-ле-Руа (в департаменте Верхней Марны). Его родители были небогаты и мечтали сделать своего сына священником. С этою целью они отдали его учиться в духовную семинарию в городе Лангре.

Но юный Камилл уже с детских лет чувствовал признание служить иному богу– науке. Когда ему было всего лишь одиннадцать лет, он уже подолгу засматривался на звездное небо, а летом 1853 года с увлечением следил за появившейся в то* время на небе кометой. Он даже нарисовал эту комету в своей тетради. Это был первый дебют будущего астронома.

По окончании семинарии Фламмарион в 1856 году приехал в Париж, где в это время жили его родные. Он ни за что не хотел продолжать дальнейшую подготовку к «духовному званию» и предпочел поступить в ученики к резчику по металлу.

Работая в мастерской у резчика, Фламмарион, однако, не переставал мечтать о звездах; он читал книги по астрономии и, когда ему было шестнадцать лет, написал даже сочинение на астрономическую тему под названием: «Всеобщая Космогония». Этому сочинению Фламмарион и обязан тем, что стал астрономом.

Случилось это так: в 1858 году Фламмарион заболел и к нему пригласили врача. Врач обратил внимание на порядочную библиотеку Фламмариона, разговорился с ним и тот показал ему рукопись «Всеобщей Космогонии».

Доктор был поражен познаниями шестнадцатилетнего юноши, нигде не учившегося, и посоветовал ему обратиться к Леверье, директору Парижской обсерватории, известному астроному, открывшему планету Нептун.

Как только Фламмарион выздоровел, врач достал от своих знакомых рекомендательное письмо к Леверье и Фламмарион отправился в обсерваторию.

Леверье после короткого экзамена, принял Фламмариона в качестве ученика и вскоре сделал его своим ближайшим помощником. Под руководством Леверье Фламмарион очень хорошо прошел математику и первые ступени астрономической науки.

После четырех лет работы в Парижской обсерватории с Леверье Фламмарион в 1862 году написал свою первую научную работу под заглавием: «Множественность обитаемых миров». В этом произведении Фламмарион высказывает и защищает смелую мысль, что жизнь разлита всюду во Вселенной и что кроме Земли есть еще много обитаемых миров, где живут разумные существа.

Эта первая книга двадцатилетнего молодого ученого' 'Сразу привлекла широкое внимание во Франции и доставила юному автору известность. В 1863 году Фламмарион получает приглашение редактировать научно-популярный журнал «Космос», а в 1865 году его пригласили заведывать научным отделом газеты «Век».

В 1865 году Фламмарион выпускает в свет свой второй труд под заглавием: «Миры действительности и миры воображаемые». В этой книге Фламмарион описывает планеты нашей солнечной системы и знакомит читателя с физическими свойствами каждой планеты, о которых можно судить по данным астрономической науки.

Эта книга, вместе с первой, окончательно упрочила славу Фламмариона, как талантливого популяризатора. Вскоре обе книги были переведены на главнейшие европейские языки и выдержали целый ряд изданий.

Молодой астроном не удовлетворяется, однако, только печатной пропагандой астрономических знаний. В 1866 г. он организует в рабочих кварталах Парижа популярные лекции по астрономии, и эти лекции стали привлекать сотни рабочих и работниц.

Фламмарион был первый из астрономов, который спустился с высот обсерватории в рабочие кварталы и понес в рабочую массу науку о Вселенной.

Популярные лекции Фламмариона по астрономии, привлекавшие сотни рабочих, были в то время и для Парижа необычайным явлением, и на лекционную деятельность молодого астронома начала косо смотреть полиция Наполеона III. Не имея формального предлога для запрещений лекций, правительство, тем не менее, сделало так, что Фламмарион должен был оставить занятия в Парижской обсерватории.

Тогда Фламмарион оборудовал небольшую обсерваторию в своей квартире на улице Гей-Люссак и здесь стал продолжать свои работы по изучению неба, приглашая в свою обсерваторию слушателей рабочих, особенно заинтересовавшихся астрономией.

В 1867 г. Фламмарион, вместе с известным революционером Лиссагарэ, впоследствии активным участником Парижской Коммуны, организовали в рабочих кварталах Парижа не только чтение лекций по астрономии, но и по другим наукам и создали своего рода первые рабочие или народные университеты. В это же время Фламмарион принимал очень активное участие в Лиге Народного Образования, основанной Жаном Масэ для борьбы с народной неграмотностью. Вскоре Фламмарион был избран председателем этой Лиги.

В 1868 г. Фламмарион заинтересовался метеорологией и воздухоплаванием и вступил в члены аэростатического общества. Его деятельность в этом обществе и его многочисленные полеты на воздушных шарах с целью исследования верхних слоев атмосферы были отмечены, и он в 1870 г. был избран председателем этого общества.

Для более широкой популяризации астрономических знаний Фламмарион в 1882 г. основал журнал «Астрономия», а в 1887 г., по его инициативе, в Париже возникло «Французское Астрономическое Общество», насчитывающее в настоящее время несколько тысяч членов.

В 1882 г. один богатый почитатель Фламмариона и любитель астрономии, пожелавший остаться неизвестным, купил Фламмариону небольшую дачу-виллу в местечке Жювиэи, недалеко от Парижа, с тем, чтобы здесь Фламмарион устроил обсерваторию и производил бы свои наблюдения (впоследствии выяснилось, что этот щедрый жертвователь был крупный коммерсант из Бордо по фамилии Мерэ).

Благодаря этому щедрому дару, Фламмарион смог развернуть свои астрономические работы и занялся, главным образом, наблюдением, так называемых, «двойных звезд» и планеты Марс.

Результаты своих многолетних наблюдений неба Фламмарион изложил, главным образом, в двух произведениях: «Популярная астрономия», выдержавшая несколько десятков изданий и переведенная на множество иностранных языков, и «Звезды». Свои наблюдения над планетой Марс Фламмарион описал в двух больших томах и, кроме того, составил много карт поверхности: Марса и построил марсовый глобус, подобный земному.

В области изучения двойных звезд Фламмарион внес много новых и ценных данных и, кроме того, составил первый «Каталог двойных звезд». Эта работа потребовала от Фламмариона несколько лет усидчивого труда и является главнейшим вкладом в астрономическую науку.

_{Камилл Фламмарион, знаменитый французский астроном, скончавшийся в Париже 4-го июня с. г, на 84 году жизни.}

Каталог представляет подробное описание двойных звезд и заключает в себе данные для определения величины, об’ема и скорости вращения этих звёзд.

Фламмарион первый из астрономов высказал теорию, что двойные звезды представляют собою своего рода солнечные системы, вроде нашей. Фламмарион установил, что двойные звезды движутся вокруг своего главного солнца по эллипсам, то-есть по слегка удлиненным кругам.

На основании своих наблюдений, Фламмарион пришел к заключению, что сила притяжения, действующая в нашей солнечной системе, действует во всей Вселенной, и самые отдаленные звездные миры управляются теми же законами, как и наш мир.

Фламмарион высказывает смелую мысль, что вокруг двойных звезд, которые являются гигантскими солнцами, вращаются и темные, угасшие уже звезды-планеты. Таким образом, Фламмарион раздвинул рамки Вселенной и открыл перед глазами человечества широкие горизонты.

Кроме перечисленных нами произведений Фламмарион написал огромное количество статей, очерков и популярных книг по астрономии, в том числе несколько астрономических романов: «По волнам бесконечности», «Урания» (В небесах), «Конец мира» и «Стелла».

В своих произведениях, написанных ярким, образным и высоко-художественным языком, Фламмарион, говоря о далеких мирах, никогда не забывал нашей Земли и наших социальных неустройств. При всяком случае Фламмарион упоминает о них; в особенности Фламмарион ненавидел войну. Он был убежденным антимилитаристом и не упускал случая, чтобы не сказать против человекоубийства хотя бы несколько слов.

Так, в последней книге «Прогулка по звездам», написанной Фламмарионом недавно, он говорит:

«Перед величественным зрелищем звездного неба как-то не веришь в возможность религиозных и расовых распрей у мыслящих существ, населяющих землю. На самом деле, все бесчисленные кровопролитные войны, залившие кровью поля сражений, ужасы инквизиции, Варфоломеевская ночь и т. д. – все это кажется не столько даже жестоким, сколько бесцельным делом. Мысль, уносимая на крыльях бесконечности, видит перед собою уходящие тысячелетия, и в эту минуту страшная резня, столько раз обагрявшая землю, представляется еще более бессмысленной и жестокой».

Это возвышающее и облагораживающее влияние астрономии Фламмарион и ценил больше всего. Он был глубоко убежден, что если бы люди знали величие мироздания, всю грандиозность Вселенной, то они скорее пришли бы к установлению нового братского строя на земле, где не будет больше ни эксплоатируемых, ни эксплоататоров, ни обездоленных, ни враждующих, ни проливающих кровь для завоевания какого-нибудь клочка территории, который затем поступает в частную собственность капиталиста.

Признавая возвышающую роль звездной науки, Фламмарион призывает всех познакомиться с этой наукой, и в своей последней книге говорит:

«Трудно понять, почему человечество обыкновенно остается равнодушным перед видом звездного неба и почему столько мыслящих существ никогда не были охвачены благоговением при виде этой величественной картины. Бесконечность и вечность говорят с нами на языке звезд. Звезды нам говорят, что нет никаких преград, никаких границ нигде в в пространстве, и что куда бы ни проникло наше воображение, мы везде найдем центр бесконечности, не имеющей пределов. Звезды нам говорят, что не хватило бы вечности для того, чтобы пронизать в одном направлении эту бесконечность. Конечно, эти представления потрясают нас, слабых мыслящих муравьев. Но насколько же развивают они наше мышление, насколько они расширяют наши горизонты, насколько они выше мелочных забот, которым мы посвящаем почти все мгновения нашей жизни».

_{Медальон, выбитый в честь Камилла Фламмариона ко дню его 75-летия.}

В той же жните Фламмарион как бы делает завет людям и говорит:

«Будем же созерцать небо, будем изучать его. Картина неба – самая величественная из всех жар-тин; книга неба– самая интересная из книг. Будем же любоваться этой картиной, будем читать эту книгу – и мы станем просвещеннее, благороднее и лучше, чем были. Изучать Вселенную, – прибавляет Фламмарион! – значит изучать себя; астрономия касается нас гораздо ближе, чем это кажется».

Фамилия Фламмарион происходит от галло-римского слова «фламмерон», что значит «несущий свет». Фламмарион вполне оправдал это имя. Он всю свою долгую жизнь нес свет науки в широкие народные массы и сделался поистине интернациональным ученым.