Текст книги "Цена мира (СИ)"

Автор книги: Александр Нетылев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

И зная, что к тому моменту он будет уже не здесь.

То, что пейзаж сменился, он ощутил всем телом. Как будто в каждую клеточку вонзилась мельчайшая, неразличимая глазу игла. Мышцы мгновенно оцепенели, а кожу засаднило сильнее, чем от пустынного ветра.

Бездна была настолько же недружелюбна для телесных существ, насколько и тварный мир недружелюбен для проклятых теней в их свободной форме.

Во все стороны, куда ни посмотри, простиралась бескрайняя пустошь, укрытая лилово-синим туманом. Здесь не было гор и лесов, здесь не было солнца и звезд, здесь не было даже неба. Не зная, куда идти, здесь можно было блуждать часами, – при условии, что здесь было хотя бы время.

Ингвар знал это не понаслышке. Каждый раз, спускаясь сюда, он вновь и вновь вспоминал, как попал сюда впервые. Вновь и вновь рвались в его голову воспоминания, которые он предпочел бы вырезать ножом и навсегда оставить здесь.

Боль. Привычная боль. Привычная боль и привычное унижение.

Полный негодования вопрос:

«Я ведь сын короля! Почему со мной обращаются хуже, чем со слугой? Почему никто не несет за это ответственности?»

И омерзительное лицемерие, с которым от него отворачивались все, к кому он обращался с этим вопросом.

Не желая просто сказать ему правду.

Ингвар тряхнул головой. Он посмотрел вверх, и увидел истинную форму своего проводника.

Неясное облако черного тумана сохраняло легкое сходство по форме с силуэтом птицы. В глубине его подобно зарницам сверкали вспышки синего света. Демон-ворон был невелик размером: кесер избегал призывать крупных и сильных демонов. Единственным исключением был демон-конь, что носил его как по земле, так и по небу.

– Ты снова здесь, – прошелестел негромкий голос из глубин черного облака.

– Я заметил, – ядовито откликнулся Ингвар, – Отведи меня к Коршуну.

Именно такой была звериная форма демона, что пытался убить Линетту.

Он шел по пустоши следом за проводником, и молчание не могло защитить его от воспоминаний.

«Почему меня считают чудовищем? Почему? Я ведь ничего не сделал!»

«Не обращай внимания. Просто старайся лучше. Будь добрым. Славным. Прощай врагов. Молись.»

Ложь, ложь, ложь. Сплошная ложь.

Как вышло так, что первой, от кого он не услышал ни лжи, ни издевок, оказалась демон-змея? Она видела в нем чудовище, как и все.

Но в отличие от всех, она была рада этому.

И вскоре Ар’Кёл, сын кесера Эсквина, его двоюродный брат – скончался от отравления. Ингвар знал, что это его вина. Что это он, пожелав мести, натравил на него Змею. И что привело его в ужас, так это то, что он не почувствовал раскаяния. Лишь силу, что наполняла его.

И он бежал. Бежал от самого себя. Бежал от слов, что окружали его с детства, но только в тот день смогли проникнуть в самую его душу.

«Ты чудовище»

«Отродье Зверя»

– Ах. Какие сладкие воспоминания. Но разве это было так плохо?

Облако тьмы, бывшее демоном-коршуном, оказалось огромным, размером с небольшую карету. Как странно. Обычно чтобы уничтожить демона в его телесной форме, его силы приходилось истощить до предела. И найдя его в Бездне, Ингвар обнаруживал его маленьким и слабым, легко подчиняющимся его воле.

Этот же был силен. Крайне силен.

Настолько силен, что позволял себе говорить с насмешкой.

– Так скажи мне, сын Фридесвайд, – продолжал демон, – Разве не испытывал ты удовольствия, почувствовав вкус чужой смерти?

– Испытывал, – легко признал кесер, – Потому я и оказался здесь.

В каком-то смысле он был даже благодарен Коршуну за насмешки. Они помогли ему вынырнуть из воспоминаний.

– И сколько времени ты здесь провел тогда? – поинтересовался тот.

– Четырнадцать часов, – ответил Ингвар, приближаясь, – И вынырнул в Данаане.

– И все-таки ты вернулся, – отметил демон, – Вернулся, зная, что возвращение причинит тебе боль. Почему?

– Почему…

Ингвар усмехнулся. Он не остановился у незримой границы Тьмы.

Он шагнул прямо в облако.

– Потому что ты пытался убить мою жену. И ты расскажешь мне, почему.

Потоки Тьмы хлынули в его тело. Темный туман заполнял его жилы вместо крови, синее адское пламя билось в его сердце. Тьма залепляла глаза, нос и рот, ослепляя, удушая, лишая возможности дышать.

Но только собственное его пламя вспыхнуло ей навстречу. Синее пламя его глаз, что с самого его рождения пугало каждого, кто в них смотрел. Пламя, отмечавшее отродье Зверя.

Однако в одном Коршун был прав.

Быть отродьем Зверя иногда не так уж плохо.

Запечатанный внутри смертного тела, демон закричал от боли, силясь разорвать свою темницу изнутри. Ингвар закашлялся, чувствуя, как изо рта извергается кровь.

Но он держал концентрацию. Он контролировал.

И он знал, что ему нужно.

Вспышка. Он находится в незнакомом помещении. Комната с деревянным полом и ставнями. Ингвар попытался оглядеться по сторонам, но не смог этого сделать: в воспоминаниях демона он видел лишь то, что видел демон.

На полу начертан рунический круг, концентрирующий темную энергию. Начинающие колдуны порой думают, что это должно удержать призванного демона, но это не так. Внутри круга он может оставаться в теневой форме, несмотря на всю тяжесть тварного мира.

Так удобнее договариваться.

– Неназываемым именем бога Хаоса я заклинаю тебя: повинуйся мне, проклятая тень!

Чувство чужой колдовской силы Ингвар ощутил как сдавивший виски стальной обруч, – хотя у того, чьи воспоминания он просматривал, не было никаких висков.

Призыватель был человеком невысоким, но крепко сбитым; в его голосе звучала старческая надтреснутость. Это и все, что можно было о нем сказать: бесформенный черный балахон с глубоким капюшоном скрывал его лицо и детали фигуры. Демон-коршун внутренне смеялся над попыткой колдуна следовать сказочному образу, а вот Ингвар первым делом подумал, что он мог знать о возможности спуститься в Бездну и допросить демона.

– Ты думаешь, что сможешь подчинить меня силой? – Ингвар не чувствовал, как произносит эти слова, скорее это ощущалось так, будто они сами рождаются у него в груди.

А еще он почувствовал, как в глубинах его туманного тела формируется костяной шип, готовый убить наглеца на месте.

– Я не надеюсь на это, о великий, – склонил голову колдун, – Я лишь гарантирую, что мы оба будем блюсти заключенный нами договор.

Он повел рукой в сторону, и Ингвар увидел то, к чему обратился взгляд демона. У дальней стены стояла двуспальная кровать; она напоминала ту, что кесер видел в одной из комнат в борделе, но кажется, была все же не той же самой. Хотя возможно, несколько сбивало с толку то, что постель была снята, чтобы не запачкать.

Прямо к голым доскам были привязаны три девушки где-то четырнадцати-шестнадцати лет на вид. Довольно изящные и симпатичные для простолюдинок, темноволосые и смуглокожие, что было характерно для южного Данаана.

И умирающие. Их вены были вскрыты, и по свинцовым желобкам их кровь стекала в ритуальную чашу.

– Все они третьи дочери своих семей, – добавил колдун, – И каждая из них никогда не знала мужчины. Их кровь, их юная жизненная сила, – все это будет твоим. Если сделаешь то, чего я желаю.

– Чего же ты желаешь, смертный? – демон-коршун отвел глаза от сладостной добычи и перевел взгляд на собеседника.

Но даже сквозь соединявшую их колдовскую связь Ингвар почувствовал, как рот наполняется слюной, как будто у голодного человека, что вдыхает запах жарящегося мяса.

– Прямо сейчас ты примешь крылатое обличье и направишься к замку Мозаль. Ровно в полночь у северной стены тебя будет ждать человек по имени Клейн; у него будет при себе реликварий, где ты спрячешься. Он покажет тебе своего хозяина: ты должен будешь запомнить его облик. Когда в замок прибудет девушка по имени Вин’Линетта, той же ночью ты должен будешь принять облик хозяина замка и напасть на неё. Передай ей мои слова: «Ваш жених передает привет». После этого можешь делать с ней все, что пожелаешь.

Несложно было догадаться, что пожелает он убить её, высосать её кровь и использовать для укрепления собственных сил.

Как использовал кровь этих трех девочек. Ингвар ощущал всем телом, как протекает через него их жизненная сила, и извращенное удовольствие охватывало его. Приходилось напоминать себе, что это не его удовольствие. Что это воспоминание демона.

Только слова «Ты чудовище» все равно звучали в памяти.

Покончив с трапезой, Коршун принялся изменять обличье. Не в первый раз Ингвар ощущал через воспоминания демонов, как происходит эта метаморфоза, но если бы кто-то спросил его об этом, он затруднился бы описать. Несколько секунд, – и птичьи лапу приземлились на старческую руку со следом от кольца на среднем пальце.

А затем демон-коршун устремился прочь через распахнутые ставни. Он бросил прощальный взгляд с ночного неба на дом, куда его призвали.

И Ингвар успел заметить потрепанную вывеску с четырехцветной улыбающейся рыбой.

Глава 8. О том, куда не принято смотреть

Хоть и относилась Линетта с изрядным скепсисом к словам рыцаря, она не могла не признать контраст поражающим. Трактир встретил её яркими пестрыми занавесками, висевшими перед дверью. Деревянные стены, столь убого выглядевшие снаружи, внутри были расписаны цветными узорами абстрактного толка, и краска явно часто обновлялась. Главным источником света служили масляные лампы цветного стекла, дававшие красный, синий и фиолетовый цвет.

По освещению можно было различить три части помещения, три условных зала. Это не были отдельные комнаты в полном смысле слова: их не разделяли стены и двери. Разве что своды, поддерживавшие потолок, проходили по границе разделения. Были между ними и занавеси, но сейчас они были подняты.

Синий зал напоминал обычную едальню. За большими прямоугольными столами немногочисленные гости ели и вели не особенно светские беседы, обильно запивая то и другое элем и дешевым вином. Странно, но из всех трех зало здесь собралась публика, наиболее близкая к тому, что ожидала увидеть Линетта: среди неё было много крупных небритых мужчин в грязной одежде, пропахшей потом и дешевым куревом. Многие были вооружены ножами, дубинками и топорами. Тут и там встречались увечья, короткие стрижки и даже каторжные клейма.

В дальнем углу располагалась стойка, за которой толстый и улыбчивый трактирщик, неуловимо напоминающий гигантского хорька, принимал заказы и общался с посетителями.

– Не обманитесь его видом и манерами, – прошептал Бранд, – Это очень опасный человек.

Фиолетовый зал на первый взгляд был похож, но при этом неуловимо отличался. Публика здесь была на первый взгляд поцивилизованнее, – но уже знающая репутацию этого места принцесса быстро заметила, что многие из посетителей не желают показывать лица. О, там не было зловещих фигур в черных балахонах: в основном лица скрывали широкополые шляпы или поднятые воротники. Но общая тенденция прослеживалась. Помогали тому и занавески, отделявшие круглые столики от окружающего пространства.

В самый раз для тех, кто не желал, чтобы кто-то видел, с кем они встречаются.

Только Линетта успела об этом подумать, как громкие голоса из красного зала оглушили её. Большую часть его занимал огромный прямоугольный стол, за которым собравшиеся постояльцы играли в какую-то игру с костями и фишками. Сути игры принцесса не знала, но судя по серебряным монетам на столе, игра была азартной. Каждый раз, как крупные стопки монет перемещались под руку нового счастливчика, игроки и зеваки сопровождали это бурными возгласами, обсуждениями и пересудами, отчего этот зал был самым шумным из трех.

– Сейчас идите в синий зал, – распорядился Бранд, – Сядьте за столик в дальнем углу и ждите меня. Я поговорю с трактирщиком, и если здесь есть тот, кто нам нужен, он направит его к нам. И пожалуйста, не заговаривайте ни с кем: если местные поймут, кто вы, будет плохо.

Принцесса покосилась на бурно радовавшегося выигрышу звероподобного громилу с обритой по-каторжному головой и клеймом насильника на щеке, чуть подумала и решила, что в данном случае рыцарь полностью прав.

Начальный испуг постепенно проходил, и столь непривычное для принцессы общество вызывало все больше любопытства. Хотелось узнать больше о той изнанке асканийской столицы, которую не принято было показывать чужаком.

Но чувство самосохранения никуда не девалось, и Линетта сочла за благо укрыться за шторкой, из-за которой почти ничего не было видно. Надвинутый капюшон скрывал столь чуждый этим местам лик благородной дамы, а под столом она сжимала рукоять мужниного кинжала.

«Что я здесь делаю?» – подумала она, – «Как вообще вышло, что первая красавица двора, дочь самого короля Риардайна, сидит в каком-то грязном трактире, скрыв лицо, как преступница? Почему вообще я должна сама расследовать покушение на себя?»

Ответа не было, да и не могло быть. Не надеялась она, что кому-то в этой стране было дело до того, что произошло с ней.

«Признайтесь уже себе, Ваше Высочество. Вы были дочерью короля и первой красавицей двора. Но сейчас вы трофей победителя»

Между тем, вернулся Бранд. Рыцарь был напряжен, серьезен и прятал за пазуху изрядно полегчавший кошель.

– Трактирщик сказал, что ему понадобится время, чтобы разыскать нужного нам человека, – сообщил он, – Однако он действительно знает того, кто практикует подпольно черную магию. Вы очень проницательны, Ваше Высочество.

– Благодарю, риир Бранд, – серьезно ответила девушка, – Если мой супруг действительно не причастен к этому, я попрошу его оплатить все ваши расходы на расследование.

– Мне не нужны деньги от отродья Зверя, – резковато ответил рыцарь.

Линетта искоса посмотрела на него.

– Деньги нужны всем и всегда. А вы, насколько мне известно, не обладаете ни богатыми землями, ни существенным доходом. Поэтому не отказывайтесь. Мне будет совестно обременять вас.

– Может быть, я и небогат, – медленно ответил Бранд, – Но у меня есть принципы. Вы не знаете, что за человек ваш супруг, миледи. От него я не принял бы ничего и никогда.

А здесь уже принцесса почувствовала себя оскорбленной. Не из-за репутации своего мужа: его она толком не знала.

А из-за того, что отныне к этой репутации была привязана и она.

– Как это мило с вашей стороны, – саркастически заметила она, – Значит ли это, что теперь и я в ваших глазах – та, от кого ваши принципы не позволят что-либо принять? Ведь как известно, муж и жена – одна плоть. Я для вас – плоть Зверя?

От необходимости отвечать рыцаря избавили две девушки, подошедшие к столику. Молодые, немногим старше самой Линетты, они были одеты в недорогие по материалу, но кричаще-яркие платья с глубоким декольте и разрезами на бедре. Одна, чуть пониже ростом, была смуглой и темноволосой, другая – голубоглазой блондинкой.

– Господин велел нам скрасить ваше ожидание, – проговорила блондинка, и голос её чуть сорвался.

«Какое право простой трактирщик имеет называть себя господином?» – такой была первая мысль принцессы. Но вовремя вспомнив, что голос может выдать её, она предпочла предоставить говорить Бранду.

А Бранд между тем густо покраснел и бросил на неё беспомощно-оправдывающийся взгляд. Так в детстве смотрел на отца старший брат, когда тот подозревал его в какой-то каверзе.

– Мне… нам ничего не надо, – заверил Бранд, – Возвращайтесь к своему господину и передайте, что мы дождемся нужного нам человека без вашей компании.

– Благородный рыцарь, пожалуйста, не прогоняйте нас, – взмолилась смуглая, – Если мы скажем такое, господин решит, что мы плохо работаем, и изобьет нас.

Блондинка толкнула её плечом, давая понять, что та сказала лишнее.

А между тем, Линетта вдруг поняла, что именно ей показалось необычным в этих девушках.

Акцент.

– Подождите, – подала голос она, – Присядьте.

Глаза девушек округлились: они явно не ожидали, что один из предполагаемых клиентов окажется женщиной.

Однако они подчинились.

– Вы ведь из Данаана, – это был не вопрос, это было утверждение, – Что вы делаете здесь?

Девушки переглянулись. На какое-то время они замялись, а потом блондинка заговорила первой:

– Мы бежали от войны. Говорили, что Аскания побеждает, поэтому здесь безопаснее. Но когда мы приехали…

Она замолчала. И слово вместо нее взяла смуглая:

– Я жила в Исцене. Нас с сестрой увезли в плен во время захвата города. Здесь, в столице, нас продали в этот трактир.

– Но ведь это рабство! – от негодования Линетта повысила голос, и несколько взглядов устремилось к их столику.

Пришлось дождаться, когда Бранд закончит обмен угрожающими взглядами с любителями лезть в чужие дела, прежде чем продолжить уже тише:

– Разве вера эормингов не считает рабство пережитком Правления Зверя?

– Мы не рабыни… госпожа, – ответила смуглая, – Мы лишь пленницы войны.

– Но ведь война закончилась!

– Миледи, прошу вас, – подал голос Бранд.

И принцесса немедленно напустилась на него:

– А ты тоже хорош! Ты знал, что тут такое происходит? Ты вообще понимаешь, ЧТО тут происходит? Почему никто из вас с этим не борется?!

– Госпожа, – несмело сказала смуглая, – Мы лишь пленницы, привезенные из походов славными воинами-эормингами. Мы не имеем права…

– Имеете! – прервала её Линетта, – Того, что здесь происходит, не должно быть! Много вас тут таких, «пленниц»?

Смуглая замялась. А вот блондинка ответила как-то диссонирующе-спокойно:

– Сейчас нас двенадцать. Еще четверо умерли в последние дни.

И от того, как она это сказала, Линетта на секунду потеряла дар речи.

От того, что о четырех умерших девушках она сказала как о чем-то само собой разумеющемся.

– Ваше Высочество, пожалуйста, – постарался урезонить её Бранд, – Помните о том, зачем мы пришли сюда.

– Высочество? – здесь уже ахнули обе девушки.

Вскочив со своих мест, они обе склонились в поклоне:

– Простите нас. Мы не узнали нас. Мы…

– Сядьте! – приказала им принцесса.

После чего перевела испепеляющий взгляд на рыцаря:

– Зачем бы я ни пришла сюда, риир Бранд, это МОЙ народ. Я несу ответственность за этих людей. Как дочь короля. Как жена кесера. Как та, кто приехала сюда, чтобы ПОДОБНОГО не было. Поэтому я должна помочь им. И если вы не желаете в свою очередь помочь мне, то лучше уходите сейчас же.

Бранд тяжело вздохнул:

– Вы допускаете большую ошибку, миледи.

Но в его голосе звучало смирение с неизбежным.

– Пусть так, – пожала плечами Линетта, – Но для меня лучше совершить ошибку, чем трусливо делать вид, что меня это не касается. Так вы поможете мне, риир Бранд?

– Помогу, – снова вздохнул он, – Только я хеленд.

– Ах, благородные хеленды, – расплылся в медовой улыбке толстый трактирщик, – Я вижу, вам пришлись по нраву девушки, которых я приютил. Вам ведь нужны комнаты на эту ночь?

– Благодарю, любезный, нам хватит одной, – заверил Бранд, – Мы с братом… Никогда не стеснялись друг друга.

– Вот как? – толстяк слегка растерялся, но едва несколько медных монеток перекочевали в его карман, он заулыбался пуще прежнего:

– Я уверяю вас, что в моем заведении вы можете отринуть любое стеснение и дать волю даже тем страстям, что оставались запретными и потаенными. Вы знаете, как говорят: все, что происходит в «Пляшущей Форели», остается в «Пляшущей Форели».

– Вы успокоили меня, любезный, – заявил Бранд.

Оглянувшись на Линетту, он добавил:

– Тогда быть может, вы поможете нам разрешить один давний спор?

– Спор?.. Я не вполне уверен, что…

– Однажды мой младший брат, – не дав договорить, продолжил рыцарь, – Самоуверенно заявил, что хоть он и молод, но в умении обращаться с женщиной ему равных нет. Мы тогда решили однажды устроить небольшое состязание. Вы сможете найти для нас, скажем… Пятнадцать женщин?

– Пятнадцать? – трактирщик ухмыльнулся, – Благородный хеленд, ваш брат переоценивает себя…

Бранд повел бровью и положил руку на рукоять меча.

– …то есть, я хотел сказать, переоценивает меня. В моем заведении богатый выбор спутниц на ночь, но все-таки не настолько, как вы того желаете! Возможно, я смогу найти вам десятерых…

– Я не сомневаюсь, что двенадцать вы найдете, – прервал его рыцарь, – Отправьте их всех в нашу комнату.

– Но это против правил…

И тогда хеленд Бранд привел последний аргумент. На стойку перед трактирщиком лег полновесный золотой эйдиль.

На это ему возразить было нечего.

Комната на верхнем этаже трактира была так-то весьма просторной, но сейчас, когда туда набилась целая толпа народу, вдруг оказалась очень тесной. Устланная овечьими перинами двуспальная кровать, казалось, готова была заскрипеть превентивно, едва представив, что вся эта орава сейчас на неё взгромоздится.

Девушки, собравшиеся вокруг двух «состоятельных клиентов», были, что называется, на любой вкус и цвет. Самой младшей из них едва исполнилось тринадцать, самой старшей же было немного за тридцать. Их пестрые платья привлекали максимум внимания к достоинствам фигур, а яркий макияж немного раздражал отсутствием привычной Линетте аристократической утонченности.

– Помните, – гулким басом сообщил лысый мордоворот, сопроводивший «делегацию» в комнату, – Потеряют товарный вид, стребуем дополнительную плату. Откажетесь платить – переломаю вам кости.

– Я понял, – поморщился Бранд, – Но извольте следить за этим снаружи. Я не люблю посторонних наблюдателей.

Громила перевел взгляд на Линетту:

– А ваш брат понял?

Все так же не подавая голоса, «младший брат» несколько раз кивнул.

И лишь когда мордоворот вышел за дверь, откинул капюшон.

Загомонили, перебивая друг друга, собравшиеся девушки.

– Но это же женщина!

– Но мы же не…

– А тебя что, кто-то спрашивает?

– Но как же…

– А ты…

– Тихо! – потребовал Бранд, понимая, что они могут привлечь внимание охранника снаружи.

Легкое прикосновение к рукояти меча придало веса его словам, и в комнате воцарилась тишина.

Почти полная.

– Я знаю, кто это! – звонко заявила девочка-подросток.

И поклонилась.

– Ваше Высочество…

– Да, это я, – подтвердила Линетта, – Я здесь, чтобы освободить вас.

Данаанки переглянулись.

– Но… госпожа… куда нам идти?

Этим вопросом, кажется, задавались они все.

– Для начала в поместье кесера Ингвара, – решительно ответила принцесса, – Там есть свободные комнаты; потесниться придется, но это ненадолго. Риир Брайан поможет вам вернуться домой.

Это слово, пусть сказанное негромко, прозвучало подобно удару гонга.

Домой.

Слово, которого они, запертые в нескончаемом кошмаре на чужбине, должно быть не чаяли услышать когда-либо.

Один-единственный жестокий лучик надежды.

– Я верю Её Высочеству! – одинокий голосок смуглянки, что была среди первых, кто подошел к двум «клиентам», как будто задал направление остальным.

И если кто-то и хотел выразить сомнения, то её голос потонул в общем хоре, охваченном безумной надеждой.

– Риир Бранд, – приказала Линетта, – Устраните охранника, а затем действуйте по плану.

Когда рыцарь вышел за дверь, принцесса подошла к окну и распахнула ставни. Узковато. Вылезать отсюда можно будет лишь по одной. Но зато окно выходило на тихий, безлюдный переулок. Отлично. Ни свидетелей. Ни охраны.

За дверью послышалась возня и звук удара. Линетте не требовалось проверять, кто победил: она видела Бранда в деле и не сомневалась, что какому-то головорезу с ним не справиться.

В бою сила решает многое, но опыт и мастерство – все-таки больше.

Едва почувствовав запах дыма, Линетта скомандовала:

– Пора. Ты первая, затем ты.

– Пожар! – вторил ей крик Бранда из-за двери, – Бегите!

В коридорах поднималась суматоха, – суматоха, в которой никому не было дела до тринадцати девушек, одна за другой вылезающих через окно. Несколько самых крепких и здоровых вылезали первыми, чтобы затем помочь спуститься остальным.

Последней спускалась сама Линетта.

– Нет, не туда! – поспешила она остановить спасенных девушек, двинувшихся было к передней стороне трактира, – Вглубь!

Толпа людей, бежавших от пожара, собиралась перед входом в трактир. Где-то там, в общих рядах должен был быть и Бранд. А тринадцать девушек бежали в другую сторону, петляя лабиринтами узких переулков и подворотен. На какие-то секунды поверила Линетта, что они оторвались.

Но реальность тут же внесла свои коррективы.

Выбежав из переулка, принцесса с разгону врезалась в здоровенного мужика в кожаном ремесленном фартуке, – но со шрамами, оставленными явно не мастерком. В нос ударил запах эля и застарелого пота.

– Попалась, пташка! – осклабился он, продемонстрировав очевидный некомплект зубов.

Линетта попыталась отстраниться, но он ухватил её за плечо. А к ним уже подступали еще с полдюжины человек.

– Не дайте никому сбежать! – визгливым голосом приказал трактирщик. Здесь, в слабо освещенной подворотне, он уже не казался таким угодливым и безобидным.

В согласованных действиях его людей было что-то от охотников, загоняющих диких зверей. Меньше минуты ушло у них на то, чтобы согнать вместе спасенных девушек, окружив их и грозя ножами, дубинками и топорами.

А толстяк уже подбежал к Линетте.

– Вы думали, меня так легко провести?! – напустился он на неё, – Думали, я упущу то, что приносит мне деньги? И думали, я не отличу по походке мужчину от женщины?

С этими словами он рывком сдернул с неё капюшон плаща. По его сигналу тощий парнишка в изгвазданной тунике поднес факел, и толстяк восхищенно присвистнул:

– Надо же, какая красавица!

Он ущипнул Линетту за щеку, и она негодующе зашипела:

– Руки прочь! Я супруга кесера Ар’Ингвара! Кто причинит мне вред, умрет страшной смертью!

– А я сам святой Эормун! – расхохотался толстяк, – Приятно познакомиться!

– Она правда похожа на дворянку, – отметил один из бандитов, которого принцесса не могла рассмотреть из-за темноты.

– Тем лучше! – отмахнулся трактирщик, – Представляешь, сколько можно запросить за ночь с такой холеной красоткой?

Однако поделиться столь радужными перспективами ему было не суждено. Хеленд Бранд не стал выдавать себя боевым кличем и рыцарским приветствием: выскочив откуда-то из-за угла, рыцарь сходу обрушил клинок на голову толстяка.

В мгновение ока взгляды всех присутствующих обратились к нему, и Линетта поняла, что это её шанс.

Всего один удар.

Острие кинжала вонзилось под ребро удерживавшему её бандиту. К счастью, на этот раз её схватил не демон, а обычный человек: из глубокой раны ручьем хлынула кровь, и отпустив принцессу, верзила осел на землю. А между тем, его соратники уже подступали к Бранду.

Их было пятеро на одного, но хеленд не боялся. Крутанув меч в руке, он рубанул по широкой дуге, заставляя бандитов держаться на расстоянии, – и тут же резко метнулся вперед, сокращая дистанцию. Короткий, стремительный удар меча оборвал жизнь одного из бандитов.

Скользнуло по кольчуге лезвие ножа, но еще трое не смогли присоединиться к атаке из-за преградившего им дорогу тела их же товарища. Кинжал в левой руке рыцаря вонзился в тело противника, – и упавший под ноги факел превратил схватку в театр теней. Звон стали, крик боли, чавкание рассекаемой плоти.

В строю оставалось лишь два бандита, и Бранд наступал уверенно. Финт, удар, и фонтан крови выплескивается из разрубленной шеи. Оставшийся противник, совсем молодой мальчишка с плотницким топором, сделал шаг назад, – и развернувшись, задал стрекоча. Рыцарь сделал было шаг за ним…

И в этот момент Линетта поняла ошибку.

– Сзади!

Слишком поздно. Не принимавший участия в сражении бандит, – кажется, тот самый, что отметил в ней дворянские черты, – бесшумно соткался из теней за спиной у Бранда. В руках он сжимал легкий арбалет.

Рыцарь развернулся, – но слишком поздно. Сверкнула синим пламенем зазубренная стрела темного металла, легко пробивая кольчугу – и растворяясь в его теле. Закричал от боли хеленд Бранд, оседая на землю.

А оставшийся бандит уже подступал к Линетте. Игнорируя разбегающихся проституток, он двигался к ней, и в синем свете от его оружия принцесса могла рассмотреть его лицо. Жесткое, суровое лицо, все заросшее черной щетиной. Застарелый шрам, пересекающий скрытый бельмом глаз.

И ухмылку, не предвещавшую ничего хорошего.