Текст книги "Страницы олимпийского дневника"
Автор книги: Александр Кулешов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)
В районе Турак-роуд уже не одноэтажные деревянные домики. В густых больших садах и парках за каменными и чугунными оградами утопают двух-трёхэтажные роскошные виллы. Здесь можно встретить и машины последних марок, и нянь с элегантно одетыми детьми. Здесь тишина, покой.
Машина, на которой мы ехали, остановилась. Один австралиец и его жена, любезно показывавшие нам город, спросили:
– Как вы думаете, кто живёт здесь?
Мы посмотрели на большой незастроенный, покрытый травой участок.
– Никто, – отвечали мы.
– Нет, здесь живут, – объяснили нам наши спутники. – Здесь живёт лошадь. Да, да, лошадь. Девять лет назад её хозяин, богатый человек, скончался. Он завещал этот участок своей лошади. И вот теперь она живёт здесь, знаете ли, такая тучная старая лошадь. При ней состоят два конюха, на лето её увозят на дачу. Вот так.
Машина тронулась дальше.
– Между прочим, – продолжал наш спутник своё объяснение, – участок, который вы видели (как и все в этом районе), очень дорогой.
Нам вспомнился этот разговор, когда другая австралийская семья показывала нам другой, бедный район города. Здесь громоздились тёмные дома, с ржавыми крышами, с поломанными на лестницах перилами, без дворов, без газонов, без палисадников.
На этот раз нашими спутниками были люди со скромным достатком – муж и жена. Рози и Пано женаты три года. Они купили очень скромный домик, не такой, как в районе Турак. Каждую неделю они выплачивают за него очередной взнос: дом куплен в рассрочку. Но если почему-либо Пано потеряет работу, то придётся распроститься не только с домиком, но и с большей частью суммы, уже внесённой за него.
…Свенсон-стрит, Бёрке-стрит – центр Мельбурна. Унеслись к серым набухшим небесам бесконечные этажи монументального банка, слепят глаза пёстрые витрины «Майера». Одетые в розовые (чтоб быть заметней) халаты переводчицы любезно встречают гостей у дверей магазина.
Вот вдоль всего фасада одного из огромных магазинов на десятиметровую высоту вознеслось сложное сооружение. Тропический лес, залив, парусное судно входит в него, аборигены машут ветвями.
А впереди из дерева и папье-маше установлена колоссальная фигура Джона Бэтмена – основателя Мельбурна. Задумчиво покуривает он, глядя на девственный лес из-под полей широкополой шляпы. Он поворачивает голову, и вдруг… лес исчезает, а вместо него возникает современный Мельбурн. Проходит минута, ровно столько, сколько нужно, чтобы толпящиеся внизу туристы и «олимпийские гости», как называли здесь членов спортивных делегаций, щёлкнули фотоаппаратами, и Бэтмен опять поворачивает голову, а цивилизованный Мельбурн опять исчезает, уступая место пальмовым рощам и диким зарослям.
А вот ещё одно сооружение. На фоне древнегреческих развалин горит ярким пламенем матерчатый олимпийский огонь. Горячо полыхают языки «пламени», раздуваемые невидимым вентилятором, а внизу всё щёлкают аппараты туристов.
Вот между зданиями взметнулись на огромную высоту фигурки бегунов – их видно в конце улицы. И снова щёлкают аппараты.
А над городом раскачивается под ветром, шевелит лапами, вертит носом и машет хвостом многометровый кенгуру – воздушный шар – реклама фирмы «Аспро». Что производит фирма «Аспро», осталось для нас тайной – видимо, лекарства, но мы видели и карандаши, и линейки, и ещё какие-то вещи, и все они были изготовлены фирмой «Аспро», чей гигантский кенгуру царил над городом.
Но ещё выше, чем кенгуру в небе, маленький самолёт, он сердито и настойчиво вычерчивал с утра до вечера пять олимпийских колец. Ветер разносил кольца, смеясь над самолётиком, разрывал их, отнимал куски, но самолётик, сердито ворча, продолжал свой сизифов труд.
В эти дни в Мельбурне трудно было найти такой дом, где бы не красовалась эмблема олимпийских игр. Кольца вытеснили даже кенгуру и древесного сумчатого медвежонка-ленивца (коалу), традиционные символы Австралийского континента.
Изображения олимпийских колец и факела с олимпийским огнём были повсюду: на купальных костюмах и грузовых автомашинах, на винных бутылках и на коробочках с лекарствами, на галстуках, сумках и на полотенцах, губках, штопорах, ложках и вилках. Они красовались на строгих мужских шляпах и прозрачных женских кофточках. Да и сами эти кофточки изменили свой облик – были, например, в форме греческих туник. Такая кофточка закреплялась пряжкой… с изображением тех же колец. Модницы носили шляпы, на которых развевались лёгкие цветные перья, нечто вроде олимпийского огня.
На многих домах были вывешены национальные флаги всех стран, участвующих в играх, и олимпийские флаги. Некоторые здания, например Центрального почтамта, где помещался Оргкомитет игр, или газеты «Сан-Гералд», были не видны за густой шелестящей на ветру, переливающейся красками массой полотнищ.
На многих домах и между ними висели приветственные лозунги, а ученики одной из школ, расположенных рядом с Олимпийской деревней, выложили своё приветствие огромными буквами на английском, русском, французском и других языках. К Олимпиаде дома были специально покрашены. Был произведён «олимпийский ремонт» в здании парламента штата Виктория.
Надо отдать справедливость мельбурнцам: они много сделали, чтобы гостеприимно встретить олимпийцев.
Морис Натан, «один из самых крупных дельцов Мельбурна и выдающийся гражданин», как писала одна газета, был назначен председателем специального комитета, которому поручалось украшение города, на что было отпущено 30 тысяч фунтов.
При подготовке к Олимпиаде выяснилось, что 550 отелей города едва смогут вместить лишь официальных лиц и представителей прессы. Обратились к частным лицам. И вскоре в распоряжение комитета были представлены помещения на 12 тысяч мест. Как писал официальный бюллетень Оргкомитета, «члены многих организаций примут у себя членов аналогичных зарубежных организаций. То же относится и к многим деловым людям, которые пригласят к себе своих коллег. Таким образом, олимпийский год даст им возможность совместить игры с делами».
Чтобы удобнее было принимать приезжающих, приплывающих, прилетающих пассажиров, портовые власти ассигновали 250 тысяч фунтов на модернизацию причалов, министерство авиации – около 190 тысяч фунтов для увеличения и переоборудования мельбурнского аэропорта. Готовилась к Играм и полиция. Тысячи полицейских контролировали границы штата Виктория, чтобы не допустить воров и аферистов.
Работа, которую провели австралийцы, не имеющие опыта в организации крупных международных соревнований, была оценена весьма высоко.
Надо сказать, что после того, как Австралии было предоставлено право проведения XVI Олимпийских игр, там долгое время радостно отмечалось это событие! Однако начало подготовительных работ долго затягивалось. В конце концов, европейская пресса забила тревогу, начались запросы. Президент Международного олимпийского комитета Э. Брэндедж специально выезжал в Австралию.
И вот за оставшиеся до Игр два года была проделана громадная работа: выстроены или переоборудованы спортивные сооружения, построена Олимпийская деревня.
Основное спортивное сооружение – Главный стадион, называемый Крикет-граунд, – крупнейший в стране. После переоборудования, постройки новой специальной трибуны он стал вмещать 104 тысячи человек. Были реконструированы дорожка и секторы, обновлён газон и т.д.
Западный стадион, где должны были соревноваться боксёры и гимнасты, был заново выстроен на месте старого сарая, сгоревшего в 1955 г. Пожар произошёл весьма своевременно, но мало ли какие бывают случайности!
Великолепен Олимпийский бассейн, построенный рядом с Главным стадионом в Олимпийском парке! Лёгкий, изящный, с прозрачными стенами и крышей, он вмещает около 6 тысяч зрителей.
Огромная работа проделана по постройке Олимпийской деревни, расположенной в районе Гейдельберг, в северной части города, в 12 км от его центра.
Построен 841 дом, в которых могли разместиться более 6 тысяч человек. Дома были одноэтажные и двухэтажные со всеми удобствами. Но только в них было холодно, и мы по ночам порядком мёрзли.
В деревне находилось всё необходимое для спортсменов: 20 огромных столовых, способных вместить каждая до 300 человек, клуб, фотография, мастерские по ремонту одежды и обуви, бюро потерянных вещей и другие коммунальные учреждения.
Были в деревне и специальные бани для сгонки веса (причём одна из них во время Игр дважды горела), всевозможные медицинские учреждения, тренировочный стадион. У входа помещались бюро переводчиков, лавочки с сувенирами, газетами, парфюмерией.
Внутри деревни работали филиалы авиационных агентств и туристских бюро, а также ларьки, в которых бесплатно можно было получить мороженое или кофе.
Кофейная фирма «Нестле» открыла своё кафе на одной из тихих улиц деревни. Чистенькие девушки разливали подходившим кофе, какао, чай. На груди у этих девушек красовались многоцветные колодки из национальных флагов, что обозначало языки, на которых они могут говорить.
Вход в деревню был довольно свободным. Из «проходной» деревни можно было созвониться со штабом какой-либо делегации, получить разрешение пройти в этот штаб или в гости к спортсменам. Без согласия руководства делегации это запрещалось.
Деревня охранялась солдатами, у которых были служебные собаки. По её улицам курсировали машины с патрулями. Вся деревня была окружена высокой оградой, а у входа тщательно проверялись пропуска.
Когда посетитель получал разрешение на вход, ему выдавалась огромная белая бляха с номером с надписью: «Гость». Выходя из деревни, он сдавал свою бляху.
В деревню приходили представители общественных и спортивных организаций, частные лица, приглашавшие спортсменов к себе в гости, люди приходили поздравить с победой, пожелать успеха.
Бывали и несколько своеобразные «визиты». Однажды один итальянский спортсмен поехал в гости к пригласившему его австралийцу. Оба так «внушительно» отметили эту встречу, что на обратном пути машина, на которой они ехали, разбилась, и оба поплатились жизнью за легкомысленное отношение к австралийскому пиву. Другой раз американские спортсмены были немало удивлены, увидя у себя на доске объявлений следующее: «Приглашаем 6 красивых олимпийцев от 20 до 26 лет на „прогулку“ с равным количеством молодых австралиек от 20 до 21 года. Звонить мисс Каролин Мел 78-77».
Особенно много людей приходило к советским спортсменам. Об этом мы подробнее расскажем в одной из последующих глав.
Вечера спортсмены проводили в основном в клубе, который немного напоминал дом глухонемых. Во всяком случае, основным средством общения там был язык жестов. Но это совершенно никому не мешало. Все прекрасно понимали друг друга. В фойе играли в шахматы, в разные настольные игры, читали газеты, в зале смотрели художественные кинокартины, хронику, научно-популярные фильмы, танцевали.
Страстью многих спортсменов был обмен значками. По деревне ходили олимпийцы, вся грудь которых была украшена десятками и даже сотнями значков. Особенным успехом пользовался советский олимпийский значок – красный флажок с пятью олимпийскими кольцами, за который отдавали десяток любых других.
Но в клубе не ограничивались обменом значками. Обменивались адресами, дарили друг другу открытки с видами родного города, надписывали пожелания. Здесь, в весёлой, шумной обстановке, завязывались крепкие дружеские связи, возникали и укреплялись чувства взаимного уважения, развеивались подозрения, навеянные лживой тенденциозной пропагандой.
…Каждое утро 200 автобусов и 300 автомобилей развозили спортсменов к местам тренировок, а руководителей в Оргкомитет, на заседания конгрессов, бюро.
Места тренировок располагались во всех концах города.
Огромные зелёные автобусы с большими разноцветными буквами «Олимпик спешиэл» («Олимпийский специальный») на ветровом стекле мчались по улицам города, привлекая всеобщее внимание. Люди приветствовали спортсменов, махали вслед автобусам. На улицах к спортсменам часто подходили мельбурнцы, жали руки, вступали, если могли, в разговор.
Здесь надо сказать несколько слов о языке. Австралийцы шутят, что они владеют тремя языками: австралийским, английским и американским. Действительно, в отличие от Европы, стран Ближнего Востока, Южной Америки, в Австралии мало кто знает другие языки, и, несмотря на то, что французский является первым официальным олимпийским языком, в Мельбурне котировался лишь английский.
Даже официальные программы и заявления делались на английском. Порой без всякой системы и притом с большим опозданием делалось сообщение и на французском языке, причём далеко не всегда и не на всех соревнованиях. По этому поводу не раз высказывали, например, своё возмущение президент Международной федерации борьбы Р. Кулон, секретарь Международной федерации гиревого спорта и физической культуры Ж. Дам. У них даже не было переводчиков, и, не зная английского языка, они оказывались в трудном положении.
Из-за незнания языка происходило немало комичных случаев. Так, японский журналист пришёл в ресторан, посмотрел в меню и, ткнув пальцем, сказал: «Вот это!»
– Что же именно? – спросил официант.
– Вот это! – сказал японец и снова ткнул пальцем в меню.
Официант изумился. В меню стояло: или суп, или томатный соус, или сосиски. Он принёс японцу всё сразу. Тогда пришла очередь изумляться японцу.
Однажды мы пришли на почту, обратились к телеграфистке и, собрав свои скромные знания английского языка, спросили её, говорит ли она по-французски. Получив отрицательный ответ, мы задали тот же вопрос на немецком языке и получили тот же ответ. Тогда один из нас сказал другому по-русски: «Плохо дело. Не удастся поговорить». Телеграфистка посмотрела на нас и спросила на чистейшем русском языке: «А вы русский-то язык знаете?» «Знаем!» – отвечали мы хором. Действительно, по-русски в Мельбурне порой было легче объясниться, чем по-французски или по-немецки.
Дело в том, что в Мельбурне много русских, словаков, поляков, болгар. Есть среди них и всякие тёмные личности и просто предатели своей родины из числа так называемых «перемещённых лиц». Но много и иммигрантов, приехавших сюда ещё до первой мировой войны или сразу после неё. Многие из русских входят в члены Общества австралийско-советской дружбы. Нам пришлось побывать в гостях у членов общества, на приёмах, устроенных в честь советских спортсменов. И все русские, с которыми нам пришлось там встречаться, с удивительной теплотой и любовью говорили о своей родине, жадно интересовались жизнью в Советском Союзе.
Некоторые из них вместе с австралийцами приглашали нас к себе домой или увозили за город на экскурсии.
Мы побывали в горах недалеко от Мельбурна, на пляжах. По прекрасным дорогам машины мчали нас мимо городов, очень похожих на Мельбурн, но только меньше его: Кройден, Морвен, Френкстон, Кембервел… 5, 10, 40 тысяч населения… Всё те же бесконечные улицы аккуратных одноэтажных домиков с садиками.
Навстречу мчится много автомобилей. Среди них встречаются и довольно старые. Порой попадаются совсем музейные экземпляры, которые еле ползут по дороге, – огромные, с громадными, блестящими медью фонарями, с рычагами «за бортом», с допотопной грушей вместо электрического сигнала. Это модели начала века.
Движение на австралийских дорогах левостороннее, к чему мы никак не могли привыкнуть.
В воскресенье обычно все разъезжаются за город или сидят по домам. Впрочем, по вечерам дома сидит большинство мельбурнцев и в будние дни. Многие, закончив рабочий день, заходят в пивные и сидят там до шести часов вечера, но не позже. Дело в том, что в Мельбурне спиртные напитки, в частности пиво, в ресторанах и пивных отпускаются только до 18 часов. Попытка оттянуть «роковой час» хотя бы до 22 часов (как, например, в Сиднее) не увенчалась успехом. Проведённое по этому поводу голосование принесло победу (утверждают, что за счёт женских голосов) тем, кто отстаивал «шестичасовой лимит». Но эти ограничения не уменьшают потребления пива – напитка, производство которого остаётся важной отраслью австралийской промышленности. Говорят, что в этой стране приходится в день 2 л пива на душу населения, считая детей. Если же учесть, что дети пива не пьют, то взрослый австралиец выпивает в день около 4 л пива!
После 18.00 большинство мельбурнцев возвращаются домой и занимаются домашними делами – стригут газон, ремонтируют или подкрашивают дом, помогают жёнам по хозяйству. Мало кому охота снова проделывать долгий путь до Сити. Поэтому вечерняя жизнь города не очень оживлённа. Постоянного театра в Мельбурне нет, концерты не очень часты, кинотеатров немного.
И хотя поздно вечером Сити горит огнями реклам, сверкает освещёнными витринами магазинов, хотя в отдельных ресторанах, где отпуск спиртных напитков не ограничен, гремит джаз, прохожих на улицах почти не увидишь, веселятся в основном приезжие, а подавляющее большинство жителей города спят мирным сном в своих удалённых от центра домиках.
Но в воскресенье те, у кого есть машины, в первую очередь выезжают за город, к морю, в горы, едут в «автомобильное кино».
Нам довелось побывать в одном из семи таких кино, расположенных в окрестностях Мельбурна. Оно называется «Кройден» и рассчитано на 500 машин. Что собой представляет такой кинотеатр?
По слегка наклонной площадке, мимо кассы, где надо заплатить 5 шиллингов за каждого сидящего в машине, мы подъехали к расставленным ровными рядами столбикам, на которых висят небольшие динамики. Динамик берётся в машину, и, не вылезая из неё, можно смотреть картину, демонстрируемую на приподнятом метров на 8 экране площадью 400 кв. м.
Среди окрестностей Мельбурна особенным успехом у отдыхающих пользуется гора Дендино. Она не очень высока – 1000 м над уровнем моря. Машина несётся мимо заправочных станций компании «Золотое руно» с подвешенным к столбику толстым жёлтым светящимся барашком, папоротников, елей, мимо лесных отелей. Вот и вершина горы. Здесь находится недавно открытая мельбурнская студия телевидения. Её высокая мачта высится над деревьями. Поднимаемся на небольшую площадку, где расположен круглый чугунный столик, на котором выгравированы названия селений, гор, достопримечательностей, видных с вершины. Тут же подзорная труба. Вид с горы действительно красивый: как на ладони пестрят красные крыши Мельбурна, переливаются синие волны моря, зеленью отливают лесистые горы с затерянными между ними домиками, а вдали блестит в горах извивающаяся серебристая река Ярра и тонут в туманных далях селения, луга и рощи. А когда идёт дождь, гигантские яркие радуги протягиваются над горизонтом, придавая ещё большее великолепие этой незабываемой австралийской природе.
С экскурсии, устроенной нам гостеприимными мельбурнцами, мы возвратились в деревню поздно. Но и поздний час не мешал мельбурнцам «осаждать» ворота Олимпийской деревни и шумно встречать каждого иностранца.
Как только появлялся человек, одетый в форму одной из делегаций, на него накидывались любители автографов. И если спортсмен давал хотя бы один автограф, его окружала плотная толпа и задерживала порой на долгое время. Причём любителям автографов важно было только одно – чтобы человек, у которого они берут автограф, был членом делегации. А кто он – массажист, шофёр, журналист, переводчик, тренер, врач, спортсмен – их не интересовало.
Некоторые французские журналисты рассказывали, что иногда подписывали: Шекспир, Байрон, Юлий Цезарь. Но любители автографов даже не смотрели, на каком языке сделана подпись!
А в магазинах, на улицах, в автобусах тысячи людей – любителей автографов. У всех в руках специально сделанные для автографов блокноты.
В автобусе дама почтенного возраста достала со дна сумки для продуктов заветный блокнот и попросила расписаться. «Для моего маленького внука», – пояснила она, радостно улыбаясь.
Однажды зашли в книжный магазин. Интересующей книги не нашли, но автографы с нас потребовали.
Пришли в магазин купить рубашки. Вручая чек, продавец, улыбаясь, протянул и… блокнот: «Не будут ли сэры так любезны оставить автограф?»
…Наконец мы снова в деревне. Здесь любителей автографов нет, хотя в их роли выступают порой сами же спортсмены, но те берут подписи лишь у своих прославленных товарищей. Куцу, например, пришлось поставить свою подпись за месяц, проведённый в Мельбурне, вероятно, больше, чем за всю свою прошлую и будущую жизнь.
За один вечер в Сиднее он дал с тысячу автографов. «Это была труднейшая дистанция», – шутливо говорил Куц. Происходили при этом и комические случаи. Миловидная австралийская девушка протянула блокнот для автографов. Какой-то европеец небрежно взял его и расписался. Возвращая блокнот, он взглянул в лицо незнакомки и замер от удивления. Как старый военный, он застыл в стойке «смирно», а затем нерешительно спросил: «А вы не подпишите мне?» Перед ним стояла улыбающаяся обладательница трёх олимпийских медалей Даун Фрезер.
29 октября состоялось торжественное открытие Олимпийской деревни. У главного входа собрались работники Оргкомитета, представители прессы, участники Игр. Ещё до официального открытия Олимпийской деревни в ней поселились спортсмены, тренеры и представители Цейлона, Нигерии, Венгрии, Греции, Австралии, Франции.
После выступления председателя Оргкомитета Кента Хьюза были подняты флаги перечисленных стран в порядке их прибытия.
Днём 5 ноября на аэродроме Эсседон царило необычайное оживление. Всеобщее внимание привлекало объявление на информационном табло, где было написано: «11.55 – самолёт авиакомпании „Пан Амэрикен“ – русские спортсмены – 63 человека».
Для встречи первой группы советских спортсменов прибыли работники Оргкомитета во главе с его генеральным директором генерал-лейтенантом Уильямом Бриджфордом, несколько десятков корреспондентов, фотографы и тысячи простых жителей Мельбурна.
Нужно сказать, что местная пресса довольно широко освещала подготовку советских спортсменов к Олимпиаде, много писала о составе команды, времени её приезда, маршруте следования и т.д. Поэтому все знали, что 5 ноября прибывает первая группа спортсменов.
Обступившие репортёры спрашивали нас: кто из спортсменов едет, что они предполагают делать, можно ли с ними побеседовать.
Но вот по радио объявили, что самолёт «Пан Амэрикен» приземлился на аэродроме, а через несколько минут четырёхмоторный корабль медленно подкатил к зданию аэропорта. Толпа встречающих хлынула к самолёту, но была остановлена полицейскими. К машине никого не пустили, и встречающие издали смотрели, как спортсмены спускаются по трапу.
Открылась дверь, и из самолёта стали выходить наши спортсмены.
– А это кто, а это? – слышалось отовсюду.
– Ух! – прокатилось по толпе, когда, пригнувшись, вышел Ян Круминьш. Советский баскетболист (его рост 2 м 18 см), как оказалось впоследствии, был самым высоким участником XVI Олимпийских игр.
Около часа продолжался таможенный досмотр. Наконец-то процедура закончилась и спортсмены смогли выйти к встречавшим. Раздались громкие аплодисменты. Советским людям вручают цветы, жмут руки. От имени Оргкомитета их приветствовал генерал-лейтенант У. Бриджфорд. Он пожелал им добиться больших успехов, хорошо провести время и вернуться домой с приятными воспоминаниями об Австралии.
Подали два больших автобуса с надписью: «Олимпик спешиэл». Медленно пробираясь через узкий коридор, образованный встречающими, советские спортсмены подошли к автобусам.
В воздухе, как белые бабочки, мелькают блокноты: это десятки, сотни рук протянулись к посланцам Советской страны, чтобы получить автографы.
Наконец автобусы медленно тронулись с места и направились в Олимпийскую деревню.
Спортсмены оглядываются по сторонам, с любопытством смотрят на раскинувшиеся пальмы, яркую зелень, маленькие домики.
– Вот она, далёкая Австралия, – тихо сказал кто-то.
У главного входа в Олимпийскую деревню снова толпа встречающих: спортсмены, представители администрации, болельщики, корреспонденты.
В тот же день в вечерней газете появилась заметка: «Русские великаны прибыли в Мельбурн». Газета напечатала несколько фотоснимков о приезде делегации.
Советские спортсмены и тренеры в тот же день поехали осматривать спортивные сооружения. На другой день начались тренировки, прерванные путешествием из Ташкента в Мельбурн.
В центре Олимпийской деревни для делегации было выделено десять домов, расположенных компактно, в одном квартале. Перед домами – большая лужайка, где спортсмены по утрам делали зарядку, а днём нередко разгорались горячие футбольные схватки.
Соседями советской делегации были спортсмены Чехословакии, Польши, Австралии, Новой Зеландии и Пакистана.
С каждым днём увеличивалось население советского квартала Олимпийской деревни.
В ночь с 7 на 8 ноября самолётом из Рангуна прилетело более 70 боксёров, легкоатлетов, гребцов. А затем через день в Мельбурн прилетало по 70 человек. Всего для советской делегации Панамериканская компания организовала из Рангуна шесть рейсов. Последний самолёт совершил посадку поздно вечером 15 ноября.
Когда в деревню прибывала вся делегация или большая её часть, производился подъём флага перед домом, где размещалось руководство команды. Подъём советского флага в расположении делегации состоялся 8 ноября.
Советские спортсмены построились к 10 часам утра. Все в голубых тренировочных костюмах с белыми буквами «СССР» на груди. Раздалась команда: «Смирно!» К флагштоку строевым шагом подошли два солдата австралийской армии. Они укрепили на бечёвке флагштока чехол со знаменем.
В сопровождении свиты появился комендант Олимпийской деревни Филипп Мискин. Он поздравил советских спортсменов с прибытием. Раздалась чёткая, отрывистая команда на английском языке, и сержант подтянул на верх флагштока чехол со знаменем. Резкий рывок, чехол лопнул, и алое полотнище Государственного флага Союза Советских Социалистических Республик гордо взвилось над Олимпийской деревней.
Председатель Олимпийского комитета СССР К.А. Андрианов поздравил советских спортсменов с праздником Великого Октября и пожелал больших успехов в предстоящих Играх. Колонна советских спортсменов стройным шагом прошла мимо, равняясь на знамя.
