Текст книги "Страницы олимпийского дневника"
Автор книги: Александр Кулешов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)
Гордимся!
Вот уже десять дней, как закончился праздник – отшумел, растаял, словно Мишка в ночном небе, отошёл в историю.
Отошёл ли? Да нет. Остался с нами навсегда.
Олимпиады уходят в прошлое на страницах справочников, но продолжают жить в сердцах тех, кто их видел, на них присутствовал и, конечно же, кто в них участвовал. Олимпиада – это праздник, который всегда с нами.
Разумеется, праздники не бывают одинаковыми. Увы, некоторые из игр послевоенных лет были отмечены печальными событиями, но и они в конечном счёте прошли как праздники мира и дружбы, объединили сердца и души многих людей. Этому – главному в олимпийском движении – ничто не смогло помешать.
Московская олимпиада не просто удалась, стала заметной вехой на светлом олимпийском пути. Она показала, что попытки воздвигнуть на этом пути шлагбаумы обречены на провал.
И уж если говорить о спортивных достижениях, о накале спортивной борьбы, то Московской олимпиаде есть чем гордиться! 74 олимпийских рекорда, 36 – мировых! А сколько установлено ещё континентальных, национальных рекордов!
Какие не измеряемые метрами, секундами, килограммами рекорды красоты, мужества, воли, спортивного мастерства мы видели!
В гимнастике не бывает рекордов, но с чем сравнить выступление Елены Давыдовой, Александра Дитятина и Нади Команечи?
А разве не потрясает достижение Виктора Санеева, прибавившего к трём золотым ещё и серебряную медаль на своей четвёртой олимпиаде? Или кубинца Теофило Стивенсона, повторившего в боксе достижение трёхкратного олимпийского чемпиона венгра Ласло Паппа?
Я уж не говорю о рекордах Владимира Сальникова в плавании на 1500 м, Герда Вессига из ГДР в прыжках в высоту или поляка Владислава Козакевича в прыжках с шестом – достижениях, отмечающих новый рубеж в развитии спорта.
Да что там говорить, за малым исключением, какой вид спорта ни возьми, мы неизменно наблюдаем высочайшее спортивное мастерство.
Мы, советские люди, вправе гордиться выступлениями на Играх наших соотечественников – 80 золотых, 69 серебряных, 46 бронзовых медалей – это тоже рекорд!
Конечно, участвуй в борьбе некоторые сильные спортсмены, не приехавшие в Москву, итог Игр для нашей команды был бы иным, но всё равно советские спортсмены оказались бы сильнейшими. Да и то, что в десятке сильнейших оказалось подавляющее большинство команд социалистических стран, закономерно. То, что спортсмены 36 стран 5 континентов увезли домой медали, – лишнее свидетельство универсальности Московских игр, высокой ответственности, с какой готовились к ним повсюду.
Однако, говоря о достижениях, не хочется ограничиваться лишь спортом. Я имею в виду и ту атмосферу праздничности, спокойной уверенности, радости, которая царила в эти дни в нашей столице, традиционное русское гостеприимство, каждый раз заново поражающее наших гостей, и поразительную по яркости и разнообразию культурную программу. Я уж не говорю об организации соревнований и спортивных сооружениях, их технической оснащённости, которых, могу заверить как очевидец, не было ни на одной из прошлых олимпиад.
Хорошо сказал генеральный секретарь Международной федерации борьбы испанец Фернандо Конте: «Я считаю Оргкомитетом Игр весь советский народ».
Интересно было следить за тоном буржуазной, особенно реакционной, печати, чьи корреспонденты здесь, в Москве, освещали Игры. Дело прошлое, не будем называть имена и газеты. Но сколько предвзятости, иронии, скептицизма, прямой враждебности было в их первых репортажах и как постепенно восхищение перед московским олимпийским действом, трезвая оценка происходящего заставляли окрашивать сообщения из Москвы в иные, всё более светлые тона. Нет, конечно, были и те, кто, надев ещё дома чёрные очки, так и не снял их до конца – что ж делать, приказы хозяев надо выполнять, но большинство мало-мальски честных, здравомыслящих людей, хотя и недружелюбно настроенных до Олимпиады, многое изменили в своих взглядах после неё.
Впрочем, и тех, и других было меньшинство. Основная масса журналистов были профессиональными, объективными, отлично делавшими своё дело работниками. Они не расточали нам комплиментов, а просто рассказывали то, что видели своими глазами. Вот это и было высшей похвалой.
А теперь мне хотелось бы сказать об одном событии, которое произошло уже после Олимпиады и о котором не писали зарубежные газеты. То было деловое будничное заседание: городская Комиссия по подготовке и проведению Олимпийских игр 1980 г. подвела итоги проделанной работы. Не было на заседании олимпийских чемпионов, прославленных тренеров – всех тех, чьи имена гремели в минувшие дни. Здесь собрались люди, проводившие порой бессонные ночи в своих кабинетах, охрипшие от телефонных разговоров, не знавшие покоя не шестнадцать дней, а добрых четыре года, – работники министерств, ведомств, управлений Моссовета – те, кто обеспечил успешный ход Олимпиады. Они как бы представляли огромную армию советских людей – строителей, эксплуатационников, рабочих, транспортников, связистов, коммунальников… Да разве всех перечислить, кто своим самоотверженным трудом позволил провести этот грандиозный праздник.
В числе прочих по-деловому обсуждался и вопрос, как лучше, как полнее использовать всё то богатство, все те изумительные спортивные сооружения, что были построены к Олимпиаде, но отнюдь не для неё одной предназначенные.
Тысячи москвичей поселились в домах нового столичного района Олимпийская деревня, где в течение нескольких июльских недель 1980 г. жили лучшие спортсмены планеты. И это тоже Олимпиада. И это тоже навсегда останется с нами.
Сараево
1984
СНЕЖИНКИ САРАЕВО
Главный пресс-центр любой Олимпиады – место в высшей степени примечательное.
Здесь вечное оживление, суета, все носятся или бродят без видимого дела, а то, уставившись на экран телевизора, задумчиво жуют бутерброд… Здесь озабоченно пишут, стучат на пишущих машинках, что-то оживлённо обсуждают… и курят. Курят без конца и края – сигареты, сигары, трубки. Табак ароматический и зловонный, стойкий и эфемерный. Несмотря на гигантские размеры главного зала пресс-центра с его хорошо отлаженной вентиляцией, дым всё же застилает помещение. Но за всей этой внешне безалаберной суетой скрывается напряжённый, упорный, кропотливый и уж, конечно, нелёгкий труд. Журналистский труд всегда нелёгок, но в периоды больших событий вроде олимпиады он становится трудным вдвойне. Так что внешний беспорядок, царящий в пресс-центре, обманчив.
Спортивный журналист встаёт в шесть утра, чтоб успеть на лыжную гонку, а с неё на конькобежный стадион или бобслейную трассу, а оттуда на хоккей или фигурное катание и, наконец, в пресс-центр, где, лихорадочно отстукав на машинке материал, передать его ночью или рано утром по телефону или телетайпу в свою редакцию. Часа в два ночи он ложится спать, чтобы, едва уснув, вскочить по сигналу будильника и снова ринуться в олимпийскую круговерть. А есть ведь ещё пресс-конференции, интервью с чемпионами, приёмы, выставки, погоня за сенсациями, споры и разговоры с коллегами, изучение информационных бюллетеней, олимпийской газеты, да и других газет разных стран. Такова журналистская жизнь.
Свой рассказ о главном пресс-центре зимних Олимпийских игр 1984 г. я начну с цифр. Они довольно любопытны и дают некоторое представление о масштабах информационной деятельности на Играх. Оргкомитет загодя разослал 6200 аккредитационных форм и аккредитовал 6 тысяч представителей всех видов органов информации из 42 стран. Только американцев было 1050 человек, включая сотрудников телевидения и киносъёмочной группы, снимавшей официальный фильм об Олимпиаде, из ФРГ прибыло 265 журналистов, из Канады – 251, Англии – 188, Швеции – 135, Франции – 127, около 70 человек приехали из Советского Союза. Все они жили в Добрыни, где расположилась пресс-деревня на полторы тысячи квартир.
Ещё задолго до Игр группа экспертов Загребского университета совместно с полсотней специалистов в вопросах информации из Сплита, Сараево, Белграда и других городов создали специальную систему. Им помогали триста сараевских студентов.
Система эта, получившая название НСОС, осуществляла колоссальную работу. Она помогала аккредитации журналистов и участников с помощью своих терминалов, установленных в аккредитационных центрах в Олимпийских деревнях. Другие терминалы – около двухсот – находились в главном пресс-центре и его филиалах на местах соревнований, в деревне, в центре радио и телевидения, в отелях, где проживали олимпийские гости и члены МОК. Они выдавали журналистам результаты соревнований, имена и биографии участников, метеосводки, всевозможную информацию, причём делали это мгновенно.
Для того чтобы ответы на любой вопрос журналист получал в течение двух-трёх секунд, поиграв на клавишах перед экраном дисплея, были задействованы два усовершенствованных компьютера ИБМ, имевших объём памяти в 8 миллионов единиц и с «запасной памятью» на бобинах ещё в 11 миллиардов. 110 линий связи соединяли пресс-центр с миром.
К моменту закрытия Игр система НСОС за время своей работы зарегистрировала данные на 41540 человек, выдала 35100 аккредитационных удостоверений и 13300 пропусков, дала ответы на 1080000 вопросов о спортсменах и результатах, выдала стартовых и итоговых протоколов на 55000 страниц, передала 15500 изображений на мониторы комментаторов.
Кроме того, результаты передавались на компьютеры ряда агентств, осуществлялась связь между главным пресс-центром, его филиалами и телецентром, выдавались приказы служебному автотранспорту, бронировались билеты, накапливались статистические данные и т.д. и т.п.
Впервые в истории Игр НСОС осуществляла полную связь между аппаратами хронометрирования на всех местах соревнований и главными компьютерами. Это ускорило время передачи информации и значительно уменьшило количество ошибок.
В главном пресс-центре имелось около сотни телефонных кабин, 50 телетайпов. Подсчитано, что каждый день заказывалось в среднем 400 телефонных разговоров. В связи с этим ежедневно выходивший информационный бюллетень (помимо ежедневной газеты «Олимпийский информатор») печатал любопытную хронику. Например, в день, когда проходили прыжки с 70-метрового трамплина, было передано 180 телефонных отчётов, в том числе в Австралию, Японию, США. Дольше всех говорил японец – 25 минут. К телеграфным услугам прибегли 46 иностранных и 25 югославских редакций. Общее время телефонных переговоров составило 348 минут с заграницей и 258 – внутри Югославии. И всё это по одному лишь субпресс-центру в Мало Поле. Причём сюда не входят данные переговоров мировых агентств.
Словом, журналистам – людям капризным и требовательным – на этот раз ворчать не пришлось. 148 номеров бюллетеня Оргкомитета были разосланы в 550 адресов, не говоря уже о присутствовавших на Играх корреспондентах. Более 40 тысяч материалов были опубликованы за эти дни в различных органах печати.
Да, жаркое было время. Не удивительно, что в пылу работы журналисты выдували в главном пресс-центре по 5 тысяч бесплатных банок «кока-колы», что «не значило, – как деликатно отмечалось в информационном бюллетене, – что не потреблялись и иные напитки, даже если за них приходилось платить…»
В большом зале были установлены на специальных стеллажах скомпонованные по четыре прекрасные цветные телевизоры. Они работали молчаливо (можно себе представить, что было бы, если б включали звук!), но титры, появлявшиеся на экранах, давали исчерпывающую информацию – имя спортсмена, страна, результат на отдельных отрезках и его сравнение с лучшим достижением, результаты победителей, а затем и всех участников.
Телепередачи шли по специальным каналам с утра до вечера со всех мест соревнований, так что порой на экранах можно было одновременно следить за двумя-тремя различными стартами.
Югославы построили специально для Игр огромный телецентр, где на площади более 30 тыс. кв. м разместились 26 студий для радио, 7 – для телевидения и множество различных помещений. Здесь работало более 1600 теле– и радиожурналистов и ещё 2 тысячи технических работников обслуживали их. 67 компаний транслировали Игры в шесть десятков стран. Передачу только церемонии открытия обеспечивали 20 передвижных телевизионных станций, 92 стационарных и 25 переносных телекамер и около 3500 человек!
Здесь мне бы хотелось сделать одно отступление. Ныне телезритель во многом имеет преимущество перед зрителем, находящимся на месте события. Вспоминая Кортина д'Ампеццо или Скво-Вэлли, я вижу, как носились мы с одного соревнования на другое, не имея возможности всюду поспеть. Сейчас журналист, комфортабельно устроившись перед экранами четырёх телевизоров, с пишущей машинкой на столе, следит за несколькими соревнованиями одновременно и пишет свой отчёт, который тут же передаёт в редакцию. Велик соблазн никуда не ехать!
Замечу, что телевизор доносит до зрителя крупным планом малейшие нюансы, оттенки состязаний, может неоднократно повторить наиболее волнующие моменты борьбы. И всё это сопровождается квалифицированным комментарием, точной и мгновенной информацией. А что видит зритель, прибывший, на, скажем 30-километровую лыжную гонку? Старт, финиш и на световом табло результаты участников по отрезкам. Даже гигантский слалом или скоростной спуск, трассы которых вроде бы открыты взгляду, далеки от зрителя, а старт и первые метры порой прикрыты дымкой.
Разумеется, общую атмосферу места соревнований телевизор передать не может, нет, так сказать, эффекта присутствия. Но ведь зрители хотят видеть саму борьбу, а не её обрамление, каким бы интересным оно ни было. И многие журналисты, побывав раз для «усвоения обстановки» на месте каждого соревнования, за дальнейшим спортивным единоборством наблюдают уже по телевизору.
С каждым разом телепередачи игр совершенствуются. И наступит, наверное, время, когда на больших телеэкранах (как это было в пресс-центре в Москве) смотреть олимпийские игры окажется намного удобнее, да и лучше, чем в натуре. На этом предположении своём я отнюдь не настаиваю, прелесть непосредственного восприятия трудно восполнить, но боюсь, что пророчество это когда-нибудь превратится в реальность.
Фотокорреспонденты в своих ярко-жёлтых куртках с чёрной надписью «Никон», которые эта фирма им бесплатно выдавала, толпились тем не менее у стойки фирмы «Кодак», бесплатно выдававшей им плёнку, проявлявшей и печатавшей фото и вообще оказывавшей массу услуг.
Пишущая братия занимала места за столами, работники агентств удалялись в свои комнаты, где у них стояли телетайпы, соединявшие их с редакциями, старшие по национальным группам осаждали представителя АИПС японца С. Миякаву, ведавшего распределением билетов на фигурное катание или хоккей, где для журналистов было ограниченное число мест. Сотрудники пресс-центра длинными палками включали высоко расположенные на стеллажах телевизоры, терминалы информационных компьютеров, разносили бюллетени.
У входа в пресс-центр скапливались любопытные, питавшие напрасные надежды проникнуть в сей храм информации. Однако сотрудники службы безопасности бдительно дежурили у дверей, а всяк входящий проходил через электронную арку, подобную тем, что устанавливаются в аэропортах, а его сумка просвечивалась рентгенаппаратами.
Пресс-центр окружали многочисленные помещения – магазины, рестораны, бары, лавчонки, киоски.
Рядом с пресс-центром возвышался Дом молодёжи, перед фасадом которого, украшенного огромной снежинкой – символом Игр, находился пьедестал почёта. Здесь каждый вечер происходило награждение. Член МОК и представитель Оргкомитета в сопровождении девушек в национальных костюмах с медалями на подносах осуществляли эту торжественную церемонию. После чего давался небольшой концерт фольклорных групп и обязательно детского танцевального ансамбля «Косички и чубчики».
В большом и малом залах Дома молодёжи, имевших оборудование для синхронного перевода, проводились пресс-конференции руководителей МОК, Оргкомитета, международных федераций и победителей соревнований.
В пресс-центре можно было встретить много интересных людей. Вот в пальто до пят, слегка прихрамывая, идёт к своему рабочему месту президент АИПС Фрэнк Тейлор – спортивный обозреватель английской газеты.
Хромота осталась у него после авиакатастрофы, когда погибла футбольная команда знаменитого клуба «Манчестер Юнайтед». Тейлор оказался одним из немногих, уцелевших в том самолёте. По своему статусу президента международной федерации он мог бы иметь аккредитацию «Б» со всеми её привилегиями… «Но меня это не интересует», – говорил он мне. И садился как рядовой репортёр за машинку, печатал отчёты для своей газеты. А вот другой старый друг – итальянец Массимо Делла-Пергола, генеральный секретарь АИПС, неизменный атташе этой организации на всех олимпиадах. Он в пресс-центре не работает, а наблюдает, всё ли в порядке.
Мои товарищи
За долгие годы, что довелось мне скитаться по спортивным дорогам, сдружился я или просто познакомился со многими моими коллегами – спортивными журналистами, литераторами, репортёрами, фотокорреспондентами и кинооператорами.
То были разные люди, и иных из них, увы, уже нет, весёлые и угрюмые, общительные и замкнутые, талантливые и не очень. Мы жили на олимпиадах одной жизнью, одними волнениями, радостями и разочарованиями и казались друг другу самыми близкими друзьями. Но кончались Игры, мы возвращались домой и… не видались порой до следующей олимпиады. Я, наверное, мог бы написать толстую книгу, посвятив её лишь одной теме: встречам с людьми. В какой-то мере я это и делаю.
Однако заметки эти не роман, да и не справочник «Кто есть кто». Поэтому, выбрав наугад (ну, почти наугад, уж если быть откровенным) кое-кого из моих попутчиков по дорогам зимних олимпиад, я скажу о них несколько слов.
С Юрием Ваньятом мы знакомы ещё с первой зимней Олимпиады, в которой участвовали советские спортсмены, с Кортина д'Ампеццо. Ему за 70. И если не звучало это так напыщенно и тривиально, я назвал бы его патриархом наших спортивных журналистов. Не назову. Во-первых, какой же он патриарх, этот подтянутый, неутомимый человек. А во-вторых, вдруг кто из молодых, талантливых да ранних обидится, что его не возвели в патриархи, легко по молодости лет меняя юные годы на призрачную маститость?
О Ваньяте можно было бы написать книгу. Хорошо, если бы он написал её сам. Он собирается, убеждённо говорит об этом, твёрдо решает и… ничего не пишет. Между нами говоря, как я думаю, и не напишет.
Ваньят из рабочей семьи, рабочей и спортивной. Дядя занимался ещё в гимнастическом обществе «Сокол». Отец водил Юру на футбол. Сначала смотреть. Потом Юра стал ходить сам. Жили в районе стадиона «Пищевик», знаменитого футбольного гнезда 20-х годов.
Играл вратарём. А тренером был Пётр Исаков. Писал Юра в стенгазету «Форвард», где редактором состоял Сергей Владимирович Рубцов – чемпион по пинг-понгу, хоккеист, футболист, судья по футболу (а сейчас судья по футболу его сын). Словом, все имена, записанные в историю отечественного спорта. И какие имена!
Юра писал отчёты об играх. Однажды Николай Старостин, капитан первой сборной «Пищевика», поинтересовался автором отчётов. Позвал этого автора и спросил: «Ты где работаешь?» «На заводе вместе с отцом», – ответил Юра. «Надо бы тебе заняться спортивной журналистикой», – заметил Старостин. Такой же совет дал и Исаков. Многих талантливых футболистов напутствовали эти футбольные корифеи. А вот, оказывается, и ещё одного спортивного журналиста.
С Вадимом Синявским они впервые столкнулись на футбольном поле. В буквальном смысле. Играя в соперничающих командах. И чуть не подрались. О чём позже не раз с удовольствием вспоминали, сурово осуждая в своих репортажах драчунов на поле.
В то время при газете «Труд» существовало спортивное приложение «Физкультура и спорт», выходившее раз в неделю, в четверг. Хотя не было тогда Юре и 17 лет, литературной деятельностью он занимался весьма активно – посещал литобъединение «Кузница», которым руководил Николай Ляшко, и, разумеется, как каждый в его возрасте, писал стихи. Однажды его представили Маяковскому. Дрожа и робея, Юра прочитал свои стихи. «Это очень плохо», – сказал великий поэт, похлопав Юру по плечу, но журналистику посоветовал не бросать.
Ещё некоторое время Юра посещал литкружок, собиравшийся в одном из кафе на Тверской. Его вёл Семён Кирсанов. Впрочем, стихи Юра писать бросил.
И вдруг из «Труда» пришло приглашение. Он получил задание написать о том, как плохо поставлено дело со спортом на заводе «Красный пролетарий». Юра написал свою корреспонденцию с юношеским запалом. Отец прочёл и сказал: «Зло. Не опубликуют». Каково же было его (да и автора корреспонденции) удивление, когда она целиком появилась на страницах приложения «Физкультура и спорт».
Юного журналиста зачислили в штат редакции с испытательным сроком. Он писал под разными псевдонимами – Ю. Ван, ЮВТ и другими, был увлечён своей работой до предела. «Далеко пойдёт», – сказал о нём тогда ведущий репортёр журнала «Физкультура и спорт» Ал. Лесс. Его опекали Вадим Синявский, Герман Колодный – это все были мастера своего дела.
Наконец в 1930 г. Юрия Ваньята взяли в штат редакции репортёром, положив оклад жалованья в 48 рублей. Ему исполнилось 17 лет.
Позже он работал стажёром в «Правде», где попал в руки Мартына Мержанова. Снова редкая удача. Я хорошо знал Мержанова, этого великолепного журналиста, опытного наставника и редкой души человека. Могу представить себе, сколькому научился у него Ваньят. Сам Юра не раз с благодарностью вспоминал эту школу. Навсегда остались у него с тех времён высокая требовательность к себе, привычка всё проверять, контролировать, точность и собранность.
Работал он и в газете «Красный спорт». Но не порывал с «Трудом». В 1949 г. вернулся в газету окончательно.
За минувшие годы этот журналист добился «кое-каких» спортивных успехов. Он, например, закончил с отличием институт физкультуры, заимел пять (!) республиканских судейских категорий – по футболу, лёгкой атлетике, велоспорту, хоккею с мячом и конькам.
Уж кто-кто, а он знал, о чём пишет. Он мог говорить на равных с любым спортсменом и тренером.
В конечном счёте он специализировался на хоккее, коньках, фигурном катании и футболе. Выезжал на бесчисленные внутрисоюзные и международные соревнования, в том числе на все зимние олимпиады. На коих мы неизменно встречаемся с ним.
Юрий Ваньят – репортёр высшего класса. Хочется сделать небольшое отступление. Бытует такое представление, что писатель значительнее журналиста, обозреватель – корреспондента, корреспондент – репортёра… Между тем это всё разные профессии, хотя и сходные. Никому же не приходит в голову сравнивать: кто важней – профессор университета или тренер футбольной команды? Хирург или ветеринарный врач? Можно быть великолепным репортёром и посредственным поэтом. Так кто «важней»?
Ваньят – величина вершинная в своей профессии спортивного репортёра. И, как мне кажется, он не сменит её ни на какую другую. Хотя при его опыте и одарённости мог бы.
Помню, после очередной олимпиады нас пригласили выступить на спортивном вечере в МАИ. Выступлением Ваньята я был просто потрясён. Прошло уже без малого лет двадцать с того дня, а я помню его до сих пор.
Такого знания спорта, такой памяти на цифры, имена, события, малейшие детали, и это за много-много лет, я никогда не встречал. Это было подлинное мастерство, блестящее владение профессией. Он потом делился со мной «секретами» этого мастерства.
Ваньят, например, готовился к очередной олимпиаде за несколько месяцев (это он так говорит, я же думаю, что подготовкой служит ему вся его жизнь в спортивной журналистике). У него огромный архив. Ну, скажем, все информационные бюллетени, выпускавшиеся на всех олимпиадах. Досье на сотни спортсменов, составы команд за десятки лет. Громадная библиотека отечественной и зарубежной спортивной литературы.
Но и этого мало. Отправляясь в очередной зарубежный вояж, Ваньят изучает страну, город, запоминает поговорки, типичные выражения, идиомы. У него связи, переписка с десятками спортсменов, тренеров, спортивных руководителей и специалистов. Они очень откровенны с ним (чему я сам был свидетелем), а он до предела тактичен и деликатен в своих репортажах с полученными откровениями.
Ваньят, пожалуй, старейший наш спортивный журналист. Но он внимательно читает всё, что пишут его коллеги, и, как он сам признаётся, всё время учится у них (хотя давно, на мой взгляд, мог бы учить других).
«Читатель растёт, надо расти с ним», – повторяет Ваньят.
Он с горечью говорит о появившейся в последнее время категории молодых, не очень-то ещё проявивших себя спортивных журналистов, которые не столько бывают на соревнованиях, встречаются со спортсменами, изучают дело, сколько сидят в пресс-барах, хвастаются знакомствами со знаменитыми чемпионами. Для них Яшин – «Лёва», Роднина – «Ирка». «А вот бессонных ночей, изматывающего труда они не знают», – говорил мне Ваньят. И я с ним согласен.
Михаил Азерный из другого поколения, он на двадцать с лишним лет моложе Ваньята. С ним мы тоже частенько встречаемся на зимних олимпиадах и почти никогда в промежутках. Да и живёт он не в Москве.
Родился в Брянской области, закончил техникум, работал помощником мастера на камвольном комбинате. Хотел-то он учиться в техникуме физкультуры, да не получилось – накануне экзаменов сломал ногу. Вот и пришлось сдавать в другой. Впрочем, это не помешало Азерному заниматься спортом весьма активно. Работая после окончания техникума невдалеке от Свердловска, одновременно он тренировал футбольную команду. Между прочим, этот невысокий и отнюдь не атлетического вида человек имел первые разряды по футболу, хоккею с мячом, был чемпионом Брянской области по боксу, отлично играл в баскетбол…
Пришла пора служить, но и в армии, разумеется, Азерный спорт не оставлял. И вот там же он начал писать в окружную газету о спорте, стал военкором. Его заметили. Командующий округом отметил его статью на слёте военкоров. Спортивная журналистика увлекла Азерного по-настоящему. Демобилизовавшись и вернувшись в Свердловск, он не забросил своего увлечения. Стало ясно, что без серьёзных знаний не обойтись, и он поступил на вечерний факультет университета. Чтобы заниматься по вечерам, он сменил работу токаря на работу грузчика – те работали в одну смену. И при этом находил время играть в футбол, в хоккей с мячом. Он познакомился с известными хоккеистами из свердловского СКА, его игру посмотрел тренер сборной страны И.И. Балдин и заинтересовался им. Но совмещать большой хоккей с учёбой было невозможно. Он предпочёл учёбу. В его жизнь теперь вошла спортивная журналистика.
В 1962 г. редактор свердловской газеты «На смену!» Ю. Мелентьев, в последующем министр культуры РСФСР, пригласил Азерного работать в газете. А четыре года спустя молодой сотрудник газеты окончил университет, защитив диплом на тему «Проблемная статья в спорте». К тому времени он выпустил в местном издательстве две книги о спорте и стал одним из главных инициаторов соревнований «Плетёный мяч», подтвердив тем самым, что хороший журналист не только агитатор, но и организатор.
Впрочем, популярные детские соревнования по хоккею с мячом «Плетёный мяч» носят это название не так давно. Начинались же они с «Клюшки чемпиона». То был областной турнир для ребят, и победители в награду получали клюшки с автографами чемпионов страны, своих земляков. Азерный вовсю боролся за свою идею, его поддержала «Комсомольская правда», и через два года «Клюшка чемпиона» превратилась во всесоюзный турнир «Плетёный мяч». А Азерного пригласили в «Советский спорт».
Это сделал главный редактор газеты Николай Семёнович Киселёв. Я отвлекусь здесь, чтобы вспомнить этого прекрасного человека, моего друга, с которым мне довелось побывать во многих зарубежных поездках, начиная с Олимпийских игр в Кортина д'Ампеццо в 1956 г., где мы с ним представляли секцию спортивных журналистов СССР на конгрессе Международной ассоциации спортивной прессы, где состоялось наше вступление в АИПС. В том же году мы работали на Мельбурнской олимпиаде и позже на многих других, участвовали в заседаниях АИПС, где до самой своей кончины Н. Киселёв был первым вице-президентом.
Николай Семёнович был человеком кристальной чистоты, твёрдых принципов, удивительно доброжелательный к людям и крайне требовательный к себе. От общения с ним оставалось странное чувство какого-то смутного недовольства собой, словно ты прикоснулся к эталону, который для тебя, грешного, не доступен. Я уж не говорю о том, что Н. Киселёв был отличным спортивным журналистом. Его уважали, даже любили все, кто знал, – коллеги, подчинённые, начальники… Он пользовался большим авторитетом в АИПС, и, помню, многие ведущие зарубежные журналисты не раз говорили мне о нём добрые слова.
Я рад, что могу в этих немногих строках, пусть хоть немного, отдать дань памяти этого прекрасного человека. Н. Киселёв верил людям и умел выдвигать талантливых журналистов, учить их.
Так случилось и с Азерным. «Николай Семёнович научил меня понимать коньки, любить их. Коньки были его великим увлечением», – вспоминал Азерный.
Он не ошибался. Помню, Николай Семёнович мог часами говорить о своём любимом спорте, увлекательно и вдохновенно.
В 1969 г. Азерный начал работать собственным корреспондентом «Советского спорта» по Уралу.
Чтобы представить себе объём этой работы, замечу, что в понятие Урал в этом случае входят Свердловская, Пермская, Тюменская, Челябинская области, Коми и Башкирская автономные республики, т.е. территория побольше Европы. Вот и колесит Азерный по этой своей территории. Но не только по ней. Мы с ним встречались на многих зимних Играх – в Гренобле, Саппоро, Инсбруке, Сараево…
Как собкор он пишет обо всём. Но его специальность – зимние виды спорта. В конце концов, Урал – зимний край. Не удивительно, что на Белые олимпиады «Советский спорт» неизменно включает Михаила в свою бригаду.
Как ни занят Азерный текущей работой, а у собкоров её немало, он за эти годы сумел опубликовать ещё две книги: «Берегитесь, чемпионы» (о детях, маленьких чемпионах, мечтающих стать чемпионами большими) и «Королевские клюшки» (это сборник очерков о лучших спортсменах Свердловска и спортивных рассказов). Кроме того, Азерный, оказывается, сценарист. Он написал четыре сценария, все поставлены. А «Король бенди» получил серебряную награду на Всесоюзном кинофестивале спортивных фильмов.
Сейчас он увлёкся новой идеей. Живёт в его городе интереснейший человек, эдакий памятник русскому спорту, легендарный борец Шульц, которому исполняется 99 лет! Азерный хорошо знаком с ним, встречается и хочет написать о нём книгу.
