Текст книги "Как же быть?"

Автор книги: Александр Кулешов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Он не отличался болтливостью, редко улыбался, предпочитая слушать других. И в первую очередь Роберта. Роберт был полной противоположностью своего друга. Длинный и хилый, с большой, увенчанной копной рыжих волос головой, болтавшейся на тонкой шее, он напоминал подсолнух в ветряный день. Если из Марка невозможно было вытянуть слово, то Роберт не умолкал ни на минуту. Был он весёлым, общительным, но обладал одним уязвимым местом: требовал, чтобы его обязательно называли Робертом – полным именем. Никаких сокращений не признавал. Малейшие попытки называть его иначе воспринимались им как обида, Это служило неизменным предметом шуток, но Роберт ревностно боролся за своё право носить полное имя, присвоенное ему при рождении.

Увидев входящего Лори, друзья замахали ему руками, приглашая за свой столик.

– Празднуется выдающееся спортивное событие, – заявил Роберт, когда Лори с банкой пива в руке уселся за столик. – Вот этот пещерный человек, которого я удостоил чести принять его приглашение, вчера выиграл очередной матч. Противник в состоянии глубокого нокаута, до сих пор не может прийти в себя.

– Болтун, – сказал Марк.

– Во всяком случае, получив чудовищный гонорар за своё выступление и утаив его от налогового ведомства, подобно твоему бывшему хозяину Леви, он устраивает этот великолепный банкет. Бери сколько хочешь пива, за всё платит чемпион!

Лори насторожился. Это было первое упоминание о Леви, с тех пор как он пришёл сюда. Он решил поддержать разговор.

– Когда имеешь такие деньги, как Леви – заметил он, – нечего утаивать. И после уплаты налогов на хлеб хватает.

– Да? – Роберт близко наклонился к Лори, – Ты так думаешь? Что-то я не знаю ни одного парня, вроде нас с тобой, получающего по тридцать – сорок монет в неделю и скрывающего свои доходы, а вот такие, как Леви, у кого сорок монет набегает за минуту, те действительно не любят расставаться с ними.

– Ну и что? – поддразнил Лори. – Скроют, а их поймают. На то и существует целое ведомство… Инспектора…

– Инспектора тоже люди, с жаром заговорил Роберт, – и они хотят зарабатывать. Так что любой, кто им предложит их месячный, а то и годовой оклад, может спрятать в кубышку десять таких окладов. Шито-крыто, и все довольны…

– Ну уж прямо так все и взяточники… – вяло спорил Лори

– Всё! Ну почти всё! А не захочет брать денег и заиметь себе райские удовольствия на земле, может отправиться прямо в рай. Как этот Ритон!

Наконец имя было произнесено! Конечно, и на «Западе-III» ходили всякие слухи. И вот Руго тогда сказал, но всё же Лори считал, что всё это из области сплетен. Здесь же, на радиостанции, должны были кое-что знать – ведь они ненавидели Леви.

– Да брось болтать. – Лори махнул рукой. – Не любят этого Леви, завидуют ему, вот и треплются. Да я и сам его не люблю…

– Ну, знаешь, Роберт даже поперхнулся пивом, – ты прямо будто вчера из яйца вылупился! Уж второго такого подлеца и махинатора, как твой Леви, надо поискать…

– Почему мой? Потому что я у него работал? Так он же меня и выгнал. Боялся, что я болтать буду.

– Как – болтать? – спросил Роберт.

– Я в конкурсах этих участвовал. А там всякие дела…

– Ты скажи, – Роберт весь горел любопытством, – там действительно… того? Ты вот, например, заранее всё знал или как?

– Или как… – ответил Лори. – Какая разница? Что было, то прошло. Чего вспоминать.

– Нет, всё же интересно. Я никому не скажу. Я умею молчать.

– Могила! – изрёк Марк, похлопав Роберта по плечу.

– Да не о чем говорить, – отмахнулся Лори. – Ну кому это нужно?

– Как – кому? Как – кому? – взвился Роберт. – Ты пойми, чудак, ведь был обман, людей околпачивали! Надо же сказать им правду. Надо показать, кто на этом руки грел! А ты говоришь – «кому это нужно»! Нужно многим.

– Какая разница, – возразил Лори, – будут люди знать или нет. Всё равно их будут обманывать. Не Леви – так другие; не с конкурсами – так с чем-нибудь ещё.

– Вот-вот, – горячился Роберт, – оттого, что так рассуждают, всё и остаётся по-прежнему. Если б раз навсегда все, все без исключения, решили не обманывать, так знаешь, как бы было?

– Ну как? – спросил Лори. – Как? Да и невозможно это. Все обманывают, без обмана не проживёшь. Возьми хоть его, – и он указал на Марка, – он только и делает на ринге, что обманывает противника, а тот его. На том весь бой у них и строится, Верно, Марк?

– Верно… – растерянно подтвердил боксёр.

– Ох ты какой! Роберт внимательно посмотрел на Лори. – Вот у тебя какая философия.

– Не знаю – философия не философия, а знаю, что так все живут. – И Лори залпом осушил бокал пива.

– Нет, не все. Не все. Ты знаешь нашего Капа? Возьмём хоть его в пример. Хочешь, расскажу тебе о нём?

– Ну рассказывай. – Всем своим видом Лори давал понять, что рассказ этот не может повлиять на его раз навсегда установившуюся точку зрения.

– Кап – молодец! – решительно произнёс Марк.

– Кап, если хочешь знать, начал свой рассказ Роберт, – был профсоюзным лидером. Ты хоть знаешь, что такое лидер, да ещё профсоюзный? По твоему носу вижу, что не знаешь. Так вот. Кап работал на Восточном побережье, он был моряк, не знаю уж там кто – матрос, боцман, лоцман… Словом, плавал. Потом моряки избрали его в руководство профсоюза. Он был энергичный, оратор хороший, все его любили. Всё выше и выше по профсоюзной лестнице карабкался. В общем, дорос он до казначея всего профсоюза моряков Восточного побережья. Остальные руководители обзавелись домами, машинами, виллами, а он всё там же, где раньше жил, в какой-то хибаре.

И вот однажды начинается забастовка. В разгар сезона. Грузы портятся, у компаний миллионные убытки, вот-вот уступят. Всё дело в том, продержатся моряки ещё неделю или нет, хватит на это денег и профсоюзной кассе или не хватит.

Собирается заседание руководства, Кап докладывает: «Если нужно, и на полторы недели хватит!» Остальные руководители переглядываются, допрашивают: «А если не хватит?.. А можно ли обнажать кассу?..» То да сё. Кап стоит на своём.

Вечером к нему домой приезжает человек. Кап встречает его в передней: в чём дело? Тот начинает разводить бодягу. Кап ему: короче! В конце концов тот прямо говорит, что он от судовладельцев, что у него в портфеле сто тысяч, расписки не нужно, а нужно на следующем заседании сказать руководству профсоюза, что он, Кап, всё проверил, денег на продолжение забастовки не хватит.

Кап не дурак, делает вид, что колеблется, а сам спрашивает: а вдруг другие руководители не согласятся, председатель профсоюза станет сам всё проверять?

Человек усмехается: о них, говорит, беспокоиться нечего, с ними всё в порядке, только он остался.

Вот тогда он этого парня со всеми его тысячами с лестницы спустил, а на следующий день всё своим коллегам на заседании и выложил; «Вы, говорит, продались, предали моряков за тридцать сребреников. Я это дело доведу до всеобщего сведения!» Еле они его упросили не поднимать шум до конца забастовки, чтоб не ставить её под угрозу. Тут Кап уступил: интересы моряков были для него важнее, и он понимал, что скандал в самый напряжённый момент забастовки принесёт вред.

А через два дня касса профсоюза оказалась ограбленной, исчезли наличные деньги, чековые книжки, кассовые книги, отчётности.

Забастовка была сорвана. Началось расследование. И вскоре всё нашлось, но окапалось, что в книгах грубые подделки, подчистки.

Руководство профсоюза обвинило во всём Капа, он-де запускал руку в карман профсоюза, подчищал документы, а когда наступил ответственный момент и потребовались деньги для продолжения забастовку инсценировал ограбление. Сколько Кап ни доказывал стою правоту, ничего не помогло. Тогда он рассказал о попытке подкупить ого, о том, что лидеры продались судовладельцам. Его обвинили в стремлении отомстить, в клевете.

В конце концов он получил три года тюрьмы, его исключили из профсоюза, разорили и без того небогатый дом. Но самым страшным стало для него презрение бывших товарищей. Многие годы потом потратил он, чтобы восстановить справедливость. Стал замкнутым, нелюдимым.

И только два года назад, во время скандального судебного процесса, на котором было разоблачено взяточничество целого ряда профсоюзных лидеров, выплыла и эта история. Из материалов процесса стала ясна полная невиновность Капа.

Но было уже поздно, прошло слишком много лет.

Хотя Кап занимал в «Правдивых вестях» скромный пост, он пользовался непререкаемым авторитетом человека, не знающего компромиссов с совестью…

Таков был рассказ о Капе, услышанный Лори.

Некоторое время они все молчали, потягивая пиво. Потом Роберт решительно отодвинул свой бокал:

– А теперь я расскажу тебе другую историю, про твоего драгоценного Леви…

– Да перестань ты называть его моим! – вскинулся Лори.

– Ну ладно – мой Леви. Не в этом дело, я сейчас тебе расскажу. Я подробно читал досье, У нас, да вообще во всех газетах и на радиостанциях, есть досье на любого известного человека в стране, в городе. Есть у нас оно и на Леви. Как-то вечером надо было это досье подготовить куда-то к отправке, так поверишь, я как роман читал. Пиратский роман.

Твой… прости, мой Леви родился не здесь, в Ливане. Приехал сюда с малюсеньким капитальцем. И начал спекулировать на бирже, играть на бегах. Несколько раз прогорал. Снова поднимался.

И наконец организовал благотворительный фонд для детей, больных полиомиелитом. Но хитрость его заключалась в том, что он не к богачам приходил за деньгами, а к беднякам. Понимаешь, богачи – они народ дошлый. Стали бы выяснять, куда идут деньги, сколько, как распределяются, какая им самим от этого выгода. А бедняки, хотя для них иной раз грош больше, чем для миллионера миллион, дают от сердца. А для детей больных кто не даст?

Вот он по крохам собирал, отчёт у него никто не требовал. Конечно, у него были связи с больницами, кое-каких детей он туда устраивал, иные вылечивались; они писали письма, слали фото. Он сделал несколько альбомов, демонстрировал их, когда деньги собирал. А сам львиную долю этих денег пускал в оборот. Открыл курильни опиума, потом тайные бары, тайные публичные дома.

Когда же сколотил первый миллион, от всех этих компрометирующих предприятий отделился и начал входить в солидные. Но методы остались старые. Там взятка, тут шантаж, а иной раз и похуже.

Вот теперь у него денег куры не клюют. Свои фермы, отели, виллы, самолёт, свои депутаты, судьи, мэры, полицейские, телестудия…

Но методы… методы старые. Возьми хоть эти конкурсы. Хорошо, не хочешь говорить – не надо. Но разве честно обманывать народ ради рекламы всяких товаров? Конечно, разоблачить всю эту липу не так-то легко. Вот в нашем городе все, вроде тебя, молчат, а кто захочет говорить, исчезают, сам знаешь. Да и материалов не найти…

– Ну, если поискать, всё можно найти, – неожиданно заявил Лори и хитро подмигнул. Глаза его от выпитого пива помутнели. Можно было подумать, что он пьян.

– Где же их найдёшь? – небрежно спросил Роберт, – Так вот, я говорил…

– А я говорю, – с настойчивостью пьяного снова перебил Лори, – что можно найти. У нас же, там, на «Западе-III», где я работал. Да и ребята там кое-что знают…

– Что знают? – вдруг спросил Марк.

Лори словно пришёл в себя.

– Знают? Что знают? Ничего. И я ничего. И вообще бросьте вы копаться во всей этой чепухе. Бросьте. Всё это ерунда.

Он встал, покачнулся, медленно пошёл к выходу. Роберт и Марк проводили его внимательным взглядом.

А Лори меж тем мчался домой на мотороллере. Он любил быстро ездить, когда голова слегка туманилась от пива. Вообще-то он был осторожным водителем, но, когда немного пьян, так хорошо мчаться ветру навстречу. Мелькают дома, прохожие» Мелькают мысли.

Лори был доволен собой. (Последнее время он всё чаще был доволен собой.) Разговор он провёл хорошо. Тонко намекнул про материалы, про старых друзей. Джеймс Бонд – Рой оказался на высоте. Надо только, чтоб получилось естественно, когда его попросят передать эти материалы. Надо показать, что он согласен со всеми их дурацкими теориями о честности и справедливости. Лори усмехнулся про себя. Пока что он каждую неделю получал у секретарши деньги, писал ей расписку, шёл в банк и клал получку на свой текущий счёт. Текущий счёт! Наличие его наполняло Лори такой невыразимой гордостью, что он готов был лопнуть. У него имелась чековая книжка (которую он из осторожности не носил). Когда он приходил в банк с очередным взносом, кассир говорил ему «господин Рой» и почтительно приветствовал, словно у Лори лежали в подвалах банка целые золотые слитки. Нет, что ни говори, а текущий счёт – это всё в жизни. Ну… может, не всё, но самое главное уж наверняка.

Лори до того понравилось накапливать деньги, что он даже из своей скудной зарплаты в «Правдивых вестях» порой урывал кое-что положить в банк. Дешёвая столовая радиостанции очень помогала ему в этом.

Однажды, после долгих колебаний, Лори вечером отправился в один из окраинных игорных домов и, пренебрежительно миновав автоматы, подошёл к зелёному столу-корыту, где играли в кости. Сначала он выиграл, потом проиграл, снова выиграл…

И всё же кончился этот эксперимент печально: недельной получки как не бывало. Выиграй Лори, он, быть может, стал бы прилежным посетителем игорных клубов. Но неудача расхолодила его, и он больше не предпринимал попыток обмануть фортуну.

Нет, играя, богатым не станешь. Видимо, надо побыстрей выполнить задание господина Леви, вернуться на телевидение, на более высоко оплачиваемую должность, а там видно будет.

Да, Леви молодец, он в средствах не стеснялся, зато теперь купается в золоте…

Но тут Лори вспомнил суровое лицо Капа, его спокойные, уверенные манеры. Он и не подозревал, что этому человеку пришлось столько испытать.

Лори хотелось назвать его шляпой, дураком. Отказаться от ста тысяч и в конце концов самому же оказаться в дураках! Но он не мог этого сделать. Как ни рассуждал, как ни старался, он почему-то не мог не испытывать уважения к этому человеку.

Чёрт его знает, может, есть на свете что-то важнее денег, удобств, самолётов и машин? Может, Кап счастливей Леви? Только счастье это он носит в себе, и измеряется оно не машиной и особняком, а спокойной совестью, сознанием выполненного долга. Чёрт его знает…

Ветер свистел, забираясь под шлем. Мимо пролетали двухэтажные домики с газонами, витрины игорных домов, за которыми сверкали неподвижные ряды автоматов…

Дня через два его вызвал к себе главный редактор Латерн.

– Скажи, Рой, – спросил он, – как тебе работается у нас?

– Спасибо, господин Латерн.

– Есть ли у тебя какие-нибудь пожелания?

– Нет, господин Латерн.

Наступила пауза.

– Видишь ли, Рой, я хочу с тобой кое о чём поговорить.

– Я вас слушаю, господин Латерн.

– В своё время, когда ты поступил к нам работать, ты дал мне понять, что, хотя конкурсы, в которых ты участвовал, и были фальсифицированы, ты не хочешь помочь в разоблачении этой аферы, так как это может повредить твоим друзьям. Насколько я понимаю, ты имел в виду практического реализатора конкурсов на «Западе-III», которого все знают под именем Усача. Так?

Лори неохотно кивнул головой.

– Как ты знаешь, Усач был осуждён к уплате большого денежного штрафа, Он уплатил его, вернее, уплатили за него. По имеющимся у меня точным сведениям, он покинул страну. Так что теперь нет причин, мешающих тебе совершить справедливое дело. Ты выполнил товарищеский долг, как ты его понимаешь. Но у тебя нет никаких причин беречь Леви, человека, поспешившего от тебя отделаться, как только твоё присутствие на его телестудии показалось ему нежелательным. Может быть, ты боишься его? Тогда могу тебе гарантировать тайну. Просто помоги мне. Назови имена, факты, примеры, а уж я сам постараюсь пройти по следам. Что ты на это скажешь?

– Но чем я могу вам помочь, господин Латерн? – неуверенно спросил Лори.

– Послушай, Рой, я не приставлял к тебе агентуры, вообще не в моих привычках интересоваться речами и поступками сотрудников нашей радиостанции, если они не идут ей во вред, но мне всё же стало известно, что у тебя сохранились кое-какие связи на прежнем месте работы, что существуют материалы, которые могли бы нам помочь разоблачить этот обман.

Лори долго молчал.

– Господин Латерн, я ничего не могу вам обещать. Разрешите мне подумать. Для меня не так просто разобраться во всём этом.

– Ну что ж, Рой, – Главный был, видимо, доволен, исходом разговора, – я тебя не тороплю. Прошу только об одном: помни, что, если ты захочешь продолжать молчать, всё останется по-прежнему. На наших отношениях это не отразится. Если же ты решишь нам помочь, то сделаешь благородное дело.

Лори тут же помчался на «Запад-III», к господину Леви.

Узнав, что Лори срочно рвётся к нему, тот отпустил всех посетителей и пригласил Лори в кабинет.

– Так что слышно, Рой? Что-то затянулась наша операция. Боюсь, Джеймс Бонд не на высоте.

– Всё в порядке, господин Леви. Сегодня главный редактор прямо предложил мне помочь им в этом деле – ну, с конкурсами… Обещал сохранить всё в тайне. Я обещал подумать.

– Так, – господин Леви удовлетворённо потёр руки, – отлично. Слушай и запоминай. Подумай ещё дня три-четыре, а потом скажи, что ты можешь достать запись бесед с участниками конкурса. Из бесед всё ясно: что участников заранее обо всём предупреждали, сообщали все вопросы и ответы, что договаривались о дележе приза. Всё это записано, отпечатано на машинке, скреплено подписями. На деньги есть расписки. Есть и одна магнитофонная запись. Скажи, что назовёшь имя одного из участников, с которым договорился, он готов дать показания, но в последний момент, перед судом, а письменное обязательство об этом может дать уже теперь. Всё ясно?

– Всё.

– Да, и вот ещё что. – Господин Леви внимательно посмотрел Лори в глаза. – Скажи, что кое-кому за все эти материалы придётся заплатить. Деньги можешь взять себе. (При этих словах Лори покраснел.) Только много не проси. Они бедные, ещё откажутся. И расписок никаких не давай. Всё.

– Благодарю вас, господин Леви, спасибо.

Вот и неожиданная возможность пополнить счёт в банке! Лори стал с удовольствием раздумывать, сколько он может запросить. По мере того как он размышлял, сумма всё росла. В какой-то момент, сообразив, что зарвался, он снизил её, но постепенно опять стал увеличивать…

Слушай, Арк, – спросил он в тот же вечер своего друга, когда они сидели за скромной трапезой, приготовленной Лори, – вот есть всякие заповеди, да?

– Есть, – промычал Арк с набитым ртом.

– Там, «не убий», «не укради»… А какие ещё?

– «Возлюби ближнего»…

– О! Вот-вот! перебил Лори, – Именно! «Возлюби ближнего», А самый ближний себе я сам. Верно?

– Схоластика!

– Значит, – продолжал рассуждать Лори, – надо прежде всего заботиться о себе.

– Эгоист!

Брось ты, Арк, Какой я эгоист? Если я стану богатым, я о Кенни позабочусь. И тебя не забуду. Вы же мне близкие люди. Да я и Марку, и Роберту подкину.

– Кому?

– Неважно, ты не знаешь. Но почему я должен беречь деньги господина Леви или того же Латерна? Уж извини, каждый пробивается как может!

– Загадками говоришь, – неодобрительно заметил Арк, – Твой Леви каждое воскресенье в церковь ходит, недавно на новую ограду для кладбища сто тысяч пожертвовал.

Сколько? – Лори присвистнул. – Сто тысяч? На кладбище? Впрочем, ему только на кладбище и жертвовать. И чего это он так расщедрился?

– Без задних мыслей. Образцовый верующий… – Арк помолчал. – Кладбище приедет освящать сам архиепископ. Будет большое торжество. По всей стране «Запад-III» будет транслировать… Он опять помолчал. – По четвёртой программе.

– А, вот оно что, – сообразил Лори, – значит, миллиона полтора приставок… Это, если полчаса передача, тысяч триста принесёт. Образцовый прихожанин!

– Во всём пакость видишь. – Арк укоризненно покачал головой. – Чужды тебе благостные намерения – что у себя, что у других. Грешник.

– Грешник, Арк, грешник! Но я исправлюсь, займусь филантропией по образцу господина Леви, помогу восстановить справедливость, разоблачить обманщиков, а если мне это, по воле божьей, принесёт доход, то, значит, господь оценил мои усилия. А, Арк? Как думаешь?

– Трепач, – не по-христиански отозвался Арк.

… Лори пришёл к Латерну дня через три.

– Господин главный редактор, – сказал он, не садясь, – я подумал над вашими словами. Сомневаюсь, чтоб мне удалось вам очень помочь, но постараюсь кое-что сделать. Я узнал: Усач действительно уехал за границу.

– Очень хорошо, Рой, садись. Я не сомневался, что ты честный человек. Как ты думаешь, что можно сделать?

– Видите ли, я поговорил кое с кем. Конечно, я не стал называть имена, про вас тоже ничего не сказал. Словом, если вас интересует, можно достать записи разговоров с будущими участниками конкурса. Они официально заверены подписями, печатями, имеют регистрационный номер. Там есть и о том, как призы делить…

– Ах, они ещё и призы делили? – воскликнул Главный.

– Да, есть расписки на эти деньги. Плёнка есть одного из разговоров.

– Прекрасно! – Латерн был в восторге.

– И потом, господин главный редактор, есть один человек. Он готов дать показания. Только согласен выступить лишь перед судом, по радио говорить не будет. Но может дать вам письменное обязательство, что выступит.

– Чудесно, Рой, просто чудесно. Это всё, что надо. Более чем достаточно.

– Господин Латерн… – Лори замялся.

Главный вопросительно посмотрел на него.

– Кое-кому из ребят придётся заплатить… Они рискуют местом… И потом, для них это бизнес… Я-то понимаю.

– Да-да… – Главный нахмурился. – Как ты думаешь, во сколько это обойдётся?

Лори набрал воздуха в лёгкие. Наступал решающий момент. Или – или. Или он станет невиданным богачом, или переборщит и всё дело прогорит. В последнюю секунду десяток цифр бешено завертелся у него в голове.

– Я думаю, что семьсот пятьдесят монет будет достаточно, – хрипло выговорил он и испуганно уставился на Главного.

– Ну что ж, это приемлемо. Это можно. Зайди завтра в кассу. Я распоряжусь.

– Нет, господин Латерн, мне бы не хотелось получать эти деньги через кассу… и вообще как-то оформлять…

– Почему? – Латерн внимательно посмотрел на Лори.

– Ну, ведь я-то не смогу взять у них и принести вам расписки… Зачем же мне брать это на себя… Нет, мне не хотелось бы…

Главный задумался.

– Да, пожалуй, ты прав. Вот, получи половину сейчас. Остальные – когда будут материалы. Договорились?

– Хорошо, господин Латерн.

Лори торопливо спрятал деньги во внутренний карман.

Вот это да, размышлял он, спускаясь по лестнице. Одним махом он заработал в три раза больше, чем тогда, на конкурсе. Господину Лови он скажет, что получил гораздо меньше или вообще ничего не получил. Нет. Не поверит. Скажет – двести монет. Ох уж поскорей бы это всё кончилось!..

Лори вдруг охватила какая-то неясная тревога. Ему показалось, что путь, на который он вступил, полон ловушек, волчьих ям, неожиданных капканов, что на пути этом легко сломать шею.

Боже мой, ведь он участник самого настоящего заговора, с фальшивыми документами, подставными свидетелями, нечестно заработанными деньгами! А что произойдёт, когда разразится скандал, когда заработает огромная и сложная машина, которую запустит против своего врага господин Леви? Не размелет ли она в своих жерновах его, Лори?

Не лучше ли сейчас сбежать, выйти из этой игры?

Но как? Ведь всё это время он получал в «Западе-III» деньги и выдавал на них расписки. Господину Леви ничего не стоит всё это обнародовать, выставить Лори предателем, доносчиком, провокатором, засланным в «Правдивые вести».

А деньги, которые дал ему Латерн… На них он, правда расписки не давал, но как отрицать?

Господи, господи, в какую он попал заваруху, какую петлю надел себе на шею! Никакого выхода! Никакого!..

И даже не с кем посоветоваться. Кенни мгновенно бросит его, если он ей расскажет. Даже Арк отвернётся. А уж о других и говорить, нечего. Что делать, что же делать?

Лори был в отчаянии. Он чуть не плакал. Но потом мысли его приняли новое направление.

А что, собственно, произошло?

На что он жалуется, чего он боится? Он служащий «Запада-III», получил задание от владельца телестудии и, естественно, продолжает оплачиваться этой компанией. А если условия задания таковы, что он должен временно работать в «Правдивых вестях» и получать жалованье и там, так что ж особенного? Он ведь и там выполняет работу, да ещё какую! С утра до вечера мотается на машине. Так что деньги он и тут и там получает честно.

Вот эти семьсот пятьдесят монет от Латерна… Тут, конечно, сложней. Но, во-первых, это входит в задание и господин Леви сам разрешил ему их взять, причём он ведь не ограничивал сумму. Во-вторых, и Латерн дал их ему не задаром: он же принесёт ему материалы. Что это за материалы и что будет потом, Лори действительно не знает. Какое ему, в конце концов, до этого дело.

Ну и, в-третьих, деньги эти нигде не числятся, на них нет никаких документов, ведомостей, расписок. В самом крайнем случае можно вообще всё отрицать.

Так что с юридической стороны всё будет в порядке. Зато какие перспективы! Большая сумма, которую он тут же положит в банк, возвращение на «Запад-III» с повышением в должности, расположение господина Леви…

Но тут перед его мысленным взором возникал Латерн, суровый Кап, молчаливый Марк, Роберт со своей горячей речью… Как бы они поступили на его месте? И как смотреть потом им в глаза?

И уж совсем неизвестно откуда выплывало лицо Рибара, его горящий взгляд, гневные слова.

Сколько ни уговаривал себя Лори, что всё здорово, что всё складывается к лучшему, что надо радоваться, но будто опять какая-то злая, огромная заноза застряла в его душе и не давала ему насладиться своим счастьем.

Ночью он ворочался, стонал, что-то бормотал, пока Арк не присел к нему на постель и не спросил:

– Чего крутишься, как грешник в аду?

Лори опять невнятно забормотал, а Арк набросил на него упавшее одеяло и, что-то ворча, снова улёгся спать.

Во время очередного визита к господину Леви Лори были вручены материалы.

– Вот, – сказал владелец телестудии, – здесь всё, что ты им обещал. Если вдруг в чём-нибудь накладка, скажешь, что так дали, что проверишь. Будешь отдавать – поломайся: мол, совесть мучает, не подведёшь ли кого. Постарайся узнать, как они это используют. Действуй.

Не очень хорошо понимая, в чём заключается план, задуманный господином Леви (да и не очень этим интересуясь), Лори отправился в путь. А между тем Лори не мешало бы знать, какая роль была уготована ему его благодетелем. План Леви был дьявольским планом, и над ним немало потрудились его тайные советники и советчики.

Были составлены записи бесед Усача и двух-трёх кандидатов на участие в конкурсах. В этих беседах всё соответствовало истине: вопросы, ответы, инструктаж, договорённость. Всё, кроме самих кандидатов. Таких людей никогда не существовало. Были записи и других бесед, когда речь шла о действительных участниках конкурсов. Вопросы и ответы были те же, что на конкурсе, но в них были сделаны еле заметные ошибки, оговорки, сводившие на нет ценность такой беседы как юридического доказательства.

Предполагалось, что когда «Правдивые вести» представят эти записи в виде доказательств недобросовестности устроителей конкурсов, можно будет обвинить их в фальсификации. Ведь некоторых упоминавшихся в беседе людей не существовало, а в отношении других бесед можно было сказать, что они искусственно состряпаны, на основе вопросов и ответов, записанных на состоявшихся конкурсах. Содержавшиеся же в них ошибки лишь подтвердят топорность работы.

Далее. Все подписи ответственных сотрудников «Запада-III»? подтверждавших подлинность документов, были искусно подделаны.

Наконец – и это главное, – документы были напечатаны на пишущей машинке, которую позже подкинут на склад «Правдивых вестей», где хранится всякая рухлядь, которой никто не пользуется.

Во время следствия её найдёт полиция, и это будет решающим доказательством.

Но и это не всё.

Наиболее хитрый удар Леви наносил с помощью свидетеля, якобы согласившегося выступить перед судом. Весь фокус заключался в том, что свидетель этот был настоящим. Но в то же время это был один из немногих, чтобы не сказать единственный, кто участвовал в конкурсе честно, ни в каких махинациях замешан не был и действительно ответил на все вопросы, ранее ему неизвестные.

Это был молодой, очень талантливый и пользовавшийся большим уважением преподаватель математики городского колледжа.

Письмо с обязательством выступить было напечатано на бумаге, на которой стояла ловко подделанная подпись. Добыть образец её было не трудно: когда он участвовал в конкурсе, а затем получал приз, его заставляли много раз расписываться.

Предполагалось, что когда, рассчитывая на сенсационный эффект, «Правдивые вести» вызовут свидетеля, он с возмущением будет от всего отрекаться и настаивать на том, что конкурсы проводились честно. (В чём – в отношении себя – будет абсолютно прав.) Когда же радиостанция предъявит его обязательство, то сделает это, вероятно, сначала ему лично и лишь затем в суде. Этот шаг можно будет истолковать как попытку шантажа. Мол, подделали обязательство, подпись, а когда он начал отрицать, стали его запугивать, что предъявит документ в суд.

Можно себе представить, какой шум поднимет преподаватель!..

Что касается плёнки, то это была запись разговора Усача с одним из участников. То был ловкий монтаж, составленный из кусков, вырванных из разговоров на официальном конкурсе и умело подтасованных. Всё было записано на плёнке, которой обычно пользовались на радиостанции.

Теперь план был в стадии осуществления. Машинка заброшена на склад, документы изготовлены и с помощью Лори направлены в стан врага, адвокаты и юристы «Запада-III» стояли, что называется, на старте.

Оставалось ждать, когда «Правдивые вести» попадутся в расставленную для них ловушку.

Главную роль в этих планах играл Лори. Но именно он меньше всего знал о них.

В тот же вечер Лори отдал все документы господину Латерну и получил причитавшуюся ему вторую половину денег.

Тем временем жизнь шла своим чередом. «Правдолюбцы» продолжали свою разоблачительную деятельность. В воскресенье предстояли большие автомобильные гонки, и главный редактор одному ему ведомыми путями узнал, что один из гонщиков будет выступать на шинах «маккензи»; учитывая особенности трассы, это могло иметь чрезвычайно опасные последствия. Шины эти вообще не годились для гонок, но якобы что-то было сделано, и теперь состязания должны были доказать высокое качество материала.

Несколько гонщиков уже отказались, несмотря на солидное вознаграждение, «представлять» фирму «Маккензи». Наконец нашёлся один – Лоутон, – очень опытный, но отнюдь не молодой. Несколько лет назад он ушёл на покой, сколотив кое-какой капиталец. Однако в какой-то проклятый для него день он зашёл в «Зодиак» и выиграл крупную сумму в рулетку. Следующий день оказался ещё более роковым – он снова выиграл. С тех пор он почти всё время проигрывал, но постоянно торчал в игорных домах. От него ушла жена, он продал свой дом, стал пить, опустился. По вечерам, сидя где-нибудь в ресторане – его охотно приглашали за столик, как-никак он был гонщик с мировым именем, – Лоутон вспоминал прошлое. И в этих рассказах его громкие победы на автотрассах всех континентов занимали куда меньше места, чем история двух победных дней в игорных залах «Зодиака».